Текст книги "Мертвечина"

Автор книги: Линда Фэйрстайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

20

– Он арестован? – спросила я копа, который стоял перед кабинетом Сары. Задержанный ждал внутри.

– Не совсем. Мы не знаем, в чем его обвинить.

– Может, во взломе?

– Но у него был ключ, мэм. Он утверждает, что знаком с хозяйкой.

– Хозяйка мертва.

– Да, но он говорит, что она разрешила ему входить в квартиру.

– Только не в последнее время.

– Поэтому мы и привели его сюда. Решайте сами, что с ним делать.

– Лента перед дверью была на месте?

– Да, мэм. Наверно, он ее просто поднял и вошел.

– Ваш сержант не думает, что этого достаточно для ареста?

– Он говорит, ему платят не за то, чтобы он думал. Для этого есть адвокаты.

Я дождалась Чэпмена, и мы вместе вошли в маленький кабинет Сары.

– Меня зовут Александра Купер, – представилась я. – Это Майк Чэпмен. Он детектив, а я помощник окружного прокурора.

– Спайк Логан. – Парень сидел за столом Сары, положив голову на скрещенные руки. При нашем появлении он потянулся и зевнул. – Может, объясните мне, что тут происходит?

– С удовольствием, – сказал Майк. – А потом мы зададим вам несколько вопросов.

– Я арестован?

Майк посмотрел на меня.

– Нет, – ответила я.

– Вы хотите сказать – пока нет? – спросил Логан. – Я могу уйти?

Он встал, словно ожидая моей реакции.

Я отступила от двери, освободив проход.

– Ясно, – сказал он и снова сел.

– Мы хотим поговорить о Маккуин Рэнсом, – сказала я. – Может, начнем с того, что вы делали в ее квартире сегодня утром?

– Она меня пригласила. Назначила встречу. В одиннадцать часов.

– Что за встреча и когда вас пригласили?

– Я прихожу к ней каждый третий понедельник месяца. С начала года. Слушайте, копы мне сказали, что Куини мертва. Кто-то убил ее. У меня к вам больше вопросов, чем у вас ко мне.

Майк принес из холла два стула, и мы устроились для разговора со Спайком Логаном. Мне хотелось знать, для чего Куини регулярно встречалась в собственном доме с молодым человеком, но Майк перехватил инициативу.

– Значит, вы не знали, что мисс Рэнсом мертва, когда сегодня утром вошли в ее квартиру?

– Верно. Не знал. Меня месяц не было в городе. Я приехал вчера вечером. Вы сами должны рассказать мне, что тут произошло, ребята.

– Вы видели ленту, которую полиция повесила на дверь? – спросила я.

– Знаете, в Гарлеме эти ленты не такая редкость, как где-нибудь в Беверли-хиллз.

– Вернемся немного назад, – проговорил Майк. – Расскажите о себе. Кто вы, откуда знаете мисс Рэнсом, зачем приходили к ней.

Логан откинулся на спинку стула и вытянул ноги. Высокий худой чернокожий парень, усы, эспаньолка, очки в темной оправе, по нескольку серег в каждом ухе. Одет в джинсы и трикотажную рубашку.

– О себе? Мне тридцать лет. Родился здесь, в городе, окончил школу имени Мартина Лютера Кинга. Потом колледж. Сейчас учусь в аспирантуре.

– Где именно?

– В Гарварде. По программе для афроамериканцев.

– У вас есть какие-нибудь документы?

– Да, в машине, в бардачке. Водительские права.

– А студенческий билет?

– Я не числюсь в этом семестре. У меня академический отпуск.

– Где вы живете? Откуда приехали вчера вечером?

– Массачусетс. Оук-Блаффс.

Наверно, Логан заметил мою реакцию. Я посмотрела на Майка, обратил ли он внимание на этот адрес. Оук-Блаффс – один из шести городов на Мартас-Виньярд. У него необычная история, и последние сто лет он является чем-то вроде летней коммуны для афроамериканских ученых и интеллектуалов.

– С кем вы живете?

– Один, в доме дяди. Зимой присматриваю за помещением.

– Вас когда-нибудь арестовывали?

Логан заколебался, переводя взгляд с меня на Майка.

– Случалось.

– За что?

– Протесты, демонстрации в кампусе. Вы ведь все равно меня проверите, верно?

– Разумеется.

– Один раз – за ограбление. Но это была ошибка в опознании. Прокурор в Бостоне прекратил дело. Мой адвокат сказал, если копы спросят, привлекался ли я по этому делу, можно отвечать «нет», потому что, скорей всего, оно вычеркнуто из моего досье. Но я рассказал на всякий случай, а то вдруг все-таки всплывет, и вы решите, что я что-то утаил.

– Когда это было?

– Пять или шесть лет назад. С тех пор с законом никаких проблем.

– На что вы живете?

– У меня стипендия в аспирантуре.

– Но вы же сказали, что не учитесь в этом семестре.

– Ну, еще мне помогает мать. Я не плачу за квартиру, к тому же у меня отложены кое-какие деньги с прошлой работы. Не надо меня ни в чем подозревать, приятель. Возможно, я был единственным другом Куини. – Логан ткнул пальцем в Майка и выпрямился на стуле.

– Как вы с ней познакомились?

Логан скрестил руки на груди и уставился в потолок.

– В конце прошлой осени. Я проводил исследование в колледже. Мой отец двадцать лет назад погиб в автомобильной катастрофе, и мне всегда хотелось заглянуть в прошлое и проследить историю его семьи. Его дед приехал с севера, получил образование, открыл собственное дело. Я начал искать какие-нибудь сведения об этом человеке и других моих предках. Я долгое время копался в архивах Шомбургского центра. – Логан упомянул научный институт на бульваре Малкольма Икса, где изучали афроамериканскую культуру. – У них оказалась куча всяких материалов про моих дедушек и бабушек, фотографии из разных школ, клубов и профессиональных обществ в Гарлеме, где был запечатлен мой отец или его близкие.

– Вы родственник Куини?

– К сожалению, нет. Я хотел найти людей, знавших отца. Мать хранила его детские снимки, сделанные еще до их знакомства. На них я часто видел другого мальчика – по ее словам, это был его лучший друг. Мне казалось, что он вроде белый. На обороте стояло имя – Фабиан Рэнсом.

Я вспомнила фотографию Куини с сыном. От соседей Майк узнал, что он умер, когда ему еще не было десяти.

– Мне очень хотелось встретиться с этим Фабианом и расспросить его о детстве отца. В Шомбурге я просматривал газетные подшивки за сороковые и пятидесятые годы и наткнулся на снимки Маккуин Рэнсом. Я обратил внимание на имя, к тому же на нескольких фотографиях рядом с ней был Фабиан, которого я узнал по снимкам из нашего семейного альбома.

– Как вы ее нашли?

– Пришлось попотеть, – сказал Логан. – Ее не оказалось в адресной книге, а большинство местных забыли ее былую славу. Но в конце концов мне рассказали про старую даму, которая танцует для детей, помогающих ей по хозяйству.

– И как она вас встретила, когда вы постучали к ней в дверь?

Логан улыбнулся и провел ладонью по бородке.

– Вы знаете, она просто расцвела. Наверно, ей не хватало семейного тепла. Она так обрадовалась человеку, знавшему про ее сына, что буквально бросилась мне на шею, словно я сам ей родственник.

– Она помнила вашего отца?

– Да, и рассказала о нем много интересного. Тысячу историй, которых я никогда бы не услышал, если бы не эта встреча. Раз в месяц я приезжал сюда с Виньярда, и она ставила мне музыку – не кассету или диски, а старый винил. Я привозил ей разные вкусности, какие она любила: бамию, рис с бобами, плоды баобаба, пирог с лаймом. Мы разговаривали часами, потом она разогревала еду, и мы садились есть, продолжая, как она выражалась, застольную беседу.

– Вы написали труд по истории семьи? – спросил Майк. – Можно снять с него копию?

– Вы про работу о моем отце? Я ее не закончил. Куини направила мои мысли в другую сторону.

– В какую?

Логан взглянул на Майка.

– Я влюбился.

– В кого?

– В нее! – Он откинулся на спинку стула и хлопнул руками по коленям. – Это были удивительные встречи. Я убедил ее рассказать мне о своем прошлом. Мы сделали несколько аудиозаписей, потом я использовал их для диссертации в колледже. Не то, что касалось ее лично, а разные факты, связанные с моей семьей…

– Но почему? Что вас так в ней привлекло? – спросил Майк, пока я вспоминала фотографии в спальне Куини Рэнсом, где она была изображена в костюмах и без них.

– В Куини? У нее была удивительная жизнь.

Логан оживился и, размахивая руками, рассказал нам о детстве Куини в Алабаме, о том, как она сбежала из дома и приехала в Нью-Йорк, чтобы стать танцовщицей.

– В настоящем театре? – спросил Майк.

– Она мечтала об этом. Но все вышло по-другому, детектив. В сороковые годы у цветной девушки практически не было шансов устроиться на Бродвее.

– Однако она знала Джозефину Бейкер.

– А, вы видели снимки в ее квартире? В жизни не встречал такой красивой женщины. Кто-то указал на нее Бейкер, в самом начале Второй мировой войны. Джозефина тогда возобновила «Шоколадного денди», постановку, которая прославила ее в двадцатых. Она устроила прослушивания в Нью-Йорке. Куини хотела получить место хористки, но оказалось, что у нее данные звезды. И она сразу взлетела на вершину.

Майк вспомнил фотографии, которые мы рассматривали в доме Рэнсом.

– Куини выступала перед солдатами во время войны?

– Да. Она ездила повсюду, сначала вместе с Джозефиной Бейкер, потом сама. Вы знаете, что де Голль наградил их орденом Почетного легиона?

– Нет. Это интересно.

– Все записано у меня на пленку. В войну Куини и Бейкер работали на разведку. Знаменитостям было проще путешествовать, чем кому-либо другому. Она говорила, что даже возила из Англии в Португалию секретные военные отчеты, написанные симпатическими чернилами на ее пластинках. В общем, та еще была штучка.

– А что насчет де Голля?

– Бейкер сотрудничала с французским Красным Крестом, принимала активное участие в Сопротивлении. Потом подключила Куини. Особенно хорошо им удавалось использовать свои специфические… скажем так, достоинства, чтобы получать у иностранных сановников визы для молодых женщин, бежавших из Восточной Европы. Вдвоем они спасли много жизней.

– Это была опасная работа, – сказал Майк.

– Да, ей нравился риск. Она ничего не боялась. Наверно, это был второй смелый поступок в ее жизни.

– Понятно. А первый?

– Сбор сведений для американского правительства.

– Шпионаж?

– Точно.

– Сведений о ком?

– О короле Египта.

– О Фаруке? – спросила я, застыв на месте.

– Да, мэм, о Фаруке. «Ночной бражник» – так она его называла. Куини Рэнсом была любовницей короля, мисс Купер.

Джозефина Бейкер, «Негритянское ревю», французское Сопротивление и генерал де Голль. Я вспомнила парижский ярлычок на старой норковой шубе, которую украла Тиффани, потом инициалы «Р дю Р» и начертила их пальцем на зеленой поверхности стола.

– «Рэнсом дю Руа», – сказала я Майку Чэпмену. – По-французски это значит «королевский дар».

21

Не прошло и получаса с тех пор, как Батталья упомянул имя Фарука. Отец Пэйдж Воллис учил принца-плейбоя в середине тридцатых. Потом он работал в Египте как раз в те годы, когда Фарука низложили. Я не успела рассказать все это Майку до того, как мы отправились к Спайку Логану.

– А где сейчас пленки с рассказами Куини? – поинтересовался Майк.

– В банковском сейфе на Мартас-Виньярд.

В голове у меня роились вопросы, и мне не терпелось вмешаться в разговор. Но я не хотела прерывать Логана и выходить из комнаты, чтобы ввести Майка в курс дела. С другой стороны, не стоит показывать Логану, что его показания очень важны.

– Вы можете нам их предоставить? – спросил Майк.

Логан заколебался.

– Мисс Купер выпишет вам заявку.

Эта заявка не имела силы в штате Массачусетс, к тому же потребуется несколько дней, чтобы пробить такой документ через местного прокурора, но Логан об этом не знал.

– Я подумаю, – ответил Логан.

– А что вас беспокоит?

– Там есть кое-что личное о Куини, мистер Чэпмен. Через Шомбург я подписал с ней договор, согласно которому ее рассказы о частной жизни можно опубликовать лишь через двадцать пять лет после ее смерти. В них упоминаются многие известные люди, и кое-кто из них еще жив.

Я наступила Майку на ногу, намекнув, что пора оставить разговор о пленках. У меня был законный способ получить эти записи и прослушать их.

– Что бы вы хотели узнать о мисс Рэнсом? – проговорила я.

Я подумала, что, сделав беседу двусторонней, нам будет легче вытянуть из Спайка Логана побольше сведений.

Он спросил, как умерла Куини, не было ли желающих забрать ее тело или что-нибудь из вещей, как далеко мы продвинулись в расследовании.

Удовлетворив его интерес, я снова потянула одеяло на себя.

– Мне очень понравилась история с египетским королем. Вы знаете, как все это началось?

Майк Чэпмен встал и открыл дверь.

– Все женщины помешаны на принцах и королях. Простому парню ничего не светит, будь ты хоть писаным красавцем. Кто-нибудь хочет кофе?

– Да, пожалуйста. Мне две порции. А вам, Спайк?

– Можно сэндвич и содовую?

– Конечно. Сейчас принесу.

Логан с явным удовольствием говорил о Маккуин Рэнсом.

– Это Джозефина Бейкер обеспечила ей выступления в Европе. Там у цветных артистов никогда не возникало таких сложностей, как в нашей стране.

– Она танцевала в Париже?

– Да, все началось с «Фоли-Бержер». Потом они вступили в Сопротивление, и Куини исколесила всю Европу. Фарук стал королем в 36-м, но к 39-му году контроль над Египтом установила Великобритания. Роммель тогда сидел в пустыне и готовился к вторжению, так что союзники отправили египтян защищать Суэцкий канал и захватили власть в стране.

– А что стало с Фаруком?

– Его оставили в качестве марионетки. Ему еще не исполнилось тридцати, и его состояние оценивалось в сто пятьдесят миллионов долларов. Он жил во дворце из пятисот комнат, покупал себе роскошные игрушки – вроде яхт, аэропланов, лошадей и гоночных машин – и развлекался с женщинами.

– Он был женат?

– Не слишком счастливо.

– Как с ним познакомилась Куини?

– Ее отправили в Египет, вероятно, с концертами для армии. Это было в конце войны, в 45-м году. Она выступала в Каире, в любимом ночном клубе короля – «Оберж-де-Пирамид».

– Фарук во время войны ходил по клубам?

– За это его и прозвали «Ночным бражником».

Чэпмен называл так городских бездельников, которые всю ночь слонялись по улицам и искали приключений на свою голову.

– Он каждую ночь закатывал пирушки, с икрой, шампанским, джазом и танцем живота. Наверно, после Геббельса и Муссолини, для которых он устраивал частные экскурсии в пирамиды, больше всего ему нравились танцовщицы.

– Значит, Куини получила задание соблазнить Фарука?

– Для нее это было что-то вроде вызова. Она думала, он на нее не клюнет.

– Трудно в это поверить, глядя на ее фотографии.

– Ему нравились блондинки, мисс Купер, и не старше шестнадцати. А Куини уже вышла из этого возраста, и кофе в ней было побольше, чем молока.

– И что произошло?

– Куини Рэнсом стала танцевать. Она вышла на сцену и продемонстрировала все, на что было способно ее потрясающее тело.

Я вспомнила ее фото в костюме Шахерезады и представила, как она танцевала в этом наряде перед Фаруком.

– После выступления один из телохранителей зашел за кулисы и пригласил ее к королю. Фарук принял ее стоя и, когда она сделала реверанс, достал из кармана ожерелье и надел ей на шею. «Это ваш пропуск в мой дворец, – сказал он. – Сегодня ночью охрана проводит вас ко мне».

Логан рассмеялся.

– Она говорила, что сразу сняла ожерелье и стала его рассматривать. Оно было все усыпано сапфирами величиной с перепелиное яйцо. Потом Куини положила украшение в супницу и сказала королю: «Боюсь, вы перепутали меня с моей героиней, ваше величество. Она шлюха. А я танцовщица».

– И ушла?

– Да, спокойно удалилась из дворца и вернулась в представительство Красного Креста, где жила в то время. Фарук несколько дней подряд являлся в клуб и пытался задобрить ее подарками, но она не хотела его видеть. Только когда он пришел с пустыми руками и принес ей свои извинения, Куини согласилась с ним поговорить. – Логан помолчал. – Несколько недель она разыгрывала недотрогу. Требовала, чтобы он ухаживал за ней по-настоящему.

– А потом?

– Она стала фавориткой короля. Ночи во дворце, круиз по Нилу, высшее общество Каира и Александрии, где в то время собирались очень интересные люди. В Египте находилась большая американская колония. Куини рассказывала, что Фарук приглашал американцев на просмотр последних голливудских фильмов вроде «Касабланки» или на концерты, где исполняли песни из новейших бродвейских мюзиклов типа «Оклахома!».

– Это была работа или любовь?

– Началось все с задания. Куини собирала всю секретную информацию, которую только можно раздобыть в спальне. Она была с Фаруком, когда Рузвельт и Черчилль заезжали к нему после Ялтинской конференции. Жена Фарука даже покинула дворец.

– Из-за его связи с Куини?

– Не совсем. В основном из-за того, что не смогла произвести наследника. У нее было три дочери, но она не родила сына, который был нужен Фаруку, чтобы обеспечить будущее династии. Поэтому Куини безраздельно царила в сердце короля и пользовалась его полным доверием. В конце концов она в него влюбилась.

– Она говорила, почему?

Логан на минуту задумался.

– Тогда он еще не был жалким старым изгнанником и обжорой в триста пятьдесят фунтов весом, каким его запомнили много лет спустя. Куини показывала мне фото на обложке «Таймс», с его коронации, когда Фарука считали своего рода великой надеждой Ближнего Востока. Прекрасный принц из страны фараонов. Он был умен, образован, говорил на семи языках, купался в роскоши и любил женщин.

– Сапфиры, наверно, тоже сыграли свою роль.

– Куини всегда смеялась, вспоминая об этом, – сказал Логан. – Ожерелье, которое он пытался подарить ей в первую ночь, оказалось подделкой. Отправляясь по ночам в город, Фарук всегда брал с собой фальшивые драгоценности, чтобы раздавать танцовщицам и проституткам. Он владел миллионами, но предпочитал экономить на женщинах. Наверно, ему нравилось, что Куини было наплевать на все его сокровища: бриллианты, машины, все остальное.

– Остальное – что?

– Фарук был коллекционером. Собирал необычные, дорогие, причудливые вещи. Он хотел иметь все, что попадалось ему на глаза.

– Что конкретно он коллекционировал?

– По словам Куини, все подряд. Например, порнографию, вы об этом слышали?

– Нет. Не слышала.

– Вам никто не говорил о снимках в спальне Куини?

– Работы Джеймса Ван дер Зее?

– Нет, о других. Ван дер Зее был великим фотографом, его работы – настоящая классика. В Шомберге есть полное собрание – поразительный артистизм и элегантность.

Я не стала говорить Логану, что убийца придал телу жертвы ту же позу, в какой ее запечатлел выдающийся фотограф. Возможно, он уже об этом знал.

– О какой порнографии вы говорите?

– У короля Фарука была самая дорогая порнографическая коллекция в мире. Эротическое искусство, всякие предметы и устройства, часы с совокупляющимися парами на циферблате. Непристойные галстуки, игральные карты, штопоры, календари. Потом ему в голову пришла блестящая мысль использовать Куини в качестве порномодели.

– И она согласилась?

– Поначалу да. Ей нравилось демонстрировать свое тело. Но когда король потребовал совершать половые акты с другими мужчинами, чтобы запечатлеть их для своей коллекции, она отказалась. Наотрез. После этого их отношения пошли на спад.

– А что стало с порнографией?

– Уезжая в 1946 году из Египта, Куини забрала с собой все снимки, какие смогла. После смерти Фарука, когда остальную часть коллекции выставили в «Сотби», она связалась с аукционом и хотела купить несколько фотографий, чтобы они не стали достоянием публики. Но в последний момент коллекцию сняли с торгов вместе с другими вещами короля. Она так и не узнала, что с ними случилось. Но для нее это было уже неважно. Ее дух был сломлен.

– Почему?

– Из-за Фабиана, ее сына.

– Он умер?

– Да. Заболел полиомиелитом. Детский паралич. Это произошло в 1955 году, за несколько месяцев до появления вакцины. Незадолго перед аукционом.

Я сопоставила даты.

– Постойте, так Фабиан был…

– Сыном короля Фарука. Наследником трона.

Некоторое время мы молчали.

– Этот светловолосый мальчик с белой кожей – копия своего отца, – сказал Логан. – Я покажу вам фотографии.

– Представляю, в каком она была отчаянии.

– Она не могла говорить об этом без слез, мисс Купер. Еще до беременности Куини знала, что она просто очередная пассия в длинном списке королевских наложниц. Вместе с женами британских дипломатов и девицами, исполнявшими танец живота. Две фаворитки Фарука были еврейками, – в то время Египет сильно отличался от того, каким стал сейчас, – но ни одна из них не претендовала на трон.

– Когда она уехала, Фарук знал, что Куини беременна?

Он покачал головой.

– Она была слишком гордой, чтобы рассказать королю. Но после рождения сына Куини отправила ему несколько снимков, зная, как страстно он хотел иметь наследника и как сильно ребенок похож на юного Фарука. И насчет буквы «Ф» она тоже позаботилась.

– Что?

– Король Фуад, отец Фарука, как-то ходил к гадалке, и та предсказала ему, что процветание его рода зависит от буквы «Ф». Фуад решил, что все члены королевского семейства должны носить имена согласно этому пророчеству – сам Фарук, его сестры Фозия, Фаиза, Фаиха и так далее. Он даже жену заставил сменить имя. Куини думала, что таким способом привлечет его внимание. «Посмотрите, вот Фабиан, ваш принц».

– Фарук ей ответил?

– Она больше не получала от него известий. Позже он развелся и женился на шестнадцатилетней девушке, которая в конце концов родила ему сына, еще одного Фуада.

– Фарук общался с Фабианом? Помогал ему?

– Куини не просила у него денег. Ей хотелось, чтобы он просто услышал о мальчике и признал, что она сделала то, чего не удалось его законной жене.

– Но на что она жила? Продолжала танцевать?

– Какое-то время.

Логан замолчал и стал поглаживать свою эспаньолку. Очевидно, размышлял, как лучше поступить. Потом он откинулся назад и полез в карман джинсов.

– Куини подарила мне их в июне, на мой день рождения. – Он протянул мне карманные часы.

Это была вещица из чистого золота, с инициалами на крышке. – «Ф. Р.».

– «Фарук Рекс», король Фарук, – сказал Логан. – Подарок от его приятеля, герцога Виндзорского.

– Фарук дарил такие вещи Куини?

– Не совсем, – улыбнулся Спайк Логан. – Перед отъездом в Гарлем она решила устроить небольшое ограбление. И стянула у короля эту штуковину.