Текст книги "Дьявольские возлюбленные 2: Адам и Ева (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 60 страниц)

Извиняюсь за ошибки и конечно свой кривой перевод песни Канато, уж не сильна я в этом, но маленький отрывочек вставить захотелось.

Картинки по теме, как всегда в группе в обсуждениях https://vk.com/topic-86592009_31702266

========== Часть. 5.1 Юма (Эдгар) – специальный раздел ==========

***

«Холодно и страшно, как же здесь темно…» – трепетал мальчик лет семи, аккуратно вступая по земле лесной чащи. «Я должен собрать хворост. Я должен, мама на меня рассчитывает», – подбадривал он себя. «Без него мы не сможем поддерживать огонь, моя сестрёнка больна», – еле сдерживал слёзы он. – Я должен им помочь! – раздался отчаянный крик.

– А? Кому ты должен помочь? – послышался детский голос из-за спины.

– Ты кто? – в ужасе оглянулся он, не замечая раньше никого. Об этом лесе ходили страшные слухи, но не имея средств даже на достойное пропитание, семья Эдгара не могла себе позволить покупать хворост и пока отец трудился в шахтах единственный сын должен был позаботиться о своих близких.

– Меня зовут Шу, – представился мальчик в красивой, дорогой одежде. – Ты выглядишь напуганным? Потерялся? – интересовался он.

– Ничего я не потерялся! – обиделся он, отворачиваясь от своего собеседника. Я собираю хворост.

– Ясно, – тихо проговорил Сакамаки, подавая несколько палочек мальчику, который с факелом пытался отыскать их.

– Ты чего делаешь? – выкрикнул он. – Посмотри, ты испачкал свой костюм, – изумился тот, отряхивая светлую ткань сюртука.

– Забудь о нём, – попросил Шу, останавливая руку деревенского мальчишки. – Сейчас я просто хочу тебе помочь.

– Помочь? – удивился он. – Но почему?

– Я так хочу. Я хочу, чтобы ты стал моим другом, – улыбнулся он, всё ещё не выпуская руки незнакомого деревенского мальчишки.

– Другом? «Как странно, другие меня сторонятся, а ребёнок из богатой семьи хочет со мной подружиться, почему? Хотя какая разница, главное он может помочь и с ним мне уже не страшно», – подумал он, недоверчиво всматриваясь в незнакомца. – Я Эдгар.

– Очень приятно, – от радости затряс руку Шу. – Давай соберём хворост вместе? – весело предложил он, согревая своей улыбкой, но внезапно всё поплыло и стало рассеиваться.

– Мои глаза, как режет, – сквозь слёзы отчаянно говорил Эдгар, приоткрывая свои веки. «Это было воспоминание? Но почему я вспомнил именно его?» – спрашивал себя он, обхватывая лицо руками, размазывая алую кровь, сочившуюся через русые волосы, пока вокруг всё полыхало в огне. – Мама! Отец! – прокричал он, осознавая, что всё что он любил, поглотило пламя и, протягивая окровавленную руку к разрушенным домам на которых играли красные языки огня дрожь и отчаяние заполнило его тело и душу. «Почему я не сгорел вместе с ними? Моя маленькая сестрёнка, моя семья, не оставляйте меня», – содрогался Эдгар, лёжа на земле не в силах даже встать. Едкий дым заполнял лёгкие и жёг глаза, дышать становилось всё тяжелее, сознание покидало детское тело, отдавая его на милость дикой стихии.

***

«Как тяжело на душе, словно в груди моей образовалась дыра, почему?» – проносилось в голове мальчика лежавшего в чистой постели с перевязанной головой, и ссадинами на лице. «Какой приятный запах», – не открывая глаз, вдохнул он полной грудью бодрящий запах мясного бульона, что разносился по маленькой лавке торговца. «Где я? Кто я?» – вдруг испуганно задумался он, подскакивая на кровати, не в силах вспомнить ни причину своих мучений, ни даже собственного имени.

– Тише, тише, – успокоил чей-то приятный мужской голос. – Тебе не стоит сейчас вставать, – посоветовал незнакомец, опуская его вновь на подушку. – Врач сказал, что у тебя сотрясение, тебе нельзя так резко подскакивать, да и твои раны с ожогами ещё не зажили, – всё заботился он, накрывая одеялом, нежно окутывая взором своих спокойных серых глаз. – Ты помнишь, что произошло? Как тебя зовут? – спрашивал торговец, присаживаясь рядом со своим гостем.

– Нет, я ничего не помню, – ответил он, судорожно всматриваясь в седовласого мужчину своими карими глазами. – Кто вы? Почему заботитесь обо мне? – непонимающе спрашивал ребёнок.

– Меня зовут Симидзу Акайо, я нашёл тебя возле испепелённой деревни вблизи леса Дзюкай*, ты чудом выжил в этом пожаре, – добродушно ответил он, наливая воды. – Сложно сказать что произошло, но времена сейчас неспокойные и в погоне за властью страдает множество мирных жителей, поэтому я привёз тебя в мою лавку, мы в Эдо*, нынешней столице Японии, – всё объяснил торговец, помогая мальчику отпить воды, и пересохшее горло успокоила прохладная жидкость, нежно обволакивающая иссушенные связки.

– Значит, я не погиб, – тихо проговорил он, не помня ничего, но, почему-то сожалея, что этого не произошло. – Но я по-прежнему ничего не помню, – обратился он вновь к господину.

– Когда-нибудь память вернётся к тебе, не нужно сейчас напрягаться слишком сильно, от этого лучше не станет, – покачал головой Симидзу. – Я живу один, и помощник мне очень пригодится, поэтому поправляйся, – добавил он, ласково улыбаясь растерянному ребёнку. – Я верю, что наша встреча была не случайной, и пока ты не вспомнишь, как тебя зовут, я буду звать тебя Юма*.

– Юма? – вопросительно посмотрел он на худого мужчину уже в годах, держащего небольшую лавочку с различной утварью для дома, небогатую, что называется, для низшего класса. Но вся эта обстановка чистоты, уюта и душевного покоя поглощала с головой, заставляя верить что ещё не всё потеряно.

– Да, Юма, – повторил он, – у тебя честные глаза и ты очень спокойный, такая реакция на произошедшее, не каждый взрослый человек может похвастаться такой выдержкой, – похвалил Акайо. – А сейчас отдохни, я позже разбужу тебя и ты, наконец, сможешь поесть.

«Значит, Юма… Хорошо, пусть будет так, я чувствую, что могу довериться этому человеку», – подумал он, прикрывая глаза, возвращаясь в мир снов.

***

«Уже прошло пять лет как я живу в доме Симидзу, но память, так и не вернулась», – размышлял Юма, возвращаясь с уже привычного поручения своего опекуна. За это время на плечи юноши легла почти вся физическая работа, Акайо старел, а он рос день за днём, становясь крепким и рослым парнем. Была ли это доставка товаров на дом или уход за садом, всё это теперь заполняло его маленький мирок, даруя долгожданный покой, и лишь сны оттеняли тайну его прошлого.

«Мне вновь снился этот мальчик. Так странно, он явно из богатой семьи, но улыбался мне естественно и открыто, называя своим другом. Кто он, и почему я не могу вспомнить?» – хмурился Юма, шагая мимо знакомых, ярких лавочек, раскинувшихся в их квартале. «Как тихо», – облегчённо выдохнул он, слыша лишь постукивание гэт* по мощёной дороге, но женские крики нарушили эту тишину. Глаза распахнулись, звуки доносились со стороны его дома и, скинув свои деревянные сандали, он бросился бежать, голыми ногами по городским улицам.

«Нет!» – кричал Юма в душе, подбегая к своему дому, где столпился народ. – Пошли прочь, – злобно выкрикнул он, расталкивая зевак. – Акайо, Акайо, – звал он старика, лежавшего на холодной земле. Его раны кровоточили, весь избитый он лежал на руках у юноши, доживая свои последние минуты, ласково поглядывая на мальчика, которого когда-то принёс в свой дом и, не вырастив, покидал не в силах больше помочь.

– Акайо, прошу, не уходи, – прижимал он его уже бездыханное тело, сотрясаясь от ужаса и боли разрывающее сердце на части.

– А ну разошлись, – послышался голос блюстителей закона разгоняющих толпу. – Что здесь произошло? – серьёзно спрашивал мужчина в форме. – Симидзу! – удивился он на мгновение, замечая старика, лежащего на земле в объятьях юноши. – Допрыгался, старый! Сколько раз я его предупреждал, что не доведут до добра его подачки этим мелким отбросам, что нарушают общественный порядок, – важно заключил он, делая намёк всем окружающим, об опасности уличных банд. – Малец, отпусти его, он мёртв, – попросил офицер, хлопая Юму по плечу. – Тебе стоит подумать, где остаться на ночь. На улице уже темнеет, а дом Симидзу теперь принадлежит одному господину, у которого Акайо задолжал денег ещё при жизни.

– Ненавижу! – злобно выкрикнул он, отмахиваясь от мужчины в форме. – Ненавижу, все эти аристократы одинаковые скоты, готовые выбросить простых людей, как мусор на улицу, замерзать и погибать от голода, – выкрикивал Юма, теряя рассудок. – Уничтожу! – разъярённо кричал он, отрывая от земли увесистый прилавок с глиняной посудой, трещащий в его руках. Щепки летели в стороны, посуда звучно разбивалась, сталкиваясь с мощёной дорогой, и вот стол завис в воздухе и с грохотом рухнул на землю, сотрясая придорожную пыль.

Люди разбегались в панике, ужасаясь силе этого парнишки, полицейские свистели, стараясь восстановить порядок, глазами пытаясь отыскать виновника беспорядков, но Юма уже скрылся в глубине переулков.

«Я не оставлю это так, больше нет», – бушевал он в своей душе, перебирая ногами сам не зная, куда идёт, как послышался незнакомый голос.

– И куда ты пойдёшь? – насмешливо спросил странный юноша лет двадцати. – Твоё место теперь в каталажке.

– И кто меня доставит туда? Неужто ты? – спросил Юма, всё ещё пребывая в бешенстве.

– Что ты, – посмеялся блондин, приближаясь к юноше, недоверчиво осматривающего своего нового собеседника. – Я абсолютно согласен с тем, что ты сказал и хотел бы тебе предложить присоединиться к моей банде, – всё в том же духе говорил он.

– И почему я должен это делать?

– Всё просто – у нас одна цель. Я, так же как и ты хочу уничтожить этих богатеев и сделать наш мир чище. Неравенство и социальные классы должны уйти в лету, даровав нам свободу.

– Хорошо заливаешь, но это всего лишь мечта, этот мир никогда не станет чище, благодаря горстке подростков, даже если сама удача будет на твоей стороне, это так и останется мечтой, – холодно проговорил Юма, пытаясь покинуть своего собеседника.

– Как повезло, что меня прозвали Счастливчиком, – хитро намекнул он, хотя настоящее его имя было Люкс. – В любом случае посмотри, как мы живём и что мы делаем для простого народа, Симидзу-сан нас поддерживал и если ты не согласишься с его мнением и нашими устоями, то держать тебя никто не будет, – заявил парень, всё ещё стараясь заинтересовать юношу.

– Хорошо, – выдохнул он, – но это лишь в честь памяти Симидзу-сана, – грозно объявил Юма, похрустывая своей шеей.

– Вот и отлично, – с радости прогремел Люкс, хлопнув своего нового соратника по плечу. – Кстати, я удивлён твоей силе и не только физической, но воля твоя и настрой, – изумлялся блондин, потирая свой подбородок. – Точно, теперь тебя будут звать Медведем, – важно заключил он.

– Да плевать! Я, может, не останусь с вашей шайкой, переночую сегодня, а там видно будет, – пробурчал Юма, направляясь за своим новым лидером.

***

1877 год, Япония претерпела множество изменений в рамках революции Мэйдзи. Традиционные устои местных жителей за последние девять лет менялись на глазах, приближаясь к европейским. Одежды, дома, манеры всё приобретало новые краски, но люди не стремились так быстро принять новую жизнь, отказавшись от старых традиций, что их предки хранили веками. Были те, кто выступал против надменности аристократов и высшего общества, которая как чума распространялась по родной земле.

Во главе со своим лидером, Юма следовал намеченной цели, из года в год, набираясь сил, опыта и жестокости, что царила на этих улицах. В свои двенадцать лет юноша воровал еду и деньги, раздавая их беднякам, умирающим от голода в заброшенных кварталах Токио. Учился драться и убегать от преследователей, следовал везде, куда его звал предводитель, не подводивший своих людей. Ради достижения целей Люкс продавал своё тело богатым женщинам из высшего общества, которым наскучила однообразная жизнь и, пользуясь большим успехом, всегда знал, где найти наживу. Время летело быстро, и в шестнадцать лет Юма действительно стал похож на медведя: высокий, сильный и, несмотря на это, очень быстрый. Завоевав уважение своего лидера, он стал его правой рукой, и лишь время от времени он мог себе позволить поспать под развесистым деревом или насладиться излюбленным лакомством, что таскали самые юные представители их банды у извозчиков возивших туристов, держащих при себе кусочки сахара для лошадей. Хруст и скрежет от этой ужасной привычки стал одной из излюбленных забав беспощадного бандита, преследующий свои жертвы, скрываясь в ночной тени, медленно подступая к богатым политикам и аристократам, возвращающимся поздно вечером в фамильные усадьбы.

Полиция отлавливала преступников одного за другим, но Люкс оберегал свою семью и потери в их рядах были редким случаем, пока частые стычки мелких бандитов не переросли в настоящее восстание. Среди местных жителей не только бедные, но и знатные семьи подверглись репрессиям и сильнее всего пострадали самураи. Отказ от них, как от военного класса и существенное ограничение в правах вынудил их на вооружённое восстание. С целью защиты столицы император ввёл в Токио войска, и после одной вполне удачной заварушки банда Люкса наткнулась на военных.

– Где я? – прохрипел Юма, открывая глаза, перед которыми виднелся серый потолок. Всё тело ломило от боли, в голове плыло, и металлический привкус на языке не давал покоя.

– Ты в приюте, – послышался спокойный голос юноши.

– А где мои друзья? – прикрывая глаза, спросил он.

– Боюсь, что все мертвы, ты один выжил, – ответил незнакомец.

Страх, гнев захватил всё тело Эдгара, снова эта боль от потери близких людей, но плакать, больше нет сил. Стереть, стереть всё с лица этой земли, всю грязь, что заполонила её, только это сейчас могло приходить в голову к нему. Руки сжимались на деревянной кровати, треща суставами, зубы скрипели от злости, но подняться нет сил.

– Ты разозлился, – спокойно заключил юноша, сидевший рядом с ним, – это хорошо, не забывай этого, стремись жить и я вытащу тебя отсюда, – пообещал он, вставая с кровати, намереваясь уходить.

– Кто ты? И почему хочешь мне помочь сбежать? – стал спрашивать Юма, удерживая парня за куртку.

– Меня зовут Руки и я такой же пленный, как и ты, – представился парень чуть старше его. – Ты попал в ад, Юма, и выход из него знаю лишь я один, но без твоей помощи мы пропадём на улицах Токио, нужен проводник, – прямо сказал он, устремляя на него взор своих серых глаз.

«Откуда он знает моё имя?» – пронеслось у него в голове и, всматриваясь в эти глаза, ком вставал в горле. «Снова, эти всё понимающие серые глаза, добрые и тихие», – думал Юма, продолжая смотреть на нового друга, вспоминая старика, который приютил его. «Но в этом взгляде есть что-то ещё, уверенность, сила воли, жестокость… Что он за человек?» – спрашивал себя Эдгар.

– Не волнуйся, о тебе уже ходят слухи, поэтому я знаю твоё имя. По идее ты должен был умереть или отправиться в тюрьму, но кто-то поспособствовал тому, чтобы ты попал именно сюда. Выздоравливай скорее, ибо сегодня начинается твой самый страшный кошмар, – проговорил он, уже в дверях и скрылся, ослепляя лучами солнца, что пробились в мрачную комнату.

И дни потянулись медленной вереницей. Нескончаемые проповеди монахинь и жестокие наказания за неповиновение, опухшие пальцы от ударов бамбуковых палок, бессонные ночи в холодных одиночных комнатах и еда отвратительная не только на вкус, но и даже на вид. Проживая свою жизнь на улицах, он мог голодать, мог не спать, но даже там еда была куда лучше, чем в этом проклятом месте.

Спустя месяц Юма подружился не только с Руки, но и другими узниками этой тюрьмы. И вот одной тёмной ночью они решились на побег, всё было тщательно спланировано, Руки рассчитал каждую минуту. И вот они выбрались из комнаты, где клопы не давали спать, а влажность в воздухе не позволяла постели просохнуть даже на миг. Высокие стены и дальняя калитка, приоткрытая для них, свобода так близко, что сердце готово выпрыгнуть из груди, не веря концу этого сна, рука тянется к прутьям и вот тихий скрип, как музыка для ушей, но раздался приглушённый удар, в глазах потемнело и массивное тело, рухнуло на землю.

– Просыпайся! – послышался противный женский голос и холодная как лёд вода окатила обнажённую грудь.

«Что случилось?» – пролетало в голове, пока веки открывались. Вода была не помехой, холод и сырость привычны для тех, кто рос на улице, и лениво подняв свою голову, он злобно посмотрел на полную женщину в чёрно-белой мантии.

– Вы бесполезные мальчишки, как посмели ослушаться! – кричала она, кивая помощнику. Послышался свист хлыста и спину рассекли плети, разрезая светлую кожу. – Господин Рейнхарт (Того), так заботился о вас, пока вы были больны, а вы на всю нашу заботу плюёте прямо в душу. Безбожники! – всё кричала она, отдавая приказы, и снова слышался свист в ушах, темнело в глазах, но звуки так и не вырвались с сухих губ, лишь глаза изредка вздрагивали. «Где Руки?» – подумал он, не видя среди своих связанных и давно обработанных друзей их предводителя.

– А, вот и ты, гадкий зачинщик, – возмутилась она, глядя на Руки, которого бросили к её ногам, в крови и почти без сознания.

«Что они с ним сделали? И что это за запах горелой плоти?» – ужаснулся Юма, посматривая на окровавленную спину своего друга.

– Теперь ты навсегда запомнишь этот день, – проговорила женщина, переворачивая парня ногой на спину, так чтобы его глаза распахнулись от боли. Песок попал в раны, и послышался сдержанный стон, и весь ужас, и злость серых глаз устремилась на жестокую монахиню. – Думаю, теперь и ваша очередь. Я проучу вас, надо же решили меня так опозорить перед епископом, совратив молоденькую послушницу и улизнуть от меня, но к вашему же счастью у вас ничего не получилось, на улицах сейчас настоящий бардак, и только здесь укрытые нашей верой мы можем быть в безопасности.

– Что здесь происходит? – послышался чей-то строгий голос и высокий мужчина со светлыми волосами и сверкающими очками вошёл во двор, где были привязаны молодые люди.

– Господин, Рейнхарт, – засуетилась женщина, – эти мальчики совершили серьёзный проступок и сейчас несут наказание.

– Вы обезумели, – возмутился он, отвязывая ребят, – сейчас, когда началась эпидемия жёлтой лихорадки, вы обливаете их водой и рассекаете спины, вы хоть понимаете, что своими действиями подписали им смертный приговор?

– Я? – ужаснулась она. – Я не могу сделать такого, только господь решает, жить нам или умереть, – оправдывалась она.

– Так значит, вы решили поиграть в Бога? – обвинял Сакамаки её.

– Нет, вы меня неправильно поняли… – начала оправдываться она.

– Это неважно, – махнул он рукой. – У этого юноши сильный жар, – заявил он, притрагиваясь ко лбу Юмы. – Скорее всех в мой кабинет, – приказал врач, и последние слова уже потеряли для Эдгара всякий смысл, он снова провалился в пучину своих снов.

– Эдгар, я хочу тебя пригласить сегодня к нам в гости, мы можем поиграть в мяч вместе с моими братьями, – радуясь каждому мгновению, проведённому с другом, предлагал Шу.

– Но твоя семья не примет меня, я же неблагородного происхождения, – опустил он голову в безысходности.

– Я дам тебе одежду, и никто не узнает о нашем маленьком секрете, – ещё больше обрадовался мальчик, представляя себе эдакую секретную миссию.

– Да он же совсем не умеет играть, – слышались разочарованные голоса детей. – Да и не знает что такое манеры, – возмутился Рейджи. – Где ты его выкопал, Шу? – смеялись они и, теряясь в этих испытывающих взглядах всё больше, Эдгар бросил мяч и пустился наутёк.

– Ах, я не ошибся, этот Юма действительно интересный экземпляр, – радостно проговорил вслух Того, нависая над юношей. – Кажется, ты задолжал кое-что моему старшему сыну, тебе придётся вернуть это, – проговорил он, проводя длинными пальцами над мокрым от пота лицом Эдгара. – Я верну твою память, а взамен ты вновь заставишь Шу жить, – хитро протянул вампир, наклоняясь над мощной шеей. Клыки, прошли через кожу рассекая тонкую вену, кровь хлынула в жаждущего бессмертного. Глаза распахнулись и, сделав глубокий вдох Юма, застыл в таком положении, подчиняясь своему господину.

– Эдгар, нет – кричал Шу, останавливая своего друга у полыхающей деревни. – Ты погибнешь, не смей этого делать.

– Пусти, там моя семья, я должен спасти их, – вырвался он из рук Сакамаки, мчась навстречу смерти. – Мама! – кричал он, прикрываясь рукавом, стараясь не глотать ядовитый дым. – Отец! Отзовитесь, прошу, – сквозь слёзы выкрикивал он, продвигаясь вперёд, а тело жгло, голова кружилась, но послышались звуки шагов впереди, и сердце забилось с новой силой. – Они живы… – прошептал мальчик, пробираясь сквозь балки, окутанные жарким пламенем и ещё более яркий алый свет, ослепил глаза. Сильная рука обхватила тонкую шею и нечем дышать, спина упирается в холодное дерево, а ноги судорожно висят в воздухе.

– Захотел умереть, ты мешок с кровью, – злобно обратился к нему Рейджи, держа на весу. – Даже не мечтай, ты будешь жить, и страдать так же как страдаю я, – грубо заявил он и, замечая, как человеческий ребёнок в его руках синеет, отбросил в сторону от огня.

– В тебе не осталось и капли крови, – довольно выдохнул Рейнхарт, посматривая на посиневшего юношу. – Одна капля моей крови и ты снова будешь жить, верни свой долг и служи мне, Муками Юма, – приказал он, надкусывая своё запястье, и капли королевской крови упали на безжизненные губы Эдгара.

Запись из книги приюта – воспитанник Юма, умер от жёлтой лихорадки в возрасте 17 лет, 20 сентября 1877 года, кремирован по решению совета, место захоронения неизвестно.

Комментарий к части:

Нет моих сил, надеялась написать для вас две главы, но увы, слишком много ляпов в оригинальном сюжете, пришлось потрудиться дабы собрать картинку воедино, поэтому не удивляйтесь если у вас другие данные. В разных источниках память теряет то Юма, то Шу и на разные жизненные случаи, и вспоминают это они по-разному, поэтому придерживаюсь версии иностранных источников. Далее можете заметить, что жизнь в приюте и побег не раскрыты, не думайте это не моя лень, у нас ещё три персонажа, и каждый внесет свою лепту.

И самое сложное – это история. Авторы аниме и игры так далеко ушли от реальности, так что мне пришлось не сладко. Итак, обращаем внимание на 7 серию аниме, там можно увидеть воспоминания из прошлого, одежда там чисто европейская, причем стиль 19 века. В Японии период европеизации начался в 1868 году с приходом к власти императора Муцухито, этот период получил название эпохи Мэйдзи. Именно в этот период появляются префектуры, и возвращается власть императора. Киото перестает быть столицей, столицей становится город Эдо или как его, потом переименовали Токио. Полиция Японии была создана в 1874 году по европейскому образцу в рамках революции Мэйдзи.

К чему веду мысль, авторы игры указали на наличие беспорядков, банд в молодости Юмы и в один момент их настигают вооружённые солдаты и даже танки. Вот здесь и первый ляп, танки появились в Японии лишь 1918 году. Так же указывает на военное положение, а таковое возникло лишь к 1930 году. А эпоха Мэйдзи закончилась уже к 1912, то есть стиль одежды уже давно должен был измениться, все же 20 век на дворе. Единственное крупное сражение, что было на территории Японии в этот период это восстание самураев с 29 января – 24 сентября 1877 г. Поэтому я беру период с 1869 г. по 1877 г., всё же выглядит более логичным.

Далее рассказываю как выжил Эдгар после пожара. Один ребенок, раненный выжить бы не смог, а деревни того периода посещали в основном лишь торговцы на своих телегах, вот отсюда и новый персонаж Симидзу Акайо.

Вот, в общем-то, основные трудности этого сюжета, понимаю читать сложно, но зато примерно можно представить период, в котором жили и росли братья Сакамаки и Муками.

Комментарий к Часть. 5.1 Юма (Эдгар) – специальный раздел

* Дзюкай – «Море деревьев» лес у подножья горы Фудзи на японском острове Хонсю. Лес находится недалеко от Токио, сейчас является национальным парком Аокигахара.

*Эдо – в 1869 году Император Муцухито (Мэйдзи) перенес столицу в Эдо, переименовав его в Токио.

* Юма (перевод) – честный, спокойный.

* Гэта – деревянные сандали

========== Часть 6. Подари мне забвение ==========

***

Опускается туман, сырость и прохлада летней ночи обволакивает поместье вампиров, что-то или кто-то надвигается, скрываясь в ночи.

На душе неспокойно и веки открываются, встречаясь с розовым пологом тонких тюлей. «Это был лишь сон», – подумала Юи, оглядываясь по сторонам. «Конечно, это был сон, с чего бы Руки приходить ко мне под утро?» – спрашивала она себя. – Он поступил очень жестоко… Я не могу его простить сейчас… – высказалась Комори вслух, вспоминая выражение лица той девушки, что отныне навечно останется связанной с ней.

«Но он спас меня вчера и рука не дрогнула, а ведь Юма его брат. Кто такой этот Руки? Что у него на уме?» – не могла выбросить из головы все эти и многие другие мысли девушка, потягиваясь на кровати.

– Что это? – удивилась блондинка, наткнувшись на свёрнутый листок бумаги возле подушки.

– Как приятно пахнет, – тихо произнесла она, прикрывая глаза. Сладкий и одновременно свежий запах исходил от послания. – Странная бумага, – подумала Комори, теребя в руках письмо, – жёсткая и шершавая… – заключила она, преподнося её к лицу. «Что же это за нежный аромат и кто его оставил?» – подумала Юи и быстро покраснела. «Шу или Аято?» – вдруг вспомнила про вампиров блондинка, смущаясь от нахлынувших чувств. «Нужно просто открыть!» – приказала она сама себе, медленно разворачивая записку. «Не попадай больше в неприятности, я не всегда смогу быть рядом, Ева», – чернилами было написано в послании.

«Так это был не сон?!» – еле сдерживая звуки, кричала в своей душе Комори. «Как стыдно…» – призналась она, прижимая одеяло к себе, инстинктивно желая спрятаться.

Дверь заскрипела, и в комнате показался Канато вместе со своим лучшим другом. – Тедди, как ты думаешь, что она скрывает? – вдруг заговорил юноша, замечая взволнованный вид блондинки, и её лёгкое движение руки, проскользнувшее под подушку. – Может она прячет любовное послание? – разговаривал он с медведем, не обращая должного внимания на Юи, несмотря на то, что побеспокоил её в такой час.

– Не говори глупостей, Канато, – мило улыбнулась она, стараясь скрыть то, что произошло.

– Тогда почему ты покраснела? – подлетел к ней вампир, жадно всматриваясь в её бегающие глаза.

– Канато, ты слишком близко, – проговорила она, упираясь руками в его грудь. – Ты ворвался в мою комнату, и спрашиваешь, почему я смущена? Разве ответ неочевиден?

– Пахнет ирисами, – тихо сказал он, прижимаясь к Юи. – Ты лжёшь! – разъярённо выкрикнул Сакамаки, опрокидывая девушку на кровать. – Тедди, как ты думаешь, что нам стоит сделать с этой маленькой лгуньей? – спрашивал он у медведя, грозно нависая над Комори. – Правильно, мы ей ничего не расскажем, а потом посмотрим, как она будет болтаться на крючке, – истерически рассмеялся юноша, пугая блондинку ещё больше.

– Канато, что-то случилось? – опасаясь спросила она, замечая бешеные огоньки в глазах бессмертного.

– Какая хитрая закуска, пора бы напомнить тебе, где твоё место, – заявил вампир, обнажая клыки, как за окном послышался протяжный вой.

Дрожь пробежала по телу, дыхание перехватило, такой страх не внушал даже обезумивший Сакамаки, что нависал над ней. «Волк?» – подумала Юи, не находя другого объяснения услышанному. «Нет, это глупо, откуда волки здесь?! Должно быть бродячая собака, но какой душераздирающий звук», – поёжилась она, от страха обнимая Канато.

– Что, испугалась? – весело спросил он. – Правильно, запомни эти звуки они и, правда страшны, а когда сильные челюсти его обладателя сомкнутся на твоей шее, наши клыки покажутся тебе нежными поцелуями, – хитро проговорил вампир и прокусил тонкую кожу блондинки, медленно погружаясь в горячую плоть, прикрывая от удовольствия глаза. – Так тепло и сладко, – прошептал он, оторвавшись от девушки. – Хочу ещё, – заявил бессмертный, распахивая пылающие желанием глаза и, зажав руки Комори вдоль её тела, посасывал алую кровь. – Твоя кровь помогает забыться, это даже раздражает, – вспыхнул он, отстраняясь от Юи. В душе Канато хотел забыть всю несправедливость этого мира – натянутые отношения с братьями, эгоистичность матери и холодность отца, но, несмотря на это, были вещи, которые он любил. – Не подходи сегодня к Субару, – неожиданно посоветовал юноша, обнимая своего медведя, собираясь оставить раскинувшуюся на кровати девушку. – Для собственного же блага, держись от него подальше. Вчера что-то пошло не так, и сегодня он спит в своей комнате, думаю, он и в школу не пойдёт, – добавил он, поворачивая дверную ручку.

– Канато, подожди! – позвала его она, поднимаясь с ещё не заправленной после полуденного сна постели. – Спасибо, что ты беспокоишься обо мне, – просияла Юи, обнимая вампира. – Я вижу, тебя волнует что-то, знай, ты всегда можешь рассказать мне, – ласково проговорила Комори, перебирая между своих пальцев волосы юноши, но реакция на её откровенность была не столь радостной.

– Бестолочь! – крикнул бессмертный, сжимая свои руки на её хрупких плечах. – Я вампир и не нуждаюсь в твоей жалости, – жестоко добавил Сакамаки, снова теряя контроль над собой, слёзы стали подступать к его горлу и, не выдерживая этого стыда, он оттолкнул блондинку в сторону.

– Больно… – протянула она, ударившись копчиком об собственную кровать и потирая его, подняла алые глаза на юношу, но, увидев лишь его затылок, дверь звучно захлопнули, не сказав больше ни слова.

«И почему он так сильно разозлился? Я же просто хочу быть ко всем немножко ближе», – подумала про себя она, растерянно опуская свои глаза в пол. «Субару, что произошло с ним? Последнее что помню, это то, как он ушёл вместе с Коу поговорить», – вспоминала Юи, понимая, что разговор зашёл в тупик или даже не успел состояться вовсе.

Прошлой ночью

Школьная библиотека и двое вампиров не сводят друг с друга глаз.

– Итак, давай покончим с этим поскорее, – насмешливо предложил Коу, закатывая рукава своей рубашки, обнажая светлые запястья и позвякивающие браслеты.

– Не смей мне указывать! – злобно выкрикнул Субару и ударил кулаком по столу, ножки покосились и через пару секунд сложились, как книжка. Шум и несдержанные крики вампира заставили всех учащихся покинуть библиотеку – больше никто не мог помешать их разговору.

– Отлично, наделал шума, – покачал головой Муками. – Твои дела в школе и без того обстоят неважно, а ты решил ещё попортить имущество, какой же ты тугодум.

– Заткнись! Плевать я хотел на это барахло, – всё продолжал буйствовать Сакамаки, роняя книжные полки, что с грохотом валились на пол, окутывая всё пыльным туманом. – Ты всего лишь ничтожная шестерка моего отца, как ты смеешь так разговаривать с девушкой?! – возмущался Субару, не давая пока сказать своему оппоненту ни слова. – Она принадлежит нам! И такой жалкий вампир, как ты не должен к ней прикасаться, – добавил он, приподнимая блондина за воротник, ненавистно всматриваясь в его необычные глаза, ожидая подобной реакции от него, но вместо этого послышался ужасающий смех.