Текст книги "Дьявольские возлюбленные 2: Адам и Ева (СИ)"

Автор книги: Lika Grey

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 60 страниц)

– Молчать! – приказал он, зажимая её тонкую талию. – Почему…ты на все её выходки…закрываешь глаза? Руки?! – начал кричать Азуса, теряя над собой контроль, как свет замигал и дым с погасших свечей наполнил комнату новыми запахами, оставляя вампира с пустыми руками.

– Руки, что произошло? – испуганно спросила Юи, перемещаясь вместе с бессмертным по его особняку в неизвестном направлении.

– Не знаю, – холодно ответил он, удерживая Комори на руках, намереваясь спрятать её, пока он не разберётся в сложившейся ситуации. – Сиди тихо и не высовывайся, я вернусь за тобой, – приказал вампир, заталкивая девушку в какой-то подвал, где было сыро и ужасно холодно.

– Руки, не оставляй меня здесь! – взмолилась она, не видя и собственных ног, до такой степени в подвале было темно. – Руки! – закричала девушка, улавливая лишь обеспокоенный взгляд юноши и последние блики света, исходившего от ламп в коридоре, как люк с грохотом захлопнулся, оставляя её во тьме. – Руки! – прокричала она вновь, пока треск и блики длинных ламп не осветили облезшее покрытое плесенью помещение.

– Должно быть я в том убежище на случай землетрясений, про которое говорил Азуса, – решила Юи оглядываясь по сторонам, ощущая холод гуляющий по всему телу и запах сырости, отзывающийся где-то в лёгких. – Руки защищает меня, как я могла подумать о нём так плохо, – огорчилась она, окидывая взглядом облезшие зелёные стены, железные кровати с подушками и свёрнутыми одеялами на них, как просвечивающая фигура темноволосой девушки в фиолетовом кимоно предстала перед ней, заставляя губы дрожать от страха.

– Здравствуй, Юи, – сказала она, улыбаясь своими синими губами. – Меня зовут Камико и я хотела с тобой поговорить, – признался дух, глядя на испуганную Комори, пятившуюся назад.

– Не подходи, – сказала блондинка от ужаса, упираясь руками во влажную стену, хлопая длинными ресницами, набирая воздуха в грудную клетку. – Не-е-е-т! – прокричала она, зажмуривая глаза видя напоследок развивающиеся длинные чёрные волосы, распростёртые руки с длинными пальцами и потемневшими ногтями тянущиеся к ней, развивающиеся шелка кимоно и печальные голубые глаза призрака надвигающегося на неё. И крики ужаса разнеслись по поместью, отзываясь в сердцах бессмертных юношей, но никто и шагу не сделал, находясь под властью обезумевших серых глаз, которые с укором и презрением смотрели на провинившихся в его понимании жильцов.

***

Ветер развевал белоснежные тюли распахнутых настежь окон, задувая сквозняком последние свечи в играющих золотом канделябрах. Пара серых глаз презренно смотрела на троих юношей, застывших при виде Руки.

– Что это было? – грозно прокричал он, вонзая нож по самую чёрную рукоять в дубовый стол. – Азуса, я тебя спрашиваю?

– Руки, – перебил его Коу, – вообще-то кошечка кричала там истерично, может, стоит посмотреть? – осторожно спросил он, слыша пронзительный крик.

– Не мели чепухи, – возмутился юноша, – в доме никого нет, лампы могли перегореть, – решил он, напоминая, что они уже ни один год не пользовались этим помещением. – Ничего страшного, в темноте посидит.

– Тебе виднее, – успокоился блондин, закидывая руки под голову, прикрывая глаза, думая, что злоба старшего брата была направлена только на Азусу.

– Сядь прямо и смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, – приказал Руки, опираясь большими ладонями на стол, склоняясь в пояснице. – Это всех касается, – мрачнел он, окидывая взглядом Юму и Коу, притупивших взгляд, и Азусу, играющего с ножом.

– Я репетировал… свой завтрашний выход… – спокойно ответил Азуса, продолжая медленно разрезать бинты на худощавой руке, сидя на тонкой спинке софы, возвышаясь над блондином. – Ты же мне поверил… – посмеялся он, работая ножом быстрее, обнажая тонкие шрамы.

– Эй! Ты чего наделал? – завопил Коу, подпрыгивая с дивана.

– Коу, сядь, – тихо сказал Руки, теряя терпение.

– Да не за что! Этот паршивец меня кровью испачкал! – завопил блондин, растирая красные кровоподтёки на розовом блейзере. – Блииин, да что за ночь… Причёска опустилась, одежда испорчена, этот истеричный мальчишка так визжал, что у меня до сих пор в ушах звенит, – возмущался Коу, вспоминая звонкий голос Канато.

– Жопу прижми! – пробасил Юма, грубо опуская того на красную софу.

– Слушаем и запоминаем, – спокойно начал говорить Руки. – Завтра ночью Ева покинет этот дом, Азуса знает свою роль, остальных попрошу не путаться у меня под ногами, – безразлично сообщил он, не желая больше задерживаться, но некоторые были не согласны с таким планом.

– Но почему мы должны её отдавать? – возмутился Коу, поднимая на брата глаза, горящие в полумраке пронизываемой ветром комнаты. – Пусть сама решит, хочет остаться с нами или уйти, – предложил он, пристально глядя на Руки, мечтая увидеть хоть что-то в его голове, но кроме мыслей по организации праздника там для него ничего не было.

– Коу, – обратился к нему Руки, видя его насквозь. – Ты любишь эту девушку?

– Чего? – чуть не подпрыгнул юноша, начиная суетиться, ведь остальные тут же злостно посмотрели на него. – Не то чтобы, но она мне нравится, да и мой статус не позволяет…

– Засунь свой статус в одно место! – рявкнул Юма, хватая брата за воротник. – Просто скажи, любишь или нет? – решил он выудить информацию силой, занося свой огромный кулак.

– Юма, в этом нет нужды, – остановил его Руки, удерживая кулак брата.

– Пфф, тебе виднее, – недовольно пробурчал юноша, заедая расстройство сахаром.

– А что вы чувствуете к ней? – спросил он у Юмы и Азусы, на что огромный как медведь вампир подавился своим же лакомством.

– Я не буду тебе делать искусственное дыхание, – сморщился Коу, видя, как тот бьёт себя по груди, продолжая кашлять.

– Прибью… – прошипел он сквозь слёзы.

– Если раньше не сдохнешь, – усмехнулся блондин, довольно посматривая на мучения брата, пока Азуса не налил ему воды.

– За меня… можешь быть спокоен…– пролепетал Азуса, протирая один из ножей, которые были закреплены у него во внутреннем кармане. – Мне от Евы… нужна лишь кровь… – сухо проговорил он, не выдавая и капли эмоций.

– Я вижу, вы все привязались к ней, – тяжело вздохнул Руки, понимая чувства братьев, но если они наслаждались этими эмоциями хотя бы на краткий миг, он лишь отталкивал от себя эти мысли, зная свой и её исход. – Она не заменит тебе тех, кого ты так ценил, Юма, подумай, ведь ты же ненавидишь аристократов, – напомнил ему он о прошлом, которое было невозможно забыть. – Тебя, Коу, она не научит любить, она сама этого не понимает, – тихо сказал Руки, поглядывая на задумавшегося блондина. – И для тебя, Азуса, она явно не сможет стать тем, кто будет бить и травмировать тебя, она слишком добра для этого, – закончил он, переглядываясь со всеми.

– Да разве она аристократка? – пробасил Юма, вспоминая как она работала на его грядках, не жалея спины и тем более рук.

– Да! – на удивление поддержал Коу, хватаясь за эту отговорку как за ниточку.

– Её происхождение должно оставаться в тайне для вас, – сказал Руки, поднимая длинные пальцы вверх, призывая к тишине. – Это гарантия вашей безопасности, но можете зарубить себе на носу, она знатных кровей.

– Да и плевать! Перебьётся этот Шу, другую найдёт, – завопил Коу, не желая слушать.

– Коу, мы не лучше их, – заговорил Руки, понимая, что его жизнь и жизнь его братьев далеко не черно-белый лист. А скорее лист залитый кровью. – Ты помнишь, что ты сделал с той послушницей, которая пыталась нам помочь сбежать из приюта?

– Конечно, – усмехнулся блондин, – я её случайно забыл развязать, когда их дом разврата горел, – довольно проговорил он, сверкая глазами.

– Случайно? – строго посмотрел Руки. – Она сгорела заживо, как и многие другие служители церкви.

– Поделом им! – разозлился Коу, вспоминая эти адские дни, проведённые в приюте.

– Возможно, но от наказания тебя защитил господин Того, не считая уже того, что он подарил тебе новую жизнь, – напомнил ему старший брат.

– Юма, ты думаю, помнишь, что от твоей руки пострадали два старших сына того самого аристократа, которого ты сейчас так ненавидишь, – сказал Руки, ввергая и его в брезгливое чувство долга.

– Азуса, ты же тоже постарался. Тот полковник, который застрелил твоих друзей, что с ним стало?

– Он тонул… тонул в своей же крови… – ответил он, изгибая губы в зловещей улыбке.

– Вот поэтому мы отдаём свой долг господину. Новая жизнь, месть – это плата за оковы, которые я на вас надел. И мне их и снимать, – объяснил он, неся эту ношу так долго, что приближающийся конец начинал идти в разрез с его мыслями и истинными желаниями.

– Руки, – позвал его Юма, возвращая из пучины захвативших его мыслей. – Ты выглядишь неважно в последнее время, – сказал он, замечая, как брат побледнел и более того ведёт себя эмоциональнее обычного. – Ты же тоже не хочешь, чтобы она уходила? – прямо спросил юноша, озвучивая то, что крутилось у всех в голове.

– Мои желания не имеют значения, – ответил Руки, опуская серые глаза на поцарапанный ножами Азусы стол. – Она жертвенная невеста, предназначенная для будущего правителя нашей расы…

– Стоп! – завопил Коу, перебивая старшего брата. – Так это что получается, она умрёт? – испуганно спросил он, подскакивая со своего места. – Руки, ты какого хрена молчишь? – ругался блондин, дёргая его за серый пиджак. – Говори!

– Это её судьба, – тихо сказал он, останавливая трясущиеся от злости руки Коу, сжимающиеся на его отглаженном воротнике.

– Да в жопу судьбу! – прогремел Юма, присоединяясь. – У нас есть меч и клинок, который может убить вампира, я не собираюсь больше терять кого-то, – заявил он, раздражаясь от одной мысли, что вновь смерть с запахом роз стоит на его пути.

– Нет, – холодно опроверг его слова Руки, настраивая против себя семью. В кои-то веки они хотели сражаться, а не убегать, но их не воспринимали всерьёз.

– Я поддерживаю! – завопил Коу, ударяя ладонями о стол, гремя яркими браслетами. – Все козыри в наших руках, пора делать ход, – довольно улыбнулся он, желая войны.

– Я верю… Руки, – пролепетал Азуса, затянув бинты, спрыгивая с изогнутой спинки старинной софы, направляясь прямо на высокомерного идола. – Если хочешь боли… то я прямо сейчас… могу дать тебе её, – усмехнулся он, резко вынимая острый нож из-под одежд, желая пригвоздить кисть блондина к потёртой столешнице.

– Азуса, – остановил его руку Юма, у самой ладони хлопающего глазами от такой наглости Коу.

– Э? – удивился блондин, наконец, поняв, что произошло.

– Тихо! – рявкнул Руки, ударяя кулаком, заставляя вновь всех затихнуть. – Забудьте о том чтобы нападать, у нас нет шансов, – вздохнул хозяин дома, уже думая об этом, но карты легли на стол так, что Того мог убить только он, а в случае его провала в остальных отпадет необходимость и они отправятся на тот свет. – Клинок Евы подделка, а меч Кусанаги-но цуруги удержать в руках может лишь вампир, наделённый истинной силой, в противном случае его ждут муки ада, пожирающие тлеющие тела. У нас нет шанса, тем более козырей, – тихо сказал он, поднимая усталые глаза на братьев. – В нашем распоряжении лишь главный приз, за сохранность которого мы должны головы сложить. Не стоит вам думать об этом и не приближайтесь к этой семье, – попросил Руки, зная страшный секрет. – Все приближающиеся к ним погибают, у вас ещё будет лучшая жизнь, – пообещал он, желая закончить беседу. – Завтра всё должно пройти по плану, не забывайте, наша цель Шу, – сухо проговорил Руки, понимая, что даже ему с каждым днём становится всё сложнее отпустить Еву, но другого выбора нет и ради спасения семьи и собственного имени, он осознанно шёл на ещё один грех.

***

Холод сковал хрупкое тело Юи, не позволяя дышать, пронзая блондинку как иглы. И картины былых лет предстали перед алыми глазами. Почувствовались нежные прикосновения Руки и сквозь пелену на глазах виднелись его тёмные волосы. Дыхание прерывалось от страстности поцелуев вампира, как резко стало страшно и темно.

Шея Камико была сломана словно спичка и, наблюдая со стороны, Комори не верила своим глазам при виде этого выражения лица. Чувства, испытываемые девушкой, так точно передавались и ей, что слёзы наворачивались, застывая где-то внутри. Бесконечная преданность и любовь к этому вампиру застилала её глаза, но, даже видя предательство, Юи не испытала гнева, который должен бы был исходить от обманутой девушки. Она видела, как Руки укладывает брюнетку на постель, накрывая её сиреневым кимоно, как аккуратно убирает растрепавшиеся волосы с её лица, забирая священный меч.

Как вдруг в глазах вновь потемнело и воздух вовсе перестал поступать. И безумные золотые глаза Карлы устремились на неё, сжимая тонкую шею в невообразимо сильных руках. Желчные слова лились из его уст, растворяясь в сознании Юи со страхом и ненавистью накапливаемой годами жизни проведенной Камико среди стен королевских чертог.

Хрип и сухой кашель разнёсся по сырому подвалу, подкашивая ноги Комори. Судорожно хватаясь за свою шею, она жадно всматривалась в покрытые мхом полы, который местами прорастал сквозь щели в прогнивших половицах.

– Прости, тебе должно быть больно, но я хотела, чтобы ты это увидела своими глазами, – тихо сказала Камико, прикасаясь холодной рукой к склонившейся на коленях Юи.

– Последнее, что помню, это то, как Карла раздавил твоё сердце в руках, – прошептала она, скрябая пальцами по грязному полу, не в силах так быстро прийти в себя.

– Теперь ты знаешь правду, – сказал дух девушки, отлетая от и без того продрогшей Юи. – Не злись на Руки, – попросила она, грациозно присаживаясь на колени, как делала столетия назад, но тогда её одежды не были изношены, а руки столь холодны, тело не просвечивало, и в сердце почти незаметно тлела жизнь. – Мне было больно, что он предал меня, но он подарил мне свободу, – прошептала Камико, прикрывая глаза, зная, что если бы её жизнь не оборвалась бы в ту ночь, страдания хуже адского огня ожидали бы её.

– Как ты можешь так говорить? – спросила Юи, переведя дух. – Он использовал тебя, надругался, а ты так легко простила?

– Надругался? – чуть не рассмеялась она. – Это ты о том, что он сломал мою шею? Брось, надо было показать тебе, от каких страданий он избавил меня. Бывший правитель измывался надо мной так, что я каждую ночь, и каждый рассвет молила о смерти и только мысли о моей семье останавливали меня в шаге над пропастью, – призналась Камико, чувствуя отныне только покой. – Ты же лучше меня понимаешь, у Руки нет права ослушаться приказа господина, он просто слуга, слуга идущий на смерть, – прошептала она. – И он, как и обещал, не забыл меня, – улыбнулась брюнетка. – Хотя это не совсем то о чём думала я, но он и правда не смог выбросить меня из своего сердца и виной всему ты…

– Я? На смерть? О чём ты говоришь? – ничего не понимая, начала задавать вопросы Юи.

– Он беспокоится за тебя, – прошептала девушка, отзываясь своими словами в душе у Комори. – И поэтому вспоминает обо мне, ведь Руки мог убить меня, но оставил на растерзание Карле, чтобы я отвлекала его, пока его господин не завершит начатое дело. Ты думаешь, это было жестоко по отношению ко мне? – добродушно улыбнулась Камико, слегка пугая безжизненными чертами лица. – Возможно, но куда более жестоко по отношению к нему. Руки бы было куда проще убей он меня, но вместо этого ему неприятно вспоминать ту ночь. И ты же понимаешь, что Карла не простит его. И дело не только во мне, конечно, его гордость была задета за живое, я же полюбила такого жалкого вампира, нечистых кровей, без рода и имени. Но только благодаря Руки план Карлхайнца увенчался успехом, этого Карла никогда не простит, – объяснила она, пряча опечаленное лицо в прозрачных ладонях.

– Не может… быть, – ужаснулась Юи, вспоминая ярость Тсукинами в темнице, его обман и слова Шина, который предупреждал, что Руки не пощадят. – Значит, если господин Того умрёт, Руки останется без покровителя, – тяжело задышала она, начиная оглядываться по сторонам желая уже найти выход из этой тюрьмы.

– Если не обретёт нового, – тихо сказал дух, когда-то прекрасной девушки.

– Верно, – встрепенулась Комори, – если бы только Шу или Рейджи согласились, это бы решило проблему, – придумала блондинка, искренне радуясь, но через мгновение поникла. – Но после всего что произошло, они не заступятся за него, – поняла она, падая на колени. – Это всё я виновата, если бы я не сбежала, – ужаснулась блондинка, вспоминая, что последние дни её защищают и от Сакамаки. – Боже, из-за меня пострадают все они, – испугалась она, еле сдерживая панику и подступающие к горлу слёзы.

– Успокойся, – улыбнулась Камико, пытаясь погладить девушку по голове. Но бестелесному духу не стоит и мечтать о теплоте прикосновений живых. И обдав кудрявые волосы холодящим ветерком, она решила попрощаться. – Ты должна решить сама чего хочешь, твои слёзы не сделают никого счастливым, – успокаивала она, как могла. – Всё будет хорошо, ты не одна, – прошептала она, в последний раз заглядывая в глаза девушки, пока лишь пишущей свою судьбу. – Прощай, Юи, – раздался приглушённый нежный голос и призрак растаял как туман, оставляя за собой капли вины, пропитывающие тело и душу, закрадываясь в доброе сердце, не в силах сдерживать рвущиеся слова.

– Эй, ты, почему сидишь на холодном полу? – окликнул её Руки, спускаясь с металлической лестницы, которая уходила высоко под потолок к самому плотно закрытому люку. – Поднимайся, завтра важный день, будет некрасиво, если я приведу тебя с красным носом и опухшим лицом, – пошутил бессмертный, помогая девушке встать на ноги. – Чего случилось? – спросил Муками, чувствуя, как Юи крепко обняла его со спины, боясь отпускать. – Прости, ты кричала, со светом были проблемы, не думал, что ты боишься темноты, – мило улыбался он. – Из-за Азусы не беспокойся, я с ними поговорил, он просто неудачно пошутил. Тебе не стоит обращать внимание на его странности, – продолжал успокаивать Руки, поглаживая маленькую ладошку Юи схватившуюся за его рукав. – Да ты вся продрогла, – заметил он, решая накинуть на неё одеяло. – Чёрт, они отсырели, давненько мы не пользовались этим подвалом, нужно будет навести здесь порядок, – продолжал непринуждённо говорить он, стараясь наладить доверительные отношения с девушкой.

– Руки, прости меня, – пролепетала Комори, еле дыша.

– Чего? За что? – удивился Муками, разворачиваясь к ней, видя её страдающее лицо, и странное чувство тревоги и смятения захватило его.

– Прости меня, я доставила тебе столько проблем, – сказала она, прижимая продрогшие кисти к груди, не сдерживая слёз. – Прости меня, Руки, – вновь попросила Юи, закрывая алые глаза, не в силах передать все слова раскаяния и сожаления, что трепетали в её душе.

– Ничего не понимаю, с чего вдруг ты просишь прощения, – усмехнулся он, качая головой, стараясь отогнать сомнения терзающие его.

– Я видела Камико, я видела невесту Карлы и видела, как он вырвал её сердце, – прошептала девушка, вспоминая бледное полупрозрачное тело когда-то прекрасной девушки, залитые кровью шелка сиреневого кимоно, его потёртые оби и синие ногти с губами, поначалу пугающие её.

– Глупая, ты, поэтому кричала, – вспыхнул он, прижимая Юи к себе. – Почему ты не позвала меня? Тебе же было страшно, ты из-за этого сидела на полу? – обеспокоено спрашивал Руки, обнимая блондинку за талию, ласково поглаживая её по голове, пропуская между пальцев пряди волос.

– Нет, – сквозь слёзы ответила она, держась за воротник серого пиджака, боясь его отпускать. – Я испугалась тебя потерять, – призналась Комори, прижимаясь к шее вампира, вдыхая его запах перемешанный со свежестью и лёгкими горькими нотами парфюмерной воды. – Прости, я совсем тебя не понимала, Руки…

– Эй, что за глупости ты говоришь? Я же вампир, не глупи, – успокаивал он, слыша, как учащается её пульс и сердце, готовое вырваться из груди, заставляя плотнее прижиматься к продрогшей девушке, ещё больше желая её защитить.

– Я видела, видела глаза Карлы, – закричала она, обхватывая его шею, пугаясь, что он сейчас исчезнет прямо из её рук. – Чувствовала его злость и ярость на себе, я испытала всю боль, что познала Камико в ту ночь, – прошептала Юи, опуская глаза, вспоминая всё, что ей показало страшное прошлое.

– Посмотри на меня, – ласково попросил Руки, приподнимая её подбородок на себя, поглаживая пальцами гладкую кожу. – Камико была очень одинока, когда мы с ней познакомились, у тебя же есть мы, не печалься, мы не оставим тебя, – сказал юноша, заботливо обнимая тонкую талию Юи, глядя в её честный, желающий тепла взгляд. И сердце сжималось само собой, не слушаясь голоса рассудка, страстно желая просто обнять и успокоить. – Забудь, – нежно сказал он, целуя заплаканные глаза, чувствуя солёный вкус её слёз на губах. – Забудь то, что видела, это не принесёт тебе счастья, – попросил Руки, оставляя горячий поцелуй на покрасневших от этой близости щеках.

– Руки, – смущённо обратилась к нему она, нежась в объятиях юноши, наслаждаясь редким в её жизни душевным теплом, – Камико не сердится на тебя, она благодарна, что ты освободил её, – сказала Юи, желая подарить и с виду бесчувственному сердцу каплю покоя.

– Спасибо, – прошептал он, благодарно прикрывая глаза, прижимаясь лбом к девушке, закравшейся в его душу, заставляя задумываться о тех вещах, которые не беспокоили его с самого детства.

– Руки, – позвала его Комори, открывая сияющие надеждой глаза.

– Что? – отозвался он, встречаясь с этим прожигающим остывшее сердце взглядом.

– Я постараюсь завтра решить свои проблемы и не обременять тебя больше, – сказала Юи, всё больше смущаясь от вопроса, который правда волновал её.

– Рад это слышать, – почти формально ответил Муками, слегка отстраняясь от блондинки, но, по-прежнему обнимая её за талию, инстинктивно уже желая защитить её.

– Но пока я здесь, ответь, ты заботишься обо мне только потому, что я ценнее живой? – спросила она, боясь и желая знать правду одновременно. – Ауу! – протянула блондинка, получая лёгкий щелчок по голове, непонимающе поднимая глаза на Руки, который ей улыбался, так тепло и легко, что становилось стыдно за глупый вопрос.

– Порой ты делаешь такие милые вещи, что я начинаю понимать, почему к тебе так сильно привязались Юма и Коу, – посмеялся он, поглаживая румяные щеки девушки. – Оказавшись в этом доме, ты стала членом нашей семьи, я несу ответственность за тебя, – сказал вампир, нежно окутывая взглядом умных серых глаз. – Если бы ты мне нужна была просто живой, я бы закинул тебя в мешок и бросил в этот подвал, – добавил он, тихо посмеиваясь над наивной Юи, которой начало казаться, что её так же используют и не более того.

– Спасибо, Руки, – прошептала она, пряча лицо у него на груди, расслабляясь совсем. – Мне нужно было это услышать, – мило улыбнулась Комори, посматривая на брюнета, сияя от счастья.

– Раз ты уже успокоилась, – улыбнулся Муками, начиная понимать, что больше с ней оставаться наедине не стоит или как брошенного котёнка её хочется с каждой минутой пожалеть и пригреть. – Предлагаю тебе принять душ и лечь спать, завтра состоится судьбоносный день, – довольно проговорил он, подхватывая Юи на руки, хитро посматривая в её смущённое лицо, испаряясь с блондинкой на руках, закрывая сырой подвал, вновь погружая его в кромешную тьму.

***

Разграбленное когда-то поместье, скрылось в ночи, приветствуя на каменных стенах идущие с востока холодные отблески света. Огни шумного Токио предстали перед Руки как на ладони, пока нежный южный ветер ласкал его тёмные волосы. Стоя на крыше, он коротал эту ночь, отделяющую его от цели и того, чего он и правда, желал.

Сон не смыкал серых глаз из-за мыслей, не выходящих из головы. Но хоть дела и не шли, душу тревожило далеко не мероприятие, в очередной раз порученное господином. Сознание боролось с криками сердца, кровоточа ранами, лишаясь брони.

Скованная льдом живая душа, ломилась на свободу, спотыкаясь и падая на собственных пороках гнева и мести. То, что казалось великим, нынче пало во мрак, склоняясь перед тем, что уже как век перестало иметь хоть каплю значения.

– Как я могу быть достоин прощенья? – не понимая, вслух спросил Руки у пустоты, пока за спиной, словно надежда, расцветали золотые лучи. – Камико, ты же понимаешь, что я наслаждался победой, – прошептал он, прикрывая глаза, покачивая тяжёлой от мыслей головой. – Я до сих пор помню это чувство жара, охватывающее моё тело, прилив сил и жажду крови… Даже обрекая себя на верную смерть, я впервые ощутил себя по-настоящему живым, – вдохновенно проговорил вампир, набирая полную грудь прохладного воздуха, пропитанного первозданной чистотой утра. – Вот только сейчас видя исход, моя кровь не бурлит и в глазах не горит тот огонь, – признался он, меняя радостный тон. – Душу гложут сомненья, я вру ей прямо в глаза, вру братьям и даже себе, – сказал он, падая без сил на шершавую крышу, глядя, как мох зеленеет вдоль черепиц, выстилая дорогу к белым тонким цветкам, проросших рядом с потемневшей красной кирпичной трубой. – Вы слишком похожи, хоть я и сказал, что она не одинока, но это не так. Как и твоя семья, мы отдаём её в руки к волкам, закрывая глаза на её участь и боль. Я не могу больше с этим тянуть, если я не передам её в руки Адама сейчас, то не отпущу уже никогда, – прошептал юноша, невесомо касаясь тонких стебельков, поднимаясь пальцами к молочным бутонам, сохраняя им жизнь в невообразимо сильных руках. Ласковый ветер обдувал его грудь, сочувствуя и вселяя надежду, даруя призрачный путь. Но, качая головой, он понимал, как беспечны помыслы, а в итоге и дела. – Остаться в моём доме – это крах для тебя. Обменявшись обетами с Адамом, сбудется твоя истинная мечта. Ты познаешь себя, обзаведёшься детьми до того самого дня, когда твоя кровь перестанет принадлежать хрупкому телу и, забрав вечную жизнь, Адам получит безграничную власть, – окончательно принял решение Руки, поднимаясь на крепкие ноги, ступая, как кошка, по извилистым линиям крыши, на самую высокую точку, желая встретить рассвет.

Холодные пригоршни поднимающегося из-за горизонта солнца рассеивались в широких ладонях, пропуская капли струящегося света между пальцев Муками, близостью только маня.

– Знаешь, а подкрадываться нехорошо, – улыбнулся Руки, оборачиваясь на Юму, выходившего из темноты. – А порой может стать и опасным, – добавил он, глядя на брата, слегка взъерошенного, с виду грубого и на ногах к рассвету, как и всегда.

– Вообще-то ты единственный, кому здесь не спится, – пробасил он, строго глядя на юношу, стоявшего в проблесках кровавой зари.

– Мне не до сна, – тихо улыбнулся вампир. – У господина всегда найдётся работа для меня…

– Ты лжёшь! – грубо перебил его Юма. – Ты даже не можешь работать, кого ты обманываешь? Этот выпускной бал в тягость для тебя… Или ты продолжишь мне врать и скажешь, что из-за порыва души взял ту блондинку в помощницы?

– А ты о Хидеко, – задумался Руки, делая невинным свой вид. – Она способная, да и я не успел бы всё вовремя сделать, – улыбнулся он, отводя подозрение и правды венец.

– Не понимаю я тебя, – опустил взъерошенную голову Юма, хмуря широкие брови. – Если не желаешь отпускать, так и скажи ей, мы поддержим тебя, – срываясь на крик заявил один из бессмертных, поднимаясь к старшему брату, который как тень возвышался над ним, пребывая в лучах.

– Юма, это моя вина, ты не должен был услышать и слова, что я здесь сказал, – вздохнул он, прикрывая серые глаза. – Да и как ты можешь меня поддержать, – улыбнулся юноша, желая близким только добра.

– Ты думаешь я, как Коу, вижу только себя? – злобно выкрикнул Юма, глядя Руки в глаза. – Мне не нужны слова, чтобы понять твои чувства, – еле слышно высказался он, опуская тяжёлые руки к брату на плечи. – Не стоит бояться признаться в этом себе.

– Юма, – ласково обратился он к брату, кладя кисти на мощные руки. – Я всё ещё помню то мерзкое чувство, – прошептал Руки, вспоминая, как родная мать предала. – И в любом случае никто из нас не Адам…

– Да плевать! – яростно выкрикнул он. – У тебя же есть та самая сила, ты уже дважды доставил клинок к ногам господина, он наделил истинной силой только тебя, – безнадёжно произнёс Юма, почти падая духом.

– Вот поэтому, я лишь искуситель, – тяжело выдохнул Руки, вспоминая данную им клятву, видя как-то, что дорого ему, колеблется на чаше весов. – Я змей, тянущий в ад, а не спаситель… Имея страшную силу, я несу груз ответственности, неведомый вашим плечам, – признался он, отстраняясь от брата, возвращаясь во тьму, смыкающуюся под скатами крыши, прячась от неизбежного света, который рано или поздно настигнет вечного врага. – Не говори никому о том, что услышал, – попросил Руки у младшего брата, тихо надежду где-то храня. – Я хочу в последний раз насладиться тишиной этого мира, пока она не покинула нас, – сказал он, вспоминая яркие отрезки в своей жизни, когда простая девушка была во власти вампира, тщеславно живущего, скрываясь средь серых масс.

– Какой же дурак, – безнадёжно выдохнул Юма, прыгая с крыши, отправляясь в свой сад, пробуждающийся от сладкого сна. Пока Юи безмолвно нежилась в невесомых объятьях вампира, не подозревая о чьих-то руках.

– Ева… что ты такое? – желал Азуса удовлетворить интерес и, подложив руку под голову, невесомо обнимал спящую девушку в розовой кофте, заснувшую без капли сомнений. – И как…такую сладость отдать? – еле слышно протянул вампир, вдыхая аромат кудрявых волос, рассыпанных на белой подушке. Он уже давно наблюдал как мила их гостья, пребывая во снах. Каждую ночь и так день за днём видя добрые искры в глазах, нежные руки, касающиеся, словно любя, забота и нежность, обжигающая не меньше огня, после покоя в призрачных сумраках искусственного мира, уходящего в прошлое, укореняясь там на века.

***

Новый день настал для Юи скорее, чем облака, плывущие по голубому небу, кучкуясь и сливаясь в единое целое – молочное пушистое облако, бегущее по лазурным просторам, подгоняемое ветром с присущим ему южным задором.

Палящее июльское солнце то и дело проглядывало из-за стаи пушистых облаков, пробиваясь сквозь воздушные тюли, играя солнечными зайчиками на старом коричневом чемодане.

Сегодня Комори не будил искушённый садист и она в последний раз спокойно нежилась в тёплой кровати, не подозревая, кто покинул её покои с первыми ясными проблесками зари.

Азуса, поддавшись на очарование Юи, её доброту и отзывчивость, начинал понимать старших братьев, но слова Руки также имели значение. Обещание, данное старому другу, превратилось в некий смысл. Жить – вот то, что сквозь слёзы обещал юноша. Он потерял всё и его душу грели лишь капли тех воспоминаний, которые подарил ему наставник под куполом цирка. Но, потеряв всё в одну роковую ночь, боль утраты заполнила крохотное сердце, пока жестокие сверстники не превратили страдание в мёд, вопли в музыку, а увечья в напоминание о жизни и её страшных дарах.