Текст книги "Мертвечина"

Автор книги: Линда Фэйрстайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

– Да. Я заглянул на работу, просмотреть кое-какие материалы. Заодно и перекусил.

Мы взяли такси и подъехали к театру «Бэрримор», где под шатровым входом нас ждали друзья. Ральф Файнс играл в «Отелло», лондонская пресса превозносила постановку до небес. Заняв свои места, мы стали обмениваться новостями, пока в зале не погасили свет и не поднялся занавес. Я переключила сотовый на виброзвонок, убрала телефон в сумочку и положила ее на колени, рассчитывая быстро уйти в том случае, если в ближайшее время кто-нибудь свяжется со мной по поводу Даллеса.

После второго акта мы вчетвером решили размять ноги и что-нибудь выпить в вестибюле. Когда мы подошли к бару, я увидела, что у колонны стоит Майк Чэпмен. Он пил коктейль и листал программку.

В последнее время наши отношения с Джейком стали настолько напряженными, что я даже обрадовалась, подумав, что Майк прервет наше светское общение хорошими новостями о пропавшем мальчике. Но Джейк направился к Чэпмену вместе со мной, и я постаралась сделать вид, что не разочарована его присутствием.

– Быть или не быть, вот в чем вопрос.

– Это из другой пьесы, – сказала я. – Послушай, ты…

– Вот и ответ. Какие сны в том смертном сне приснятся, когда покров земного чувства снят,[11]11
  Пер. Б. Пастернака.


[Закрыть] – продекламировал Майк, сопровождая монолог Гамлета взмахами бокала с коктейлем. – Прости, Джейк, но следующий танец мой. У нас снова труп. Вечно эти трупы.

– Что? Майк, не морочь мне голову. Объясни, что произошло, – потребовала я.

– Еще одно убийство.

Он допил свой «буравчик» и заказал вторую порцию.

– Господи, это не Даллес?

Я прижала ладонь к губам и с облегчением увидела, как Майк, не отрываясь от бокала, качает головой.

– Для тебя это серьезный удар, Куп. Пойдем со мной, я как раз еду в участок. – Он взял меня за руку. – Убита Пэйдж Воллис.

16

В голове не укладывалось, что Пэйдж Воллис действительно мертва. Я не могла избавиться от мысли, что к ее смерти причастен Эндрю Триппинг.

Майк провел меня по лестнице на второй этаж, и мы вошли в общую комнату. Детективы поздоровались со мной. По их мрачным лицам было ясно, что они понимают, насколько меня потрясла смерть главной свидетельницы.

Я постоянно вспоминала слова судьи Моффета перед началом процесса над Эндрю Триппингом: «Убийство. Обвините ответчика в убийстве».

Он никого не убил, подумала я тогда. Насколько мне известно.

По дороге в самый южный из полицейских участков Манхэттена я забросала Майка вопросами, на которые он не мог ответить. Теперь мы продолжили их обсуждение.

– Время убийства установлено? – спросила я после того, как поздоровалась с несколькими детективами, которых знала по прежним делам.

Все промолчали.

– Кто тут главный? – поинтересовался Майк.

Мы находились за пределами его участка, в этом районе командовал отдел убийств Южного Манхэттена. Никто из присутствующих явно не испытывал особого восторга от непрошеного визита коллеги с севера и прокурорши, облаченной в вечернее платье и атласные туфли на трехдюймовом каблуке.

– Может, ты, Свисток? Ты здесь начальник? – обратился Майк к полицейскому, который говорил по телефону в дальнем конце комнаты.

Уилла Сквикиста недавно перевели в убойный отдел, а до этого он пять лет занимался наркотиками. Прозвище, которое дал ему Майк во время учебы в академии, точно подходило к его щуплой фигуре и пронзительному голосу.

– Двигайте ко мне, ребята, – отозвался Свисток. – Добро пожаловать. Как дела, Алекс?

– Были неплохо, до сегодняшнего вечера.

– Садись. – Он поднялся с кресла и придвинул его ко мне.

В большинстве участков общие комнаты – это старые и неудобные помещения, где не развернуться из-за тесноты.

– Нет, спасибо, – поблагодарила я. – Я постою.

– Мне надо кое-что сказать тебе по секрету, чтобы мои парни нас не слышали. Так что сделай одолжение и присядь.

Свисток обошел вокруг стола и наклонился ко мне так, что мы оказались лицом к лицу.

– Извини за холодный прием, Алекс. У ребят проблемы.

– Из-за чего?

Выходит, то, что я принимала за сочувствие, на деле оказалось совсем другим.

– Мы знаем, что убитая была твоей свидетельницей. Пэйдж Воллис. Верно?

– Да. А в чем дело?

Свисток помолчал.

– Парни просто не понимают, почему ее не охраняли, никаких…

Майк бросился меня защищать.

– Вы что, обалдели? Эта девчонка проходила по заурядному делу об изнасиловании. С какой стати…

Я тоже вышла из себя.

– Не бывает «заурядных» дел об изнасиловании, Майк. Дай-ка я сама объясню. Вы что думаете, ребята, это Голливуд? Когда вы в последний раз слышали про охрану свидетеля в манхэттенском суде? У нас каждый день проходит по сорок уголовных дел, сотни свидетелей гуляют по всему зданию, как в обычном офисе. Это не процесс против шайки гангстеров, в нем не замешаны наркобароны и картели, Триппинг – не серийный убийца и не глава мафии. Какого черта кто-то вздумал обвинить в этом убийстве меня? – Я встала. – Пусть скажет мне это в лицо.

Я вышла из-за стола и направилась к детективам, стоявшим между кофеваркой и дверью лейтенанта. Майк схватил меня за руку и попытался удержать, но я вырвалась.

– Она и так по уши в дерьме, Свисток, – заметил Майк. – Ее девчонка убита. Что, по-твоему, должна была сделать Куп?

– Например, обратиться в отдел по борьбе с терроризмом, – ответил он.

Я застыла на месте.

– Что?

– Некоторые считают, что вам следовало обратиться в спецназ и рассказать об опасности, которая грозила вашей свидетельнице.

– Неужели? Может, для начала я сама должна была знать, что ей грозит опасность? Обвиняемый говорил массу вещей, в которых нет ни слова правды. Вы несете чушь, ребята. Когда я прошу у вас человека для сбора доказательств по делу, мне отвечают, что все заняты или что никто не может заставить людей работать сверхурочно. А теперь вы обвиняете меня в том, что я не предвидела опасности там, где ее нельзя было ожидать. По-вашему, если бы я позвонила в спецназ, там всерьез отнеслись бы к этому полупомешанному шпиону? Бред.

– Я имею в виду не Эндрю Триппинга. Речь не о нем.

– Тогда о ком, Свисток? Я уже ничего не понимаю.

– О террористе. О том парне, которого Воллис убила в Вирджинии.

Майк сел на край стола.

– А кого она убила?

– Ладно, давай разберемся по порядку, – сказала я. – Мне известно, что Пэйдж Воллис совершила непреднамеренное убийство, и до сих пор я думала, что она посвятила меня во все подробности. Но теперь я вижу, что ты знаешь об этом больше меня.

– Мне трудно в это поверить, Алекс. Парни, которые с тобой работали, – Свисток ткнул большим пальцем за плечо, – говорят, что ты знаешь о своих жертвах больше, чем они сами. Ты не появляешься в суде, пока не выжмешь из них всю информацию до последней капли.

– Что верно, то верно, – согласился Майк. – Не хмурься, детка, и смотри веселей. Мы во всем разберемся.

– Ребята считают, что ты была в курсе, Алекс.

Мне осталось только бессильно развести руками и покачать головой.

Свисток продолжал:

– Когда мы нашли тело, то решили проверить жертву. Просто по фамилии, без отпечатков пальцев. Никто не думал, что будет какой-то улов, да еще такой крупный, но потом нам пришло сообщение, что она находилась под домашним арестом в Фэйрфаксе.

– Да, я знаю. Я лично говорила с прокурором округа, – сказала я. – Он передал мне все документы. Там не было ни слова о террористе.

– Возможно, кто-то подчистил данные, – заметил Майк. – Ты можешь показать нам, что тебе дали?

– Поедем ко мне, и я привезу все бумаги. Я была уверена, что это полная копия судебных материалов. Они в твоем распоряжении, – обратилась я к Свистку.

Я сняла трубку и позвонила по домашнему номеру Баттальи.

– Пол? Простите, что разбудила. У меня важное дело. – Я сообщила ему об убийстве Пэйдж Воллис, о котором через несколько часов раструбят воскресные газеты. – Мне нужна ваша помощь. Хорошо бы прямо сейчас. Один прокурор из Вирджинии передал мне материалы по старому делу. Есть вероятность, что его заставили убрать кое-какие детали.

Я попросила его срочно позвонить окружному прокурору Фэйрфакса и выяснить, что произошло.

– И еще. У вас есть связи в ЦРУ? Вы не могли бы получить у них сведения об агенте по имени Гарри Стрэйт? Возможно, он связан с этим.

Я помолчала, выслушав его ответ.

– Знаю, что сейчас середина ночи, Пол, но они больше никому не дадут эту информацию.

Свисток подождал, пока я повешу трубку.

– Расскажи, что ты знаешь о деле Воллис.

Майк тоже слушал, пока я выкладывала все известные мне факты.

Отцу Пэйдж было восемьдесят восемь, когда он умер естественной смертью в собственном доме в Вирджинии. Пэйдж приехала туда, чтобы организовать похороны и распорядиться личными вещами отца.

– Прокурор объяснил, что банда грабителей придумала план, – рассказывала я. – В некрологе, как всегда, напечатали дату и время похорон. Узнав адрес, взломщики решили, что все, кто любил и знал покойного, в этот час будут находиться на церемонии в церкви, и проникли в дом, уверенные, что там нет ни души. Пэйдж говорила, что вернулась с кладбища и вошла в заднюю дверь, спугнув одного из грабителей, который набросился на нее с ножом. Во время борьбы они упали на пол, и бандит напоролся на собственное оружие.

– Чем боролся, на то и напоролся, – вставил Майк.

– Совершенно верно. Когда дело дошло до большого жюри, Пэйдж рассказала, как все произошло, и тогда присяжные, если мне не изменяет память, вскочили с мест и принялись ей аплодировать.

Свисток раскрыл папку и стал просматривать свои записи.

– Ты знаешь, как зовут этого парня?

– Все материалы у меня в кабинете. Что-то вроде Нассан. Абрахам Нассан.

– Почти угадала. Ибрагим.

– К чему ты клонишь? – спросил Майк.

– Это арабское имя. Куп должна была знать…

– Я же говорю, в материалах следствия стояло «Абрахам». У меня даже есть его фотография. Что я должна была знать?

– Тебе не сказали, что он был членом «Аль-Каиды»? – спросил Свисток.

– Мне сказали, что он грабитель. Эбби-домушник. – Я ударила по столу ладонью. – Они хотели ограбить дом, только и всего. Такое случается каждый день.

– Куп считает, что он был приятелем убитой, а вовсе не Эбби-арабом, – заметил Майк.

Я выхватила из сумочки ключи.

– Пошли одного из своих парней на Хоган-плейс. Вот ключи от моего кабинета. Папка лежит в третьем шкафу от книжных полок. Притащи сюда это чертово дело и посмотри его сам. Какого дьявола какой-то прокурор вздумал подсовывать мне подчищенные данные?

– Шеф полиции думает, что окружной прокурор в Фэйрфаксе получил указание от федералов, – проговорил Свисток. – Тогда как раз шло крупное расследование истории с самолетом, упавшим на Пентагон, и все делалось втихую. Они не хотели вызвать панику среди населения. Если один из террористов мертв и его смерть установлена, то нет смысла беспокоить добрых граждан нашего отечества. Но я поверить не могу, что они не сказали об этом тебе.

– Что ж, тогда начинай привыкать к этой мысли. И пошли кого-нибудь за кофе. Две чашки черного, для нас обоих. Нужно обсудить массу вопросов, – сказала я.

– Ты знаешь, чем занимался Виктор Воллис? – поинтересовался Свисток.

– Отец Пэйдж? Он был дипломатом, насколько мне известно.

– Который работал не где-нибудь, а в Египте. Пэйдж говорила об этом в суде.

Свисток бросил на Чэпмена взгляд, явно означавший, что я и в этом факте должна была узреть связь с международным заговором, а не с обычным изнасилованием.

– Он работал также во Франции, Сенегале, Гонконге и Гане. – Я перечислила по пальцам те страны, которые могла вспомнить. – Наверно, мне стоило позвонить в ООН и узнать, чем это угрожает Пэйдж.

– Тебе известно, что он вышел на пенсию после войны в Персидском заливе?

– Послушай, Свисток. – Чэпмен ткнул пальцем в тощую грудь полицейского. – Если у тебя такая прорва информации, почему ты ей не позвонил?

– Потому что узнал все это после того, как Пэйдж Воллис затолкали в холодильник в морге.

– Невероятно, сколько всего выплывает наружу, стоит кому-нибудь окочуриться.

– Виктор Воллис был экспертом по Ближнему Востоку, – продолжал Свисток. – ЦРУ до самой смерти платило ему за консультации. Он знал всех главных игроков, кто из них чем кормится, как деньги попадают в регион.

– А Пэйдж была в курсе? – спросила я. – Клянусь, при мне она ни разу не упомянула ничего подобного.

– Откуда мне знать, до какой степени старик посвящал ее в свои дела.

– Этот Ибрагим что-нибудь украл из дома Воллис? Может, у него были сообщники? – вмешался Майк.

– Скорей всего, он был один. Шеф говорит, что там и взять-то было нечего, к тому же он едва успел войти, как появилась девушка. Алекс уже сказала, что мистер Воллис умер естественной смертью, так что это вряд ли связано с попыткой взлома.

– Мы можем поговорить об убийстве, Свисток? – перебила я. – Майк утверждает, что ты просто не отвечаешь, когда он задает тебе вопросы. По-моему, нам пора узнать кое-какие детали.

Свисток навалился на стол и почесал за ухом.

– Вы обнаружили на месте преступления какие-нибудь улики, которые могут связать убийство Пэйдж со случаем в доме ее отца?

Он покачал головой.

– Просто мне кажется нелепым разбираться в том, что и так очевидно. Она свидетельница по делу обвиняемого Эндрю Триппинга, и больше ничего. Кто-нибудь знает, где он находился в момент убийства? Кстати, он тоже интересовался ее египетским прошлым. И он тоже был связан с Ближним Востоком и консультировал правительство. Возможно, он бывал на Востоке, когда работал в ЦРУ.

– Успокойся, Куп. Ладно, Свисток, выкладывай, что у тебя есть. Я даже не знаю, как и когда она умерла.

Свистку не хотелось вводить нас в курс расследования, но он понимал, что у нас есть информация, которая может ему пригодиться.

– Судя по всему, это произошло вчера ночью, ближе к утру субботы. В ее доме.

– Ты знал, что она звонила Мерсеру Уоллесу? Слышал про историю с мальчиком?

Свисток ответил, что ничего не знает, и попросил нас рассказать.

– Мерсер говорил, что вчера около десяти вечера она оставила ему сообщение. Возможно, проследив ее звонки, мы узнаем, откуда звонил мальчик.

Майк стал набрасывать список задач, которые необходимо решить в первую очередь.

– Дверь взломали?

– Нет. Это случилось не в квартире, а на лестнице первого этажа. Она ведет в подвал, где находится прачечная.

– А что консьерж? – спросил Майк.

– В ее доме нет консьержа, – ответила я. – Только домофон с двусторонней связью.

– Видеокамера?

– Тоже нет.

– Как она умерла? – спросила я.

– Ее задушили. На шее остались следы, – ответил Свисток.

– Душили руками?

– Нет, каким-то предметом. Скорей всего, экспертиза покажет, что это была веревка. Тонкая, вроде бельевой. В подвале висело несколько штук.

– Она что, отправилась в прачечную посреди ночи? – удивился Майк.

– Вряд ли.

– Ты считаешь…

– Наши парни сейчас опрашивают соседей. Может, ей снизу позвонил человек, которого она знала, или кто-нибудь проследил за ней с улицы, или…

– Или все произошло случайно, – добавил Майк.

– Не думаю, что это просто совпадение, – заметила я.

– Ладно, расскажите мне о вашем деле.

Свисток достал блокнот и приготовился записывать.

Мы просидели почти два часа, и я уже устала вспоминать все, что говорила Пэйдж Воллис и что можно было рассказать об Эндрю Триппинге. Пончики и кексы, которыми ужинали детективы, не вызвали у меня аппетита, но я выпила три чашки кофе, и крепкий напиток слегка успокоил натянутые нервы.

– Не забудь о Гарри Стрэйте, – напомнил Майк.

– Кто это? – Свисток записал фамилию в блокнот.

– Агент ЦРУ. Пэйдж с ним встречалась. Недолго. Она решила расстаться с ним, но ему это не понравилось. Я не знаю, преследовал он ее на самом деле или нет.

– Почему? – спросил детектив.

– Потому что до вчерашнего дня она вообще не упоминала его имя. Я понятия о нем не имела, пока он не появился в зале суда.

– И ты ее никогда о нем не спрашивала?

Свисток не сводил с меня глаз и качал головой взад-вперед.

– Черт возьми, как можно спрашивать о человеке, о существовании которого даже не подозреваешь?

– Тебе ее не переиграть, Свисток. Она выше тебя на голову, а напряжение в мозгах такое, что у тебя все лампочки перегорят.

– Короче, она от меня кое-что утаила. Думаю, без особых причин. Смущение, нежелание говорить о личном и все такое. Только вчера утром она призналась, что Стрэйт звонил ей накануне вечером и уговаривал не давать показания.

– Он ей угрожал? – спросил Свисток.

– Она отрицала. Объяснила, что испугалась, потому что он был очень требовательным, когда они встречались. «Постоянно запугивал» – вот ее точные слова. Пэйдж обещала мне обо всем рассказать, но я не могла с ней говорить, пока она не закончит давать свидетельские показания. Поэтому она позвонила Мерсеру и сообщила, что хочет сама найти Даллеса, сына Триппинга. Звонить мне ей запрещалось.

– Расскажи ему о банде адвокатов, Куп.

Я перевела дух.

– Наверно, тебе нужно знать обо всех, кто замешан в этом деле. Есть парень по имени Грэм Хойт. – Я произнесла фамилию по буквам. – Он представляет интересы мальчика. Утверждает, что хочет усыновить Даллеса. По его словам, они с женой знают ребенка с рождения, поэтому Хойт думает, что тот скорей обратится к нему, чем к кому-то другому. Кроме того, он помогает одному из моих коллег в прокуратуре расследовать дело, в котором замешан адвокат Триппинга. Робелон. Питер Робелон. – Я продиктовала Свистку имя адвоката и название фирмы, в которой он работает. – Хойт утверждает, что Робелон нагрел руки на каких-то аферах, связанных с утечкой информации.

– Что конкретно тебе известно?

– Поговори с Джеком Клайгером. – Я помолчала. – Есть еще другие адвокаты. Один из приюта, другой из Службы опеки и попечительства. Их имена и телефоны есть в моих материалах.

– Стукач. Не забудь про стукача, – добавил Майк.

– Точно. Хотя кажется, что это было сто лет назад и по другому делу. Я хотела использовать осведомителя. Его зовут Бессемер.

– Слышал о таком, – отозвался Свисток, и на его губах в первый раз появилась улыбка. – Как и о ребятах, которые его прохлопали. Он тоже замешан?

– Я с ним так и не встретилась. Его как раз везли ко мне, когда он сбежал. Он сидел в Райкерс вместе с Триппингом.

– Думаешь, Бессемер что-нибудь знает о Пэйдж Воллис? – осведомился Свисток.

– Только то, что мог сказать ему Триппинг. Нет причин считать, что он как-то связан с моей свидетельницей. Но Бессемер пропал, и я понятия не имею, что он хотел мне сообщить.

Детективы входили и выходили из комнаты, пока мы обсуждали Пэйдж Воллис и связанных с ней людей. После двух часов ночи наступило небольшое затишье, и мы вздрогнули, когда на конторке зазвонил телефон.

Майк поднял трубку.

– 1-й округ, – сказал он, подумав, что его попросят подозвать кого-нибудь из детективов. – Да, сэр. Она еще здесь. Мы допрашиваем ее с пристрастием.

Он выслушал сообщение, повесил трубку и повернулся ко мне.

– Это был Батталья. Он звонил в Лэнгли, и они дали ему нужную информацию насчет Гарри Стрэйта. Он больше не работает в ЦРУ. Вот телефон парня, который может рассказать тебе о его прошлом.

– Наверняка они платят ему пенсию или что-то в этом роде. Они должны с ним контактировать. – Я взяла у Майка листок.

– Сомневаюсь. Даже ЦРУ это не под силу. Гарри Стрэйт умер двадцать лет назад.

17

В четыре утра я легла в кровать рядом с Джейком. Он не шевельнулся, когда я скользнула к нему под одеяло, и я подумала, не притворился ли он спящим, чтобы не заводить тягостный разговор о смерти моей свидетельницы. Я провела пальцами по его спине и поцеловала в поясницу. Никакой реакции.

Около семи я проснулась и увидела, что кровать рядом со мной пуста. На спинке стула висела рубашка Джейка. Я надела ее.

Он сидел в кабинете с чашкой кофе и половиной «Санди Таймс». Я остановилась на пороге, ожидая, когда он отвлечется от газеты и посмотрит на меня.

– Доброе утро, – сказала я. – Прости за вчерашний вечер.

– Ты не виновата.

– Как прошел ужин?

– У меня не было настроения, и я с ними не пошел. Вернулся домой сразу после спектакля. Ты что-нибудь ела?

– Мой желудок все равно бы ничего не переварил, – ответила я. – Хочу сварить себе кофе. Тебе сделать?

– Нет, спасибо. Больше не надо.

Я пошла на кухню и наполнила кофейник. Мне хотелось есть, и я положила в тостер английскую булочку. Пока она готовилась, я вернулась в кабинет. Джейк уже перешел к разделу «Стиль».

– Свадьбы – очень увлекательная тема.

– Тут есть довольно милые истории, – отозвался Джейк.

– Невеста специализируется по античности в Колумбийском университете и пишет докторскую диссертацию о сексуальных отношениях в Древнем Риме. Жених получил ученую степень в университете Падьюка, обучаясь по Интернету. Оба без ума от гончих, дельтапланеризма и пепперони, – спародировала я предполагаемое объявление в «Таймс» о помолвке. – Буддийский монах обвенчает жениха-католика и невесту-иудейку на пляже в Саутгемптоне. И все в том же духе.

– Мне интересно, какие препятствия преодолели эти пары, пока добрались до алтаря. Может, меня это вдохновит.

– Я не знала, что тебя нужно вдохновлять.

Джейк отложил газету и посмотрел на меня.

– Как правило, не нужно, Алекс. Но сейчас я растерян. Я знаю, как тебя измотала эта ночь, и понимаю, почему ты должна была уехать с Чэпменом. И что мне теперь сделать, чтобы собрать разбитые кусочки? Я устал расспрашивать тебя о деле и слышать в ответ, что ты не хочешь об этом говорить. Или, еще хуже, что шеф запретил тебе обсуждать со мной эту тему, потому что я работаю репортером. Что бы я ни делал, все плохо.

Я встала и направилась на кухню.

– Насчет дела Триппинга я была с тобой абсолютно откровенна. В пятницу я рассказала обо всем, что случилось в суде. Я не хочу скрывать от тебя то, что важно для меня.

Из кухни я крикнула ему через плечо:

– А ты готов рассказать мне о своем Хрипуне?[12]12
  Кличка источника информации, использовавшегося журналистами Р. Вудвордом и К. Бернстайном в расследовании, которое привело к Уотергейтскому скандалу и отставке президента Р. Никсона. Личность источника информации так и не была раскрыта. Здесь – как имя нарицательное.


[Закрыть]

Джейк тоже зашел на кухню.

– О чем ты?

– Ты ведь не станешь раскрывать мне свои источники информации. И я тоже не всегда могу рассказать о том, что знаю.

– Я не об этом, Алекс. Мне нужно знать, что с тобой происходит. О чем ты думаешь, что чувствуешь, когда тебя гложут все эти проблемы и ты не можешь спать по ночам, словно в каждом веке у тебя торчит по сотне зубочисток.

Булочка превратилась в уголь. Я выбросила ее в мусорное ведро и достала новую. Джейк забрал у меня булочку и положил в тостер.

– Вчера ночью тебе звонили. Почти в полночь. Питер Робелон.

– Черт. – Я села за стол. Тело еще не успело остыть, а над ним уже собрались стервятники. – Он знает о смерти Пэйдж?

– Он сказал, что слышал последние новости на одном из местных каналов. Ее имя не назвали, но он вспомнил адрес. Питер знает, что это небольшое здание, где живут несколько постоянных квартирантов.

– Еще бы ему не знать. Он нанял частного детектива, чтобы тот разнюхал у соседей компромат на Воллис. Надеюсь, он звонил не для того, чтобы высказать свои соболезнования?

– По-моему, он говорил совершенно искренне. Это трагическое событие, он хотел убедиться, что ты в курсе, все в таком роде.

– Похоже, вы неплохо пообщались.

– Почему бы и нет. Думаю, ему известно про нас с тобой. Он сказал, что узнал мой голос. Мы поболтали всего пару минут. Оказалось, что у нас есть общие знакомые. Мои друзья, которые знают его друзей.

Я не стала говорить, что обо всем этом думаю.

– Я опять напортачил? Сразу видно, что ты надулась. Питер Робелон тебе не враг, даже если его клиент виновен.

– Я знаю, что он мне не враг. Но если ты хочешь с ним поболтать, звони с работы. Я ему не доверяю. И тебе не советую.

– Хорошо, значит, я не стану встречаться с ним за обедом.

– Встречайся с кем хочешь, Джейк. Это твое дело. Только не вмешивай меня в поиски новой информации. Когда ему предъявят обвинения, я не хочу, чтобы в списке его телефонных разговоров значился пятнадцатиминутный звонок из моей квартиры и наоборот.

– Что значит предъявят обвинения? – крикнул Джейк мне вслед, когда я вошла в ванную, чтобы принять душ и переодеться.

– Он мошенник. – Я закрыла дверь.

Когда через двадцать минут я вернулась на кухню, Джейк уже съел маффин и ушел в кабинет. Мне пришлось приготовить себе кашу из злаковых хлопьев и в одиночестве проглотить ее за кухонным столом.

– Что ты собираешься сегодня делать? – спросила я, покончив с завтраком.

– Почитать газету. Сходить в спортзал. Найти человека, который не прочь перекусить в каком-нибудь очаровательном придорожном кафе вроде «Свифтис» и насладиться этим прекрасным днем. Есть желающие?

– Если ты на несколько часов перенесешь прогулку, позволишь мне съездить в участок и разузнать, что к чему, обещаю вернуться в хорошем настроении.

– Мне не важно, в каком ты настроении, лишь бы ты делилась им со мной. Объясняла, что происходит.

– А завтра утром ты в Вашингтон?

– Нет. Я улетаю сегодня в шесть вечера. На девять назначен брифинг в Белом доме, я не могу его пропустить.

Завуалированная попытка надавить на меня. На примирение в постели рассчитывать не приходится, значит, надо успеть на ланч. Я была разочарована и в то же время вздохнула свободнее. Джейку лучше уехать, пока вокруг меня происходит вся эта неразбериха. Но и сама по себе эта ситуация помогла мне разглядеть в наших отношениях нечто такое, чего я не хотела понимать.

За время моего отсутствия в участке 1-го округа не произошло ничего существенного. Свисток и его напарник ненадолго прикорнули в раздевалке и умчались на место преступления в поисках новых улик.

Я написала несколько заявок на прослушивание телефонных разговоров, хотя результаты все равно не появятся раньше понедельника, когда откроются все офисы. У себя в папке я нашла номера телефонов, которые дала мне Пэйдж, и позвонила некоторым ее коллегам из банка: начальнику и двоим друзьям, чтобы известить их об убийстве раньше, чем они узнают из газет. Потом я просто посидела за столом, чувствуя себя несчастной и беспомощной.

В половине второго я спустилась вниз, поймала такси, позвонила Джейку и сказала, что встречусь с ним в ресторане на Лексингтон-авеню.

– У меня хорошая новость, Алекс. Только что звонил Питер Робелон. Просил передать, что сегодня ему и Грэму Хойту позвонил Даллес Триппинг. С ребенком все в порядке. Мальчик сказал, что скопил немного денег и отправился на автобусе в тот городок, где жил с бабушкой. Хотел повидаться с другом. Для своих десяти лет он очень смышленый паренек. Да, дорогая, они определили его номер. Оператор подтвердил, что звонили с севера штата. Я захвачу с собой его телефон.

– Слава богу, что с ним все хорошо, – сказала я. – У меня с собой сотовый. Ты мог бы сказать Робелону, чтобы он позвонил мне.

– После того, как ты сказала, что не хочешь значиться в списке его абонентов? Я хотел как лучше, Алекс. Извини, если опять допустил ошибку.

– Нет, нет. Ты прав. Просто мне не терпится найти мальчика. Не представляю, что с ним будет, когда он узнает про убийство Пэйдж.

Я достала блокнот.

– Назови номер, с которого он звонил. Я сообщу детективам, пусть они точно узнают, какой это город.

Мне хотелось покончить с делами раньше, чем я встречусь с Джейком за ланчем.

Он уже сидел за маленьким круглым столиком на двоих, среди элегантных завсегдатаев с Верхнего Ист-Сайда.

– Ну как, мое сообщение помогло?

– Да. Копы пытаются разыскать директора школы в Тонавонде и составить списки адресов всех учеников. Боюсь, им придется подождать до завтра. Школа в выходные не работает.

Я заказала салат и безалкогольный коктейль. Лучше не пить спиртное, вдруг нам повезет, и мальчика разыщут. Джейк взял двойной гамбургер и водку с тоником.

– Может, начнем день с начала? – спросила я. – Ты не спросишь, как я себя чувствую?

– Разумеется, – улыбнулся Джейк. – Если ты хочешь об этом поговорить.

Я рассказала, как больно мне было узнать о смерти Пэйдж, но еще больней – услышать от детективов, что я не смогла защитить девушку от опасности. Я описала ее сложный характер, как она старалась утаить от меня свою личную жизнь, несмотря на все мои попытки узнать правду. Объяснила, что Пэйдж без колебаний призналась, что убила вора, но при этом скрыла информацию об одном из своих любовников.

– Ты уверена, что она рассказала все?

– Мне кажется, это в принципе невозможно, – ответила я. – Осознанно или нет, мы всегда контролируем то, что говорим другим людям.

– Всегда?

Я взглянула на него.

– В основном. Особенно с чужими. Люди вроде Пэйдж хотят, чтобы я испытывала к ним симпатию, а не оценивала их поступки.

– А что копы выяснили насчет Гарри Стрэйта?

– Типичный случай подмены личности. Настоящий Стрэйт умер от сердечного приступа за своим столом в Лэнгли. Он не был замешан в скандальных историях или преступлениях. Кто-то взял его имя и дату рождения с могильной плиты, сделал себе фальшивые документы и превратился в Стрэйта.

– А смысл?

– Понятия не имею. Если завтра он передумает и захочет стать кем-то другим, возможно, мы так и не узнаем, кто это был. Полиция тщательно обыскала квартиру и рабочий кабинет Пэйдж. Может, он оставил телефон или еще какие-то следы, которые помогут его найти.

Мы вернулись ко мне и провели несколько спокойных часов до отъезда Джейка в аэропорт. Мне было хорошо и уютно с ним, пока я довольствовалась настоящим. Но стоило мне подумать о будущем или о преградах, разделявших нас в прошлом, как меня охватывало беспокойство.

Я закрыла за ним дверь и устроилась на диване, решив скоротать вечер с Томасом Гарди и д'Эрбервиллями. Хмурые пейзажи Дорсета и ощущение нависшего над миром рока как нельзя лучше подходили к моему настроению.

В понедельник утром я рано вышла из дома и с тяжелым сердцем отправилась на работу, чтобы подготовиться к последствиям смерти Воллис, а затем предстать перед судьей Моффетом.

Я закрыла дверь кабинета на ключ и просматривала юридические базы данных в Интернете, пока не настало время идти в суд. Найти нужную информацию мне так и не удалось. Поднявшись наверх, я увидела совсем не то, что ожидала. За адвокатским столом сидели Триппинг, Робелон и Фрит, спокойные и уверенные в себе. Позади разместился Грэм Хойт, рядом – адвокаты из больницы и детского приюта.

Однако теперь два ряда за ними заполнили судебные репортеры. Я знала, что бульварная пресса связывала убийство в Трайбеке с показаниями Пэйдж Воллис в суде, но, скорей всего, Робелон пригласил журналистов специально, чтобы все видели, как он снимет обвинения со своего клиента. До сих пор я надеялась, что мне удастся избежать внимания газетчиков к этому процессу.

Судья Моффет появился последним. Средства информации всегда относились к нему благосклонно, и он заигрывал с ними ради очередного хвалебного отзыва. Заняв свое место, судья сделал официальное заявление об убийстве Пэйдж Воллис и отметил, что, по удивительному совпадению, незадолго до смерти она давала показания на его процессе.