Текст книги "Перья столь порочные (ЛП)"

Автор книги: Лив Зандер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

У меня в животе всё перевернулось. Чёрт, я должен был её поцеловать. Почему я этого не сделал? Был ли я самым безопасным местом для её сердца? Вряд ли. Но уж точно безопаснее, чем Малир!

– Почему пуговицы? – спросил я. – Случайно проходил мимо банки с пуговицами Дарьена и прихватил горсть?

– На самом деле я отправил служанку наугад вытащить горсть, – его рука по-прежнему легко выводила буквы, как будто это равнодушие не бесило меня до дрожи. – Если во мне и оставалась надежда когда-нибудь связаться, она угасла в ночь кьяр, когда я произнёс клятвы женщине, которая никогда не станет по-настоящему моей. Но я не стану дарить ей сокровища, что мой аноа годами собирал, чтобы впечатлить пару. Есть вещи, которым положено остаться в прошлом. С тем, что могло бы быть. Что должно было быть, если бы жизнь не вмешалась. – Он наконец оторвал перо от пергамента и посмотрел на меня. – Я подумал, что уж ты лучше всех поймёшь. Ведь твои губы её так и не коснулись.

У меня во рту пересохло. Отлично. Теперь, когда он наконец обратил на меня внимание, я меньше всего этого хотел…

Я отвернулся, уставившись в окно, и нахмурился, заметив вихрь снаружи.

– Идёт снег.

Малир тоже посмотрел, сузил глаза, потом со злостью швырнул перо так, что чернильница подпрыгнула и залила буквы чёрными каплями.

– Проклятая мерзость!

– Всего лишь снег, Малир. Каждую зиму выпадает. Мы ведь не собирались прямо сейчас лететь в столицу… – я приподнял бровь, наблюдая, как он суетливо прижимает кляксу другим листом, пытаясь впитать чернила. – Что это?

– Причина, по которой я позвал тебя. Это испорченное письмо лорду Куллену должно было сообщить, что отряд из пятидесяти всадников вышел из Аммаретта и направился далеко на север, – сказал он, вытирая перепачканный чернилами палец о штаны. – Под знамёнами принца Домрена.

Принц Домрен…

Я пошевелился в кресле, кровь вскипела от одного лишь его имени.

– Что он там делает, на севере? Так далеко за стенами отца?

– Весть о моей помолвке с Галантией и последующем союзе с Тайдстоуном, должно быть, наконец добралась до столицы, – сказал Малир. – Моё предположение не лучше твоего, но и Аскер, и я думаем, что Домрен пытается найти себе новую невесту на ничейных землях.

– И нового, более близкого союзника заодно, – сказал я, чувствуя, как мой аноа в глубине расправляет крылья, каркает, требует кишки этого ублюдка. Я был должен им это. Всем несчастным душам, которые потеряли жизнь из-за моей проклятой глупости! – Мы должны лететь туда. Как далеко на север его заметили? Ты сказал… что? Пятьдесят всадников?

Малир пожал плечами.

– Плюс-минус.

– Лучники?

– Не по отчётам следопытов. Они и не ждут, что мы сунемся так далеко на север из-за этого. И не зря, Себиан. Я лишь поделился, чтобы ты знал об их передвижениях.

– Они идут по открытому полю без лучников? – это слишком золотая возможность, чтобы ее упустить. – Мы сможем взять их и половиной отряда, если пошлёшь меня с лучшими ткачами смерти и следопытами!

Малир сильнее откинулся в кресло, позволив себе немного сползти вниз, потом зажал переносицу пальцами и покачал головой.

– Невозможно. Все сейчас слетаются и собираются на свадьбу. Галантия уедет в Тайдстоун через одиннадцать дней. Я не могу ослабить армию ради чего-то, что нам ничего не даст. Кланы на ничейных землях в основном грызутся друг с другом, так что меня мало заботят те несколько людей, которых может набрать Аммаретт.

– Может, для тебя это и пустяк. Но для меня это единственное, что держало меня, чёрт побери, в живых последние пять лет, – месть. И она так близко. Так близко! – Я сам полечу на север, – сказал я и вскочил с кресла, прихватив одну из маленьких карт с его стола. – Отметь, где его видели. Мне не нужно биться с пятьюдесятью всадниками. Всего одна стрела и точный прицел – и всё. Я убью его, вернусь до свадьбы, и мы будем жрать его гребаные кишки на пиру!

Глава 31



Галантия

Наши дни, замок Дипмарш, конюшни

Яркая энергия пульсировала в кончиках моих пальцев, когда я вела ладонью в перчатке по гриве гнедого Себиана, наблюдая, как из его ноздрей клубами вырывается пар, поднимаясь к сену над стойлом, которое он лениво щипал сквозь щели в досках. Мне не терпелось провести день у моря, смотреть, как воронята прыгают со скал. Каким же чудом должно быть – падать к волнам, а затем скользить над бескрайней водой!

Я повернулась к двору, нетерпеливо оглядывая площадь, которая ещё оставалась довольно тихой, когда я сюда спустилась. Теперь же она гудела – тут и знатные люди, и недавно вознёсшиеся Вороны, всё это отражало то же волнение, что бурлило во мне. Где же Себиан? Наверное, Малир задержал его куда дольше, чем ожидалось.

Позади раздался цокот копыт по брусчатке и глубокий голос:

– Заблудилась, маленькая голубка?

Я обернулась, дыхание перехватило от неожиданного вида – Малир стоял рядом с чёрным конём, держа поводья. Если он здесь, тогда…

Где же Себиан?

– Я жду Себиана, – сказала я, разглядывая его изысканный дорожный наряд из чёрной кожи и тёмно-синего бархата, гармонирующий с попоной. – Он должен отвезти меня к скалам сегодня.

Малир провёл поводьями по голове коня и вниз – к холке, бросив на меня косой взгляд:

– По-моему, он просто забыл.

– Он сказал, чтобы я ждала его здесь – всего несколько минут назад. – Или уже час? Я снова окинула взглядом шумную площадь, пальцы скользнули по платью из коричневого шёлка с лисьим мехом, и в животе заныло. – Уверена, он скоро будет.

Конечно будет.

Он обещал.

Малир цокнул языком.

– Себиан улетел на север уже давно, туда, где мои дозорные заметили знамёна принца Домрена. Похоже, дранадианский принц ищет себе новую жену и союз, а Себиан жаждет найти его сердце стрелой.

– Ох. – Вот и всё, что я смогла произнести, когда в груди сцепились разочарование и понимание. Мне так хотелось увидеть, как вороны бросаются в воздух, но… – Что ж, понятно, что это важнее, учитывая утрату, что Домрен ему причинил. Я не могу винить его за жажду мести.

– Нет? – Малир смерил меня взглядом, позволив глазам откровенно скользнуть по моему телу. – Даже если эта жажда принимает облик невесты Домрена, извивающейся под ним, стонущей его имя?

Тупая боль в животе сжалась в тяжёлый ком.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему, как ты думаешь, он так рвался к тебе вначале? Заботился о твоей ране? Предложил укрытие во время бури? Ждал, что ты снова побежишь прямо в его распахнутые объятия, каждый раз убегая от меня? Из альтруизма? Любви с первого взгляда? – Он возился с подпругой, пока мой взгляд мутнел, ведь я прекрасно знала, что у Себиана были совсем другие причины. – Время, которое мужчина должен ждать, прежде чем убить врага, можно скрасить между бёдер невесты врага. Ты не согласна? – Его глаза снова нашли мои, одна щека дёрнулась от перекошенной усмешки. – Или его дочери.

На миг в животе подступила тошнота, но тут же разум вытеснил её прочь. Может, так было вначале, но теперь между мной и Себианом всё иначе.

Правда?

– Очевидно, его мотивы изменились, – я вскинула подбородок, притворяясь равнодушной, но горечь тошноты всё ещё стояла на языке.

– Я больше не невеста Домрена.

– Нет, действительно. Теперь ты моя, – Малир изящным жестом протянул руку и взял мою ладонь. – Можно?

– Можно… что?

– Отвезти тебя к скалам вместо него, – сказал он и мягко подтянул меня ближе. – Жалкая замена, знаю. Я не могу соперничать с чарами Себиана. Я пробовал однажды – ты убежала.

Потому что я боялась доверять его обаянию, чувствуя под ним коварный умысел.

– Не из-за недостатка умения, а скорее… из-за сомнительных мотивов.

– Я всегда считал, что достаточно честен в своих мотивах. Но так или иначе… соль в воздухе, играющие дети, вороны, парящие в небе, – Малир протянул это последнее слово, явно дразня меня всем тем, чего я ждала с таким нетерпением. И это сработало: в пальцах вновь запульсировала радостная энергия, зачесалось под ногтями. – Позволь мне отвезти тебя. Давненько я сам не прыгал со скалы.

– Мысль о том, чтобы посмотреть, как ты летишь вниз, звучит заманчиво…

– Да, я и надеялся, что фантазия о моей преждевременной смерти склонит тебя согласиться, – он театрально вздохнул, придав звуку комичности, и подмигнул. – Так как? Или моя надежда тщетна?

Мои губы дрогнули от его неожиданной игривости – от этого подмигивания, о возможности которого я даже не подозревала от его лицевых мышц. И правда, что плохого? Я уже здесь, я уже наряжена. Почему я должна отказывать себе в таком приключении лишь потому, что Себиан гоняется за местью?

Малир наклонился ко мне, шепнув у самого уха:

– Уверяю тебя, голубка, я не буду паинькой.

Кровь загустела от того, как его шёпот зацепил тонкие пряди у виска. Возможно, во время кьяра он застал меня врасплох, спутал сердце и разум, но теперь я была готова. Если я сохраню ясность мыслей, мне нечего бояться.

Никакого коварного трепета.

Никакого опасного томления.

Никакой глупой надежды.

Я кивнула.

– Хорошо.

Малир обхватил мою талию.

– Полагаю, тебя учили ездить только в дамском седле?

– Меня вообще никогда не учили.

– Ты не любишь лошадей?

– О, очень даже люблю. Я часто смотрела на всадников со стен и воображала, будто сама скачу рысью вдоль двора. – Когда он подхватил меня и потянул к спине коня, я вцепилась пальцами в луку седла¹². – Я много раз тайком пробиралась на пастбища и вскарабкивалась на лошадей, пока они паслись, – пинала их в бока, пока они не срывались в галоп… или пока не скидывали меня.

Когда Малир усадил меня в седло, земля словно ушла из-под ног. Я сжала икры на крупе¹³, и эта дура лошадь тут же принялась нервно пританцовывать, заставляя меня раскачиваться и съезжать вбок.

– Он двигается, – выдохнула я, сильнее вцепившись в седло. – Почему он двигается?

– Потому что ты сама ему приказываешь. Перестань щипать его за бока. – Малир ухватился за какой-то ремень и легко вскочил позади меня. – Чем сильнее ты напрягаешься, тем больше нервничает Лиуал. – Его пальцы скользнули по моим, вниз, вверх, снова вниз, пока медленно не вынудили меня отпустить луку. – Держи руки свободно у бедер, иначе будешь сама же выбивать себе равновесие. Оливар?

Из конюшни выбежал мальчишка, сияя улыбкой.

– Мой принц?

– Подготовь одеяло у моря через час, и закуски захвати. – Малир взял поводья одной рукой, сместился позади меня, а когда я чуть не съехала набок на повороте, резко обхватил меня за живот и притянул к себе. – Нет, через два.

– Да, мой принц! – мальчишка умчался.

Малир прижался щекой к моему виску.

– Помнишь ту ночь, когда ты виляла бёдрами, как сука в течке, а мой член упирался в твою киску, и ты так мило умоляла меня оплодотворить тебя, голубка?

Я закатила глаза.

– Боюсь, не припомню.

– Жаль. А я всё не могу забыть, как ты меня тогда искушала. – Малир цокнул языком, и конь пошёл шагом к воротам. – Двигайся, как тогда, и, глядишь, доберёмся до скал ещё до полудня.

Я даже не знала, что хуже: то, что он заставил меня вспомнить мою жалкую попытку его соблазнить, или то, что в его словах и правда был смысл. Чем больше я позволяла своему тазу двигаться в такт с его, тем устойчивее сидела в седле. Вскоре я поймала ритм и обрела равновесие.

– Как ты знаешь, куда ехать? – спросила я спустя время. – Ты уже бывал здесь верхом?

Он обвёл Лиуала вокруг останков оленя, растерзанного волками.

– Нет. Но чувствовать земли и ветра для нас естественно. Я ощущаю в себе, где море, где замки, где горы.

А я не знала о землях больше того, что видела на картах.

– Ворон верхом… Зачем учиться ездить, если летать быстрее?

– А зачем летать, если верховая езда почти ничего мне не стоит? – Малир разъединил поводья и вплёл их в мои пальцы, затем направил мои руки по обе стороны луки. – Не отпускай.

Мои костяшки побелели от напряжения.

– Почему ты сам их отпустил?

– Первый официальный урок. Я не могу ожидать, что моя человеческая жена будет двигаться с такой же скоростью, как мои вороны, но я точно не намерен каждый раз тащиться в карете. – Он слегка постучал мне по пальцам. – Всего одно лёгкое движение поводом, и конь пойдёт туда, куда тебе нужно. Если подтянешь оба – замедлится. Если отпустишь – ускорится. – Он указал налево. – Веди через тот луг.

Пульс подскочил от вызова, от возможности наконец-то сделать то, чего я всегда хотела. Как он велел, я едва-едва потянула левое поводье, и грудь наполнилась восторгом, когда скрежет камня и песка под копытами сменился глухими ударами о сплющенные пучки жёлтой травы.

Малир указал на тёмный еловый лес впереди.

– Как насчёт того, чтобы погонять его до самой кромки сосен?

– Погонять?.. – сердце с тяжёлым гулом ударилось подскочило к горлу. – Я… я не думаю, что должна.

Его рука снова обвилась вокруг моей талии.

– Я не дам тебе упасть. Нужно лишь перетерпеть первые толчки, пока он набирает скорость, остальное легко высиживается, если следовать его движениям. Доверься мне

Да уж, легче было бы заставить облака разойтись.

– Я… не знаю…

– Куда подевалась та женщина, что ворвалась в мои покои, требуя свадьбы, а? – спросил Малир. – Моих теней достаточно, чтобы сделать тебя влажной, а вот мысль о короткой скачке сводит тебя к лепету? Разве не это ты притворялась делать? Когда бегала по двору?

– Да, но…

– Хватит притворяться, Галантия, – сказал он. – Сделай это. Наклонись чуть вперёд, прижми ноги к нему и скажи: «Вперёд!».

Пульс дрожал в горле.

– Это опасно.

– Ммм… Разве мать не говорила тебе? – прошептал он, толкнув носом в висок. – Моя маленькая белая голубка, играть с ножами тоже опасно.

По жилам разлилось дрожащее волнение, такое сильное, что пальцы сжали поводья. Да, она говорила. Не трогай кинжал, Галантия. Не бегай, Галантия. Не ходи под дождём, Галантия. Но уж точно – не вздумай пустить коня галопом по мокрому лугу, когда вокруг кружится снег, да ещё и в объятиях смертельно опасного принца Воронов, Галантия.

Бессмысленные правила. Ну ведь я хотела от них избавиться, разве нет? И кто теперь мог меня остановить?

Никто.

Сердце грохотало в груди, я наклонилась и, толкнув коня икрами, сказала:

– Вперёд!

Резкий толчок подбросил меня из седла, когда спина Лиуала выгнулась. Мощные задние ноги оттолкнули нас от земли, понесли вперёд, в порыв ветра, – и я снова шлёпнулась в седло. Подо мной очертания передних ног расплылись, вытянулись, ускорились – удары копыт превратились в гром.

– Отлично, – крикнул Малир, и его голос прорывался сквозь свист ветра. – Продолжай следовать его движениям!

Я мчалась по сияющему лугу в седле, Малир за моей спиной, наши тела покачивались в такт движению Лиуала. Холодные снежинки ложились на лицо, а пронизывающий ветер щипал щёки до онемения. Воздух тянул мои волосы так же, как Риса в детстве, когда пыталась удержать меня от побега, – но я была слишком быстра. Быстрее, чем когда-либо!

Я – жива!

Чёрное мелькнуло сбоку, и, бросив взгляд, я ощутила вихрь энергии в животе – и вдруг поняла: тепло руки Малира исчезло.

Вместо этого пять ворон пронеслись сквозь ветер и закружились рядом в акробатических фигурах. Они то пикировали, то взмывали, то разлетались в стороны, скользя над землёй рядом с грохотом копыт.

Озорная улыбка тронула мои губы. Я потянула повод, и Лиуал сместился влево, заставив ворона у ног вспорхнуть с карканьем. Смех сорвался из моей груди и перешёл в визг, когда когти вцепились в волосы и дёрнули – ворона закувыркалась в воздухе и захохотала мне в ответ сиплым карканьем.

Грудь переполняло яркое давление, каждый вдох наполнял тело холодной, чистой, неподдельной радостью. Это было чудесно, волшебно. Как ещё один танец – не менее захватывающий, чем предыдущий, – и я была в самом центре вороньего круга Малира.

До тех пор, пока Лиуал не споткнулся.

Всего лишь сбой на один шаг – и он тут же вернул ритм, но неожиданность заставила мои пальцы вцепиться в луку седла. Подпрыгивания пошли одно за другим, я заскользила, закачалась.

Всплеск перьев – чёрные крылья скользнули в воздухе, их текучие силуэты балансировали между магией и реальностью. Как шёпот, они закрутились вокруг меня – и вдруг обернулись рукой, снова обхватившей мою талию.

– Da’eyha… – спокойно сказал Малир у меня за спиной, удерживая меня в такт шагам Лиуала, пока тот сбрасывал скорость. Потом конь перешёл на шаг, и Малир прижался губами к моей щеке. – Ну как, а?

Прекрасно! – я рассмеялась, чувствуя, как его губы касаются моей щеки.

Неужели он…? Нет, не может быть. Я снова взглянула на него, и это зрелище выбило меня из колеи.

Прямо там, на тех губах, что когда-то пахли осенней сладостью во время нашего почти поцелуя, играла мучительно трогательная улыбка, будто та едва помнила, как существовать на обычно суровом лице Малира. Но существовала, вызывая одно предательское трепетание в груди за другим с каждой секундой, что это длилось.

И, боги мои, как же это длилось…

– Следи за балансом и смотри вперёд, – сказал Малир, подняв руку к моей голове и проводя ногтями по волосам так, как делал это на кьяре, ухаживая за мной, мягко возвращая мой взгляд к дороге. – Дамы при дворе королевы Тарамии знали, что её муж отрезал ей ухо. Они решили носить косы, как у королевы, из солидарности, к неудовольствию короля Виллема. Он велел всех их обезглавить.

Я замедлила дыхание, очередной вдох застряли между удивлением и смущением.

– Ты наблюдал за мной?

– Маленькая голубка, я наблюдал за тобой десятки раз: с балок, из тёмных углов, через окна, – его слова шептались у моего уха, вызывая приятный дрожащий восторг по шее. – Только потому что ты не видишь меня, не значит, что мы не можем видеть тебя. И как же нам нравится наблюдать за твоим восторгом, когда ты рассматриваешь товары купцов, читаешь у окна или подрагиваешь губами от удовольствия при виде ежевики.

Мой разум вернулся к кьяру, к множеству мисок с фруктами на нашем столе и к тому, как его пальцы тянулись к ягодам. Должен ли кто-то, кто действительно меня ненавидит, знать столько о том, что меня радует? Простого ответа не было.

– Зачем? – спросила я. – Зачем наблюдать за мной?

– Предположим, что всё так просто: потому что ты прекрасна, – сказал он. – За исключением случаев, когда сражаешься со мной… тогда ты потрясающа.

– Аккуратнее, – слова выходили медленно, с придыханием. Больше предупреждение себе, чем ему. – Ты же обещал не быть паинькой.

– О, но мне так нравится, как это тебя смущает, – его смешок сопровождался пальцами, мягко проводящими по моим волосам, прежде чем он прижался виском к моей щеке. – А если ты в этот раз убежишь от этого? Маленькая голубка, останутся только одни объятия, в которые можно броситься. Мои.

Глава 32



Галантия

Наши дни, западное побережье

Соль придавала влажному воздуху особый запах, смешанный с ароматами водорослей и камня, охлаждённого зимой, хотя метель давно прекратилась и растаяла. В нескольких футах впереди, там, где я сидела на покрывале из теней, острый утёс тянулся вдоль всей линии горизонта. Вода лежала так далеко внизу, что океан не было видно – только слышно. Ритмичный гул волн, разбивающихся о подножие утёса, создавал ревущий фон для визга детей.

Они мчались по небу, гоняясь друг за другом. Некоторые из младших воронов пролетали через ветви ближайших сосен, стряхивая с себя тех, кто пытался их догнать. Старшие мальчики, некоторые почти взрослые мужчины, боролись друг с другом на краю утёса, глаза их метались к группе девочек, которые подбадривали их и краснели.

– Тебе всегда было легко общаться с простолюдинами? – спросила я, – Спокойно сидеть среди них?

Малир положил руку под голову, лёжа рядом со мной, глаза его были устремлены на слегка открывшееся небо, лучи солнца играли на чёрных, распушённых волосах.

– Пара короля Воронов может быть как дочерью его вассала, так и проституткой с улиц в тени его замка. Как он вообще может найти её, если никогда не пересечется с ней на пути?

Это имеет смысл.

И все крестьяне, казалось, относились к Малиру с большим уважением, робко кланялись, а затем оставляли его в покое и возвращались к своим делам. Это было чудесно наблюдать с тех пор, как мы прибыли, когда солнце стояло в зените. Один раз Малир даже оказал мне услугу и сам бросился с утёса – ради моего странного удовольствия, как он сказал, заставив меня действительно рассмеяться.

Недалеко от нас мужчина держал вверх ногами смеющуюся девочку за щиколотку. Он бросал её через край утёса, но она оборачивалась и летела обратно к нему.

Она вновь обернулась и села на его руку, щеки её были огненно-красные от холода и усталости.

– Ещё! Папа! Ещё!

– Хватит уже! – осекла её женщина, предположительно мать, пытаясь управлять стаей из четырёх птенцов, которые прыгали вокруг корзины с принесённой едой. – Если она вспотеет в перьях, то заболеет в этом холоде.

Когда мужчина твёрдо поставил дочь на землю, она снова обернулась, и два её ворона кинулись к корзине. Исчезновение еды, которую они успели стащить прежде, чем улететь, возмутило её мать.

Я улыбнулась её непослушанию.

– С какого возраста ты можешь меняться?

– Впервые это произошло, когда мне было… пять, – задумчиво ответил Малир, как и на все мои другие вопросы сегодня – а их были десятки. – Я залез на полки в кладовой за чем-то. Банка мёда? Не припомню. Полки ослабли, я упал, но не коснулся земли. Вот это было приключение. – Он тихо рассмеялся. – К сожалению, мне не удалось обернуться снова, когда наш повар гнался за мной с деревянной скалкой, выгоняя меня из кухни.

Я рассмеялась, представляя маленького мальчика, цепляющегося за муку на полу.

– Ты был проказником.

Он покачал головой.

– Из нас троих я был самым спокойным. До определённого возраста и пришедшей с ним силы.

– А кто тогда?

– Моя сестра, Ная. – В его голосе прозвучало трепетное уважение, которого я никогда не слышала раньше, за которым последовала улыбка такая искренняя и растапливающая сердце, что затмила ту, что была в седле. – Ей было два дня, когда она изменилась в колыбели. Когда выросли её полётные перья, около трёх лет, слугам было приказано держать окна, двери и отверстия для полёта закрытыми. Но она всё равно умудрялась выбираться. Я нашёл её, когда она шла по оружейной, таща за собой меч из аэримеля, незадолго до осады. Несомненно, она когда-нибудь им махнула бы. – Его улыбка дрогнула, затем угасла. – Если бы только у неё была возможность вырасти выше его ножен.

Его слова сжимали моё сердце, взгляд в прошлое, в горе – совершенно неожиданно. Проблеск тьмы Малира, как будто он открывал свои тени, позволяя мне заглянуть глубже. Искать тот блеск, что я видела во время нашего танца. Стоило ли рисковать?

Это было заманчиво.

И опасно.

– Ты очень её любил, – сказала я, услышав это по его благоговейному тону и видя, как взгляд смягчился, вызывая рябь старой вины в груди. – Как бы больно и горько тебе ни было, я во многом способствовала этому. Мой минимум – признать это. – Я замялась, затем продолжила. – Я должна была сказать это раньше, но… я сожалею о той роли, что сыграла в смерти Харлена, Малир. Глубоко.

Мышца на его челюсти дернулась, как часто бывает, когда он сдерживает гнев – один из немногих признаков эмоций, что он показывал, – но он сгладил это тяжелым глотком и устремил глаза на меня.

– Это не ты его убила. Это сделал я, боясь неконтролируемого хаоса, что приносят мои тени, непослушного разрушения.

Уши насторожились от торжественной строгости в его тоне.

– Неконтролируемого?

Он сжал губы, словно сожалел, что упомянул об этом.

– Мы могли бы выбраться из подземелий… если бы я только отпустил их.

Как же он выбрался?

Вопрос застрял у меня в животе, но я не осмелилась спросить, чтобы не разрушить этот драгоценный момент тихого спокойствия между нами, такой капризный и странный. По дороге сюда он был совсем другим: обаятельным и игривым, тревожно добрым в том, как подталкивал меня к освобождению от невидимых оков, которые держали меня всю жизнь. Почему? Почему он ведёт себя так?

Когда дело касалось Малира, я не могла не ожидать скрытого мотива в каждом его прикосновении, каждом шёпоте, каждом намёке на флирт. Но с другой стороны, флирт Себиана тоже, по-видимому, имел свой коварный скрытый мотив. Только он его скрывал, а Малир всегда был откровенен в своих намерениях. Разве это не делало его честность безопасной? Его доброту – заслуживающей доверия?

А что, если он действительно раздираем между преданностью и теплыми чувствами ко мне, дочери его врага, убийце его брата? С этим нельзя было мириться без боли, и это было далеко не просто. А если я слишком строго судила его на кьяре, опасаясь, что он хочет причинить мне боль, когда на самом деле он сам страдал – раздираемый в двух направлениях до такой степени, что это грозило разорвать его пополам?

О, боги, у меня болела голова от того, как мысли сталкивались друг с другом, пока я пыталась подавить надежду, которая может принести только сердечную боль. Сохранять рассудок было трудно. Большая часть надежд, казалось, рассеялась по ветру, когда я мчалась по тому лугу…

– Иди сюда, – Малир перевернулся на бок, подперев голову рукой, а другой постучал по покрывалу. – Хочу, чтобы моя жена была ближе.

Я опустилась, чтобы оказаться рядом с ним, положив голову на руку всего в нескольких дюймах от него, вдыхая аромат лемонграсса, позволяя теплу его тела проникнуть под кожу.

– Я ещё не твоя жена.

– Ты приняла мой дар, еду, которую я тебе предлагал, наш танец под звёздами, не так ли? – Он поднял руку и коснулся моего лица, позволяя теплу своей ладони ласкать обветренную кожу. – Среди Ворон ты теперь моя пара. Свадьба – лишь символический акт, чтобы угодить твоим людям и их обычаям.

Его слова висели между нами, смягчая часть сомнений, которые я питала, беспокойство, что он может нарушить помолвку, но не полностью.

– Я не Ворона, значит, я не твоя настоящая пара, и ещё не твоя жена. Это делает меня ничем.

Его большой палец ритмично скользил вверх и вниз по моей скуле.

– Сегодня утром, после разговора с леди Сесилией, я приказал перевезти из южных хранилищ в Тайдстоун целые повозки зерна, сушёного мяса, бобовых и несколько сотен фунтов семян для весны. Её отец, лорд Тарадур, и его войска будут следить за транспортировкой, чтобы всё прибыло в Тайдстоун после того, как ты освободишь Марлу с учётом влажности земли, но точно до нашей свадьбы. Если спросишь её, уверен, она подтвердит.

Я с трудом выдохнула, широко раскрыв глаза.

– Ты отправляешь… Но… Почему?

– Уверенность, – его рот двигался, словно обдумывая слова. – Твой страх, что я нарушу нашу помолвку после освобождения Марлы, обоснован. Это совершенно разумно. Солдаты Тайдстоуна, должно быть, были на половинных пайках сколько уже? Два месяца?

Скорее пять, но это сделало бы меня снова плохой сделкой.

– Три.

– Если я собираюсь атаковать Амарретт весной, когда растает снег, мне понадобится армия твоего отца, и ей не пойдет на пользу голодать всю зиму, – сказал он. – Мне нужен этот брак, если я хочу выиграть войну быстро и с минимальными потерями среди моего народа, Галантия. Он нужен нам обоим. И я надеюсь, что это успокоит твой страх и убедит тебя в моей искренности. В моей… преданности.

Уверенность его слов смягчила мои сомнения, принесла облегчение. Оно длилось лишь мгновение: теперь, когда перспектива брака была бесспорной и доказанной, этого уже не хватало, даже если это обеспечивало мне цель – безопасную жизнь. Какова ценность шелкового платья, если оно окутывает увядшее сердце? Какова ценность жизни без любви?

Да, Себиан держал меня ночью, заботился, предлагал убежище. Но признавался ли он мне когда-нибудь в чувствах? Сражался за меня? Целовал?

Нет.

Даже прощального поцелуя… не было.

За спиной раздавалось множество смешков и хохот, и я обернулась через плечо на группу молодых ворон, сидевших вокруг кучи… всякой всячины. Лоскуты ткани. Отполированные ракушки. Гвозди. Вилка. Одна из девочек закрыла глаза и полезла в кучу, перебирая вещи, и вытащила что-то, что, похоже, было кусочком кольчуги с ржавыми пятнами.

Она открыла глаза.

Нос её сморщился.

– Это моё, – молодой ворон, сидевший напротив, наклонился к ней, его улыбка обрамлялась редкой щетиной. – Как и ты сама, и ты это знаешь.

Девочка посмотрела на молодого парня, потом на кольчугу, скривила рот от отвращения и уронила предмет с лязгом, вытирая ржавчину с пальцев о ткань своих хлопковых штанов.

– В твоих мечтах.

– В моих мечтах ты лежишь в гнезде из подушек и одеял, умоляя меня соединиться с тобой с разведёнными ногами, – прошипел он на фоне глубоких смешков остальных юношей. И в один быстрый миг он рванулся вперёд и поцеловал её. Долгий, страстный поцелуй, от которого мне самой пришлось сжать губы, закрутить язык, сглотнуть слюну. – А если бы ты перестала быть такой…

Хлоп.

Его лицо резко дернулось в сторону от её пощёчины, глаза широко раскрылись от шока, что развеселило остальных. Они хихикали и смеясь наблюдали, как девочка обернулась, и ее вороны улетели, толкая его, давая пару воспитательных шлёпков по затылку.

Малир скользнул рукой по моему бедру, перекатывая на другой бок, чтобы я полностью обернулась к группе, и прижался телом к моей спине.

– Должен признать себя счастливым, что ты лишь ушла от меня во время нашего кьяра, вместо того чтобы шлёпнуть меня перед всем собравшимся двором.

Мысль о том, чтобы шлёпнуть его за такое дерзкое поведение, казалась абсурдной, учитывая, как сильно я желала быть поцелованной.

– Думаю, ты прав, – сказала я, – но, с другой стороны, ты меня не поцеловал.

– Ах, но я поцеловал, – прошипел он, скользя ладонью вдоль моей талии, груди, а затем провёл пальцем по нижней губе. – Когда я кормил тебя со своих губ, маленькая голубка. Это поцелуй ворона, но всё же поцелуй, предназначенный только для нашей пары. Именно поэтому мы так бережём их.

Его слова заставили моё сердце сжаться, и я оглянулась через плечо, увидев его лицо в дюймах от своего. Взгляд скользнул к тем губам, которыми, как он утверждал, поцеловал меня, прежде чем снова посмотреть в глаза. Даже плотно находясь на земле, верхняя часть моего тела слегка качнулась. Напоминание о том, что если я слишком глубоко загляну в его тени, то могу потерять равновесие и пасть прямо в их темноту.

Я сглотнула.

– Но ты целовал Лорн.

– Судьба редко очевидна и никогда не проста. Мало кто узнаёт свою пару с первого взгляда, как это сделал мой отец. Много перьев мы можем вычёсывать, пока не найдем ее. Иногда клювы сталкиваются, – его рука обвила мою голову, поддерживая её, удерживая в объятиях и прижимая мой рот ближе к своему. – Маленькая голубка, тех, кого мы поцелуем не так, ещё можно понять, а тех, кого мы и вовсе не поцелуем…? Они навсегда остаются отвергнутыми.