Текст книги "О вампире"

Автор книги: Линси Сэндс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)

Линси СэндсО вампире

Аржено – 2 2

Аннотация

С бессмертной внешностью и обжигающей харизмой, Джастин Брикер еще не встре ча л женщину, которую он не мо г завоевать. И с е го потенциальн ой спутниц ей жизни не должн о быть по-другому . Но вместо того, чтобы упасть в его постель, Холли Босли убегает и оказывается смертельно раненной. Чтобы спасти ее, он должен обратить ее. И тут Брикер узнает шокирующую правду: Холли уже замужем. Холли просыпается с шишкой на голове, жаждой крови и сексуальным незнакомцем, который настаивает, что они принадлежат друг другу. Ей нужна помощь Брикера, чтобы контролировать свои новые способности, даже когда она пытается противостоять его неустанному соблазнению. Выбор между миром, который она знает, и вечностью, которую он предлагает, невозможен. Но Джастин борется за свою половинку, может быть, даже за свою жизнь и он нарушит все правила, чтобы сделать это ...

Глава 1

– Отстой, – пробормотала Холли, глядя на стопку бумаг, на которую наступила. Маленький диск, прикрепленный к верхнему углу, сказал ей, что это документы для одного из их клиентов. Он включал в себя разрешение на захоронение, свидетельство коронера, заявление на кремацию и покрывало с именем и информацией клиента ... и его следовало отдать Джону Байрону, когда он пришел на смену в 4:30. Очевидно, нет. Этот сверток, должно быть, упал с ее стола в какой-то момент в тот день.

Несколько секунд Холли просто стояла и смотрела на сверток. Она даже не убрала ногу, потому что, как только она это сделает, ей придется что-то с этим делать ... например, идти в крематорий ... а она действительно не хотела идти туда. Не в этот час. Заезжать в течение дня это одно, но никак не в полночь. Ей придется пройти через кладбище, чтобы добраться до здания часовни, колумбария, где стояли урны, и крематория, где хранились тела, ожидающие своей очереди на реторту.

«Реторты» – так называл их владелец кладбища «Саннисайд» Макс, когда проводил для нее экскурсию в ее первый день на работе. Он мог называть их как угодно, но «реторта» было всего лишь причудливым словом для печи, где сжигали тела.

Содрогнувшись при мысли о гробах, стоящих в холодильнике, Холли на мгновение закрыла глаза. Популярная игра здесь, похоже, заключалась в том, чтобы напугать нового рабочего рассказами о «печах». Джерри, дневной техник, Джон, который работал в вечернюю смену, а также ее босс Макс и даже Шейла, секретарша, – все они рассказали ей ту или иную ужасную историю. Но самым запоминающимся был рассказ Джона о том, как сначала сгорели гробы, а трупы иногда садились в печи, мускулы сжимались от жара, а рты раскрывались, словно в ужасе от своей гибели. Этот образ не выходил у нее из головы, убеждая Холли, что она на самом деле не хочет, чтобы ее кремировали. На самом деле, она решила, что смерти следует избегать любой ценой, если это возможно.

Вздохнув, она открыла глаза и посмотрела на бумаги, жалея, что не может притвориться, что не видела их. В конце концов, при нормальном развитии событий она не нашла бы их до утра. Ей не следовало бы быть здесь сейчас, если бы она не пришла домой после работы, не приготовила ужин и не поискала сумочку, чтобы взять анализ крови и проверить уровень сахара, но не смогла его найти. Решив, что оставила сумочку в машине и не хочет, чтобы ужин остыл, она решила, что анализ крови может подождать. Конечно, к тому времени, как ужин был закончен, она совсем забыла об этом ... пока она не почистила зубы перед сном. Она уже наполовину закончила, когда вспомнила.

Натянув поверх пижамы пальто, Холли в шлепанцах поспешила к машине за сумочкой ... только ее там тоже не было. Это ненадолго остановило ее, и она несколько мгновений стояла в холодном гараже, пытаясь сообразить, где это может быть. Холли вспомнила, что она была у нее на работе, когда она платила Шейле за обед. Потом она попыталась вспомнить, как, уходя с работы, перекинула ее через плечо, но вместо этого вспомнила, что в руках у нее были налоговые декларации и квитанции, ... а сумочки – нет. Холли не заметила этого, потому что ключи от машины лежали в кармане пальто.

Потратив еще несколько минут на раздумья о том, можно ли просто пропустить тестирование, она покорно ссутулилась и села в машину, чтобы вернуться на работу. Пропустить один тест время от времени было не так уж плохо, но пропустить два подряд было нехорошо. Кроме того, кладбище находилось всего в десяти минутах езды от ее дома. Не стоило рисковать впасть в диабетическую кому.

«Конечно, – подумала Холли, – если бы я знала, что мне придется идти по кладбищу в одной пижаме, я бы рискнула впасть в кому».

Поморщившись, она наклонилась и схватила бумаги. Ничего не поделаешь, придется отвезти их, прежде чем ехать домой. В противном случае кремация состоится не раньше завтрашнего или послезавтрашнего дня, а это может быть проблемой в зависимости от того, когда запланирована служба.

Крепко сжимая бумаги в одной руке, Холли другой перекинула сумочку через плечо. Но, выходя из офиса, она не могла не думать о том, что жизнь была бы намного легче, если бы она была менее добросовестной. «Временами быть ответственным человеком – настоящая заноза в заднице», – подумала она, выходя на улицу и доставая из кармана ключи.

Ключ от похоронного бюро было легко найти, несмотря на темную ночь; он был на своем собственном кольце. Он тоже был блестящий и новый, хотя при таком освещении это было трудно сказать. Она получила его только в прошлую пятницу. Был понедельник. Почему новый и временный сотрудник в компании? Ответ был достаточно прост: потому что ее коллеги не были такими добросовестными и ответственными, как она. В первую неделю Макс ни разу не появлялся раньше полудня, а Шейла, секретарша, которая была дочерью Макса, трижды опаздывала. Яблоко упало недалеко от яблони вместе с этими двумя.

В пятницу, после более чем полутора часов возни на парковке похоронного бюро, Холли позволила себе проявить некоторое раздражение, когда Шейла наконец-то приехала. Она также предложила, что, возможно, ей следует начать позже, чем тратить время и деньги, сидя на парковке в ожидании. Шейла решила, что так будет лучше: она вышла из дома и заказала ключ. Теперь Холли могла прийти вовремя.

Ей хотелось бы верить, что именно ее добросовестность и ответственная натура заставили Шейлу дать ей ключ, но она знала, что на самом деле это была чистая лень и удобство. Пока у Холли есть ключ, и она может открыть офис вовремя, Шейла может опаздывать, сколько захочет. Она доказала это сегодня, когда не появилась до обеда, а потом с обедом для них обоих Холли не захотела есть, но все равно вернула ей половину денег.

Холли заперла дверь и повернулась, чтобы посмотреть на крематорий, но остановилась и нахмурилась, не увидев здания. Это был туман. Поездка сюда превратилась в настоящую пытку, но она забыла об этом, пока находилась в здании. Теперь она смотрела в окружавшую ее туманную темноту и чувствовала, как по спине пробегает дрожь тревоги.

Она была на кладбище темной и туманной безлунной ночью. Это было слишком похоже на сцену из фильма ужасов. В любую минуту разлагающиеся трупы начнут выбираться из-под земли и тащиться к ней, привлеченные запахом свежей плоти.

– Возьми себя в руки, – пробормотала Холли.

Звук ее собственного голоса в ночи был немного бодрящим, но не настолько, чтобы заставить ее двинуться в сторону крематория.

Холли быстро переступила с ноги на ногу, потом вздохнула и повернулась, чтобы снова открыть дверь. Возможно, в кабинете есть зонтик или что-то еще, что она могла бы взять с собой. Наличие оружия, даже бесполезного, может помочь ей набраться храбрости для предстоящего похода.

Когда быстрый обыск в офисе не выявил ни зонтика, ни трости, ни огнемета, чтобы отбиться от воображаемых трупов зомби, Холли прибегла к помощи больших ножниц, которые она заметила торчащими из держателя для карандашей на стойке регистрации. Она быстро взвесила их, оценила размер и решила, что сойдет. В любом случае ей ничего не понадобится. Она вела себя как дурочка, но, возвращаясь на улицу, почувствовала себя лучше, сжимая ножницы.

К сожалению, за те несколько минут, что она провела внутри, не было ни единого порыва ветра, который развеял бы туман. Во всяком случае, ей показалось, что туман сгустился, но, возможно, причиной тому была ее собственная тревога. Возможно, раньше он был таким же густым, как сейчас, успокоила она себя и пожалела, что у нее нет фонарика.

Эта мысль заставила ее взглянуть на парковку. На всякий случай она держала в бардачке фонарик. Холли поспешила к своей машине, открыла ее и устроилась на пассажирском сиденье, чтобы открыть бардачок и быстро обыскать его. Не найдя его, она со вздохом откинулась на спинку стула, схватила бумаги и ножницы и вышла. Она оставила сумочку внутри. «Это исключило бы возможность случайно оставить ее в крематории», – подумала она, запирая дверь.

Стараясь не думать о фильмах вроде «Тумана» или «Ночи живых мертвецов», Холли решительно направилась к крематорию. Она шла по мощеной дорожке так быстро, как только осмеливалась, прислушиваясь к любому звуку, который мог бы указать на то, что она не одна. Теперь, когда она смирилась с поставленной задачей, ее волновало только одно: поскорее покончить с ней и вернуться домой. Неприятные дела всегда лучше делать быстро.

К сожалению, казалось, что неприятные задачи часто занимают больше всего времени. Она понимала, что, возможно, все дело в ее страхе и тревоге, но путь до крематория занял гораздо больше времени, чем следовало. Холли начала беспокоиться, что в тумане свернула не в ту сторону и заблудилась, что может бродить по кладбищу в пижаме, пока солнце не взойдет и не прогонит туман, поэтому почувствовала облегчение, заметив впереди слабый свет. Зная, что это, должно быть, настенный светильник над входом в здание, Холли направилась к нему быстрее, с облегчением, когда смогла увидеть дверь под ним.

Холли облегченно вздохнула, когда проскользнула внутрь. Она сделала это, живая, здоровая и не тронутая гниющими трупами.

– Потрясающе, – сказала она и поморщилась от того, как слабо прозвучал ее голос в тускло освещенной прихожей. Слегка встряхнувшись, Холли двинулась вперед, быстро прошла мимо дверей обеих часовен и через колумбарий с нишами, полными урн. Некоторые были видны за стеклом, некоторые были скрыты медными табличками с именами и датами, а на многих были цветы и все такое прочее, в специальных держателях на них или рядом с ними. Ее взгляд скользнул по цветочным подношениям, а затем решительно отвел его, когда она проходила мимо. Холли любила цветы, но две недели работы здесь все изменили. Теперь она ассоциировала цветы со смертью.

Теперь, оказавшись внутри, она должна была расслабиться. В конце концов, урны содержали только пепел мертвых, которые не могли спонтанно образовать тела, чтобы карабкаться за ней в поисках мозгов, но Холли все еще нервничала и нервничала. Не потребовалось много размышлений, чтобы понять почему. Она собиралась отправиться в сам крематорий, где гробы с недавно умершими ожидали сожжения.

Во время той поездки в первый день работы здесь ей подробно объяснили процесс кремации. Определенно больше, чем она хотела бы знать, но, очевидно, тот факт, что она была временным сотрудником в офисе, чтобы работать с налогами, и не была торговым партнером, не исключал возможности того, что ей придется объяснять что-то клиентам. Холли молила Бога, чтобы этого никогда не случилось, потому что она не хотела бы объяснять эти детали близким недавно умершего. Все это казалось ей ужасным.

Холли никогда особо не задумывалась о кремации, но если бы задумалась, то решила бы, что гроб закатили в реторту, пламя вырвалось наружу и – пуф! – на другом конце появилась красивая урна с пеплом. Как бы ни так. Во-первых, это занимало гораздо больше времени, чем она предполагала. Несмотря на достижение температуры 1600 или 1700 градусов, фактическая кремация может занять два-три часа. И ни одной аккуратной урны с пеплом в конце. Пепел, который был не только пеплом, оставался в реторте, чтобы остыть, а затем использовался магнит для удаления чего-либо металлического, такого как пломбы и булавки. Остыв, пепел выметали на поднос кукурузным веником, как будто это был мусор на полу. Затем позволяли еще немного остыть, прежде чем поместить в крематорий, который показался Холли похожим на мусоропровод, когда она заглянула внутрь. Там останки, включая кости, которые не сломались полностью, были измельчены, чтобы сделать их гладкими и похожими на пепел, прежде чем положить в урну, если таковая имелась. В противном случае его инкапсулировали в коробку, чтобы семья могла ее забрать.

«Ужасно», – подумала Холли, толкнув еще одну дверь в короткий коридор.

Здесь тусклое освещение уступило место ослепительно ярким флуоресцентным лампам, а стены из шлакоблоков выкрасили в бледно-кремовый цвет. Она была почти стерильной из-за отсутствия цвета, и Холли остановилась и заморгала, жужжание флуоресцентных ламп громко отдавалось в ее ушах, когда ее внимание переключилось на дверь впереди.

«Джон Байрон работал с 4:30 до 12:30 и все еще должен быть на дежурстве», – подумала она, взглянув на часы. Она встречалась с ним несколько раз, и хотя он был немного циничен, с саркастическим, самоуничижительным чувством юмора, он казался довольно приятным парнем. Она не думала, что он будет слишком суров с ней, хотя, без сомнения, ей придется объяснить, почему она так поздно пришла в офис. Холли надеялась, что он один, и Рик Мекслер еще не приехал. Рик был человеком, который работал в крематорий с 12: 30 до 8:30. Она начала работать только в девять, так что еще не встречалась с ним, но слышала, что он сварливый сукин сын, который не любит людей. Ей совсем не хотелось иметь с этим дело, поэтому она немного встревожилась, когда вошла в крематорий и услышала два мужских голоса.

Крематорий представлял собой большой длинный прямоугольник, при входе слева был холодильник размером десять на десять. Остальная часть комнаты представляла собой большую Г-образную фигуру, реторты стояли у стены за углом холодильника, вне поля зрения. Именно оттуда доносились голоса, поэтому она сначала не увидела мужчин. Но Холли решила, что это Джон и Рик.

Ее взгляд скользнул к холодильнику, когда она двинулась вперед. Дверь была металлическая, почти такая же широкая, как дверь гаража. В данный момент она была открыта, и содержимое оставалось на виду – несколько высоких широких полок с различными гробами на них. Два представляли собой картонные коробки, еще два были недорогими голубыми гробами и оставшиеся три – настоящими дубовыми гробами. Она заметила, что мини-погрузчик стоял перед открытой дверью, как будто Джон собирался забрать гроб, когда его прервало появление Рика.

Холли отвела взгляд от холодильника, стараясь не думать о мертвецах, лежащих в гробах ... или их будущем. Она почти дошла до угла, когда поняла, что ни один голос не похож на Джона Байрона. Он уже ушел? И если да, то с кем разговаривал Рик Мекслер? Она замедлила шаг, а затем остановилась за углом, чтобы послушать разговор мужчин.

Джастин Брикер подкатил каталку с трупами изгоев к реторте. Ударив ногой по колесу, чтобы удержать его на месте, он взглянул на Андерса, своего партнера в сегодняшнем предприятии.

Темные волосы, кожа и черная кожаная одежда делали Андерса похожим на тень в белой комнате. Сейчас он нависал над работником крематория, который стоял в углу. Взрослый смертный мужчина, открывший заднюю дверь на их стук, теперь походил на непослушного школьника, наказанного разгневанным учителем. Не хватало только негодования ребенка ... лицо мужчины ничего не выражало, пока Андерс старался изгнать их появление из его памяти и держать его там, где он стоял, подальше от дороги.

Когда Андерс расслабился и повернулся к нему, Джастин поднял брови. – У нас все хорошо?

Андерс кивнул. – Но мы должны поторопиться. Его смена заканчивается через пятнадцать минут. Скоро появится новый парень.

– Не проблема. К тому времени нас здесь уже не будет. Такие легковоспламеняющиеся, как мы, эти парни превратятся в пыль через несколько минут. Джастин повернулся, чтобы открыть дверцу реторты, и присвистнул от нахлынувшей на него волны жара. Он взглянул на Андерса, когда тот подошел к нему. – Так... Что ты сделал, чтобы разозлить Люциана?

Вместо ответа Андерс спросил: – Почему ты думаешь, что я его разозлил?

Джастин усмехнулся. – Ну, он поручил мне уборку, потому что я его разозлил. Так что, полагаю, мы в одной лодке.

Андерс только хмыкнул и вытащил из кучи верхний труп, чтобы отправить его в реторту.

– Пошли, – сказал Джастин, когда пламя, выстрелившее в реторту, ударило по телу, и оно загорелось, как будто было сделано из сухой соломы. – Ты должен был что-то сделать.

Андерс наблюдал, как он поднял еще одно тело, чтобы отправить его в реторту. – Я пошутил насчет того, что он много раз пропускал домашние трапезы с тех пор, как Ли стала вегетарианкой.

Джастин поднял брови. – Это его не беспокоит ... если ты не напротив Ли.

Андерс поморщился и начал поднимать следующее тело. – К сожалению, Ли вошла в комнату следом за мной. Боюсь, она меня подслушала.

– Ах. – Джастин поморщился, зная, что Андерс не стал бы намеренно оскорблять чувства женщины. Никто из охотников этого не сделает. Ли была хорошей женщиной, она всем нравилась. – Да, держу пари… Берегись! Голова!

Андерс замер, наполовину свалив тело с каталки, но было уже поздно. Одна из голов была сдвинута и скатывалась с края металлического стола. Джастин попытался схватить ее, но не успел, и обезглавленная голова с мокрым шлепком упала на пол.

Оба мужчины стояли и гримасничали, глядя на беспорядок, а затем Андерс кивнул в сторону техника крематория и пробормотал: – Я не думаю, что мы сможем заставить его убрать?

– Ты правильно полагаешь. Было бы трудно стереть это из его памяти и гарантировать, что это останется стерто, – сказал Джастин с весельем, наблюдая, как Андерс схватил голову за длинные волосы мужчины и бросил ее в реторту. Он покатился вперед, как кривобокий шар для боулинга, покачиваясь в струях пламени, где немедленно взорвался. Качая головой, он бормотал: – Как растопка.

– Да, мы легко воспламеняемся, – заметил Андерс.

– Думаю, это делает нас горячими, – сказал Джастин и рассмеялся собственной шутке. Это даже вызвало улыбку у Андерса, когда он закончил поднимать тело, которое держал, и послал его в реторту за головой. «Андерс не был известен чувством юмора, поэтому улыбка была эквивалентом смеха в животе у кого-либо другого», – подумал Джастин.

Шаркающий звук и стон привлекли его внимание к женщине, стоявшей в углу холодильника. Она была невысокой и округлой, с волной черных, как вороново крыло, волос, ниспадающих на плечи и спину, – блестящая черная масса на фоне коричневого плаща. Она также держалась одной рукой за холодную стену, словно для того, чтобы не упасть, и ее лицо было положительно зеленым, когда она смотрела на лужу на полу, где только что была голова. Джастин был почти уверен, что она видела, как голова скатилась со стола на пол. Без сомнения, ужасное зрелище для того, кто не привык иметь дело с мертвецами. Черт, ему приходилось делать это почти регулярно, и это было ужасно для него.

Ее глаза неохотно поднялись на него и Андерса, и Джастин отметил, что они были красивого бледно-голубого цвета. У нее были красивые губы, полные и соблазнительные, и прелестный маленький носик... она смотрела на него и Андерса с каким-то бессмысленным ужасом.

– Мне нужно убрать беспорядок на полу, так что разбирайся с нашим туристом, – мрачно объявил Андерс.

– Спасибо, – саркастически сказал Джастин, но на самом деле не возражал. Он любил женщин, всегда любил, и эта была милашкой. Жаль только, что он не сможет играть с чем-то большим, чем ее разум. Как только он возьмет контроль над ней и сотрет ее воспоминания, ему придется избегать контакта с ней снова, чтобы избежать возвращения этих воспоминаний. «Что ж, в море еще много воды», – подумал он и сосредоточил взгляд на ее лбу, пытаясь проникнуть в ее мысли.

– Ну? – через минуту спросил Андерс. – Чего ты ждешь? Возьми ее под контроль.

Джастин моргнул, смущение проскользнуло сквозь него, а затем слабо сказал: – Я не могу.

– Что? – удивленно спросил Андерс.

– Я не могу ее прочесть, – пояснил он, сам не веря своим ушам. Ее мысли были для него совершенно пусты.

– Серьезно? – спросил Андерс, прищурившись.

– Серьезно, – заверил его Джастин, чувствуя, что его голос звучит так же ошеломленно, как и он сам. Черт. Он не мог ее читать. Это означало…

– Ну, тогда я бы на твоем месте пошел за ней, – предложил Андерс и, когда Брикер уставился на него в полном замешательстве, указал туда, где только что была женщина, – она убегает.

Дверь в холл закрылась, и он понял, что Андерс был прав, прежде чем успел обернуться и увидеть, что ее больше нет в комнате. Выругавшись, Джастин бросился бежать. Будь он проклят, если позволит ей уйти ... и не из-за того, что она видела. Он не мог читать ее мысли, и это могло означать, что она может стать его спутницей жизни. Найти спутницу жизни в столь раннем возрасте было чертовски редко. Если он потеряет ее, то вряд ли сможет найти другую в ближайшие столетия ... возможно, тысячелетия, и у Джастина не было желания ждать тысячелетия, чтобы испытать, каково это – иметь спутницу жизни.

Добравшись до холла, он с восхищением заметил, что она быстро исчезла за дверью в противоположном конце. Но паника могла быть чертовски сильной мотивацией, и он не сомневался, что то, что она увидела, вызвало у нее панику.

Эта мысль заставила Брикера нахмуриться, когда он пошел за ней. Ему придется многое объяснить, когда он догонит ее. Он должен успокоить ее, а потом как-то объяснить, что он не какой-то ублюдок, уничтожающий доказательства своей подлой работы ... и все это без помощи управления разумом. «Это должно быть интересно», – грустно подумал он, и беспокойство заставило его двигаться медленнее, чем он мог бы. Он хотел понять, как объяснить, прежде чем догонит. Он хотел сделать все правильно в первый раз, быстро успокоить ее и завоевать ее доверие. Он не смог бы убедить ее стать его спутницей жизни, если бы она боялась или подозревала его. Здесь нужны были правильные слова.

Проблема была в том, что Джастин понятия не имел, что это за правильные слова, и у него не было времени. Однако остановить ее, прежде чем она покинет здание, казалось хорошей идеей, и в этот момент она мчалась через последний зал, мимо часовен и колумбариев, направляясь к выходу. Отпустив беспокойство о том, что сказать, Джастин набрал скорость и поймал ее за руку как раз в тот момент, когда она подошла к двери. Когда он развернул ее, она тут же замахнулась на него свободной рукой. Ожидая жалких девчоночьих ударов, Джастин сначала не отреагировал и только заметил ножницы, которые она держала в руке, прежде чем они перерезали ему горло.

Джастин затаил дыхание и отпустил ее, когда боль пронзила его. Он увидел тонкую струйку крови, которая брызнула на ее рыжевато-коричневое пальто и тут же покрыла его горло. Небольшое количество крови, которое пролилось на нее, сказало ему, что рана не глубокая. Нападение удивило его больше, чем что-либо другое. И все же, когда он снова обратил внимание на женщину, она уже открыла дверь и ускользнула. Выругавшись, он проигнорировал боль в горле и быстро последовал за ней.

Женщина – его женщина оглянулась через плечо на звук открывающейся двери, и Джастин сжал губы при виде ее широко раскрытых испуганных глаз. «Вот тебе и доверие», – подумал он и вскрикнул, когда она споткнулась. Она оглядывалась назад, а не туда, куда шла, и это ее погубило. Она не была готова к неожиданному шагу на тротуар и потеряла равновесие. Она упала ничком. Это было не слишком сильное падение, и он ожидал, что она вскочит, сопротивляясь и переставляя ноги, но вместо этого она лежала ничком, пока он не добрался до нее.

Обеспокоенный ее неподвижностью, Джастин присел на корточки и перевернул ее. Сначала он заметил кровавую рану у нее на лбу. Она, очевидно, ударилась головой о тротуар, когда падала. Это была хорошая шишка, но не такая уж и плохая, с облегчением отметил он, но тут же ужаснулся, увидев ножницы, торчащие из ее груди в том месте, где не сходилось небрежно застегнутое пальто. Как только Брикер увидел это, ее глаза открылись, а затем расширились от боли и страха другого рода. Она больше не боялась его, по крайней мере, не так сильно, как боялась за свою жизнь. Черт возьми, он тоже боялся за ее жизнь. Это выглядело плохо.

– Разве твоя мать никогда не говорила тебе не бегать с ножницами? – сказал он коротко, распахивая ее пальто, чтобы увидеть розовую пижаму с белыми кроликами. Это зрелище настолько поразило его, что он на мгновение замер, пока не заметил, что кролики вокруг ножниц быстро краснеют от крови, пузырящейся из раны. Он был уверен, что только присутствие ножниц в ее теле удерживало кровь от фонтана. Для него это выглядело смертельной раной. Он потеряет свою половинку еще до того, как узнает ее имя.

– К черту, – пробормотал Брикер и дернул рукав, чтобы разорвать запястье клыками, скользнувшими вперед. Он не потеряет ее.

Глава 2

Холли поджала губы и провела языком по внутренней стороне рта. Затем она поморщилась от тяжелого утреннего дыхания. «Действительно серьезный случай», – с отвращением подумала она и открыла глаза, ожидая увидеть балдахин своей кровати. Вместо этого она обнаружила, что смотрит на чистый белый потолок в бежевой комнате. Ее спальня не была бежевой.

Приподнявшись на локтях, Холли растерянно огляделась. Там были письменный стол и стул, шкаф с телевизором в верхней вставке, затемненные шторы, два стула по обе стороны кофейного столика слева от кровати, на которой она лежала, и совершенно ужасная картина на стене. Все это говорило об одном ...

– Отель? – удивленно выдохнула Холли. – Какого черта я делаю в отеле?

Сев, она начала спускать ноги с кровати, но затем замерла и схватила простыню и одеяло, когда они упали, чтобы показать, что она голая. Холли никогда не спала голой. Она на мгновение прижала одеяло к груди, оглядывая комнату в поисках одежды, но не увидела ее. Это было печально. Но еще больше ее огорчало то, что она не помнила, как оказалась в таком состоянии.

Ее взгляд скользнул к часам на прикроватном столике, и Холли испуганно ахнула. Семь часов. Господи, ее не было всю ночь. Скоро Джеймс вернется домой и будет гадать, где она, черт возьми. Он будет волноваться и захочет узнать, что случилось. Только она понятия не имела, что ему сказать, потому что сама не знала.

Добраться до дома раньше него казалось хорошей идеей, но одеться, и встать с кровати было еще лучше, решила она и встала, волоча за собой простыню. Одеяло тоже попыталось упасть, но, в конце концов, сдалось, соскользнуло и упало на пол. Оставив его там, Холли подошла к шкафу и открыла его, чтобы заглянуть внутрь. Черные джинсы, черные кожаные брюки, черная кожаная куртка и даже черные футболки аккуратно висели в шкафу.

«Кто-то определенно бросил вызов моде», – подумала одна часть ее сознания. С другой стороны, у нее был приступ паники. Это была не ее одежда. Это была даже не женская одежда. Это была мужская одежда, и она не знала этого человека. Холли не могла припомнить ни одного знакомого человека, который носил бы эти вещи ... и в чьей постели она должна быть обнаженной. По крайней мере, она не могла вспомнить ... хотя, по какой-то причине, вид одежды вызвал у нее страх.

Внезапно отчаявшись выбраться оттуда, Холли быстро повернулась, чтобы открыть ящики комода вдоль стены, надеясь найти другую одежду, но там не было ничего, кроме пыли. Даже не было боксереров или брифов. По-видимому, таинственный человек, которому нравился черный, также любил ходить как коммандос. Она попыталась не думать об этом, когда вернулась к шкафу и вытащила пару черных джинсов и футболку в тон.

Брюки были ей велики, но она исправила это, закатав низ и используя ремень, который нашла на другой вешалке. Футболка тоже была большой, она обтягивала сморщенный пояс и свисала почти до колен. Холли поймала подол и завязала его узлом, чтобы он больше походил на рубашку, а не на платье. Затем она натянула кожаную куртку, чтобы скрыть беспорядок, который был на ней.

Холли направилась к двери, но остановилась, мельком взглянув на себя в зеркало, когда проходила мимо открытой двери в ванную. «Господи, – с отвращением подумала Холли, – если бы я выжала жир из волос, то могла бы что-нибудь поджарить». Вдобавок ко всему, это было ужасное месиво, торчащее сзади, со спутанными узелками. Это были волосы женщины, которая мотала головой во время сумасшедшего, жаркого, обезьяньего секса.

«Не то чтобы она когда-либо испытывала безумный, горячий обезьяний секс ...что-то она не припомнит», – мрачно добавила Холли, бросив взгляд на кровать. Но ее соседка по комнате в колледже всегда выглядела так по утрам после визита ее парня. Она утверждала, что в этом можно обвинить ее бойфренда за то, что он так хорошо «делает гадости».

Холли попыталась пригладить пальцами свою обычно гладкую черную гриву. Когда это не сработало, она быстро обыскала ванную. Разумеется, расчески не было. Зачем кому-то расческа, когда она так нужна? Закатив глаза, она сдалась и вместо этого начала искать что-нибудь, чтобы обернуть вокруг головы, по крайней мере, скрыть свои плохие волосы. Холли боялась, что если пойдет куда-нибудь в таком виде, то ее запрут как сумасшедшую. Конечно, она привлечет к себе внимание, и в этот момент она думала, что чем меньше внимания, тем лучше, пока она точно не узнает, что произошло, и как она сюда попала.

Шляпа или бандана сделали бы свое дело, но, очевидно, у таинственного человека в черном не было ни того, ни другого. Выдохнув со вздохом, Холли быстро переступила с ноги на ногу, затем сорвала с вешалки еще одну футболку и начала рвать ее, пока не получила красивый квадрат без рукавов. Быстро обернув его вокруг головы и завязав, Холли снова направилась к двери.

Ей нужно было выяснить, где она находится, как добраться отсюда домой, и потом ... что ж, когда она благополучно доберется до дома, то сможет разобраться в том, что произошло и что ей следует предпринять.

– Ее зовут Холли Босли, – заявил Люциан.

– Да. Андерс сказал мне это в первый же вечер, когда вернулся с ее сумочкой, – нетерпеливо сказал Джастин. Он был в комнате Люциана только потому, что тот настоял на разговоре. Люциан не был тем, кому ты мог отказать. Но Джастин не хотел быть здесь; он хотел вернуться в свою комнату через холл, к женщине, лежащей сейчас в его постели. Она беспокойно спала два дня и две ночи, и это тревожило его. Каждый второе обращение, свидетелем которого он был, проходило быстрее, чаще с криками и воплями.