Текст книги "Измена"

Автор книги: Линда Барлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Тридцать восьмая глава

Флетчер в ожидании Энни сидел в маленькой комнате позади большого алтаря, которая после завершения работ должна была стать ризницей. Тут будут храниться священные предметы, используемые во время общественных служб – кубки, подсвечники, облачение настоятеля. Но сейчас комната была заполнена строительными приспособлениями и хламом.

Он чувствовал волнение. Энни идет. Наконец-что ему представится случай сделать свои сны явью. И на этот раз он его не упустит.

Джек еще не нашел Вико, но сделал для этого кое-какие приготовления.

Парень прячется где-то в подвалах, и он обдумывал ситуацию, перебирая в уме все входы и выходы из подпольных помещений. Кроме того, всем известно, что, коли ты однажды спустился в подземный мир, обратно тебе уже не выйти. Парню там, похоже, нравится. Вот и отлично, потому что там ему и суждено остаться.

Тем временем все было готово. Он нашел несколько длинных тонких свечей и установил их на полу вокруг большого алтаря. От них шло мягкое желтоватое свечение, и это было так романтично. Энни оценит это. Что могло быть романтичнее мирного церковного святилища в полночь?

Флетчер надеялся, что Энни не будет слишком сопротивляться. Страх – вот то, что нужно. Он хотел, чтобы она боялась. Но хотел и покорности, рассчитывая, что она будет под впечатлением от атмосферы этого места, и почувствует, что вся ее предыдущая жизнь была только прелюдией к этому моменту. Несомненно, Энни поймет это.

Но даже если не поймет, он готов к этому. И никаких колебаний и отступлений не будет. У него была с собой спортивная сумка, набитая снаряжением, включающим в себя автоматический пистолет, который он приобрел по почтовому заказу, хлороформ, приготовленный на тот случай, если она вздумает сопротивляться (раздобытый в магазине медицинского оборудования), его любимый командорский нож и несколько мотков крепкого нейлонового каната. Гладкий мраморный алтарь, уже законченный, послужит им прекрасным любовным ложем. Это значительно лучше той маленькой кровати в подвале юношеского центра.

Он представил себе Энни, связанную, распростертую на алтаре, голую и корчащуюся в мягком свете свечей. Какое это должно быть завораживающее зрелище! Какая сладчайшая утеха для его взгляда! Настоящее жертвоприношение.

Она была уже в пути, и в первый раз за долгое время Флетчер почувствовал, что просто светится от счастья.

Может быть, ему следует упасть на колени и возблагодарить Бога.

– Тут везде на улицах полицейские патрули. Тебе придется подождать в машине.

– Черт побери, Энни!

– Я постараюсь не попасться им на глаза, но в любом случае у меня есть законное право находиться в этом здании. Если они в самом деле тебя ищут, то могут арестовать.

– После того раза поостерегутся арестовывать меня без более веских доказательств, чем те, которыми они сейчас располагают. Тут будет слово Сэма против моего слова, а мы уже почти что приперли его к стенке.

– Но пока еще не приперли, тебе нужно быть предельно осторожным.

– Бога ради, я и так предельно осторожен. Взгляни на меня.

Энни улыбнулась, Мэт в три погибели согнулся под окном автомобиля, так что его не стало видно снаружи. При его росте это было нелегко.

– Я люблю тебя, – сказала Энни.

– Я тоже тебя люблю, Энни. – Они оба не сразу осознали, что в первый раз сказали друг другу эти слова – здесь, в машине, пытаясь скрыться от взглядов полиции Сан-Франциско.

Энни удалось незаметно вырулить на автомобильную стоянку у дальнего конца юношеского центра. Внимательно осмотревшись, она сказала:

– Ладно, полицейские ушли. Если ты собираешься идти, так пойдем сейчас.

Они выбрались из машины и побежали, стараясь побыстрее затеряться в сумраке строительной площадки. Энни повела Мэта к южному входу в собор.

Когда Флетчер увидел Энни, входящую через южные ворота в собор, его сердце так и подпрыгнуло. В свете свечей, которые он разместил в передней части собора, она казалась прекрасной. Одета она была очень просто, на ней были голубые джинсы и кремовая блузка, ее золотистые волосы были зачесаны наверх и стянуты в узел на затылке. Строгая прическа придавала ей невинный и неприступный вид. Но она была предназначена ему.

Но потом следом-за ней вошел мужчина. Хуже того, он быстро шагнул вперед и положил руку на плечо Энни, пытаясь удержать ее, не давая ей пройти дальше в глубь собора. Звуки гулко разносились по всему зданию, и Флетчер услышал его резкий шепот: – Какого черта тут горят эти свечи? Погоди минуту. Мне это не нравится.

Энни не двигалась с места, а мужчина обвил ее рукой, и на мгновение его ладонь в ласкающем жесте задержалась у нее на груди.

Будто удар молотка обрушился Флетчеру прямо на сердце. Он узнал мужчину, отчасти по фотографиям, отчасти вспомнив его визит на стройку пару недель назад. Мэтью Кэролайл. У Энни уже есть мужчина. Этот чертов миллиардер.

Джек нырнул за алтарь. У него в груди разрастался комок гнева. Он рылся в своём обмундировании в поисках командорского ножа, но вместо этого выудил пистолет. Как только он ощутил, как ореховая рукоять оружия скользнула в его руку, к нему сразу же вернулось спокойствие.

Другой мужчина? Нет, это непозволительно.

Энни вместе с Другим Мужчиной стали проходить внутрь собора, медленно двигаясь вдоль южного поперечного нефа. Они на минуту остановились возле каменной купели, которую недавно установили справа от ограды. Теперь в соборе было две купели – одна впереди и одна сзади.

Они двигались к тому месту, где поперечный неф пересекался с главным нефом, – центру огромной поперечной крестовины собора. Им пришлось обходить леса, с которых упал Джузеппе. Энни взглянула вверх и, казалось, вздрогнула.

Она негромко позвала:

– Джек?

Флетчер опустился на пол за алтарем и соскользнул вниз по ступенькам в церковную галерею. Пригибаясь к земле и стараясь держаться в тени, он быстро двигался полукругом налево, вокруг алтаря, к ступенькам, ведущим к кафедре священника, возвышающейся над массивной каменной балюстрадой. Он слышал их шепот немного поодаль от него, звук их шагов по мраморному полу.

– Может быть, он где-то в подвале ищет Вико, – сказала Энни Другому Мужчине.

– Если Вико успешно здесь скрывался все это время, то не знаю, почему мы решили, что сможем его найти, – сказал Кэролайл.

Флетчер не выносил этого голоса. Такой глубокий, такой низкий, такой преступный. Он убийца и заслуживает смерти. Он заслуживает того, чтобы лежать здесь с перерезанной глоткой, истекая кровью, как жертвенный баран. Флетчер бросил взгляд на оружие в своей руке. Неудачный выбор. В следующий раз он выберет нож.

– Джек! – выкрикнула Энни прямо под кафедрой, так что Флетчер аж подпрыгнул от неожиданности. Ее голос звучал громко и настойчиво. Нетерпеливо. Сейчас он был похож на голоса тех женщин, которые отдавали ему распоряжения и помыкали им. Начиная с его матери, этой громкоголосой суки.

Они теперь были прямо под ним, огибая угол, над которым возвышалась кафедра, и собираясь уже войти в галерею…

Он вскочил и отвел назад поднятую руку с пистолетом. Палить из него, как бы ему этого ни хотелось, безрассудство. Поблизости может оказаться полицейский патруль.

И когда Энни и ее любовник стали, оглядываясь вокруг, звать его, Флетчер изо всех сил бросил свою руку с пистолетом вниз. Он всем плечом ощутил этот удар, когда рукоять пистолета налетела на череп Кэролайла, и увидел, как тот падает на пол.

«Кажется, жена этого человека умерла от удара по голове? Ну так пусть же справедливость восторжествует», – вдруг осенила Флетчера мысль.

Энни бросилась на пол рядом с Мэтом, пытаясь поднять его, уловить пульс, дыхание – ну хоть что-нибудь. Глаза у него были закрыты, лицо побледнело, и эта бледность приводила ее в ужас, потому что оно напоминало ей лицо Чарли в тот ужасный последний день в больнице. Не дай снова такому случиться, пожалуйста, не дай снова такому случиться, пожалуйста, я люблю этого человека, пожалуйста, пожалуйста…

Ее обхватили чьи-то руки, пытаясь поставить ее на ноги. Она с рыданиями вырывалась. Нет, пожалуйста, нет, пожалуйста, нет, пожалуйста. Ей было все равно, что будет с ней. У него был пистолет, она видела холодный блеск металла. Но ей на все наплевать, если Мэт уже больше не дышит…

Она оттолкнула от себя эти грубые, назойливые руки и склонила голову на грудь своего возлюбленного. И там – какое чудо! – она услышала медленное, ровное биение его сердца. Он жив! Без сознания, но жив. Но ему нужен врач. Ему нужно…

На этот раз руки действовали с большим успехом. Ее оттащили от Мэта, по крайней мере на метр, потом перевернули на живот. Она почувствовала, как чьи-то сильные, бугрящиеся мускулами колени и бедра развели ей ноги в стороны. Она почувствовала, как чья-то рука вырывает у нее из волос шпильки, распуская их, дав им рассыпаться по ее плечам.

– Зачем ты привела его с собой? – пробормотал голос. – Ты должна была прийти одна. Ты должна была прийти ко мне. Я ждал тебя, Энни. Я готовился. Все было готово. Я так чертовски долго тебя ждал.

Она поняла, что это Джек Флетчер, и еще она поняла, что он совсем спятил. Ничего удивительного. Правда, она никогда не предполагала, что он спятит до такой степени. Ничто не предвещало такого. Вид у Флетчера был всегда немного жутковатый, но он казался вполне разумным и способным нормально существовать в человеческом обществе…

Энни, пораскинь мозгами!

Она должна найти выход из этого положения. Должен же быть какой-то выход!

– Джек, я пришла сюда, потому что ты сказал мне, что нашел Вико. – Она старалась говорить медленно и отчетливо, пытаясь достучаться до его сознания. – Мы хотим поговорить с Вико, потому что считаем, что он может подтвердит личность убийцы Джузеппе.

Флетчер плюнул в сторону неподвижного тела Мэта.

– Вон он, убийца.

– Нет, убийца – Сэм.

Флетчер захохотал, но Энни ободрило то, что он, по крайней мере, слушает ее. Должно быть, он не утратил еще остатков разума.

– Сэм и клопа на ковре не способен убить.

– Сэм обвел тебя вокруг пальца, так же, как и остальных. У нас есть доказательства. Сэм заменил чертежи собора после того, как их одобрила городская инспекция, и отослал подрядчикам измененную версию. И тебе тоже. Все эти месяцы ты управлял строительством ненадежного собора. Сэм нанял тебя, потому что решил, что тебя можно обдурить. И меня он назначил по той же самой причине – у меня-мало опыта в области строительства, и он считал, что я не стану задавать лишних вопросов. И он оказался прав. Я ничего не заметила.

– Я не знаю, о чем, черт возьми, ты говоришь, – сказал Флетчер, подняв ее и поставив на ноги. Боже, он был чертовски силен, поднял ее так, будто она была из шелка и пуха, а не из мяса и костей, и удовлетворенно хрюкнул, когда почувствовал, что она послушно встала на ноги.

Он ее не слышит, но ей все равно нужно попытаться. Нужно попытаться сделать хоть что-нибудь.

– Мы с Мэтом только что были в офисе Сэма. И мы просмотрели все содержимое его компьютера, пока не нашли измененный файл КАД. Сэм пытался спрятать его, но он был там. Джек, ты меня слышишь, – у нас есть доказательства. Сэм был в сговоре с кем-то из строительной компании, – возможно, с самим Мак-Энерни. Они попросили высокую цену за строительство собора по изначальным чертежам, а в действительности построили здание, которое на несколько миллионов долларов дешевле, а разницу положили себе в карман. А кого, ты думаешь, во всем этом обвинят? Тебя, Джек. Тебя и меня. Мы с тобой – козлы отпущения, Джек.

– Я тебе не верю. Сэм Броди – классный парень. Ты пытаешься сбить меня с толку. Женщины всегда так делают – они лгут и лгут и сбивают мужчин с толку.

– Я говорю тебе правду, Джек. У нас есть доказательства. У нас есть две различные версии файлов КАД и чертежей.

– Женщина лжет, – бормотал он, – женщина орет. – Он довольно ухмыльнулся и добавил: – Женщина уступит или умрет.

Он тащил ее по мраморным ступенькам по направлению к алтарю. Она увидела свечи на полу и еще она увидела веревки.

– Наконец-то, – бормотал он, – наконец-то, наконец-то…

Он подтолкнул ее к алтарю, и ей стало совсем не по себе. Она припомнила все те моменты, когда она оборачивалась к нему и ловила на себе его липкий взгляд. Неужели он все это время рисовал себе все это в своем воображении?

Сквозь свою тонкую шелковую блузку она ощутила его руки на своей груди. Он с силой сдавливал ей сосок, пока она не стала хватать ртом воздух. Энни пыталась освободиться; и, извиваясь в его руках, почувствовала, что он приходит в возбуждение. Ему нравится ее страх, поняла она. Он получает удовольствие от ее страданий. Он садист, а может быть, и убийца.

Она вытянула шею и взглянула на Мэта, лежащего на полу. Дышит ли он? Насколько тяжелым для него оказался этот удар по голове? У нее все еще стоял в ушах этот тупой звук удара, вновь поднимая в ней волну ужаса. Он умирает? Он уже умер?

Она ощутила какую-то дрожь и поняла, что у нее трясутся руки. Это, наверное, реакция на шок. Флетчер толкнул ее вперед, и она неуклюже повалилась на алтарь, наполовину свесившись с него, потом в бессилии соскользнула с его гладкой мраморной поверхности, упав на колени. Она почувствовала, как он разрывает на ней блузку и срывает ее по частям с ее тела, и она закричала, моля о помощи Бога или богиню, или кто там охраняет это место. В этом месте, по традиции, любой мог найти убежище, и здесь нельзя было причинить вред тому, кто находится под защитой Бога и Церкви. Поднять руку на кого-то, кто пришел сюда в поисках защиты, – это все равно, что поднять руку на Бога.

Он поднял ее и снова кинул на алтарь. Энни голой спиной ощутила его ровную холодную мраморную поверхность. Она посмотрела ему в лицо и увидела там возбуждение и безумие. В какой-то степени она даже сомневалась, что он понимает, что делает.

Трезубец Иеговы – внезапно пришло ей в голову. Вот кто это был. Дьявол, вторгшийся в Божью обитель.

Она сделала последнюю попытку.

– Это святотатство, – сказала она, намеренно понижая голос. – Я попросила Бога о защите. Если ты не отпустишь меня, Бог тебя покарает.

Флетчер расхохотался ей в лицо.

– Ты что, в самом деле думаешь, что я верю во всю эту чушь?

– Веришь ты в это или нет, ты не можешь сделать это здесь, на алтаре этого прекрасного собора, с женщиной, которая никогда не желала тебе зла и не повинна ни в каких преступлениях против тебя!

Что-то промелькнуло у него на лице.

– Невинных женщин не бывает, – фыркнул он.

– Может, ты и прав, – сказала она и с силой ткнула пальцами ему в глаза.

Он взвыл от боли и откатился от нее. Энни спрыгнула с алтаря и, ринувшись к ступенькам в святилище, устремилась к Мэту. Она услышала крик, смутно осознав, что кричит сама; она слышала, как позади нее со стонами возится Флетчер. Она недостаточно сильно сделала это! Боже мой, нужно было ткнуть сильнее, сильнее…

Он сзади ухватил ее за лодыжки, и она опрокинулась, продолжая по инерции лететь туда, где лежал Мэт. Он еще дышит? Но Флетчер был уже на ней. Он за волосы отдернул ее голову назад, и она почувствовала у своего рта и носа что-то холодное, влажное и едкое. Все померкло у нее перед глазами, и потолок обрушился на нее.

Флетчер задыхался от боли. Энни пыталась его ослепить! Его любимая Энни, по которой он томился все это время! Она не невинна. Она ничем, не отличается от остальных.

Боль в левом глазу, на который она надавила сильнее, была пугающе сильной. Правый глаз тоже болел, но все же не так. Он видел, но все расплывалось перед глазами. Он мог видеть Энни, которая валялась без сознания, одурманенная хлороформом, как и та, другая, чьи пронзительные стоны наконец-то затихли.

Но она скоро очнется, и у него в руках будут целых две суки.

Джек хотел было оттащить ее обратно к алтарю, раздеть и как-нибудь овладеть ею. Но она без сознания, и это будет уже совсем не то удовольствие. Он хотел видеть ее ужас, слышать ее стоны. Более, чем когда-либо, он хотел наказать ее. И он накажет, овладеет ею там, где на мили вокруг не будет ни единого человека. И там она может стонать сколько влезет, и никто ее не услышит. И там он сможет наслаждаться звуками ее стонов.

Но между тем не мешает кое о чем побеспокоиться. Устранить тут беспорядок.

Он втащил сперва Энни, а потом Кэролайла вверх по ступенькам в святилище, потом вокруг алтаря и вниз по ступенькам в крипту. Это была большая округлая комната со стенами из цементных блоков, отгораживавших ее от остальной части подвала. Она в конце концов должна была использоваться для захоронения некоторых избранных людей, – возможно, священнослужителей – тех, кого признают достойными быть захороненными в соборе. Но сейчас тут еще не все доделали. Внутренняя отделка мрамором была закончена всего лишь на две трети, и продолжались работы по укладке каменного пола.

Джек отпер дверь и распахнул ее. Боль в глазах немного утихла, но видел он все по-прежнему расплывчато. Он был собран и опять готов к борьбе. Он уже спрятал здесь одну девчонку. Теперь она уже, наверное, пришла в себя и сгорает от желания выбраться.

В крипте не было света, и сюда не пробивалось ни единого звука. Джек включил фонарик и смутно различил очертания девичьей фигуры, скрюченной на полу футах в десяти от двери. Она спит или умерла? Впрочем, наплевать. Он в ней быстро разочаровался – холодная и безмолвная, как камень. Когда он попытался вытащить из нее, где ее любовник, она впала в какое-то полуобморочное состояние. Глаза на бледном лице смотрели так, будто она за миллион миль отсюда. Она не молила, не стонала, и он быстро потерял к ней интерес. Она была ничто в сравнении с Энни. Просто ничто.

Но хватит ли им воздуху тут на двоих? Должно хватить – комната большая. Энни еще жива, и он хотел, чтобы так и осталось. По крайней мере до тех пор, пока он не научит ее хорошим манерам.

Через пять минут у Флетчера в крипте было уже не два, а три пленника.

Теперь ему нужна небольшая помощь.

Он пошел обратно к кафедре, где оставил свой сотовый телефон.

Тридцать девятая глава

Барбара Рэй пробудилась внезапно, как от толчка. Пот капельками катился у нее по лбу и подмышкам, а вдоль спины пробирался холод. Ей снился Джузеппе Бриндеши, она видела его отчетливо и ясно, будто живого. Он стоял в центре собора, там, где главный неф пересекался с поперечным нефом, в центре поперечной крестовины. Он силился ей что-то сказать, но когда он начал говорить, оглушительный грохот послышался из-под пола, не похожий, однако, на звук, который бывает при землетрясениях. И она не смогла разобрать его слов, хотя он, казалось, очень старался, чтобы до нее дошел их смысл. Потом пол собора разверзся, и оттуда, из темноты, выскочил крохотный новорожденный ребенок с бледным личиком и закрытыми глазками…

Барбара Рэй несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Потом села и потянулась к своей одежде, которую держала на стуле возле своей кровати. Сон был немного чудной, но внутреннее беспокойство не проходило. Что-то было не так.

Она поднялась, натянула платье и направилась вниз, в подвальную комнату, взглянуть на Паулину.

Найдя комнату пустой, Барбара Рэй нисколько не удивилась. Или парень пришел к ней, или она ушла к нему. Она прекрасно знала, что они оба в течение последних трех недель время от времени прокрадывались в юношеский центр, чтобы помыться и раздобыть еду, воду и одеяла, чтобы согреться в своем холодном мрачном укрытии в недрах нового собора.

Она хранила их секрет, потому что хранить чужие секреты был ее долг, ее обязанность и – да! – ее страсть. Это было ее долгом всему миру в обмен на то, чтобы хранилась одна огромная тайна, которую ее прихожане никогда не должны узнать.

Она снова вспомнила эпизод своего сна – новорожденный с застывшим бледным личиком, и ее охватила дрожь. Много лет назад она, как и Паулина, влюбилась в дурного человека. Как и у Паулины, дело закончилось тем, что она забеременела, и, как и Паулину, ее выгнал строгий отец. А вскоре после этого и любовник.

В своем отчаянии и одиночестве Барбара Рэй стала равнодушной и жестокой к собственному телу и здоровью. Она опустилась на самое дно, коротая дни в угаре пьянства и наркотиков, продавала себя на улицах. И ребенок родился мертвым.

Один сердобольный священник помог ей изменить жизнь после того падения, но чувство вины никогда уже не оставляло ее. Всю жизнь должна она сознавать, что, если бы лучше заботилась о себе, ребенок мог бы выжить.

Что касается секретов других людей, то, может быть, последнее время она переусердствовала, сохраняя их при себе. Возможно, что именно эти секреты и не дают восторжествовать справедливости.

У нее стояло перед глазами лицо Сэма во время их разговора прошлой ночью. Его огромное обаяние, его настойчивые уверения в своей невиновности.

«Мы с Мэтом знакомы еще по колледжу. А Франческу я знал еще с более ранних пор. Спать с ней было бы подлейшим предательством дружбы, с моей стороны.»

Удивительное умение увернуться от правды.

Свершилось великое зло, и она приложила к этому свою руку. Она решила, что утром она все поставит на свои места.

Чувствуя усталость, Барбара Рэй вернулась в постель. Она надеялась, что несколько часов сна укрепят ее дух.

Сэм изучал старые чертежи юношеского центра милосердия в поисках лучшего способа его подрыва, и одновременно обдумывал планы своего собственного спасения. Такой план на случай непредвиденных обстоятельств никогда не помешает, даже если есть надежда, что он останется невостребованным. Он уже давно припрятал кое-какие деньги на секретных банковских счетах на Большом Каймане и в Цюрихе и если потребуется, сможет с большим комфортом прожить остаток своей жизни где-нибудь в Бразилии.

Но Сэм не горел желанием жить в Бразилии, тем более не хотел скрываться. По крайней мере до тех пор, пока он не завершил начатое и не уничтожил Мэтью.

Но в зависимости от того, что произойдет этой ночью, ему, может быть, придется пуститься в бега. Слишком многие слишком многое знали, слишком у многих появились подозрения. А вот теперь выясняется, что Франческа сказала обо всем Барбаре Рэй, черт побери, и кто знает, кому Барбара Рэй рассказала об этом, в свою очередь?

Он собирался выяснить это. И в зависимости от результата, возможно, нанесет визит и Энни с Мэтом, которые, по его предположениям, были вместе.

И тогда загвоздка будет только с Дарси, так как он уже позаботился о Сидни Кэнине, первом препятствии, которое следовало устранить. После Джузеппе, конечно.

Что касается Дарси, то Сэм считал, что сможет достаточно легко с нею справиться. Позволит ей вернуться в его постель, и она будет послушно выполнять то, что он ей велит. Она, конечно, старается не подать виду, но ее влюбленный взгляд ясно говорит о том, что она все еще неравнодушна к нему, и на этом можно сыграть.

Барбара Рэй, Мэт, Энни и Дарси. Черт! Ситуация определенно выходит из-под контроля.

Сэм вздрогнул от телефонного звонка. Кто это, черт побери, звонит ему ночью в такое время? Может быть, пусть лучше ответит автоответчик? Нет, лучше показать, что он дома, хотя бы на тот случай, если это полиция.

Это был Джек Флетчер. У Сэма не было настроения с ним разговаривать, и он уже хотел было бросить трубку, когда Флетчер сказал:

– Вы по-прежнему интересуетесь Вико?

– Вико?

– Да. Я поймал его девчонку в соборе. Она там уже во второй раз, и когда увидела меня, то сначала подумала, что я ее любовник. Значит, он где-то здесь, внутри прячется. Этот чертов пацан, похоже, все время прятался прямо у нас под носом в соборе.

Черт! Ну конечно же!

– Но ты его не нашел?

– Он в подземельях. Где-то в подвале. Там много подвалов, и подвальчиков, и подпольных помещений. Это настоящий лабиринт, и не так-то просто выкурить его оттуда.

– А что с девчонкой?

– Она здесь. Но я не смог из нее ничего выудить. Но если на нее хорошенько надавить, я уверен, она приведет нас прямо к нему…

«Господи Боже мой, – подумал Сэм, – я совсем забыл о Вико. Если парень действительно что-то видел, он может оказаться опаснее всех остальных вместе взятых».

– Оставайся там, – приказал он. – Не делай шума и не спугни его. Я уже иду. Во что бы то ни стало не дай девчонке снова ускользнуть.

– Не беспокойтесь, никто из них не убежит.

– Какого черта все это значит? Ты еще кого-то поймал на стройке?

– У меня тут небольшие неприятности с Энни.

Голос Флетчера теперь звучал с надломом, почти на пределе. Парень, видно, с трудом сдерживал себя.

– Что ты хочешь сказать, Джек? Какие неприятности? Энни там?

Молчание. Потом:

– Да, Энни тут. Видите ли, она хочет разузнать об этих ребятах. Она слишком много хочет знать.

– Значит, ты позвонил ей и все сказал до того, как позвонил мне?

– Мне жаль. Но так было нужно.

Сэм подавил яростный возглас. Черт побери! Какое наказание иметь дело с такими психами, как этот Флетчер. Он уже настолько сдвинулся, что не в состоянии сделать то, что ему сказано.

Сэм знал о Флетчере гораздо больше, чем тот воображал. Он в деталях разузнал все о его криминальных подвигах, психических отклонениях и прочем. Девять лет назад в штате Флорида Флетчера обвинили в нанесении телесных повреждений на сексуальной почве. Он шесть лет провел в тюрьме. Его врач-психиатр предполагал, что со стороны Флетчера могли быть и другие инциденты, связанные с насилием, но он смог избежать ареста. Записи свидетельствовали также о том, что Флетчер «успешно прошел реабилитацию».

Сэм в этом сильно сомневался. У осужденных за преступления на почве секса вероятность рецидива была очень высока.

– Так что за неприятности, Джек? Она пошла туда вниз? Она говорила с Вико? Где Энни, Джек?

– Мне пришлось запереть ее в крипте.

– Так, хорошо. – Сэм старался говорить спокойно. Долгие годы воспитания в себе способности контролировать свои эмоции не прошли даром. – Энни заперта в крипте?

– Да, заперта. Она боролась со мной. И мне пришлось запереть ее там.

Он уже не контролировал себя. Что он сделал с Энни? Сэм собирался сам о ней позаботиться.

– Джек, послушай меня. Крипт – это место, где кладут мертвых людей. Энни еще жива?

Он услышал приглушенный смешок.

– О да, Энни жива, все в порядке. Она стонала, Сэм. Но двери крипта такие толстые и отлично заглушают ее стоны.

– Хорошо, Джек. – Боже мой! – Смотри же, пусть она и остается там, где сейчас, ладно? Оставь ее там, пока я не приеду, а потом мы с тобой подумаем, что делать.

– Энни не очень-то радостно будет там внутри, Сэм, когда она очнется.

– Да, я думаю, не очень. Но ей будет не слишком радостно и тогда, когда она оттуда выйдет.

– Она боится темноты, а в крипте – кромешная темнота.

– Не выпускай ее оттуда, пока я не приеду, Джек.

Связал ли ее Флетчер? Сэм подавил прилив сочувствия к ней. Да, черт побери, он любит ее. Он сильно ее любит. Но он не может позволить себе расчувствоваться в момент схватки.

Энни должна исчезнуть. Он понимал это уже давно.

– Сэм? – Голос Флетчера звучал как-то неуверенно и вкрадчиво. – Энни говорит, что это ты убил того рабочего.

– Я? Это чушь, дерьмо собачье, Джек.

– Энни говорит, что она и ее дружок, компьютерный дока, сегодня чуть пораньше вломились к тебе в офис, взломали твой персональный компьютер и нашли доказательства, что Мак-Энерни строит здание с нарушением всех стандартов. Она утверждает, что ты поручил ей эту работу, потому что думал, что она никогда этого не поймет, а меня ты нанял потому, что знал, что я не без греха, и если кто-то что-нибудь заподозрит, то в мошенничестве обвинят в первую очередь меня. И, переведя дух, он спросил: – Сэм, это правда?

Где-то посреди этого речитатива Сэм вынужден был присесть на край своего стола. Ноги отказывались ему служить. Так же, как и сердце.

Однако голос его прозвучал более или менее нормально – по крайней мере на его взгляд, – когда он твердо ответил:

– Тут нет ни единого слова правды, Джек.

– Она сказала, что было два комплекта чертежей. И у нее есть оба.

«Она и ее дружок, компьютерный дока, вломились к тебе в офис и взломали твой персональный компьютер».

Боже, если это правда… Но он ведь удалил измененный файл из компьютера. И у него стоит система парольной защиты компьютера, черт побери. Энни не иначе как блефует. Не иначе.

С другой стороны, Мэт Кэролайл – человек, который разрабатывает это проклятое программное обеспечение. И если кто-то и мог пробраться сквозь электронную защиту, так это Мэт. И если кто-то и мог восстановить файлы, которые предположительно были удалены с жесткого диска, Мэт был именно таким человеком.

– Она лжет, Джек. – Он делал отчаянные попытки сохранить спокойствие. – Подумай. Они с Мэтью Кэролайлом – любовники. Он совершил это убийство, Джек. Энни это знает, но она любит его и хочет, чтобы на месте Мэта оказался кто-то другой. Она делает все возможное, чтобы сбить с толку полицию. Вот поэтому нам нужно найти Вико. Он видел убийцу. Он может подтвердить, что Кэролайл убил Джузеппе.

– Так это не правда? – снова спросил Флетчер.

– Нет, Джек, клянусь тебе, что нет. Энни что угодно скажет, лишь бы выгородить Мэта Кэролайла.

– Он ее обманул, – сказал Флетчер. – Он запудрил ей мозги и настроил против меня. Она ненавидит меня, Сэм. Я вижу это по ее глазам. Я хочу выбить из нее эту ненависть. Это совсем некрасиво показывать мне это.

– Сохраняй спокойствие, Джек, ладно? Я уже иду. Я сейчас буду. Ничего не предпринимай до моего приезда, хорошо?

– Он тоже здесь, – сказал Флетчер.

– Кто?

– Кэролайл. Хотя я думаю, что, может быть, убил его. Я довольно сильно его стукнул.

Просто не верится!

– Ну-ка, давай по порядку. Энни и Мэт оба там? Так же, как и Вико со своей девчонкой, так?

– Они все здесь. Ты тоже идешь, Сэм?

– Да. Сиди смирно. Я иду.