Текст книги "О вампире"
Автор книги: Линси Сэндс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
– Да, – прошипели они с удовольствием, когда он вошел в нее. Это было последнее слово, которое они произнесли, и следующие несколько мгновений были наполнены стонами, вздохами и хрюканьем, когда он вошел в нее. Джейсон почувствовал, как ее ногти впились в его плечи через футболку, и это только подстегнуло его. Когда она прервала поцелуй и от возбуждения впилась зубами ему в шею, он зарычал и уткнулся ей в плечо. И тут она неожиданно оттолкнула его.
Вздрогнув, Джастин привалился спиной к тому, что с некоторым смущением увидел, – к заднему сиденью открытого кабриолета. Моргая, он повернулся к Холли. Она сидела у него на коленях и улыбалась, обхватив руками верхнюю часть черного жилета Джиа. Пока он тупо смотрел на нее, она внезапно разорвала жилет, обнажившись в нескольких дюймах от его лица. Она изменила сон, понял он. Он был близок к оргазму, а она изменила этот проклятый сон. Она слегка пошевелилась, когда ее соски затвердели в прохладном ночном воздухе, и Джастин автоматически ответил, его руки поднялись, чтобы обхватить ее бока, когда он наклонился вперед, чтобы взять в рот один из сладких бутонов.
– О да, – выдохнула Холли, прижимаясь к нему. Он больше не был внутри нее, а снова в штанах, рассеянно отметил он, посасывая и покусывая ее сосок. Он обнаружил, что она снова в трусиках, когда его рука скользнула под юбку, чтобы снова коснуться ее. Холли ахнула, когда он начал ласкать ее, ее бедра двигались в такт его прикосновениям, затем издала тихий крик удовольствия, когда он стянул трусики, чтобы ласкать ее большим пальцем, одновременно просовывая палец внутрь нее. Она позволила ему сделать это в течение минуты, ее тело дрожало и танцевало для него, а затем внезапно она соскользнула с него и присела между его ног. Настоящая машина не была бы достаточно большой для этого, но эта машина мечты была, и прежде чем он понял, что она задумала, она расстегнула его штаны и взяла его, на этот раз не в руку, а в рот.
– Ай-ий! – закричал Джастин, дергаясь на кожаном сиденье.
Холли оторвалась от его губ, чтобы сказать: – Веди машину, – затем снова завладела им, и Джастин, моргнув, открыл глаза и обнаружил, что они несутся по автостраде, а он сидит за рулем, а она скорчилась на пассажирском сиденье, положив голову ему на колени. Она снова изменила сон на полпути. «Господи, эта женщина убьет меня», – подумал он и, хотя знал, что это сон, инстинктивно схватился за руль.
На мгновение Джастин попытался вести машину, пока она сводила его с ума. Ее теплый влажный рот скользнул по его длине, ее язык закружился вокруг кончика, когда она подняла голову, затем снова скользнул по его длине, когда она опустила его. Джастин застонал, а затем раздраженно зарычал, когда кто-то потряс его за плечо, решив привлечь его внимание.
– Брикер? Брикер!
Его снова тряхнули за руку, и Джастин резко открыл глаза и повернулся к незваному гостю. Затем он удивленно моргнул, увидев, как Данте выпрямляется в свете, проникающем через дверь спальни.
– Что за? ... – Джастин сел и растерянно огляделся. Он лежал в постели, один. Холли уже не было. Вместо этого Данте и Томаззо стояли у его кровати с озабоченными лицами.
– Ты кричал во сне, – объяснил Данте, когда Джастин повернулся к нему.
Замешательство Джастина исчезло, и его сменило смятение, когда он понял: – Вы разбудили меня!
– Мы беспокоились, – сказал Данте, пожимая плечами.
– Ты кричал, – напомнил ему Томаззо.
– Со страстью! – яростно рявкнул он. – У нас были ... общие мечты, – многозначительно закончил он, и когда оба мужчины просто подняли брови, Джастин зарычал от разочарования. – О, ради всего святого ... – схватив подушку, он швырнул ее в них обоих. – Убирайтесь, убирайтесь, убирайтесь! Господи, Холли была ... а вы все портите. Убирайтесь!
– Ах, – пробормотал Данте и повернулся, чтобы обменяться взглядом со своим близнецом. Мужчины пожали плечами, и вышли, закрыв за собой дверь.
Джастин с усталым вздохом откинулся на кровать и решительно закрыл глаза. Он должен снова заснуть и вернуться к Холли.
Холли ахнула от удивления, когда Джастин внезапно схватил ее за руку и отвернул от холодильника. Только что она сидела с ним в машине, а в следующую минуту он исчез. Она не знала, как оказалась здесь, на кухне, если не считать того, что была голодна.
Джастин шагнул вперед, а Холли сделала шаг назад, с удивлением оглядываясь вокруг, когда ее спина наткнулась на что-то твердое. Она в замешательстве уставилась на кухонный стол, недоумевая, как, черт возьми, они добрались до стола.
Ощущение его губ, скользящих вверх по ее бедру, отвлекло ее внимание от мыслей, и она, оглядевшись, увидела, что лежит на спине, на кухонном столе, свесив ноги через край, а Джастин ...
– Срань господня! – ахнула она и попыталась сесть, когда его язык нашел и внезапно заскрежетал по ее центру. Джастин остановил ее, положив руку ей на грудь, заставляя снова лечь, продолжая ласкать ее языком. Он был сильнее, чем она, что, по ее мнению, было совершенно несправедливо, учитывая, что это ее мечта. Но она мало что могла с этим поделать, и после минутной борьбы с его хваткой, она слабо откинулась назад и схватилась за края стола, отчаянно цепляясь за дерево, пока он лизал, сосал и высовывал язык, сводя ее с ума, пока она не закричала от удовольствия.
Однако, в отличие от первого сна, этот на этом не закончился. Вместо этого Джастин встал между ее ног, как победоносный воин, притянул ее к себе, усадил на край стола, прижал к груди и поцеловал, входя в нее. Холли закричала ему в рот с первым сильным толчком, а затем обхватила ногами его бедра, чтобы подтолкнуть его, когда ее возбуждение с криком вернулось к полноценной жизни. Она позволила ему войти в себя с полдюжины раз, затем развернула ноги и оттолкнула его. Улыбнувшись его удивленному выражению лица, когда он отступил на пару шагов, она соскользнула со стола и повернулась, чтобы перегнуться через него, затем сразу же оглянулась через плечо.
– Ведьма, – выдохнул Джастин, подходя к ней сзади. Выпрямившись, она прижалась к нему задницей и запрокинула голову в молчаливом требовании поцелуя. В тот момент, когда его рот накрыл ее рот, она схватила его руки и притянула их к своей груди. Он начал сжимать и разминать их одновременно, когда его язык проник в ее рот. Когда она прервала поцелуй и наклонилась вперед, чтобы опереться на стол, он отпустил ее грудь, обхватил бедра и вошел в нее сзади. Затем он наклонился и начал ласкать ее, продолжая входить в нее, сначала лаская ее грудь, покусывая ее шею, а затем, когда он увеличил темп своих толчков, скользнув одной рукой вниз между ее ног, чтобы снова найти центр ее возбуждения. Холли ахнула, а затем вскрикнула и с силой врезалась в него, когда он толкнул ее через край в оргазм. Рука Джастина сжала ее бедро, и он вошел в нее в последний раз, а затем замер, крича о своем освобождении.
Холли вышла из душа и схватила полотенце, чтобы вытереться, избегая собственного отражения в зеркале. Она знала, что увидит, если посмотрит ... обвинение. Всю ночь ей снились сны, в которых она делала с Джастином то, что ни одна замужняя женщина не должна была делать с мужчиной, который не был ее мужем. Хуже всего было то, что она понятия не имела, почему это произошло.
Конечно, она думала, что парень симпатичный, и да, он был мил со своими цветами и своей попыткой готовить для нее и все такое. Но она даже не знала этого парня. Кроме того, Джеймс был красивым и милым, и она просто знала его, она знала его всю свою жизнь ... и они поженились.
Она действительно понятия не имела, что привело к безумным обезьяньим сексуальным снам. За пределами туалетов ночного клуба? Где их можно увидеть? В открытом кабриолете на стоянке, снова там, где их могут увидеть? Вождение по шоссе, где любой проезжающий водитель мог взглянуть вниз и увидеть их? И на кухонном столе прямо здесь, в этом доме, где Данте, Томаззо и Джиа могли их видеть? Конечно, все это были сны, но все же ... кто знал, что у нее есть склонность к эксгибиционизму? Она не знала. Она была довольно скучной, когда дело касалось секса. По крайней мере, когда дело доходило до секса с Джеймсом, она всегда была довольно скучной. Обычно это происходило в постели, при выключенном свете и в миссионерской позе. Она ни разу не остановила его на полпути, не перевернулась и не заставила взять себя по-собачьи, как Джастина. Она никогда не спускалась на него ни в движущейся машине, ни вообще в машине. Но в своих снах она это делала ... она чувствовала себя сильной, сексуальной и полной приключений. Она взяла все в свои руки, вместо того чтобы пассивно лежать на спине и ждать, пока он все уладит. Что это значит?
«Возможно, секс во сне вовсе и не был сексом», – внезапно подумала Холли, вытираясь и одеваясь. Может быть, эти сны были больше связаны с попытками Джастина ухаживать за ней перед другими. Андерс и Деккер знали о его решимости сделать ее спутницей жизни. Джиа видела цветы в ее комнате, и Холли была уверена, что Джиа и близнецы знают о неудавшейся попытке пикника. «Возможно, сны говорили о том, что попытки Джастина ухаживать за ней заставляли ее чувствовать себя привлекательной и сильной. Возможно, ее отказ заставил ее почувствовать контроль, и даже сексуальность. В этом есть какой-то смысл», – подумала Холли. Кроме того, ей не нужно было признаваться, что подсознательно она страстно желает Джастина Брикера.
Холли поморщилась при этой мысли и поняла, что это правда. Она с самого начала считала этого мужчину привлекательным, но с тех пор, как он поцеловал ее ... Она медленно выдохнула. Да, она жаждала Джастина Брикера, как сучка в течке. Она хотела испытать больше его поцелуев и насладиться его ласками по-настоящему, увидеть, были ли они такими же приятными на самом деле, как в ее снах.
–Что чертовски плохо, – мрачно сказала она своему отражению. – Ты замужняя женщина, и ради пары часов удовольствия не стоит рисковать своим браком. Так что смирись с этим, сконцентрируйся на том, что тебе нужно узнать и убирайся отсюда к своему мужу.
Кивнув в ответ на собственную лекцию, Холли застегнула джинсы, которые надела, затем быстро натянула футболку поверх лифчика и разгладила ее. Она не сходила с ума, покупая одежду. Джиа сказала, что она может купить столько, сколько захочет, но Холли ограничилась двумя парами джинсов, парой футболок, парой черных брюк, парой синих брюк и парой блузок. В общем, она почти полностью сменила небольшой гардероб, который у нее был до обращения и оказался слишком маленьким для ее собственной одежды. Она сделала это. Как только она закончит учебу и будет работать полный рабочий день, она сможет купить больше одежды, но ей не хотелось объяснять Джеймсу, откуда у нее столько новой одежды.
Проведя щеткой по волосам, Холли вышла из комнаты и направилась вниз. Она добралась до коридора за кухонной дверью прежде, чем мужество покинуло ее. Остановившись, она прикусила губу и приказала себе не быть дурочкой. Глядя на нее, Джастин не сможет сказать, что она всю ночь мечтала заняться с ним чем-нибудь непристойным.
– Боже милостивый, – пробормотала она себе под нос и толкнула дверь, чтобы войти в комнату. Сначала ей показалось, что там пусто, но потом ее внимание привлек грохот в холодильнике. Джастин стоял в открытой двери, изучая содержимое. Он взглянул на нее и улыбнулся.
– Доброе утро.
Холли почувствовала, как дрожь пробежала по ее спине от его хриплого тона. Это был тот же самый тон, который понизился прошлой ночью, когда он прорычал: – Скажи мое имя.
Покачав головой, она выдавила из себя улыбку и нервно подошла к столу. – Доброе утро.
Боже мой, она говорит, как викторианская цыпочка в тумане, с отвращением подумала Холли, услышав ее слабый голос. Неужели? Это лучшее, что она могла сделать? Она не могла ...
Ее самобичевание резко оборвалось, когда Джастин внезапно схватил банку взбитых сливок из холодильника, наклонил голову, направил носик в рот и выстрелил немного сливочной пены на язык, как она сделала в своем первом сне прошлой ночью. Это было как раз перед тем, как он вошел в комнату, поцеловал ее и начал ...
Холли быстро оборвала эту мысль и заставила себя отвести от него взгляд. – Итак, тренировка, – сказала она напряженным голосом.
– Верно.
Она отважилась взглянуть в его сторону, чтобы увидеть, как он ставит банку в холодильник, и почувствовала, что немного расслабилась. Хорошо, меньше всего ей хотелось думать о том, что еще он сделал с взбитыми сливками в ее снах ... что она и делала сейчас, с ужасом поняла она, когда ее соски начали покалывать. Она отчетливо помнила ощущение его языка, скользящего по ее соскам, когда он смывал все до последней капли взбитых сливок, а потом ...
Дверца холодильника со звоном захлопнулась, и Холли виновато вздрогнула, но тут же инстинктивно поймала пакет с кровью, который он ей бросил.
Джастин направился к двери гаража, говоря: – Вообще-то, я сегодня уезжаю.
– Что? – тупо спросила Холли. – Куда?
– К родителям, – ответил он, открывая дверь и поворачиваясь боком, чтобы пропустить ее в гараж. – Сегодня воскресенье. Они никогда не простят мне, если я не навещу их в городе.
Холли осталась у стола, закусив губу.
– Пойдем, – настаивал он, указывая на открытую дверь.
Холли неуверенно пошевелилась, а потом сказала: – Данте и Томаззо могли бы научить меня ... что ж... делай что хочешь, – неуверенно закончила она и поспешила дальше, – и ты сможешь спокойно навестить родителей.
– Нет. Он решительно покачал головой. – Джиа и близнецы просто прикрытие. Люциан ясно дал понять, что ты моя ответственность. Ты со мной. Кроме того, – добавил он с улыбкой. – У меня для тебя сюрприз.
Холли скривилась и выдохнула со вздохом. Еще один сюрприз. Отлично. Возможно, еще рыбы, или цветы, или что-то связанное с природой, что она бы возненавидела. Чёрт побери. Покачав головой с легким отвращением, она поднесла пакет с кровью к зубам и поплелась через кухню, чтобы проскользнуть мимо него в дверь.
– Взбодрись, – весело сказал он, открывая перед ней дверцу внедорожника. – Тебе понравится.
– Угу, – пробормотала она, не вынимая изо рта пакет, и забралась в машину. Она застегнула ремень безопасности, когда он закрыл дверь. Когда он обошел машину и сел за руль, пакет был пуст. Холли вытащила его изо рта и спросила: – Где сегодня утром Джиа и близнецы?
– Сегодня днем, – поправил он, забирая у нее пустой пакет и бросая его в маленький мусорный пакет, висящий на приборной доске. Когда он завел мотор, она взглянула на часы на приборной доске и с удивлением обнаружила, что уже полдень. На самом деле было чуть больше двух часов дня. Господи, когда она легла спать, было всего семь. Она проспала больше семнадцати часов.
– Джиа и мальчики легли спать на рассвете и все еще спят, – ответил Джастин на ее первый вопрос, нажимая кнопку, чтобы открыть дверь гаража. Потянувшись к ремню безопасности, он добавил: – В основном мы – ночные совы. Наши часы просто немного перепутались после полета сюда и все такое.
– Верно, – выдохнула Холли, удивляясь, какого черта она так долго спала. Она ведь не боролась с болезнью или чем-то в этом роде? Нет, конечно, нет. Теперь она вампир. По словам Джастина, они не болели. Но Данте сказал что-то о том, что ей нужно много крови на некоторое время, и она все еще обращается. Возможно, именно поэтому она так долго спала. Возможно, наночастицы заканчивали ремонт ее мозга.
Или, возможно, спать с Джастином всю ночь во сне было утомительно, насмехалась какая-то озорная часть ее сознания. Холли подавила тихий голосок в голове и попыталась придумать, о чем бы поговорить, чтобы не думать о своих снах. Она продолжала думать о чем-то, пока они не выехали на шоссе, и наконец, сказала: – Расскажи мне о своих родителях.
Холли обдумала его со всех сторон и была вполне удовлетворена тем, что это был безопасный вопрос. Конечно, мысли о собственных родителях никогда не приводили к сексу. Насколько она понимала, ее родители больше не занимались сексом. По крайней мере, ей не хотелось думать, что это так, и даже сама возможность того, что они могут это сделать, была полной неожиданностью.
– Что ты хочешь знать? – спросил он после некоторого колебания.
– Не знаю, – пробормотала Холли. На самом деле она задала этот вопрос только для того, чтобы отвлечься от секса, но теперь ей стало любопытно, и она спросила: – Они оба родились бессмертными?
– Мой отец родился бессмертным, – сказал он. – Он ответвление Верди.
– Что это? – с любопытством спросила она.
– Семья Верди, одна из первоначальных предков, вышедших из Атлантиды, – объяснил он. – Мать моего отца была дочерью Максима Верди, одного из немногих, кто пережил падение Атлантиды. Она познакомилась с моим дедом, Найлом Брайсом, смертным ирландцем около девяти пятидесяти года нашей эры. Моя бабушка купила его, обнаружила, что не может читать его мысли, поняла, что он ее спутник жизни, освободила его, дала ему образование, а когда он стал достаточно взрослым, обратилась и вышла за него замуж. Я так понимаю, после этого они переключались между именем Верди и Брайс. Десять лет в качестве Верди, а потом десять в качестве Брайс.
– Почему? – сразу спросила Холли. – Зачем вообще менять имена?
– Мы не стареем, – серьезно заметил он. – Чтобы скрыть этот факт, нашим людям традиционно приходилось переезжать каждые десять лет или около того. Они обычно при этом меняют, по крайней мере, фамилии. Смена фамилии между Верди и Брайсом была честью, как для семьи моей бабушки, так и для семьи моего дедушки.
– О, – пробормотала Холли и подумала, не придется ли им с Джеймсом переключиться между его фамилией Босли и ее девичьей фамилией Маккорд.
– Так или иначе, – продолжал Джастин, – мой отец, Эйдан Верди Брайс, родился пятьдесят лет спустя.
С минуту он молчал, сворачивая с шоссе, а потом продолжил: – Моя мать родилась в конце тринадцатого века, как я уже упоминал. Как и мой дед, она была смертной. Матильда Блаунт. Она была дочерью лавочника, – добавил он с улыбкой. – Когда отец женился на ней, они поменялись именами Брайс и Блаунт.
– Не Верди? – спросила она.
Джастин покачал головой. – Насколько я понимаю, мой отец не любил своего деда, Максима Верди. Судя по тому, что он рассказывал, этот человек был немного высокомерным ослом.
– А-а, – протянула Холли, а потом спросила: – А при чем тут кирпич?
– Брайс по-ирландски означает кирпич, – сказал он с кривой улыбкой. – И когда мои родители переехали в Америку, они подумали, что было бы неплохо использовать более американское имя, так что Брайс ... Кирпич...
– Брикер, – сказала она и улыбнулась. – Какие они?
Ей было более чем любопытно. Ради бога, он говорил о людях старше Америки. Она не ожидала, что они будут как нормальные люди. Во всяком случае, нормальные смертные.
Джастин помолчал с минуту, потом беспомощно пожал плечами. – Они хорошая, счастливая пара, которая любит друг друга и своих детей и делает все возможное, чтобы быть хорошими людьми.
–Хм-м-м. – Холли поджала губы при этом. По ее описанию, это была обычная семейная пара, и ей просто не казалось, что люди, жившие так долго, как родители Джастина, могут быть милыми и нормальными.
– Вот мы и приехали, – неожиданно объявил Джастин, и Холли, выглянув в окно, увидела, что они сворачивают на подъездную дорожку, которая вилась между деревьями. Она с любопытством оглядела лес, через который они ехали, и с удивлением обнаружила, что они проехали больше двухсот футов, прежде чем уступить дорогу большой лужайке перед домом. Но быстрый взгляд показал ей, что тот же лес окружает поляну, где стоял дом и ухоженная лужайка.
– Так что, лес – это для того, чтобы не пускать людей внутрь или наружу? – сухо спросила она.
– Вон, – заверил он ее. – Мама с папой не переезжали десятилетиями из-за этих лесов. Соседи не видят, кто здесь живет, и не замечают, что они не стареют. Они могут просто оставаться здесь, меняя земельный титул каждые пятьдесят лет или около того, чтобы быть уверенными, что какой-нибудь государственный служащий не заметит ничего подозрительного для смертного.
– Умно, – решила она, переключив внимание на дом. Это было очень большое одноэтажное оштукатуренное здание песочного цвета. Изящные арки сменились чем-то вроде тенистой террасы, тянувшейся вдоль фасада дома, давая проблески темных окон в конце дня, когда солнце совершало свой путь вниз.
– Когда я родился, здесь был другой дом, – сказал Джастин, припарковав машину на обочине. – Его снесли и построили новый лет десять назад.
Холли кивнула и открыла дверцу, чтобы выйти. Она как раз выпрямилась между машиной и дверью, когда лай заставил ее взглянуть на дом. Заметив, что к ним несется огромный пес, похожий на медведя, она испуганно взвизгнула и бросилась обратно в машину, плотно закрыв на ходу дверцу.
Глава 13
Джастин перевел взгляд с собаки, несущейся со всех ног к нему туда, где минуту назад стояла Холли, а затем наклонился, чтобы заглянуть на переднее сиденье, и увидел, что она смотрит на него широко раскрытыми от ужаса глазами.
– Холли, что… – начал он в замешательстве. Затем он услышал предостерегающий крик матери и инстинктивно обернулся как раз в тот момент, когда Самсон подошел к нему. Не ожидая, что 120 фунтов собаки ударят его в грудь, Джастин упал, как булавка под шар для боулинга, его спина сильно ударилась о землю под звук истерических криков Холли.
– Самсон! Хватит! Проклятый Самсон! – Обеспокоенный чужими, высокими завывающими звуками, исходящими от Холли, Джастин попытался оттолкнуть влюбленного пса, чтобы встать, но Самсон был полон решимости лизнуть его в лицо. Он оттолкнул большого черного зверя, и начал было садиться, но был отброшен назад, когда собака заползла ему на грудь, пытаясь лизнуть еще раз.
– Да, привет, – пробормотал Джастин, снова отталкивая голову собаки. – Что с тобой, черт возьми? У тебя манеры получше.
– Октавиус! – рявкнула мать, и пес немедленно спрыгнул с Джастина и сел рядом с Матильдой Брикер.
– Октавиус? – с удивлением спросил Джастин, садясь в грязи и с удивлением глядя на собаку. Последний раз он видел Октавия шесть или семь месяцев назад. Тогда собака была пушистым комочком черного меха. Рожденный вполовину легче своих сородичей, он не должен был жить, но Джастин был в гостях, когда мать Октавиуса родила, и он кормил малыша из бутылочки несколько раз в день. К тому времени, как он ушел, пес прибавил в весе вдвое и был таким же счастливым и жизнерадостным, как его братья и сестры.
– Он немного вырос, – сухо заметила мать, наклоняясь, чтобы погладить собаку, которая сидела рядом с ней, дрожа от возбуждения, а его обожающий взгляд был устремлен на Джастина. – И он обычно очень хорошо себя ведет для щенка, но, похоже, он тебя помнит.
– Это действительно Октавиус? – недоверчиво спросил Джастин, поднимаясь на ноги и отряхиваясь.
– Так и есть, – заверила его мать со слабой улыбкой. – Ему восемь месяцев, и он весит больше, чем его отец, Самсон.
Покачав головой, Джастин подошел к здоровяку и погладил его, улыбаясь от гордости, что щенок оказался таким хорошим. Теперь он решил, что это стоило каждого кормления из бутылочки.
– Возможно, тебе следует позаботиться о своем друге, – серьезно сказала мать. – Я отведу Октавиуса на псарню, пока она здесь.
– О, но я хотел познакомить ее с собаками, – запротестовал Джастин, оглядываясь на машину и хмурясь, когда увидел в окно напряженное лицо Холли. Клянусь Богом, у нее было такое же выражение лица, как у детей Люциана и Ли, когда они роняли в подгузник что-то особенно грязное. Он бы не удивился, услышав, что она обделалась на переднем сиденье.
– Она не обделается на твоем переднем сиденье, – со смехом заверила его мать, а затем более серьезным тоном добавила: – Но она в ужасе, Джастин. Почему ты не позвонил мне и не сказал, что она боится собак? Я бы убедилась, что они все в конуре, прежде чем вы приехали.
– Она не боится собак, – сказал он, с удивлением поворачиваясь к матери. – Она их любит.
Матильда Брикер с сомнением посмотрела на него в ответ на это заявление, а затем снова повернулась к Холли. Через мгновение, она покачала головой. – Не знаю, кто тебе сказал, что девушка любит собак, но они ошиблись. В три года ее растерзала стая диких собак, и с тех пор она их боится.
– Что? – испуганно вскрикнул он.
Мать кивнула и отвернулась, похлопав себя по ноге. Октавиус немедленно подчинился молчаливому приказу и встал, чтобы последовать за ней. Но, уходя, он с тоской оглянулся на Джастина, явно недовольный тем, что оставил его.
Джастин наблюдал за матерью и Октавиусом, пока они не скрылись из виду за домом, а затем медленно повернулся к машине, чтобы посмотреть на Холли. Теперь, когда Октавиус ушел, она выглядела немного спокойнее. Но она была бледна как полотно, и даже с того места, где он стоял, он видел, что она дрожит.
«Холли не любит собак», – мрачно признал он. Андерс определенно, неправильно ее понял.
Вздохнув, он открыл водительскую дверь и сел за руль.
– Закрывай двери. Собака может вернуться, – тут же сказала Холли.
Джастин послушно закрыл дверь и повернулся боком, чтобы взять ее за руки. – Все в порядке, Холли. Октавиус никогда не обидит тебя. Обещаю.
– Но он напал на тебя, – запротестовала она. – Он…
– Нет, дорогая, он просто был рад меня видеть, – заверил он ее. – И я не был готов к тому, что весь его вес обрушится на меня сразу.
– Но…
– Смотри, – перебил он, протягивая руки и поворачивая их. – Никаких следов укусов или царапин. Он просто хотел лизнуть меня в знак приветствия, Холли.
Когда она оглядела его, он добавил: – Я кормил Октавиуса из бутылочки, когда он был щенком. Он, видимо, узнал меня и был рад меня видеть, вот и все.
– О, – прошептала Холли.
Джастин молчал, пока она пыталась взять себя в руки.
Через мгновение она снова казалась почти нормальной. По крайней мере, она перестала дрожать, и к ее щекам вернулся румянец, когда она смущенно улыбнулась ему и пробормотала: – Прости, должно быть, я кричала как сумасшедшая.
– Нет, – солгал Джастин. Она действительно кричала как сумасшедшая. И он не знал, что это был за странный звук, который она издавала, он звучал для его ушей наполовину криком, наполовину бессмысленным щебетом. Да, она определенно казалась сумасшедшей. Отбросив эту мысль, он откашлялся и сказал: – Моя мать говорит, что в детстве тебя покалечили собаки.
Она резко кивнула, сосредоточившись на глубоких вдохах.
– Но Андерс говорил мне, что ты любишь собак.
Она вздрогнула и удивленно повернулась к нему. – Почему он так сказал? Я рассказала ему, как в детстве меня покалечили.
При этих словах голова Джастина слегка откинулась назад. Этот человек никак не мог спутать «в детстве меня покалечили собаки» с «боже, как я люблю собак». Его мозг быстро прокрутил это в голове, а затем он спросил: – Как насчет пикника?
– Что? – спросила она в замешательстве.
– Ты любишь пикники, но только не на пляже? Или…
– Вообще-то я не очень люблю природу, – призналась она извиняющимся тоном. – Восемнадцать лет в палатке сделали меня настоящей городской девушкой. Мне нравятся четыре стены и ванная... и столы и стулья и кровать, – добавила она твердо.
– Ладно. – Джастин медленно кивнул. – А цветы?
– Нет, – сказала она с гримасой. – Они заставляют меня думать о смерти с тех пор, как я начала работать на кладбище.
– Я понимаю, как это может быть, – мрачно сказал он. – А как насчет вина? Ты любишь вино?
Она сморщила нос. – Вино – это просто уксус с причудливым названием.
– Рыбу? – спросил он.
– Терпеть не могу, – призналась она, а потом добавила: – Ну, если только она не перетертая и не пожаренная во фритюре. Мне нравится рыба и рыбные чипсы. Просто не выношу всего остального.
– Хорошо, – устало сказал Джастин, поднимая руки, чтобы помассировать виски.
Холли посмотрела на него с любопытством, а потом вдруг спросила: – А Андерс говорил, что мне нравятся все эти вещи?
Он мрачно кивнул.
– Ух ты, – сказала она, нахмурившись. – Интересно, почему? Я имею в виду, что рассказала им все это в тот день в ресторане, пока ты гулял.
– Я знаю почему, – мрачно сказал Джастин. Он также был уверен, что Деккер тоже участвовал в сделке. Эти двое просто издевались над ним. Отплатить ему за то тяжелое время, которое он дал каждому из них, когда они встретили свою половинку. Эти ублюдки, наверное, сейчас сидят в Канаде и хохочут до упаду, представляя, как он пытается соблазнить Холли всем тем, что она ненавидит. «Расплата действительно сука», – мрачно подумал он.
– Почему? – спросила Холли, когда он ничего не объяснил.
Вместо ответа Джастин открыл дверцу и вышел. – Пошли. Они загнали собаку в конуру. Теперь безопасно.
Холли не спешила за ним, но после некоторого колебания открыла дверцу машины и вышла. Однако, сделав несколько смелых шагов, она остановилась и сказала: – Я чувствую себя ужасно, что им пришлось убрать собаку. Может, мне лучше подождать в машине, пока ты навестишь родителей.
Она не видела собак, но знала, что они где-то здесь, и была настолько напугана, что предпочла бы сидеть в машине и ждать, а не войти внутрь. Он знал, что чувство ужаса из-за того, что собаку пришлось убрать, было всего лишь предлогом.
Остановившись, он повернулся и взял ее за руку.
– Все в порядке, – спокойно заверил ее Джастин, подталкивая вперед. – Я никому и ничему не позволю причинить тебе боль. Кроме того, Холли, ты больше не беспомощный трехлетний ребенок. Ты бессмертная. Ты могла бы сломать Октавиусу шею или разорвать челюсть пополам, если бы он напал на тебя, – указал он, а затем быстро добавил, – не то, чтобы он это сделал. Он прыгнул на меня, чтобы лизнуть в лицо. Собаки моих родителей не злые.
– Собаки? – обеспокоенно спросила она. – Больше одной?
– Все в порядке, дорогая.
Джастин посмотрел вперед и увидел, что мать вернулась и ждет его в тени террасы.
– Оставь ее со мной и иди, поздоровайся с отцом, – предложила она. – Я позабочусь о ней.
Джастин облегченно улыбнулся матери. – Спасибо тебе. Мам, это Холли. Холли, это моя мама.
– Привет, – вежливо поздоровалась Холли, протягивая руку.
Мать улыбнулась в ответ на вежливо протянутую руку, взяла Холли на руки и крепко обняла. – Добро пожаловать в семью, дорогая.
Глаза Джастина расширились от ужаса, и он быстро покачал головой, проведя рукой по горлу. Его мать вопросительно подняла бровь и с удивлением посмотрела вниз, когда Холли быстро отстранилась.
– Что? – она пронзительно закричала, переводя взгляд с Джастина на мать.
– Холли – моя подруга, мама, – быстро сказал Джастин. – Замужняя подруга.
