Текст книги "Измена"
Автор книги: Линда Барлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Девятнадцатая глава
– Я, наверное, должна была показать тебе это раньше, Сэм, – сказала Энни следующим утром, вынимая фотокопии трех писем с угрозами и отдавая их ему. – Есть кое-кто помимо бедняги Вико, кто имеет что-то против собора. Вот это я получила только что, – указала она ему. – Прошлой ночью я передала их в полицию.
Сэм принялся читать письма, и его лицо все больше мрачнело по мере чтения. Когда дошла очередь до последнего, он был уже предельно зол.
– Ты следующая? Боже мой!
– Атмосфера накаляется, в частности, это затрагивает и меня, – сухо заметила Энни.
– Я вижу, – сказал Сэм. – Господи! В последнее время прямо одно за другим. – Он взглянул на нее. – Как ты себя чувствуешь после всего этого?
– Неважно.
Сэм резко выругался себе под нос, что было не в его привычках. Он осторожно сложил письма.
– У тебя есть какие-то соображения о том, кто мог их послать?
Она покачала головой.
– Я раньше считала, что это какой-то случайный псих. Но произошло убийство, и я теперь думаю, нет ли связи между убийцей и этими письмами.
– Когда они начали приходить?
– Недавно. В сущности, всего несколько дней назад.
– А как насчет этого парня Вико? Он мог быть убийцей. Не может ли он быть твоим анонимщиком?
«Бедный Вико, – подумала Энни. – Все так поспешно сваливают все на него».
– Я очень сомневаюсь в этом, Сэм.
– Ты не веришь и в то, что он убийца, ведь правда?
– Просто не знаю что и думать.
Сэм поднялся, прошелся взад и вперед, остановился перед окном и потер затылок, взъерошив свои золотистые волосы. Потом обернулся к Энни и сказал:
– Послушай, это большая неприятность для нас всех. Но я видел эти письма, и я понимаю, что самыми большими неприятностями это грозит тебе. И я очень этим обеспокоен.
Он говорил очень ласково, и Энни почувствовала, как слезы подступают к ее глазам. Она закусила губу. Ей очень нравился Сэм, но все же она не хотела демонстрировать перед ним чувства, переполнявшие ее. Она не забыла поучений Чарли на этот счет: женщины слишком легко пускают слезу. Это не серьезно. Если женщина хочет работать бок о бок с мужчинами, она должна перенять стиль их поведения. Мужчины не плачут.
Держи себя в руках, Энни.
– Со мной все будет в порядке, – тихо сказала она. – Мне просто нужно хорошенько выспаться. Я собираюсь сегодня пораньше лечь в постель.
– Эти письма тревожат меня, – сказал Сэм. – Я не хочу тебя пугать, но мне от них становится не по себе.
– Теперь полиции все известно. Возможно, они что-нибудь предпримут.
– Они предлагали тебе какую-нибудь охрану?
– Ну, нет!.. Я их и не просила.
Сэм потянулся к телефону.
– Проклятие! Я сам тебе ее обеспечу. Это же просто смешно. Человек убит, никто, похоже, не знает, из-за чего, а теперь и тебе угрожают.
– Поразительно, но, несмотря на то, что случилось, я не воспринимаю эти письма как серьезную угрозу моей жизни, – задумчиво произнесла она. – Это больше похоже, – конечно, только по моим ощущениям – на то, что кто-то пытается просто напугать меня.
Рука Сэма застыла на телефонной трубке.
– Что ты хочешь этим сказать – напугать тебя? Зачем это может кому-то понадобиться?
– Я не могу сказать определенно. Может быть, по той простой причине, что я женщина, а женщине не так уж часто доверяют управлять строительством со сметной стоимостью двадцать миллионов долларов. – Она помолчала. – Сэм, если б ты не доверил это дело мне, кто бы в таком случае стал менеджером проекта?
Сэм пожал плечами.
– Многое зависело бы от заказчиков, конечно. Это не обязательно был бы один из нас. В сущности, они вполне могли нанять кого-нибудь со стороны, того, кто, скажем, лучше тебя разбирается в строительном деле.
– Кого-нибудь типа Джека Флетчера, например?
Глаза Сэма сузились.
– Ты подозреваешь, что он как-то в этом замешан?
– О Боже, я не знаю. – Она действительно подумывала о Джеке Флетчере, поскольку было в нем что-то такое, от чего ей становилось не по себе. Но это было всего лишь смутное ощущение. – Мне он не очень-то нравится, это верно. Но я, наверное, предвзято к нему отношусь. Мне кажется, у меня появляются признаки паранойи. Я начинаю подозревать всех!
– Ну, по правде говоря, если бы тебя не избрали на должность менеджера проекта, то оставался еще кое-кто в нашей фирме, кто мог бы подойти для такой работы. Это Дарси.
– Дарси?
– Безусловно. Как архитектор она уже в курсе тех технических тонкостей, которые тебе пришлось осваивать по ходу работы. Работала с подрядчиками и прежде – по-моему, она подрабатывала летом у Мак-Энерни, когда училась в архитектурной школе. Ей, конечно, недостает твоих знаний в области внутреннего убранства церквей. Но в других сферах она не уступает тебе, если даже не превосходит.
– Это большое утешение, – сказала Энни с улыбкой. – Единственный человек, которого я никак не могу заподозрить в попытках скинуть меня с моей должности, – это Дарси!
– Послушай, – медленно проговорил Сэм. – Если это все начнет сильно действовать тебе на нервы, скажи мне, хорошо?
– Что ты хочешь сказать?
– Просто слишком много всего навалилось сейчас и слишком много неожиданностей. Если ты – менеджер проекта, это не означает, что ты должна впутываться в расследование убийства или подвергать опасности свою жизнь.
Энни почувствовала, что в ней закипает гнев. Он думает, что она не сможет справиться с такими вещами? Но она заставила себя успокоиться – Сэм просто выражал искреннее беспокойство. Он мужчина и не может понять того, что женщина, работающая в такой области, всегда ревниво относится к тому, чтобы никто не заподозрил ее в неспособности выполнять свои обязанности.
Убийство и письма с угрозами у большинства мужчин вызвали бы, наверное, только возмущение и чувство протеста. Считается само собой разумеющимся, что мужчины в экстремальной ситуации должны быть стойкими и оказывать сопротивление. А от женщин ждут, что они в такой ситуации испугаются и отступят, стоит посильнее на них надавить.
Не отступлю, черт побери!
– Я смогу справиться с этим, – заверила она Сэма.
– Да, я знаю, что ты сможешь. Ты прекрасно справляешься с этой работой, и ты об этом знаешь. Я горжусь тобой.
У нее немного отлегло от сердца.
– Спасибо…
– Но я обещаю, что не позволю тебе – так же, как и никому другому – рисковать жизнью из-за стройки. Мне плевать, во сколько миллионов это обойдется. Я собираюсь потолковать с детективами по этому поводу. Если они сочтут, что кому-нибудь из моих людей угрожает серьезная опасность, я склонен приостановить все работы.
– Но, Сэм, а как же график строительства?
– К черту графики. Собор близок к завершению, и несколько лишних недель не сделают погоды. Если в собор во время расследования убийства и вплоть до поимки преступника запрещено будет входить и производить там какие-либо работы, что ж – тем лучше. Я не хочу больше никаких похорон, Энни. – Помолчав, он добавил: – Особенно твоих.
Когда Энни выходила из офиса Сэма, мимо нее в офис прошмыгнул Сид Кэнин. Он посмотрел на нее, как на пустое место. По сути дела, еще с того самого дня, когда Сидни устроил ей сцену в ее офисе по поводу привлечения Мэта Кэролайла к строительству, он держался с Энни в высшей степени грубо.
Энни не обращала на это внимания, посчитав, что сердиться бесполезно. Да и смерть Джузеппе отодвинула все остальное на второй план. Но теперь она обратила внимание, что Сидни прямо с порога стал истошно кричать на Сэма. Она не смогла разобрать, что он говорил, да и вообще подслушивать было не в ее привычках.
Когда она шла по короткому коридору обратно в свой офис, она слышала, как Сэм в ответ орет на Сидни.
Примерно часом позже Дарси просунула голову в дверь ее офиса.
– Час от часу не легче, – сказала она. – Сэм уволил Сидни.
– Что?
– Вот так. Похоже на то, что это увольнение проходило по сценарию «очисти помещение и чтоб ноги твоей больше здесь не было». Так что угрюмый старина Сид вынужден нас покинуть.
– А за что его выгнали?
– Сэм не говорит. Ходят слухи, что у них была там такая драка, что только перья летели. По некоторым сведениям, Сид сказал, что пропади пропадом эта работа, пропади пропадом этот город и что он бросает все и уезжает в Нью-Йорк, как он и собирался несколько лет назад.
Энни покачала головой.
– Все летит в тартарары, – пробормотала она. – И так стремительно.
– Все летит, – согласилась Дарси. – Но все же не так быстро, как могло бы.
Двадцатая глава
Во время похорон Джузеппе Бриндеши Дарси начала реветь и никак не могла остановиться. Одни подходили к ней, чтобы обнять ее и сказать несколько ободряющих слов, других, похоже, удивило и тронуло то, что она так расстроилась из-за смерти человека, которого, в сущности, знала не очень близко.
Дарси чувствовала себя обманщицей. Она знала и любила Джузеппе, но хорошо понимала, что горе ее связано не только с ним. Она оплакивала и свою жизнь. Все у нее валилось из рук: не смогла добиться никакого прогресса в отношениях с Сэмом, не наблюдалось никаких признаков того, что он проявляет хоть какой-то интерес к возобновлению их отношений. Ни одна из ее тактик не сработала.
А тут еще это скоропалительное увольнение Сида Кэнина, которое встревожило всех сотрудников в «Броди Ассошиэйтс». Хотя Дарси не особенно переживала из-за ухода Сида, ей не нравилась таинственность вокруг причин его увольнения. Что он сделал или чего он не сделал? Что он сказал? Если Сэм нашел недостатки в работе Сидни, что может помешать ему проверить и ее работу тоже? Что если он найдет какое-нибудь упущение и воспользуется этим, как предлогом, чтобы и ее послать упаковывать вещички?
От того, останется ли она на этой работе, зависит все. Вот черт, а она спала с начальником! Даже подумать страшно, как она рисковала. И теперь она каждый день продолжает подвергаться этому риску.
А тут еще и смерть Джузеппе. Хорошего человека, прекрасного мастера, жизнь которого оборвалась так рано, так нелепо, так внезапно.
Господи, что за мир!
Входя в церковь вместе с другими, Дарси обнялась с Сэмом – это было обычное дружеское утешительное объятие, она точно так же обнимала и других. Хотя ей показалось, что Сэм обнял ее немного крепче и не отпускал несколько дольше, чем нужно.
Или это игра воображения?
Ей казалось, что он тоже очень расстроен из-за этого убийства. Во время службы он произнес речь и до слез растрогал большинство слушателей теплыми и проникновенными словами в адрес Джузеппе. В какой-то момент он сбился, читая короткий отрывок из Джона Донна: «Люди не острова, живущие сами по себе… я – частичка человечества, и смерть любого человека – утрата для меня».
Внимательно слушая его, Дарси была тронута этими словами и прониклась гордостью за него.
Черт побери, она по-прежнему безумно любит его!
Она подумала о блондинке. Встречался ли он с ней снова? И встретится ли еще? В следующие выходные, к примеру? Или он использовал ее и вышвырнул так же небрежно, как в свое время обошелся и с Дарси?
Дарси почувствовала, как в ней поднимается волна гнева.
Она пыталась убедить себя, что хорошо знает тип мужчин, к которому относится и Сэм – богатые, утонченные, одинокие и не способные сохранять верность одной женщине. Ему сорок лет, а он не женат. Здесь, в Сан-Франциско, сразу же могло возникнуть подозрение, что он голубой, но она-то хорошо знала, что это не так, – слишком много ходило легенд о брошенных Сэмом женщинах.
Но его уклонение от сердечных привязанностей не слишком вязалось с его обаянием и дружелюбием. Как мог человек, столь сердечно относящийся к людям, которых он едва знал, не относиться с еще большей теплотой к близким ему людям? Может быть, это какой-то комплекс? Какая-то устойчивая неспособность поддерживать близкие отношения с людьми? Или он боится, что личная жизнь помешает его карьере?
Она вдруг вспомнила, что Сэм близок с Мэтью Кэролайлом; да она сама только что видела, как они, встретившись в церкви, обменялись теплым рукопожатием и дружески похлопывали друг друга по спине. Как и многие мужчины, несмотря на то, что они могли подолгу не встречаться друг с другом, они все равно оставались старыми, верными друзьями.
Это только с тобой он не хочет иметь близких отношений, сказала себе Дарси.
Проклятие! Почему же ты этого хочешь? Просто потому, что он оказался более крепким орешком, чем все твои прежние любовники? Если бы он сходил по тебе с ума так же, как ты по нему, долго ли продолжалась бы твоя любовь? Может быть, ты его хочешь, потому, что он похож на тебя.
Ты тоже мила и дружелюбна. Но взгляни, как осторожна ты и недоверчива к людям. Ты с готовностью сообщаешь своим друзьям массу пустяков и незначительных деталей о себе, но важные вещи ты хранишь в тайне. Энни, наверное, думает, что знает тебя. Но как бы она поразилась, если бы могла заглянуть в твою душу. Поразилась и почувствовала бы отвращение.
Глядя, как гроб несут из церкви к катафалку, Дарси осознала, что в первый раз за все это время проблемы в личной жизни сослужили ей хорошую службу. То, что она сконцентрировала свои мысли и чувства на Сэме Броди, позволило ей не думать о смерти Джузеппе Бриндеши и дало ей возможность отрешиться от этой смерти, притвориться, что ничего не произошло… притвориться, что он все еще жив…
Она опустилась на колени и начала молиться.
Энни была удивлена, увидев Мэта на похоронах Джузеппе. Здесь присутствовали журналисты – эта история вызывала большой интерес, – и Энни полагала, что Мэт не станет рисковать снова попасть в поле зрения репортеров, осаждавших его во время его процесса.
Когда он вошел, она уже сидела в переполненном зале и не была уверена, что он ее заметил. Он сел рядом с Сэмом, и они принялись оживленно беседовать. Энни попыталась привлечь его внимание, но тщетно.
Сидни тоже присутствовал в церкви. Энни слегка улыбнулась ему, но он смотрел сквозь нее. На его лице застыло непреклонное выражение, и она заметила, как в какой-то момент он покинул свое место на скамье и подошел переброситься парой слов с Кэтрин Салливан, детективом, расследующей это убийство, которая, стоя в задней части церкви, бесстрастно разглядывала всех, кто пришел отдать последнюю дань усопшему.
Когда после службы церковь начала пустеть, Мэт пожал руку Сэму и потом подошел к Энни.
– Привет, – сказал он.
– Привет.
– Когда я подъезжал к церкви, то видел, как ты входила со своими сослуживцами. И подумал, что ехать ты, может быть, согласишься со мной?
– Хорошо, – сказала она и улыбнулась, заметив удивление на его лице. – Что, думал, откажусь?
– Энни, когда дело касается тебя, трудно что-то предугадать.
Они выскользнули через одну из боковых дверей, чтобы избежать встречи с толпой репортеров. Лимузин Мэта стоял рядом с машиной для семьи покойного. Полицейские рыскали повсюду в поисках одного из членов семьи, который так и не появился. Несмотря на интенсивные поиски, Вико так и не нашли.
– Нельзя сказать, что конспирация у тебя на высоте, – заметила Энни, когда его шофер открывал им дверцу лимузина.
– А что может быть менее заметным на похоронах, чем еще один черный лимузин? Ну что, мы едем на кладбище?
Она колебалась.
– Не думаю, что смогу это вынести. Чего бы мне хотелось, так это… я не знаю… Может быть, просто покатаемся немного?
– Мне нравится эта идея, – сказал он и велел водителю ехать по направлению к Эмбаркадейро.
Когда она уселась на заднем сиденье роскошного автомобиля всего в нескольких дюймах от Мэта, она подумала, что было бы глупо притворяться, что между ними ничего не произошло. Мэт обхватил ее за плечи и, не встретив сопротивления, нежно привлек к себе. Она прижалась к нему, а ее голова легла ему на плечо.
В машине проигрыватель на компакт-дисках играл «Реквием» Моцарта. Они оба откинулись назад, внимая музыке.
Энни любила Моцарта, и на похоронах Чарли звучал в основном «Реквием». Эта месса была столь прекрасной и трагической – Моцарт умер, так и не закончив ее, – что она не могла слушать ее без слез. А сейчас она слушала его в первый раз после смерти Чарли, и когда зазвучал прекрасный напев Лакримозо, она полностью отдалась этой музыке, и на нее нахлынули воспоминания.
Мэт придвинулся еще ближе и обхватил ее обеими руками. Энни уткнулась лицом ему в плечо и разрыдалась.
Он обнимал ее, успокаивающе и нежно гладя ее волосы. А она сквозь рыдания пыталась объяснить ему, почему музыка так подействовала на нее.
– Так, может быть, выключить ее? – спросил он, но Энни покачала головой. Эта музыка была ей нужна и желанна.
Энни была благодарна ему за доброту и понимание, и когда месса окончилась, она постепенно пришла в себя: Чарли умер, и этот период ее жизни окончен. Нужно жить дальше. Жизнь так скоротечна, и смерть Джузеппе еще одно тому подтверждение.
– Я знаю, что сейчас ужасно неподходящий момент говорить с тобой на такие темы, – с расстановкой произнес Мэт, – но я хочу быть с тобой, Энни.
Она не ответила. Да и что она могла сказать? Я тоже безумно хочу того же? Первая моя мысль, когда я поднимаюсь утром с постели, о тебе, и когда я ложусь в постель, та же мысль не дает мне заснуть? Пусть даже это и правда.
«А почему бы и нет? – подумала она. – Почему, черт побери, нет?»
– Я не совсем готова, – услышала она свой собственный голос.
Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе, так, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
– Что тебе нужно, Энни? Время? Ухаживания? Покорное терпение с моей стороны? Или еще немного страстных домогательств? – Он слегка улыбнулся. – Намекни мне, ладно?
Она улыбнулась в ответ.
– Ты на верном пути, уверяю тебя. Ты мне нравишься, Мэт. И значительно больше, чем я сама ожидала.
– Но?..
– Но я пережила ужасные времена, и сейчас понимаю, что еще не совсем по ту сторону этого тоннеля. Когда я потеряла Чарли… – Она беспомощно развела руками. – Некоторые вещи невозможно объяснить. Я так цеплялась за «Фабрикэйшнс» отчасти из-за того, что фирма служила мне какой-то опорой, и отчасти потому, что мы ее создали вместе с моим мужем. Мы хотели ребенка, но этого не получилось. «Фабрикэйшнс» был нашим детищем, и когда компании тоже не стало, мне казалось, что мне больше не для чего жить на этом свете. – Мэт сидел, качая головой, и она в утешение дотронулась до его руки. – Потом появилась эта работа в «Броди Ассошиэйтс», которая вернула мне достоинство и уверенность в моем профессионализме. По крайней мере я воспряла духом и смогла новыми глазами посмотреть на мир. И сейчас работа – это единственное, что у меня есть. Я не могу совершать какие-то поступки, из-за которых могу лишиться ее. У нас сейчас кризисная ситуация. Конечно, возникает сильное искушение выкинуть все это из головы. Но я не могу. Я должна сосредоточить на этом свое внимание. Кто-то совершил убийство в моем соборе, и я не понимаю, как и зачем, и пока я не… – У Энни сорвался голос.
– Ну, хорошо, – сказал Мэт. – Я слышу тебя. И поверь мне, – он отрывисто засмеялся, – я понимаю тебя.
Они минуту посидели молча. Проигрыватель уже перестал играть, и было слышно лишь монотонное шуршание шин по асфальту.
– Помимо всего прочего, Энни, есть еще одна вещь, которую тебе нужно иметь в виду, – с расстановкой сказал он.
Она посмотрела в его глаза – в них была печаль.
– Полицейские еще не подходили ко мне по поводу этого убийства, но, конечно же, придут. Они поглядывают на меня так же, как тогда, когда умерла Франческа.
Энни сузила глаза.
– Почему?
– Потому что они обнаружат – если, конечно, уже не обнаружили – отпечатки моих пальцев на лесах, с которых упал ваш рабочий.
Они с Мэтом на стройке… он подходит к рабочим и пожимает им руки… она зовет Джузеппе… Мэт начинает взбираться на леса… однако Джузеппе сам спускается к ним поговорить.
– Ничего страшного, – быстро проговорила она. – Все знают, что ты там делал. Есть свидетели.
– Они скажут, что я приходил туда и после этого, зная по своему опыту, что можно не бояться оставить какие-то улики, если тебя есть для них простое объяснение.
– Но даже если они это скажут, ты же видел Джузеппе первый раз в своей жизни. Зачем тебе было убивать его? Есть отпечатки пальцев или нет, почему ты думаешь, что полиция будет подозревать именно тебя?
Он покачал головой.
– Я не знаю, Энни. Но у меня предчувствие, что, если будет хоть малейший повод преследовать меня, эти ребята им воспользуются. Можешь назвать это манией несправедливо обвиненного человека.
«Может быть, он и прав, – подумала она. – Для него убийство обернулось бесконечным кошмаром».
