Текст книги "Ветер нашей свободы (СИ)"
Автор книги: Лина Манило
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
1. Глубоководная торпеда
"Что же за день-то такой неудачный?" – проносится в голове на полном ходу мысль, словно реактивный болид за секунду до финиша. Сама я бегу, как подстреленная на охоте лань. В смысле, задыхаясь, борясь с темнотой в глазах, болью в боку, ногах и голове. Но я должна, во что бы то ни стало прийти вовремя. Вообще-то у меня график свободный, но, когда сроки сдачи проекта поджимают, приходится приходить в офис к девяти. Для меня это настоящая мука, я натура творческая, но против обстоятельств не пойдешь и с начальством сильно не поспоришь.
Мой старенький автомобиль, доставшийся в наследство от старшего брата, что давно ещё купил себе транспортное средство поновее да посовременнее, снова заглох на полпути к офису. Я проклинала этот драндулет денно и нощно, каждый раз перед сном моля неизвестных транспортных богов послать этой колымаге хоть немного здравого смысла. Да, я верю, что мой автомобиль – живое существо, что просто ненавидит меня всеми фибрами своей металлической, смазанной машинным маслом, души. А иначе как объяснить, что он глохнет всегда именно тогда, когда от его скорости зависит моя судьба?
Вот и сегодня не спасло даже то, что я заправила машину лучшим бензином и, боясь опоздания, выехала из дома на два часа раньше, хотя за это время можно было четырежды доехать до офиса и обратно к моему дому. Но этот предатель снова фыркнул, чихнул, чем-то там внутри своего чрева стукнул-грюкнул и заглох. Я билась над решением проблемы минут двадцать, отмахиваясь от возмущенных сигналов тех, кому моя развалюха мешала проехать. Один особенно нервный товарищ даже выскочил из своего джипа, поорал на меня, брызжа слюной, помахал перед моим носом руками и уехал, на прощание, хлопнув истерически дверью. Этот гад даже не захотел мне помочь оттолкнуть автомобиль к обочине, чтоб тот не мешался на проезжей части. Делать нечего, пришлось вызывать эвакуатор и ждать его приезда. На это ушло ещё полчаса.
В итоге я снова опаздываю, хотя знаю, что поймай меня начальник, в этот раз так легко не отделаюсь – уволит к чертям и думать забудет, что такая барышня вообще у него когда-то работала. Хорошо, если выходное пособие выплатит, но это не факт. От него можно ожидать чего угодно – только успевай в себя приходить от шока, вызванного его экстравагантными поступками. Нет, мужик он неплохой – смелый и неординарный, но самодур, каких поискать.
Я практически добегаю до входа – ещё совсем чуть-чуть и буду на месте. Главное, не столкнуться с начальником, а со всеми остальными как-нибудь разберусь.
Сердце колотится в груди, ладошки вспотели, а в глазах чуть потемнело от быстрого бега, когда я нахожусь в шаге от входа. В спешке не заметила, что порог за ночь обледенел. Мои сапожки совсем для такой погоды не предусмотрены – зимние ботинки накануне порвались, а до зарплаты оставалось две недели. Пришлось идти в осенних на тонких, словно острые иглы, шпильках. Поскальзываюсь и как не стараюсь, не могу удержать равновесие, лечу вперед и падаю плашмя с высоты своего роста. "Хорошо, что во мне не два метра – лететь не так долго", – проносится мысль. Стремительно падаю, ощутив при падении острую боль в ноге.
– Агния, ты там живая? – слышу испуганный голос над ухом. – Ты прямо как глубоководная торпеда, чуть на океанское дно не ушла. Поднимайся!
Меня хватают под руки и тянут вверх. Я так сильно упала, так неожиданно, что некоторое время не могу четко соображать. Хотя, учитывая сегодняшнее утро с момента пробуждения, то мозгов у меня точно не слишком много.
– Коленку, дуреха, разбила и юбку порвала, – слышу все тот же смутно знакомый голос совсем рядом, пока меня пытаются куда-то усадить. Каждый шаг причиняет боль. – Ну, хоть каблуки не поломала, а то босая осталась бы.
Да что же это за болтун такой заботливый? Открываю глаза и снова жмурюсь, на этот раз крепче. Только не он! Ну, а с другой стороны, как могло быть иначе сегодня, когда все идёт наперекосяк?
– Со мной все в порядке, отстань, – шиплю от боли, когда мой нянь с излишней тщательностью ощупывает меня на предмет травм и ушибов. – Хватит меня лапать! – уже практически рычу, когда Кир пытается пощупать мое седалище. Ну, хоть так судьба дала ему шанс прикоснуться ко мне там, где при любых других условиях ему бы ничего не светило.
С Киром, нашим программистом, я несколько месяцев назад пыталась построить отношения. Ничего хорошего из этого не вышло. Да что там говорить, если за месяц ежедневных прогулок после работы и походов в кино-кафе-клубы мы даже ни разу не поцеловались? До сих пор не могу понять, где были мои мозги, когда я вообще соглашалась на эту авантюру? Кир мне никогда не нравился, а после того, как я узнала его чуть ближе, то поняла, что противнее мужчину ещё поискать нужно. Среднего роста, тощий, как жердь, с вечно грязными прилипшими ко лбу волосами и кривой усмешкой на тонких губах. Кир слыл в нашем коллективе интеллигентом, хорошо образованным и высокоинтеллектуальным молодым человеком, но мне с ним было нестерпимо скучно. Будто был он забытым на полке сухарем, который мне нужно за каким-то чертом, ломая зубы, разгрызть. Я пыталась понять его или хотя бы привыкнуть на протяжении месяца, но так и не смогла – от одного взгляда на его постное, унылое лицо становилось нестерпимо скучно. Сначала, а потом даже противно. Но я ему нравилась, очень и в подтверждение этого он сейчас хлопотал надо мной, пытаясь привести в чувства.
И почему на меня должен был наткнуться именно он, а не, например, старший менеджер из офиса на двенадцатом этаже – мы иногда сталкивались с ним в лифте, и каждый раз я ловила себя на мысли, что вот с ним-то я точно не стала бы ломаться, а позволила себя поцеловать. Но статный блондин в неизменном сером костюме никогда не смотрел на меня, а если и замечал, то слегка кивал, глядя куда-то за мое левое плечо. Может, на меня ему было смотреть неприятно, а, может, косоглазием страдал – за несколько месяцев ежеутренних встреч, я так и не смогла разгадать этот секрет. Да и, если честно, не сильно-то и стремилась.
– Бедняжка моя, – сокрушается Кир. – Крепко же тебе досталось. Дай, обниму!
– Совсем ополоумел? – пытаюсь вскочить и возмущенно топнуть, но сильная боль в ушибленной ноге рушит весь мой план. Снова присаживаюсь и пытаюсь рассмотреть все свои ранения. Кир тем временем куда-то убегает, а я сижу на стуле в холле компании, возле входной двери напротив стойки администратора. Нашей Леночки, самой главной кокетки, болтушки и красавицы, нет на месте. Это дает хоть маленький, но шанс, что о моем позорном полете еще не знают все сотрудники, включая генерального директора, отдыхающего с семьей на Мальдивских островах. Потому что второй такой сплетницы, как наш администратор во всем мире не сыскать.
Мой незадачливый ухажёр оказался прав: колготки мои порваны, а из раны на колене сочится кровь. Юбка испачкана и превратилась в тряпку, годную только в качестве костюма на хэллоуинскую вечеринку. Нога пульсирует от боли, я шиплю и морщусь, пытаясь подняться.
– Агния, доброе утро, – слышу звучный голос начальника. – Кирилл сказал, что вы расшиблись. С вами все в порядке?
Поворачиваю голову, смотрю на шефа и пытаюсь улыбнуться как можно веселее, но судя по его реакции, выходит не слишком хорошо. Во всяком случае, можно не бояться, что он уволит меня из-за опоздания – впервые у меня имеется веская причина.
– Я поскользнулась, – пищу, голос совсем не слушается, от боли слезы наворачиваются на глаза.
– Ох, Агния, вы не первая жертва обледенелого порожка сегодня, – вздыхает Константин Иванович, или Кость, как мы всем офисом называем его за глаза, потому что он порой как кость в горле. – Правда, все остальные обошлись без серьезных травм, – кивком головы указывает на моё разбитое колено и порванную одежду. Вы ходить можете, а то я что-то не уверен?
Пожимаю плечами и снова пытаюсь встать. На этот раз удается, но я почти визжу от боли. По всей видимости, кроме разбитого колена серьезно пострадала и моя лодыжка – в сапожке горячо и тесно. И очень больно.
– Мне кажется, я ногу сломала, – шепчу, всхлипнув.
Вижу, как по лицу дорогого начальника проходит рябь – его мозг пытается лихорадочно сообразить, как поступить. Во-первых, если я действительно сломала ногу, то мне придется выплатить компенсацию, потому что упала я в дверях любимой компании. Во-вторых, мне нужен будет больничный, который тоже придётся оплатить, а ещё все издержки по моему лечению, чтобы я, не дай бог, не осталась инвалидом. Ну, а, в третьих, с моим временным уходом обнажится вполне ощутимый участок работы, а сроки сдачи проекта, над которым мы трудимся не первый месяц, серьёзно поджимают.
– Может, все-таки обойдется? – с надеждой в глазах и чуть ли не со слезами в голосе спрашивает Кость.
– Думаете, мне хочется хромоножкой скакать? – огрызаюсь, злобно глядя на начальника. – Помогите мне снять сапог и посмотрим вместе, что там с моей конечностью.
Шеф лихорадочно кивает и присаживается возле меня на корточки. Я смотрю сверху вниз на его лысеющую макушку с мышиного цвета волосами, на узкие плечи, обтянутые модной клетчатой рубашкой, на платок, повязанный вокруг тонкой шеи, и понимаю, что сегодня Кость выбрал ковбойский стиль одежды. Не хватает только стетсона* (стетсон – ковбойская шляпа) и шпор со звездами на его светло-рыжих казаках. Но уверена, что шляпа лежит в его кабинете, а шпоры, возможно, в бардачке автомобиля. От Кости можно ожидать чего угодно.
Пока я его рассматриваю, шеф пытается аккуратно снять с моей ноги сапог, но куда там – лодыжка распухла до каких-то даже неприличных размеров и обувь снять не выходит.
– Действительно сломали, – горестно вздыхает Кость и смотрит на меня снизу вверх. В глазах растерянность. Наверное, впервые в жизни этот энергичный и деловитый мужик не знает, как поступить.
– Может, тогда скорую вызвать? Или такси? Я сама могу добраться до больницы, не беспокойтесь, – чёрт, почему мне приходится это говорить? Он же мужик, хоть и начальник и кость в горле, но мужик и должен же быстрее соображать, чем хрупкая травмированная девушка.
– Нет-нет, – Кость машет руками, будто ветряная мельница. – Я сам вас отвезу. Пока эта скорая приедет, пока осмотрят, пока погрузят полжизни пройдет.
Одним резким движением он поднимается на ноги и помогает мне, но я не могу идти – от боли темнеет в глазах. Закусываю губу, чтобы не закричать, зажмуриваюсь и дышу носом. Наверное, выходит слишком громко, потому что шеф без лишних слов подхватывает меня на руки и стремительно идёт к выходу. Не открываю глаз, потому что голова кружится, а мысли путаются. Пусть делает, что хочет, главное, чтобы скорее мою ногу осмотрел врач, а то не выдержу.
– Константин Иванович, день добрый, – слышу приятный голос где-то рядом.
Голос мне совсем незнаком, но он мне очень нравится. Осторожно открываю один глаз и вижу на уровне взгляда черную кожаную косуху. Сегодня определенно день экстравагантных нарядов. Один – недоделанный ковбой, второй – рокер. Вздыхаю и снова зажмуриваюсь.
– Да, Филипп, здравствуйте, – отвечает шеф, и я слышу натугу в голосе. Наверное, я переоценила свою хрупкость. – Вы ко мне? Я сейчас немного занят.
– Я вижу, – тип в кожанке, видимо, усмехается. Не знаю, что он там себе навоображал, но его представление о сложившейся ситуации явно далеко от реальности.
– Филипп, если вас не затруднит, подождите в моем кабинете, – снова пыхтит Кость, пытаясь не выпустить меня на пол. – Мне нужно отвезти сотрудницу в больницу.
– Только сейчас вы на своем джипе не проедете, – снова усмехается незнакомый мне собеседник. – Там жуткие пробки, застрянете минимум на час.
Шеф испускает тяжелый вздох.
– Константин Иванович, вызовите мне такси, – прошу чуть не плача.
– А разница? – удивляется Кожанка. – Такси точно также в пробке застрянет.
– Ну и что делать? – вопрошает шеф скорбным голосом и чуть не роняет меня, настолько его руки трясутся. Да уж, Кость точно не рыцарь без страха и упрека.
– Давайте я барышню отвезу в травматологию, мой мотоцикл припаркован совсем рядом, и на нем гораздо удобнее в пробках лавировать.
2. Мистер Кожаная куртка
– В каком это смысле? – почти кричу. – Я никуда с абсолютно посторонним человеком ехать не собираюсь!
Моему возмущению нет предела: не буду я трястись на чьём-то транспортном средстве сомнительной надёжности. Тем более мотоцикл! На нём так просто не усидишь, на нём к водителю прижиматься нужно, а я не имею такой привычки к посторонним парням, даже не познакомившись как следует, липнуть.
– То есть с посторонним таксистом ехать, согласна, а со мной нет? – Кожанка ухмыляется. – Мне кажется, что в твоем положении выбирать не приходится.
Шиплю от боли, когда Кость аккуратно ставит меня на пол, заботливо поддерживая за талию. Стараюсь не наступать на травмированную конечность, но стоять на каблуках на одной ноге не очень-то удобно. И хоть мне и не слишком приятен настолько близкий контакт с начальником, но благодарна, что он не даёт мне упасть. Во всяком случае, Кость не такой идиот, как Кир – вот его бы объятия и поддержку долго терпеть не смогла.
Помяни чёрта, как он тут же и появится: слышу голос Кира, которого я надеялась сегодня больше не увидеть. Но почему ему не сидится на своём рабочем месте, почему он снова лезет, куда его не просят?! И так тошно, ещё он в каждой бочке затычка.
– Что тут происходит? – Кир подбегает ко мне и участливо смотрит в глаза. Взгляд его тревожный настолько, что не описать – как будто он узнал о каком-то моём страшном диагнозе и не знает, как о нём тактичнее сообщить.
Фыркаю и отворачиваюсь, намереваясь, наконец, рассмотреть Кожаную куртку лучше. Стараюсь делать это аккуратнее, чтобы он не заподозрил, что я на него вообще обратила внимание. Медленно поднимаю взгляд вверх, по ходу заметив чёрные казаки с цепями на голенище, кожаные брюки, косуху с серебристыми заклёпками, кожаные митенки на руках. Он стройный, высокий с наглым взглядом карих глаз и бритыми висками. Я впервые вижу такого странного персонажа – до этого считала нашего Константина самым неординарным модником. Кожанка (Филипп, кажется?) стоит, сложив руки на груди, держа в левой связку ключей, один из которых наверняка от мотоцикла, на котором мне предложили прокатиться. Но черта с два я на нем проедусь – пусть лучше ногу ампутируют!
– Милая, что с тобой? – спрашивает Кир, и от его елейно-сочувственного тона меня бросает в пот. До чего же он противный! – Что с твоей ногой?
– Птичка повредила лапку, – усмехается мотоциклист. – Надо её доктору показать, а то конечность сама собой не срастётся.
– Боже, любимая, я и не подумал, что всё настолько серьёзно! – восклицает Кир. При этих словах шеф хмыкает, а Кожанка продолжает ухмыляться.
– Какая я тебе "любимая"? – шиплю, словно змея. Что он вообще себе позволяет?
– Ну-ну, не спорь, – ласково приговаривает программист, успокаивающе поглаживая меня по плечу, будто я умом тронулась, а не ногу поломала. – Сейчас я сам отвезу тебя в больницу!
Я стою, зажатая между начальником и Киром, нога нестерпимо болит. Смотрю на Филиппа, который, облокотившись на молочно-белую стену, согнув одну ногу в колене и покручивая на указательном пальце ключи, смотрит в сторону. Он как будто находится вне этого помещения, абсолютно безучастный до всего, что происходит вокруг. Интересно, что творится в его наполовину выбритой голове? О чем он думает? И почему мне это вообще интересно?!
Кир лезет в карман и достает ключи от своей Audi последней модели, которой даже слишком гордится. Неприлично сильно, разве что языком не вылизывает. Хотя, кто знает, чем он там наедине с автомобилем в своём гараже бессонными ночами занимается? Фу, даже представлять не хочу, а то стошнит.
– В общем, решайтесь, кто птичку к врачу повезёт, – скучающим тоном говорит Филипп и окидывает нашу троицу тяжелым взглядом, – а я на воздух выйду.
Плавным движением он отталкивается от стены, ухмыляется на прощание и скрывается за дверью.
– Ну, что, милая, пошли? – слышу голос Кира. Наверное, я слишком задумалась, провожая Филиппа взглядом.
Программист берет меня за талию, но тут в разговор вступает Константин Иванович:
– Нет, Кирилл, я не отпускал тебя, – голос начальника серьезен. Да и сам он сейчас собран и деловит, как никогда. – Мне потребуется твоя помощь в одном деликатном деле, тем более что Агнию на время мы потеряем.
Смотрю на Кира и вижу, как его лицо бледнеет. По всему видно, насколько серьезно он настроился везти меня к эскулапам. Может быть, действительно заботится, а может, под благовидным предлогом захотел слинять с работы. Иногда совсем не понимаю, что творится у нашего программиста в голове.
– Но, Константин Иванович, Агнии нужна моя помощь! – слёзно говорит Кир, и на секунду мне даже становится его жаль.
– Я думаю, и без тебя ей будет, кому помочь, – уже мягче замечает Кость. – Иди-иди, нечего прохлаждаться. Я скоро вернусь и обо всем тебе расскажу, но ты мне просто необходим сегодня в офисе!
С благодарностью смотрю на шефа и тихонько вздыхаю. Думаю, он догадывается, насколько мне неприятны ухаживания Кира, поэтому и отправил того обратно в офис. А, может быть, Косте действительно так нужен программист на рабочем месте. Наш заказ в буквальном смысле рассыпается на части, мы не укладываемся ни в какие заданные сроки и каждый сотрудник, задействованный в этом проекте на вес золота. Потому что от качества выполненной работы во многом зависит наше будущее, как сотрудников холдинга. А Кир, как самый грамотный и опытный программист из всех, кто трудится у нас, просто основной винтик.
– Агния, тебе точно не нужна моя помощь? с надеждой в голосе спрашивает Кир, как будто от моего положительного ответа что-то может зависеть.
– Кир, – вздыхаю, – иди, работай.
Он, молча, кивает и, печально опустив плечи, плетется к лифтам.
– Спасибо вам.
Шеф некоторое время молчит, а потом пристально смотрит на меня. Под его взглядом вся съёживаюсь, будто нашкодивший котенок. Как бы мы за глаза не посмеивались над начальником, но он был по-настоящему сильной личностью: волевой, решительный. Прирожденный лидер.
– Агния, Филипп прав, на своем автомобиле я в пробках быстро не развернусь, а тебе срочно нужна помощь – мы и так кучу времени потеряли, – снова берёт меня за талию. – Поэтому сейчас мы аккуратно выйдем на улицу, и ты поедешь на мотоцикле. Не бойся, он очень опытный водитель.
Не решаюсь уточнить, откуда шефу известно, какой из себя водитель Мистер Кожаная куртка. Тяжело вздыхаю и киваю – у меня совсем не остаётся выбора. Кость снова подхватывает меня на руки, медленно и очень осторожно несёт к выходу. Краем глаза замечаю вернувшуюся на своё рабочее место Леночку, которая застыла за стойкой с выпученными от удивления глазами. Борюсь с искушением показать ей язык, зная, как она рассердится. Вот уже год она планомерно и, к сожалению для неё, безуспешно пытается стать спутницей жизни для моего шефа. Но Константин Иванович – крепкий орешек, его на силиконовую грудь не купишь. Представляю, какие сплетни она распустит по всем этажам холдинга, после того, как за нами закроется входная дверь. Ну, и ладно! В первый раз, что ли?
– Константин Иванович, он хоть адекватный? А то, судя по его наряду, это весьма нестандартный товарищ.
– Не переживай, – усмехается шеф. – Таких адекватных еще пойди, найди.
Я верю шефу, хотя, что мне еще остается делать? Нога-то болит с каждой минутой все сильнее.
Кость выносит меня на улицу, в лицо ударяет свежий ветерок – зима всё-таки. Даже не могу представить, как в такую холодину можно нестись на всех парах на мотоцикле. Представляю, как по приезде в больницу мне, помимо перелома, диагностируют обморожение всех кожных покровов. Эх, надо было брюки надевать, но я с утра так надеялась, что мой монструозный автомобиль всё-таки заведётся. Представляю, как я выгляжу в глазах Филиппа в разорванной юбке и порванных колготках.
– А, вон и наш спаситель! – радостно вскрикивает шеф. Наверное, устал меня всё утро тягать на себе, никак не дождётся сдать с рук на руки и вернуться к работе.
Смотрю в ту сторону, куда подбородком указал не в меру радостный шеф и замечаю огромный мотоцикл, припаркованный между двумя угольно-чёрными внедорожниками начальников нашей службы охраны.
Я никогда раньше не видела таких причудливых мотоциклов – абсолютно черный, матовый, с довольно низким кожаным сидением, какими-то хромированными трубами, приделанными к корпусу под причудливыми углами и высоченным рулем, слегка напоминающим рога какого-то дикого животного. Не знаю, что это за модель такая, да и узнавать, если честно, не намерена. Меня беспокоит, насколько тесно мне придется во время езды соприкасаться с водителем – только это всецело занимает мои мысли.
– Решилась всё-таки? – спрашивает Филипп, подойдя к нам. Я киваю. – Правильно, нечего выделываться, когда нужно торопиться. Главное, ничего не бойся и знай, что уже через пятнадцать минут на твоей лапке будет красоваться премиленький гипс.
Меня бесит, что он разговаривает со мной, будто я дефективная какая: птичка, лапка, премиленький. За кого он меня принимает? Мы с ним и двух слов друг другу не сказали, он даже не знает, как меня зовут, а позволяет себе такое хамство. Чувствую, как злость начинает закипать во мне, но я чудом сдержалась – на скандалы и разборки сил совсем не осталось.
– Как довезешь её, сразу звони мне, – тихо говорит шеф. – Я должен знать, что с её ногой.
– Договорились, – ухмыляется Филипп.
– Агния, – обращается ко мне шеф, после того, как усадил на жесткое и прохладное сидение мотоцикла. – Обязательно выполняй все предписания врача, потому что ты мне нужна в скором времени на работе абсолютно здоровая. Ты меня поняла? Я на тебя надеюсь.
– Не переживайте, Кость… Константин Иванович, – быстренько поправляю себя. От этой боли мои мозги совсем расплавились. – Если назначат постельный режим или вовсе в больницу упекут, то Интернет еще никто не отменял. Будем общаться, и работать дистанционно. Но работать будем.
Шеф тепло мне улыбается – больше всего на свете он радуется, когда его подчиненные выказывают излишнее рвение к работе. Он, словно маленький ребенок конфеткой, тешится нашим трудоголизмом.
– Вот и умница, – бодро говорит шеф. – И, главное, в больнице сообщи, что все счета за твоё лечение пусть отправляют мне на факс.
Ох, неожиданный какой поворот. Наверное, действительно сильно испугался, раз даже гипс с анальгином оплачивать из своего кармана собрался.
– Хорошо, – говорю, стараясь вложить в свой голос как можно больше теплоты и признательности.
– Ну, с Богом!
– Вы так её провожаете, будто она не рентген едет делать и гипс накладывать, а в Афганистан на вертолете вылетает, – недовольно бурчит Филипп. – Всё будет хорошо.
Он подходит, протягивает мне огромный черный шлем с языками пламени по контуру. Несколько секунд смотрю на это защитное обмундирование и напяливаю на голову. Шлем большой, на голове болтается в разные стороны и я уверена, что начни я в нём высоко прыгать, на макушке образуется шишка – такой он тяжелый и неудобный. Но, что делать, когда совсем нет выбора? Приходится терпеть. Но, похоже, к концу поездки к перелому и обморожению прибавится еще и сотрясение мозга.
– Ну, я побежал, – спохватывается шеф. – Позвоните мне. Оба!
И убегает, не дождавшись нашего ответа.
Я сижу, не зная, что делать. В забрало кое-как зафиксированного под подбородком шлема замечаю, как кругами вокруг ходит Филипп, ударяя попеременно то по переднему, то по заднему колесу. Потом неожиданно и очень резко хватает меня за талию и двигает вперёд, ближе к рулю. Не понимаю, что он делает. Снимаю с головы шлем, чтобы возмутиться его наглостью и попросить поторопиться, как он наклоняется ко мне и шепчет в самое ухо:
– Будешь спереди ехать, а то ещё свалишься во время поездки.
Потом садится сзади, кладёт мои руки на высоченный руль, а свои кладёт сверху. Кожаные митенки холодят кожу моих кистей, но ощущение приятное.
– Вытяни вперед больную ногу, – снова шепчет. От этого шёпота, такого интимного и доверительного, внутри сжимается тугой комочек. – Старайся ей сильно не шевелить. И держись крепко за руль, будем нарушать, обгонять и мчаться, главное быстрее тебя до места доставить.
Подчиняюсь, на мгновение, забыв о своей больной ноге. Филипп пару раз нажимает ногой на рычаг и через несколько секунд мотор ревёт во всю, а мотоцикл подо мной начинает вибрировать. Эта вибрация успокаивает и будоражит одновременно. Никогда еще я не ездила на мотоцикле. Да я и на велосипеде-то ездить не умею. И никогда ещё я не встречала такого неординарного парня.
Снова нахлобучиваю на голову шлем, застёгиваю ремешок, и мотоцикл срывается с места.
3. Ветер и скорость
Мотоцикл несет нас вперед, а я сижу, зажмурившись и трясусь, как листок на ветру. Холодный ветер пронизывает до костей, и чувствую, как зубы начинают выстукивать затейливый ритм. Чечётка или босанова, но что-то определенно задорное и энергичное. Филипп сидит сзади, я надежно "заперта" меж его рук, его бедра обхватывают мои, а ладони он так и не убрал. Ситуация в любой другой момент казалась бы мне двусмысленной, если бы не сильная боль, которая мешает думать о чем бы то ни было другом. Молю всех богов – реальных или выдуманных, чтобы это безумное путешествие скорее закончилось. Слышу, как мощно ревет двигатель мотоцикла – этот звук заглушает все вокруг. Такое ощущение, что мою голову засунули в какую-то турбину, не смотря на то, что на мне шлем надет.
Мой извозчик глубоко дышит – чувствую, как вздымается и опускается его грудь, но я будто окаменела, даже как дышать забыла, настолько страшно. Этот огромный черно-стальной мотоцикл пугает, а настолько тесный контакт с молчаливым спутником тревожит – я не очень люблю, когда так неожиданно вторгаются в личное пространство. К тому же, совсем посторонний мне человек. Каким бы симпатичным этот человек ни был.
Я устала держать ногу на весу, но после одной единственной попытки ногу эту куда-то притулить, чуть не завизжала от боли. Ерзаю на сидении, уцепившись изо всех сил в рогатый руль.
– Не дергайся, – кричит Филипп на ухо. Наверное, если бы не шлем, я бы оглохла от его окрика.
Испугавшись, чуть подпрыгиваю на сидении и широко распахиваю глаза. Ох, лучше бы я этого не делала, потому что мотоцикл развил просто какую-то феноменальную скорость. В животе сжимается тугой комок, дыхание перехватывает – я никогда так быстро не ездила, даже, кажется, на каруселях ни разу с такой скоростью не кружилась. Перелом уже не беспокоит, теперь главное вообще выжить. В возможности хорошего исхода я почему-то все больше сомневаюсь. Наверное, я трусиха, но не могу полностью ему довериться, что-то мешает. Возможно то, что я никогда с такими необычными парнями знакома не была. Что у него на уме? Может быть, ему будет только в радость сбросить меня в ближайший сугроб?
Резко выдергиваю одну руку из цепкого захвата широкой ладони в кожаной митенке и срываю с головы шлем. Хочется верить, что со стороны мои телодвижения выглядят хоть немного, но эффектно.
– Какого черта ты решил нас угробить? – ору, повернув голову назад.
Филипп внимательно следит за дорогой, чуть прищурившись. Надеюсь, он морщится не из-за того, что страдает близорукостью – только подслеповатого водителя не хватало. Как будто, мало мне сегодня неприятностей.
– Зачем шлем сняла? – спрашивает, слегка вывернув в сторону руль, и мы заворачиваем в какой-то двор. Он оказывается сквозным, и мотоцикл через мгновение снова выезжает на дорогу.
– Почему ты так быстро едешь? – не унимаюсь, будто кто меня в бок иголкой тычет. – Мне и перелома хватает, к чему еще и сотрясение?
– Шлем надень и не будет никакого сотрясения, птичка, – ухмыляется нагло и самоуверенно, продолжая следить за дорогой. Наверное, он привык со своими байкершами так по-хамски обращаться, но я ему не они.
– Хватит меня птичкой называть! Нашёлся тут альбатрос, – моему возмущению нет предела. Да что этот бритоголовый дрыщ себе позволяет?
– Ну, ты и потешная, – Филипп уже откровенно смеется надо мной, не переставая при этом бойко лавировать в пробке, где нужно сбавляя скорость, а где и прибавляя до опасного максимума. – Потерпи меня еще немного, мы уже почти доехали.
Тяжело вздыхаю и перед тем, как отвернуться, на мгновение задерживаю взгляд на его лице. У Филиппа высокие скулы, чуть раскосые карие глаза, прямой нос и красиво очерченные губы с вечно блуждающей на них наглой ухмылкой. Чуть дольше, чем следует, задерживаю на них взгляд. Хочется ли мне их коснуться? Нет, конечно же, но они красивые, будто нарисованные.
– А почему ты сам не в шлеме? – почему мне это вообще должно быть интересно? Кто меня за язык вечно тянет?
– Потому что у меня один шлем, – снова эта усмешка, от которой мне немного не по себе. Не могу понять, что кроется за ней. – И я, как дурак, как распоследний рыцарь предложил его даме, а она не хочет носить. Безобразие! Это разбивает мне сердце!
– Придурок, – шиплю, резко отвернувшись.
Я бы еще много о чем могла ему рассказать, но вдруг чувствую, что мотоцикл замедляет ход.
– Приехали, – Филипп паркуется возле одноэтажного слегка обветшалого здания, над входом в которое большими буквами значится: "Травматология". Порываюсь слезть, но куда мне, если моя нога совсем отказывается работать?
– Только не дергайся, птичка, и не ори, а то брошу тебя здесь – будешь ползком к больнице двигаться.
Филипп слезает с мотоцикла и одним плавным движением берет меня на руки. От неожиданности даже не успеваю хоть что-то возразить. Чувствую щекой холодную кожу его куртки и слышу ровное сердцебиение над самым ухом. Этот звук успокаивает, и мне даже удается немного расслабиться, пока он быстро несет меня к входу. Он определенно сильный – чувствую себя пушинкой. Это чертовски приятное чувство, надо заметить.
– Подержите дверь? – слышу его ровный приятный голос, вопрос обращен к кому-то мне невидимому.
– Конечно-конечно, – это, вероятно, какая-то старушка. – Знаете, молодой человек, хоть по вам и не скажешь, но вы очень галантный джентльмен, – старушка жеманно хихикает. – Не часто встретишь сейчас молодых людей, согласных носить девушку на руках.
– О, милая леди, вы даже и не догадываетесь, какие безумные и романтические поступки я готов совершать ради любимой дамы.
Снова хихиканье и смех Филиппа. А он, определенно, умеет производить на женщин впечатление.
Не успеваю, как следует обмозговать способность моего спутника зачаровывать милых дам постбальзаковского возраста, как он уже садит меня на неудобный жесткий стул напротив какого-то кабинета.
