Текст книги "За границей льдов (ЛП)"

Автор книги: Линкольн Чайлд

Соавторы: Дуглас Престон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

– А вы? На вас как-то повлияло то, что случилось?

– У меня есть мои книги, я не живу в реальном мире. Они – мое отвлечение, мое спасение, благодаря им, я могу выкинуть из головы эту трагедию и оставаться хладнокровным.

Гидеон испытующее воззрился на Брамбелла.

– Я должен спросить: учитывая все, что вы знаете о Глинне и его недостатках, и весь ужас, который вы пережили, почему вы согласились участвовать в этой экспедиции?

Брамбелл положил руку на книгу.

– Старое доброе любопытство. Это наша первая встреча с инопланетной формой жизни, даже если это всего лишь большое неразумное растение. Я не мог сказать «нет» и не стать частью этого открытия. А до этого времени… – он похлопал по книге – я могу читать, сколько моей душе угодно.

На этом он улыбнулся, встал и протянул руку, давая понять, что встреча окончена.

10

Когда судно приблизилось к границе льдов, в южной части океана стали появляться дрейфующие айсберги, и Гидеон счел, что их глубокий синий цвет и скульптурная красота воплощают в себе одну из самых удивительных достопримечательностей, которые он когда-либо видел. Он стоял у перил, наблюдая, как корабль скользит между двумя великолепными айсбергами. В одном из них зияла дыра, подобная ледяной арке, сквозь которую ярко светило утреннее солнце.

Наступило 20 ноября, и Гидеон напомнил себе, что здесь это была весна – погода напоминала, скорее, 20 апреля дома, и воздух был удивительно теплым и мягким, а океан совершенно спокойным. Это не соответствовало тем «пронзительным шестидесятым», о которых он слышал. Их так называли, потому что на шестидесятых градусах широты земля была опоясана только океаном – ветра беспрепятственно огибали земной шар, волнуя огромные моря, окружавшие планету, и без суши, которая могла бы остановить их ход, волны все больше и больше нарастали.

Но, так или иначе, это было поразительное зрелище. Океан был зеркалом, отражавшим величественные айсберги причудливых форм, дрейфующие к северу от ледников Антарктиды, отколовшись от них во время весеннего сезона.

Желая сориентироваться, Гидеон некоторое время изучал карты из своей папки материалов дела. Местоположение судна лучше всего описывало выражение «у черта на куличиках». Оконечность Южной Америки находилась в шестистах пятидесяти милях к северо-западу, Антарктический полуостров – в двухстах пятидесяти милях к юго-западу, а ближайшая земля – ​​остров Элефант – в сотне миль к западу. Кроме безбрежных водных просторов на карте было отмечено пятнышко скалы: покрытый льдом пик, возвышающийся над морем менее чем в ста милях от них и носящий название остров Кларенс.

Гидеон глубоко вдохнул свежий, чистый, соленый воздух, а затем почувствовал за спиной чье-то присутствие.

– Спокойный, как запруда у мельницы, – сказала Алекс Лиспенард, опираясь на поручень рядом с Гидеоном и глядя на море, покрытое айсбергами. Бриз ласково шевелил ее длинные каштановые волосы, а солнце красиво золотило ее профиль.

Гидеон глубоко вздохнул.

– Мне сказали, что здесь суровые места.

– В свое время суровости будет вдоволь. Не волнуйся, ты все увидишь, – улыбнулась она.

Корабль теперь почти остановился, и Гидеон чувствовал слабую вибрацию палубы, пока двигатели выполняли маневр подруливания.

– Чувствуешь это? – спросила Алекс. – Это динамическая система позиционирования. Мы прибыли. С этого момента корабль будет находиться в устойчивом положении, прямо здесь, в этой точке, независимо от течений и ветров. Ты будешь чувствовать, как азимутирующий двигатель будет время от времени то запускаться, то отключаться.

Гидеон кивнул. Вглядевшись в холодную сине-черную воду, он ощутил, как дрожь проходит через все его тело. Он подумал о том, что лежало сейчас под его ногами, подумал о том, что он собирается спуститься туда, на глубину почти в две мили, и это наполнило его страхом.

– Да, – сказала Алекс, как будто прочла его мысли, – я думаю, оно сейчас прямо под нами.

– Не совсем, – возразил Гидеон. – Мы от него примерно в полумиле – из соображений безопасности.

Информацию об этом он нашел в своем экземпляре материалов дела. К тому же он несколько раз обедал за столиком капитана, где довольно часто сидели Глинн и Гарза, которые говорили о проекте и волей-неволей снабдили Гидеона ценными сведениями. Однако он все еще чувствовал себя неосведомленным, и это нешуточно раздражало его. Он взглянул на часы.

– Кажется, нам пора на совещание. Пойдем? – спросил он.

– Конечно.

Он чувствовал, как ее тело двигалось рядом с ним, когда они спускались по трапу в Центр управления миссией, где располагался электронный мозг корабля.

Они пришли не первыми: Глинн уже сидел за столом для брифингов, находившимся на небольшом возвышении, и просматривал ворох бумаг. По мере продвижения на юг он продолжал исцеляться, словно по волшебству – изо дня в день – прямо на глазах Гидеона. Канула в прошлое некогда искалеченная фигура в инвалидном кресле – теперь руководителю ЭИР не требовалась даже трость, чтобы ходить.

Глинн жестом указал Гидеону присоединиться к нему за столом. Неохотно отстранившись от Алекс, он подчинился.

– Чему могу быть полезен? – спросил он, приблизившись.

– При проведении этого брифинга мне может понадобиться помощь главного бездельника ЭИР, – ответил Глинн.

– С чего бы вдруг? – возмутился Гидеон. Но единственным ответом директора стала холодная улыбка.

Гостиная зона в центре комнаты начала заполняться членами командного состава экипажа судна и научным персоналом. Гидеон в который раз окинул взглядом помещение и вновь нашел его впечатляющим: оно имело овальную форму и было доверху нашпиговано технологическими новшествами. Стены его были увешаны гигантскими ЖК-экранами, большинство из которых сейчас не горели. Эти экраны при необходимости могли транслировать видео с множества подводных камер, глубоководных батискафов и ТНПА[14]14
  ТНПА – телеуправляемый необитаемый подводный аппарат, часто называемый роботом (или роботом-подводником), который управляется оператором или группой операторов (пилот, навигатор и др.) с борта судна. Аппарат связан с судном сложным грузонесущим кабелем, через который на ТНПА поступают сигналы дистанционного управления и электропитание, а обратно передаются показания датчиков и видеосигналы.


[Закрыть], а также изображения со спутника, бортового радиолокатора и гидролокатора, GPS и картплоттеров. Здесь же стояли ряды рабочих компьютеров и большие широкие консоли, увенчанные циферблатами, кнопками, клавиатурами и маленькими ЖК-дисплеями, а также многим другим, что Гидеон с трудом мог идентифицировать. Центр управления миссией выглядел так, как будто сошел сюда из научно-фантастического фильма.

Настал час совещания, и бормочущая группа собравшихся погрузилась в тишину. Гидеон узнал большинство лиц: капитан Талли – такой же невыразительный, респектабельный и действующий по букве устава, как и в первый миг их знакомства – сидел в первом ряду в безупречно выглаженной форме, а рядом с ним примостилась старший офицер Леннарт. Гидеону она очень нравилась, потому что внешне напоминала ему скандинавскую богиню. Как человек, эта высокая блондинка была личностью открытой и простой, и пошлые шутки на службе, казалось, нисколько ее не смущали – наоборот, она и сама обладала неиссякаемым их запасом. У нее был низкий, резонирующий смех, который по-настоящему можно было назвать заразительным и подрывным, и который с потрохами выдавал в ней «плохую девчонку». В то же время у нее была вторая, скрытая личность, на манер Джекила-и-Хайда, становящаяся строго профессиональной во время дежурства и проецирующая почти сверхъестественный уровень компетентности.

Прямо за капитаном и старшим офицером сидел главный инженер корабля Монктон и начальник службы безопасности Эдуардо Беттанс.

И там, расположившись за спинами россыпи ученых и техников, сидел Протеро. Гидеон уже забыл имя Протеро, потому что никто не использовал его, особенно сам Протеро. Мужчина, чье лицо было частично скрыто непослушной копной черных вьющихся волос, развалился на стуле, одетый в типичную для него выцветшую футболку и джинсы, ноги в кедах он бесцеремонно закинул на впереди стоящий стул. Рядом с ним сидела высокая женщина, черты лица которой выдавали азиатское происхождение. Бледное, луновидное лицо Протеро с выступающим подбородком, увенчанным глупой жидкой бородкой, казалось, плавало в тусклом свете оборудования, его большие глаза и губы заметно поблескивали. Гидеон обнаружил, что во всех отношениях Протеро был весьма неприятной и отталкивающей личностью. Обычно его привлекали нонконформисты, но Протеро встретил его дружеские увертюры жалобами на свою каюту, нехватку вычислительной мощности корабля, паршивую скорость спутникового Интернет-соединения и множеством других претензий – как будто Гидеон лично был за все это в ответе. Протеро числился специалистом по эхолоту экспедиции, и как утверждали, обладал самой большой коллекцией записанных разговоров китообразных и их «песен». По слухам, он даже расшифровывал язык этих прекрасных животных. Однако в разговорах он никогда никому об этом не говорил – по крайней мере, Гидеон об этом от него не слышал.

Глинн прочистил горло.

– Здравствуйте, – сказал он прохладным голосом. – Дамы и господа, мы достигли целевой зоны. Позвольте поприветствовать всех вас за границей льдов.

Он прервался для аплодисментов.

– Если быть точным, мы стоим на смещающейся границе дрейфующих льдов, окружающих Антарктический континент, на краю моря Скота, примерно в двухстах пятидесяти милях к северо-востоку от Антарктического полуострова. Место крушения «Ролваага» и целевой объект находятся под нами на глубине примерно тридцать пять сотен метров, в районе морского дна, называемого «впадина Гесперид». Наши координаты 61°32'14" южной широты, 59°30'10" западной долготы.

Никто не делал заметки, все эти данные имелись в их персональных материалах дела.

– По мере наступления антарктической весны мы станем свидетелями того, что все большее число айсбергов начнет мигрировать в более теплые воды. Уверяю вас, зрелище это будет потрясающее. Отдельно хочу отметить, что эти плавающие льдины ничем нам не угрожают. Но если опасность и возникнет, то она будет весьма и весьма незначительна, мы легко сможем с нею справиться. Настоящая опасность здесь – это погода. Мы находимся в «пронзительных шестидесятых», и хотя сейчас весна, вероятно, нам все же придется испытать на своей шкуре силу ветра и шторма.

Он медленно прошелся по возвышенности, и затем снова повернулся к аудитории.

– Цели нашей миссии просты. Мы изучим эту чужеродную форму жизни с единственной целью – определить, вычислить ее уязвимости, которые помогут нам с нею справиться, – он прервался, позволив последней фразе повиснуть в воздухе. – Мы здесь не для того, чтобы удовлетворить свое личное любопытство, добиться каких-то научных достижений или расширить горизонт наших знаний. Мы здесь для того, чтобы ее уничтожить.

Еще одна драматическая пауза.

– Наша первоочередная задача на ближайшие дни – это обнаружение и восстановление двух черных ящиков «Ролваага», содержащих жизненно важные сведения о затоплении корабля, а также видеозаписи метеорита в трюме и действий экипажа на мостике и в других помещениях в последние минуты существования корабля. К тому же, нам предстоит составить карту и обследовать место крушения… и непосредственно сам объект.

Краем глаза Гидеон увидел, что Протеро сменил положение в кресле, закинул одну ногу на другую и подпер голову рукой.

– Дело в том, что с момента прибытия сюда мы уже лицом к лицу столкнулись с загадкой, – Глинн чуть посторонился, и за ним включился ЖК-экран, транслирующий псевдоцветное изображение. – Вот сонарное изображение обломков судна «Ролвааг», которые мы только что просканировали с разрешением в двадцать пять метров. Изображение нечеткое, но вы можете видеть, что корабль развалился на две части, которые покоятся на морском дне примерно в пятидесяти ярдах друг от друга. Завтра один из наших батискафов совершит к ним первичное погружение.

Глинн переступил с ноги на ногу.

– Сейчас вы увидите еще один сонарный вид области, на этот раз в двухстах ярдах к югу.

На ЖК-дисплее появилось другое изображение – нечеткое расплывчатое, почти туманное завихрение цветов.

– Это сонарное изображение инородной формы жизни, которая, как мы полагаем, выросла из так называемого метеоритного семени, опустившегося на морское дно.

Тишина.

– Но там ничего нет, – бросил техник.

– Это, – сказал Глинн, – и есть проблема. Там совсем ничего нет. Даже морское дно не отображается. Сигнал сонара просто исчезает, как будто его поглощает черная дыра, а то незначительное отражение, что мы получаем, стохастическое и постоянно меняющееся.

– Может, что-то не так с системой гидролокатора? – спросил техник.

Протеро резко сел прямо и его пронзительный, громкий голос разнесся по всей комнате:

– Нет, точно нет, как я уже неоднократно говорил, я его проверил и перепроверил.

– Ну, – вступила в беседу Алекс, – мне кажется, что наиболее вероятным объяснением является неисправность оборудования.

– Но-но-но, в оборудовании нет неисправности, – последовал ответ. – Все работает отлично. Я уже устал от подобных обвинений.

– Есть идеи, почему это происходит? – вежливо спросила Алекс.

Слушая эту перепалку, Гидеон почувствовал, что его неприязнь к Протеро начинает зашкаливать.

– Откуда мне об этом знать? Может быть, там гейзер, извергающий в воду облака взвешенных частиц, например, глину. Возможно, там небольшой действующий подводный вулкан. Я устал от этих вопросов.

Гидеон не смог промолчать:

– Не нужно нервничать по пустякам, Протеро. Алекс задает вполне обоснованные вопросы.

Протеро громко рассмеялся.

– О, рыцарь в сияющих доспехах явился, чтобы спасти девицу, попавшую в беду.

Гидеон, почувствовав, как кровь приливает к лицу, уже открыл рот, чтобы ответить, как вдруг поднялся Мануэль Гарза.

– Никто никого не обвиняет, – отчеканил он. – У нас просто есть загадка, которую наверняка решит наша завтрашняя разведывательная вылазка. Поэтому давайте закроем эту тему и продолжим цивилизованный разговор.

Протеро громко фыркнул и снова вольготно развалился на стуле.

– Что касается завтрашней вылазки, – подхватил Глинн, – мы проведем ее в соответствии с весьма простым планом. Туда спустится только один глубоководный аппарат. Он сфотографирует целевой объект, а также сделает быстрое фотографическое и сонарное обследование места крушения, чтобы мы лучше представляли его положение на морском дне. Извлечение черных ящиков будет иметь решающее значение, – он сделал паузу. – И мы сделаем это завтра. Нам понадобился месяц, чтобы добраться сюда, и нет смысла тратить время зря. Алекс Лиспенард, как куратор ГОА, возглавит миссию. Вопросы?

Таковых не нашлось.

– Это все. Совещание окончено. Большое спасибо.

Когда комната начала пустеть, Глинн коснулся руки Гидеона, давая понять, что он должен остаться. Когда все ушли, в том числе и Гарза, он чуть наклонился к нему.

– Не обращай на Протеро внимания.

Гидеон почувствовал всплеск раздражения.

– Он не имел права так нападать на Алекс. Он придурок, и я бы вбил это в его лохматую голову.

– И точно опозорился бы. Ты никогда не победишь в споре с ним. Его IQ на сорок процентов выше твоего.

Гидеон рассмеялся.

– В самом деле? Ты помнишь наизусть все наши IQ?

– Само собой. Теперь о разведывательной вылазке. Как я уже сказал, Алекс возглавит эту миссию. И, конечно, она захочет исполнить ее сама. Твоя задача – убедить ее позволить это сделать тебе. Если ты все же не сможешь ее уговорить, так сказать в качестве крайней меры, я переговорю с ней сам и прикажу, чтобы именно ты совершил погружение.

– Я? Я же ни черта не знаю, как управлять этими аппаратами в реальных условиях! Это слишком важное погружение для моего первого раза, тебе так не кажется?

– Этими аппаратами сможет управлять и ребенок. Но основная причина, почему я хочу отправить туда именно тебя: потому, что чувствую, что эта разведка намного опаснее, чем многие предполагают. Мы действуем вслепую, и можем только догадываться, что там внизу. Почему мы не можем увидеть этого пришельца на гидролокаторе? Меня этот факт весьма тревожит.

– Значит, ты хочешь сказать, что я расходный материал? Я думал, что мои знания о ядерном оружии для вас бесценны.

– Ты не расходный материал, и твои знания действительно нам нужны. Я никогда не думал, что скажу это, но ты… везунчик. Ты всегда выходишь сухим из воды. Вспомни сам, из скольких опасных ситуаций ты выбирался практически без царапин.

– И это несмотря на мой низкий IQ?

– Возможно, именно из-за него, – сухо сказал Глинн.

– Как обнадеживающе это звучит.

– Слушай меня внимательно, Гидеон. Я хочу, чтобы ты увидел, как обстоит дело, своими глазами. Ты сказал, что тебе нужно удостовериться, что то, что там засело, действительно опасно, прежде чем ты согласишься действовать – и это твой шанс. Кроме того, чем больше ты узнаешь о том, с чем мы имеем дело, чем лучше поймешь его, тем более полезным это знание окажется тогда, когда придет время построить и заложить бомбу, которая его уничтожит.

И на этом он кивнул, давая понять, что разговор окончен.

11

Спуск должен был занять минут сорок – и это в том случае, если все пройдет гладко. Гидеон, заключенный в глубоководный аппарат под названием «Ринго», боролся с нарастающим чувством беспокойства и клаустрофобией, в то время как батискаф опустили в воду.

У него с Алекс разгорелся достаточно серьезный спор, когда он попросил ее уступить ему место и отправить в разведку его вместо себя. Ничего не помогало: ни лесть, ни уговоры, ни требования – девушка раз за разом говорила ему катиться ко всем чертям. И все же, в конце концов, ему даже не пришлось идти к Глинну – она сама к нему отправилась, и руководитель ЭИР охотно поддержал просьбу Гидеона. Весь инцидент вверг Алекс в дикую ярость, которая и не думала утихать, и это причиняло Гидеону боль, которая лишь усиливалась его истинным нежеланием служить добровольной подопытной морской свинкой.

Из иллюминатора переднего обзора открывался прекрасный вид на поверхность океана, чуть покрытую рябью из-за ветра, но в остальном вполне спокойную. Гидеон почувствовал слабую дрожь аппарата, когда тот коснулся воды. Быстро, буквально через несколько мгновений, батискаф оказался под водой, и вокруг иллюминаторов затанцевали сверкающие пузырьки, сквозь которые новоявленный Кусто увидел бесконечные, освещенные солнцем глубины.

Он глубоко вздохнул и попытался отвлечься от того факта, что спускается в черную бездну глубиной почти в две мили.

– «Ринго», ты меня слышишь?

– Громко и ясно.

Связным Гидеона на корабле вызвался стать Гарза, который – хотя и не был самым приятным человеком – являлся одним из самых компетентных. И за это Гидеон был благодарен.

– Мы собираемся погрузить тебя на глубину двадцать футов и провести стандартный список морских контрольных проверок. Ты готов?

– Да. Пока все идет нормально.

Пока глубоководный аппарат висел в воде, все еще удерживаемый кабелями, Гарза пробежал контрольный список. Гидеону было сказано щелкнуть то тем, то этим переключателем, считать показания верхнего циферблата, включить тумблер насоса и через мгновение выключить его, прежде чем Гарза убедился, что все системы работают исправно. Наконец, после еще нескольких манипуляций куратор ему скомандовал:

– «Ринго», будь готов к погружению через одну минуту.

Порядок действий при погружении, который Гидеон уяснил из инструктажа на палубе, состоял из следующих шагов: сперва глубоководный аппарат опускали в воду, после чего он сам постепенно достигал дна, увлекаемый весом своего железного балласта. Внизу балласт надлежало сбросить, что обеспечивало нейтральную плавучесть ГОА. Поскольку акустическая и электромагнитная связь между аппаратом и судном на глубине двух миль была невозможна, во время первого погружения «Ринго» должен был оставаться на связи с Центром управления миссией посредством проводного кабеля, который разматывался по мере погружения аппарата. Если кабель вдруг порвется – по-видимому, это было обычным явлением – автопилот автоматически захватит и вернет «Ринго» на поверхность. Помимо связи кабель также был способен передавать в Центр управления миссией все действия ГОА, видео и данные сонара, так что, если что-то пойдет не так, диспетчеры узнают об этом в режиме реального времени.

– Отсоединение через десять секунд.

Гидеон слушал, как в наушниках голос Гарзы ведет обратный отсчет. Затем он услышал приглушенный щелчок и почувствовал, что начинает тонуть. В обзорных иллюминаторах он видел, как небольшие частицы взвеси стали дрейфовать вверх с неуклонно растущей скоростью. Окружающее море стало темнеть: светло-голубой цвет сменился на синий, а затем и на насыщенный индиго.

– Все системы в норме, – произносил нейтральный, обнадеживающий голос Гарзы каждые две минуты.

Теперь обзорные иллюминаторы представляли собой черные дыры без единого проблеска света. Время от времени что-то – чаще всего это были небольшие плотные скопления твердых частиц – вспыхивало в прожекторах аппарата, двигаясь вверх, в то время как транспортное средство продолжало целенаправленно тонуть.

– Сделай глубокий вдох, Гидеон. Твои жизненные показатели зашкаливают.

Узник батискафа вдруг осознал, что дышит быстро и неглубоко, и что сердце готово выпрыгнуть из груди. Разумеется, они контролировали его жизненные показатели, и он знал, что эта зарождающаяся паника выглядит не очень хорошо. Гидеон постарался взять себя в руки и использовал несколько известных ему приемов, чтобы отрегулировать дыхание и успокоиться, попутно убеждая себя, что эта вылазка гораздо менее опасна, чем пересечение Седьмой авеню в час пик.

– Вот так, сейчас намного лучше, – сказал Гарза.

Гидеон сверился с часами: Господи, прошло всего семь минут. Впереди еще тридцать три. На одном из экранов непрерывной лентой показалось сонарное изображение морского дна, и он сосредоточился на нем, чтобы отвлечься. Изображение постепенно становилось яснее и обрастало деталями. На нем стали проступать два более ярких пятна, представляющие собой две части «Ролваага», лежащие на морском дне. К западу от затонувшего корабля он увидел странное, постоянно колеблющееся, пиксельное облако сонарного отражения, которое скрывало место, где приземлился метеорит.

Двадцать минут. Гидеон огляделся и проверил системы управления, а затем бросил взгляд на глубиномер, постоянно отсчитывающий глубину его погружения. Две тысячи метров, две тысячи десять, две тысячи двадцать…

Сонарный вид обломков постепенно обретал четкость. А вот облако на западе становилось, если вообще такое возможно, все более и более размытым.

Тридцать минут. Он был почти на месте.

– Далее медленный спуск: пятьдесят метров в минуту, – информировал Гарза.

Гидеон почувствовал перемену. Или, возможно, это было только его воображение? Теперь на экране сонара он мог видеть «Ролвааг» вплоть до мельчайших деталей. Танкер лежал на морском дне, разорванный пополам, с разбросанными вокруг него обломками, занимавшими целое поле. Обе части корабля – каждая из которых невероятно огромная – лежали на боку под углом примерно сто двадцать градусов к друг другу. Кроме этого, во всех направлениях вплоть до границ зоны охвата радара простиралось морское дно – за исключением площади около ста метров в диаметре в том месте, где по расчетам приземлился метеорит. Это слепое пятно представляло собой размытое смещающееся облако пикселей – этакое неопределенное отражение сонара.

Область крушения увеличивалась до тех пор, пока не заполнила собой весь экран и все еще продолжала расти. Гидеон видел, что батискаф нацелился на точку на морском дне, примерно, в пятидесяти метрах от кормы корабля.

– Замедление спуска до двадцати метров в минуту, – сообщил Гарза. – Гидеон, дальность прожекторов «Ринго» до ста метров. В любой момент ты можешь увидеть «Ролвааг» вживую в иллюминатор.

– Понял тебя, – Гидеон не сводил глаз с обзорного окна.

– Автопилот сам опустит тебя на морское дно, – продолжил Гарза. – Там аппарат автоматически продует балластные цистерны, чтобы достичь нейтральной плавучести, а затем автопилот поднимет тебя метров на десять. Надеюсь, что все эти манипуляции не всколыхнут слишком большое количество ила, но если это все же произойдет, ты поймаешь течение у корабля и будешь стоять на месте, пока ил не осядет.

– Понятно.

Если говорить серьезно, то до сих пор Гидеон палец о палец не ударил. Вся его деятельность сводилась к простому наблюдению: он смотрел либо на мониторы, либо в иллюминатор. Вот и сейчас, уставившись в обзорное окно, он наконец-то смог увидеть детали приближающегося дна, неясного и блеклого в свете огней аппарата. Это была гладкая илистая поверхность с несколькими рассеянными тут и там рельефными впадинами и обломками нераспознаваемого мусора. Само место крушения по-прежнему оставалось вне поля зрения.

Аппарат настолько медленно опустился, что у Гидеона создалось впечатление, как будто дно само приподнялось к нему на встречу. Потревоженная грязь заслонила окно нижнего обзора, и он стал смотреть в боковые иллюминаторы. С первого же взгляда брошенного вправо, он понял, что видит тусклые очертания кормы «Ролваага», с двумя гигантскими, искореженными винтами, прикрепленными к тому, что когда-то, видимо, было грузовым отсеком. Смятый корпус, словно консервным ножом разорванный по заклепочным швам, уходил в черноту. От созерцания этого впечатляющего зрелища Гидеона отвлек голос Гарзы, пришедший по телекоммуникационному кабелю:

– Готов к продувке цистерн?

– Да, готов.

Далее новоявленный Немо почувствовал серию толчков и увидел взлетевшее облако ила, закрывшее ему весь обзор. Аппарат немного поднялся и снова стал неподвижным. Обзорные окна оставались полностью закрытыми взвесью ила, которая экранировала свет прожекторов назад в батискаф, создавая внутри сферы яркое освещение.

– Мы ждем, пока облако ила унесет течением, – вещал Гарза.

В течение двух минут видимость снова вернулась в норму. Батискаф висел, как и обещал Гарза, примерно в тридцати футах над дном. Теперь Гидеон намного лучше видел «Ролвааг», хотя его контуры все еще оставались нечеткими, пребывая на границе проникновения света прожектора. Как это ни странно, поблизости не наблюдалось никаких признаков глубоководной жизни – ни рыб, ни других морских существ, ни донных падальщиков – ничто на дне океана не охраняло разбросанные куски и обломки судна.

– «Ринго», аппарат твой. Начинай разведку.

– Принято.

План действий Гидеона был очень четким: проплыть по всей длине затонувшего корабля на расстоянии в двадцать метров, от кормы до носа, а затем сделать второй, боковой проход. Батискаф был запрограммирован так, чтобы выполнить полную фотографическую, гидролокационную и магнитную съемку. Все, что Гидеону нужно было сделать, это ненавязчиво направлять его, избегая всяких препятствий – не то чтобы это имело решающее значение, автопилот «Ринго» и так их избегал. Затем, на втором этапе разведки, ему надлежало подобраться к местоположению метеорита и посмотреть, что за облако мешает сонару – было ли это облако ила, донный гейзер или что-то иное.

Осторожно передвинув джойстик, Гидеон повернул аппарат так, чтобы тот смотрел прямо на корму корабля, а затем направил его вперед. Батискаф беспрекословно слушался управления, двигаясь плавно и медленно. Оценив ситуацию, он еще немного приподнял мини-субмарину над морским дном. Постепенно корма обрела более резкие очертания, каждый из двух гигантских винтов был больше, чем весь его глубоководный аппарат. Гидеон еще увеличил подъем, и ГОА откликнулся с небольшой задержкой, к которой он уже привык. По мере продвижения он продолжал производить необходимые корректировки, сохраняя путь стабильным и ровным.

– Твоя первая цель – стартовая точка, – сказал Гарза.

Картплоттер на главном мониторе отображал эту точку на осях координат, потребовалось только небольшое нажатие, после чего аппарат достиг ее и остановился.

– Начинаю обследование.

Субмарина почти не нуждалась в каких-либо понуканиях Гидеона, ему нужно было лишь слегка наклонить джойстик, чтобы корабль проследовал по заданной линии обзора плавно и осторжно. Все эти действия были запрограммированы заранее, и Гидеон начал чувствовать, что его присутствие здесь фактически необязательно.

Преодолев пятьдесят футов над обломками крушения, он еще больше впечатлился его огромными масштабами. Ему говорили, что корабль был больше, чем Эмпайр-Стейт-билдинг, и теперь он убедился, что это так. Казалось, искореженный корпус длился и длился, без конца и без края, как призрак, скользя мимо него. Аппарат миновал судовые надстройки, а затем и мостик, опрокинутый на бок, частично разбитый и лежащий в виде обломков на морском дне огромными скомканными кучами, опутанными тросами и кабелями. Одно крыло мостика было целиком вырвало из корпуса и все его окна разбились.

Странно, – подумал Гидеон, – поблизости нет никаких признаков жизни: нет рыб, обычно снующих повсюду, нет ни одного рачка, нет даже водорослей. Место крушения и все его окрестности в целом казались мертвыми. Но это объяснялось, возможно, большой глубиной и отсутствием света…

Он добрался до места, где произошел разлом корпуса, огромные клепаные листы обшивки корабля разорвались на части, покореженные куски металла торчали наружу. Очевидно, взрыв, произошедший внутри трюма, растерзал все нутро корабля. В пространстве между двумя половинами корабля лежала огромная, гниющая и ржавеющая куча обломков, гигантская путаница из расщепленного бруса и металлических распорок, которые, по его мнению, и были остатками той самой «колыбели» метеорита.

Внезапно по его телу прошла дрожь: он увидел, что на морском дне, рядом с разрывом корпуса, лежал предмет продолговатой формы, который – при более близком рассмотрении – оказался человеческим трупом. Ему не хватало головы и обеих рук. И когда Гидеон продолжил медленно сканировать проплывающий мимо него вид, он увидел еще одну распластанную фигуру, которая тоже оказалась телом. Оно было не только безголовым и безруким, но еще и безногим. Видимо, конечности оторвало сильным взрывом, который и затопил «Ролвааг».

Господи.

– Я вижу человеческие останки, – сказал он и в ответ на это получил спокойный голос Гарзы:

– Мы тоже их видим. Это ожидаемо. Продолжай.

– Принято.

Гидеон сглотнул. Почему он не подумал об этом раньше? И почему они не упомянули об этом на брифинге? Кроме увечий, нанесенных взрывом, оба трупа выглядели удивительно хорошо сохранившимися, причиной чему, по его мнению, была большая глубина.

Наконец он увидел, что впереди него замаячил смятый нос корабля.

– Приближаемся ко второй контрольной точке, – сообщил Гарза.

Как только аппарат обогнул нос, вода снова резко почернела, а морское дно оказалось слишком далеко, чтобы прожектора могли до него добраться.