Текст книги "О вампире"

Автор книги: Линси Сэндс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

– И ты написал заявление об уходе, чтобы я передал его Мортимеру? – любезно добавил Люциан.

Джастин вздрогнул. – Заявление об отставке? Я не увольняюсь.

Люциан поднял брови, кивнул и рявкнул: – Тогда тащи свою задницу в самолет.

«Но как Холли найдет его, если передумает?» – хотел спросить он. Но он не мог выговорить ни слова.

– Джиа дала Холли и свой, и твой номера. Если она придет, то, несомненно, позвонит кому-нибудь из вас. А пока ты никому не помогаешь расхаживать по дому Винсента или твоей матери, есть сырные палочки, и отказываешься мыться.

– Как ты ...

– Ты воняешь, – коротко перебил Люциан. – И у тебя оранжевая пудра на щеке и ... – он протянул руку и вытащил что-то из волос над правым ухом, а затем поднес это к лицу Джастина. Это был сломанный конец сырной палочки. Прошлой ночью Джастин ел их в постели. Одна, должно быть, скатилась по щеке в волосы, понял он. Люциан повернулся, чтобы смахнуть остатки еды, затем повернулся и серьезно посмотрел на него. – Это трудно. Я знаю. Тебе больно. Я знаю. Но если она передумает и придет за тобой, ты действительно хочешь, чтобы она увидела, как ты сидишь здесь и жалеешь себя? – он дал ему это осознать, а затем добавил: – Тебе лучше вернуться к работе, выместить свое разочарование на каких-нибудь изгоях и сохранить самоуважение. Ты нужен Мортимеру.

Джастин с минуту тупо смотрел на него, потом покачал головой и пробормотал: – Офигеть.

Люциан прищурился. – Обалдеть, что?

– Как будто Ли делает тебя почти человеком, – сказал Джастин, кривая улыбка искривила его губы. – Теперь ты даже говоришь целыми предложениями и все такое.

Люциан нахмурился. – Тащи свою задницу в самолет.

Джастин засунул руки в карманы и направился к самолету, слегка нахально. – Я нужен тебе. Ты сам сказал.

– Я сказал, что ты нужен Мортимеру, – прорычал Люциан, следуя за ним.

– Да, но ты скучал по мне. Я вижу, – сказал он, его улыбка стала более естественной.

– Я скучал по тебе, как заноза в заднице, – огрызнулся Люциан.

– Мне все еще этого не хватает, – со смехом сказал Джастин, поднимаясь по трапу самолета. Он все еще улыбался, когда вошел в самолет и бросился на одно из четырех свободных мест, оставленных Данте и Томаззо. Он молча наблюдал, как Люциан закрыл дверь самолета и завел двигатель. Когда самолет начал выруливать на взлетную полосу, Джастин повернулся к окну и посмотрел на залитый солнцем асфальт. Он оставил Холли в солнечной Калифорнии и не знал, увидит ли ее снова ... Казалось, что часть его умирает.

– Мы должны войти, или Билл и Элейн встретят нас здесь? – спросила Холли Джеймса, когда он завел ее машину на стоянку у ресторана.

– Внутри, – ответил Джеймс, паркуясь. – Тот, кто доберется сюда первым, получит кабинку. – «Несомненно, это они, поскольку мы, как обычно, опаздываем».

Холли прикусила губу и попыталась не обращать внимания на эту мысль. Это не было направлено на нее, и даже не было жалобой на нее. Это была просто грустная мысль, и это было правдой. Обычно они опаздывали. Между работой и занятиями Холли, казалось, постоянно что-то искала. Джеймс всегда был готов вовремя; у него была только работа, и после того, как он проспал весь день, он встал, принял душ, оделся и был готов уйти, когда она вернулась домой. Это она ворвалась в дверь, проведя все утро на занятиях и весь день на работе, а потом ей пришлось спешить, чтобы собраться. Не помогло и то, что ее босс на нынешней временной работе остановил ее на выходе, чтобы задать вопрос. Холли потратила пятнадцать минут, объясняя ему то, что уже объяснила ему днем, прежде чем смогла уйти. Она оказалась на взводе еще до того, как вошла в дверь. Они должны были уехать прямо сейчас, чтобы успеть вовремя, но ей нужно было переодеться.

Вздохнув, она расстегнула ремень безопасности, как Джеймс выключил двигатель, потом выскользнул из машины, обошел вокруг, чтобы помочь ее выйти из автомобиля. Когда он протянул руку, она машинально вложила в нее свою, и они рука об руку пересекли парковку. Это был первый нежный жест, который она почувствовала за две недели, прошедшие с тех пор, как вернулась домой. Холли понимала, что после ее возвращения все пошло наперекосяк, но понимала, что это ее вина. Это она читала его мысли. Она обещала себе, что не будет, но неоднократно нарушала это обещание. Она ничего не могла с собой поделать, и это сводило ее с ума.

– Вот они.

Холли оторвалась от своих мыслей и оглядела ресторан, улыбаясь, когда заметила Билла, который встал, чтобы помахать им рукой. Джеймс тут же рванулся вперед, увлекая ее за собой, и они быстро направились к столу.

– О, детка! Кто-то превратился в острый соус, – сказал Билл с удивленным смехом, когда взял Холли на руки для медвежьих объятий и облизал обе ее щеки. Он отступил назад, но продолжал держать ее за руки, чтобы посмотреть на нее, и добавил: – То есть я вижу, что ты похудела, но это как будто ты приняла сексуальный наркотик или что-то в этом роде.

Холли покраснела от комплимента. Это было чертовски странно. С тех пор как она вернулась домой, люди вели себя так, будто она превратилась в Анджелину Джоли, пока ее не было. Не только мужчины, но и женщины. Это было похоже на то, что наночастицы были своего рода магнитом для цыплят, который притягивал представителей обоих полов. Это было странно и неприятно для Холли, которая с самого начала чувствовала себя неуютно в обществе. Хотя, насколько она помнила, рядом с Джастином, Джиа, Данте и Томаззо она никогда не чувствовала тревоги.

– Ты хорошо выглядишь, – согласилась Элейн, отталкивая мужа, чтобы тоже обнять Холли. Затем она оглядела ее, отпустила и покачала головой. – В чем дело? Удивительная и странная Нью-Йоркская диета?

Холли покачала головой, натянуто рассмеявшись, и быстро скользнула в кабинку, чтобы спрятаться за столом, сказав: – Просто много свежего воздуха.

– Да, конечно, свежий воздух. В Нью-Йорке? – фыркнул Билл, когда они все уселись в кабинке, он и Элейн заняли место напротив, а Джеймс сел рядом с ней. – Значит, это и есть диета с загрязнением?

– Если это то, что загрязнение делает для тебя, я согласна, – сказала Элейн с усмешкой.

Холли слабо улыбнулась и взяла меню, лежавшее перед ней на столе, надеясь, что они сменят тему.

– Ты, должно быть, рад ее видеть, Джеймс, мой мальчик, – сказал Билл, а затем поддразнил: – Держу пари, дом не переставал качаться последние две недели.

Джеймс слабо рассмеялся и пробормотал: – Ты знаешь это.

Холли закусила губу и искоса взглянула на мужа, укрывшегося за меню. Она как раз успела увидеть, как он открыл глаза и поднес свое к лицу. Это движение заслонило его от Билла и Элейн, но она видела, что выражение его лица было напряженным. Вздохнув, она вернулась к меню. Последние две недели дом совсем не качался. Они даже не занимались сексом в воскресенье вечером, как обычно ... и это тоже ее вина.

Холли на мгновение закрыла глаза, вспомнив, как Джеймс в первый раз пытался добиться успеха в этой области. Это было в тот вечер, когда она вернулась домой. Билл и Элейн не смогли присоединиться к ним так быстро, и они пошли ужинать одни. Когда они вернулись домой, Джеймс попытался что-то предпринять. Холли удивилась, когда он вдруг начал целовать ее в коридоре у входной двери. В конце концов, сегодня не воскресенье, но она согласилась.

К несчастью, Джеймс выпил за ужином пару кружек пива и съел чесночного Альфредо. Запах и вкус этого сочетания, когда он целовал ее, подавляли ее новые обостренные чувства. Столь же неудачным было и то, что вместо того, чтобы оскорбить его и мягко предложить почистить зубы, она попыталась вытерпеть это ... и это не сработало. Через несколько минут, пока он целовал ее, одной рукой сжимая грудь, а другой, расстегивая молнию джинсов, в которые она переоделась, ей пришлось оттолкнуть его и побежать в ванную, чтобы выбросить свою еду.

После этого Холли солгала и заявила, что у нее болит живот и что она, должно быть, что-то съела. Джеймс был мил и уложил ее в постель, чтобы она пришла в себя, но она прочла разочарование в его мыслях. И какое разочарование! Впервые за долгое время он по-настоящему заинтересовался ею, а она не была готова к этому. Похоже, до того, как она уехала на «стажировку», ему до слез наскучил их рутинный секс. Что он беспокоился только по воскресеньям, потому что не хотел ранить ее чувства и заставить чувствовать себя нежеланной. Кроме того, он считал, что для того, чтобы их брак сработал, они должны заниматься сексом, по крайней мере, раз в неделю, даже если ему придется представить, что это Элейн, раз Холли набрала лишние двадцать фунтов. Последние слова заставили ее задохнуться и разрыдаться. К счастью, Джеймс списал это на ее плохое самочувствие и отнесся к ней еще лучше. Но в воскресенье, когда он, как обычно, сделал ей предложение, Холли не смогла забыть его слов, и, несмотря на то, что она читала его мысли и знала, что тогда ему не мерещилась Элейн, и что его интересовала ее новая фигура, она просто не смогла пройти мимо своей обиды и пробудить в себе хоть какой-то интерес.

Она попыталась изобразить интерес, надеясь, что за этим последует хоть какой-то ответ, но не почувствовала ничего, кроме разочарования. Она вдохнула цитрусовый запах лосьона после бритья Джеймса и поймала себя на мысли, что предпочитает более древесный запах Джастина. И почему он не может поцеловать ее, как Джастин? Со страстью и отчаянием, а не с жалкими кусочками. Она даже не была уверена, что Джеймс знал, что его язык годится не только для того, чтобы запихивать еду в рот.

Несмотря на притворный интерес, искры не было. По правде говоря, в ее супружеской постели никогда не было искры, но Холли тогда еще не знала, чего ей не хватает. Теперь, когда она испытала фейерверк и страсть, которые Джастин вызвал в ней одним поцелуем, а затем в их общих снах, она не могла вынести отсутствия этого с Джеймсом. Конечно, он заметил отсутствие у нее энтузиазма и отступил. Пока она лежала без сна, чувствуя себя виноватой в том, что хочет другого мужчину, а не мужа, он всю ночь играл в видеоигры.

После недели, проведенной за чтением его мыслей и выяснением других мелочей, о которых она действительно хотела бы не знать, прошлое воскресенье было повторением предыдущего. И прошедшая неделя была такой же. Не то чтобы мысли Джеймса были намеренно жестокими или недобрыми. Это были глупые мелочи, как будто он подозревал, что она у нее ОКР, потому что она была полна решимости содержать дом в чистоте. И он ненавидел ее мясной рулет, который, как ей всегда казалось, ему нравился ... ее яйца были слишком жидкими, а печенье твердым, как камень ...

Были и более важные вещи, например, хотя он и ценил то, что она работала, пока он оканчивал свои курсы, Джеймс хотел, чтобы она поторопилась и закончила свои, чтобы он не нес львиную долю бремени, когда дело доходит до поддержки их. И почему она не могла подождать, пока он заработает больше денег, чтобы переключиться с работы на неполный рабочий день и вернуться к занятиям? Он чувствовал себя виноватым за эти мысли. В конце концов, они согласились на это, когда решили пожениться, но он устал от жизни в одиночестве. Джеймс чувствовал, что ей придется подождать пару лет, чтобы вернуться в школу, это не было бы таким уж большим делом, и они могли бы жить намного лучше, если бы она все еще работала полный рабочий день.

Другой большой проблемой, которую она обнаружила, читая мысли мужа, было то, что ее дискомфорт в социальных ситуациях смущал его и заставлял чувствовать себя обманутым. Он чувствовал, что не может оставить ее одну на вечеринках, иначе она будет сидеть в углу с несчастным видом. Это задело ее, и Холли могла думать только о том, что не чувствовала себя неловко в ночном клубе с Джастином, Джией и мальчиками. Но ведь они не провели ночь, бросая на нее укоризненные взгляды или подвергая цензуре все, что она говорила.

Последние две недели Холли много думала о Джастине и остальных. Несмотря на сложившуюся ситуацию, она смеялась и чувствовала себя с ними более непринужденно, чем когда-либо в жизни. Она наслаждалась зарождающейся дружбой с Джиа и часто ловила себя на том, что смеется над поддразниваниями близнецов. Ей даже нравились попытки Джастина ухаживать за ней. Более того, ей не хватало разговора с этим мужчиной. Она продолжала вспоминать их разговор на обратном пути после визита к его родителям, и другие, которые у них были на свиданиях в их общих снах. Они много смеялись, когда играли в боулинг, а потом на ярмарке, по крайней мере, до того, как их охватила страсть. Она скучала по этому смеху. Она многое пропустила. Но больше всего она скучала по Джастину ... что заставляло ее чувствовать себя чертовски виноватой.

Холли казалось очевидным, что если она не хочет потерять свой брак, то должна перестать думать о Джастине, просто изгнать его из своих мыслей. Кроме того, ей нужно перестать позволять мыслям Джеймса влиять на себя. Но это было трудно. Она знала, что не идеальна, и не думала, что Джеймс поверит в это. Она даже жаловалась на него, но все равно любила его и была уверена, что он любит ее, несмотря на мягкую критику и жалобы, которые она читала в его мыслях. Но зная, что у него, вероятно, есть жалобы, как и у всех мужей, и на самом деле зная, что это за жалобы ... ну, это две совершенно разные вещи. И Холли понятия не имела, что с этим делать.

В таком случае, похоже, Джиа, Джастин и остальные были правы, и она потеряет свой брак и своего возлюбленного детства, и что тогда она будет делать? В памяти всплыло смеющееся лицо Джастина, и Холли прогнала его. Она не могла позволить ему повлиять на ее решение. Она не оставит Джеймса ради Джастина. Это не могло быть причиной. И она не могла так легко отказаться от своего брака. Браки требуют работы. Ей нужно поработать над этим. Она забудет о нем или найдет способ блокировать воспоминания. Она должна.

– Ну и что? – спросила Элейн, когда Холли наконец-то определилась с заказом и опустила меню. – Расскажите нам о Нью-Йорке.

Глава 17

– Билл сегодня вел себя очень странно.

Холли наблюдала за мигающими огнями и равнодушно пожала плечами, услышав замечание Джеймса. По ее мнению, сегодня все вели себя странно: Билл, Элейн, официант. Боже милостивый, они все вели себя так, будто она Мэрилин Монро или что-то в этом роде, подлизывались к ней, подлизывались и обнимали слишком долго. Кто-то должен был предупредить ее о побочном эффекте бессмертия. Она предполагала, что это было удобно, когда дело доходило до кормления, но она упаковала кровь, чтобы работать. То, что все практически пускают на нее слюни, было просто неловко, когда она знала, что она была тем же самым человеком, которым была всего пару недель назад. Достаточно того, что Билл легонько флиртовал с ней, но потом Элейн в шутку предложила устроить оргию ... что ж, Холли была рада, когда они закончили есть и смогли уйти. К счастью, Джеймс, казалось, так же, как и она, стремился домой.

– Элейн тоже вела себя странно. Я думаю, она на самом деле приставала к тебе, – сказал Джеймс.

– Ревнуешь? – пробормотала Холли, глядя в окно.

– Что? – он рассмеялся, но смех его прозвучал неестественно. – Ты только что спросила, не ревную ли я? Какого черта я должен ревновать к Элейн?

Холли открыла рот, потом закрыла его и пожала плечами. – Она привлекательная женщина.

– Возможно. Я никогда не замечал, – солгал он, и Холли резко повернулась, чтобы посмотреть на него с недоверием.

– Неужели? – сухо спросила она.

Джеймс пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги. – Она не в моем вкусе.

– Ах да, значит, ты никогда не думал, что занимаешься любовью с ней воскресным вечером?

– Что? – взвизгнул он с явной тревогой. – Откуда такие мысли?

– От тебя, – прорычала Холли, внезапно разозлившись. Между занятиями, работой и прогулками у нее был очень длинный день, на самом деле, длинные две недели, и хотя она старалась не обижаться на все его маленькие мысли на прошлой неделе, она была обижена. Они задели ее за живое, и теперь ее самоуважение истекало кровью и превращалось в красную ярость.

– Не смеши меня, я бы никогда не сказал ничего подобного, – запротестовал он.

– Нет. Но ты точно так думал, Джеймс.

– Что, теперь ты можешь читать мысли? – нервно засмеялся он и покачал головой. – Ты просто параноик.

– Параноик? – спросила Холли сладким голосом, ее гнев был полностью уничтожен. – О нет, Джеймс, не называй меня параноиком. Ты можешь думать, что у меня обсессивно-компульсивное расстройство и я социально неловкая, и ты можешь притворяться, что трахаешься с Элейн, но ты не можешь сказать мне, что я параноик, зная это.

– Какого черта? Он с тревогой посмотрел на нее, потом снова на дорогу. – Где ты это взяла?

– От тебя, Джеймс, – мрачно повторила она. – Из твоих мыслей.

Стиснув зубы, он крепче сжал руль и покачал головой. – Это не…

– Возможно? – закончила за него Холли.

– Ты не можешь ...

– Читать твои мысли? – она снова закончила и мрачно фыркнула. – На самом деле я могу. Видишь ли, в начале месяца меня не было в Нью-Йорке. Я была в Южной Калифорнии, недалеко от Лос-Анджелеса, училась быть вампиром, потому что была достаточно глупа, бегая с ножницами.

– Что? – он пронзительно закричал, повернувшись к ней. Затем шок сменился гневом, и он прорычал: – Ты сошла с ума.

– Правда. Тогда что это? – спросила Холли и открыла рот, чтобы выпустить клыки.

Джеймс уставился на нее, его гнев медленно уступил место изумлению, а затем страху. Прежде чем он успел прийти в себя или ответить, звук рвущегося металла ударил ее по ушам, и Холли отшвырнуло на ремень безопасности, а затем она откинулась назад, когда они врезались во что-то. Когда они резко остановились, темнота сомкнулась над Холли, увлекая ее в свои успокаивающие глубины.

Что-то капало. Это было первое, что осознала Холли. За этим последовало ощущение сырости и боли. Много боли. Застонав, она открыла глаза и огляделась, сначала не понимая, где находится и что произошло. Рядом горел красный свет, отбрасывая кошмарное видение на салон автомобиля, когда он мигал и выключался, ненадолго освещая мужчину на переднем сиденье рядом с ней.

– Джеймс? – пробормотала Холли. Она попыталась придвинуться к нему, но острая боль в боку заставила ее остановиться и посмотреть вниз. Ветка дерева пробила ветровое стекло и пронзила ее насквозь, пробив правый бок и вонзившись в сиденье.

– Мило, – пробормотала она и поморщилась.

Стон Джеймса привлек ее внимание, Холли нахмурилась и протянула левую руку, чтобы коснуться его плеча. Он рухнул на сдувшуюся подушку безопасности, висевшую на руле. Он снова застонал от ее прикосновения, но ничего не ответил, и она обеспокоенно посмотрела на него, а затем на переднюю часть автомобиля.

Они выехали на встречную полосу и, съехав с дороги, врезались в дерево. Водительская сторона машины была похожа на коробку для отжима. Ее взгляд упал на ноги Джеймса, и тревога охватила ее, когда она увидела, что металл был вдавлен и раздавил его ноги. Она даже не могла видеть большую часть его ног с сиденья, но чувствовала запах крови и догадалась, что это капельки, которые она слышала, они стекали по металлу и капали на уже промокший автомобильный ковер. Боже, она чувствовала только запах крови.

– Джеймс, ты меня слышишь? – спросила она на удивление сильным голосом, учитывая, как больно было даже дышать.

Джеймс снова застонал, на этот раз начал просыпаться и пытался сесть, но потом вскрикнул от боли и снова упал на руль, потеряв сознание.

Выругавшись, Холли обратила внимание на ветку дерева, пригвоздившую ее к сиденью. Это была небольшая ветка, около четырех или пяти дюймов в диаметре. Стиснув зубы, Холли схватила ее в шести дюймах от груди и ухитрилась переломить пополам.

– Я не смогла бы сделать этого, будучи смертной, – пробормотала она себе под нос, пытаясь собраться с мыслями.

– Будет больно, – проворчала она, а затем схватила конец древка, теперь торчащий из правой стороны ее живота, и выдернула его одним быстрым рывком и мучительным криком.

Холли сидела, сжимая палку и тяжело дыша, ожидая, когда боль утихнет. Только когда она почувствовала, что по животу течет жидкость, и брюки намокают, она осмелилась посмотреть вниз и увидеть, что у нее идет кровь.

– Дерьмо, – выдохнула она, а затем огляделась в поисках чего-нибудь, чтобы остановить кровотечение, пока ее тело не восстановится. Ничего не заметив, Холли выронила палку, открыла бардачок и достала половину рулона бумажных полотенец, которые положила туда на прошлой неделе. Вытащив пачки «чем быстрее, тем лучше», она быстро засунула их в отверстие в животе, морщась при этом.

– Я никогда не смогу стать полевым медиком, – пробормотала она, обращаясь к бесчувственному Джеймсу, разворачивая еще одно бумажное полотенце, чтобы добавить его к первой связке. – Надеюсь, наночастицы не сочтут бумажное полотенце нормальным и не попытаются превратить меня в большой рулон.

Холли слабо рассмеялась собственной шутке и покачала головой, представив себя рулоном бумажных полотенец с руками и ногами.

– Должно быть, брежу, – решила она.

Когда Джеймс застонал в ответ, Холли пристально посмотрела на него и, присев на краешек стула, откинула волосы с его лица. Она нахмурилась, увидев, как он побледнел. Человек потерял много крови, и он все еще терял ее. Холли не была врачом, но было совершенно очевидно, что его шансы выжить невелики, если в ближайшее время им не окажут помощь.

Она выглянула из окна машины в поисках помощи. Но, конечно, они разбились на одном из немногих отрезков необитаемой дороги между рестораном в Сан-Франциско и их домом в Сан-Матео. Джеймс настоял бы на использовании проселочных дорог вместо автострады. Опять матерясь, она повернулась, чтобы всмотреться в мужа, ее ум быстро соображал. Это не его вина, это ее вина, что она спорила с ним за рулем. Если бы только она держала себя в руках и держала рот на замке ... Как она ожидала, что он отреагирует, когда она показала ему свои клыки? И вообще, ей не следовало бегать с ножницами. Если бы не это, Джастин не обратил бы ее, чтобы спасти ей жизнь, и все остальное, что случилось, не произошло, включая смерть ее мужа на темной проселочной дороге в возрасте двадцати шести лет.

– К черту это, – выплюнула Холли и, не думая об этом, схватила его за волосы одной рукой и потянула назад, чтобы он мог отдохнуть на водительском сиденье. В то же время она поднесла другую руку к лицу и вцепилась в запястье. «Если Джастин смог обратить ее, чтобы спасти жизнь, то я смогу обратить Джеймса», – мрачно подумала Холли, быстро прижимая запястье к разинутому рту Джеймса. Она не была уверена, что это она дергает его за волосы, но Джеймс пришел в себя достаточно, чтобы открыть глаза и ошеломленно посмотреть на нее. Затем он поперхнулся и попытался отстраниться от ее запястья, но она удержала его.

– Глотай, – мрачно приказала она. – У нас могут быть проблемы, Джеймс, но я не собираюсь нести ответственность за твою смерть в течение следующих тысячелетий или сколько бы я ни прожила, так что глотай.

К ее облегчению, он так и сделал.

Холли держала руку у его рта, пока Джеймс снова не потерял сознание, а затем убрала ее, чтобы убедиться, что кровотечение прекратилось. «Наночастицы запечатали запястье», – отметила она и подумала, не делают ли они то же самое с ее желудком. Если так, то она, возможно, сможет вытащить бумажное полотенце. Но сейчас у Холли были другие заботы, поэтому она оставила бумажное полотенце и вместо этого обратила внимание на металл, смятый вокруг ног мужа. Холли мельком взглянула на него. Теперь, когда Джастин обратил ее, она явно окрепла. Она сломала эту ветку, как прутик, когда не могла сделать этого до обращения, но сломать ветку и отогнуть металл вокруг ног Джеймса – это не одно и то же. Однако она не видела особого выбора.

Выпрямившись, Холли открыла дверцу и обошла машину. Добравшись до передней части, она ухватилась обеими руками за не помятую пассажирскую сторону капота и изо всех сил толкнула. К ее изумлению, машина откатилась назад. Ее уверенность в себе сильно возросла после такого успеха, Холли подошла к водительской двери и с удивлением заглянула в машину, когда Джеймс пошевелился. Она думала, что он будет лежать, но он откинулся на спинку сиденья, его лицо исказилось от боли. Когда он громко застонал, она быстро принялась за дверь.

Холли не знала, взбодрила ли его кровь, которую она дала ему, или само обращение уже причиняло ему боль, но Джеймс вскоре закричал, пока она пыталась освободить его. Она выдержала это добрых десять минут, прежде чем она, которая никогда в жизни никого не била, остановилась и ударила своего мужа, вырубив его. Не потому, что его крики сводили ее с ума, что было на самом деле правдой, а потому. что Холли просто не могла вынести, что он страдает от такой агонии. То, что он был без сознания, казалось ей добротой. К сожалению, боль не позволила ему долго оставаться без сознания, и через десять минут она снова его вырубила.

Вздохнув с облегчением, когда Джеймс снова замолчал, Холли расправила последнюю металлическую скобу, удерживавшую его в машине, вытащила мужа с переднего сиденья и поставила на траву у обочины, чтобы взглянуть на его ноги. Повреждения были ужасающими. Его левая нога была почти ампутирована с остатками сухожилия на колене. Она была поражена, что он не потерял ее, когда она вытащила его из машины. Его правая нога была немного лучше. По крайней мере, она все еще была полностью прикреплена, но выглядела так, будто кто-то переехал ее катком, раздробив все кости.

Поджав губы, Холли стянула куртку и быстро обернула ее вокруг его ног, а затем связала рукава вместе, надеясь, таким образом, не сломать небольшое сухожилие и кусочек плоти, которые удерживали нижнюю левую ногу. Затем она подхватила его на руки и встала, оглядывая дорогу.

Джеймс действительно сглупил, когда выбрал эту проселочную дорогу. С момента аварии не проехало ни одной машины, и хотя Холли была благодарна, что никто не пришел посмотреть, что она может сделать, она могла воспользоваться машиной, чтобы остановиться и подвезти их. Повернув направо, она побежала по улице, надеясь найти более оживленную дорогу и кого-нибудь, кто мог бы отвезти их домой. Она почти добралась до перекрестка, такого же неосвещенного, как и тот, на котором стояла, когда заметила подъездную дорожку справа от них. Помедлив, она повернулась, чтобы посмотреть вокруг, и с облегчением заметила золотой свет впереди. Это был дом, и кто-то был в нем. На подъездной дорожке стоял фургон. Холли поспешила к дому, подхватила Джеймса на руки и нажала кнопку звонка.

Мгновение спустя дверь открылась, и на пороге появился тучный мужчина в футболке с надписью «избивает жену» и, ухмыляясь, смял в руке пустую банку из-под пива. – Ну, здравствуй, маленькая леди. Что я могу сделать для такой хорошенькой малышки, как ты?

Холли не стала тратить время на любезности, она просто проскользнула в мысли мужчины и взяла его под контроль. Через несколько минут он взял ключи от машины и открыл для нее заднюю дверцу фургона. Она немедленно заползла внутрь вместе с Джеймсом и села, скрестив ноги, прежде чем положить Джеймса наполовину на руки, наполовину на металлический пол. Затем она взглянула на своего шофера Эрла.

– Иди сюда, Эрл, и закрой дверь, – приказала она. Холли не была уверена, выдержит ли она, если он исчезнет из виду, поэтому не рискнула посылать его вокруг машины, чтобы он сел. Вместо этого она заставила его пролезть через фургон на водительское сиденье и дала ему свой адрес с инструкцией ехать туда.

Как только он завел двигатель и начал выезжать с подъездной дорожки, Холли немного расслабилась и поморщилась, почувствовав, как в ней немедленно взревел голод. Он грыз ее с тех пор, как произошел несчастный случай, но ей удалось не обращать на него внимания, пока она пыталась освободить мужа. Теперь, однако, ничто не могло отвлечь ее, и это проявилось с удвоенной силой. Стиснув зубы, она оглядела салон фургона. Похоже на праздничный автомобиль серийного убийцы. Веревка, клейкая лента, лопаты и различные инструменты, которыми можно было бы пытать кого-нибудь, свисали с доски, прикрепленной к одной из боковых стен, в то время как узкая койка стояла позади нее.

Холли подумала, не уложить ли Джеймса на кровать и не перекусить ли немного Эрлом, но потом передумала. Кормление человеком за рулем просто не казалось хорошей идеей. И она сомневалась, что это можно считать чрезвычайной ситуацией, так как до их дома и крови, которая ждала в холодильнике, было всего десять минут. Она могла продержаться десять минут. Кроме того, кровать выглядела не очень чистой. Джеймсу хорошо там, где он сейчас, решила она и посмотрела на водителя, проскальзывая в его мысли, чтобы убедиться, что он не сбился с курса.

Через десять минут фургон остановился на подъездной дорожке. Холли велела Эрлу выйти и открыть боковую дверь, а затем дала ему ключи от входной двери. Как только он это сделал, она тут же подхватила Джеймса на руки и поспешила в дом. Не зная, нужна ей помощь или нет, Холли велела Эрлу закрыть и запереть входную дверь, а затем проследовать за ней, пока она несла Джеймса прямо в спальню. Не обращая внимания на мужчину, она положила мужа на кровать, затем выпрямилась и выбежала из комнаты с криком: – Присматривай за ним.

Прачечная казалась хорошим местом, чтобы держать холодильник с кровью, когда они доставляли ее, но, спускаясь на первый этаж, Холли подумала, что в спальне было бы удобнее. Вместо того чтобы взять пару пакетов и вернуться позже, она отключила холодильник, взяла его и поспешила обратно через дом. Она вставит его обратно в розетку, в спальне, и ...

Когда Холли вошла в спальню и увидела, что Джеймс прижал Эрла к кровати и разрывает ему горло, ее мысли резко оборвались.

Выругавшись, она бросила холодильник и поспешила вперед.

– Плохо! Плохой Джеймс! – закричала она, ударив его по затылку.

Когда это не возымело никакого эффекта, Холли схватила его за плечи и оттащила мужа от Эрла. Это оказалось гораздо труднее, чем она ожидала. Джеймс был чертовски силен для человека, чьи ноги были раздавлены и который, вероятно, потерял больше половины крови в своем теле, если не почти всю. Наконец, оторвав его от Эрла, Холли заставила его лечь на спину, а затем опустилась коленями ему на грудь и схватила его за руки, чтобы удержать, когда он попытался укусить ее. Не клыками, отметила она, у него, кажется, их еще нет. Джеймс скрежетал и пытался укусить ее своими смертными зубами, и рычал, как собака. Холли бросила на него хмурый взгляд, потом отпустила руку и снова ударила его по голове. К ее облегчению, он погас, как свет. Вздохнув, она откинулась на его грудь и огляделась, чтобы проверить Эрла. Она не могла сказать, насколько сильно он был ранен, но мужчина лежал без сознания на полу, его шея кровоточила.