Текст книги "О вампире"
Автор книги: Линси Сэндс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
– Привет, – сказал Джастин, остановившись в дверях. – Как ты себя чувствуешь?
– Лучше. – Холли быстро встала и натянуто улыбнулась. – Что?..
– Я подумал, что, если тошнота прошла, ты, возможно, голодна, – быстро сказал Джастин и поднял сумку, которую она не заметила до этого. – Поэтому я взял пару «саб».
– О, – выдохнула Холли и с трудом удержалась, чтобы не броситься на мужчину или, по крайней мере, на сумку, которую он нес, закрывая дверь и перенося свои подношения к столу и стульям, расположенным в углу комнаты.
– Я не был уверен, что тебе понравится, поэтому просто заказал ассорти, – сказал он, ставя сумку на стол и открывая ее, чтобы начать собирать вещи. – Надеюсь, все в порядке?
– Прекрасно, – заверила его Холли, поспешив присоединиться к нему за столом. Обычно она заказывала вегетарианский или куриный саб, но сейчас «ассорти» звучало просто божественно. Ее глаза расширились, когда он вытащил второй сэндвич, а затем и третий. Господи, он, должно быть, думает, что она ест как лошадь, если думает, что она ...
– Я тоже взял себе парочку и решил присоединиться к тебе, – объявил Джастин, доставая из пакета чипсы и бутылки шипучки. – Надеюсь, все в порядке?
– Конечно, – вежливо ответила Холли. Что еще ей оставалось делать? Сказать: «нет, дай мне поесть и убирайся»? Но она спросила: – Как насчет этого ... э ... ты приготовил чудесную рыбу?
– К тому времени, как я вернулся на кухню, Данте и Томаззо заявили свои права на все, кроме головы. Я не большой любитель рыбьих голов.
Холли почувствовала, как при одном упоминании о рыбьей голове у нее скрутило живот, и чуть не застонала вслух.
– Надо было взять стаканы, – пробормотал Джастин, ставя бутылки на стол. – Опять же, я не знал, что тебе нравится, поэтому просто взял кока-колу.
– Кока-кола подойдет, – заверила она его, а затем, заметив разнообразие чипсов, которые он выбрал, добавила: – И я люблю чипсы с солью и уксусом к моим бутербродам.
– Я тоже, – ухмыльнулся он, отставил в сторону пустой пакет и направился к двери. – Садись и начинай. Я только возьму пару стаканов. Ты хочешь мороженое?
– Конечно, – пробормотала Холли, усаживаясь за стол и протягивая руку за ближайшим пакетом чипсов. Она даже не открыла сэндвич, пока он не вернулся, но не смогла устоять перед чипсами, пока ждала. «Боже милостивый, она была так голодна, что могла съесть лошадь ... до тех пор, пока у нее не будет головы», – подумала она, открывая пакет с чипсами. Терпкий запах уксуса ударил ей в нос, когда сумка открылась. К ее огромному облегчению, запах не вызвал у нее тошноты, как ранее острый запах карри, поэтому Холли отправила кусочек в рот и застонала, когда острый вкус коснулся ее языка. Соль и уксус никогда не были так вкусны, как в тот момент. Она действительно была голодна. И все же, признала она, ее взгляд лениво блуждал по комнате, пока не остановился на кровати.Ее глаза расширились, когда она поняла, что развлекает мужчину в своей спальне ... который не был ее мужем. В этом не было ничего сексуального, но... Ну, Андерс и Деккер предупреждали об этом. Закусив губу, она посмотрела на балконные двери, а затем встала и подошла к балкону своей комнаты. Она был маленький и причудливый, но на нем стояли стол и стулья ... и не было кровати.
Холли быстро открыла дверь и вышла, чтобы осмотреть стол. Он выглядел достаточно чистым, но, как она и ожидала, на поверхности была тонкая пыль грязи или пыли от постоянного пребывания снаружи. Поспешно вернувшись в комнату, она прошла в ванную, нашла свежее полотенце, смочила его, схватила полотенце для рук и выбежала на балкон, чтобы быстро вымыть стол и стулья. Затем она отнесла грязные вещи в ванную, собрала бутерброды и чипсы и выбежала с ними на балкон. Она как раз ставила их на стол, когда услышала, как Джастин зовет ее по имени.
Отступив в комнату, она заметила, что он стоит в открытой двери, растерянно глядя на стол в ее комнате, на котором теперь стояли только бутылки шипучки. Радостно улыбаясь, она поспешила забрать их, а также пустую сумку из-под еды и объявила: – Я подумала, что было бы неплохо поесть на балконе.
– О, – Джастин расслабился и закрыл дверь, затем последовал за ней на улицу со стаканами льда, которые он пошел забрать с кухни.
– Видишь, разве это не мило? – весело спросила Холли, поставив хлопушки и усаживаясь в одно из кресел.
– Да, это так, – сказал он с улыбкой, вглядываясь в пейзаж. – Приятный океанский бриз, прекрасные виды и лунный свет. Что может быть романтичнее?
Разворачивая бутерброд, Холли замерла, ее охватила тревога. Черт, это было романтично, когда он так говорил. О чем она только думала? Что ж, она знала, о чем думала: Лучше уж есть на балконе, чем в своей спальне с большой старой кроватью, которая наводит бедного влюбленного Джастина на мысли. Черт. Это было не лучше.
– Может, мне принести свечи? – спросил Джастин.
– Нет! – испуганно вскрикнула Холли. Последнее, что им было нужно, это сделать обстановку более романтичной. Заметив, что напугала его, она заставила себя говорить спокойнее и добавила: – Я так голодна, Джастин. Не могу дождаться. Давай просто поедим. Хм-м-м?
К счастью, он согласно кивнул и начал открывать один из своих сэндвичей, вместо того чтобы идти на поиски свечей.
– Извини за ужин, – сказал Джастин после того, как они несколько минут ели в тишине. – Мне и в голову не приходило, что тебя может потревожить то, что я подал рыбу с головой.
– Все в порядке, – пробормотала Холли, больше заинтересованная едой, чем темой разговора. – Очень мило с твоей стороны, что ты готовил для всех нас ... и, по крайней мере, Данте и Томаззо явно наслаждались твоими усилиями.
– Да. Они это сделали, – сказал он с кривой улыбкой, – они съели все до последнего кусочка. В конце концов, они даже раскололи голову.
Холли ничего не ответила, она была слишком занята, пытаясь проглотить еду, которая внезапно превратилась в сухой противный комок при воспоминании об этой проклятой рыбе. Решив сменить тему, если она хочет насладиться едой, Холли спросила: – Значит, ты родился здесь, в Калифорнии, но теперь живешь в Канаде?
Джастин, вгрызаясь в сэндвич, просто кивнул. Как только он прожевал и проглотил, он добавил: – Хотя моя семья все еще живет здесь.
– О, – удивленно произнесла она, а затем наклонила голову и спросила: – Семья?
– Да, знаешь, мать, отец, братья и сестры. Семья, – усмехнулся он и поддразнил: – Ты же знаешь, они у нас есть. Мы не вылупились из яйца.
– Да, конечно, я просто ... они все тоже вампиры? – спросила она, а потом раздраженно цыкнула на себя и ответила: – Конечно. Если тебе больше ста лет, вряд ли у тебя остались бы живы родители, сестры и братья, если бы они не были вампирами.
Джастин кивнул, соглашаясь с ее выводами. – Мои родители старые. Не такие старые, как Люциан, но достаточно. Папа родился во времена Вильгельма Завоевателя. Он сражался рядом с ним в бою. Мама, однако, родилась только в конце четырнадцатого века, во время крестьянского восстания в Англии, примерно в 1381 году.
– О, – выдохнула Холли, слегка откидываясь назад. Его родители были древними стариками.
– У меня три брата и три сестры, – добавил он. – Каждый из них разделен веком. Я второй младший. Старший мой брат Кэм. Он родился вскоре после того, как мои родители поженились, и ему больше шестисот лет. Моей младшей сестре в этом году шесть, нет, семь лет.
– Ух ты, – пробормотала она. – Вот ... круто.
Джастин усмехнулся и пожал плечами. – Полагаю, для смертного. Для меня это просто моя семья.
– Верно. – Холли покачала головой, с трудом веря, что это нормально. Но она выросла в мире смертных, где старшие братья и сестры обычно были на один-десять лет, а иногда и на двадцать лет старше, но никогда на пять-шесть веков.
– У тебя есть братья или сестры? – спросил Джастин.
Она посмотрела, как он взял последний сандвич и отправил его в рот, удивляясь, что он прикончил целый футовый «саб», в то время как она только наполовину съела свой. Похоже, Данте и Томаззо были не единственными, кто много ел. Мать сказала бы, что он ест слишком быстро, а если бы он притормозил, то понял бы, что одного бутерброда будет более чем достаточно. Мысли о маме напомнили ей о его вопросе, и Холли откашлялась.
– Нет. Я была единственным ребенком в семье, – сказала она, криво улыбнулась и добавила: – Очевидно, я была несчастным случаем.
Его брови поползли вверх. – Почему ты так говоришь?
– Потому что мне так сказали родители, – пожала плечами Холли и добавила: – Мама и папа – археологи. Они любят то, что они делают, и в значительной степени одержимы этим, исключая все остальное. Если они не на раскопках, они планируют и находят финансирование для них. Это не оставляет много времени для детей.
Он медленно кивнул, его брови сошлись на переносице. – Где ты жила, когда они отправлялись на раскопки?
– О, они взяли меня с собой, – беспечно ответила она и, заметив его удивление, кивнула. – Они так и сделали. Я росла в палатках по всему миру, пару месяцев или год в одном месте, а потом в другом.
– Ты никогда не ходила в школу? – нахмурившись, спросил он.
– Нас научила мама Джеймса, – объяснила она и, заметив его недоумение, добавила: – Мой муж – Джеймс. Его отец тоже был археологом в команде моего отца. Его мать была школьной учительницей, но она бросила работу, чтобы присоединиться к его отцу на раскопках и обучала нас обоих на дому. Это было действительно очень удобно.
– Да, наверное, – задумчиво пробормотал он и добавил: – Значит, ты давно знаешь Джеймса.
– Всю жизнь, – ответила она с легкой улыбкой. – Мы были товарищами по играм, как маленькие дети, лучшими друзьями на протяжении десятилетия, парнем и девушкой в подростковом возрасте, а затем ... – Она пожала плечами. – Когда мне исполнилось восемнадцать, мы вместе поступили в колледж. Ну, вообще-то, университет, – сказала она с улыбкой. – Мы оба учились в университете Британской Колумбии.
– Британская Колумбия, Канада? – уточнил он и, когда она кивнула, с любопытством спросил: – Почему?
– Там живет мама Джеймса и там она училась в университете.
– Значит, она направила тебя туда, – предположил Джастин.
Холли кивнула. – Но обе наши семьи живут здесь, в Калифорнии. Ну, семьи наших семей, я полагаю, – поправилась она. – Бабушки и дедушки, тети, дяди и все такое. Отец Джеймса был из Калифорнии. Он познакомился с мамой Джеймса во время лекции в ее университете. В любом случае, после того, как мы выросли в таких местах, как Египет и тому подобное, Британская Колумбия казалась нам немного прохладной, и мы оба хотели быть ближе к семье, поэтому, как только Джеймс закончил в прошлом году, мы переехали сюда в поисках работы.
– А потом ты вышла замуж, – догадался он.
Холли покачала головой. – На самом деле мы поженились почти четыре года назад. Мы жили в разных общежитиях в кампусе, и нам было немного трудно справиться с этим после жизни, которую мы вели, поэтому мы решили пожениться и уехать из кампуса вместе. Я работала, пока он получал степень магистра прикладных наук, а теперь он работает, пока я оканчиваю курсы, чтобы стать бухгалтером.
– Но вы всегда были вместе, – медленно произнес он, нахмурившись.
– Всегда, – серьезно ответила она. – Он был моим первым поцелуем, моим первым свиданием и моей первой любовью.
– Понятно, – прошептал Джастин, затем схватил второй сандвич и вместо того, чтобы открыть его, сунул обратно в пакет из-под еды, схватил его, пустой пакет из-под чипсов, бутылку и стакан и направился внутрь. – Мне нужно поговорить с Джиа.
Холли молча смотрела ему вслед. Его реакция ее не слишком удивила. Возможно, именно поэтому она и сказала то, что сказала. Он должен понять, что она замужем, счастлива и любит своего мужа. Она не была готова стать его спутницей жизни. И все же ей не хотелось ранить его чувства. Вздохнув, Холли посмотрела на остатки сэндвича и начала заворачивать его. Может быть, она закончит позже. Сейчас она потеряла аппетит.
– Я бы не обратил ее, – пробормотал Джастин, меряя шагами спальню Джии. – Мне следовало подождать, пока Маргарет найдет мне пару. Она никогда так не облажалась бы.
– Тогда ты поступил так, как считал правильным, – серьезно сказала Джиа.
– Ну, это была ошибка, – резко сказал Джастин. – Она замужем.
– Да, – согласилась Джиа.
– Но я имею в виду по-настоящему замужем. Она знает этого парня с детства. Она выросла с ним. Ради бога, он был ее первым поцелуем и ее первой любовью. Она никогда его не бросит. Даже для меня, – сказал он с тревогой.
– Может, и нет, – согласилась Джиа. – А может, и да.
– Я зря упустил свой единственный шанс, – с ужасом понял Джастин.
– Ты действительно предпочел бы, чтобы она умерла? – терпеливо спросила Джиа.
– Конечно, нет, – отрезал он. – Лучше бы она вообще не наткнулась на эти чертовы ножницы. Что за идиотизм – бегать с ножницами?– спросил он с внезапной яростью.
Джиа прикусила губу, и он подозревал, что она сдерживает смех, и покачала головой. – Ну, к сожалению, она побежала с ножницами, упала на них, и ты превратил ее, чтобы спасти ей жизнь, когда понял, что она твоя пара. А теперь я предлагаю тебе разобраться с этим.
Джастин хмуро посмотрел на нее, затем схватил пакет с едой и свой напиток из ее комода, куда он поставил их при входе и развернулся, чтобы вылететь из ее комнаты.
– Разберись с этим, – пробормотал он себе под нос, спускаясь по лестнице. – Просто смирись с тем фактом, что ты обратил женщину, которую не можешь получить. Мило. Спасибо за это, Джиа. Очень полезный совет.
– Разговариваешь сам с собой, Брикер?
Остановившись у подножия лестницы, он хмуро посмотрел на Данте, когда тот проходил мимо с несколькими большими пакетами чипсов и упаковкой колы в руке. Нахмурившись, Джастин сказал: – Это более полезно, чем говорить для представительниц прекрасного пола.
– Не говори этого Джиа. Она надерет тебе задницу, – предупредил Данте, прежде чем исчезнуть в гостиной.
– Слишком поздно, – пробормотал Джастин, поворачиваясь к кухне. – Жизнь уже надрала мне задницу и почти ничего не оставила для нее.
– Неприятности? – спросил Томаззо, когда Джастин вошел в кухню.
Джастин взглянул на здоровяка, заметив, что тот складывает кухонное полотенце и кладет его на стойку. Очевидно, близнецы помогали Джиа убираться, а может, даже делали все сами. Он бы не удивился, она же ничего не ела. Пара, вероятно, чувствовала бы себя плохо, если бы заставила ее убирать, когда они съели все до последнего кусочка еды, которую он приготовил.
– Полагаю, ты слышал, что я сказал твоему брату? – спросил, наконец, Джастин, неся свой сэндвич, чтобы положить его в холодильник на потом ... когда к нему вернется аппетит.
Томаззо утвердительно хмыкнул, и Джастин со вздохом закрыл дверцу холодильника. – Холли знает своего мужа всю жизнь. Они были друзьями детства и возлюбленными. Вряд ли она бросит его ради меня. Она едва меня знает.
– Тогда, может быть, ей это и нужно, – мягко сказал Томаззо, открывая шкаф и доставая оттуда огромные пакеты чипсов.
Джастин наблюдал за ним, но его мысли были заняты тем, что он сказал. – Ты думаешь, я должен продолжать ухаживать за ней? Позволить ей узнать меня? Думаешь, она выберет меня?
– Есть только один способ узнать, – пожал плечами Томаззо. Зажав чипсы в мясистой руке, он сунул свободную руку в холодильник и достал упаковку из шести банок содовой. – Что ты теряешь?
– Верно, – задумчиво пробормотал Джастин, а затем заметил, что мужчина держал в руках, и сказал: – Данте уже достал чипсы и газировку.
– Это было для него, – сказал Томаззо, направляясь к двери в холл. Проталкиваясь вперед, он добавил: – А это для меня.
– О, – сказал Джастин, глядя, как закрывается дверь. Покачав головой, он повернулся к столу и пробормотал: – Нам снова нужно пройтись по магазинам.
Он начал было садиться за стол, но остановился и подошел к ящику рядом с холодильником, чтобы взять один из блокнотов и ручек, которые Джеки держала там. Она держала их там для составления списков продуктов. Он хотел получить его для другого списка. Он собирался составить список способов ухаживать за Холли.
Усевшись за кухонный стол, он открыл блокнот на первой странице и написал: «стратегия сражения». Затем он откинулся на спинку стула и улыбнулся написанному... потому что это была война. Он боролся за свою спутницу жизни, и, возможно, даже за саму свою жизнь ... и в битве полов, он был царь. Не было женщины, которую бы он не хотел, и и которую он не смог бы завоевать, а теперь он хотел Холли.
Глава 10
– Подумай о сексе.
– Что? Холли уставилась на троицу перед собой. Было субботнее утро после рыбного фиаско. После того как Джастин покинул ее комнату, Холли прилегла отдохнуть, чтобы не столкнуться с ним снова, и проспала остаток ночи. Теперь было утро, они все позавтракали, и Джастин, Данте и Томаззо решили, что пришло время продолжить ее уроки о том, как быть бессмертной. Очевидно, это было неестественно. Человек становится бессмертным и просто автоматически знает, как делать все, что нужно. Она думала, что они смешны, когда говорили это, пока они не попросили ее «вытащить» клыки.
Она рассмеялась над этим замечанием. То, как они это произнесли, звучало так, будто они у нее в кармане. Но она перестала смеяться, когда они настояли, и попыталась, только чтобы понять, что понятия не имеет, как их «вытащить». Думая: «давайте, клыки, выскочите у меня изо рта ... пожалуйста... пожалуйста». Это совсем не сработало. Теперь они давали ей советы.
– Подумай о сексе, – повторил Томаззо с непроницаемым лицом.
– Как запах крови, когда ты голодна, сексуальное возбуждение может вызвать твои клыки, – спокойно объяснил Джастин.
– О, – слабо произнесла она.
– Все в порядке, – тихо сказал Данте. – Просто закрой глаза и представь себя с мужем в постели.
Холли густо покраснела от такого предположения, а затем покачала головой. – Я не собираюсь сидеть здесь и думать о сексе, когда вы все трое стоите и ухмыляетесь мне, как кучка извращенцев.
Она заметила, что Джастин вовсе не ухмыляется. Он выглядел напряженным, но она не взяла свои слова обратно.
Данте кивнул, как будто ожидал этого, и повернулся к Брикеру. – Поцелуй ее.
– Что? – они оба выкрикнули это слово одновременно.
– Поцелуй ее, – настаивал Данте. – Она должна научиться контролировать свои клыки. Особенно как их убрать.
– Данте прав, – сказала Джиа от кухонной двери. Она не спала почти всю ночь после инцидента с рыбой и, очевидно, только сейчас встала. Позволив кухонной двери закрыться, она подошла к столу и сказала: – Очень важно вытащить клыки, но еще важнее заставить их снова исчезнуть. Она должна знать, как убрать их, если они появятся по собственной воле, пока она среди смертных. Ты бы не захотел, чтобы она стояла в продуктовом магазине или ресторане с клыками и не могла их убрать.
– Вот именно, – удовлетворенно сказал Данте. – Поцелуй ее.
Холли нахмурилась, Джастин тоже. Он тоже неуверенно взглянул на нее и, увидев выражение ее лица, печально покачал головой. – Я не думаю…
– Тогда это сделаю я, – объявил Данте и шагнул вперед.
– Черта с два! Нет! – запротестовал Джастин, хватая его за руку и оттаскивая назад.
– Тогда поцелуй ее, – прорычал Данте. – В ее страсти и ее клыки.
– О, я уверена, что в этом нет необходимости, – пробормотала Холли, когда Джастин мрачно повернулся к ней. Начиная пятиться назад, она быстро добавила: – Я имею в виду, без обид, но я уверена, что он не сможет вызвать мою страсть. Я замужем, и я люблю своего мужа, и м-у-м-м-м-м-м ... – конец ее протеста был заглушен его ртом, когда он накрыл ее рот своим. Но все прекратилось, когда он воспользовался ее попыткой продолжать отрицать и облизал один из ее трепещущих губ. Господи, какого черта он делает? Она слабо удивилась, когда его руки скользнули вокруг нее, его руки скользнули вниз, чтобы обхватить ее сзади и прижать к себе. Это был не поцелуй. Так оно и было ... «О боже», – слабо подумала она, когда его язык проник в ее рот, и она почувствовала не просто трепет страсти, а целое проклятое цунами, омывающее ее тело. Боже милостивый, этот человек пожирает ее. Он был... Он был...
Не заботясь о том, кем он был, она оставила свои мысли и обняла его за шею, когда ее рот открылся шире в приветствии. Холли никогда так не целовали. Джеймс никогда не целовал ее так, словно от этого зависела его жизнь, словно он отчаянно хотел исследовать каждый уголок ее губ, зубов и языка. Как будто у нее есть тайна вселенной где-то во рту, и он был полон решимости найти ее. От его тела исходило столько жара, что она чувствовала себя опаленной, а между ними росла твердость, которая, она была совершенно уверена, не была расширяющейся пеной, которую кто-то выстрелил между их промежностями. Хотя она бы поняла, если бы они это сделали, и изоляция была бы оценена по достоинству. Холли была совершенно уверена, что вот-вот вспыхнет, а твердость, растущая между его ног, была достаточно горячей, чтобы завить ее волосы.
Вкуса крови на языке было достаточно, чтобы эти нелепые мысли вылетели у нее из головы. Она укусила его, поняла Холли и с тревогой откинула голову назад.
– Извини, – прошепелявила она сквозь клыки, торчащие из ее челюсти, чувствуя себя ужасно из-за того, что укусила мужчину за язык.
– Хорошая работа, – хрипло сказал Данте и хлопнул Джастина по плечу.
Он все еще держал ее в объятиях с болезненным выражением на лице, но теперь отодвинулся от нее. Но он не просто отпустил ее, а повернулся и вышел из кухни.
– Это он о'Эй? – спросила она, слова путались в ее клыках. Боже, как трудно разговаривать с этими проклятыми клыками.
– С ним все в порядке, – успокоила его Джиа. – Наверное, он собирается прополоскать рот.
– И принять холодный душ, – весело добавил Данте.
– Определенно, – согласился Томаззо, улыбаясь от уха до уха.
Джиа посмотрела на кузенов и подошла к Холли. – А теперь давай сосредоточимся на том, чтобы вернуть твои клыки на место. Пойдем?
– Идиот, идиот, идиот, – повторял Джастин, ударяясь головой о керамическую плитку душевой кабины, в то время как холодная вода лилась на его черную футболку и джинсы.
Раздевание перед холодным душем заняло бы слишком много времени. Особенно после того, как он отчаянно боролся с безумным желанием вернуться на кухню, взять Холли на руки, отнести в свою комнату, сорвать с нее одежду и изнасиловать.
Он снова ударился головой о стену, чтобы отогнать образы, которые приходили ему на ум. О чем он только думал? Как он позволил этим двум большим шутам заставить себя поцеловать ее? Это было самое худшее, что он мог сделать на данном этапе. Теперь он понял, что потеряет, если не завоюет ее... Боже милостивый, ничто из того, что он испытал раньше, не подготовило его к тому, как отреагировало его тело, когда он поцеловал Холли.
Джастин не был девственником. Не был он и древним бессмертным, который давным-давно бросил женщин и не помнил секса. За последнее столетие у него было больше женщин, чем он хотел бы признать. И у него также был чертовски хороший секс. Горячий, потный, сносящий носки, незабываемый секс. И все эти переживания исчезли, превратившись ни во что по сравнению с простым поцелуем Холли.
– Твою мать, – пробормотал он, снова ударившись головой. Если бы он знал ...
Черт, если бы он знал, что переживали другие, когда волна бессмертных нашла свою половинку ... ну, он мог просто похитить Маргарет и потребовать, чтобы она нашла ему пару. Или снести себе голову от зависти.
– Ебать, – пробормотал он, снова ударившись головой. Все его тело все еще вибрировало в ответ на их поцелуй. Казалось, миллионы наночастиц в его теле превратились в бенгальские огни и прогуливаются, танцуя с головы до ног.
– Вуп-ди-долбаный-ду! – прорычал Джастин, снова ударяясь о стену. Как он должен вести себя с ней естественно после всего этого? Как он мог держать свои руки подальше от нее? И почему, черт возьми, она не здесь, не ползает по нему, как мухи по дерьму?
Эта мысль заставила его зарычать от разочарования. На Холли поцелуй, похоже, подействовал не так сильно, как на него. Конечно, она ответила на его поцелуй почти отчаянно, но в тот момент, когда она почувствовала вкус крови, она отпрянула с каким-то ужасом, как будто смертельно ранила его.
– К черту кровь, – пробормотал он, снова ударившись головой. Она могла бы откусить ему язык, и он не перестал бы целовать ее. Кому какое дело? Он отрастет снова, ради всего святого, и поцелуй ее стоил того, чтобы потерять много частей тела и отрастить их снова. Но секс с ней ... он думал, что может рискнуть жизнью ради этого. Как они могли не сказать ему, чего он лишился?
– Ублюдки, – прорычал Джастин, но вместо того, чтобы снова стукнуться головой, он повернулся под душем и подставил лицо холодной воде. Это, конечно, не делал много добра на спину. Он все еще был тверд, как флагшток ... за все хорошее, что он сделал. Он был флагштоком без флага, шестом для палатки без палатки, чтобы прикрыть его, удочкой без ... ладно, не удочкой. Они были гибкими и…
– И почему, черт возьми, я веду этот разговор в своей бедной, запутавшейся голове? – с отвращением спросил он себя. Но ответ был очевиден. Потому что он был сбит с толку. Он был растерянным, возбужденным псом, который сейчас не мог думать ни о чем, кроме как раздеть Холли и воткнуть флагшток в ее сладкую влажную землю.
– Ладно, Брикер, старина. Ты сошел с ума, – мрачно сказал себе Джастин, заметив собственные мысли. К счастью, он также потерял эрекцию от стыда, извергая такую чепуху. Вздохнув с облегчением, он выключил душ и вышел из ванной, чтобы промочить пол. Беспорядок, который ему придется убрать позже, понял Джастин. Черт, он действительно был идиотом.
Он начал стягивать промокшую одежду, сначала сняв футболку и бросив ее обратно в душ, прежде чем приступить к работе над джинсами. Это была гигантская задача. Мокрые джинсы снять было нелегко, и он боролся с ними, несколько раз ударившись о стену и едва не опрокинувшись. Сняв их, Джастин присоединил джинсы к футболке на полу в душе, затем схватил полотенце и быстро вытерся.
Он был в своей спальне, стоял перед шкафом, надевая чистые черные джинсы, когда раздался стук в дверь. Щелкнув застежкой и застегнув молнию, он крикнул: – Да? – и не удивился, когда дверь открылась.
Джиа просунула голову в дверь, огляделась по сторонам, увидела его, улыбнулась и вошла в комнату. – Как ты себя чувствуешь?
– Отлично, – прорычал Джастин, хватая свежую футболку и натягивая ее через голову. – Что происходит внизу?
– Холли научилась втягивать и втягивать клыки, – улыбнулась Джиа.
– Что? – пронзительно закричал он и замер, наполовину натянув рубашку. – Уже?
Джиа кивнула. – Она очень быстро учится, и твои поцелуи помогли. Все, что ей нужно сделать сейчас, это думать о том, как ты целуешь ее, чтобы заставить их выйти.
Джастин хмыкнул и закончил натягивать рубашку, не зная, как это воспринять. Хорошо ли, что мысли о его поцелуях заставили ее обнажить зубы? Это означало, что одна только мысль или воспоминание об их поцелуе возбуждали ее. Это должно быть хорошо, да?
– Ты даже помог ей убрать их, – добавила она, и веселье в ее голосе вызвало у него подозрения, пока она не добавила: – Она просто думает о твоем рыбном обеде, и они уходят – пуф! – сказала она и рассмеялась, увидев выражение его лица. Шагнув вперед, Джиа по-матерински обняла его и проворковала: – Она оценила его усилия. И ты определенно привлек ее внимание этим поцелуем.
– Неужели? – с сомнением спросил он.
– Конечно, ты это сделал, – она уверила его.
– Ну, она же отстранилась в спешке, – пожаловался Джастин.
– Она думала, что сделает тебе больно, – серьезно сказала Джиа. – Конечно, сейчас она чувствует себя просто ужасно, и ее чувство вины двоякое.
– Двоякое? – нахмурившись, спросил он.
Джиа кивнула. – Она чувствует себя плохо, потому что боится причинить тебе боль, и она испытывает чувство вины. Во-первых, она чувствует, что изменила мужу, отвечая на твои поцелуи.
Джастин устало провел рукой по волосам и покачал головой. Ему не нравилось, что она чувствует себя виноватой из-за поцелуя. Она его не выбирала. Они практически навязали ей это. На самом деле, это было довольно сильно навязано им обоим, так как он ни за что на свете не позволил бы Данте развести такой огонь в Холли, и Данте знал это.
– Да, Данте был очень непослушным, – пробормотала Джиа, очевидно, прочитав его мысли. – Он хотел, чтобы вы оба почувствовали вкус того, что могли бы иметь вместе. Холли, чтобы она знала, чего ей не хватает, и ты, чтобы ты понял, за что ты здесь борешься, и отнесся к этому серьезно.
– Это он тебе сказал? – удивленно спросил Джастин.
– Нет. Я читаю его мысли, – весело сказала она. – Данте и Томаззо мне легко читать.
– Хорошо, Холли не будет думать о том, что она могла бы иметь со мной, пока она страдает от чувства вины за то, что она считает неверностью своему мужу, – мрачно сказал Джастин и был совершенно уверен, что это правда ... хотя он не мог сказать, откуда ему это известно. – И у меня могут быть из-за этого неприятности. Целовать ее и возбуждать страсть спутника жизни, можно было бы счесть за неподобающее влияние.
– Данте заставил тебя. Это была не твоя идея, – возразила Джиа.
– Я мог бы позволить ему поцеловать ее.
– Немногие бессмертные могли стоять в стороне и позволить другому бессмертному поцеловать их спутницу жизни. Да они и не ждут от тебя этого.
– Надеюсь, ты права. Иначе моя любимая часть тела может оказаться в опасности.
– Я думала, ты решил, что ее поцелуй стоит того, чтобы потерять части тела и отрастить их обратно, – сказала она с усмешкой. – Я почти уверена, что прочла это в твоих мыслях, когда она прекратила поцелуй.
– Не лезь ко мне в голову, – отрезал он, а затем, извиняясь за то, что огрызнулся на нее, когда она просто пыталась помочь, провел усталой рукой по волосам и признался: – Да. Я так думал и до сих пор думаю. Но отрастить часть тела один раз – это совсем другая история, чем, если бы твой член разорвали в клочья более сотни раз. С промежутком между исцелениями это будет означать агонию. Черт, я даже не знаю, как долго, – пробормотал он, борясь с желанием скрестить ноги и прикрыть пах руками. – Кроме того, я не хочу потерять работу.
– Почему ты потеряешь работу? – удивленно спросила она.
– Совет не одобряет, когда стражи нарушают наши законы, – сухо заметил он.
–О, – она закусила губу и затем сказала: – Есть еще одна причина, по которой Холли чувствует себя виноватой, понимаешь.
Брови Джастина слегка приподнялись. Комментарий был совершенно неожиданным ... а он-то думал, что с этим разговором покончено. Похоже, что нет. Подумав он спросил: – Почему? Что за причина?
