Текст книги "Под небом Финского залива"

Автор книги: Лира Ерошевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

О, как она ошибалась! Человеческая душа умудряется одинаково воспринимать и переживать как несчастья, несущие за собой последствия, соизмеримые с теми, что оставляет за собой могучий прибой, так и неприятности, не имеющие глубоких корней ни в прошлом человека, ни в его отлаженном существовании в дальнейшем, хотя настрой, безусловно, является тем катализатором, который ускоряет процесс одоления обессиливающей боли души. И этот катализатор на сегодня был Светланой найден.

ДЕНЬ ТРИНАДЦАТЫЙ

Света проснулась оттого, что кто-то стягивал с нее одеяло.

Света, ты думаешь сегодня идти на завтрак? – услышала она голос Елены Ивановны.– Я долго думала, будить тебя или нет, и все же решила разбудить. С чего это ты так разоспалась?

Ой, Елена Ивановна, вы уже собрались?

Через пять минут завтрак, если хочешь успеть, то собирайся немедля,Елена Ивановна поправила прическу.

Кошмар... Я вчера долго не могла заснуть, поэтому так продрыхла. Я успею... Спасибо, Елена Ивановна.

Ну все, я пошла,– кивнула Елена Ивановна.

Света суетливо стала собираться, все падало у нее из рук. Наконец она сказала себе: "Да чего я так тороплюсь? Приду к концу завтрака – все равно покормят",– и не торопясь стала заниматься прической. Тщательно оделась, выбрав свой любимый наряд: белые брюки, белую водолазку и голубой жакет. Подкрасила глаза и губы. Осмотрела себя в зеркало – осталась довольна. Взглянула на часы – на завтрак она еще успевала.

От всех минувших событий остался неприятный осадок, который она пыталась растворить в утреннем мироощущении, способствующем оптимистическому настрою человека. Не спеша спустилась в полуопустевшую столовую, официантка сразу же принесла то, что еще оставалось от ее заказа, заменив рубленый шницель с яйцом простым гуляшем. Света закончила завтрак в полном одиночестве, последней выйдя из столовой. Села на ту же самую скамейку, где вчера просидела весь вечер – на ту, что сводила их с Геной, сесть не захотела, хотя она была свободна, и стала думать, чем себя занять. Но в голову ничего не приходило: к Анжеле идти не хотелось, в лес одной тем более, в город – а что там делать, да и вчера была в городе – больше не тянуло, почитать – занятие для вечера, а то вечером и книжку в руках держать не хочется. Вдруг она вспомнила, что привезла с собой недовышитый крестиком гобелен, который собиралась здесь закончить или хотя бы сдвинуть с места, так как дома для этого времени не хватало. Пожалуй, это то, чем сейчас можно

заняться от нечего делать , подумала она, не торопясь, однако, претворить задуманное и закостенело смотря на верхушки сосен, возвышающиеся над крышей санаторного корпуса.

Подошел Вано, она его заметила, когда он уже направлялся к ней, лениво переставляя свои длинные ноги.

Здравствуйте. Вы не рассердитесь, если я опять присяду с вами рядом? спросил он, опускаясь на скамейку.

Неужели я выгляжу такой сердитой? – спросила Света.

Может быть, не сердитой, а очень отрешенной или, наоборот, сосредоточенной – не могу понять, как будто решаете трудную головоломку.

Но я могу сказать, что и у вас какое-то скучное или, если быть точной, пресное лицо, как будто вы вчера весь день питались пресными лепешками, испеченными на постном масле.

Ничего подобного. Вчера я наконец посетил ресторан и съел два шашлыка неплохого приготовления, но сказать, что я там очень повеселился, не могу. Правда, там был один товарищ из санатория, и мы с ним обсудили не одну проблему нашей военной жизни, это был сугубо мужской и не особо интересный разговор, может быть, поэтому мое лицо до сих пор остается скучным. А вот насчет того, что оно пресное, я не согласен, по-моему, оно, наоборот, кислое.

Возможно, у меня пониженная кислотность, поэтому я не ручаюсь за адекватность своих впечатлений и ощущений: пусть будет кислое. Мне кажется, что это не лучше, чем пресное... А хочу спросить – имя того товарища, с которым вы обсуждали серьезные проблемы, не Толя?

Да, Толя! Вы меня перещеголяли в интуитивных способностях.

Ну что вы! Это просто знание некоторых особенностей санаторного бытия отдельных товарищей.

Ну да, конечно. Я не учитываю те две недели, на которые вы меня опередили или на которые я опоздал, как лучше сказать?

Как ни скажи – смысл один. Но такие вещи лучше учитывать.

Что вы имеете в виду?

Все то, с чем или с кем может познакомиться человек, приехавший раньше.

У меня такое впечатление, что вы на что-то намекаете, но я не могу понять на что. Впрочем, и не хочу. А вот что мне хочется узнать: какие у вас планы на сегодняшнее утро?

– Сегодня у меня утро бесплановое,– Света Гену вспомнила: как неприкаянно без него, умчался куда-то, воплощает свое "все" в жизнь, и Сережи не видно,– за шашечным столиком два молодых парня сражаются,– вчера вечером тоже где-то пропадал.

– В таком случае, может быть, мне компанию в пивбар составите? спросил Вано не очень смело.

В пивбар? – машинально переспросила Света и подумала: единственная достопримечательность города, с которой еще не познакомилась, да и надо как-то развеять минорное настроение.– Пожалуй, составлю.

Вай-вай, как ты легко согласилась. Я думал, два часа буду тебя уговаривать,– обрадованно произнес Вано.

Светка засмеялась:

Так говорю: никаких планов, поэтому приходится принимать те, что предлагают. А что – мы уже на "ты" перешли?

Мне показалось, что мы уже отдали дань этому уважительному обращению. Разве нет? – Вано малость смутился.

Ладно, давай на "ты". Я не против,– великодушно согласилась Света.

Так не будем заставлять ждать водителя той машины, которая будет нас везти,– заторопился Вано: может, боялся, что Света передумает.

Не успели они перейти на противоположную сторону шоссе, как им попалось попутное такси: Вано взмахнул рукой, и уже через несколько минут водитель остановил машину возле бара.

– Везунчик ты,– сказала Света.– Прямо как по заказу. Вано расплатился, вышел, помог Светке выйти из

машины, и они, медленно переставляя ноги, с рассеянным видом людей, не знающих, как убить свое свободное время, стали подниматься на второй этаж, Вано открыл дверь в бар, Света вошла, и первое, что она увидела, это Гену и Толю, сидящих один против другого у самого окна, боком к ней.

Свету как волной с ног до головы окатило. Отчего, почему – но скверно себя почувствовала, как будто Бог знает какое преступление совершила. Получалось так, что вроде не зря Гена к Вано ее приревновал.

Вано сказал:

– Подожди, я сориентируюсь,– и пошел.

А Света к косяку двери прислонилась, так как слабость в ногах почувствовала. Неприятно ей было, что Гена здесь им встретился, ощутила, как лицо краской заливает.

Толя сразу их увидел – глаза удивленные – и Гене что-то сказал, естественно, об их появлении, о чем же еще,-подумала Света. Гена повернул голову к двери, зыркнул на Свету одним глазом, как норовистая лошадь на объезжающего ее седока, и стал что-то сердито, рублеными фразами говорить Толе, что – Света не могла расслышать, так как их столик через два ряда других столиков стоял.

Рядом с Толей еще какой-то мужчина сидел, лет пятидесяти, он стал с интересом смотреть на Свету, ну прямо как зритель театра на главную героиню пьесы. Света отвернулась. Тут их Вано увидел, подошел к ним, и Света услышала радостные нотки в его голосе, но тоже не могла разобрать, чему он так радовался. Боковым зрением она видела, что отвечал ему только Анатолий, а Гена рака ковырял и взгляда не отрывал от его полурасколупанного панциря.

Вано к Свете вернулся:

Смотри-ка, наши сидят! Может, стул подставим – с ними объединимся?

Тебе очень хочется? – Света ударение на "очень" сделала.– Столиков же свободных полно...

Ну давай вот здесь сядем,– кивнул головой Вано на столик, что стоял в среднем ряду, на одном уровне со столиком, где Толя с Геной сидели.

Давай...– сказала Света, отрываясь от косяка двери, который помог ей отойти немного от шока нежелательной и неожиданной встречи. Она тряхнула головой, освобождаясь от оцепенения, и соорудила на лице незави– симую мину: "А... Ну и пусть..." Сам отказался от их дружеских отношений, какое теперь ему дело до нее, не должна же она оставшиеся две недели отдыха оплакивать его: "Хватит, все",– оправдывалась она сама перед собой.

Подходя к столику, выбранному Вано, Света взглядом поздоровалась с Толей, Гена не поднимал глаз, все рака терзал. Вано опять подошел к ним на пару слов и только потом пошел к стойке – делать заказ. Света старалась не обращать внимания на соседний столик, прямо перед собой задумчиво смотрела, сохраняя спокойствие и безмятежность на лице.

Вано принес жбан пива и огромную глубокую тарелку с вареными раками. Вторым заходом принес кружки, тарелочки и шоколадку перед Светой положил. Сел напротив.

–Неужели это можно все съесть? – спросила Света, кивая на тарелку с красными раками.

А что здесь есть? – отозвался Вано.– Одну шейку да клешни – пососать, остальное все – несъедобное.

Это же хвост,– сказала Света.– Какая шейка? Я к ним даже прикасаться боюсь.

Так называют – шейка... Давай я тебе почищу,– предложил Вано, выбирая самого крупного рака.

Почисть, а я пока пиво разолью,– она чуть-чуть плеснула в свою кружку, Вано налила полную, развернула шоколадку,

– Вот это я понимаю – вкусно, спасибо, Вано,– Света отломила дольку шоколада, отправила в рот.

– А вот это еще вкуснее,– Вано очищенный хвост, который шейкой называется, Свете на тарелочку положил.

Стал другого рака очищать:

– А вот скажи, почему они краснеют, когда их сваришь?

За людей стыдно, наверное, которым не жалко их живыми в кипяток бросать,– ответила Света.

Откуда знаешь? – спросил Вано, берясь за кружку.

А что туг знать? Эту присказку все знают. Тем не менее продолжают их варить и есть. Люди самих себя-то не жалеют...

Пиво было холодное, быстро не выпьешь. А ваг раки, правда, вкусные были. Света начала сама уже отрывать им хвосты.

Она сидела так, что Толя и мужчина, который сидел с ним рядом, были обращены лицом к ней, и хотя она вообще не смотрела на их столик, но все равно все время чувствовала на себе взгляд этого мужчины, поэтому ей казалось, что разговор между Толей и Геной вращался возле них с Вано, а может, ей это только казалось, тем не менее она никак не могла сбросить с себя некую скованность, а Вано, наоборот, был настроен весело и раскрепощенно. Тарелка с раками постепенно пустела.

– Это, конечно, не шашлык,– Вано очередному раку хвост оторвал.– Одно баловство, но под пиво идет.

– Все продукты моря полезны, поэтому можно и побаловаться. А шашлык это ваше национальное блюдо?

спросила Света.

Шашлык, чтобы ты знала, общекавказское блюдо, у нас оно называется мцвади, а наше любимое национальное блюдо это хинкали, наподобие ваших пельменей, начинка из бараньего мяса, но очень сильно наперченная и начиненная другими специями. Еще хачапури пирог с сыром, здесь каждая хозяйка свой секрет имеет. Еще каурма и чапахи – из баранины, бастурма – из говядины, чихиртма из курицы. Все особо приготовляется. У нас любят к столу зелень подавать и острый соус – ткемали, сациви... Разные соусы есть, много рецептов.

Почему это вы все острое любите? От вашей аджики можно на стенку полезть... А из первых блюд? – поинтересовалась Света.

Хаши – бульон из субпродуктов, заправляется толченым чесноком, а под конец закладывается замоченный в молоке белый хлеб. Это такая вкуснота пальчики оближешь.

А разве это хаши руками едят? – спросила Света Вано.

Почему руками? Ложкой...

А говоришь – пальчики оближешь. Так только можно говорить о блюдах, которые руками едят, как курицу, например. А про остальные лучше сказать язык проглотишь.

Язык проглотишь – как разговаривать? Не нравится мне такая поговорка.

Ну еще какие у вас интересные блюда? – Света специально Вано расспрашивает, чтобы самой поменьше говорить, потому что настроение – на нуле, а показать этого не хочется, особенно Гене, поэтому создает она впечатление, что у них с Вано оживленный разговор ведется за столом слушает и не слушает про эти традици– онные грузинские блюда, не очень они ей нужны, что она – готовить, что ли, их когда-нибудь будет, названия и то не запомнишь. Зря Вано старается, думает, что это ей действительно интересно. Даже про пиво забыл, чуть прикладывается к кружке:

А чохохбили, "цыплята-табака", харчо – в русские рестораны из нашей кухни перекочевали. Сулгуни – тоже наш сыр. Фасоль лобио... Вы из нашего обыкновенного застолья тамаду в свои свадьбы перетащили. Наше изобретение...

Вот этого я даже не знала, надо же, думала, тамада только на свадьбах и бывает. Да, правда, вы умеете красивые тосты говорить...

За соседним столиком дело спорится: жбан пустеет и вместо раков гора шелухи растет. Торопится Гена, чтобы скорее выйти из бара и не видеть, даже вполглаза, как Света напротив Вано сидит. Света вроде и не смотрит, а все видит. Вот Гена отодвинул опустевший жбан, что-то Толе сказал, оба встали, прошли мимо их столика за спиной у Светы, исчезли за дверью. Света облегченно вздохнула, и хотя настроению улучшиться было не отчего, но напряжение с нее спало. Стала она пивбар рассматривать: все обыкновенно, никакой экзотики, кроме раков да круглых декоративных тарелок из керамики на стене за стойкой.

Мужчина, что сидел рядом с Толей, после ухода его застольников подошел к их столу, держа в руке кружку с пивом:

– Вы не против, если я составлю вам компанию ненадолго, ужасно не люблю одиночества.

– О чем разговор?! Садись, друг, садись. Найдем о чем поговорить,ответил Вано приветливо, и скоро у них завязался самый непринужденный разговор о грузинском гостеприимстве и о русском общительном характере.

Мужчину звали Алексеем. Вано долил ему пива из жбана, раков поближе пододвинул. Света рада была, что она теперь помолчать могла и окончательно в себя прийти: все же не все равно ей было, что о ней Гена подумает, хотя и старалась уговорить себя, что не жена она ему, не невеста и даже не любовница и потому вправе поступать, как захочется, после того как он дал ей полную отставку.

Скоро раки кончились. Света не думала, что можно их так много и быстро перемолоть.

– Семечки... Пойду еще порцию возьму, чтобы пиво допить,– сказал Вано, встал, пошел к стойке.

Алексей хитро на Свету посмотрел:

Извини, но я понял из разговора, что ты вначале с Генна– дием встречалась, и так скажу: человек он сложный, закрытый, с ним нелегко, с Вано тебе проще будет. Я людей вижу: двадцать пять лет в школе проработал.

Интересно,– протянула Света.– Что же у них за разговор такой был обо мне, что вы сразу все поняли? Впрочем, что сказал Толя, когда мы вошли, я могу представить: "Смотри– ка, Светка твоя с другим пришла". Не так ли?

Не примерно, а слово в слово. Слышала, наверное?

Нет, от двери ничего не слышно. Просто легко догадаться. А вот что Гена ответил, догадаться не могу.

А он сказал: "Я сам так захотел, я сам ее оставил". Анатолий спросил: "Не без причины, наверное?" А Геннадий ответил: "А до этого никому дела нет. И обсуждать мы этот вопрос не будем". Потом через некоторое время Анатолий сказал: "Вообще-то, мне кажется, она неплохая женщина". Геннадий опять на него рыкнул: "Я сказал, что не хочу об этом разговаривать". И все! Потом уже они ни словом о тебе не вспомнили.

Так ничего лишнего он не сказал. Так все и было.

Важно – не что сказал, а – как сказал. Тон был командирский и нотки нетерпимости в голосе. Представляешь, если муж с тобой будет таким тоном разговаривать, понравится тебе?

Может, с женой он не будет так разговаривать.

Характер есть характер. Вот Вано – смотри какой открытый. Держись за него – и не пропадешь. Правильно сделала, что Вано выбрала.

– Не выбирала я, так получилось. Я с судьбой стараюсь не спорить – ее не переспоришь. К тому же женщина может выбирать только из тех, кто ее выбрал, у мужчин – настоящее право на выбор.

Вано подошел с новой порцией раков в тарелке:

Вот и раки... Что обсуждается?

Женский вопрос,– ответила Света.– Я вот считаю, что если бы женщины мужей выбирали, а не мужчины – жен, то куда как меньше было бы разводов.

А разве мы выбираем? Это только кажется, что мы выбираем, а на самом деле женщины выбирают нас, а не мы их. А чтобы разводов не было, надо, чтобы в семье каждый знал свои права и обязанности. У женщины – свои дела, у мужчины – свои. И еще: чтобы муж полный достаток семье обеспечивал, чтобы дом полной чашей был. Вот наши мужчины наизнанку вывернутся, но сделают так, чтобы семья ни в чем не нуждалась, а русские мужики считают, что женщина должна быть хорошей хозяйкой и сводить концы с концами, какую бы мизерную зарплату они в дом ни приносили. Не так разве?

Ну, в русских семьях, действительно, привыкли вместе вертеться, если хотят богато жить. Зато русские мужчины женам помогают по дому. А грузинский мужчина, небось, полы не будет мыть, если жена есть в доме.

Вай-вай, разве в этом дело? Можно и полы вымыть, если необходимо, но мужчина должен оставаться мужчиной, он для героических дел создан.

А вот скажи, Вано, уж больно грузинские мужчины любят русских женщин,вступил в разговор Алексей,– в жены их часто берут...

О, конечно, русских женщин грузины обожают, блондинок – особенно,Вано на Свету посмотрел.– Они русских женщин на руках буквально носят.

Это хорошо,– заметила Света.– Вот если уронят нечаянно, что от этих женщин останется?

Грузины – сильные мужчины, они женщины никогда не уронят. Посмотри, какие грузины всегда стройные, подтянутые. Много ты видела полных мужчин среди них? Потому что они работать любят, потому что они из поколения в поколение свои гены силы и мужества потомству передают, которые приобрели еще во времена, когда женщина была хранительницей домашнего очага, а мужчины сражались против поработителей Родины.

– Правда, всем ваша Грузия нравилась, сколько было желающих прибрать ее к рукам: и Византия, и арабы, и монголы, и турки, и персы – ужас.

Да, вся история Грузии – это борьба грузинского народа против многочисленных врагов, и всегда народ Грузии побеждал. Один Тимур восьмикратно вторгался в страну, и всякий раз выдворяли. Откуда нашу историю знаешь?

История есть история, я ею со школы еще увлекалась. А вот о современных грузинских мужчинах, извини, Вано, у меня не очень высокое мнение сложилось. В молодости я отдыхала в Гаграх, так по улице не могла спокойно пройти, то и дело цеплялись местные ребята: начинали комплиментами сыпать, золотые горы обещать – ну просто как покупали тебя. Я не знала, как от них отвязаться, потому что фразы вроде таких, как: "Идите своей дорогой , "Оставьте меня в покое" и т. д. на них мало действовали. Я начинала по-настоящему им дерзить или даже грубить, не переходя на оскорбления, и тогда, видя, что номер у них не пройдет, они сразу переворачивались на сто восемьдесят градусов и от комплиментов переходили к оскорблениям вроде: "Да кому ты нужна, подумаешь, красавица. Что ты из себя изображаешь, уродина, погляди в зеркало, на кого ты похожа" и прочее. Без грубостей, по-хорошему они как будто ничего не понимали или понимали по-своему, а моя дерзость действовала безотказно – нахамив, они отставали. Но меня всегда поражал этот мгновенный переход от лести и комплиментов к оскорблениям и хамству.

Абхазцы! Понимаешь, в этих курортных городках женщины тоже разные бывают, многие сами ищут таких знакомств и возможностей попользоваться щедростью мужчин, поэтому ребята привыкают вести себя бесцеремонно. А потом это, как по-русски называется, забыл, а... шелупонь – люди, не имеющие ни воспитания, ни образования, такие есть в любой нации. Настоящий грузин относится к женщине достойно и уважительно и никогда не оскорбит, это я тебе точно говорю.

Может быть, и так, но именно эти люди создают определенное мнение обо всей нации – а кто там: аджарцы, абхазцы, картлинцы... Грузия, этим все сказано.

Как тебе понравились Гагры?

Город красивый, но уж больно растянут: едешь, едешь – конца нет. Я отдыхала там с приятельницей, мы часто обедали в ресторане "Гагрипш", на первом этаже, и как-то на втором этаже какое-то застолье было, и пели грузинские песни – какая же это красота: неторопливые мелодии, необычное исполнение, двуголосье, многоголосье – мы заслушались.

Время шло – Света сгрызла шоколадку, Вано с Алексеем допили пиво и доели раков – уступили места новым посетителям. Вано со Светкой пошли направо, Алексей -налево.

– Спасибо за компанию,– сказал на прощание.

Когда добрались до санатория, обед уже заканчивался, и Света обедала в полном одиночестве, чему была несказанно рада. Есть особо не хотелось, аппетит был испорчен раками и шоколадкой. Света побултыхала ложкой в тарелке с борщом, поковырялась в котлете и вышла из-за стола.

В палате она нашла на свой тумбочке талончик на визит к лечащему врачу, как раз две недели, как она отдыхает, надо и совесть знать: другие каждую неделю отмечаются, а она только в день приезда и посетила врачебный кабинет. Визит был назначен на пять часов, но Свете пришлось немного посидеть возле кабинета, так как Леонид Васильевич запаздывал в связи со своими многочисленными делами и проблемами главного врача.

Ой, Светланочка,– сказал он, увидев ее сидящей на скамеечке у дверей его рабочего и приемного кабинета. – Вы уж меня простите, замотался я. Проходите, садитесь. Как себя чувствуете?

Нормально, Леонид Васильевич.

Почему не прекрасно, как в прошлый раз?

Но это почти одно и то же,– вывернулась Света.

Вы думаете? Так, посмотрим. Давление? Норма. Сердцебиение? Норма. Что-то вы мне сегодня все равно не нравитесь. Вот! Блеска в глазах нет.

Это можно соорудить,– сказала Света, стараясь сделать глаза веселыми.

Это искусственный блеск, а я говорю о естественном. Куда он у вас делся?

Временное явление, Леонид Васильевич, появится, дело наживное. Даже луна не всегда блестит.

А вы должны быть здесь солнцем и светить даже сквозь тучи.

Хорошо, Леонид Васильевич, "Светить, и никаких гвоздей, вот лозунг мой и солнца",– продекламировала она классика.

Вот другое дело. А то – луна. Луна разные фазы имеет, то она растет, то убывает, а полнолуние – короткая пора, поэтому лучше на солнце ориентир держать. Ладно, все. Отдыхайте. Придете ко мне перед отъездом.

Вышла Света из кабинета главврача, спустилась вниз. Вано сидит на скамеечке, которая прямо перед корпусом стоит, увидел Свету – обрадовался:

А я тебя жду, скучно без тебя.

Я гляжу, заскучал: сколько газет перечитал,– кивнула Светка на пачку газет, лежащих на скамейке рядом.

Так, пересмотрел,– махнул на них рукой Вано.

А я здесь полностью от прессы отключилась,– сказала Света, садясь рядом.

Пойдем в лес сходим, погуляем,– предложил Вано.

О нет, Вано, в лес я с тобой не пойду.

Почему? – в голосе Вано звучало непритворное удивление.

Потому... Мне еще мама говорила, что с южанами в лес ходить нельзя.

Южане – что, не люди?

Люди... Но кровь, говорят, у вас горячая.

Кровь горячая – это разве плохо?

Этого я не сказала, но в лес с тобой не пойду.

Я тебя – что, съем там? Ты – Красная Шапочка, а я – Серый Волк?

В том-то и дело, что я уже не наивная Красная Шапочка, которая так смело пошла в лес, хотя мне всегда казалось странным, как это мама такую маленькую девочку послала одну через лес к бабушке. Тебе не кажется, что эта маленькая девочка была очень храброй?

Да, эта маленькая девочка, безусловно, была храбрее тебя. Наверное, я на разбойника похож, если не на Серого Волка.

Вано, ты похож сам на себя, но не будем больше говорить об этом, сказала – не пойду, уговаривать меня бесполезно. Давай лучше побеседуем о чем-нибудь.

– Давай побеседуем. Может быть, ты немного привыкнешь ко мне и тогда поймешь, что я – не Серый Волк и не разбойник.

Ладно, не обижайся, но я бы тебе посоветовала сменить объект своего внимания, потому что я могу испортить тебе половину твоего отпуска.

Ничего, у меня все же останется вторая половина.

Если это тебя утешит, то, ради Бога, сиди рядом, я не возражаю.

И вдоль шоссе не пойдешь со мной гулять?

Вдоль шоссе – пожалуйста, пойдем, если хочешь.

Ладно, завтра пойдем, сегодня посидим. Чего нам людям глаза мозолить?

Вот видишь, тебе наедине хочется гулять, это о чем говорит?

Это о том говорит, что наедине гулять приятнее.

Вай-вай,– передразнила Света Вано.– А потом еще чего– нибудь приятного захочется?

А чего еще приятного? Только разве поцеловать?

Во-о-т! – протянула Света,– Значит, не зря я с тобой отказалась в лес идти. А вообще, честно, Вано, не теряй возле меня времени, потом жалеть будешь. Время – это то, чего нельзя вернуть обратно.

Время всегда с нами, пока мы живы,– философски сказал Вано.

Утешительная философия,– парировала Света,– а то, что это "шагреневая кожа", ты предпочитаешь не помнить?

Да, об этом не хотелось бы помнить. Но раз ты об этом напомнила, то давай все-таки погуляем по нашему "Бродвею''.

Они раза два прогулялись до "Голубого Дуная" и обратно, беседуя на тему живописи. Света вспомнила:

Знаешь, Вано, как-то я попала в ЦДЛ, и там в фойе была представлена выставка картин грузинской художницы Нателы Ианкошвили, мне очень понравились ее работы, здорово – новаторство, но не то, под которое рядятся не обладающие даром живописца. Талантливая рука. Все картины в ярких черно-изумрудных тонах. Ты не знаешь такую грузинскую художницу?

Нет, не знаю. Я как-то обрусел за последнее время. Вот, Нану Брегвадзе знаю.

Нану Брегвадзе все знают. "Снегопад, снегопад, если женщина просит..."

Да. Это не зря там такие слова. Если женщина просит, то грузинский мужчина обязательно ее просьбу выполнит.

–Что-то не очень я в это верю.

Проверь. Вот чего тебе хочется?

Чтоб ты какую-нибудь песню грузинскую спел.

Всего-то? Ладно, слушай.

Вано "Сулико" запел, правда, на ходу – какое пение, пришлось совсем шаги замедлить, в такт мелодии. Но у Вано хорошо получалось, хотя и совсем негромко он пел.

А теперь ты чего-нибудь напой.

Я? Нет, Вано. У меня ни голоса, ни слуха, хотя мне с детства очень хотелось петь. Когда я училась в третьем классе, у нас в школе организовали хоровой кружок. Я одной из первых в него записалась. На первом занятии учительница пения, она же руководитель кружка, попросила каждую девочку спеть что-нибудь. Когда подошла моя очередь, я прокашлялась и запела не что-нибудь простенькое, типа "У дороги чибис", как девочки, а арию Дубровского, потому что она мне очень нравилась, у нас пластинка такая была. Но девочки стали хихикать, а руководитель кружка сказала, что было бы лучше, если бы я записалась в кружок рисования, я так и сделала. Так что даже в хоровой кружок меня не приняли. С тех пор я уже не рискую солировать, чтобы не смешить людей...

После ужина Света с Вано встретились возле выхода из корпуса, как они договорились после своей прогулки вдоль шоссе, и поднялись на четвертый этаж, в кинозал. Они сели на последнем ряду, как раз за теми стульями, на которых Света сидела в последнее время с Геной, а еще раньше – с Геной и Сережей. На эти места она специально не села. Минуты через две-три в кинозал дружно пришли главные герои нашего романа и сели впереди них, что было для Светы немного неожиданным. Ей казалось, что Гена со своим самолюбивым характером не захочет сесть впереди своего соперника. Тем не менее это было так. "Хорошая примета,– подумала про себя Света.– Это что-то означает, хотя трудно понять что". Крутили французскую кинокомедию. Света с трудом досмотрела фильм до конца, ей казалось, что нет картин глупее, чем французские кинокомедии, и нет юмора более плоскою, чем французский, если судить о нем по этому примитивному кинофильму.

Боже, какой подвиг я совершила, досидев до конца этой глупой картины,сказала она Вано.– Я не понимаю, чему в такой кинокартине можно смеяться? Мне не смешно абсолютно, наоборот, раздражают ситуации, которые претендуют на то, чтобы быть смешными, когда юмора – ни грана. На какого низко интеллектуального зрителя это рассчитано? Эти дешевые трюки интересны детям, но и только. Что может вынести отсюда взрослый зритель – не понимаю.

Может быть, непринужденно и бездумно отдохнуть? – предположил Вано.

Если ты отдохнул – я за тебя рада, а я просто устала от сплошной глупости, пошлости и примитивизма. Поэтому извини, Вано, я пошла спать.

Может, немного посидим на скамеечке?

Нет, Вано, не хочется.

–Ладно, спокойной ночи,– сказал Вано.– Завтра встретимся.

ДЕНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ

После завтрака, на котором Свете посчастливилось не встретиться с Геной, Вано предложил:

В городе лирическая кинокомедия идет, Мосфильм, поедем на одиннадцать часов.

А успеем? – спросила Света.– На автобус уже опоздали, только что прошел, а со следующим – на сеанс опоздаем.

– Такси поймаем или частника. Пойдем попробуем. Перешли на другую сторону шоссе, Вано стал

голосовать, но все такси переполненные идут, не останавливаются. Вот и частник проехал, тоже не остановился. И опять пустынно шоссе.

Из ворот санатория вышли Сережа с Геной, с удочками оба, мельком на них с Вано взглянули, перешли дорогу, пошли к заливу, на рыбалку. "Опять дружными стали ,-отметила про себя Света, посмотрев им вслед. Еще с полчаса простояли они с Вано на обочине, но уехать так и не смогли.

– Все,– сказала Света.– Мы опоздали, бесполезно голосовать. Лучше пойдем на скамеечке посидим, я хоть повышиваю немного.

– Это ты меня сглазила: везунчиком вчера назвала, теперь я совсем невезучим стал.

С кем поведешься...

Может, в лес пойдем? Смотри, какая погода хорошая.

Об этом разговор кончен. Хочешь – иди, пригласи с собой кого-нибудь, я не возражаю. А мне повышивать хочется.

Ладно. Пойдем посидим.

Света к себе в палату поднялась, вышивание взяла, нитку в иголку вдела и обо всем забыла: лучшее средство от всех неприятностей.

Вано за газетами сходил, тоже сел рядом. Развернул одну из газет. Просмотрел – отложил, заглянул в Светину вышивку:

Чего это ты вышиваешь?

Панно, потом в рамку вставлю. Тариэл борется с тигрицей. Ваш великий Шота Руставели. Вот, смотри, очертания тигрицы, чуть видные, еще не вышита.

Читала?

Ну даешь! А как же? Как можно не прочитать "Витязя в тигровой шкуре"? "Против бога я бессилен, слезы мне не избавленье, воля смертного не может повлиять на провиденье..."

Ты смотри какая молодец, – прищелкнул языком Вано.

– Ой, Вано, не хвали меня, это мой хлеб, я же библиотечный работник, обязана классику знать. Была бы продавцом, думаешь, знала бы Руставели? Поистине "Витязь в тигровой шкуре" _ это чудо, гимн чистой и возвышенной любви, восхищение доблестью, отвагой – эту поэму надо изучать в школе, чтобы школьники с детства учились всему этому или хотя бы знали, что человек должен дерзать, что подлость, лицемерие, малодушие достойны позора, что торжество справедливости над произволом и добра над злом – это то, к чему они должны стремиться с самого начала своей самостоятельной жизни. Надеюсь, у вас в Грузии Шота Руставели на более почетном месте?