Текст книги "Измена"
Автор книги: Линда Барлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Четырнадцатая глава
Энни вышла из дома Мэтью почти в одиннадцать часов. Когда он провожал ее к двери, они оба уже держали себя в руках. Он больше не дотрагивался до нее, даже тогда, когда она, надев свой жакет и стоя в дверях, неловко обернулась к нему. Поцелует ли он ее?
Нет, он не стал. Тем не менее он проводил ее до машины и стоял рядом, засунув руки в задние карманы джинсов, пока она заводила мотор.
– Благодарю за фантастический ужин.
– Не стоит.
Вот проклятие! Она открыла окно и поманила его. В недоумении он наклонился, приблизив свое лицо к ее лицу. Она высунулась и быстро поцеловала его прямо в губы, потом откинулась назад и улыбнулась.
– Пока! – сказала она и умчалась.
После того как Энни уехала, Мэт уселся в одиночестве в кожаном кресле в своем темном, угрюмом доме, глядя, как догорают угли в камине. Впервые за последние много месяцев голова у него была ясная и ему нужно было многое обдумать.
Это хорошо, что Энни все же не решилась… и что ему удалось удержать себя в руках. Что ему меньше всего сейчас нужно – так это ринуться сломя голову в любовное приключение. Он должен сосредоточиться прежде всего на том, чтобы как-то наладить свою жизнь, должен привести в порядок дела своей фирмы, нужно наладить прежние отношения со всеми. У него много дел.
В компьютерном бизнесе все меняется стремительно. «Пауэрдэйм» всегда оставался на переднем крае главным образом благодаря его способности видеть далеко вперед. Разумеется, по мере того как «Пауэрдэйм» становился все более и более мощной компанией, он мог нанимать много талантливых людей, и они много делали для того, чтобы компания по-прежнему процветала в то время, пока он разбирался с калифорнийскими властями. Но теперь им снова необходимо было его руководство.
Вот на этом он и должен сконцентрироваться, потому что не может себе позволить плыть по течению чувств.
Полтора года неволи меняют человека. Ему приходилось считаться с возможностью того, что он, может быть, никогда не окажется снова на свободе. У него была масса времени обдумать все, о чем он сожалел, в чем был неправ. И теперь, когда все же был на свободе и жизнь снова развернула перед ним свои горизонты, он должен принять решение, как ему жить дальше.
Но свою дальнейшую жизнь он представлял себе смутно. Конечно, он хотел иметь семью и детей. У него начинало саднить в груди всякий раз, когда вспоминал, что потерял. Да, он хотел еще раз получить возможность иметь ребенка!
Но он совсем не собирался скоропалительно вступать в связь с какой-либо женщиной, довериться ей, не узнав ее вначале настолько хорошо, чтобы быть уверенным, что они подходят друг другу.
Он уже совершил одну ошибку с Франческой. Любовь лишила его рассудка. Он был слеп к ее недостаткам и прозрел только, когда был уже женат. Меньше всего ему нужно сейчас это ощущение страстного влечения к другому человеку. Здесь слишком легко обмануться, проглядеть какие-то подводные камни, которые, обнаружившись потом, могут все разрушить. Желание – мощная сила, но для союза двух душ нужны более глубокие чувства.
Он даже жалел, что Энни вызывает в нем такое сильное желание. Мэт научился не доверять влечению. Упоительное и прекрасное, оно не могло служить основой для серьезных отношений, не давало разглядеть то, что люди по каким-то причинам просто не подходят друг другу.
Ему нравилась Энни. Очень многое в ее характере и темпераменте импонировало ему. Но незачем торопить события. Куда лучше спокойно присмотреться и выяснить, подходят ли они друг другу во всех отношениях.
Но он знал, что долго не сможет забыть этот поцелуй.
Ее нежные, нежные губы…
Дарси проснулась внезапно, ощущая скованность во всех членах. Сначала она не могла понять, где она и почему сидит скрюченная, замерзшая, а не нежится в своей уютной кровати.
Сэм.
Вот черт! Она заснула в машине, припаркованной на улице возле его дома.
Заметил ли он ее? Что если он проходил мимо, заглянул в машину и увидел ее, скрючившуюся, здесь? Что он мог подумать? Что она ненормальная? Что она шпионит за ним? Может, он вызвал полицию? А может быть, завтра он уволит ее с работы?
Проклятие, проклятие, проклятие!!!
Снаружи по-прежнему было темно. Она взглянула на часы – 4.11 утра.
«А что с той блондинкой? – подумала она. – Осталась ли она на ночь? Может быть, она еще там, голая и довольная, лежит, прижавшись к груди Сэма?»
Боль пронзила ее всю насквозь. Прекрати! Она снова взглянула на часы и ужаснулась. Как она могла заснуть здесь, забыв про все свои дела и заботы? Господи Боже ты мой, Дарси, на этот раз ты действительно докатилась до ручки.
Пытаясь справиться с ключами, она почувствовала, что ее пальцы онемели. Заснуть в машине, выслеживая своего бывшего любовника! Это отвратительно. И глупо.
Она осторожно завела машину и выехала со стоянки, разыскивая глазами на другой стороне улицы маленький красный «мерседес» блондинки. Но его там уже не было. И нигде на улице его не было видно.
Ну, это уже кое-что. Он, по всей видимости, вышвырнул ее, не дождавшись утра. Плохи у блондинки дела. Может быть, он не захочет снова с ней встречаться. Может быть, еще есть надежда…
Ох, прекрати этот бред, Дарси. Ты ему не нужна, и если у тебя есть хоть капля здравого смысла, – ты тоже должна выкинуть его из головы – хватит!
И уж конечно, ты не должна тратить свое драгоценное время и силы на эту бредовую затею.
Она снова взглянула на крошечные часы на приборной доске. Было 4.13.
Проклятие!
Пятнадцатая глава
Барбара Рэй всегда поднималась за несколько минут до рассвета. Эта привычка сохранилась у нее с тех времен, когда она работала в поле, собирая спелые фрукты и овощи. Хотя работа была изнурительной, она выполняла ее с удовольствием. Там, в поле, среди спеющих плодов она, бывало, обращала свой взгляд к сияющему небу и искала там ответы на вопросы, которые с детства мучили ее: почему в жизни так много страданий? Есть ли какая-нибудь надежда? Как облегчить страдания других?
Это было задолго до того, как она получила ответы и поверила им.
Перед сном она молилась тихо и смиренно. Темнота обостряла ее восприятие, и она слушала, слушала, слушала – вдруг Бог захочет ей что-то сказать.
Но утром она обращалась к Богу с вопросами, иногда даже требовательно допрашивала его.
В пятницу утром, проснувшись немного позже, чем обычно, она почувствовала, что руки и ноги затекли и отяжелели, а в ушах стоит слабый гул, будто отголосок далекого ветра, но по привычке оделась быстро и легко. Душ она примет потом.
Утро было холодным, и прежде чем направиться через улицу к собору, она накинула жакет. Барбара Рэй торопилась, поскольку знала, что некоторые рабочие приходят очень рано, лишь только начинает светать.
Хотя небо было еще темным, на востоке уже начинало светлеть. Барбара Рэй радовалась каждому новому восходу и каждое утро благодарила Бога за то, что дал ей возможность увидеть его. Ведь мир был таким прекрасным! Несмотря на все горести жизни и все зло, таившееся в душах человеческих, нескончаемое богатство и разнообразие мира никогда не переставали восхищать ее. Жить так чудесно!
Когда она тихо входила в строящееся здание с южного входа, гул в ее ушах усилился. Она помотала головой, думая, уж не заболела ли она. Но в стенах собора Барбара Рэй с тревогой почувствовала, что, несмотря на ранний час, она не первой пришла сюда. Она почти ничего не видела в этом неосвещенном строении, но ей казалось, что…
– Эй? – сказала она негромко. – Есть здесь кто-нибудь?
Но голос потонул в глухой тишине.
Энни разбудил телефонный звонок. Она нащупала телефонную трубку и сонно проговорила:
– Алло?
– Это я, Сэм.
Она искоса взглянула на часы. Нет, она не проспала – было только несколько минут седьмого. Ее будильник звонит не раньше семи пятнадцати.
– Привет, Сэм. Немного рановато.
– Да, я знаю, прости. – Его голос звучал необычно резко. – Мне только что звонили из полиции. На стройке несчастье. Один рабочий убит.
– Нет! Не может быть!
– Очевидно, он упал с лесов, с высоты около восьмидесяти футов. Полицейские уже там, и они хотят поговорить со всеми ответственными лицами. Поскольку ты к ним относишься…
– Сэм, Бога ради, кто это?
– Боюсь, что это иностранец из бригады мастеров, которых мы пригласили из Италии для установки витражей.
– Джузеппе?
– Он. – Последовало недолгое молчание. – Энни, извини. Мне ужасно неприятно будить тебя такими ужасными новостями.
– Господи Боже мой, – прошептала она, подавшись вперед, одной рукой схватив телефонную трубку, а другую прижав к внезапно защемившей груди. – Когда это произошло? Как?
– Пока нет никаких подробностей. Но тебе лучше приехать. Полиция захочет с тобой побеседовать, как и со всеми нами. – Он снова помолчал. – Когда кто-то внезапно умирает… ты знаешь, как они разговаривают.
– Я уже еду, – сказала она. – Его семье сообщили? У него здесь сестра и племянник, который работал у нас.
– Я думаю, что полиция сейчас этим занимается. У них возникли вопросы. Я тоже сейчас туда еду – на стройку, я имею в виду.
У них возникли вопросы!
– Сэм, это был несчастный случай, ведь так?
– А что же еще?
«Действительно, – подумала Энни в замешательстве, – а что же еще?»
Она быстро оделась, чувствуя, что вся одеревенела.
Джузеппе мертв? Этот талантливый, энергичный, дружелюбный человек? Боже, какая утрата!
«Позвонил ли Сэм Дарси?» – подумала она. Из-за соседней двери не доносилось никаких звуков. Она вышла на веранду и постучала в дверь своей подруги, но Дарси не откликнулась. Ее и прошлой ночью не было дома, когда Энни заходила к ней, возвратившись от Мэта, чтобы сообщить, что ее не изнасиловали и даже не убили.
Энни вздрогнула. Нет, с ней-то все в порядке.
А вот прекрасный человек был мертв.
Шестнадцатая глава
Энни приехала на стройку без малого в восемь часов и обнаружила там «скорую помощь» и несколько полицейских машин, припаркованных рядом со строительными трейлерами. Несколько рабочих в касках собрались в круг и возбужденно переговаривались, дымя сигаретами. Всю стройку обнесли желтой полицейской лентой, и полицейский не пустил ее внутрь собора.
– Сэм, – взволнованно сказала она, – что происходит?
Он разговаривал с полицейским следователем возле южного входа. Увидев Энни, он протянул к ней руки. Она подошла, и вдруг он порывисто ее обнял, потом отступил назад, сокрушенно качая головой. Он казался измученным, даже его золотистые волосы будто потускнели и стали почти серыми.
– Такое несчастье, Энни. Я знаю, как тебе дороги все рабочие, особенно Джузеппе.
Они снова обнялись, и Энни на мгновение прильнула к нему.
– Полиция знает, как это произошло?
– Похоже, они собираются рассматривать это как преступление, по крайней мере пока не убедятся в обратном. Я думаю, что им надо проверить, не столкнули ли его с лесов или что-то в этом роде. Там сейчас медицинский эксперт, – добавил он, кивнув головой в сторону следственного фургона, стоящего на обочине. – Полицейские уже исследуют окрестность в поисках вещественных доказательств.
– Как можно столкнуть кого-нибудь с лесов?
– Энни, я не знаю. Думаю, они просто делают свою работу, вот и все.
Он был вне себя от горя, и Энни, успокаивая, нежно взяла его за руку.
– Кто-нибудь знает точно, что произошло? – спросила она. – Где остальные рабочие из бригады Джузеппе?
Сэм покачал головой.
– Было очень рано. По-видимому, он был здесь один.
Энни кивнула: Джузеппе обычно приходил раньше остальных.
– Хотя я думаю, что Барбара Рэй была уже здесь, – сказал Сэм. – Молилась или что-то еще. Может быть, это она его и обнаружила. Она там, внутри. – Он указал на один из трейлеров. – Ее сейчас допрашивают.
Не успел он это произнести, как дверца трейлера открылась, и оттуда с грустным и усталым видом вышла Барбара Рэй. Следователь, высокая хладнокровная женщина, сделала жест Сэму.
– Ваша очередь, мистер Броди, прошу вас.
Энни бросилась к Барбаре Рэй. Та обняла ее.
– Бедняга, – сказала она своим приглушенным контральто. – Он был искусным мастером и хорошим семьянином. Это тяжелая утрата.
– Барбара Рэй, что произошло? Вы были свидетелем несчастья? Когда это случилось?
– Я нашла его тело на полу, – ответила она. – Когда пришла сюда помолиться. Я думала, что я одна.
– Вы молились на стройке? Я понимаю, здесь будет церковь – ваша церковь, но все же…
– Да, это немного странно, но я часто приходила сюда молиться. Думала, что таким образом я с самого начала прививаю святость этому месту, прошу Бога прийти и почувствовать себя здесь дома, как и прежде. Пытаюсь сделать так, чтобы здесь было хорошо не только людям, но и Богу.
«Да, видно, Бог здесь еще не появлялся», – подумала Энни. – Не очень-то мудро и великодушно с его стороны позволить кому-нибудь умереть во время этого строительства. Не смей даже думать так, одернула она себя. Когда умер Чарли ее терзали тяжкие сомнения в Боге.
– Хуже всего то, что я предвидела это, – сказала Барбара Рэй. Ее взгляд был устремлен куда-то в пространство, а голос был тихим, почти невнятным.
– Предвидели?
Барбара Рэй несколько раз медленно кивнула головой.
– У меня иногда бывают видения. С моей матерью такое тоже происходило. Она называла это даром, но для меня – всегда мука, эти предчувствия. Всегда плохие, несмотря на молитвы. И что хуже всего, я не в силах предотвратить то, что должно случиться.
– Вы хотите сказать, что всегда заранее знаете о трагедии?
– Нет, не всегда. Это бывает очень редко, слава Богу. Я вижу не само событие, а только намек на него.
Энни кивнула, в глубине души все же не веря в предчувствия или видения. Такие вещи были больше по части Дарси.
– А какого рода намек был на этот раз?
Барбара Рэй обхватила себя руками за талию.
– Это явилось вечером, когда я молилась. Темнота. Ощущение чего-то падающего с большой высоты. Запах крови.
Энни вдруг обнаружила, что вся дрожит. Возле дверей поднялась суета – там двое мужчин вывозили наружу металлическую каталку с телом, скрытым от взглядов черным застегнутым на молнию мешком. Когда его начали грузить в задний отсек «скорой помощи», Энни отвернулась.
Бедняга Джузеппе!
Барбара Рэй повернулась к ней, и они обнялись. Энни слышала, что Барбара Рэй что-то бормочет. Мало-помалу ее голос становился все громче, и Энни смогла различить слова: «Хоть лежит мой путь через долину призраков и смерти, да не убоюсь я зла, ибо со мною сила Божья…».
Сэм вышел из полицейского трейлера и присоединился к Энни и Барбаре Рэй. Вид у него был печальный и удрученный.
– Кажется, сейчас они хотят поговорить с тобой, – сказал он Энни и пожал ей руку, когда она направилась внутрь.
Там находились два следователя, Катерина Салливан, деловая, строгая, резкая женщина с седеющими каштановыми волосами и в очках, и Джон Фостер, мужчина средних лет с брюшком, от которого сильно несло табаком. Вопросы в основном задавала Салливан, а Фостер сидел, постукивая пальцами по краю своего портативного компьютера.
Насколько хорошо она знала пострадавшего?
В чем конкретно состояла его работа?
Есть ли у нее какие-нибудь соображения, почему он так рано пришел на работу этим утром?
Были ли у него враги?
Что она знает о его семье?
Кому разрешалось появляться на стройке ночью?
Кто имел доступ к лесам, и многие ли знают, как они устроены?
Стараясь подробно и точно отвечать на их вопросы, Энни выбрала момент и задала вопрос:
– Вы говорите так, будто эта смерть кажется вам подозрительной. Вы что – считаете, что это не был несчастный случай?
– В настоящий момент мы не исключаем никаких вариантов, – ответила Салливан.
– Но вы знаете, что произошло? Просто у меня создалось впечатление, что никто не может сказать ничего определенного. Что, обвалилась часть лесов? Из-за этого он упал?
– Это как раз то, что мы пытаемся выяснить, мисс Джеферсон.
– Видите ли, как менеджер проекта и главный дизайнер я отвечаю как за внутренние работы, так и за всю стройку в целом. Так что, если тут проблема с безопасностью…
– Да, я понимаю, что вы беспокоитесь. Мистер Броди выражал такую же обеспокоенность, – сказала Салливан довольно кислым тоном.
Энни покраснела. Она совсем не думала о правовой стороне вопроса, ее беспокоило более важное – нет ли опасности для других рабочих. При большом строительстве определенной степени риска никогда нельзя избежать. Строительные рабочие рискуют практически каждый день, поднимаясь на леса все выше и выше. На таких огромных стройках случалось, что люди погибали. Но до нынешнего утра она была уверена, что сделано все возможное, чтобы свести к минимуму опасность. Поэтому причина смерти Джузеппе имела большое значение. Если он упал из-за того, что что-то было не в порядке с лесами, кто-то угодит под-суд.
– Мы обратили внимание, – сказал Фостер, – на то, что у потерпевшего, мистера Бриндеши, был племянник, который работал вместе с ним на стройке.
– Да, Вико. Его полное имя, кажется, Людовико Джинес.
– А это правда, что этого молодого человека недавно уволили с работы?
– К сожалению, правда.
– А за что его уволили?
– Он не появлялся на работе и, как мы поняли, был обвинен в преступлении и бежал от полиции.
– А вы знаете, где можно найти этого беглеца, мисс Джеферсон?
– Нет. – Она подумала, не стоит ли упомянуть, что видела Вико в молодежном центре вместе с Паулиной, но потом решила подождать и посмотреть, о чем ее будут спрашивать дальше. Она не собиралась врать полиции, но и навлекать на Паулину и Вико еще большие неприятности ей совсем не хотелось.
– У Вико были какие-то разногласия с дядей? – спросила Салливан.
– Ну… – Энни замялась. – Они много спорили. Джузеппе пытался направить парня на верный путь, но Вико – такой своенравный и упрямый.
– Между ними случались ссоры?
Энни пристально посмотрела на двух детективов. У нее начинала болеть голова.
– Куда вы клоните?
– Мы никуда не клоним, мисс Джеферсон. Мы просто пытаемся установить истину.
– Что, в смерти Джузеппе есть что-то подозрительное? – настаивала Энни. – Вы ищите виновного?
Полицейские переглянулись. Салливан кивнула, и Фостер сказал:
– Мы проверяем возможность диверсии. Кто-то удалил три гвоздя, которыми крепились трубы, поддерживающие деревянные платформы, на которых находятся ваши рабочие. Это неизбежно должно было привести к крушению платформы и к смерти любого, кто первым встанет на нее. Так что мы считаем, что Джузеппе Бриндеши убили.
Семнадцатая глава
Поскольку собор был закрыт, а стройплощадка огорожена полицейской лентой, Энни не оставалось ничего иного, как только возвратиться в свой офис в «Броди Ассошиэйтс». Там все сотрудники, сбившись в кучки, обсуждали последние события. Новость о том, что смерть Джузеппе не является несчастным случаем, быстро облетела всех.
К одиннадцати часам появилась пресса в надежде что-нибудь разузнать и дать свежую информацию в дневной выпуск новостей. Энни отказалась разговаривать с ними. Она знала, что как менеджеру проекта ей надо будет давать разъяснения прессе, но будь она проклята, если станет делать это прямо сейчас.
В начале первого позвонил Мэт Кэролайл.
– Я слышал о смерти рабочего, – сказал он. – Как ты там, держишься?
Энни тронула его забота. Если не считать Барбары Рэй и Сэма, которые всегда отличались чуткостью, Мэт был первым, кто спросил о ее самочувствии вместо того, чтобы забрасывать ее вопросами о том, что произошло на стройке.
– Я просто в шоке. Я его знала и очень любила, а у меня даже не было времени, чтобы осознать, что его больше нет.
– Ты можешь улизнуть на несколько минут? – спросил он. – Я представляю себе, что там у вас творится, но можешь ты со мной позавтракать?
– Я не…
– Меня это тоже касается, Энни. Я все же председатель строительного комитета. И меня вчера представили этому бедняге всего за несколько часов до его смерти. Я хотел прийти прямо к тебе в офис, но мне кажется, что вам уже и так хватает популярности и без того гвалта, который непременно поднимется, если пресловутый Мэтью Кэролайл объявится сразу же после еще одной подозрительной смерти.
Он был прав.
– Где ты хочешь встретиться?
Он назвал маленький ресторанчик на площади Юнион всего в нескольких кварталах от офиса.
– Они знают меня и соблюдают осторожность.
– Хорошо, увидимся через двадцать минут.
Энни выскользнула через боковую дверь и поспешно пошла вверх по Пост-стрит к площади Юнион, центральной торговой части города. От маленького парка шли вверх Масис, Мэгнин и Нейман-Маркус, и Энни стремительно нырнула в одну из этих улочек, растворившись в сутолоке, которую Дарси называла «терапия в розницу».
«А где, интересно, Дарси, – подумала она. – Ее все утро нигде не было видно».
Вагончик «канатки» кряхтя полз вдоль Пауэл-стрит. Он остановился возле парка, чтобы подобрать пассажиров – в основном это были иностранцы с камерами и картами в руках, – и снова пополз в гору. Миновав Ноб-Хил и Рашн-Хил, он спускался затем к морю по другую сторону от города в Каннери, что возле Рыбачьей пристани. Энни так хотелось присоединиться к туристам и забыть все свои неприятности. Как хорошо быть здесь просто гостьей и думать только о том, как бы втиснуться в вагончик фуникулера.
Она отыскала ресторан, зажатый между двумя универмагами на Джери, и спустилась в слабо освещенный подвал, где стояли несколько маленьких столиков, накрытых бело-зелеными клетчатыми скатертями. Мэтью был уже там. На нем был прекрасный темный пиджак и галстук, которые, идеально подходили его фигуре, свидетельствовали об отличном вкусе их обладателя.
Когда официант подводил Энни к его столику, Мэт поднялся, и Энни подумала, что уже забыла, какой он высокий, хотя знала, что намеренно пытается забыть, как он привлекателен.
Она почувствовала дрожь возбуждения, когда он взял ее руку. Рассудок ее восставал против этого. У меня нет на это времени. И это просто некрасиво, когда бедный Джузеппе лежит мертвым…
– Ты бледна, Энни. Садись. Ты сегодня что-нибудь ела?
– По-моему, нет; Я пила кофе в офисе. Пожалуй, даже слишком много.
Он подал знак официанту.
– Не возражаешь, если я возьму на себя смелость заказать и для тебя тоже? Я сомневаюсь, что ты в состоянии сейчас разобраться в этом меню. Скажи мне только, чего ты не употребляешь.
– Я обычно не ем мяса, – ответила она. – А рыба или курица подойдут.
Он заказал много салатов и фирменное блюдо с большой порцией соуса. Хрустящий хлеб и красное вино появились мгновенно, и Энни заставила себя попробовать немного того и другого.
Мэтью в шутливом тоне поддерживал беседу, а Энни отдыхала, прислушиваясь к звукам его хрипловатого голоса и пытаясь прийти в себя. Когда закончили с едой и неспешно потягивали чай, он заговорил о трагедии:
– До меня уже дошли слухи, что он был убит. В этом есть доля истины?
– Как мне сказали полицейские, когда допрашивали меня, что, похоже, из нескольких сочленений каркаса лесов прямо под его платформой были вытащены гвозди.
– Гвозди?
– Строительные леса сконструированы из металлических цилиндров, которые вставляются друг в друга, – стала объяснять она. – Это немного похоже на конструкторский набор. Стыки скрепляются металлическими гвоздями диаметром примерно в четверть дюйма… может быть, немного толще. Если гвозди вытащить или расшатать, платформа не выдержит веса человека. Полиция не пустила меня внутрь, но из всего услышанного я могу сделать вывод, что часть лесов рухнула, и он разбился насмерть.
– Кто-то нарочно повредил леса? Когда? Ночью?
– Вероятно. Джузеппе приходит на стройку очень рано утром. Обычно с рассветом, так что думаю, это сделали ночью.
– Ты думаешь, что жертвой заведомо должен был стать Джузеппе, или этими лесами пользовались и другие рабочие?
Энни тоже об этом думала.
– У Джузеппе были помощники, но он отличался тем, что львиную часть работы старался взять на себя. И поскольку всегда первым появлялся и последним уходил, трудно себе представить, чтобы кто-то другой, кроме него, мог пострадать, – пояснила она и добавила: – Мне кажется, что полиция подозревает его племянника. Вико уже скрывается от полиции. Они с Джузеппе не больно ладили – дядя разочаровался в племяннике.
– Если два человека ссорятся, то это не значит, что один непременно убьет другого, – сказал Мэт с напряжением в голосе.
– Я же не сказала, что подозреваю Вико. Мне показалось, что полиция его подозревает.
Мэт сделал жест, который ясно давал понять, что он думает о полиции.
– С другой стороны, – сказала она, – если леса действительно были повреждены так, как говорит полиция, значит, тот, кто это сделал, был хорошо знаком с их конструкцией. Другими словами, он должен был знать, что делает.
– Ну это знает любой, кто работает там, – заметил Мэт.
Она кивнула. Потерять Джузеппе было само по себе очень тяжело, но если к его смерти причастен взбалмошный мальчишка Вико, тут уже хуже некуда. Когда она подумала о Паулине, его беременной подружке, ей совсем стало не по себе.
– Если бы мальчишка дрался с дядей и один из них убил другого, это, я думаю, было бы квалифицировано как убийство в состоянии аффекта, – сказал Мэтью, – но повреждение лесов – изощренный и хладнокровный поступок. Этот парень всегда действует таким образом?
– Да, ты прав, – задумчиво сказала Энни. – Нет, я не могу себе представить, чтобы он поступил таким образом. Если бы Вико убил, он сделал бы это открыто, ножом или пистолетом.
– Ты знаешь кого-нибудь еще, кто мог желать смерти этого парня?
– Может быть. – Она рассказала ему о записках с угрозами, которые она получала. – Хотя они направлены скорее против меня, чем против моих рабочих.
– Ты показывала их полиции?
– Нет. Возможно, мне следовало показать их полиции сегодня утром, но я была в таком шоке, что плохо соображала…
– Не стоит беспокоиться. У тебя будет еще не одна возможность это сделать. Я уверен, что полиция еще не закончила разбираться с тобой.
Энни вздохнула.
– Мне лучше вернуться в офис. Сейчас предстоит столько хлопот. Пресса, службы техники безопасности непременно нагрянут с проверкой. Грязи будет предостаточно. – Она тревожно посмотрела ему в глаза. – Ты знаешь, что такое пресса. Кто-нибудь непременно поднимет шум вокруг того, что убийство в соборе произошло через несколько дней после твоего избрания председателем строительного комитета, Мэт.
– Знаю, – мрачно сказал он.
– Извини, но я боюсь, что у тебя опять начнутся неприятности.
– Ты в этом не виновата. Убийца, похоже, ходит за мной по пятам в последнее время. Как бич.
