Текст книги "Дьявольские возлюбленные 2: Адам и Ева (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 60 страниц)

Годы шли, Гайсбах впитывал в себя кровь германской земли, распыляясь на поле боя, каждый день пребывая в аду. Но то ли ад для человека, ни то рай для безудержного вампира. И вновь и вновь отрывая головы своих врагов, он захлёбывался в их алой крови. Пока не столкнулся с тем, кто был подобен ему.

Демон, склонивший детей этой земли, пока юный наследник рос и не окреп, дабы взять в руки широкий меч, вспарывая набитый желчью и злобой живот.

И вот страшной битве конец, и лежит этот монстр на орошённой его кровью земле, взмывая свой яростный взор, застывший на хладном челе.

Тяжесть в руках и рези в глазах, и меркнет свет летних звёзд под звоны в ушах.

Кровь и стоны – внутри всё пылает, пока ветер срывает шелест с зелёной листвы, раздувает свой манящий запах металла, чести и лжи.

Лежит король на хладной земле, зная лишь запах пота и крови, крики и ужас войны, не замечая, как прекрасны ни звёзды, ни детские сны.

Проснулся юный владыка уже в своём королевском шатре, сквозь сон и туман видя блеск золотых умных глаз и зовущий голос во тьме.

Яд, проникший в тело с широкой раной на крепкой груди, разрывал все связки на части, заставляя зубы сжиматься и даже скрипеть, но, то ли судьба, то ли продуманный план, а в тот момент перед древним вампиром склонился талантливый врач – лорд высоких кровей.

Отравленный меч и скрежет костей, сквозь пот и боль сплотил столь разных по духу существ, решив судьбу королевства навек.

***

Наследник окреп, закалился в боях, и вот пришло время жениться и встать во главе земли своих предков. Но в Киото Гайсбах вернулся уже не один, а с другом облегчившим его боль – прекрасный белокурый мужчина с золотыми глазами стоял рядом с ним.

Карлхайнц отныне приблизился к королевской семье, заполучив доверие и любовь своего владыки, порой безрассудного и жестокого, но пока столь необходимого.

Появление этого вампира рядом с будущим королём не вызвало не единого подозрения, но в душе у него давно зародился коварный план, который могла разрушить лишь женщина.

По приезду в Киото, резиденцию Нидзё перед уставшими от пыли и грязи глазами мужчин открылись два образа юных дев. Одна, из которых пленила сердце Карлхайнца и закралась в душу даже к собственному брату.

Сыграв пышную свадьбу, Гайсбах заполучил ту самую власть, разрывая оби на стройном теле своей красавицы жены, набрасываясь на напуганную жертву, как зверь. Страсть, похоть и желание – вот что творилось в безудержном вампире не умевшем любить. Жестокость, граничащая со сладким наслаждением, застилала Кроне глаза и, несмотря на столь странный подарок судьбы, девушка вскоре полюбила его, не теряя надежды на взаимность в конце.

Но Гайсбах, не знавший любви, отчаяния или даже надежды, лишь наслаждался юным телом своей королевы, даруя ей свои огненные поцелуи, срывающие с её губ жадные звуки. И так день сменял ночь, ночь распыляла свои кровавые краски вдоль обширных границ, начиная свой путь от самого королевского ложе. Пока внутри дворцовых стен пускал корни сорняк, притворившийся прекрасною розой.

Но так продолжалось не всегда и вскоре Крона родила наследника. Первенцем был Карла, малыш похожий на мать, с такими же лунными волосами, холодный и спокойный, как лёд, умный не по годам, настоящий правитель, на которого возлагались большие надежды. А через два года на свет появился Шин – полная противоположность своего брата, но почти точная копия отца. Маленький рыжеволосый дьяволенок, нарушающий мир и покой, не проходило и дня, чтобы любимое чадо не натворило новых бед. Ведомый своим неугасающим внутренним огнём он стал любимцем у своей тёти, с которой он годами брал истинный пример.

Красавица королева постепенно наскучила беспощадному королю и поскольку она уже выполнила свой долг, как жена, даруя ему наследников, Гайсбах стал постепенно отдаляться от неё, скрываясь в делах государства, походах, а позднее и совсем перестал скрывать свои внебрачные связи, раня тем самым Крону до глубины души. Но не в силах разлюбить своего избранника, она тихо ждала перемен, погрузившись в пучину бесконечных дней, полностью посвящая себя своим детям.

Гайсбах в начале своего правления держал страну в железном кулаке, но, чувствуя рутину возложенного на него бремени, разделил страну на четыре префектуры – Эдо, Киото, Осаку и Хоккайдо. В Киото – столице правил сам; ответственность за Эдо возложил на своего лучшего друга – лорда вампиров Карлхайнца. Осаку – предоставил одному из самых доверенных вельмож, а с Хоккайдо поступил, как истинный правитель и предоставил этот регион демону, заключив с его расой мир, закопав последний топор этой кровавой войны, ибо вкусив нектар сочных плодов этой прекрасной земли военные тяжбы, грязь и пот на твёрдом седле более не горячили его кровь, вызывая отвращение и ещё большую страсть к прекрасному.

Так началось правление безумного короля – Тсукинами Гайсбаха.

***

Музыка и энергичные изгибы юных танцовщиц всё сильнее воспламеняли аппетит званых гостей на королевском пиру, отеняясь в свете свечей.

– Скоро начнётся, – тяжело выдохнула Крона, замечая, как у вампиров горят глаза и музыка подходит к концу, зная, что утром эти залы будут оттирать от засохших пятен крови, впитавшихся в татами и даже столы.

– Уйдём? – улыбнулась Мене, предлагая королеве сбежать, энергично хватая её за мягкую ручку, как услышала дорогой сердцу звук.

– Соловьи запели, – хитро сказала хозяйка дома, слыша, как деревянные полы начали петь под тяжестью припозднившегося гостя.

– Это он, – чуть дыша, произнесла девушка, сжимая маленькую ладошку своей названной сестры, зная, что лишь Карлхайнц может издавать столь приятные звуки, ступая на музыкальные половицы аккуратно и нежно.

– Когда проектировали замок, предполагалось, что звуки деревянных полов, запев соловьями, предупредят о беде, – тихо усмехнулась Крона, видя ноты волнения на лице своей любимицы. Она знала, что муж неровно дышит к Мене, но сделать ничего не могла, тем более, что та прекрасно сохраняла дистанцию, зная себе не только цену, но и совершенно не боясь старшего брата, отвергая его изрядную любовь, стремившуюся лишь к обладанию.

– Как будто ты по воздуху летаешь, – возмутилась девушка, надувая свои губы, демонстративно делаясь холоднее, но не в обиду на свою старшую сестру. Она прекрасно понимала, что Крона хотела сказать. Опоздание Карлхайнца и его приближение схоже с приближением опасности в дом, ведь Гайсбах хоть и любил давнего друга, но ревностно защищал своё, не желая отпускать Мене из дворца.

– Но лишь эти звуки так трогают твоё сердце, – еле слышно прошептала королева на ухо названной сестры, принуждая её покраснеть.

– Не знаю, о чём ты говоришь, – встрепенулась Мене, потряхивая гордой головой, стараясь привести чувства в порядок. – Думаю, время подышать воздухом, – самодовольно предложила девушка, говоря это достаточно громко, так чтобы её слова долетели до чутких ушей погрузившегося в свои желания короля.

– Куда? – послышался недовольный тон Гайсбаха. – Трапеза ещё только начинается, – грозно добавил он, нехотя поворачивая свою голову в сторону женщин, покидавших изысканные залы для званых гостей.

– Я не голодна, а королева на особой диете, – ответила Мене, заметив, как Крону передёрнуло от голоса и тона супруга. – Вы же не будете против, если мы прогуляемся вдоль сада? – мило спросила она, видя недовольный блеск огненных глаз, прищуривающихся, чувствуя подвох, как двери тихо раздвинулись и ветви цветущей сакуры, нанесённые на натянутую бумагу, раскрыли долгожданного гостя.

– Прошу меня извинить, я задержался в дороге, – мило сказал Карлхайнц, склоняясь в низком поклоне перед королём. – Моя королева, госпожа, – поклонился он Кроне и Мене, которые стояли уже у самого выхода, покидая всех званых гостей.

– Явился, – усмехнулся Гайсбах, сотрясая могучее тело, позволяя себе сдвинуться. – Идите, идите, – тут же разрешил он женщинам, не желая обсуждать свои дела с другом при них, да и видя, как Мене обходит стороной этого лорда, его гордость не знала границ. – Где тебя черти носили? Разве ты не знаешь – нельзя заставлять короля ждать, – весело прогремел рыжеволосый владыка, крепко прижимая к себе старого друга, перекрикивая звуки заливающихся музыкой кото.

– Путь из Эдо не близкий, особенно когда приглашение приходит за час до начала пира, – улыбнулся Карлхайнц, сохраняя этот шуточный тон, поражавший всегда остальных. Высокий и сильный Гайсбах был выше на пол головы, шире в плечах и уж тем более куда мощнее в кулаках. Его обычный, грозный и надменный тон, заставлял всех дрожать и не важно ругал он или хвалил, реакция была лишь одна – страх, вот что внушал он своим знатным вельможам.

– Хм, я точно помню, что отправлял его за два. Нужно будет наказать, однозначно, – сделал задумчивое выражение он, решая, какая же участь ждёт нерадивого слугу, который не в состоянии вовремя доставить столь важное письмо. – Ладно, спущу с него шкуру завтра, – усмехнулся Гайсбах, хлопая своего друга по плечу, вынуждая тело согнуться, отливая красками шёлкового кимоно. – Пошли, разделишь со мной трапезу, сегодня она особенно хороша, – продолжил греметь правитель, приглашая Карлхайнца к столу, не давая возможности для отказа. – Видишь, – показывал он, приглашая полуобнажённую девушку на низенький стол, не позволяя ей останавливаться в танце. – И где они только находят этих чертовок? – довольно сказал рыжеволосый, проводя огромной шершавой ладонью вдоль плоского живота брюнетки, заставляя её выгибаться дугой, вызывая у всех зверский аппетит, ведь длинные волосы, свиснув тёмным потоком к изысканной столешнице, обнажили чарующие изгибы тонкой шеи.

– Фейерверк будет сегодня особенно хорош, – заметил Карлхайнц, не в силах забыть об ужасной привычке своего правителя. Ведь каждый месяц он устраивал этот пир, неволящий обычных людей в страхе отдавать на съедение жертвенных невест.

– Посмотрим, – жадно произнёс Гайсбах, наслаждаясь аурой страха исходившей из города под ним, чувствуя, как дрожат люди, ожидая сигнала о принятии даров, в надежде прожить спокойно ещё целый месяц своей и без того короткой жизни. – Раздели со мной этот мёд, – предложил он, протягивая тонкую загорелую ручку совсем юной красавицы, своему единственному другу, которому столь доверял.

– Для меня это честь, – почтительно произнёс Карлхайнц, склоняясь в поклоне, принимая этот жест, аккуратно преподнося горячую плоть к своим безжизненным губам, надкусывая этот плод.

Крики разнеслись по всем этажам. Одурманенные девушки, после того как нетерпеливые клыки вонзились в их нежную плоть, пришли в себя, чувствуя страх и едкую боль, пронизывающую их тела. Но крики и тщетные попытки к спасенью лишь воспламеняли охотничий инстинкт и как только губы правителя первыми коснулись человеческой жертвы, знатные чины пустились в кровавые игры сквозь пронизывающее дребезжание сямисэна.

Алые капли окрашивали татами и расписанные традиционными пейзажами стены. Одурманенные собственным зельем, вампиры забывались в этой крови и, зная, что сейчас Гайсбах утащит парочку, приглянувшихся ему чистокровных придворных дам, Карлхайнц беззвучно испарился, пока яд не добрался и до него.

А тем временем Крона и Мене наслаждались прохладным ночным воздухом прекрасного сада под тихое журчание воды и пение птиц, пока крики, доносившиеся из дворца, не спугнули крохотных птах.

– Началось, – устало сказала королева, ступая по вековым камням, выложенным в извилистую дорожку в этом саду. – Мене, – вдруг обратилась она к сестре, ласково беря её за тонкие ручки, – мне нужно с тобой поговорить, – призналась Крона, сохраняя своё серьёзное выражение лица.

– Что случилось? – испуганно спросила она, сжимая маленькие пальчики королевы, чувствуя их холод и мелкую дрожь, всматриваясь в поникшее выражение лица, но еле уловимые шаги не дали закончить разговор.

– Я оставлю вас, – решила королева, делаясь в мгновении спокойной и холодной, как и всегда. Карлхайнц мог позволить себе украсть Мене лишь раз в месяц, пока король, затуманенный собственными желаниями, не видит, что творится у его носа.

– Крона, – попыталась остановить её младшая сестра, удерживая натянувшуюся в воздухе руку, чувствуя беспокойство и в тоже время внутреннюю дрожь, ведь любимый мужчина стоял позади.

– Поговорим с тобой позже, у вас не так много времени, – напомнила она, скрываясь в тени деревьев, оставляя Мене наедине с этим мужчиной под глицинией в саду.

– Ты так напряжена, – прошептал Карлхайнц, огибая своими руками тонкую талию рыжеволосой девушки, вдыхая долгожданный запах её плоти. – Это из-за меня или ты тоже заметила беспокойство на лице королевы? – томно спросил он, прижимаясь своим телом к Мене, желая её ласки и страсть.

– Прости, сегодня у меня нет настроения, – гордо сказала она, натягивая эту маску холода и безразличия, которой награждала всех придворных дам и мужчин, убирая руки мужчины со своего оби.

– Простить?! – усмехнулся он, разворачивая Мене к себе, встречаясь с её бегающими глазами, не желающими скрывать своей радости от этой встречи, но метающимися между двух огней. – Ты желаешь покинуть меня и ослушаться приказа своей королевы? – томно продолжил лорд, склоняясь над борющейся с собой девушкой, стремившейся показаться безразличной, а вместо этого краснеющей от его слов и дел.

– Крона мне не приказывала, – возмутилась она, упираясь ладонью в грудь мужчины, нависшего над ней, стараясь смотреть на свисающие ветви глицинии, обжигающие своими яркими розовыми красками, боясь этого взгляда умных и спокойных золотых глаз.

– Верно, тебе никто не указ, – посмеялся Карлхайнц, нежно проводя своей рукой вдоль бархатной щеки девушки, заставляя её вздрогнуть от желанных прикосновений. – Я очень скучал, – прошептал он на самое ухо, раздувая выпавшие из причёски пряди волос.

– Я тоже скучала, – всё же призналась Мене, обнимая вампира в ответ, чувствуя долгожданную близость.

– Тогда поцелуй же меня, – посмеиваясь, сказал аристократ, понимая, что злобный огонёк противоречий уже погас. И не успел он прийти в себя, как девушка привстала на цыпочки и слилась в страстном поцелуе с мужчиной, которого целый месяц ждала.

Нежные цветы скрыли своими ветвями двоих влюблённых, сплетающихся в объятиях друг друга, страстно желая, чтобы ночь не кончалась, забирая с собой частички редкого счастья и никем не понятой любви.

***

Ночь в самом разгаре и цоканье копыт разносится вдоль мощёной дороги ведущей к дворцу. В воздухе витает запах жасмина и еле уловимые ноты пролитой крови, будоражащие сознание вампиров, заставляя их глаза гореть, пугая всё живоё в этой тихой летней ночи.

Наездники, оседлавшие ретивых коней, после нескольких недель изнурительного похода по королевству возвращались домой. Белокурые волосы раздувал северный ветер, поднимающийся над склонами гор, и вот уже виднеются главные ворота замка и тихая улыбка встречает любимых детей.

– Карла, Шин, – ласково сказала Крона, глядя на спешивающихся с лошадей молодых принцев.

– Мама, – прошептал Карла, не спуская глаз с королевы, скорее склоняясь в поклоне.

– Поднимись, дай на тебя посмотреть, – попросила женщина, скорее обнимая своё дитя. – Как же вас долго не было, – облегчённо выдохнула она, чувствуя, наконец, близость родных кровей.

– А меня ты обнять не желаешь? – усмехнулся Шин, начиная завидовать старшему брату.

– Не говори глупостей, – мило возмутилась женщина, прижимая к себе рыжеволосого юношу, потряхивая его по взъерошенной голове.

– А где отец? Где тётя? – обиженно спросил Шин, не замечая никого кроме стражей и матери, как послышались новые крики, уловимые лишь для чуткого слуха вампира.

– Серьёзно?! – вспыхнул Шин, – Я же говорил тебе, к чёрту этих лошадей! – кричал он на старшего брата. – Сами бы быстрее добрались, так нет же, подданные, людишки, – передразнивал тот Карлу, горячась. – Вот сейчас отец всех хорошеньких разберёт, а я так устал, хочу массаж, хочу тепла и ласки, – причитал он, прикрывая глаза, не в силах вывести Карлу из себя и, глядя на его холодное выражение лица, свирепел всё сильнее.

И вот уже салют украсил тёмное небо, рассыпаясь своими яркими искрами, освещая старинные ворота украшенные золотом и резьбой, отливая на белоснежных стенах королевских чертогов.

– Похоже, пир уже подошёл к концу, – безразлично проговорил белокурый юноша, глядя на бешеное лицо брата, пока новые и новые взрывы отражались в зеркальном пруду.

– Да начхать! Это всего лишь человеческие девки, мне не интересна эта грязная кровь, я никогда не замараю свои губы столь презренным напитком, – брезгливо проговорил он. – Хочу чистой, первозданной, – мечтательно продолжи Шин, ожидая, что брат пойдёт вместе с ним, но тот и глазом не моргнул. – Да о чём я с тобой разговариваю?! – махнул рукой парень. – У тебя же в голове одни интриги, да заговоры, проблемы и заботы, ты более ничего не видишь, – добавил младший Тсукинами и помчался скорее наверх в залы Дзёдан-но-ма, где знатные гости уже предались сладости вечера.

– Вы его слишком избаловали, – серьёзно заключил Карла, передавая поводья склонившемуся в пояснице слуге, улавливая лишь ветер от следов младшего брата. – Пора бы ему повзрослеть, – добавил он, намекая на то, что мать с тётей слишком потакали Шину во всём, пока он рос без проблем и забот.

– Карла, не будь столь суров к своему брату, на его плечи не возлагают то бремя, которое в скором времени примешь ты, – сказала Крона, закутывая лицо сына в тёмный шарф, добродушно глядя в его родные золотые глаза. – Тебя бы женить, – добавила она любя, желая сыну добра.

– Не смешно, – угрюмо ответил он, запуская длинные пальцы под тёмные ткани, скрывающие его лицо.

– А я говорила серьёзно, кажется, твой отец уже позаботился об этом, – приоткрыла тайну она, беря сына под руку, ведя в сторону своих комнат.

– Не бывать этому! Я не доверяю вкусу этого рыжеволосого борова, – с отвращением ответил юноша, прижимая руку матери к себе сильнее, пока мимо проплывали стены с тиграми в тростнике, искусно изображённые на рисовой бумаге, сквозь мелькающие решётки бамбука.

– Карла, тебе нужна опора. Пойми, я не всегда смогу быть рядом, – тяжело выдохнула Крона, не замечая слуг, склоняющихся в глубоком поклоне, раздвигающих сёдзи*, не поднимая своей головы.

– Что за глупости, – возмутился вампир, – мы основатели. Мы свет и заря для этой расы, ты – королева, гордая и сильная, не забывай об этом, – напомнил бессмертный, скрывая ледяные руки матери в своих огромных ладонях.

– Карла, – благодарно отозвалась она, опускаясь на колени перед маленьким столиком, от которого по-прежнему пахло свежей смолой.

– Нет, – перебил её юноша, – я не хочу слышать, как ты отчаиваешься, только не из-за этого мужлана, – попросил он, целуя слабые руки. – Ты такая холодная, – заметил он, согревая бледные пальцы своим дыханием.

– Не волнуйся, – попросила она, отнимая руки и разливая горячий чай, который как раз принесли в светлую комнату королевы. – Расскажи, как дела в провинциях? – поинтересовалась она, зная, что сыновья ездили разузнать дела за стенами замка.

– Плохо! – жёстко ответил светловолосый, скидывая свой чёрный шарф с сильной шеи на татами, подле своих ног. – Среди знати намечается разлад, эта болезнь с каждым днём захватывает новый дом, если так пойдёт, то через пару сотен лет от нашего вида останутся лишь легенды, – рассказал Карла, сжимая от злости кулаки. – Беда подступает к нашим воротам, а этот свинья ест, пьёт, забавляясь в своё удовольствие, – ненавистно проговорил бессмертный, намекая на то, что политика отца приведет страну к краху.

– Карла, тише, не усугубляй. Твой отец итак слишком подозрительный, – попросила Крона, оглядываясь по сторонам, боясь, что их могут услышать.

– Да, зато он доверяет этому своему другу, – едко заметил юноша, намекая на Карлхайнца.

– Тебе не нравится он? – удивилась Крона реакции своего сына, ведь этот лорд был полной противоположностью безумного короля, знатный и уважаемый.

– Я не доверяю ему, – холодно ответил он, попивая свой горячий зелёный чай. – И тебе не советую. Все им восхищаются, но я фибрами чувствую, что он здесь появился не просто так, – признался Карла, вглядываясь в чаинки, разворачивающиеся в его кружке.

– Карла, я знаю, у тебя нет причин ему доверять, но и подозревать его в измене мы не можем, – сказала королева, кладя свою кисть на крепкое плёчо сына, вынуждая его поднять свои беспокойные глаза. – Не забывай, именно он помог твоему отцу на поле боя, – напомнила она ему, намекая на преданность Карлхайнца основателям.

– И чем это обернулось? Ты несчастна в браке, страна катится к чертям, пока он оскверняет вековые залы, – злился юноша, сдавливая чайную чашку до самого хруста.

– Ты не прав, – возразила женщина, убирая зеленые осколки с руки сына, протирая капли выступившей крови шёлковым платком. – Я люблю твоего отца, он навел порядок в стране…

– Да и поэтому ты стараешься обходить его стороной, – ехидно заметил Карла, неуважительно перебивая тем самым мать. – Простите, ваше величество, – почтительно ответил он, замечая суровый взгляд королевы на подобную дерзость. – Я не должен был даже думать при вас о таком, прошу меня извинить, всё же мне нужно отдохнуть с дороги, – сказал Карла, боясь ляпнуть ещё чего-нибудь непристойное.

– Постой, – ни то попросила, ни то приказала она, удерживая своё дитя за окровавленную кисть. – Я ждала твоего возвращения, присядь, прошу, – похлопала она по шёлковой подушке подле себя. – Есть кое-что, о чём я должна рассказать тебе, – призналась белокурая женщина, начиная дрожать всем своим нежным, но в тоже время строгим голосом.

– Да что произошло? – удивился Карла, видя беспокойство на лице матери. – Говори, говори, чтобы это ни было, я пойму, – попросил он, хватая мать за плечи, стараясь увидеть её лицо, скрытое за волосами. Поведение королевы ему сразу показалось странным, но сейчас всё внутри замирало от ужаса, не понимая, как за месяц гордая из себя правительница стала такой подавленной.

– Тогда пообещай мне, что сделаешь всё, о чём я тебя попрошу? Обещай, – взмолилась она, бросая на него свой мокрый от слёз взгляд, и сердце вампира остановилось.

«Нет, неужели она тоже?» – в ужасе подумал он, глядя на эту исхудалую фигуру и совсем бледные щёки. – Я обещаю, – сказал юноша, поглаживая мать по щеке, скидывая блестящие слёзы на татами обтянутые болотным тростником.

– Завтра приедет твоя невеста, эта девушка из очень знатной семьи. Говорят, что она красива и добродетельна. Прошу, постарайся разглядеть её и не порти церемонию помолвки, – попросила она, глядя сыну в глаза.

– Уже завтра, – недовольно выдохнул он, склоняя свою голову на бок. – Так вот почему столько шума, – возмутился Карла, слыша, что гостей сегодня больше, нежели обычно. – Хорошо, я обещаю появиться на церемонии, но дарить все девять подарков, в знак согласия, меня никто не заставит. Если она хоть своей тенью покажется мне порочной и никчёмной женщиной, я тут же остановлю весь этот балаган, – предупредил Карла, давая девушке шанс и надежду своей матери, на что она одобрительно кивнула.

– Сделай это, но прежде, чем ты примешь решение, подумай о том, что я не всегда смогу быть рядом…

– Снова ты за своё! Я начинаю подозревать, что это была твоя идея женить меня, ведь ты мне не всё говоришь, – возмутился юноша, видя мать насквозь. – Молчишь, как знаешь, – делая безразличный вид, сказал вампир, желая уйти.

– Карла, я больна, – тихо сказала Крона, падая руками на шершавые татами, всматриваясь в их горизонтальные травяные изгибы. – Меня тоже поразила эта расовая болезнь и врачи не знают, сколько мне осталось, но говорят, основатели сопротивляются дольше остальных, поэтому болезнь куда мучительнее, чем у простых аристократов, – призналась женщина, дрожа всем своим хрупким телом.

Ком застыл в горле у вампира, страшно было развернуться и посмотреть в глаза самой родной женщине на этой земле, но тяжёлое дыхание матери заставило взять себя в руки.

– Почему? Почему именно ты? – чуть не плача спрашивал он, прижимая тонкую женскую фигуру к своему телу, чувствуя каждое её трепетание и вздох. – Я найду решение! Лекарство должно существовать, – пытался успокоить Карла и мать и себя, храня в душе надежду.

– Карла, лекарство не должно тебя волновать, – прошептала она, стараясь донести всю важность ситуации до сына. – Ты должен взойти на престол, пока я ещё могу тебя поддержать.

– О чём ты говоришь? Отец не слезет со своего золотого стула, пока не начнет, как пень трухлявый сыпаться, – высказался он, не видя в словах матери смысла.

– Поэтому мы поможем ему, – прошептала она ему на ухо, отодвигая свисающие на плечи белокурые волосы, окрашенные алыми каплями. – Подлей это ему в бокал на завтрашнем пиру, – добавила женщина, вкладывая в руку сына маленький флакончик с красной жидкостью. – Это моя кровь, после того как невеста отопьёт из кубка, добавь пару капель и передай родным, – объяснила Крона, видя на лице сына холодное непонимание.

– Но родные невесты тогда тоже будут инфицированы, – заключил Карла, начиная понимать план своей матери и смысл всей этой помолвки.

– Править не всегда значит быть справедливым или милосердным, тебе это уже должно быть известно, – ласково сказала она, показывая всем своим видом, что только её дети имеют значение и не важно кто стоит перед ней – муж или даже весь этот проклятый мир. Но даже Крона не могла точно знать подействует ли эта болезнь на вампиров других кровей.

– Я всё сделаю, но я не оттолкну идею о лекарстве для тебя. Уверен, оно есть, – заявил юноша, желая не только смерти своему отцу, трона или власти, но и счастья для женщины, подарившей ему жизнь.

– Карла, я люблю тебя, но ты не врач… Ты не пошёл по стопам своего деда, тебя готовили быть королём, вот и будь им, а поиск лекарства я уже знаю, кому доверить, – уверенно сказала королева, гладя сына по гладкому лицу.

– Как же без него?! – фыркнул юноша. – Он как сорняк, пустивший корни в нашей семье, – ненавистно сказал Карла, имея ввиду Карлхайнца, понимая его роль в этой игре. – Пойду прогуляюсь, не изнуряй себя, – попросил бессмертный, целуя нежные руки матери напоследок, покидая светлую комнату, украшенную эскизами природы: гор, шумных рек и развесистых хвойных пород.

«Не могу поверить, нет, только не она», – метался в своих мыслях Карла, ступая на деревянные полы, огибая длинные коридоры замка. «Что я должен делать? Жениться и просто ждать пока этот клоп найдёт лекарство?» – возмущался про себя вампир, думая о Карлхайнце и несправедливой судьбе своей матери. «Нет, даже если я не смогу найти выход сам, я глаз не спущу с этого лорда», – решил он, надевая на белые таби деревянные сандали, постукивая ими по каменным дорожкам, наслаждаясь прохладным воздухом и свежим запахом влажной травы, лишь краем уха улавливая музыку и смех из императорских залов Дзёдан-но-ма.

«Что ж, завтра посмотрим, кого мне пришлют в невесты», – усмехнулся Карла, зная, что только порядочная девушка сможет воссесть рядом с ним на трон, как услышал смех, доносившийся из-за ветвей цветущей глицинии.

– Серьёзно? И что он так встал и пошёл? – кокетливо спрашивала Мене, обнимая за шею белокурого мужчину.

– Да, взвалил девушку, как мешок риса и ни говоря более и слова, ушёл, – сказал Карлхайнц, рассказывая своей возлюбленной историю, которая произошла у них в Эдо в семье одного из вельможей. – А хочешь, я так же попрошу твоей руки у Гайсбаха, и если он откажет, просто заберу тебя? – уже совсем серьёзно спросил он, наклоняясь к самым губам, смущая Мене всем своим видом и тоном.

– Не говори глупостей… – возмутилась она, отпихивая возлюбленного от себя, поднимая пыль в воздух. – Брат не отпустит меня, – огорчилась девушка, отворачиваясь вовсе.

– Твоё «нет», всегда для меня звучит, как «да»… – томно прошептал Карлхайнц над самым ухом, в мгновении оказываясь позади. – Чем больше ты меня отталкиваешь, тем сильнее я хочу тебя прижать к себе, – страстно сказал он, проводя рукой по шёлковым изгибам кимоно, просовывая свою руку между линией на груди.

– Прекрати! Это смущает… – сквозь дрожь сказала Мене, подгибая колени от волнения, пробежавшего вдоль её спины.

– Я не могу… Ты такая красивая, – прошептал бессмертный, прикасаясь к напряжённой девичьей груди. – Как можно устоять, когда ты так близко, – признался он, приподнимая покрасневшее лицо возлюбленной к себе, наслаждаясь её огоньком в глазах, пока его губы не накрыли маленькие губки Мене, лаская их нежно.

– Я смущаюсь, потому что ты врач, – стараясь сохранить свою гордость, сказала она, разорвав поцелуй, пока он не перерос в чистую страсть, уносящую с головой. – Тебе известны все уголки женского тела, все точки, изгибы… Это дико раздражает, – вспыхнула девушка, начиная скорее ревновать, ведь она могла видеть его всего лишь день-два в месяц, и всё это время он был вдали от неё, среди знатных леди и даже простых придворных дам.

– Раздражает?! – усмехнулся Карлхайнц, притягивая к себе возлюбленную за крепко повязанные оби. – А разве не поэтому я могу доставить тебе удовольствие? – коварно спросил он, энергично взмывая шёлковым подолом цветного кимоно, на мгновение открывая стройные ножки в лёгкой хлопковой одежде. – Или же ты просто ревнуешь? – решил лорд, медленно проводя рукой по бедру своей возлюбленной, прижимаясь своей грудью к её спине, из-за стенок которой слышались редкие, но на удивление громкие для вампира звуки сердца.

– Я тебя ненавижу… Ты слишком хорош, – возбуждённо проговорила Мене, изгибаясь под ласками мужчины, желая его поцеловать, пока чьё-то покашливание не напрягло девушку до предела.

– Кхм, я вам не мешаю? – прокашлялся Карла, увидев этих двоих в саду, не ожидая такого поворота событий. Он уже давно знал, что Гайсбах и Карлхайнц не ровно дышат к его тёте, но та всегда держалась так надменно и холодно, развевая любые подозрения.

– Как можно, – добродушно улыбнулся Карлхайнц, вытаскивая руку из женских одежд, обнимая тонкую талию застывшей в ужасе Мене.

«Что делать? Он видел нас, как же стыдно», – металась в своих мыслях рыжеволосая красавица, чувствуя, что вот-вот покраснеет. «Нет! Я не могу себе этого позволить, стыдно должно быть ему», – уверенно решила она, поднимая свою гордую голову, окидывая юношу холодным, как сам лёд взглядом. – Похоже, мы с Кроной ничему тебя не научили, – спокойно начала разговор основательница, глядя прямо в глаза своему племяннику. – Прискорбно… – покачала головой Мене, демонстративно прикрывая глаза, и в тот же миг, убирая руки Карлхайнца со своей талии. – Тебе следовало пройти мимо и сделать вид, что ты ничего не видел, – холодно проговорила она, направляясь в сторону Карлы, который начинал чувствовать себя некомфортно от этого повелительного тона, но не сдавался. – Усвой этот урок и больше не делай подобной ошибки, – добавила одна из Тсукинами, слегка поворачивая свою гордую голову в сторону наследника престола, когда сравнялась с ним на ходу. – Доброй ночи, – так же надменно добавила она, скрываясь в саду, оставляя мужчин в этом конфузе одних.