Текст книги "Хочешь выжить - худей! (СИ)"

Автор книги: Лилия Хайлис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Эта способность спасла отца от разорения. Следуя совету дочери, он вложил деньги не в стабильные тогда, а в новые, еще не зарекомендовавшие себя акции. И выиграл неверояно крупно, даже смог на кэш купить на окраине Фриско, в Мерседе, у озера домик для дочери. После этого знакомый родителей, давно мечтавший сорвать куш, стал допрашивать Сару о том, на кого поставить на ипподроме, она четко увидела черный ободок вокруг его головы и посоветовала не играть в азартные игры вовсе. Тот не послушался, вырвал из девчонки имя, затем, обнадеженный огромной удачей, проигрался, потому что оказался не в силах удержаться от погони за слепым авосем. Продулся, что называется, в пух и прах, причем до инфаркта.

Кас-Сандра почувствовала было себя виноватой, но тут уж за нее с двух сторон взялись и Фиана, и, конечно, митинги ВДА. Общими усилиями отговорили девочку от пустых страданий за личный выбор взрослого человека.

А Сандра вдруг обнаружила, что хорошо видит ауру или биологическое поле. Название это она уже знала из буддизма, теперь же поняла, наконец, что такое этот цветной туман над телами и вокруг них. Кроме того, она только сейчас сообразила, что другие ничего такого не видят. Сара начала изучать составные цвета ауры. Это давалось ей еще легче иностранных языков. Пришло и понимание связи прорывов в биологическом поле с болезнями, а через короткое время – и умение лечить, латая руками прорехи в ауре.

Сандра переехала из Купертино в Сан-Франциско и стала рекламировать себя, как гадалку и целителя. Сначала никто не звонил и было неуютно, но потихоньку к девушке начали обращаться. Скоро заработок хиллера позволил бросить переводы.

ВДА она не бросала, как не бросала буддизм. Однажды на ярмарке нетрадиционных методов лечения, где девушка иногда брала для работы будку, а иногда столик подешевле, к Александре подсела немолодая американка, аура которой переливалась малиновыми, голубыми и золотыми блестками, но где-то в глубине то и дело образовывались будто из ничего коричневые пятна. Сара догадалась: перед ней очень хороший, добрый, щедрый и исключительно образованный человек, которого одолевала ужасная болезнь, мозахизм. Девушка приложила руки к коричневым пятнам и ощутила глухую застарелую боль. Обычному лечению пятна не поддавались, а если исчезали, то появлялись снова и снова. Сара решила, что корни болезни прячутся в прошлых жизнях Деби, как назвала себя дама. Или все-таки детство?

На вопрос, обращалась ли она к психологу, американка ответила: – Если бы не обращалась, ты чувствовала бы не глухую, а пронзительную острую боль. Это не детство, это карма.

Наконец, до Сары дошло: перед ней сидела не менее сильная ясновидящая, чем она сама. Они с Деби беседовали о карме вообще и каждой из них в частности. Потом о буддизме и сотворении мира. Через короткое время стало ясно, что подружились. Деби пригласила Сару в гости, благо жила в том же Сан-Франциско, хоть и не рядом: у парка Золотых ворот. Женщины стали навещать друг друга.

А тут позвонила как-то Фиана, вся заплаканная, и рассказала историю недавней эмигрантки из России, девочки по имени Аэлита. Над жизнью девочки Кас-Сандра разрыдалась вместе с Фианой. И, едва закончив разговор, впала в глубокий транс, где увидела Аэлиту за какой-то машиной, которую сроду не встречала в жизни, но почему-то догадалась: это ткацкий станок. Агрегат выдавал ковер с сюжетом из мифологии, вроде бы греческой.

Следом новый сюрприз: телефонный звонок молодой дамы, назвавшейся Ундиной Уайт. Сандра почему-то выделила это событие из остальных. О причинах можно было только догадываться. Во-первых, голос показался странно знакомым, хотя никаких Ундин доселе в ее окружении не наблюдалось. Во-вторых, не только фантастика тронула в рассказе женщины. Без всяких сомнений, видение проскользнуло в сознание Ундины из какой-то далекой прошлой жизни, в которой ее звали Эвридикой. Неужели та самая? Песня, струны, лес, река и змея говорили, что именно так. И это третье. Но почему в самой Саре безотчетно всколыхнулась непонятная струна при рассказе Ундины? Существовала давняя, неощутимая ныне связь с Эвридикой ее, Сандры? Или не одна, а несколько? Неведомые нити? Кас-Сандра не могла ни нащупать их, ни вспомнить.

И, наконец, позвонил крайне интересный возможный клиент. Алон Зелмович Полинер жаловался на депрессию. При первых звуках его голоса Сара почувствовала всплеск эмоций, объяснить которые не умела, но всем своим существом провидицы понимала, что происходит или назревает нечто важное и ее жизнь скоро изменится. Связано ли это с зеленоглазым бардом или, может, Алон и есть он самый? Сандра спросила его в том же телефонном разговоре, играет ли Полинер на гитаре. В ответ услышала четкий смешок.

– Что-нибудь смешное? – подозрительно поинтересовалась Сара.

– Да нет же, – как показалось девушке, с некоторой досадой ответил депрессивный больной. – Вы угадали. И на гитаре, и сочиняю песни, и сам их исполняю.

– То есть, вы бард? – в голосе Сары вспыхнула надежда. – Простите, а какого цвета ваши глаза?

– Карие, с золотыми вкраплениями, – глухо сообщил Алон Зелмович. – Но ты любила меня... А я тебя... Как дурак.

Не надо было быть ясновидящей, чтоб распознать страшное разочарование в этом невероятно знакомом голосе. Но вызвать в памяти и этот образ она все же не смогла.

Глава 25

С Кас-Сандрой поговорили по телефону. Фиана рассказала о демонстрации, Сара – о своем видении Аэлиты за ткацким станком. Обе подумали, и Сандра, наконец, сделала то, чего давно ожидала от нее Фиана: попросила адрес резервации.

– Я, правда, еще поразмышляю, надо ли мне ехать туда, смогу ли я там чем-нибудь помочь.

– Ты же целитель. Конечно, сможешь.

– Да, но я не представляю степень сложности, – впервые за время знакомства в голосе Сары послышалась неуверенность в себе. – И объема работы. Там же очень много больных, причем одновременно. Мне страшновато за все это браться... К тому же, замешаны слишком серьезные этические проблемы...

– Да уж, – подумала Фиана. – Этика мешает. – И самой было не понять своей реакции и своего сарказма. Несколько раз она открывала рот, чтоб рассказать Кас-Сандре о встрече с Иосифом, но почему-то не решалась ни произнести его имя, ни завести даже отвлеченный разговор на эту тему.

– Но я еще подумаю. Сегодня у меня все равно встреча... С твоей соотечественицей.

– Ладно, – уронила Фиана. – Дерзай. А я подумаю о ткацком станке.

На самом деле, думать тут было нечего. Она была хорошо осведомлена о том, что в резервации есть не только швейная мастерская для своих, но и небольшое собственное производство тканей, соответственно и, как минимум, три ткацких станка.

Лапни позвонила Аэлите. Та сегодня бодрилась и старалась не вздыхать и не жаловаться на судьбу.

– Умница, – похвалила ее Фиана.

Даже на мобильнике было заметно, как расцвела девочка на добром слове.

– Я хочу нашу завтрашнюю встречу провести в резервации. Ты у меня последняя по времени. Поедешь со мной? Походим там, посмотришь других людей... Поплаваем в бассейне...

– Ура! – Аэлита заулыбалась. – Я побуду с вами! Спасибо!

– Что-то не то я делаю, – думала потом Фиана. – Она же моя пациентка. Выходит, и я имею дело с этической дилеммой? – Лапни, как психолог, была хорошо осведомлена о запрете на сближение с пациентами. Но в данном конкретном случае сознательно закрыла на правило глаза.

Потом она позволила себе позвонить Джейсону, которого совсем потеряла. И услышала характерный перезвон, после чего автоматический женский голос сообщил: такого номера в сети не существует.

– Все, – подумала Фиана. – Вот и все. Ни в сети, ни в природе.

Джейсон испарился. Исчез, как типичный мужчина, сделав ей больно... Должно было ранить, но почему-то не так уж и страшно это вышло... Она даже удивилась тому, как минимальна была боль... И как легко и быстро пропала. Фиана пожала плечами, дернула головой – и выбросила придурка из головы. После этого почему-то вдруг вспомнила о Роберте. И снова повела плечами.

Тот позвонил, как по заказу. Легок на помине.

– Весела дорога до резервации, – подумала девушка и ответила.

– Как ты там? – бодро начал Роберт.

– Выживаю, – коротко ответила Фиана. – А ты?

– По крайней мере, не пью, – последовал ответ. – И цыпу не ищу. – Вот как раз сегодня, – Роберт смолк.

– Что – сегодня?

– Второй день трезвости, – заржал красавчик очень похоже на Яшку-цыгана. – Звоню своим алкоголикам. Спонсору повинился... Вот тебе решил звякнуть... – Он подышал в трубку. – Как там твой сексоголизм? Держишься или...

– Тебе какое дело, – буркнула Фиана. – Ты и мне решил покаяться?

– Ну нам же полагается общаться, – достаточно разумно произнес Роберт. – Вот я и общаюсь.

– Да? – возразила она. – А у меня почему-то возникло такое ощущение, будто ты меня клеишь... Несмотря на свои же правила.

– Плохие привычки, – снова заржал собеседник. – Всегда так с цыпами: хочешь не хочешь, а нарушаешь правила.

– Какая я тебе цыпа? – молвила Фиана.

– Все вы цыпы, – сообщил он. – Хотя точно... Что-то в тебе есть... Другое...

Оба замолчали, но мужчина быстро не выдержал и снова начал: – Короче, сам не знаю... В любом случае, я давно тебя не видел на встречах сексоголиков. Ты ушла или просто занята?

– Занята. Я вообще-то и сейчас рулю.

– Откуда куда? – снова влез Роберт с идиотским вопросом, но на этот раз Лапни ответила.

– Я слышал о странной демонстрации инвалидов из резервации.

– Сорванной сволочами демонстрации.

– Согласись, для нормального человека это была настоящая провокация...

– Кто нормальный человек?

– Извини, тут я точно погорячился, – легко согласился красавчик. – Я имел в виду не обремененных лишним весом... Внешне здоровых.

– Вот именно, внешне, – подчеркнула Фиана. – Немилосердных, тупых, невоспитанных, жадных, вредных, злобных, больных на всю голову бессердечных жлобов, зато внешне здоровых.

– Похотливых, эгоистичных, – подхватил Роберт, – неимоверно несчастных, самих измученных собственными проблемами, наивных, запутавшихся в своих ошибках, тем не менее, людей.

– Ого! – воскликнула она. – Чего это ты вскинулся защищать этих? – Лапни не смогла найти правильное слово сразу, но через несколько секунд нашлась: – Гуманоидов.

– Да сам из них, – признался тот. – А ты чего вдруг так взъелась на род людской?

– Всегда взъетая... Да и вообще... Птичку жалко.

– Не понял, причем тут какая-то птичка?

– Да, конечно, откуда тебе-то знать?

– Я чего звоню, – сказал Роберт. – Тут и ТиВи, и радио, и газеты буквально взбесились. Того и гляди, спровоцируют народ в поход на вашу резервацию... Крестовый.

– Что за чушь? – отреагировала Фиана. – Цивилизованная страна.

– Здесь тоже бывают бучи, – как нечто в порядке вещей, объяснил собеседник. – В Лос-Анжелесе даже был. Чернь громила почему-то собственные районы. Как так вышло, с какого укуса вдруг не Малибу, не Голливуд, а собственные хибары... Главное, зачем? Впрочем, и в Малибу раз случилось... – Красавчик призадумался, но не на долго: – Вот я и думаю, может тебе лучше отсидеться где-нибудь... пару-тройку дней... Пока не стихнет.

– Что за чушь, – протянула она. – Меня там больные ждут.

– Ну и подождали бы, – последовал совет. – Не пойдешь же ты на громил со своей губной помадой...

– Причем тут... – Фиана задохнулась в крике: – Ты что же, полагаешь, я стану отсиживаться во время избиения собственных больных?

– Ладно, я сам к тебе подъеду, – решил Роберт. – Только газовый распылитель захвачу... Есть у вас там маски?

– Какие маски! – заорала Лапни еще громче.

– Окэй, противогазов тоже наберу... Тут, на самом деле, просто разгул какой-то: все рвутся в бой... И твои подружки тоже... Звонили мне уже... Собираются туда к тебе на защиту... Я велел им поискать народ, кто бы приютил ваших на время. Дик хочет помочь... И Колин... Короче, все собрание обеспокоено, только Джейсон исчез. Я сразу понял: он трус. Но нервничать еще рановато. Если что – хулиганам же тоже надо раскачаться. Хотя бы пару суток – накалить запал.

– Да почему? – Воскликнула девушка. – За что инвалидам еще и это?

– Люди обозлены, – с несвойственной ему серьезностью объяснил Роберт. – Ты наблюдала когда-нибудь водителей на дорогах?

Фиана подавленно ответила коротким "Да".

– Разве ты еще не поняла насчет злобы и гнева?

– Что ты имеешь в виду?

– Я думал, психологов этому учат, – казалось, Роберт размышлял вслух.

– Я спрашиваю, что именно ты имеешь в виду, – раздраженно повторила Фиана.

– Ладно, – миролюбиво сказал собеседник. – Я давно понял: злоба и гнев – точно такие же пристрастия, как сексоголизм, алкоголизм, обжорство и прочее. Правильно? Когда отец избивает ребенка или муж жену, это для мучителя все то же опъянение, так?

– Ну да, – кивнула Фиана. – Конечно.

– Ну, а для всего общества вспышки злобы. Многие больны. Все то же.

– Не все же такие.

– Так и не все детей лупят. И пьянствуют тоже не все. И громить примчатся не все.

– Утешил, – сказала Фиана.

– Что ж поделаешь... Им время от времени надо выпускать пар. Надеюсь, не дойдет до крайностей, но лучше быть готовыми к худшему.

Первым человеком, на которого она наткнулась, подъехав к давно ставшим символом дома, всегда гостеприимно распахнутым воротам резервации, оказался Иосиф, который, высоко задрав голову, вслух читал надпись на воротах. Он живо обернулся на звук подъехавшего автомобиля и расплылся в широкой улыбке, увидев знакомую. Та остановилась, открыла окно и улыбнулась в ответ.

– Как там ваши бдения? – первым долгом поинтересовался Иосиф. Из-за улыбки показалось, что с сарказмом. – С моей мамой? Или Касс?

– В чем ирония? – серьезно спросила Фиана. И сама почувствовала, что петушится.

– Никакой иронии, – миролюбиво ответил Иосиф. Задираться явно не намеревался.

– Кто такая Касс? – Что-то в душе дрогнуло при озвучке этого укороченного имени. – Кас-Сандра?

– Ну да, сейчас, наверно, так.

– Ты еще не уверен?

Иосиф покачал головой, потом поменял тему: – Вот, осматриваюсь. Решил задержаться здесь на день-другой.

– Помощь нужна?

Он снова помотал головой, но поблагодарил.

– Ну что же, увидимся? – попрощалась Фиана и покатила ближе к своей студии.

Когда она, разобрав вещи, уселась в любимое кресло и закурила, пытаясь собраться с мыслями и наметить план действия, позвонил Цыган.

– Ну? – начал он. – Явилась?

– Ты откуда знаешь?

– Разведка донесла.

– Рада за тебя. Особенно за твою такую классную разведку.

– Телек видела? – сказал Яшка и, не дожидаясь ответа, оповестил: – Весь день нас показывают. Опять же газеты... – он сделал глубокий вдох, разом выдохнул и сообщил: – Ну я и нажрался, конечно.

– Как свинья?

– Не могу больше слышать этого слова.

– Так плохо? – сочувственно произнесла Фиана.

– Ужас, как плохо, – вздохнул Цыган. – Ты понимаешь, мало того, что эти сволочи нас так от... – Яшка запнулся в поисках нужного слова, которое не было бы матерным, но быстро нашелся: – поимели... Так ты послушай, как теперь нас метелят... Прямо, как в Совдепии, причем всем скопом! Мол резервация – рассадник заразы, извращенцы, не позволим, остановим, скажем "нет", так их растак, четырежды вашу мать, блин!

Вот сейчас девушка испугалась не на шутку: – Это же фашизм, ты уверен?

– Еще как я уверен! – воскликнул Яшка, булькнул водкой, звякнул стеклом, сделал глоток и продолжил: – И еще как фашизм! Назыается, за что боролись, гады!

Фиана подавленно молчала. Она еще не видела отзывов о демонстрации, но почему-то чувствовала, что все так и есть. Слишком уж как-то все вдруг активизировались.

– Нет, я, разумеется, сделаю баррикаду, – разглагольствовал Яшка, – грудью защищу... Защитю... Тьфу, короче, ты поняла... Но что я один против толпы громил? Люк же твой не признает насилия, да и остальные тоже... Хорошо, я ружжишко прикупил... Пистоль в смысле... Шестерых точно накажу, как минимум.

– Да погоди ты, – она глубоко затянулась. – Может, еще ничего не будет.

– Ж...й чую – будет! – убежденно возопил Цыган. – И очень скоро.

В трубке снова раздалось бульканье, звяканье и крупные глотки.

– Эй, – тихонько позвала Фиана. – Кому ты чем поможешь, нагрузившись...

– А я трезвый, как стеклышко, – признался Яшка. – Хоть и пью, пью... Это ж я во всем виноват. Это ж я тогда все затеял, ты была против, а я идиот...

– Перестань, – возразила Лапни. – Ты поступил, как считал нужным. А реакция толпы непредсказума... Боже, – простонала она. – Это я от кого-то слышала. Кого я цитирую?

– То есть, ты все-таки думаешь, я во всем виноват?

– Да нет же, конечно нет... – Фиана понимала, что упрекать его сейчас последнее дело, да и чем поможет. – Реакция толпы действительно непредсказуема, просто я слышала от кого-то эту фразу точно в таком же исполнении...

– Так ты придешь ко мне? – словно продолжая прерванный разговор, спросил Яшка.

– Нет, я в бассейн, к Люку. Надо же, в конце концов, обдумать план действий.

– Дура ты Фифка, – совершенно пьяным голосом пробормотал Цыган.

– Ладно, – откликнулась та, даже не парировав в ответ своим обычным "Сам дурак". – Ты бы лучше поспал...

– Как будто я могу спать.

– А кто нас защищать будет? Попробуй хоть глаза прикрыть. Я поговорю с Люком, потом подойду к тебе.

– Смотри... – судя по голосу, Яшка на самом деле засыпал. Но вдруг проснулся: – Да, Фифка, а ты не в курсе, что там за новый франт приперся? Иоська, что ли...

– В курсе, – ответила она. – Мы с ним вчера познакомились.

– А-а-а, – протянул Цыган. – И, разумеется, тут же и перепихнулись. Я сразу понял, что новый хахаль у тебя.

Он помолчал, очевидно, ожидая признаний.

– Что за чушь... – Лапни и сама ощутила, что переиграла, подумала: "Глупости какие", но Яшка уже подвел резюме своим хриплым рыком: – Вот так и тянет ему морду набить.

– Что за ерунда, – протянула Фиана и снова переиграла.

Об этом тоже следовало хорошенько подумать, но не сейчас. Она натянула купальник, надеясь большую группу своих пациентов застать на водных процедурах.

Бассейн был почти пуст, да и резервация казалась будто вымершей. Никто не гулял, не сидел на верандах перед домиками... Люк откинулся в плетеном кресле у ступенек в воду. Рядом стоял Иосиф и лениво бултыхал в воде ногой. Тут же на раскладушке примостилась Минди. На самой мели Трэйси играла с Дэвидом. Двайт делал губками и метался, выискивая посетителей своего класса.

– Даже младенцев не привели, – жалобно глядя в глаза, сообщила Минди.

– Это где же все попрятались? – спросила Фиана. – Как мне с ними разговаривать? По домам ходить?

– Может, само собой рассосется? – без особой надежды спросил Люк.

– Ага, а потом еще догонит, – просипел подоспевший Яшка. – И как даст! – В побелевших от напряжения руках он стиснул самое главное: гриф гитары.

– Какая у тебя? – с интересом кивнул на инструмент Иосиф. – Семерка?

– Она, родимая, – согласился Цыган. – А ты петришь?

Иосиф ухмыльнулся, всем своим видом выражая, что еще как.

– А то я уж собрался тебе морду бить, – сообщил Яшка.

– Да я вижу, ты не дурак подраться, – уклончиво улыбнулся Иосиф. – Пожалуйста, если тебе это так необходимо...

Он сверкнул своими изумрудными очами и Цыган почувствовал, что хмель испаряется вместе с дуростью из его сумасшедшей башки: – Только учти, я никого никогда не бью, даже для самозащиты.

Минди привстала. На ее круглом лице появилось отчетливое выражение восторга.

– То есть, – уточнил отрезвевший Яшка: – Тебя лупят, а ты стоишь по стойке смирно и подставляешь щеки?

– Именно так, – спокойно покивал головой Иосиф. – Но я ищу другие методы воздействия... На драчунов...

Синие очи перехлестнулись с изумрудными, и Цыган понял, что больше не жаждет ни пьяной драки, ни даже самого пьянства. Он хотел лишь беседы с новым знакомым и чтобы тот учил его уму-разуму.

– Однажды все-таки избил меня этот... – Вдруг вспомнил Иосиф. – Давно, в другой жизни.

Фиана бросилась в воду.

Когда она вынырнула, Яшка уже вовсю бил аккорды и хрипло гнусавил: – Офицеры, офицеры, ваше сердце под прицелом.

Американцы вежливо слушали. Фиану от этого единственного сердца на все офицерье передернуло, как дергало от любых плохих стихов. Лучше нырнуть и пролететь под водой до другого края.

Когда девушка опять высунула голову, услышала полный иронии голос Иосифа: – Почему при исполнении попсы непременно надо гнусавить?

Потом от души заржал Цыган, а еще потом Лапни, уже русалка, отключилась от всего мира и полетела под водой от края до края, туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда, больше ни к чему не прислушиваясь.