Текст книги "Кровавые розы (ЛП)"

Автор книги: Линдси Дж. Прайор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Она нахмурилась.

– И если я добьюсь успеха, что я получу?

– Я не отдам тебя Фейнит.

– Ты ожидаешь, что я в это поверю? Я знаю, в чём заключается твоя преданность, Калеб. Даже если не ей, то, по крайней мере, себе самому.

– И ты думаешь, я верю, что иметь Высший Орден во главе это лучше будущее для Блэкторна?

– Если это правда, то зачем эти игры, когда ты мог бы просто убить меня?

– Как я уже сказал, у меня дилемма.

Она покачала головой.

– Ты сумасшедший.

– Вот что я тебе скажу, – сказал он, положив руку на стол и наклонившись вперёд. – Давай повысим ставки. Код на двери пентхауса 7541. Для комнаты Алиши код в обратную сторону. Поскольку Джейк в своей комнате, она там совершенно одна. Ты могла бы войти и сразу же выйти обратно – никаких препятствий, никаких конфронтаций. Он даже не узнает. Хотя, конечно, убрав меня с дороги, ты могла бы и до него добраться. Вот сколько искушений я готов тебе предложить. Вот насколько я уверен в том, что не укушу.

Её пульс участился до болезненной частоты.

– А если я не захочу играть в твою игру?

– Ты с самого начала доказывала, что я прав. И ты действительно не хочешь этого делать. Всё зависит от того, насколько ты уверена в том, что знаешь себя. Насколько ты уверена в том, что сможешь держать себя в руках. Снаружи всё ещё светло, но часы тикают.

Он отодвинул стул, встал и неторопливо направился в спальню. Он оставил дверь за собой открытой, свет свечей падал на половицы у порога.

Лейла вцепилась в край стола, едва дыша.

Дело было не только в том, что это было испытание; дело было в том факте, что она должна была взять дело в свои руки. В прошлый раз всё было проще – она была захвачена моментом и не ожидала, что всё зайдёт так далеко. И всё, что это сделало, только усилило сомнение – тлеющую неуверенность в себе из-за того, насколько сильно она могла сдерживать свою природу. Она была сама не своя, когда была с ним. Или она была слишком собой.

Уже дважды она дрогнула. Если она ошибётся, всё будет кончено. Если что-то пойдет не так, у неё не останется выбора, кроме как стать той, кем ей нужно быть, чтобы выбраться отсюда.

Но если она уклонится, то разрушит всё над чем работала. Потому что между ними было что-то такое, что убедило её в достаточной степени, что он мог дать ей шанс… что-то в его поцелуе, что-то в том, как он смотрел на неё, вытирая её слёзы прошлой ночью. Что-то подсказывало ей, что если ей удастся привлечь его на свою сторону, он станет чертовски могущественным союзником.

И что-то в том, как он посмотрел на Фейнит после того, как она жестоко рассказала о Сете, подсказало ей, что он хотел, чтобы вся эта ситуация сработала в его пользу не меньше, чем в её.

Она отодвинула стул и поднялась на ноги. Каблуки неритмично стучали по полу, когда она направилась через библиотеку и полностью распахнула дверь в спальню.

Он сидел на кровати, прислонившись спиной к изголовью и положив на него расслабленные руки. Его небрежно согнутые ноги были слегка раздвинуты, брюки натянуты достаточно туго, чтобы показать твёрдые, сильные бёдра. Пресс под рубашкой напрягся, пуговицы будут рады, если их расстегнут.

Она не могла уйти – ни от возможности, ни от его высокомерия, ни от того, что зашевелилось внутри неё, умоляя её оседлать вампира, который смотрел на неё этими тёмными смертоносными глазами.

Осторожно выдержав его взгляд, она закрыла за собой дверь, усилив клаустрофобию комнаты, созданную закрытыми шторами, блокирующими внешний мир.

Он обхватил руками металлическую перекладину изголовья кровати, демонстрируя силу своих рук, рубашка сильнее обтянула твёрдые изгибы его груди, словно желая ещё больше насмехаться над ней.

– Ты остановился прошлой ночью. Почему?

– А это имеет значение?

– Да, если бы у тебя снова возникло искушение укусить.

Его глаза уговаривающе заблестели.

– Беспокоишься о моём благополучии?

– Я думаю, риск, связанный с этим, больше, чем ты готов признать. Для тебя. Не для меня.

– И почему тебя это беспокоит, Лейла? Это даст тебе возможность выбраться отсюда. Разве это не то, чего ты хотела с самого начала? Такой шанс, как этот?

– Ты действительно не волнуешься? Совсем нет?

– Сколько подобных ситуаций ты пережила, недолетка?

– Для этого нужна только одна, Калеб.

– Об этом мне следует беспокоиться, а не тебе.

– Это я должна беспокоиться о том, что если посмотрю на тебя неправильно, и ты решишь, что я всё-таки не проявила себя.

– Но ты же не собираешься этого делать, не так ли? В этом-то всё и дело.

Она обошла кровать сбоку и примостилась на краю.

– Тогда скажи мне кое-что. Ты когда-нибудь собирался сдержать своё слово? Ты когда-нибудь собирался меня отпустить?

– С того самого момента, как я впервые увидел тебя, я намеревался убить тебя.

– Значит, ты солгал моей сестре. Мне.

– Нет. Я намеревался убить тебя. Но я был готов дать тебе шанс искупить свою вину.

– Что я и сделала. Что говорит мне о том, что это больше похоже на то, чтобы доказать что-то самому себе.

Его глаза слегка вспыхнули, затем сузились.

– Например, что?

– Что ты можешь сдержаться. Что, когда все искушения стоят перед тобой, ты всё ещё можешь сдерживать себя.

Он почти улыбнулся.

– Ты напрасно тратишь время, Лейла.

– Тогда дай мне слово, Калеб. Посмотри мне в глаза и поклянись, что если я сделаю это и проявлю себя в последний раз, Фейнит не приблизится ни ко мне, ни к моей семье.

– Клянусь жизнью Джейка, что она тебя не тронет.

Она настороженно выдерживала его пристальный взгляд ещё несколько мгновений, прежде чем поджать под себя ноги и потянуться, чтобы расстегнуть босоножки.

Как только она начнет, всё станет проще. Так было всегда.

– Не снимай каблуки, – сказал он.

Её взгляд метнулся к нему, его глаза мрачно блеснули.

Она чувствовала, что колеблется, но не собиралась отступать.

Она подползла к нему по кровати, раздвинула свои бедра по обе стороны от его, и Калеб сдвинул свои вместе, чтобы она могла оседлать его.

Он всё также держался руками за спинку кровати, но если бы она могла привязать его к ней, она бы это сделала. Мысль об этом шевельнулась где-то глубоко у неё в животе. Мысль о том, чтобы сдерживать его, контролировать его. Она заглянула в его зелёные глаза, а потом сфокусировала взгляд на его груди, на натянутых пуговицах на рубашке.

Она расстегнула первую пуговицу. Её пальцы были более неловкими, чем она могла бы подумать. И становилось только труднее по мере того, как она расстегивала одну пуговицу за другой, обнажая дюйм за дюймом идеальной груди. Ткань спадала сама по себе.

Слишком легко. Она опустила губы и поцеловала его, медленно прокладывая дорожку поцелуев вниз по ложбинке между его грудными мышцами. Его грудь была твёрдой и прохладной под теплыми губами. Пока, скользнув вниз по его подтянутому плоскому животу, она не добралась до верхней пуговицы на его брюках. Неуверенными пальцами она расстегнула её.

Калеб слегка пошевелился, и она знала, что отнюдь не от дискомфорта.

Она была там раньше, меньше нескольких часов назад. Она сделала это тогда и могла бы сделать это снова.

Она хотела сделать это снова.

Она расстегнула молнию на его брюках и осторожно спустила вниз его чёрные трусы, освобождая его член. Взять его в рот было инстинктивным порывом. Так опасно. Обхватила губами его головку, проведя языком полный круг по нижней стороне гребня, и ввела его глубже. И на этот раз у него перехватило дыхание.

Это было едва слышно, но она чувствовала это так же сильно, как и слышала.

Она стянула его трусы ещё немного вниз, а затем медленно и томительно облизала его от основания до кончика, прежде чем снова полностью взяла его в рот.

Она услышала, как он выругался себе под нос. Она почувствовала, как напряглось его тело. Она отпустила его трусы, позволив им почти соскользнуть обратно.

– Ты уверен, что держишь себя в руках, Калеб? – спросила она, снова взглянув на него.

Она была уверена, что заметила проблеск восхищения в его глазах.

– Настолько, насколько это необходимо. А что насчёт тебя?

Она снова приподнялась по его телу, снова обхватила его бёдрами, снова посмотрела ему в глаза, надеясь, что этого ответа достаточно.

– Полностью.

– Тогда чего же ты ждёшь?

– Не терпится? – она положила свои руки по обе стороны от него и наклонилась ближе. – Или у тебя отказывают нервы, заставляя снова взять себя в руки?

– Или это твои нервы заставляют тебя тянуть время?

Она переместилась к его паху. Его твёрдость прижалась к шёлку её трусиков, заставляя её лоно пульсировать. Ей потребовалось мгновение, чтобы успокоиться. Её тело немедленно отреагировало на то, что она снова оказалась так близко к нему.

Она вновь подняла на него глаза, когда его пальцы согнулись, а затем сжались вокруг перекладины.

Ему это нравилось. Он искренне наслаждался этим.

Она стянула с него трусы и снова опустилась на него. Она запустила руку под платье и пальцами с тревогой нащупала завязки ленты.

Глядя ему в глаза, она осторожно потянула за завязки, которые с лёгкостью развязались, оставив между ними лишь тонкую хрупкую преграду из свободного шёлка. Посмотрела в затуманенные глаза, которые она могла бы принять за потерянные в этот момент.

Оторвавшись от этой интимности, она слегка приподнялась, чтобы снять шёлк.

Она почувствовала, как он снова напрягся, но на этот раз она не взглянула на него, направляя его готовую эрекцию к себе.

Но она не могла заставить себя упорствовать.

Она почувствовала, что нервы у неё сдают, схватилась за перекладину. Её рука была рядом с его, голова по-прежнему опущена, глаза плотно закрыты.

Он обвил рукой руку, что держала его, и вошёл в неё всего на пару сантиметров, затем другой рукой схватил её за бедро, удерживая её на месте.

Ей просто нужно было опуститься ниже, чтобы постепенно впустить его внутрь себя.

Она затаила дыхание и осторожно толкнула.

Возобновившееся возбуждение охватывало её, пока она опускалась всё ниже и ниже, чувствуя, как он снова начинает наполнять её – прохладный, твёрдый и токсично удовлетворяющий. Она ухватилась за металлическую перекладину, ухватилась за подушку рядом с ним и опустилась ещё ниже.

Он крепче сжал её бедро, освободил другую руку от перекладины и обхватил её за шею.

Он возвращал себе некоторый контроль. Она это точно знала, потому что он уже начал двигаться внутри неё, используя обе руки, чтобы удерживать её неподвижной, пока помогал пройти остаток пути внутри неё одним медленным, устойчивым толчком.

Она вздрогнула, поначалу эта поза показалась ей неудобной, но когда он начал медленно проникать в неё, её тело снова начало приспосабливаться.

Она держала глаза закрытыми, голову опущенной, захваченная этим ощущением, пока он не сел более прямо. Его хватка на её шее усилилась, темп его толчков ускорился.

Она посмотрела ему в глаза, и они поразили её. Никогда ещё они не казались такими тёмными. Никогда ещё они не выглядели более смертоносными. Но она никогда не была так напугана. Никогда она не хотела ничего так сильно, как хотела его тогда.

В одно мгновение он оказался на коленях, опрокидывая её на спину, возвращая себе доминирующее положение.

У неё перехватило дыхание, она хлопнула его ладонью по груди.

– Нервы сдали? – спросила она, и ей не понравилась дрожь в её голосе.

– Нет. Но дальше я сам справлюсь, – сказал он, стягивая рубашку с плеч.

– А что, если я не хочу, чтобы ты это делал?

– Тогда борись со мной за это, – сказал он, прижимая её руки к кровати.

Её сердце подпрыгнуло. Ощущение того, что он снова контролирует ситуацию, заставило её пошатнуться, её тело инстинктивно выгнулось навстречу ему, когда он приблизил свои губы к её губам, опасно близко, но недостаточно близко, чтобы поцеловать.

Он опустил голову, его толчки набирали темп быстрее, чем раньше. В его проникновении была какая-то грань, которую она почувствовала, что-то более грубое.

Её сердце бешено билось в груди. Волна беспокойства пробежала по ней, и она попыталась успокоить дыхание.

– В чём дело, серрин? – спросил он, снова взглянув на неё, и его глаза были самыми угрюмыми и пугающе прекрасными в своей опасности, какие она когда-либо видела. – Куда подевалась эта уверенность?

Он не укусит. Он потребовал вернуть себе власть, но кусать не станет. Он держал себя в руках. Он должен был держать себя в руках. Ей нужно было, чтобы он держал себя в руках. Она непрестанно повторяла это. Но когда она заглянула в его глаза, ей стало слишком не по себе.

– Ты должен отпустить меня, – сказала она.

– Почему?

Она вздрогнула, когда он толкнулся немного сильнее, и это, казалось, возбудило его ещё больше.

Она почувствовала, как что-то внутри неё вспыхнуло от этой угрозы, что-то, чему она не могла позволить вырваться наружу.

Проклятье, если это было частью его игры, если это было частью его искушения напугать её настолько, чтобы вывести серрин из себя, то это была жестокая игра по их негласным правилам.

Он повышал ставку, и когда опустил голову к её горлу, это начало иметь воздействие.

Ей нужно было, чтобы он укусил. Ей нужно было подбодрить его. Она давно уже должна была выйти отсюда… она и Алиша. Ей нужно было позволить своим инстинктам взять верх, а не страху при мысли о том, что он выпьет её яд.

Он крепче сжал её запястья, и его проникновение заставило её задрожать от мощи.

Он терял самообладание.

Проклятье, она подавала сигналы. Сигналы, которые она не могла контролировать. Она не могла позволить ему сделать это.

Она не могла.

– Калеб, тебе нужно притормозить.

Его толчки становились всё жёстче, толчки, которые всё больше были направлены на самоудовлетворение.

– Калеб…

Он отпустил её запястье и зажал ладонью её рот, заставляя её замолчать, и снова набрал темп.

Она стала сопротивляться под ним, уперлась рукой в его твёрдую грудь, но он с лёгкостью удержал её. Он слегка приподнялся и заглянул ей в глаза.

Его зрачки были сужены, резцы обнажены, его вампирское состояние никогда ещё не было таким очевидным.

Когда его голодные глаза встретились с её, она застыла.

Она покачала головой, её протесты были приглушены его рукой.

Он был в нескольких секундах от того, чтобы покончить с собой. Калеб, её красивый зеленоглазый вампир, который зашёл на шаг слишком далеко.

Беатрис была права – она была слишком могущественна. Более могущественная, чем она когда-либо могла себе представить, если побеждала его.

И когда он снова приник губами к её горлу, она вскрикнула сквозь прижатую к её губам руку.

Он лизнул одним медленным уверенным движением, и у неё перехватило дыхание, всё её тело напряглось.

Она приготовилась к ужасу, который был неизбежен. Приготовилась с болью в сердце и резким уколом страха.

И он укусил.

Лейла вскрикнула, боль пронзила её насквозь. Боль, которую она помнила слишком хорошо. Она выгнулась навстречу ему, но он крепко держал её, посасывая глубоко и медленно.

Она не могла пошевелиться, хватая ртом воздух, всё её тело было в шоке.

Она закрыла глаза, и слеза покатилась по её щеке.

Она должна была чувствовать триумф, как минимум, облегчение, но её мысли могли сосредоточиться только на боли в шее и в сердце, пока он кормился.

И кормился.

Она не могла пошевелиться, не могла протестовать, не могла сказать ничего, чтобы спасти его.

Было слишком поздно.

Всё было кончено.

Это казалось очевидным, пока он не отстранился.

Она ошеломлённо уставилась на него.

Её кровь всё ещё покрывала его губы, пока он не слизнул её. Его суженные зрачки снова расширились, во взгляде не было шока от того, что он сделал.

Её сердце исступленно заколотилось от ожидания агонии, спазмов. Её кровь уже просачивалась в его организм.

Но ничего не происходило.

Ничего. Он отстранился и слез с кровати.

И даже ничего, когда он направился в ванную, оставив дверь за собой приоткрытой.

Она осталась лежать на спине, её пульс участился с неприятной частотой. Ужас пробежал по каждой жилке. Что-то случилось. Что-то изменилось.

Она потеряла свой дар. Она больше не была серрин.

И был только один способ, которым она могла потерять его. Да, он привлекал её. С того момента, как она увидела его, и да, это чувство усилилось. Но любовь это совсем другое дело.

Она не любила Калеба. Она не могла влюбиться Калеба. Любовь вообще не была возможна между серрин и вампиром.

Она заставила себя встать с кровати. Ей нужно было знать. Как в тумане, держась за пульсирующую шею, она, спотыкаясь, направилась к двери.

Калеб склонился над раковиной, брызгая водой на лицо и шею.

Она оглядела его подтянутую спину, твёрдые мускулы на руках и плечах, освещенные искусственным светом. Он провёл руками по волосам и выпрямился.

Её мгновенно привлек беглый рисунок его татуировки, которая простиралась от лопатки до лопатки – спина была такой же подтянутой и безупречной, как и его торс.

И тут кое-что привлекло её внимание.

Другая татуировка, поменьше, располагалась между его позвоночником и левой лопаткой – сфера, перечеркнутая мечом, вокруг которой в своём замысловатом узоре обвивались переплетённые лозы с чёрными шипами.

У Лейлы перехватило дыхание, и когда она встретилась взглядом с Калебом в зеркале, её прошиб ледяной пот.

Инстинктивно сделав шаг назад, она тихо выругалась и попятилась в спальню. Ноги налились свинцом, она задом ударилась о столбик кровати и схватилась за шар позади себя для поддержки.

Калеб остановился на пороге, небрежно вытирая шею полотенцем.

Она не могла пошевелиться, когда все способности застыли в ужасе.

– Ты действительно не знала, не так ли? – спросил он, рассматривая её быстрым взглядом.

Затем он повернулся к гардеробу и, открыв его, повесил полотенце на дверь.

– Предполагается, что ты способна это почувствовать.

Он взглянул на неё, натянул футболку через голову, каждый мускул на его руках и груди напрягся.

Она почувствовала это. Несмотря на всё это горячее влечение, она всегда оставалась настороже – её инстинкт постоянно предупреждал её. Она просто не знала, что именно она почувствовала. И если бы у неё было больше опыта общения с вампирами, она, возможно, даже заметила бы разницу. Крайности её эмоций были вызваны не только тем, что он был вампиром, не только её запретным влечением к нему – он был тем самым вампиром.

Неудивительно, что всё происходящее казалось таким правильным в своей неправильности. Ничью было невозможно проигнорировать – линии фронта были расставлены с того момента, как они встретились.

Её судьба, её предназначение стояло менее чем в двух метрах от неё, глядя на неё своими прекрасными холодными зелёными глазами.

Судьба, которая означала, что один из них должен был умереть.

Калеб неторопливо подошел к ней.

– Очевидно, тебе было суждено найти меня. Ты знала об этом? Похоже, встреча наших брата и сестры была предопределена судьбой.

Хватка Лейлы на шаре усилилась, её глаза неуверенно и испуганно уставились на него, когда он остановился прямо перед ней. Потрясающие зелёные глаза, которые с того момента, как она посмотрела в них, сказали ей, что он станет её погибелью. И она была права. За последние несколько часов она столкнулась с сумерками, мраком и тьмой надежды только для того, чтобы теперь смотреть в самую чёрную пустоту, когда любой крошечный проблеск надежды, наконец, погас.

– И теперь мы здесь, – сказал он. – Оба знаем, кто ты. Оба знаем, кто я. И это, моя маленькая неоперившаяся жертва, должно быть, делает меня твоим худшим грёбаным кошмаром.

ГЛАВА 21

Калеб видел, как дрожит нижняя губа Лейлы. Её и без того бледная кожа приобрела пепельный оттенок. У неё не было слов, она в ужасе уставилась на него.

У неё не осталось сил бороться. Не тогда, когда её тело и разум переживали такой сильный шок.

Он бесповоротно доказал своим укусом то, что ему было нужно: как самому себе, так и ей. Они оба понимали, в какой ситуации оказались, но её глаза всё ещё излучали недоверие.

– Но это невозможно, – сказала она. – Избранный должен быть из Высшего Ордена.

– Наша мать отвернулась от своего наследия из-за извращенных принципов Высшего Ордена и обращения с вампирами низшего порядка. Она стала скрываться. А отец ничего не знал о её происхождении, когда у них начался тайный роман. И она никогда не говорила ему, опасаясь последствий своего побега, тем более что она уже ожидала от него Сета. После того, как она родила ещё двух сыновей, он связался с вампиршей Высшего Ордена на стороне. Он предал её. Бросил её. Но чтобы защитить нас, наша мать поклялась всегда хранить тайну. Мы с Джейком не знали, кто мы такие, пока после её смерти Сет не сказал нам об этом однажды пьяной ночью. Сет, который потратил десятилетия на верное служение Высшему Ордену в честь нашей матери только для того, чтобы позже быть преданным и обесчещенным ложью Джарина. Полагаю, это то и есть то, что они называют поэтической справедливостью.

Её глаза вспыхнули. Он почувствовал, как участился её пульс.

– Ты не мог мне об этом сказать? Или просто-напросто укусил меня, чтобы доказать, что у тебя иммунитет? Тебе обязательно нужно было заниматься со мной сексом, зная, кто ты такой?

Даже когда он пытался отстраниться, он не мог вынести этих обвиняющих глаз, прожигающих его насквозь, этих прекрасных впитывающих глаз, пытающихся прочесть его мысли.

– Я должен был убедиться. Теперь я уверен.

– Ты жестокий ублюдок, – тихо прошипела она.

Несмотря на травму, она выглядела по-настоящему ошеломлённой, осознание наполнило её печальные карие глаза.

Печаль, которая ранила его слишком глубоко.

От этого разоблачения ему стало не по себе. Разоблачение заставило его захотеть цепляться за высказанные слова.

– Ну-ну, Лейла, веди себя прилично, тем более, что мне то как раз не нужно вести себя подобающе.

– Почему ты не довёл дело до конца? Зачем тянешь время?

Он посмотрел на неё, но ничего не ответил. Он не сказал ей, что ещё не решил, что собирается делать. Он повернулся к двери, оглянулся на неё через плечо и увидел, как плотно она прижимается спиной к столбику кровати, не сводя с него испуганных глаз.

Он повернулся к ней спиной, пересёк библиотеку и вышел в коридор. Какое-то мгновение он стоял неподвижно, что-то внутри заставляло его вернуться, но он не мог себе этого позволить.

Ему нужно было время и уединение от неё. Теперь, когда у него были доказательства, ему нужно было собраться с мыслями.

Как только он добрался до гостиной, Джейк поднялся с дивана. Его взгляд излучал облегчение, но в самообладании всё ещё чувствовалось напряжение.

– Я сказал тебе подождать в своей комнате, – сказал Калеб, доставая из бара бутылку виски и пару бокалов.

– Ты слишком долго возился. Ты сказал, что пробудешь максимум час. Что там произошло? Ты подтвердил? Найрис была права? Это ты?

Калеб сел на диван напротив Джейка, его брат вернулся на своё место. Он наполнил бокал и протянул ему, а затем наполнил свой бокал.

– Основываясь на том факте, что я укусил её и всё ещё здесь, чтобы рассказать эту историю, думаю, мы можем с уверенностью предположить о достоверности.

Джейк сжал свой бокал.

– Значит, это реально? Пророчества… они реальны?

Калеб сделал глоток.

– Похоже на то, младший брат.

– Как отреагировала Лейла? Она знала о тебе?

– Она понятия не имела.

– Ты уверен?

– О, да, – сказал он. – Я уверен.

– Значит, у тебя иммунитет. У тебя определённо к ним иммунитет?

– По крайней мере, к Лейле.

– Ты спрашивал её о Софи? Это было что-то вроде попытки убийства?

– Если другая сестра Маккей нацелилась на нас, то это произошло из-за нашей репутации, а не из-за пророчеств. Лейла оказалась так же невежественна в отношении Софи, как и в отношении меня.

– И что теперь?

– Я ещё не решил.

Джейк сжал губы, глядя в коридор.

– Неудивительно, что она не хотела, чтобы ты знал, что это значит. Дерьмо. Не могу поверить, что Высший Орден держал это при себе. Значит, Фейнит никогда ничего не говорила тебе об этом? Даже после стольких лет охоты на них?

– И обсуждать со мной дела Высшего Ордена? Думаю, что знаю больше, чем когда был замешан в тех делах.

– И ты никогда не намекал Фейнит на нашу родословную?

– Мы дали клятву. Я не собирался нарушать её и позорить нашу мать только ради Фейнит.

– Ну, а сейчас? Теперь они всё узнают.

– Они узнают, когда я буду готов.

– Но как же Найрис? Это серьёзное дело, Калеб. Что, если она что-нибудь скажет?

– Она не знает, что это я.

– Ты ей не сказал?

– Она думает, что Фейнит проболталась мне обо всём.

– Значит, ты не рассказал ей о своём сне?

– Я не мог, не выдав правды. Мне нужно было вернуться сюда. Мне нужно было быть уверенным.

– А теперь, когда ты здесь, ты должен спросить её об этом.

– Это всего лишь сон, Джейк.

– Сон, который напугал тебя до усрачки. Ничто не пугает тебя до усрачки. Сон, который напугал тебя настолько, что на тебе был вытатуирован тот самый символ. Теперь ты знаешь, что это значит, тебе нужно узнать больше об остальном.

– И я узнаю больше. Когда буду готов.

– С тех пор тебе снился этот сон?

– Время от времени.

– Прошло всего три месяца с тех пор, как это началось. Не прошло и двух месяцев с тех пор, как это въелось в тебя, – Джейк прищурил свои обеспокоенные глаза. – Сколько раз?

– Джейк, полегче.

– Я только что узнал, что мой брат – Трайян. Я не знаю, радоваться мне или ужасаться. Но из того, что я знаю о твоём сне, я склоняюсь ко второму варианту.

– Это всего лишь сон.

– Повторяющийся сон, имеющий значение, если судить по этому символу, – он вздохнул с беспокойством. – И теперь, когда Лейла знает о тебе, она вряд ли захочет оставить это в секрете. Почему ты не накачал её наркотиками или чем-нибудь в этом роде?

– Она бы и так рано или поздно узнала.

– Необязательно. Не узнала бы, если бы она не почувствовала этого в тебе. Мы могли бы сделать то, что ты делал раньше. Если только ты не хотел, чтобы она знала. Если только ты всё ещё не играешь с ней в игры.

Он выдержал пристальный взгляд брата.

– Она должна была знать, потому что я не могу сделать это без неё.

– Чего не можешь без неё сделать?

– Трансформация не завершена. Этот сон был только началом. Татуировка это защита, которая была мне нужна на заключительном этапе.

Джейк нахмурился.

– Какой заключительный этап?

– Заключительный этап истощения серрин до смерти, подведение её к Краю и похищение её души, чтобы слиться с моей тенью. Только душа серрин достаточно сильная, чтобы выжить. Преходящее состояние будет означать, что Всемирный Совет не сможет отказать мне в должности, обладающей властью.

Ужас отразился в глазах Джейка, и его встревоженный взгляд прожег его насквозь.

– Ты собираешься убить Лейлу?

– Мы хотим свободы. У меня нет особого выбора.

Даже говоря это, это звучало довольно просто, но что-то внутри подсказывало ему, что это было совсем не так.

Калеб встал и подошёл к балконной двери. Сквозь затемнённое стекло он уставился на приглушённый свет солнца.

– Вот почему они наложили запрет на их убийство, не так ли? – сказал Джейк.

– Они знали об этом символе десятилетиями, но не знали, как его активировать. Только серрины знали об этом, пока кто-то из наших не раскрыл правду, тогда на них был наложен охранный ордер. Мы не добьёмся превосходства без единой живой из них.

– Лейла знала обо всём этом?

– Наверняка.

– И она всё равно пришла сюда, – он встал с дивана и присоединился к брату. – Она пришла сюда, чтобы спасти мне жизнь, зная всё это?

– Она пришла сюда, чтобы спасти жизнь своей сестры, Джейк. И не забывай об этом.

– Калеб, должен быть другой способ обойти это. Если такова наша судьба, судьба протянет нам другую руку.

– Потому что серрины в изобилии, верно?

Джейк нахмурился.

– Ты же не можешь всерьёз обдумывать это.

– Почему нет?

– Потому что, если это всё, что нужно, почему ты до сих пор этого не сделал? Ты мог бы уже покончить с этим.

– Мне нужно с этим смириться, вот и всё.

– И не преднамеренно.

– Преднамеренно что? Ты сам сказал; я не могу отпустить её сейчас, Джейк.

– Ты же знаешь, что она этого не заслуживает.

– А наш вид заслуживает ещё одной недели в этом убожестве… пребывать ни с чем, кроме ненужных объедков от тех, кто всё это разрушил? Мы оба знаем, что там происходит, Джейк. Я сделаю это, и мы снова сможем гулять по зелёным полям, видеть чистое голубое небо и дышать свежим воздухом. Мы будем теми, кем были когда-то. Когда наш вид придёт к власти, мы распространимся за пределы Блэкторна. Мы больше не будем заперты в этой тюрьме, вынужденные делить наше пространство с человеческими отбросами, которых они не потрудились задержать или привлечь к ответственности.

– Я слышу, что ты говоришь, и ты знаешь, что никто не хочет этого больше, чем я, но лишить Лейлу жизни ради этого. Ты действительно думаешь, что сможешь это сделать?

– Ты серьёзно спрашиваешь меня об этом? – спросил Калеб.

Его пристальный взгляд был прикован к брату, его протесты вызывали раздражение. Ему нужно было, чтобы он сказал ему, что это было правильно, а не заставлял сомневаться в себе ещё больше, чем это уже было.

– Нужно чем-то пожертвовать, Джейк. И Лейла – эта жертва. Теперь, когда она знает, что Армун воплотился в жизнь, у неё будет только одна миссия – остановить грядущее.

– Вот почему ты дал ей знать. Ты хотел, чтобы она облегчила тебе принятие этого решения. Потому что знаешь, что это неправильно, не так ли?

– Я скажу тебе, что не так. Что этот и без того перенаселённый район будет только увеличивать свою плотность и загрязнение… увеличиваться до такой степени, что Всемирный Совет решит, что им нужно более радикальное управление, чтобы предотвратить переполнение. Где, считаясь не лучше преступников, с которыми мы вынуждены жить, мы снова будем подчиняться не только властям, но и нашему собственному Высшему Ордену. Высший Орден, который берёт на себя ответственность за несправедливое управление районом, в то время как сами живут в роскоши. Высший Орден, который предан своим не больше, чем сам Всемирный Совет. Я не позволю этому случиться.

– Значит, ты прольёшь кровь невинной девушки. Девушки, которая спасла мне жизнь. Девушки, которой не было бы здесь, если бы ни я. Я не хочу побеждать подобным образом. И брат, которого я знаю и люблю, настоящий Калеб, тоже этого не хочет, иначе ты бы уже был там и кормился ею досуха.

– Не имеет значения, чего я хочу, Джейк. Важно то, что я делаю всё, что в моих силах, для нашего вида, существующего за этими дверями. Что важно, так это сбить Высший Орден с их пьедестала. И если для этого мне придётся убить Лейлу, так тому и быть. Я не буду корить себя из-за какой-то маленькой ведьмы, которую знаю меньше двух дней.

– Но это не всё, что она собой представляет, не так ли? И ты лжёшь себе, если думаешь, что это так.

– Стало слишком поздно в ту минуту, когда я впился в неё зубами. Я либо запру её и выброшу ключ, либо покончу с этим.