Текст книги "Под небом Финского залива"

Автор книги: Лира Ерошевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Да не спросит он ни за что, это уж я точно знаю.

Тем лучше. А то, правда, мне его сегодня не хочется видеть ни на обеде, ни на ужине,– Светин голосок звучал жалобно.

Ладно, как тебе хочется, так и сделаем. Только я точно

знаю, что он к тебе неравнодушен, но характер его не позволяет ему как-то по-другому поступить, сегодняшняя рыбалка – это вызов тебе: "Выбирай – или меня, или Серегу, а втроем я больше не намерен ходить".

Да, я тоже так поняла. Но повторяю, если он сам ко мне не подойдет, то я тем более. У меня, как и у него, тоже гордый характер.

Искры не посыпятся, если вместе вас соединить?

Скорей всего посыпятся, лишь бы не пожар.

Они еще некоторое время посидели, пофилософствовали и отправились в клуб санатория – покупать билеты на экскурсию. Пообедали на час раньше, чем обычно, желающих съездить на экскурсию по городу было немного. Маленький санаторный автобус их уже ждал. Сели, поехали.

Экскурсия была обзорной: здесь проходил когда-то волок, соединявший озера края с водами Финского залива, здесь во времена Северной войны стояли войска Петра I, осаждая неприступную крепость, которая все же была взята, здесь жил Владимир Ильич Ленин, готовил к выпуску первый номер газеты "Пролетарий", а здесь проходила линия наступательной операции войск Ленинградского фронта в годы Великой Отечественной войны.

Экскурсовод, он же начальник клуба, рассказывал так сухо и таким невыразительным голосом, что почти усыпил всех экскурсантов. В заключение они посетили краеведческий музей, и на этом экскурс в историю города был закончен.

Когда автобус покатил обратно, Сережа попросил остановиться возле поворота с главной улицы, недалеко от пельменной. Они вышли и уже направились в эту забегаловку, как вдруг Сережу осенила мысль:

Послушай, Свет, а давай лучше в привокзальный ресторан сходим, посмотрим, что он из себя представляет.

Туда же русских не пускают, на двери написано даже.

Сделаем вид, что мы – иностранцы, разве я не похож на какого-нибудь испанца? – Сережа напустил на себя высокомерность.

Не похож, сам знаешь – на кого похож, и говорить по– испански не умеешь, – Света засмеялась над его высоко задранным подбородком.

А ты думаешь – швейцар на всех языках может говорить?

У него интуиция богатая, он русских людей за километр

чувствует. А потом, может, там долларами надо расплачиваться,предположила Света, нарисовав в воздухе завитушку с палочками.

Ерунда, у нас здесь не Америка. Ну что, попробуем? Сумеешь пройти не останавливаясь и голову повыше задрав, когда я дверь тебе открою?

Я все сумею, если захочу,– завоображала Света.

Так захоти,– попросил Сережа.

Ладно, пошли. Только, перед тем как зайти, мне нужно, как Матвееву, три минуты, чтобы в роль войти. Дашь три минуты?

Пять даю. Хватит?

Хватит. Сам-то сумеешь в испанца перевоплотиться?

Я буду в немца перевоплощаться, все же язык когда-то учил, надо что-нибудь вспомнить.

Они повернули в обратную сторону, где главную улицу завершал и перегораживал вокзал. Вошли в вокзальное помещение, которое было совсем пусто. Дверь, ведущая в ресторан, была выкрашена в белую краску, закрыта, и на ней висели две таблички, на которых на русском и финском языках было написано: "Только для иностранцев . Света остановилась в сторонке, в нескольких шагах от ресторанной двери:

– Давай, Сережка, отсчет пошел. Вживайся в своего немца. Я тебя Петер буду звать, понял? И вообще я все беру на себя. Может, в первый раз пригодится, что когда-то на совесть немецкий учила. Я буду говорить, а ты после каждой моей фразы будешь произносить: ja, ja. Ну-ка, скажи!

–Ja, ja, (jа – да) ,– произнес Сережа высокомерно.

Нет, нет. Выражение лица – помягче, произношение – пожестче. Давай еще раз!

Jа, jа,– опять повторил Сережа, несколько изменив интонацию.

Молодец! Все, вперед! – решительно сказала Света, направляясь к ресторанной двери.

–Не забудь голову повыше держать и не останавливайся,-напутствовал Сережа.

– Да все, как раз, наоборот! Открывай мне дверь, чего ты медлишь?

Сережа открыл дверь, пропуская Свету вперед. У дверей стоял пожилой швейцар, весь в позолоте. Света мило ему улыбнулась:

–Guten Abend! (Добрый вечер!)

Швейцар поклонился. Света театрально остановилась и проговорила, обращаясь к Сереже:

–Wie schon! (Как красиво!)

Ja, jа,– откликнулся Сережа, касаясь Светиного локотка, и уверенно повел ее в самый дальний угол.

–Nein, nein,– сказала Света,– nehmen wir hie Platz! (Нет, нет, мы сядем здесь.)

Света стала усаживаться за столик, стоящий почти посредине зала. Сережа не стал возражать, так как не знал, как объяснить ей по-немецки, что в дальнем углу им было бы удобнее общаться на русском языке, никто бы и не обратил внимания. Поэтому он смиренно сел напротив, шепнув ей на ухо:

Ты что, все время на немецком со мной разговаривать будешь? Я же ни черта не понимаю.

Нет уж, назвался груздем – полезай в кузов,– тихо сказала Света, раскрывая папку с меню, лежавшую на столике.

Официант подошел тут же, как из-под земли вырос.

– EinMoment,– сказала Света: – Das, das und das (Это, это и это), показала она пальчиком: меню было написано на финском и русском языках, и она сразу сориентировалась.

Официант удалился, засунув карандаш за ухо,

Послушай,– сказала Света Сереже,– если мы знаем немецкий, почему мы не можем знать русский? Перестань комплексовать. Мы уже прошли, у нас приняли заказ, кому какое дело – на каком языке мы будем с тобой разговаривать. И потом, здесь обзор хороший, чего это мы в угол забиваться будем?!

Ладно,– сказал Сережа.– Только давай негромко разговаривать.

"Трусишка – зайка серенький". Смотри,– ткнула Света пальцем в меню.Цены-то в рублях и вполне приемлемые, так что не дрейфь. Знаешь, что я заказала: овощной салат, шницель рубленый и шампанское. Вполне достаточно, голодными не останемся, что и требуется.

Света огляделась. Зал был полупустой, но постепенно заполнялся. Света прислушалась:

Сереж, да здесь все на русском разговаривают.

Правда? – Сережа тоже прислушался.– Странно, а почему ж "Только для иностранцев"?

Ой, смотри, Толя,– растерянно проговорила Света, увидев, как уверенно и непринужденно входит Толя в ресторан. Она подняла руку и замахала ею над головой. Толя заметил и подошел:

О, прекрасно! Надеюсь, можно сесть за ваш столик?

А зачем же мы тебя звали? Конечно, садись,– Света показала на стул.– А ты здесь уже не в первый раз?

Да я здесь почти каждый вечер бываю, утром – пивбаре, а вечером здесь. В заливе купаться не разрешаю бильярд на ремонте... А что еще-то делать? Вот приходится кочевать из одного питейного заведения другое.

А как ты проходишь, свободно? – спросила Света.

А как еще можно проходить? – удивился Толя.

– Но написано же на табличке: "Только для иностранцев" ?

– Мало ли что написано, а пускают всех, им же надо; выполнять, а финнов-то здесь мало бывает,– усмехнулся Толя.

Света не могла удержаться от смеха. Сережа – тоже.

– А мы-то старались выглядеть иностранцами,– сквозь смех говорила Света.– Полчаса репетировали, как входить будем! Ой, не могу!

Света зажала себе рот рукой, но смех так и рвался из нее наружу.

С этими ресторанами – сплошные казусы. Думала: хоть раз немецкий язык пригодился, оказывается, все впустую. Ну, Сережа, с тобой не соскучишься, в одной палате с Толей живешь и ничего не знаешь. Вы что, совсем не общаетесь между собой?

Да мы почти не видимся,– оправдывался Сережа.

Надеюсь, ты теперь не будешь заставлять меня шепотом разговаривать,продолжала смеяться Света.

А ты теперь должна только на немецком изъясняться, тем более с обслуживающим персоналом. Тебе дороги назад нет,– вспомнил Сережа театральный выход Светы. – "Назвался груздем..."

Выкручусь, не бойсь. Восстановлю свою государственную принадлежность. Сереж, а все же здесь поуютнее, чем в том ресторане.

Подошел официант, разложил вилки, ножи, тарелочки с хлебом и салатами на стол поставил, фужеры и шампанское.

Danke, – поблагодарила Света, потом спросила: – Sprechen Sie russisch? (Вы говорите по-русски?)

Да, конечно,– ответил официант.

Ой, как хорошо, мы так давно не были в России, что уже перестали ориентироваться, с кем на каком языке разговаривать.

Официант улыбнулся:

– Шампанское открыть?

–Ja, jа. Ой, простите, да, да,– тоже улыбнулась Света.

Официант открыл и разлил шампанское в фужеры, стал принимать заказ у Толи. Когда он ушел, Света сказала:

Ну все! Я уже не груздь, а рыжик деликатесный.

Ну что ж, выпьем по этому поводу, Рыжик,– сказал Сережа, поднимая фужер.– Я теперь тебя так и буду звать, сама назвалась. Однако сдается мне, что ты опенок ложный, правда очень симпатичный.

А кто меня сделал ложным? Ты же и сделал. Сумеешь

– не сумеешь... А я и полезла как дура на сухой пенек, когда можно было мимо пройти.

Теперь Толя стал смеяться.

Ты чего смеешься? – спросила Света, отпивая из фужера.

Да больно образно говоришь...

С вами всему научишься. Ты вот мне скажи, тут музыка бывает? спросила она, принимаясь за салат.

Да вон – ящик в углу стоит. Рубль железный опустишь, клавишу нажмешь, и будет тебе музыка,– объяснил Толя.

Сереж, нет у тебя железного рубля?

Где-то должен быть,– Сережа полез было в карман.

Подожди,– остановил его Толя, – у меня этих железных

– девать некуда, вот! – Он вытащил из кармана железный рубль, положил на стол.

Сергей взял рубль, подошел к ящику, долго изучал репертуар, наконец опустил рубль и нажал клавишу. Вернулся, сел за стол, загадочно и красноречиво одновременно посмотрел на Свету. "Если вдруг трудно станет, если вспомнишь ты о любви, позови меня, позови меня, хоть когда-нибудь позови",– зазвучало из ящика.

Песня хорошая...– мечтательно сказала Света.

Для тебя же заказывал, старался. Там, между прочим, неплохая программа заложена, но мне почему-то захотелось, чтобы эта песня зазвучала. Там и на финском языке есть песни.

А чего это вы сегодня без Гены? Я уж привык вас все время втроем видеть,– спросил Толя.

У него сегодня другая культурная программа,– ответила Света, продолжая внимательно и задумчиво слушать песню.

– Странно, странно. Очень подозрительно,– произнес Толя.

Подошел официант, принес шницеля и заказ Толи -салат и коньяк. Рюмочку поставил. Толя попросил еще две рюмки.

– Нет, нет, Толя, я не терплю коньяк,– сказала Света. Официант принес еще одну рюмку. Толя разлил коньяк,

Свете в фужер шампанского добавил.

– Ну что, ребята, выпьем за любовь?! – многозначительно на Сергея со Светой посмотрел.

Это за какую любовь? – спросила Света.– За твою любовь к питейным заведениям? Что-то я не заметила, чтобы ты здесь в кого-нибудь влюбился, разве только в пивбар? А мог бы! Женщин хватает, хоть бы одну осчастливил своим вниманием.

Нет, мне нельзя влюбляться,– сказал Толя,– А то меня так занесет, что я могу и супругу ко всем чертям послать.

Ну да? Какой сознательный... Тогда, конечно, Толя, лучше продолжай свидания с пивбаром. Кстати, а как твоя супруга относится к твоей любви к спиртным напиткам?

Да брось, Свет! Ты думаешь, что я и дома не вылезаю из ресторанов? Это я только здесь расслабился, да и то потому, что больше делать нечего, разве что в шашки играть, чем иногда и занимаюсь. Ну так выпьем ? Не хочешь за любовь, давай за дружбу.

Толя поднял рюмку, сказал Свете, кивая на стол, стоявший у стены:

– Вон, пожалуй, единственный стол, где финны сидят. Света посмотрела на трех финнов, сидящих за столиком,

который стоял как раз напротив нее, еще через один стол, который был пустым. Толя, повернув голову, тоже на финнов глянул, и Сережа оглянулся непроизвольно, так что финны поняли, что разговор о них идет, они тоже в это время рюмки поднимали, и когда Света засмеялась тому, что их внимание к столику финнов было ими замечено, один из финнов поднял рюмку повыше и, приложив руку к сердцу, взглядом дал понять Свете, что пьет за нее. Света головой кивнула, мол, поняла, и тоже чуть повыше подняла фужер, затем отпила из него немного. Финн выпил содержимое рюмки, опять головой Свете кивнул, стал что-то своим застольникам говорить. Света не стала больше на их стол смотреть, сказала ребятам:

– Заметили они наше к ним внимание, не надо больше на них смотреть, а то кто их знает, что они подумают. Давай, Толя, за дружбу!

Ребята залпом выпили свой коньяк, Света опять малость отпила из фужера, и все принялись за еду.

Что значит: Только для иностранцев"! Даже рубленый шницель какой вкусный. В наших ресторанах в него один хлеб тискают, а этот – сочный,удивилась Света.

Так ведь русские все съедят, что ни подай, а иностранцы

и возмутиться могут, если им какой суррогат подсунут,

сказал Толя.

– Это точно. Просто русские не любят по пустякам возмущаться, когда у них безмятежное ресторанное настроение, их до "белого каления'' надо довести какой– нибудь несправедливостью, вот тогда к ним притронуться невозможно, насквозь прожигают, а к некачественному приготовлению ресторанных блюд они привыкли, возмущайся не возмущайся – "Кушать подано", чего зря энергию тратить, в ресторане ее на другое тратят,– сказала Света.

а это – непонятно,

А на что другое? – спросил Сережа.

В русских ресторанах – на пляски, а это – непонятно, что за ресторан: смотри, пластинка, что ты заказывал, кончилась, и хоть кто-нибудь что-нибудь заказал? Все такие

деловые...

– Сейчас еще закажем,– Сережа опять полез в карман за кошельком, но Толя снова его опередил, вытащив еще один металлический рубль:

– На, а то они мне надоели. И правда, без музыки как-то и душе не поется,– Толя отставил пустую тарелку из-под

салата.

– Это о чем говорит? О том, что ты русский человек! А иностранцы-то и ходят в рестораны для деловых встреч в

основном.

Сережа опять долго стоял возле ящика, наконец что-то выбрал, сказал Свете, возвращаясь к столу: Свою любимую заказал, слушай.

"Призрачно все в этом мире бушующем, есть только миг, за него и держись, есть только миг между прошлым и будущим – именно он называется жизнь..." – зазвучал голос Олега Анофриева.

– Ой, это и моя любимая, сходятся у нас с тобой вкусы Все: молчим и слушаем,– Света вся отдалась завораживающей власти песни.

Но дослушать им не удалось. Подошел официант, поставил перед Толей шашлык, а перед Светой положил коробку конфет:

– Вам с соседнего столика прислали, что напротив вас. Света посмотрела на финнов, все трое заулыбались ей.

Свете пришлось тоже руку к сердцу приложить:

– Спасибо...

Они опять все трое головами закивали.

– Не назад же отсылать,– сказала Света Сереже как бы в свое оправдание – Если бы Толя не обратил на них внимание – и они бы на нас не обратили.

Чем ты недовольна?' – спросил Толя.

Все о'кей, Рыжик. Распечатывай, сейчас попробуем, пусть еще чего-нибудь пришлют, хорошо б бутылку коньяка,– Сережа демонстративно распечатал коробку, взял конфету, положил в рот:

Ой, Свет, вкусно, давай, давай, пробуй. Толь, бери.

Дайте мне с шашлыком расправиться,– Толя опять наполнил рюмки коньяком. Свет, скажи какой-нибудь тост.

За Интернационал! – Света взяла конфету из коробки.

За Интернационал так за Интернационал.– Толя с Сергеем выпили.

Конфета Свете тоже понравилась, съела, шампанским запила. Посмотрела на финнов, они разговаривали, как видно, о них, так как все время улыбались и на их столик посматривали. Света им большой палец показала и соответствующее выражение лица сделала. Финны засмеялись.

– А ты что, на финском не умеешь разговаривать – спросил Сережа.– Я думал, что ты на всех языках умеешь.

Научусь еще... Какое дело? Было б желание! Я вот перед тем, как поехать в Литву отдыхать, за год весь русско-литовский разговорник вызубрила, пользуясь транскрипцией, мне даже никто не верил, что я гам никогда не жила. Другие "дикари" по два дня на улице ночевали -никак не могли квартиру снять, а мне сразу пожалуйста, стоило только на литовском заговорить. Это в Паланге я отдыхала. Там хозяева приходят на автобусную остановку и выбирают, кто им понравится. Гак вот, меня сразу выбрали, так как могла по-литовски общаться. Квартира на двоих была, и там уже одна литовочка жила моего возраста, она и на русском хорошо разговаривала, мы с ней подружились. Она меня еще немного подучила литовскому языку, даже таким словам выучила, которых и в словаре не найдешь. Мы с ней в основном на литовском общались. Какое слово мне непонятно – я у нее спрашиваю и запоминаю. Она такая выдумщица была, такая проказница, что мы с ней то и дело попадали в какие-нибудь истории. Однажды на пляже к нам два русских парня стали шиться. а мы сделали вид, что ничего на русском не понимаем, общаемся на литовском. Они поблизости пристроились и давай нас обсуждать: что им в нашем внешности нравится, что – не нравится. Мы все делаем вид, что ничего не понимаем, а потом Анита не выдержала и говорит им на русском языке: "А в вас-то что есть? Только что мужской

пол, и то под вопросом, потому что судачите, как бабы". Они так и обалдели. А потом мы все вчетвером смеялись до колик".

Пока Света рассказывала, Толя с шашлыком расправился и тут же включился в процесс уничтожения конфет. Он тоже похвалил конфеты, еще один рубль из кармана вытащил:

Иди, Свет, финскую музыку им закажи.

А что? И закажу,– Света взяла рубль и пошла к музыкальному ящику. Долго вчитываться в незнакомые слова не стала, нажала первую попавшуюся клавишу с надписью по-фински. Зазвучала незнакомая музыка. Света, возвращаясь к столику, взглянула на финнов и показала пальцем на ящик, потом на свой столик, потом – на их. Этот международный язык жестов был понятен всем: финны тоже большой палец Свете показали.

Все, с финнами расплатились за конфеты, но если вдруг Сережке коньяк пришлют – рубля маловато будет. И нам уже пора, разве только их музыку дослушать ради приличия,– сказала Света.

Сережа стал оглядываться, искать официанта,

Толя, ты остаешься или с нами? – спросила Света.

Да нет, я тоже, наверное, с вами,– Толя разлил остатки коньяка по рюмкам: – Свет, скажи еще какой-нибудь тост.

Что б не в последний раз!

О! Это как раз то, что надо,– обрадовался Толя.

Ребята, две конфеты осталось, закусывайте, самая подходящая закуска для коньяка, а то я не могу так много сладкого есть.

Выпили, закусили конфетами. И официант появился. Ребята расплатились. Сережа наконец-то добрался до своего металлического рубля:

– Я там где-то нашу "Катюшу" видел,– кивнул он на музыкальный ящик.Уходить надо с музыкой.

Подошел к ящику, отыскал нужную клавишу: "Расцветали яблони и груши, поплыли туманы над рекой..."

– Вот теперь порядок в танковых войсках,– сказал Сережа, беря Свету под локоток.

Пошли все трое на выход. Света финнам рукой помахала, швейцару по-русски "До свидания" сказала, он опять поклонился. Под русскую музыку они покинули ресторан "Только для иностранцев". Время еще было, чтобы спокойно пешком добраться до санатория.

ДЕНЬ ВОСЬМОЙ

Света пришла в столовую пораньше. Гена появился, когда Света, закончив завтрак, выходила из-за стола. Они поздоровались. Светлана вышла на "круг", села на их любимую скамеечку, подставила лицо под утреннее солнышко. Скоро вышел Гена, сел рядом со Светой.

Ну, как твоя рыбалка? – спросила Света.

Нормально, две связки сушатся у окна.

Рада за тебя.

А где вы были?

А... в привокзальном ресторане для иностранцев.

А у нас здесь вчера танцы были.

Танцевал?

Нет, так, заглянул и ушел.

Одному веселее было?

Гена промолчал, как будто и не слышал вопроса.

Значит, веселее. А нам тебя не хватало.

Знаешь, Свет, я больше так не могу.

Ты против того, чтобы с нами Сережка ходил?

Да нет, я не против, пусть ходит. Я не знаю, кому из нас ты предпочтение отдаешь...

Неужели не ясно, Ген?

Не ясно... Иногда кажется, что мне, иногда кажется – Сережке, а Сережка уверен, что ему,– Гена говорил бесцветным однотонным голосом.

Мне хотелось сохранить нашу компанию, поэтому я старалась вести себя ровно по отношению к вам обоим, но я думала, что ты догадываешься, кому я отдаю предпочтение, и кто из вас мне больше нравится.

Гена повернул голову и посмотрел Свете в глаза, Света ответила искренним взглядом, открывая ему навстречу свою душу. Гена взял руку Светы в свою, Света не отняла руки, но глаза опустила – скованность какую-то почувствовала, может быть, потому что Гена тоже был скован несмелостью и еще какими-то непонятными комплексами, которые он с трудом преодолевал в себе...

– Свет, давай вдвоем встречаться,– едва слышно сказал Гена.

– Давай,– еще тише ответила Света, не поднимая глаз. Гена сжал руку Светы, как бы благодаря ее за согласие.

Он вовремя сделал свое предложение, потому что из корпуса вышел Сережа и направился к ним. Поздоровавшись, он сел по другую сторону Светы. Конечно, он сразу заметил, что рука Светы лежала в Гениной руке,

тем не менее он сделал вид, что это вроде бы ничего не значит, хотя сразу понял, что теперь он, уж точно, третий лишний. Поэтому он, ничего не говоря, стал крутиться на скамейке: то сядет глубоко-глубоко и ногами поболтает, то опять передвинется на краешек скамейки, и выражение лица у него было какое-то клоунское, как и все его нелепые движения.

– Сережа, мы со Светой решили...– сказал Гена и замолчал.

Мы со Светой решили...– опять начал он.

Я все понял,– перебил Гену Сережа, лицо его перестало быть клоунским, он как будто ждал этих слов, сразу стал раскованным и уверенным, каким был всегда.– Ты можешь оставить нас со Светой наедине буквально на пять минут?

Могу,– ответил Гена, отпустил Светину руку, встал и пошел по "кругу" вдоль скамеечек, на которых сидели отдыхающие, исподтишка наблюдавшие за этой сценой. Света и Сережа остались вдвоем.

Свет,– сказал Сережа,– ты сделала свой выбор, но не забывай, что я остаюсь твоим Коньком-Горбунком, и если понадоблюсь – только свистни. Договорились?

Спасибо, Сережа, я буду помнить об этом. Не обижайся... Гена сказал, что он больше так не может... А мне, честно, жалко нашу компанию...

Я не обижаюсь. Что ж, ему повезло больше...

Сереж, здесь столько женщин, они не дадут тебе остаться в одиночестве,– Света ободряюще улыбнулась ему.

А вот это ты зря! Ни с кем я здесь больше встречаться не буду, в этом ты убедишься в конце сезона. Увидишь! Никто мне, кроме тебя, не нужен... Но ты за меня не беспокойся, я найду чем себя занять. Ну все, пока, а то мы уже перебрали пять минут, отпущенных мне Генкой.

Он встал и неторопливо, с неестественным для него серьезным выражением лица направился по главной аллее к выходу с территории санатория. Света осталась сидеть на скамеечке. Подошел Гена, сел рядом. Света боялась, что он спросит, о чем Сережа с ней говорил, но он не спросил. Помолчал немного, потом предложил:

Пойдем за грибами, говорят, этот год очень грибной, и за поворотом залива их столько, что только не ленись наклоняться.

А что потом с ними делать?

На костре пожарим. Масло в магазине можно купить, посуду я найду. А можно на нитку нанизать и в кочегарке повесить, они там быстро сушатся. Дома будешь суп

грибной варить.

Пойдем,– согласилась Света.– Тогда надо наверх подняться, сумки какие-то взять.

Ну что? Не будем терять время? – спросил Гена, поднимаясь и подавая руку Свете.– Если есть целлофановые пакеты, то тоже бери.

Через несколько минут они уже шагали по направлению к лесу, который темнел за поворотом залива. Не успели они ступить на первую лесную тропу, как стали попадаться пузатые боровички, а когда вошли в лес – началась настоящая грибная идиллия. Света еще никогда не видела такого грибного изобилия. Грибы как будто специально лезли на глаза и просили, чтобы их заметили. Если они и прятались, то только за пригорком или валуном. Стоило обойти валун, и вот они – стоят, красавцы, по двое, трое и группами. Все крупные, красивые, а главное – еще нетронутые червями, не испещренные их сквозными тропками, как будто только что выросли. Молодые, крепкие их тела только набирали силушку, а тут их и подкарауливал Генин складной ножичек, который сразу перекочевал в руки Светы.

– Никогда такого не видела – никогда, взгляни, какая прелесть,восхищалась Света, колдуя над очередной веселой группой подберезовиков.

Они и собирали только благородные подберезовики, подосиновики и белые, полностью игнорируя сыроежки, свинушки и прочие пластинчатые грибы.

Света боялась, что наедине с нею Гена еще более замкнется, отчего она и сама почувствует себя скованно, но Гена, наоборот, без Сергея стал более открытым и даже откровенным, то и дело рассказывал разные незамысловатые истории из своей жизни. С его лица не сходила радостная улыбка, глаза светились, и весь его облик излучал хорошее настроение и удовольствие от совместного собирания грибов. Они не старались особо отдаляться друг от друга, чтобы пошире охватить лесной массив, потому что грибы сами лезли под ноги: вся трудность их собирания заключалась только в постоянных наклонах и приседаниях. Света уже перестала вслух удивляться и восхищаться их способностью попадаться на каждом шагу. Огибая очередной валун, она только тихонько ахала и начинала деловито отделять их крупные выпуклые головки от основания крепких ножек. Скоро и сумки, и пакеты были заполнены такими красавцами, какие Свете в подмосковных лесах попадались не часто, и они

направились в сторону санатория, то и дело останавливаясь, чтобы запихать в сумку очередную партию не желающих оставаться в лесу тонконогих маслят.

– Вот это да,– сказала Света, выходя из леса.– Хорошо, что теперь мы уже не будем смотреть себе под ноги, потому что невозможно не взять очередной красавец -гриб, а класть уже совсем некуда.

После обеда Гена поехал в город, чтобы купить масла и кастрюлю для приготовления грибов.

– Купи самую большую,– напутствовала его Светлана, Сама занялась переборкой грибов. Те, которые были

почище и покрепче, были разрезаны и нанизаны на длинные нитки. Получилось несколько похожих на ожерелья ниток. Света понесла их в подвальное помещение кочегарки, где стояли огромные цистерны с горячей водой, было влажно и жарко, как в тропиках после сезона дождей. Под ногами, как в бане, лежали деревянные решетки, через которые поблескивала вода, хотя освещение было тусклое. Между железными трубами уже были развешаны, очевидно, отдыхающими, нитки с подсыхающими грибами. Света еле разглядела рабочего кочегарки, копошившегося в углу:

Скажите, а мне вы не разрешите тоже повесить где– нибудь грибной урожай?

Как же, как же,– живо откликнулся рабочий.– Конечно, вешайте, вот здесь будет удобно,– он показал в один из углов помещения, где еще не висели, как в других углах, перекрещиваясь между собой, темные грибные ожерелья.– Это вы у нас чемпион по шашкам?

Да какой там чемпион? Играю немного.

Да ладно, не скромничайте. Я видел, как вы Толю дважды разделали, а ведь он хорошо играет.

Это нечаянно получилось,– ответила Света, привязывая концы ниток к водопроводным трубам.

У него нечаянно не выиграешь, играл я с ним. Умеете играть, умеете.

Спасибо, да только вы меня переоцениваете.

Недооценка хуже. Приходите через день-другой – грибы ваши уже высохнут.

Так быстро? Вроде влажность большая.

Зато температура высокая. Много грибов в лесу-то?

Много. Только не ленись – собирай. Спасибо вам. Вы послезавтра дежурите? Вот послезавтра я за ними и приду.

Из кочегарки Света к заливу направилась, где они с Геной встретиться договорились. Гена уже ждал ее. Огромная алюминиевая кастрюля, купленная Геной, могла

вместить чуть ли не содержимое ведра.

– Ого, какую разыскал,– удивилась Света.– Это хорошо, чем больше, тем лучше. Принимаемся за работу. За тобой – костер.

Света быстро перебрала, перемыла и нарезала оставшиеся грибы. А Гена две рогатины соорудил, воткнул их основанием в землю друг против друга, камнями обложил, чтобы лучше держались. Сверху железный прут положил, в ушки кастрюли проволоку протащил и закрутил. Чувствовалось, что не в первый раз занимается он этим делом. Натаскал чурок, хвороста.

Скоро грибы уже варились в кастрюле, подвешенной над костром, а Света с Геной сидели с подветренной стороны на потрескавшемся старом куске ствола, притащенном сюда Геной из глубины леса. Изредка они вставали: Гена костер поддерживал, а Света грибы ложкой помешивала. Сначала грибы еле уместились в кастрюле-Гулливере, но вот уварились вполовину, выпустили из себя воду, забрали в нутро масло, положенное Светой в конце варки, и такой вкусный дух от них пошел, что у Светы с Геной потекли слюнки.

Гена сбегал в столовую, принес хлеба и вилки. На ужин они решили не идти, а утроить по-настоящему грибной пир. Грибов было так много, что вдвоем их было не съесть.

Ген,– предложила Света,– давай Сережку пригласим на грибы.

Опять Сережку? – спросил Гена недовольно.– Без него ты не можешь?!

Ну ладно,– сникла Света.– Не хочешь, как хочешь. Я просто подумала: грибов много.

Устроившись по обе стороны высокого пня, который служил им столом, они прямо из кастрюли таскали вилкой и отправляли в рот мягкие маслянистые, чуть-чуть пахнущие дымком шляпки грибов. Ну чем не гоголевские галушки?! Только для русского человека, куда как приемлемее. Ничего вкуснее Светка никогда не ела. Ее немудренная стряпня могла поспорить с любым изысканным заморским блюдом.

– Вкусно до чего,– восхитился Гена.

Наевшись до отвала и запрятав кастрюлю с немалыми остатками грибов в густую зелень под березой, они устроились на широком стволе старого дерева, недалеко от костра, который поблескивал мерцающими искрами и слегка дымился, оседая от внутреннего жара. Как-никак, они канителились целый день и теперь с удовольствием отдыхали и вдыхали свежий вечерний воздух, пахнущий

хвоей и еще какими-то ароматными травами.

В кино они решили не идти. Им обоим хотелось побыть наедине в этот летний вечер, как будто специально созданный для уединенной беседы. Через просветы между деревьями поблескивал залив, играя отраженным вечерним светом.

Люблю смотреть на воду,– сказал Гена.

Поэтому и рыбалку любишь? – спросила Света.

На рыбалку я хожу ради самой рыбалки. А давай завтра порыбачим в заливе. Не скучно тебе будет?

Я книгу с собой возьму. А тебе не бывает скучно – с удочкой стоять?

Когда рыба долго не клюет – скучно, а когда клюет, то какая скука, подсекай только. Это как грибы собирать: если попадаются, то скучать некогда, а если грибов мало, то ходить по лесу и глядеть под ноги быстро надоедает.

А я люблю на море смотреть, когда оно штормит. Мне эта картина часами не надоедает.

Море я тоже люблю. Знаешь, в детстве моей любимой книгой была книга Каверина "Два капитана". Я ее несколько раз перечитывал, а потом просто брал и читал с любой страницы, на которой книга раскрывалась. Вот после ее прочтения у меня и появилась мечта стать моряком или капитаном, если получится, и открыть неизвестные острова. Глупо, да?