Текст книги "Пустые зеркала"
Автор книги: Линда Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)
ГЛАВА 3
Вернувшись в Ханой, Ева тотчас же приступила к поиску Грейнджера Макадама. Это оказалось делом не очень трудным. Он был отъявленным алкоголиком и все свободное время проводил в одном из своих трех любимых баров, а то и во всех поочередно в течение одного вечера. Еве оставалось лишь выбрать небольшой уютный столик и сидеть в гордом одиночестве, дожидаясь, когда он обратит на нее внимание. И он подошел к ней. Подошел, как собака Павлова, подчиняющаяся условному рефлексу.
В течение нескольких недель их встречи стали делом привычным и даже слегка обыденным. Они оба любили посидеть в ресторане, изрядно набраться и поболтать о том о сем. Макадам оказался весьма компанейским парнем, но это обстоятельство, по мнению Евы, усложняло выполнение задачи.
Ей с самого начала понравился этот грубоватый, труднопереносимый и в то же время добрый человек, который больше всего на свете любил две вещи – алмазы и алкоголь. Правда, сейчас она собиралась умножить количество его несчастий. Маленькое зло должно было, по ее расчетам, провести разрушительную работу и уничтожить зло большое. К счастью, он никогда не узнает об этом. Не узнает, что невольно стал средством достижения других целей в этой не совсем благородной игре. Почему он должен платить столь высокую цену?
Сегодня она сидела в своей машине, рассеянно прислушиваясь к разнообразным звукам, доносившимся с оживленных улиц Ханоя. Этот шум напоминал ей фантастическую какофонию – сирены машин, сигналы мотоциклов, велосипедов, громкие крики прохожих, заполнивших улицы города, как стаи крикливых перелетных птиц. Несколько часов назад она позвонила Стормонту, и тот дал ей последние инструкции относительно запланированной операции. Все было продумано до мелочей.
Опустившись пониже на сиденье, Ева прикрыла лицо рукой и посмотрела на противоположную сторону улицы, где в тени между двумя машинами укрылся низкорослый вьетнамец. Затем она снова повернулась к двери «Метрополя», откуда должен был появиться Макадам.
Он вышел из двери отеля только через сорок минут и нетвердой походкой направился к своей машине. Порывшись в карманах, Макадам вынул ключи, сел в машину, завел двигатель и, быстро набирая скорость, рванул по улице. У поворота навстречу ему метнулась тень вьетнамца. Послышался громкий крик, скрежет тормозов и глухой удар тела о бампер. Человек покатился по дороге, несколько раз дернулся и затих.
Макадам выскочил из машины и закричал пораженной ужасом толпе зевак, что он ни в чем не виноват, что этот человек сам бросился под колеса и что у него не было практически никакой возможности предотвратить столкновение. К нему быстро подошли двое полицейских в форме и двое молодых солдат. Они были вооружены и настроены весьма решительно. От внимания Евы не ускользнуло и то, что они вынырнули откуда-то из темноты, где несколько минут назад прятался тот самый вьетнамец, который сейчас лежал, распластавшись на темном асфальте. Солдаты сразу же вцепились в обескураженного американца. А полицейские стояли и тупо смотрели на бездыханное тело своего соотечественника.
Еще через минуту к месту происшествия с громкой сиреной подкатила машина «скорой помощи». В считанные секунды вьетнамца положили на носилки и увезли в больницу, а американца бесцеремонно затолкали в зеленый военный джип. Ева успела заметить перекошенное от страха лицо Макадама и его неуклюжие жесты, с помощью которых он, очевидно, пытался доказать им свою невиновность. Ее даже передернуло от отвращения при воспоминании о том неприятном ощущении, которое сама испытала несколько лет назад во время ареста.
Когда зеленый джип скрылся из виду, она медленно поехала в тот самый бар на Ханг-Вай-стрит, где должна была встретиться с Макадамом.
Джип быстро мчался по темным улицам ночного города. Макадам неподвижно сидел на заднем сиденье, подавленный безотчетным страхом. Холодный пот заливал его лицо. Больше всего пугала неизвестность. Он понятия не имел, куда везут его эти солдаты; один из них сидел за рулем, а второй держал его под прицелом.
Через полчаса джип подъехал к какому-то зданию, окруженному высокой бетонной стеной и колючей проволокой. В мгновение ока Макадам оказался в сыром подвале, где после выполнения всех неизбежных в таких случаях формальностей его оставили одного. Он был почти вдвое крупнее низкорослых вьетнамцев, но при этом у него даже мысли не возникло оказать им сопротивление. Непомерная доза алкоголя и ощущение ужаса от происшедшего совершенно лишили его воли. Изрядно поколотив его, солдаты покинули подвал с чувством выполненного долга.
Макадам лежал на грязном полу с окровавленным лицом и тщетно пытался представить, что же будет с ним дальше.
Когда в подвале появилась Ева, он даже припомнить не мог, сколько прошло времени с тех пор, как его бросили в этот каменный мешок.
– Ева! – с радостным удивлением вскрикнул он. – Боже мой! Слава Богу, что ты приехала! Ты должна любой ценой вытащить меня отсюда. Понимаешь, я ни в чем не виноват. Это была не моя вина. Я даже заметить не успел, как он бросился под колеса. Я ничего не мог поделать…
Увидев за спиной Евы охранника, он замолчал. Когда дверь камеры была отперта, Ева вошла внутрь и остановилась, неотрывно глядя в его помутневшие глаза. Не дождавшись от нее слов утешения или поддержки, он неожиданно заплакал и понуро опустил голову.
– Я ждала тебя в баре, а когда ты не появился, поехала в «Метрополь». Там мне все и рассказали. Человек, которого ты сбил, уже умер. У него осталась жена и шестеро детей. Ты иностранец, американец и к тому же в стельку пьян. Чем я могу тебя утешить? Мне сказали, что в твоем положении есть два выхода: первый – ты платишь семье погибшего пятьдесят тысяч долларов, часть которых пойдет на подкуп чиновников; второй – ты проводишь в тюрьме как минимум двадцать лет жизни.
Макадам продолжал плакать, но теперь уже почти навзрыд. Ева протянула руку и легонько прикоснулась к его окровавленному лицу. Тот судорожно вцепился в нее.
– Ты должна помочь мне выбраться отсюда! Сделай хоть что-нибудь!
– Сколько у тебя денег?
– У меня нет ничего, – прохрипел он надтреснутым голосом. – Я совершенно пуст. Ты же сама знаешь. Я все потратил на разработку месторождения, на документацию и прочее.
Ева продолжала смотреть на него испытующим взглядом, спокойно ожидая, когда он примет нужное ей решение. Она понимала, что он не хочет произнести те слова, которых она от него ждет, но у него просто нет другого выхода.
– Я не могу продать свою долю акций этого месторождения, – наконец выдавил он из себя.
– Что же ты намерен делать в таком случае?
Макадам молчал, будто язык проглотил.
– Я попробую связаться с британским посольством, – осторожно предложила Ева. – Может, они смогут чем-то помочь.
Он обхватил руками нестерпимо ноющие ребра и сделал несколько глубоких вдохов.
– Что это даст? Кому я такой нужен? Алкаш, преступник, задавил человека и даже не англичанин. Да они и пальцем не пошевелят из-за меня. Они просто скажут, что я сам во всем виноват, вот и все. – Он сделал многозначительную паузу и с робкой надеждой взглянул на Еву. – А как насчет тебя? У тебя же должны быть какие-то деньги. Или у твоей семьи. Прекрасное образование и все такое прочее. Ведь ты уже давно живешь здесь, не имея практически никаких доходов, кроме платы за уроки английского языка. Значит, у тебя есть деньги?
– Да, и вполне приличная сумма, но родители держат меня на строго ограниченных дотациях. Надеюсь, ты не думаешь, что они отвалят мне пятьдесят тысяч только для того, чтобы я выкупила какого-то пьяного американца, задавившего местного жителя?
– Неужели ты не можешь что-нибудь придумать? Сказать, например, что это чрезвычайная ситуация?
– А почему, собственно, ты сам не можешь этого сделать, Грейнджер? Разве у тебя нет семьи?
Он промолчал, понурившись. Ева хорошо знала ответ на свой вопрос и те чувства, которые он у него пробуждал. У Макадама не было семьи. Его родители умерли много лет назад, а с братом он давно не поддерживал связи. Он был один в этом неприветливом мире, и Ева даже слегка пожалела, что задала ему этот бестактный вопрос.
– Думаю, стоит попробовать договориться с моей семьей, – подала надежду Ева. – Конечно, они могут дать мне нужную сумму, но для этого они должны быть уверены в том, что их затраты будут чем-то оправданы. К сожалению, они всегда неохотно расстаются с деньгами.
– Оправданы? В каком смысле? Что их может устроить? – Он посмотрел ей в глаза и без особого труда прочитал в них ответ. – Мой пакет акций.
– Часть твоего пакета, – поправила его Ева. – Я никогда бы не согласилась предоставить им всю твою долю, но если мне удастся убедить их в том, что, скажем, десять процентов акций в весьма перспективном бизнесе стоят этих денег, они без труда расстанутся с пятьюдесятью тысячами.
– Десять процентов? Да ты представляешь себе, сколько это может стоить на самом деле?
– Но при данных обстоятельствах они ровным счетом ничего не стоят, не так ли? Тем более что ты еще не нашел там никаких алмазов.
– Но мы непременно найдем их, – заявил он с неожиданной твердостью. – Ты и сама это прекрасно знаешь.
– Грейнджер, я просто пытаюсь помочь тебе, но не я решаю финансовые вопросы в моей семье. От меня это не зависит. – Она равнодушно пожала плечами и отвернулась, чтобы снова войти в роль.
– Сколько это потребует времени? – спросил он после долгих раздумий.
– Ну, если я позвоню им сегодня, то они смогут выслать деньги… Минутку, сейчас в Лондоне банки еще работают. Значит, деньги будут здесь уже завтра утром и именно тогда я смогу забрать тебя отсюда.
Макадам снова погрузился в раздумья, обвел взглядом сырые стены камеры, а потом посмотрел на охранников, которые резались в карты у Евы за спиной.
– Хорошо. Звони немедленно.
Ева подошла к нему и ласково погладила по плечу.
– Не волнуйся, Грейнджер. Я вытащу тебя из этой дыры. – С этими словами она резко повернулась и сделала знак охранникам ее выпустить.
Макадам долго еще сидел неподвижно, уставившись в пустое пространство тюремной камеры.
Ева тем временем вернулась в «Метрополь» и сразу же направилась к телефону, который висел в фойе. Вложив в автомат кредитную карточку, она набрала номер Стормонта и спокойно произнесла в трубку два слова: «Дело сделано».
Тот самодовольно хмыкнул и повесил трубку.
Через несколько минут Ева уже была в своей квартире на окраине Ханоя. Выпив, рюмка за рюмкой, почти полбутылки водки, она выключила свет и погрузилась в тяжелый сон.
Две недели спустя Ева снова встретилась со Стормонтом в Гонконге в том же конспиративном доме. Удобно расположившись в мягком кресле, она взяла из рук шефа бокал вина.
– Все прошло блестяще, – проронила она, сдержанно улыбаясь. – Он действительно попал в беду. Это было жестоко, но весьма эффективно. – Ева старалась сохранять невозмутимое выражение лица. – Я намертво подцепила Макадама на крючок и выбила из него десять процентов всех акций его компании по разработке месторождения. Разумеется, все это оформлено надлежащим образом.
– Прекрасно.
Она пожала плечами.
– Что дальше?
– Фрейзер. – Стормонт медленно поднялся и наполнил ее бокал, внимательно наблюдая за своей подопечной. – Как бы ты хотела это сделать?
Ева взяла сигарету, щелкнула зажигалкой и сделала несколько затяжек.
– Я бы предпочла Лондон. Думаю, будет гораздо легче добраться до него именно там. Терпеть не могу всех этих китайских штучек и его друзей. Кроме того, у меня есть некоторые связи в Сити, и мне кажется, это будет для него полезно. Здесь тоже нужна хоть какая-то приманка.
– А я думал, что ты сама будешь неплохой приманкой. Ты – и алмазы.
– О да, ты прав, но чем богаче приманка…
– У тебя предостаточно своего собственного богатства.
– Нет, Стормонт, давай неукоснительно придерживаться неписаных законов Фирмы, договорились?
Тот равнодушно пожал плечами.
– Как знаешь. Но только расскажи мне о своей приманке.
– Это Кассандра Стюарт, все называют ее просто Кэсси. Она работает в банке и весьма преуспевает. Красива, умна, обаятельна и надежна. Когда-то в Оксфорде была моей лучшей подругой.
Стормонт не мог удержаться от улыбки.
– Да поможет ей Бог.
ГЛАВА 4
Телефон зазвонил в тот самый момент, когда Кэсси Стюарт выходила из-под душа.
– О, Дэвид, возьми, пожалуйста, трубку! – прокричала она своему соседу-квартиросъемщику, который, как она полагала, находился где-то неподалеку от аппарата.
– Сама возьми, – добродушным тоном ответил он, не двинувшись с места.
Выключив кран, Кэсси сняла трубку в своей спальне.
– Алло.
– Кэсси?
– Да.
– Это Ева.
– Ева! – Голос Кэсси подскочил на целую октаву. – Матерь Божья! Какой сюрприз! Ты где? Я слышала, что ты умотала куда-то на Восток и вообще исчезла с лица земли.
В трубке послышался веселый смех.
– Да, я действительно долго жила в Юго-Восточной Азии все эти восемь лет. Уехала сразу же после Оксфорда. Похипповала немножко, теперь, как видишь, вернулась в Лондон.
– Фантастика! Где ты сейчас?
– На Лэнгтон-стрит.
– Господи, это же в десяти минутах ходьбы от моего дома. Что ты сейчас делаешь?
– Ничего, – удивленно ответила та. – Разговариваю с тобой.
– Прекрасно. В таком случае поймай кеб и быстро ко мне. Правда, мне нужно выходить примерно через час, но поскольку ты рядом, мне бы очень хотелось повидать тебя. Думаю, что у нас есть о чем поговорить.
– Еще бы. Давай адрес.
– Маркхэм-стрит. – Кэсси назвала ей полный адрес, а потом слегка замялась. – Кстати, Ева, у тебя что, плохие новости?
Ева замерла, застигнутая врасплох неожиданным вопросом.
– Ах это. Нет, все нормально. Возраст и ответственность, больше ничего. Я вернулась сюда, чтобы подыскать новую работу.
– Ну что ж, это отнюдь не конец света, как ты понимаешь. Ничего страшного.
«Не будь столь самонадеянной», – подумала Ева, прощаясь с подругой.
Кэсси вернулась в гостиную слегка озадаченная.
– Кто это был? – участливо спросил Дэвид.
– Ева Каннингэм, моя старая подруга по Оксфорду. Я не видела ее с тех пор, как мы окончили университет. В те годы мы были очень близки, а потом она исчезла где-то на Востоке. Просто пропала – и все тут.
– Наркоманка, наверное.
– Гм-м-м? – переспросила Кэсси, увлеченная своими воспоминаниями. – Наркоманка? Нет, только не она. Это просто смешно. Никогда бы не подумала, что она может бродить черт знает где вместе с хиппарями.
– Почему?
– Сам увидишь. Она приедет сюда через несколько минут. Впрочем, все может быть. Может, она изменилась за эти годы. Нет-нет, вряд ли.
– А почему она не может измениться? Все люди меняются, не так ли?
«Но только не она, – подумала Кэсси. – Ева сделана из прочного материала».
Ева медленно шла по улице, беспрестанно оглядываясь. Здесь появились новые здания, наследие строительного бума восьмидесятых годов. Прохожие выглядели столь же холеными или, может быть, столь же небрежными, как прежде. Что до Лондона, то он выглядел примерно таким же, как и много лет назад, но вместе с тем он казался ей совершенно другим, каким-то чужим и непонятным. Да, этот город уже перестал быть ее домом. Она не понимала его скрытого ритма, а также суетливых прохожих, спешащих по узким улочкам домой или в ближайший паб. Нет, это не город изменился, а она сама. Просто она видит его другими, повзрослевшими глазами. Ее длительный опыт работы на Востоке в качестве тайного агента наложил неизбежный отпечаток на восприятие родного города. Она слишком часто сталкивалась с ложью, подозрением, близкой смертью, страхом разоблачения, мужеством и отвагой. Все это сделало ее более наблюдательной, чем все остальные жители этого города. Только сейчас Ева со всей отчетливостью поняла, что она здесь совершенно чужой человек, явившийся только для того, чтобы сыграть свою роль в кем-то задуманной игре. Разумеется, ей придется прикинуться местной жительницей, какой она и была когда-то. Ничего, память быстро восстановит навыки. И все-таки жаль, что она сейчас здесь, а не во Вьетнаме, где нет ни Стормонта, ни МИ-6, ни этой грязной, в сущности, игры. Ева попыталась сосредоточиться на предстоящей встрече со старой подругой, которую не видела уже восемь лет.
Через десять минут она остановилась перед домом Кэсси. Это было длинное четырехэтажное здание, расположенное на одной из боковых улиц Челси. Оно имело весьма опрятный вид, что, впрочем, не выделяло его из ряда таких же аккуратных домиков, выкрашенных в пастельные тона – розовые, голубые, зеленые и светло-серые. Вообще-то говоря, они должны были выглядеть чересчур яркими, но почему-то не производили такого впечатления. Они были просто разными – интересными, аккуратными и весьма симпатичными, как, впрочем, и их хозяева.
Кэсси стояла на пороге своего дома, пристально вглядываясь в лицо Евы. Та тоже внимательно изучала давнюю подругу, отметив про себя, что она чертовски привлекательна: загадочно бледна, интригующе утонченна, с прекрасной, почти полупрозрачной кожей. А ее зеленые, чуть раскосые глаза имели необыкновенно экзотический, почти восточный оттенок. К тому же она была стройной и худощавой. Даже более худощавой, чем прежде.
Они шагнули навстречу друг другу и крепко обнялись.
– Входи, – широким жестом пригласила Еву хозяйка. – Боже мой, ты выглядишь просто великолепно.
Ева прошла за ней по длинному коридору и оказалась в гостиной. Вокруг хозяйки весело прыгал черный кокер-спаниель. На софе сидел незнакомый мужчина. Увидев гостью, он вскочил на ноги и дружелюбно протянул ей руку. Он был высокий, поджарый, с необыкновенно приветливой улыбкой. Еву охватило смешанное чувство разочарования и любопытства. Любовник или просто друг? В первые минуты встречи выяснить это было совершенно невозможно. Вряд ли он мог быть ее любовником. Он был слишком простоват для столь утонченной натуры.
– Дэвид Уилсон, мой сосед-квартиросъемщик, – решила внести необходимую ясность Кэсси.
Ева ответила на приветствие и крепко пожала его руку.
– Пойдем в спальню, – предложила Кэсси. – Мне нужно подсушить волосы и привести себя в порядок. Сегодня у меня ужин с клиентом. Господи, какая скука.
Ева вошла в небольшую, окрашенную в бледные тона комнату и мгновенно оценила ее внутреннее убранство – дорогую мебель красного дерева, тяжелые белые шторы на окнах, резной туалетный столик и платяной шкаф. Но настоящим украшением спальни были черный камин и огромное окно, выходящее в сад. На стене висел незамысловатый рисунок, выполненный на большом листе бумаги толстым карандашом. На нем была изображена изящная танцовщица, страстно откинувшая голову в порыве безудержного танца.
– Любопытно, – заметила Ева, кивнув в сторону рисунка. – Как это называется?
– «Сумрак и Свет». Эта танцовщица олицетворяет собой Свет, побеждающий Сумрак ночи. Это мой любимый рисунок.
Кэсси быстро подхватила лежавший на столе фен и стала энергично сушить волосы, внимательно изучая свое отражение в венецианском зеркале. Ева тоже посмотрела на ее шелковистые волосы каштанового цвета, ярко блестевшие в лучах вечернего солнца. Кэсси отложила фен в сторону и стала аккуратно накладывать на лицо крем, внимательно наблюдая за подругой в зеркале.
Ева села на кровать и попыталась расслабиться, хотя во всей ее позе чувствовалась бьющая через край энергия. Сейчас она выглядела намного крупнее, чем в университете, а самое главное – намного сильнее. Разумеется, это не означало, что она была крупной женщиной. Она просто казалась очень сильной и волевой, в особенности по сравнению с Кэсси, которая так и осталась изящной, хрупкой и необычайно элегантной. Да и кожа ее была слишком бледной по сравнению с загоревшей под солнцем Юго-Восточной Азии кожей Евы.
Но самое главное – глаза Евы сверкали неукротимой энергией, как бы освещая своим светом правильные черты ее лица. Общую картину завершали в меру полные губы, с трудом скрывающие кроющуюся в душе страсть. Что касается ее утонченности и уверенности в себе, то они были выше всяких похвал. Неужели она так легко и беззаботно провела все эти годы? Неужели у нее не было никаких проблем, никаких волнений, никаких разочарований? Кэсси никак не могла понять этого. Либо ей крупно повезло в жизни, либо удавалось легко и просто преодолевать жизненные трудности. Нет, дело не в этом, подумала она. Ева не из тех, кто легковесно относится к жизни. Здесь что-то другое. Есть какая-то сила, которая помогает ей благополучно решать все свои проблемы. А ее самоуверенный взгляд? Нет, это не скромность или застенчивость. Это просто самоконтроль. Даже в самые разгульные студенческие годы Ева старалась держать себя в руках и не поддаваться эмоциям. Она всегда была наблюдательной, любознательной и никогда не теряла чувства здравого смысла.
В это же время Ева изучающе смотрела на подругу, тщательно расчесывавшую волосы. Невозможно было не заметить, что она похорошела за эти годы, стала более женственной, более легкой и даже кокетливо-беззаботной. И что удивительно – все эти черты делали ее по-своему красивой и привлекательной. Ее лицо было умиротворенно-спокойным, обаятельным и необычайно миловидным. Это была пугающая женская красота, способная покорять мужчин не столько своей добротой, сколько внутренним очарованием. Замечательный баланс того и другого. И все же в ее облике появились новые черты. Она словно сошла с обложки супермодного журнала. В ней было нечто такое, что убеждало наблюдателей в ее артистичности и рафинированности. Даже в ее взгляде появилось что-то новое, чего не было в университетские годы.
Обе женщины радостно улыбнулись друг другу в зеркале.
Ева не выдержала и заговорила первой.
– И чем же ты сейчас занимаешься? – поинтересовалась она. – Все еще в Сити?
– Да, но я давно сменила работу. Я уже не захватываю другие компании. Сейчас занимаюсь рискованными капиталовложениями. – Ее голос был по-прежнему высоким, мягким и певучим, в отличие от низкого, грубоватого голоса Евы; она произносила слова твердо, с карибским акцентом.
– Венчурный капитал, гм. Какой же именно, если не секрет?
– Да какой угодно и где угодно, – уклончиво пояснила Кэсси. – Но исключительно тот, который подвержен определенному риску. Короче говоря, всякие рискованные операции – в Восточной Европе, например, биотехнологии и многое другое.
– И тебе нравится все это?
– Да, очень. Это сложнейшая интеллектуальная игра. Здесь необходимо терпение, сосредоточенность и хладнокровие. К тому же это необыкновенно волнующая деятельность. Каждого подстерегает масса неожиданностей. Обычная рутина здесь не проходит. Из общего количества сделок удачными можно назвать лишь незначительную часть.
– Как же ты зарабатываешь деньги в таком случае?
– Ну, если сделка удачная, то и вознаграждение весьма приличное. Порой наши капиталы увеличиваются раза в четыре, а то и больше.
– Значит, дела идут неплохо?
– Не совсем плохо, скажем так.
– Странно, – подытожила Ева. – Никогда не думала, что ты будешь заниматься чем-то подобным.
– Да? Почему?
– Ну, ты же говоришь, что тут нужны терпение и здравый смысл. А именно этих качеств тебе не хватало в студенческие годы.
Кэсси довольно рассмеялась.
– Да, ты права. Именно поэтому мне нравится заниматься рискованными операциями. Понимаешь, это своего рода вызов судьбе. Приходится постоянно совершенствоваться. – Сделав паузу, она решительно сменила тему: – Боже мой, неужели ты действительно провела на Востоке все эти восемь лет? Чем ты там занималась?
– О, даже не знаю, с чего начать. Собственно говоря, ничем особо не занималась в общепринятом смысле. Много путешествовала. Таиланд, Гонконг, Вьетнам, Камбоджа, Лаос. И везде обучала местных детей английскому. Я просто жила, вот и все. Понимаешь? Для меня это тоже был своеобразный вызов судьбе. Не думай, что во всех этих странах жизнь легка и безоблачна, но я все равно была счастлива. Жить собственным трудом – вещь необыкновенно приятная. У меня там ни друзей, ни спонсоров. Все приходилось делать самой и рассчитывать только на свои силы. Там можно строить жизнь по собственному разумению. – Она замолчала и слегка пожала плечами. – Все было замечательно, но это, как говорится, к протоколу не пришьешь.
– А что же сейчас?
– Не знаю. Осмотрюсь немного. Может быть, подвернется что-нибудь подходящее.
Кэсси внимательнее присмотрелась к подруге; та вдруг показалась ей удивительно беспомощной и даже слегка растерянной.
Ева обеспокоенно взглянула на часы.
– Тебе уже пора, не так ли? Не стану тебя задерживать, а то ты опоздаешь на ужин.
– Господи, да. – Кэсси порывисто вскочила на ноги. – Какая жалость.
– Хороший клиент? – полюбопытствовала Ева с нарочитым равнодушием.
– Понятия не имею, – откровенно призналась подруга. – Никогда не видела его раньше. Ужин устроил мой босс, ему кто-то посоветовал связаться с этим клиентом еще на прошлой неделе. Кстати, он занимается венчурными капиталовложениями в Юго-Восточной Азии, и нам бы очень хотелось добраться до этого многообещающего региона.
– А как зовут клиента?
– Роби Фрейзер.
Ева хитро ухмыльнулась.
– В таком случае ты не пожалеешь, что потратила на него этот вечер.
– Правда? Ты что, знакома с ним?
– Нет, не знакома, но наслышана о нем. В Гонконге просто невозможно найти газету, в которой бы не было его фотографии или рассказа о его приключениях.
– И что же?
– Я знаю только то, что у женщин он пользуется дурной славой. Красив, очарователен, самонадеян. Чудный любовник, кстати сказать, хотя, конечно, отъявленный мерзавец.
– Неужели? Скажи мне, ради Бога, откуда ты знаешь о нем так много? Ты правда раньше никогда не встречалась с ним?
Ева снисходительно улыбнулась.
– Абсолютно. В Гонконге слухи распространяются со скоростью звука. О нем знает весь город, поэтому вовсе не обязательно специально интересоваться его личной жизнью.
– А что еще ты можешь рассказать о нем?
– Это, к сожалению, все, что я знаю. Мне известна лишь его репутация у женщин да еще то, что он весьма удачливый предприниматель, обладающий состоянием в несколько миллионов фунтов, а может, и целого миллиарда. А все остальное, полагаю, ты выяснишь у него сама.
– Именно это я и намерена сделать.
Кэсси проводила Еву до двери, а потом быстро собралась и отправилась на встречу с Роби Фрейзером. Для нее это был один из многих деловых ужинов, к которым она привыкла за долгие годы. Просто этот клиент, возможно, был более богатым, чем все остальные, но больше ничто не выделяло его из общего ряда. И если она будет вести себя с ним более осмотрительно, то только потому, что Ева предупредила ее о его специфическом отношении к женщинам.
Роби Фрейзер и Джон Ричардсон, босс Кэсси, уже поджидали ее в ресторане «Рейкс», что в Южном Кенсингтоне. Она уверенно вошла в огромный зал ресторана, окунувшись в монотонный шум разговоров и почувствовав на себе оценивающие взгляды красиво одетых женщин.
Фрейзер и Ричардсон дружно вскочили, когда она подошла к их столику. Улыбнувшись боссу, Кэсси решительно протянула руку Фрейзеру и окинула его придирчивым взглядом. Около сорока, прекрасной наружности, коротко стриженные густые темные волосы, высокий ровный лоб, но при этом слегка хитроватые глаза, наполовину прикрытые густыми длинными ресницами. Особое внимание приковывал к себе его рот. Он был соблазнительно мягким, слегка ироничным и по-восточному четко очерченным, почти женственным в своей чувственности.
Он смотрел на нее открытым, полным нескрываемого любопытства взглядом, но не так, как обычно смотрели на нее другие мужчины. В его взгляде было нечто похожее на азарт, который испытывает богатый покупатель на аукционе дорогих товаров. При этом становилось ясно, что он может купить ее с потрохами, не задумываясь о цене. Все зависело исключительно от его собственного желания. Кэсси с самого начала показалось, что он совершенно не интересуется предметом предстоящих торгов и только ждет момента, когда сможет завладеть своей покупкой. В его поведении не было ничего предосудительного, но вместе с тем было ясно, что он относится к своим собеседникам с некоторым пренебрежением.
Кэсси сделала вид, что ничего не заметила, и спокойно уселась за столик. Фрейзер продолжал сверлить ее своим колючим, оценивающим взглядом, отметив про себя, что ее рука оказалась необыкновенно мягкой и гладкой, отдаленно напоминающей нежную шею лебедя.
Ричардсон налил Кэсси бокал шампанского; мужчины склонились над меню и сделали заказ. Вскоре на их столе появилось первое блюдо.
– Я удивлена, что вы приехали к нам, – кокетливо произнесла Кэсси, поворачиваясь к Фрейзеру. – Мне казалось, что вы предпочтете посетить оперу или отправиться на своей яхте в южную часть Тихого океана.
– Вас удивляет, что я до сих пор вынужден заниматься бизнесом?
Она молча кивнула и придвинула к себе салат.
– А вам не кажется иногда, что бизнес чем-то напоминает бескровную войну? Если, конечно, представить себе деньги в качестве вооруженных сил противника.
Джон Ричардсон аккуратно отложил в сторону вилку и прикрыл рот, подавляя желание подобострастно рассмеяться. Кэсси взглянула на Фрейзера и мгновенно парировала:
– В таком случае я рада, что мы находимся по одну сторону фронта. – При этом она подумала, что действительно не хотела бы иметь такого человека в качестве противника.
Когда она вернулась домой через четыре часа, Дэвид Уилсон все еще ждал ее.
– Ну как прошел ужин? – поинтересовался он.
– Ммм… Очень недурственно.
– Неужели? А я думал, что твой клиент в самом деле окажется занудой.
– К счастью, не все клиенты такие.
– Ну и что же он собой представляет?
– Интересный тип.
– Наподобие твоей подруги?
– Какой подруги?
– Евы.
– Да, что-то в этом роде. Между ними действительно есть что-то общее, хотя я так и не смогла понять, что именно.
– Могу подсказать тебе.
– Валяй.
– Они оба неприятные и опасные.
– Господи, только не надо мелодрамы. Тем более что ты никогда не видел Фрейзера.
– В этом нет никакой необходимости. Я видел Еву, а ты сама только что сказала, что они чем-то похожи друг на друга. К тому же на твоем лице блуждает точно такое выражение, которое у тебя было, когда ты разговаривала с Евой.
– Ну и какое же это выражение?
– Нечто вроде интригующего любопытства. Своеобразный доброжелательный взгляд в необычном сочетании с усталостью и даже легкой агрессивностью. Такое впечатление, как будто ты только что отыскала себе достойного спарринг-партнера.
– Полагаю, что это действительно так.
– А мне она не понравилась.
– Не смеши меня. Ты ведь совершенно не знаешь ее. Вы пообщались каких-то тридцать секунд, не больше.
– Этого оказалось вполне достаточно.
– Не понимаю, что на тебя нашло. Мы с Евой жили в одном доме, когда учились в Оксфорде. Она моя давняя и к тому же самая близкая подруга. Ее любили почти все наши сокурсники, за исключением, может быть, самых завистливых типов, к которым я никак не могу отнести тебя.
