Текст книги "Под небом Финского залива"

Автор книги: Лира Ерошевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц)

– Ой, Анжела, все это я знаю, не "первый год замужем", ездила я по этим санаториям, и единственно, на что я всегда рассчитываю: интересно провести время, чтоб остались приятные воспоминания. Право, это у меня всегда получалось. Хочу надеяться, что это правило не станет исключением и сегодня.

Казалось бы, самый заурядный, неоднократно имеющий место в сходных обстоятельствах разговор, но, пройдя еще раз через сознание Светы, он настроил ее на легкий лад. который всегда служит основой для хорошего расположения духа. И не видела она уже ничего необычного и удивительного в том, что за ее столиком сидит заслуживающий внимания любой женщины парень, который, быть может, если она чуть-чуть постарается, станет ее другом на этом коротком отрезке пути, а если и не станет, то ничего от этого Света не потеряет, одинокой

здесь не останется, это она знала точно, будет еще здесь за ней ухаживать не один, а она выберет наиболее достойного из них, с которым будет интересно и надежно, как было это не раз во время быстро пролетающих в обстановке праздничности отпусков, когда не успеваешь как следует осознать и почувствовать приятность беспечной, наполненной интересными событиями жизни. И тот прекрасный настрой души, с которым она уезжала из дома, вернулся к ней тоненьким светлым лучиком заходящего за верхушки сосен солнца, и весело было думать, что сказка, о которой она мечтала целый год, интригующая своим содержанием, не имеющая пока ни начала, ни конца, была раскрыта только на своей первой странице.

Света поднялась в свою палату, оставила на тумбочке книжку, немного поэкспериментировала над собой перед зеркалом, так,– слегка, чтобы не чувствовать себя простушкой среди отдыхающих, выплеснувших на обозрение курортной публики своим экзотические наряды, украсивших свои головки экстравагантными стрижками и укладками, и отправилась в столовую. За ее столом все были в сборе. Тарелки с закусками тоже стояли на столе -персонал столовой вечером всегда спешил с обслуживанием, чтобы пораньше уйти домой.

– Ну, как? Сходили к врачу? – спросила Аня.

– Да, сходила. Он прописал мне прогулки и положительные эмоции,улыбнулась Света.

– Это его любимые лекарства, и, наверное, это поистине то, что нам надо, но с ними – не густо. Обычно наши отдыхающие гуляют по вечерам вдоль шоссе до маленького магазинчика, расположенного на левой стороне, и обратно: наш Бродвей. В лес почему-то редко ходят: то ли боятся заплутать, то ли опасаются комаров, то ли залетных хулиганов – непонятно почему. И еще в кино ходят после ужина – вот наши основные развлечения. Артисты к нам не приезжают, экскурсии, правда, бывают, но не часто Да, еще иногда устраиваются танцы на летней танцплощадке, но под магнитофонные записи, или проигрыватель гоняют – не очень интересно.

– А чем же занимаются днем? – поинтересовалась Света.

– А вот это – сложный вопрос. В основном сидят на скамеечках на территории санатория и наблюдают: кто с кем куда пошел. Это, конечно, касается более престарелого контингента, а мужчины все больше в пивбар ездят – есть такой в городе. Рейсовый автобус ходит примерно через час, прямо возле нашего санатория останавливается. Так что можете съездить завтра, город посмотреть, может, что-нибудь купите.

– Нет, поездки за покупками в мои планы не входят, а посмотреть, конечно, нужно: хоть какое-то впечатление о городе иметь. Кстати, вы не В курсе, какая у нас здесь сегодня кинокартина идет?

– Сегодня "Цветы запоздалые" привезли, возле клуба афиша висит, вступил в разговор Гена, молчавший до сих пор.

– Да, действительно, запоздали немножко, это по Чехову, но картина хорошая, можно и по второму разу смотреть

– Приходите,– сказал Гена.– В это время все равно делать нечего.

– Да, наверное, приду,– предположила Света.– Приятного аппетита! – И первой вышла из-за стола – почему-то она раньше всех умудрялась все съесть, пониженным аппетитом она не страдала.

Светлана не придала никакого значения Гениному "приходите" – обычное стандартное вежливое приглашение общего характера, когда новичка пытаются приобщить к тому, что уже известно старожилам. Поднялась в палату, чтобы взять деньги на билет, взглянула в зеркало: с век сошла припухлость, да и лицо немного посвежело, Она открыла пошире форточку, постояла немного перед окном и пошла в кинозал, так как до начала сеанса оставалось несколько минут.

Зрительный зал был открыт настежь, и в открытую дверь было видно, насколько не густо он был заполнен. Возле дверей стоял Гена – Света сразу его увидела.

– Пришли? – спросил он еще издали.

– Да, пришла. Подскажите, где покупаются билеты? -спросила Света, оглядываясь.

– Я уже купил для вас,– сказал Гена.– Жду, когда придете.

– Вот как?! Спасибо, Гена. Буду у вас в долгу,– в Светином голосе звучало удивление.

– Вот еще, не обижайте меня, я же вас пригласил.

– Тогда еще раз спасибо,– сказала Света, заходя вместе с ним в зал.

Они облюбовали места на предпоследнем ряду, оказалось, что они оба не любили сидеть близко к экрану.

– А вы видели этот фильм? – спросила Света.

– Нет,– ответил Гена.– Мне редко удается дома смотреть фильмы, с работы прихожу поздно, ухожу рано,

Начался фильм сразу, без журнала, как это всегда бывает в санаториях. Вечная тема любви, трагическая развязка, обреченность героини навевали грустные мысли,

Не обменяться впечатлениями после просмотра такой картины было невозможно. Света сказала:

– Как часто такое случается; люди готовы отдать все на свете, чтобы удержать рядом близкого человека, но бывает уже поздно. И ничего нельзя поделать! Ну, ничего! Какая грустная история... Смерть! От нее не спрячешься, не откупишься, не отмолишься. Неумолимая властительница человеческой жизни, хозяйка и распорядительница. У меня два года тому назад умерла сестра, двоюродная, но она была мне как родная. Не было у меня большего горя. Я до сих пор не могу смотреть на ее фотографии – сжимает горло. Я не могу себе простить, что редко писала ей, что мало говорила ей добрых слов. Это такая душевная мука... Я всегда утешаю себя только тем, что и меня не минует сия чаша и, может быть, мы встретимся с ней там.

У Светы задрожал голос, и она замолчала. Гена замедлил шаг и сказал едва слышно:

– А у меня умерла жена.

– Правда, Гена: Я представляю, как тяжело тебе было смотреть этот фильм,– она не заметила, как сказала Гене "ты".– Давно?

– Уже три года.

– Прости, Гена, Я не буду больше ничего спрашивать у тебя об этом. Давай не будем продолжать эту тяжелую для нас обоих тему.

Разговаривая, они вышли из корпуса и медленно пошли по главной аллее, ведущей к выходу с территории санатория. Казалось, что возникший между ними короткий разговор о потере близких людей как-то по-особому соединил их и смягчил горечь их утрат. Они пошли вдоль шоссе, местного Бродвея, как сказала Аня, но почему-то никто не попадался им навстречу, наверное, уже было поздно для таких прогулок, так как показ фильма затянули – два раза обрывалась кинолента.

– Гена, посмотри на часы? – попросила Света.

– Да,– сказал Гена.– Нам остается всего несколько минут, чтобы вернуться назад до закрытия корпуса. В одиннадцать часов корпус закрывают, и, если опоздал – надо стучать, чтобы открыли. И это уже ЧП. Один раз откроют – в другой раз главврачу доложат. Короче, дисциплина военная, не то что в гражданских санаториях, хотя это я понаслышке говорю, в гражданском никогда не был, да и в этом – в первый раз.

– Нравится? – спросила Света.

– Нравится, природа здесь красивая. Я удочки с собой взял,– он улыбнулся.– Как-нибудь надо выбраться на рыбалку, говорят, здесь корюшка хорошо ловится.

Они возвращались назад. Все скамеечки в аллеях санаторного парка были уже пусты. Но корпус еще не закрывали: они успели вовремя.

– Спокойной ночи, – пожелал Гена Свете, когда она сворачивала на свой второй этаж.

За столом медицинского поста сидела красивая черноглазая женщина, сестричка, заступившая в ночное дежурство. Света поздоровалась.

– Вот эту девушку, по имени Света, я и жду. Садитесь. Леонид Васильевич просил измерить вам вечером кровяное давление: куда оно поскачет – вверх или вниз от границы?

Света присела, протянула руку. Пока сестричка надевала на руку манжетку и накачивала баллон, Света любовалась правильными чертами лица этой по-настоящему красивой женщины.

– Прекрасно: вниз поскакало. Наш микроклимат способствует нормализации в организме всех процессов, -сестричка похлопала Свету по руке ниже манжетки.

– Может, не так ваш микроклимат, как наше состояние расслабленности и готовность к восприятию хорошего самочувствия.

Сестричка засмеялась:

Меня зовут Ася, просто Ася, свое отчество я не люблю, оно слишком сложное для моего простого имени. Так что без церемоний. Вы мне очень симпатичны, к тому же мы ровесницы, гак что будем общаться попросту. Как там Москва?

– Стоит, и все на своем месте.

– Ой, стоит ли? Клокочет и бурлит, так вернее, наверное. Я два года тому назад ездила туда на трехдневный семинар и оставила там энергию, которой здесь мне хватило бы на целый месяц. До обеда у нас лекции были, а после обеда мы лазили по магазинам. К вечеру без ног оставались и без сил. Засыпали сразу как мертвые, и ночь нам казалась не длиннее часа – утром мы еле поднимались, А всего-то я там и купила – пальто осеннее. Потом смеялись сами над собою, что так прозаически провели свободное время, даже ни в один театр не сходили. Я потом две недели отходила от суеты столичной. Как вы там только живете?

– Вот так и живем! Поэтому в отпуске стремимся насладиться полноценным отдыхом, хотя это понятие растяжимое и неоднозначное. Не у всех и это получается, даже если и посчастливилось получить путевку в санаторий или дом отдыха.

– Да, отдыхать тоже надо уметь. Я скажу, как надо отдыхать в санатории. Раскрепощение и общение! Не замыкаться в самой себе ни при каких обстоятельствах. Не сосредоточиваться ни на каких мелких неприятностях, если таковые появляются. Мужчин воспринимать как строительный материал для создания интересного времяпрепровождения и хорошего настроения. Серьезно здесь на них смотреть нельзя, они здесь тоже отдыхают и от работы, и от семьи, а отдых – это как хороводная игра, где самое важное – не оставаться в одиночестве, держаться за чью-то руку. Одиночество во время отдыха не способствует набору положительных эмоций.

Ну, я гляжу, Леонид Васильевич вас хорошо инструктирует, – засмеялась Света.– "Вы сюда приехали за положительными эмоциями",– очень похоже спародировала она главврача.

– А что ты думаешь? Он прав! Если душа в радости и покое, любая болячка сразу отлетит и никакая не пристанет. Так что отдыхай без всяких там комплексов типа: а что бы твой муж подумал, если бы рядом с тобой мужчину увидел? Главное – понимать, что это времянка,– Ася подняла вверх палец.

– Ой, не обзавелась я мужем, а вернее, был, да сплыл, так что от такого рода комплексов я свободна.

– И почему это все красивые женщины одинокие? -удивилась Ася.

– Свободные, Ася, свободные,– засмеялась Света.– Нам хочется думать так.

– Твоя правда. Эти мужики умудряются так закабалить женщину, что никакой тебе радости от них. Знаков внимания никаких – одни обязанности. Хотя, что говорить, есть семьи, которым можно позавидовать, да ведь это -исключение из правил. А то любви уж никакой – а ты с ним майся, о себе и вспомнить некогда.

– Вот именно! Трудно жить без милого, а с немилым еще трудней народная мудрость. Тем не менее бабы зарекаются, а девки замуж собираются, и часто любовь как категория в их браках не присутствует изначально. Да, собственно, и у меня похожая история была, зато теперь о браке ради брака я и думать не хочу.

– Да, если уж иметь мужа, то нужно, чтобы не только деньги в дом приносил, но и радость хоть какую-то.

– Деньги... Знаешь, Ася, вот уж о чем никогда не думаю – хватает мне моей мизерной зарплаты на все на свете. Никогда не смотрю на мужиков с точки зрения, что они из себя представляют в общественном плане и сколько получают. Я совершенно с другими критериями оценки к ним подхожу, вот и трудно мне встретить человека, соответствующего моим запросам. Поэтому предпочитаю "кукукать . Но у меня друзей хороших много, так что общения через край.

– Ну и молодец! Главное – не чувствовать себя совсем одинокой. Заболтала я тебя. Ладно, иди отдыхай. И помни мои советы, как сохранить хорошее настроение на все время отдыха. Будешь ориентироваться на мои рекомендации, привезешь домой массу здоровья и положительный заряд на весь год.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Света проснулась в прекрасном настроении. Сегодня ей хотелось быть красивой. Прежде чем заняться своим туалетом, она сделала небольшую гимнастическую разминку и сбегала в душ, надев на голову резиновую шапочку. Волосы после накручивания на ночь бигуди, послушно уложились в красивую прическу. Света умело наложила макияж, подкрасила губы и ноготки. Надела белые брюки и голубой жилет, который очень стройнил Свету, к тому же сочетание белого и голубого очень шло к ее голубым глазам, оживляло лицо. Она взглянула еще раз в зеркало и осталась довольна собой. Раскованность и уверенность в себе вернулись к ней, как будто и не было за плечами этих злополучных сорока лет.

Подходя к столовой, она споткнулась об угол расстеленной дорожки левой ногой и подумала: к счастью. Сегодня день обещал ей что-то интересное, она это чувствовала: интуиция редко подводила Свету, она всегда заранее могла определить, насколько удачным окажется то или иное дело, за которое она бралась, и редко ошибалась. Идя к своему столику, она поймала на себе восхищенный взгляд мужчины с соседнего столика, и это еще более улучшило ее настроение.

За ее столиком все опять уже были в сборе, и Света быстро включилась в общий разговор.

Какие планы на сегодня у супругов? – спросила она у Ани-Сани.

У нас третий день одни и те же планы, мы здесь решили заняться сбором лекарственных трав. У нас в палатах – что у Ани, что у меня – благоухание, как на лесной поляне,– ответил Саня, принимаясь за куриную ножку.

Для себя собираете? Какие-то проблемы со здоровьем?

Да нет. Просто мы потом их смешиваем, завариваем в термосе и пьем вместо чая: вкусно, а главное – профилактика от всех болезней. Так что запасаемся на всю зиму. Заодно дышим кислородом, опять же польза.

Когда-то я закончила сельхозинститут, помню, как на втором курсе ботаничка заставила нас выучить наизусть двести названий трав на латыни, сейчас от всего этого осталось в памяти от силы четыре-пять названий, зато русские названия трав пристали прочно. Далеко ходите?

Далеко. За поворот залива,– неопределенно махнул рукой Саня.

А грибы попадаются?

Появились. Мы уже несколько ниток нанизали, у окна сушатся. И черники много, все поляны устелены, только собирай – не ленись. Ну, мы уже побежали, нам еще на укол надо успеть. До обеда!

Аня-Саня ушли. Светлана осталась наедине с Геной.

Как спалось? – спросила Света, только чтобы не молчать.

Заснуть долго не мог,– ответил Гена.– А потом ничего – спал, сны интересные видел.

А я даже не помню, что видела, так крепко спала, хотя обычно люблю вспоминать сны, они у меня часто сбываются.

Они допили кофе, одновременно встали и, продолжая разговаривать, направились к выходу из столовой.

– Света, познакомься,– сказал Гена.– Мой друг и сопалатник, в один день приехали.

Возле дверей столовой Геннадия ждал мужчина лет на пять постарше, довольно интересный, с живыми черными глазами, чуть пониже Гены, поджарый и очень смуглый. Его внешность портила только нижняя часть лица, она была несколько тяжеловатой, но когда он улыбался, то впечатление от этой тяжеловесности сглаживалось.

– Сергей,– сказал он, протягивая руку и улыбаясь; чувствовалось, что он знал, как красит его улыбка, поэтому не скупился на нее.

Света сразу признала в нем того мужчину, сидевшего за соседним столиком, который восхищенно смотрел на нее, когда она входила в столовую.

Светлана,– представилась Света, отвечая на его крепкое рукопожатие, гораздо более крепкое, чем это требовалось при знакомстве с женщиной.

А можно – Светочка? – спросил Сергей, задерживая ее руку.

– Можно, со временем,– улыбнулась Света.

Они все вместе вышли из корпуса санатория на "крут", так называли отдыхающие тот вовсе не круг, а полукруг свободного пространства перед корпусом санатория, за которым начинались зеленые насаждения. Скамеечки стояли как по периметру полукруга, так и в аллеях, которые радиально расходились от заасфальтированного пятачка перед корпусом. Широкая тропа вела напрямую с территории санатория. Возле самого входа в корпус стоял разрисованный на белые и черные квадраты шашечный столик, возле которого редко не разыгрывались шашечные сражения и не толпились болельщики, переживающие за ту или иную сторону играющих.

Разговаривая, Света с ребятами остановились недалеко от этого столика, наблюдая за игрой, в которую в свое время любил играть царь Петр Великий, а также такие известные личности, как Карл Маркс, Чарльз Дарвин, Жан Жак Руссо, Адам Мицкевич и Лев Толстой. Здесь, на "круге", отдыхающие любили остановиться после завтрака, чтобы пообщаться друг с другом, спланировать свой день, обсудить последние новости в глобальном и санаторном масштабах, посмотреть на людей и показать себя.

У Светы с ребятами завязался разговор о погоде -любимая тема для тех, чье времяпровождение напрямую связано с ее капризами. Умеренно теплое лето этого климатического пояса редко устремляло на землю палящие лучи солнца, и в холодке, где остановилась наша компания, было несколько прохладно, тем более что время было раннее, и Гена предложил передвинуться на солнечное место. Они стояли и болтали на самые различные негромкие темы, наслаждаясь ненавязчивой лаской небес.

К ним подошел еще один товарищ, немного располневший и лысоватый мужчина, оказавшийся третьим сопалатником ребят, с которым Свету незамедлительно познакомили. Толя, так звали приятеля Светиных знакомых, не так любивший пиво, как раков, если верить его признанию, стал приглашать ребят в пивбар, имевший популярность у отдыхающих, но ребята отказались, и он пошел искать попутчиков среди других мужчин. А ребята предложили Свете прогуляться вблизи окрестностей санатория.

Они вышли на шоссе, проходящее мимо санатория, ведущее в город, но пошли в обратную сторону.

– Вот по этой дороге можно попасть в Финляндию,– сказал Сергей.Прямиком. По крайней мере, туристы из

Финляндии ездят к нам запросто и на автобусах, и на своих машинах. Считается, что у нас с ними – открытая граница, но увы – только для них. Однажды, рассказывают, наш отдыхающий по глупости перепутал наш рейсовый автобус с туристическим и доехал до самой границы Финляндии, был там задержан и, так как у него не было с собой документов, просидел там целые сутки, пока не связались с санаторием, не выяснили его личность и не убедились, что он действительно отдыхает в данном санатории. С тех пор, говорят, он больше ни разу не ездил в город, весь месяц в шашки проиграл.

По другую сторону шоссе раскинулся рукав Финского залива. Здесь господствовали только два цвета: голубой -цвет воды и неба и зеленый обрамляющая залив зелень: травы, кустарники, деревья. По воде бежала мелкая рябь, отливая на солнце серебряными бликами, оживлявшими огромное голубое покрывало водного массива. Берег был невысокий. Немного в стороне располагалась лодочная станция: по обе стороны причального помоста стройными рядами покачивались покрашенные тоже в голубой цвет еще совсем новенькие лодки. Правее располагался небольшой песчаный пляж, за редкостью пользования им, кое-где поросший кустиками какой-то жесткой травы. Еще правее за поворотом залива, вдалеке, поражали своей какой-то сказочностью деревянные домики, очень похожие друг на друга. Пейзаж был колоритен.

Какая красота,– сказала Света.– Так и хочется взять в руки кисть и краски – и запечатлеть все это на холсте: какая необыкновенная романтика, хотя, наверное, эти два слова не сочетаются, потому что романтика – это и есть необыкновенность созерцаемого.

Ты, наверное, рисуешь? – спросил Гена.

Да, немного... Так, для себя.

Акварелью? – опять спросил Гена.

Начинала с акварели, а сейчас мне больше нравится масло.

Скромничаешь, вероятно: Так, для себя"? – спросил Сергей.

– Да нет, ничего особо выдающегося у меня не получается, правда. Я не так давно была на выставке Александра Шилова, вот это, я понимаю, живопись! Какие выразительные лица, какая достоверность в выражении любого чувства персонажа. И вообще, представляете, у него видна каждая ворсинка на шубках его героинь, стертость колодок медалей на гимнастерках фронтовиков, заскорузлость трудовых рук колхозниц. Скорбь на лицах вдов, пустые глаза одиноких женщин – это что-то

потрясающее. Я вышла с выставки восхищенная до экзальтации! А Илья Глазунов! Какая глубина и продуманность каждого сюжета! Художник очень широкого диапазона! Портретная живопись – только небольшая часть его творчества, но тоже какое умение разгадать внутренний мир человека, выразить его духовность. И до чего работоспособный! Я три раза посещала его выставку, потому что с первого раза невозможно охватить все богатство тематики: там и городские пейзажи, и иллюстрации ко многим классическим произведениям, и мифологические и исторические сюжеты, которые поражают своей самобытностью. Представляете, какой у человека обширный кругозор. У него есть картина "Русская Венера" совершенно обнаженная девушка, но какая целомудренность, чистота, скромность во всем ее облике. Чтобы попасть в Манеж, где проходила выставка Глазунова, люди простаивали по два-три часа столько было желающих познакомиться с его творчеством. Я всегда получала огромное эстетическое наслаждение от просмотра картин этих художников, работающих в классическом стиле. Конечно, дело вкуса, но модернизм во всем его многообразии меня не привлекает.

Из твоей восторженной и зажигательной речи я сделал вывод, что ты москвичка,– сказал Сергей.

Да,– ответила Света,– А вы, кстати, откуда?

Я – с Украины. Есть такой город – Хмельницкий,– произнес Геннадий.

А ты, Сережа, откуда?

А я – коренной сибиряк,– ответил Сережа с некоторым оттенком гордости в голосе.

А по национальности кто? – плутовато спросила Светлана: уж больно Сережа был похож на цыгана, ну просто вылитый, и смуглость была с таким перехлестом, что могла поспорить с цветом кожи мулата, а не то что цыгана.

Сережа улыбнулся, показывая свои великолепные белоснежные зубы:

– Я знаю, на кого ты намекаешь. Русский я, как ни странно. Но, может быть, мама согрешила с каким-либо заезжим гастролером-цыганом. Теперь уже не узнаешь, родителей нет в живых, а меня все с детства дразнят Цыганом, так и сопровождает меня эта кличка, где бы я ни появился. Вот уж и здесь ребята Цыганом зовут. Так что я привык, что все часто взаправду думают, что я цыган.

– Да, Сереж, сходство поразительное, поэтому

оправдывайся – не оправдывайся, а в каком-то поколении влилась в тебя цыганская кровь, это я тебе точно скажу,– Света опять улыбнулась.

Может быть,– сказал Сергей пренебрежительно.– Иногда мне кажется, что я на самом деле цыган. Ну и что? Цыган, так цыган. Но не попрошайничаю, не ворую, не обманываю и не лодырничаю. Я вообще хороший! Не веришь?

Чтобы верить – надо проверить. Кто теперь на слово верит, тем более саморекламе? Я так поняла, что ты по той формуле действуешь: кто тебя похвалит, если сам себя не похвалишь?

Так ведь и то верно! А так хочется, чтоб похвалили...

Вообще-то похвалу всегда заслужить надо, но мне непонятно, почему тебе ее так хочется? Ругали часто? – спросила Света,

Ну, если честно, то хочется не похвалы, а просто– напросто женского внимания,– и на Свету посмотрел со значением.

Сереж, да неужели женщины на тебя внимания не обращают?

Да я бы не сказал, что очень избалован их вниманием.

Ну, подожди, Сережа, мы тебе здесь найдем самую лучшую,– сказала Света и посмотрела на Гену как бы в подтверждение своих слов.

Каким необыкновенно радостным, благодарным и многоговорящим взглядом одарил ее Гена. Света ответила ему таким же, она поняла, что весь предыдущий разговор с Сережей он воспринял болезненно. Неизвестно, видел ли Сережа, как они обменялись взглядом, который протянул между ними тоненькую ниточку взаимной симпатии, он смотрел в даль залива, но затем тоже перевел взор на Гену, который едва успел притушить свой взгляд, предназначенный одной Светлане, и сказал этаким проходным манером, как бы тоже призывая Гену подтвердить его слова:

Ну, самая лучшая женщина находится рядом с нами.

Принимаю как незаслуженный комплимент, потому что пока рано принимать от вас такую высокую оценку, вдруг не оправдаю.

А у мужчин ведь так: либо женщина сразу понравится, либо уже никогда,многозначительно сказал Сережа.

По-всякому бывает,– не согласилась Света,

– Нет,– вдруг вмешался в разговор Гена.– Это действительно так,– и опять поглядел на Свету глазами, в

которых отражались голубой цвет залива и серебряные блики очень осторожного восхищения и признания.

И опять Света не отвела своего взгляда, она утонула в нем, как в заливе, притягивающем своей красотой и взаимным расположением. Но Света опять не поняла, заметил ли Сережа их, предназначенный и понятный лишь им одним взгляд, потому что он перебрасывал с ладони на ладонь маленький камушек, неизвестно когда попавший в его руки.

"И все же заметил,– подумала Света.– Но пока не сдается, настойчивость не чужда его характеру".

– Ну, налюбовались заливом г – спросил Сережа,– Теперь идем – покажем тебе дорогу в ближайший лес. Переходим опять на ту сторону шоссе. Видишь, вверх тянется широкая тропа, сразу за нашим санаторием? Когда вверх поднимемся – там почти девственный лес: рябчики из-под ног выпархивают.

Они стали подниматься по дороге, с обеих сторон которой тянулись к солнцу остроконечные мрачные ели, косматые сосны, стройные осины и белоствольные березы. Здесь было царство смешанных хвойно-лиственных лесов. Над самой дорогой навис толстый оголенный, отживший свое, но еще крепкий сук старого дуба. Сережа подпрыгнул и, трижды легко подтянувшись, спрыгнул на землю.

– Вот почему у тебя руки длиннее, чем положено по росту,– пошутила Света.– Ты их, оказывается, вытягиваешь таким образом.

– Нормально. У цыгана должны быть длинные руки. Вот смотри, справа какая башня стоит без всякого применения, говорят, бывшая водонапорная. Ступеней сто – не меньше, если на самый верх забраться. Обычно влюбленные парочки поднимаются туда, чтобы оставить там свои автографы.

Башня на самом деле заслуживала внимания. Ее остроконечная верхушка чуть пониже была окружена красивым каменным орнаментом, круглыми оконцами и двумя рядами зубчатых ограждений. Она возвышалась как великанша даже среди высоких, окружавших ее в некотором отдалении, деревьев.

Очень оригинальная башня, заслуживает того, чтобы на нее повесили табличку: "Охраняется государством",– сказала Света.

Да она там, внутри, уже вся порушена. Хочешь забраться? – спросил Сережа.

О нет, как-нибудь в другой раз,– отказалась Света.

Они продолжали подниматься вверх, где между деревьями проглядывали причудливые коряги и громадные камни-валуны. Видно, когда-то эти места были покрыты ледниками, которые и оставили после себя и обкатанные валуны, и нагромождения обломочного материала. Слева, в глубине леса, в стороне от дороги, стояла полуразрушенная избушка. Скорее всего, это была сторожка, и, возможно, когда-то вблизи нее что-то возделывалось, но сейчас от нее и до самого верха на этой стороне тянулась заболоченная, густо поросшая камышом, широкая полоса земли.

Зайдем,– предложил Сергей.– Посмотрим.

Давайте посмотрим,– согласилась Светлана.

Они легко пробрались по еще не совсем заросшей тропинке, но густо закрапивленной по обочине, к старой избушке. Внутри вдоль стены был пристроен деревянный настил либо широкая скамья, как хочешь назови, а вокруг, как говорится, черт ногу сломит, чего только здесь было не навалено: железяки, ведра, обломки кирпичей, железные сетки, мотки проржавевшей проволоки, какие-то деревяшки и прочий хлам. Присесть на скамью не было никакого желания, так она была грязна и тоже наполовину завалена худыми чайниками и кастрюлями, да и пробраться к ней через всевозможные нагромождения можно было тоже, как и черту, сломать ногу.

– Отслужила свое старушка,– сказала Света.– Никому теперь не нужна, вон какие провалы в стенах, одна крыша осталась, хотя обычно, наоборот, в первую очередь крыши обваливаются, но от дождя спрятаться можно при случае.

Они побрели обратно, на большую дорогу, чтобы продолжить подъем. Но вот наконец подъем был закончен. На самом верху, откуда начинали разбегаться в разных направлениях тропинки в лес, стоял симпатичный круглый столик, врытый в землю, и четыре тоже врытые ножками в землю скамеечки. И хоть столик был расщелен и потемнел от дождей, чувствовалось, что сделан он не очень давно.

– Вот это то, что требовалось,– обрадовалась Светлана.– После такого подъема хочется отдохнуть. Кто-то очень предусмотрительный смастерил этот столик. Возможно, даже администрация санатория.

– Посидим, отдохнем, нам спешить некуда,– сказал Гена. Они присели, каждый на отдельной скамеечке, выбрав

те, где солнце не светило прямо в лицо. Плохо было то, что столик стоял, как говорится, на юру, вокруг – никакой тени,

но солнце было ласковое, ненавязчивое, и сидеть было приятно все равно. Где-то вдалеке пели птички, шумел ветер в расположенных недалеко соснах, донося сюда шелестящие звуки негромкой лесной музыки.

Хорошо все же чувствовать себя в отпуске,– блаженно улыбнувшись, сказала Светлана.– Да еще когда он почти весь впереди и никаких тебе забот. Благодать Божья!

Жаль только, что он бывает один раз в году, как день рожденья,– сказал Гена.

Гена, а когда у тебя, к слову сказать, день рожденья? – спросила Светлана.

У меня он уже прошел, я родился в самом конце мая – обычно говорят, всю жизнь маяться, наверное, так и есть.

И сколько же тебе стукнуло? – спросила Света вроде бы безразличным тоном, внутренне находясь в напряжении от ожидаемого ответа.

Тридцать шесть.

Ну и что? Для мужчины – это возраст расцвета,– сказала Света, в глубине души порадовавшись, что он оказался на год старше предполагаемого ею предельного возраста.

А мне уже скоро сорок два будет – здесь придется отмечать,– вздохнул Сережа.

Возраст зрелости – тоже прекрасный возраст, не вздыхай,– успокоила его Света.

Ну, о твоем возрасте мы спрашивать не будем, потому что знаем, что такие вопросы женщинам не задают, и к тому же ты для нас двадцатипятилетняя, потому что на большее не тянешь,– слукавил Сережка.