Текст книги "Правила перехода (СИ)"

Автор книги: Ли Сарко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Лезар…

– Плохая идея.

– Лезар, я легонько. Это же не смертельно. Да ты и сам говорил…

– И зря говорил.

– Ну Леза-а-ар… – это заныл уже Полиан. Он видел, что я не против легонько поцарапать себя, и принял мою сторону. – Ну что ты как мамочка, в конце концов!

Лезар странно посмотрел на него, и Полиан замолчал. И правда, чего он так себя ведёт? Оберегает, как маленького ребёнка. Мне, между прочим, уже скоро девятнадцать лет!

– Я сама хочу проверить, – заявила я и выдернула из рук парня нож. Он покривился, но всё-таки не стал возражать и принялся вместе со всеми наблюдать за процессом.

Я подставила лезвию тыльную сторону запястья, где на руке были едва заметные волоски. Мне казалось, что там будет менее всего боли. Ладонь резать – будет долго заживать, а руку с другой стороны – там кожа нежная, можно поранить слишком сильно.

Результат был интересным. Надавливаю – чувствую. Надавливаю сильнее – уровень осязания остаётся тем же. Даже когда я увидела, что кожа расходится, не ощутила ничего, кроме какого-то предмета, прикасающегося к руке. И не было крови.

Я отдёрнула нож и быстро сунула его в руки Лезара.

– Не больно. Совсем. Просто… неприятно смотреть, как руку режу, – я пожала плечами и спрятала рану, накрыла её ладонью, потому что все слишком внимательно на неё смотрели.

– Совсем как у нас, получается, – сделал вывод Эльгасс. – Я тоже на Земле не чувствую боли и запаха. И вкуса.

– Но я не могу приходить по желанию, – вздохнула я. – А хотелось бы.

– Может быть, вы тоже когда-нибудь научитесь, – попыталась утешить меня Катриша. Но никто не поддержал её идею, а Полиан тихо заметил: «Надеюсь, этого не случится».

– Но почему? – удивилась я. – Вы же меня провели? Почему вы не хотите, чтобы я могла сама к вам приходить?

– Не обижайся, Ангелина, – Лезар повернулся ко мне, и опять я поразилась, каким серьёзным он иногда кажется на фоне своих друзей. – Мы приведём тебя ещё раз, если появится возожность, и будем рады, если ты научишься сама совершать Переход. Но… всех остальных сюда мы не ждём.

– Чем я лучше других? – очень тихо спросила я, опустив голову.

– Я думаю, не тебе одной можно разрешить, есть ещё хорошие люди. Но если сюда повалят все, Аэр уничтожится. Он очень мал. Пожалуйста, не думай больше об этом.

Мне показалось, что он не договорил конец фразы – «Ты обещала». А может, он и не хотел этого говорить, но я всё равно додумала. «Я ведь самой себе обещала – точнее, им, но не вслух, – что не буду раскапывать тайны и задавать лишних вопросов. Можно спрашивать только о том, что нейтрально. Например, как называются деревья, сколько здесь времён года и прочее».

Времён года здесь, кстати, не оказалось. Аэрцы, или, если точнее – ветры, ориентировались по тому времени, которое было наиболее широко распространено на Земле. Сейчас погода здесь стояла такая же, как, наверное, у нас в начале августа – Катриша в платье с короткими рукавчиками, ребята в рубашках. Полиан и Лезар вообще были одеты почти так же, как и на Земле – разве что с незначительными отличиями вроде иначе выкроенного кармана или другой длины рукава.

– Лезар, а насколько тяжело приводить меня сюда? – спросила я, когда, судя по времени, скоро я должна была проснуться. – Как часто я смогу заходить к вам в гости?

– Не так уж и сложно, – улыбнулся он. – Сам Переход, я имею в виду. Вот зерно… его не каждый умеет делать. Повезло со знакомым. Нужно будет обратиться к нему ещё раз. Не смотри так! Я не могу ничего обещать, всё зависит от него, ты же понимаешь.

Я охотно кивнула, потому что мне хватило обещания, что он будет меня звать. Неважно, как часто. Я ведь не знаю, насколько он лукавит, говоря, что это легко.

Картиша с Эльгассом ушли раньше, и мы остались втроём. Я долго смотрела уходящим вслед и видела одну широкую спину и торчащие над ней две головы – большую посередине и маленькую чуть левее. Девушку вихрь так и не поставил на землю.

– Ребята… – спросила я, когда они ушли достаточно далеко. Мы уже не могли их видеть. – А Эльгасс так всегда Картишу носит?

– Всегда, – подтвердил Лезар.

– Она ведь не может ходить, – пояснил Полиан, глядя куда-то в траву.

– Но… почему? – перепугалась я. – Что с ней случилось? Ведь у нас она…

– Нет, – он успокоил меня. – Не на Земле. Она не ходит с восьми лет.

И тут я с мучительной ясностью стала осознавать, насколько же дороги для Катриши эти походы в мой мир. Ведь там она может ходить. И бегать. И у неё такая красивая, лёгкая походка – гораздо лучше, чем у меня, коренной жительницы!

– Это… авария, да?

– Лесной пожар, – хмуро пояснил Лезар.

Я опустила глаза. У нас на Земле она бы просто исчезла, перенеслась домой. А что она могла сделать, когда пожар приключился здесь?

– Ей повезло, что у неё есть Эльгасс.

– Это точно, – вздохнул Лезар. А потом как-то поплыл, голова стала превращаться в баклажан и закручиваться, закручиваться…

Я поняла, что просыпаюсь.

Это было сложно. Встать, выключить будильник и осознать, что я на Земле. Вышла из этого загадочного мира, который можно изучать веками. И сейчас надо собираться в университет, умываться, одеваться, идти по скучным улицам… да ещё и дождь за окном…

Я опустила лицо в ладони и постаралась прогнать уныние. Кажется, понимаю теперь смысл речи Полиана. Он говорил, что как бы ни был не изучен собственный мир, чужой всё равно притягивает сильнее. Наверное, для меня теперь тоже так.

Но как же люди? Те люди, которых я с таким упоением рисовала раньше? Они ведь не стали хуже, они по-прежнему такие же живые и интересные! А мои родители, друзья? Нельзя говорить, что всё это мне больше не нужно! Что за глупости!

У меня есть тайна. Тайна ветров. И никому нельзя о ней рассказывать, даже маме, даже старшей сестре. И Свете. И Алине, подруге с самого детского сада. Ни-ко-му.

****

Где-то далеко, за океаном, за много тысяч километров от города Ангелины, один человек тоже совершал Переход. Звали его Расти, и ему только вчера исполнилось шестнадцать лет. Тот самый возраст, который был положен для первого перехода в Аэр.

Расти был из детского приюта, который курировал старый вихрь-Агент. Некоторых детишек, которые тут жили, с самого начала готовили для работы с ветрами. Конечно, каждому, как и положено, давалось начальное образование, подыскивались жильё и работа для прикрытия. Но подставные воспитатели из Аэра формировали вторую сторону личности детишек, и те становились хорошим подспорьем вихрей в этом мире. Директор и ещё несколько человек из персонала были осведомлены обо всём, но большинство о ветрах ничего не слышало.

Отвечал за Расти молодой вихрь лет тридцати. Ребята из группы называли его Старик. Так уж повелось, по старой дружбе. В таких отношениях позволялось некое панибратство, потому что всего-то, что нужно было делать воспитателям, – это рассказывать об Аэре, а в один прекрасный день вытянуть детишек прямо туда и показать им основы жизни. Пусть видят сами, а не только слышат и читают в книжках.

Расти подготовился, как будто к секретной военной операции. Отбросил лишние мысли, настроился на суровое чёткое восприятие. Лёг спать в штанах и гольфе, предварительно перекусив. Он знал, что всё это не обязательно – ему не раз говорили, – но на всякий случай ничего не помешает.

Заснул парень, зажав в руке зерно, а очнулся уже стоя на каком-то материале, напоминающем асфальт, только слишком гладком, и держа за руку Старика.

– Добро пожаловать, – сказал вихрь формальную фразу и дал пареньку несколько минут осмотреться и освоиться. Сам сунул руки в карманы серой куртки, поправил белую бандану и принялся раскидывать в стороны мелкие камешки своим массивным сапогом, пока подопечный, раскрыв рот, пялился в небо.

– На самом деле серое, – сказал наконец он. – Не понять, утро у вас или день. Как вы тут живёте?

– Прибереги иронию, – Старик мотнул головой, показывая, что мальчик должен идти за ним. Расти послушно подчинился. – Если не забыл, мы ещё и не спим. Итак, мы с тобой сейчас находимся в Синем секторе. Напомни, пожалуйста, что здесь такого находится?

«Фигня вопрос».

– Школа Перехода, которая готовит из обычных вихрей Агентов вроде тебя.

– Прекрасно, – Старик понимал, что вопрос несложный, поэтому не выразил особого восхищения. – Дальше по мелочи. Какой сектор самый близкий к Синему и по территории, и по духу?

– Белый, – «ясное дело». – Там находится научный отдел исследовательского центра «Земной», где вы изучаете нас. Опыты ставите, ну, беседы всякие, опросы… там же, по милости кого-то из всевышних, находится Школа Перехода, и в ней две специальности – Спасатели и Информаторы. Про них рассказывать?

– Давай. Только помни про иронию, мне сейчас не это нужно.

– Старик, да ты же понимаешь, что я и так всё это знаю наизусть! – взмолился Расти. – Спроси чего посложнее!

Они двигались по странной гладкой дороге прямо, справа и слева не было ничего примечательного, кроме камней и редких кустов, отчего Расти казалось, что он в Аризоне, хотя там он никогда не был – только видел на снимках. Дома виднелись лишь вдалеке, в той стороне, куда они шли. Маленькие, приземистые, на порядочном расстоянии друг от друга.

– Не расскажешь – я не смогу сообщить, что ты прошёл испытание, – равнодушно пожал плечами Старик.

– Не вихрь ты, а… ветрило какое-то, – буркнул парень. – Ладно. Спасатели – вихри, которые обучаются для работы на Земле. Они не имеют контактов с людьми и выходят только для того, чтобы ликвидировать человеческий беспредел. Тушат пожары, очищают загрязнения возле фабрик… ну и т. д. Они все умеют создавать и выносить зёрна и используют их в своей работе. Далее: Информаторы. Они чисто наблюдают. В контакты стараются не вступать, а если и приходится, не влияют на события Земли. А потом приносят в Аэр новости и всем рассказывают. Верно?

Старик кивнул.

– Ну, про кого ещё?

– Про запредельщиков.

– Да ладно! – Расти опять заныл. – Рано ещё про них! Дай сначала в вашем Аэре освоюсь, а потом уж…

– Расти!

– Ну хорошо, – парень насупился, сунул руки в карманы широких штанов и начал издалека. – Есть такая штука, как Завеса. Ну, это как граница вашего круглого мира. За неё, мол, лучше не заходить. Выглядит она так же, как ваше туманное небо, только стена. За ней, вероятно, что-то есть, и даже можно жить, потому что некоторые вихри там и живут. И есть такой специальный центр – Центр Завесы, – который занимается изучением заграничья. Он находится в Зелёном секторе, который сам процентов на тридцать расположен за Завесой. Учёные живут там, как ни странно. И за эту особенность их называют запредельщиками.

– Хорошо. – Старик опять кивнул. – А какая у них там Школа?

– У них… – Расти задумался, потом фыркнул. – Да нет у них никакой Школы! Ну, какие-то запредельщицкие институты имеются, конечно, но это чисто местное. А Школы только в Белом, Синем и Бордовом есть!

– Итак, ты сам подвёл меня к последнему вопросу, – улыбнулся вихрь.

– В Бордовом Школа Охотников! Они прыгают в наш мир, чтобы воровать оттуда энергию! – быстро ответил довольный паренёк.

– А теперь скажи как надо.

– Чёёёрт… Охотники из Школы обучаются частичному переходу в верхние слои земной атмосферы и извлекают оттуда энергетические элементы, необходимые для создания электричества, – явно процитировал он. – Только я не вижу разницы.

– А разницы и нет. Только к экзамену выучи эту формулировку, – домики были уже совсем близко, стали видны заборы, окошки. Дорога шла между ними, где-то разветвлялась, потом – ещё где-то, и вливалась в общую сетку. Пустынная местность вовсе не означала, что здесь конец или начало города. Даже в центре секторов часто бывали такие вот провалы, ещё не застроенные или отведённые под посевы.

На подходе к первому дому в серой пыли возились детишки. Человек пять, все – возрастом около десяти лет. Один из них, когда парни проходили мимо, поднял сияющее лицо на незнакомцев, и Расти увидел, что у него нет зрачков.

– Ветерки… – шёпотом проговорил он.

– Что ты знаешь о ветерках?

– Это особые маленькие ветры, – постоянно оглядываясь на детей, принялся рассказывать человек. – Они рождаются не от женщин, как обычно, а из воздуха, в самых разных местах Аэра. Выглядят всегда примерно лет на десять, с самого начала. Всю жизнь играют друг с другом, не задумываются о проблемах, едят мало. И живут недолго, около десяти лет. И дома у них нет… – он задумался на какое-то время, выворачивая шею и пытаясь представить, как такие маленькие мальчики и девочки могут жить без дома и без родителей. Но говорить Старику ещё раз «Как вы так живёте?!» было лишним. – Вот. Их можно отличить от обычных детей по глазам – в них нет зрачков. А всё потому, что они как бы живут в разных мирах. То есть их как бы одновременно двое. Здесь, в Аэре – мальчишка, а у нас, на Земле – в то же время живой поток воздуха. Чаще всего тёплый. Эти ребята, – Расти кивнул назад, хотя дети уже скрылись из виду, – могут видеть одновременно и друг друга, и то, что творится у нас в мире. Так что ветер, в каком-то смысле, живой.

– А ты сомневался! – хохотнул Старик. – Итак. Вон за тем домом – поворот, и через минут двадцать мы окажемся на полянке в лесу. Хотя деревья там не густые, но там удобней. Я покажу тебе кое-какие приёмы работы с квантами, чтобы ты не говорил потом, будто не видел своими глазами.

Весь район они прошли почти молча. Расти разглядывал людей, которые иногда попадались за невысокими заборчиками. «То есть вихрей, вихрей!» – долбил себе он и старался привыкнуть, что эти существа, один в один как человек, – на самом деле ветры. Когда они бегут, внизу происходит движение воздуха. Когда борются, начинаются бури. А когда сходятся в бою два урагана, могут происходить такие бедствия, как ураган Катрина в Бразилии или Айрин в его родных Соединённых Штатах.

– Слушай, а почему вы не умеете использовать вашу магию на Земле? – не выдержал наконец Расти. – Почему только здесь?

– Этого никто не знает. Единственное, что мы можем пронести – это зёрна, полуфабрикаты, в которые уже заложен какой-то запрограммированный блок. Его достаточно только разбудить.

– Это обидно, когда на тебя бегут парни с битами, а ты не можешь даже послать им молнию на голову!

– Обидно. А что делать? – усмехнулся Старик. – И так хватает, что мы не чувствуем боли. Хотя кто-то считает, что это как раз недостаток…

– Ничего себе! Да я бы за это знаешь на что согласился?..

Лес представлял собой торчащие то тут, то там из почти ровной земли деревья с серыми стволами и коричневыми листьями. Травы было немного, вся словно высушенная, она чуть шуршала под ногами.

– Итак, смотри. Показываю. Объясняю, – вихрь отошёл от Расти чуть подальше и развернулся к нему лицом. – Что я сейчас буду делать? Вокруг меня находятся кванты, они разбросаны в воздухе повсеместно, как на Земле – молекулы азота. Я чувствую, где они, и знаю, как преобразовать их в блоки. Твой желудок знает, как мясо преобразовать в энергию?

– Старик, да что ты со мной, как с маленьким!..

– Я нащупываю их… – вихрь приподнял одну руку, растопырил пальцы. Расти с любопытством смотрел на ладонь наставника. – Собираю их в кулак… – пальцы стали сжиматься, но не до конца, словно он и правда что-то держал в руке. – И придумываю, что бы такого из них слепить…

– «Гранату»! – воскликнул Расти. Он давно мечтал посмотреть на, как он говорил, «боевое заклятие».

– Забудь об этом. Ты уже не мальчишка, – напомнил вихрь. – Всякие крутые огненные шары, как в книжках, я тебе не покажу. Что ещё ты знаешь?

– Да всё! – «заклинания», или, как их называли вихри, рисунки, блоки, Расти запоминал на лету. – «Труба», «Диск сияния», «Пузыри», «Ножницы», «Верёвка», «Спелые гвозди», «Псих»…

– О! – Старик остановился на выбранном. – Вот «Психа»-то я тебе и покажу.

Что-то в его голосе или во взгляде не понравилось Расти. Он вспомнил хорошенько, что такое этот «Псих» и как созданный рисунок себя ведёт, но было уже поздно менять решение.

В руке вихря стал разгораться тёмно-синий свет. Это было очень красиво, особенно для неискушённого зрителя из человеческого мира. Расти смотрел, пока в ладони Старика был маленький светящийся шарик. А потом, когда он начал менять форму, наращивать бугры и метаться из стороны в сторону, парень понял, что «Псих» уже почти созрел.

– Эй! Ты, это… я его уже посмотрел! – он предостерегающе вытянул ладони. – Давай, убирай!

Старик не ответил. Он смотрел на бешеный сгусток синего пламени, который порывался лететь по неизвестной траектории, издавал какие-то неясные звуки и постоянно менял форму, то и дело высовывая то из одного, то из другого бока угол. Казалось, что внутри шара вращаются бешеные треугольники.

– Беги! – крикнул вихрь и швырнул «Психа» в человека. Это было так неожиданно для Расти, что побежал он не сразу. А когда понял, что на него несётся, чуть подвывая и вращая внутри страшными треугольниками, – развернулся и помчался к домам, надеясь, что рисунок кто-нибудь уничтожит.

Но он не успел. «Псих» набросился на парня со спины и начал вгрызаться в его плечо. Потом в позвоночник. Расти вопил и старался ещё кое-как ползти, но уже почти ничего не видел.

Он проснулся где-то далеко, в параллельном мире, на своей кровати. Перепуганный и злой.

А в Аэре ещё какое-то время слышались весёлые крики детей: «Смотрите, это «Псих!» Ловите его, сделаем для него домик!»

****

Я рисовала Аэр постоянно. Всё, что запомнила, каждое дерево, каждый поворот тропинки, низкое серое небо и незнакомые мне цветы. Я не очень хорошо изображала пейзажи и натюрморты, но с тех пор, как впервые побывала в мире моих друзей-вихрей, наверное, пробудила это умение. Портреты я на время отложила.

– Полиан? – я обратилась к нему, не отрываясь от работы. Друг сидел на диване, откинув голову на спинку, и, казалось, дремал.

– М?

– А я смогу ещё раз побывать в Аэре?

Дело в том, что больше попасть в мир моих друзей мне так и не удалось. Лезар помалкивал и постоянно повторял, что дело в зерне – той серой штучке, что он давал мне перед сном. Что сделать такое может лишь один известный ему человек, а они не такие близкие друзья, чтобы просить об этом постоянно. Я всё понимала и не возмущалась, но посетить Аэр от этого хотела не меньше. Поэтому, возможно, слишком часто поднимала этот вопрос.

– Сможешь, Лин, – лениво протянул Полиан. – Я же говорил тебе, что всё это эксперимент. Я вообще не знаю принципа, всё делает Лезар под чутким руководством одного дядьки, мастера зёрен. А он… вероятно, не хочет, чтобы Лезар водил кого-то часто. Хотя сам говорил, что человека в Аэре нельзя отличить от местного. Может, он просто боится, из-за того что Лезар не очень опытен в этих делах, может быть, как-то не довершает процесс. Ну и…

– А ты меня как чувствуешь? Как свою? – я оторвалась от рисунка и посмотрела на него.

– Я… да, – он понял, на что я намекаю. – Лин, мне двадцать лет! Что я могу почувствовать? А если нам повстречается какой-нибудь ураган трёхсотлетний?

– Скажи ещё, что вихри могут жить сотнями лет! – я опять склонилась над альбомом.

– Я не сказал «вихри». Я сказал: ураган, – поправил Полиан, но так ничего и не объяснил.

– Хочешь сказать, есть ветры, которые доживают до трёхсот лет? – я усмехнулась.

– Доживают, и живут дальше, до четырёхсот. Вчера про одного такого передача была по Большой Волне, – Полиан подвигал плечами, будто разминая. – Ураганы они такие…

– А что они делают для этого? – я всерьёз заинтересовалась, хотя была мысль, что Полиан просто подшучивает надо мной.

– А это ты у них как-нибудь спроси, – друг хитро посмотрел на меня. – Потому что я не знаю, что делает их долгожителями.

Какое-то время мы молчали. Я увлечённо изображала камень, Полиан наслаждался негромкой музыкой. Или, может, подслушивал разговор людей за соседним столиком. Он сегодня был достаточно вялый.

– Полиан? – таким тоном его имя я произносила, наверное, уже двадцатый раз.

– М?

– Да так, ничего. Хотела проверить, не заснул ли ты.

– Ты же знаешь, что мы никогда не спим.

– Знаю, – я вздохнула. – И вот о чём я порой думаю. Ваш мир по отношению к моему как будто сократили. Как бы объяснить… у вас нет смены дня и ночи. Нет времён года. Вы не нуждаетесь в сне. У вас все говорят на одном языке, который вроде бы и не язык, а какие-то импульсы, мне, человеку, не понять…

– Неверно толкуешь, – парень оторвался от спинки и сел ровно. – Нас не лишили важного. Мы уже на следующей ступени развития. Отбрасываем лишнее, сохраняем важное, развиваем лучшее.

– Тебе стоило бы идти в рекламщики, – со смешком заметила я. – Но в любом случае: я бы не хотела отказываться от сна.

– Но ты теряешь много времени, за которое могла бы сделать что-нибудь полезное.

– И вы не устаёте, совсем без сна?

– Нет, – он гордо улыбнулся. Потом, как будто очередное доказательство в детском споре, добавил. – Зато мы умеем управлять квантами, а у вас такого и в помине нет!

– Почему же. Есть истории о людях, которые обладали магией.

Конечно, это были только истории, даже скорее мифы, но ведь нужно было что-нибудь ответить Полиану.

– Думаешь, это о людях? – хитро прищурился он. Я вздохнула.

– Но тут вы не можете колдовать.

– Ну и что? Да половина вашей истории нами строилась!

– Опять Полиан бросается громкими заявлениями? – напротив меня за наш столик сел Лезар. – Простите, что опоздал, хотел довершить одно дельце. Мне за него обещали квартиру арендовать.

– Квартиру? – я изумлённо улыбнулась. – Здесь, на Земле?

– Да, – он радостно кивнул. – Честный обмен. Я выполняю заказ и получаю ключи от свободной квартиры в западном районе!

– И сколько же человек тебе приказали убрать? – пошутил Полиан. Я покосилась на него – опять ехидничает. Но Лезар отреагировал спокойно.

– Партию кое-чего очень красивого, – улыбнулся он. Посмотрел на меня и пояснил. – Я ювелир. Вот сейчас заканчиваю очередную коллекцию, по заказу…

– …старшего друга, – не унимался Полиан.

– Ну да, его, – вихрь покосился на товарища, теперь уже недовольней. – Именно того, с кем я в детстве играл в одной песочнице, а потом он стал большой шишкой, а я так и остался неудачником, и у которого я теперь постоянно всё клянчу. Все это знают, Полиан, можешь не напоминать.

– Он сегодня угрюмый, – сказала я.

– Что не так? – насторожился Лезар.

– У меня всё хорошо, но я недоволен. И вообще, хочу коктейль.

Полиан встал из-за стола и пошёл заказывать себе коктейль. Я недоуменно проводила его взглядом.

– Вихревая темпераментность?

– У него бывает, – махнул рукой Лезар. – Ну-ка, покажи, что сегодня нарисовала?

Лезар всегда интересовался моими рисунками, внимательно рассматривал и утверждал, что они ему очень нравятся. Он обещал, что когда-нибудь обязательно сводит меня в галерею у них в Аэре, в Серебряном секторе, чтобы я посмотрела, как рисуют ветры. Зря, конечно, сказал… теперь я напоминала ему об этом каждый раз, как мы виделись.

Разговор о квартире был вовсе не пустым, так что уже через несколько дней Лезар с учтивым поклоном пригласил меня, так сказать, на новоселье. «Так сказать» – потому что жить там постоянно он всё равно не будет и это скорее не квартира получится, а штаб. И ключи будут на всякий случай также у Полиана и Эльгасса.

Мы собрались вечером, в субботу, и я знала, что могу не спешить домой, потому что завтра никуда не нужно идти. Мы расположились на двух диванах, которые стояли в комнате друг напротив друга, предварительно разложив их, так что получилась настоящая поляна.

Пришла Катриша. Я помню, как мы встретились с ней впервые после того, как я увидела её в Аэре и узнала, что она не может ходить. Здесь, на Земле, она была не такой хрупкой, и даже чуть выше меня, уверенная, с ровной осанкой. В какой-то мере – красивее, чем в мире ветров. Но я знала правду. И, может быть, поэтому обняла её слишком крепко, безмолвно выражая сожаление, что какой-то лесной пожар посмел лишить её ног. Конечно, я никогда не говорила на эту тему ни с ней, ни с остальными. Просто я знала.

Пришёл, конечно, и Эльгасс. Они с Катришей почти никогда не расставались – во всяком случае, здесь. Хотя уж на Земле-то им нечего было бояться даже поодиночке. Но парень привык всегда быть рядом со своей маленькой подругой и не бросал её по возможности никогда. Как только он вошёл, его взор тотчас обратился на гитару, которая висела на гвоздике на стене. То ли её забыл забрать прежний хозяин, то ли притащил кто-то из ребят. Эльгасс снял её и принялся наигрывать какой-то медленный мотив.

– Ты умеешь играть? – удивилась я.

– У нас точно такие же инструменты, – ответил он, пощипывая струны. – В детстве я любил это. Сейчас реже играю, но кое-что помню.

– Здорово! – я обрадовалась. Никто в моём окружении не умел играть на гитаре, даже ребята из перехода никогда не приносили инструмент, хотя я слышала, что кто-то играть умеет. И мне всегда очень хотелось побывать в компании, где будут песни под гитару. – Давайте споём что-нибудь!

Почему-то эти слова вихрям не понравились. Или, скорее, озадачили их. Катриша оторвалась от просмотра книги, Полиан сделал вид, что проснулся, Лезар с Эльгассом переглянулись.

– Давай я буду играть, а ты пой, – предложил вихрь.

– Я? – я неловко улыбнулась. – Да я не очень-то песен знаю… и тем более я точно не знаю слов для того, что ты будешь играть. Давайте, может, вы спойте что-нибудь своё? Я с удовольствием послушаю!

Опять это странное молчание.

– Видишь ли, Ангелина, – осторожно начал Лезар. Как всегда, всё объяснял он. – Мы не можем петь среди людей.

– Почему? – опять какой-то подвох.

– Посуди сама. У вас в обиходе есть такое выражение, как «песнь ветра». Ты же знаешь, ведь так? Оно в фильмах используется, в книгах. «Слушай ветер, и узнаешь…» Это понятие возникло не просто так. Намёк на то, что ветер говорит особым голосом, который не каждому дано понять, но в нём можно услышать истину.

– Вы не хотите, чтобы я услышала истину? – мне показалось, что раскрывается какая-то очередная завеса тайны. Поэтому я старалась не задавать прямых вопросов, предпочитая, чтобы друзья рассказали то, что хотят сами.

– Нет, не в этом дело. Просто… я даже не представляю, как на тебя подействует песнь ветра, – признался Лезар. – Это будет не голос…

– Вообще неизвестно, что будет, – подтвердил Полиан. – Я слышал, некоторые с ума сходят.

– А если кто-то из вас начнёт насвистывать в порыве радости? – ужаснулась я. – Все окружающие с ума сойдут?!

– Мы не поём, когда выходим, – сказал Эльгасс. – Да и вообще… у нас петь – это не просто тянуть гласные, это… несколько другой ритуал.

– Впрочем, можем попробовать, – Лезар смотрел на меня уже знакомым мне взглядом – взглядом экспериментатора. Точно так же он смотрел тогда, когда собрался впервые провести меня в Аэр. – Только не закрывай глаза, и если вдруг что не понравится или покажется странным, говори.

На какое-то мгновение я испугалась, что действительно может случиться что-то опасное. Но потом решилась. Это же ветер! Я с детства верила, что он никогда не причинит мне вреда!

– Давайте! – я решительно тряхнула волосами. – Только не забудь спеть про истину!

– Боюсь, будет неважно, о чём я пою. Ты всё равно не поймёшь, – немного печально покачал головой Лезар, а потом…

Сначала мне показалось, что он запел. Вроде даже намёк на голос был, на какие-то слова, хотя я совершенно не помню, шевелил ли он губами. Но почти сразу же изображение стало расплываться, и я застыла, вытаращив глаза и пытаясь сфокусироваться.

В голове был миллион голосов. Миллиард. Всех возможных – от детских до скрипучих старушечьих. Все они пели, причём что-то одно, но ни одного слова было не разобрать. Что-то медленное и печальное – и в то же самое время весёлое и задорное. Эта песня была обо всём сразу, и поэтому её нельзя было понять.

При этом на заднем плане был негромко слышен духовой инструмент – я подумала, что это бамбуковая дудочка. Сухой, глубокий, обволакивающий звук. Я уверилась в этом, когда увидела перед глазами высокие стебли. Они загадочно шелестят и едва слышно гудят от дуновения ветра, и получается, что всё поле гудит. Они раскачиваются, мерно и неспешно. Где-то вдалеке – я вижу сквозь стебли – человек стоит спиной, старый, седой… он разворачивается, смотрит на меня, а глаза у него – как светло-фиолетовые кристаллы…

– …постоянно играете с людьми, даже не думая о последствиях! – рассерженный голос Катриши.

– Да ерунда всё это, никто не сходит с ума по-настоящему! – это Полиан. – Просто картины всякие видят… может, Лин расскажет, что видела. Лин! Эй, Лин!

– Ангелина!

Меня трясли за плечо. Я разлепила глаза и поняла, что лежу спиной на мягком диване, а надо мной склоняются четыре головы.

– Я что, малодушно упала в обморок? – я приподнялась на локтях.

– Нет, просто закрыла глаза и медленно осела в полудрёму, – Лезар взял меня за плечо и помог ровно сесть. – Ну что, не болит голова?

Я прислушалась к себе.

– Нет. И с ума я вроде не сошла. Песнь… – я повернулась к старшему другу. – Это ведь ты пел, да? – кивок. – Я слышала очень много голосов, твой не смогла бы выделить при всём желании. И видела… бамбук раскачивается…

Сейчас казалось, что я видела больше. Миллионы образов. Слишком много, чтобы о них рассказать, да и были это такие мелкие детали, что я не видела смысла перечислять их.

Больше петь при мне никто не захотел. Да и я не жаждала снова это услышать. Это очень странное чувство, похожее на сумбурный сон. Интересное, но слишком насыщенное, чтобы брать сразу много. От него устаёшь. Я стала мало говорить, реже смеялась, хотя мне не было скучно и я вовсе не хотела уйти домой. Может быть, песня настроила меня на лирический лад. Состояние было такое, будто я недавно проснулась и сейчас пытаюсь собраться с мыслями, а в глазах мелькают детали из сна.

Когда стемнело, Эльгасс и Катриша ушли, растворившись в воздухе перед нашими глазами. Сообщили, что отправились гулять, может, потом зайдут. Мы продолжили беседу уже втроём, развалившись на диванах, как ленивые червяки. Наверное, моё пассивное настроение передалось и Полиану с Лезаром.

– А знаете что? – я решила, что самое время для философских разговоров и откровений. – Когда я вас ещё не знала, у меня была навязчивая идея: ветер живой, – я лежала головой на подлокотнике и смотрела в потолок. – Правда, я тогда не знала, что он не один, что есть множество вихрей, которые ходят среди нас… но я всегда разговаривала с ним, рассказывала что-то. Порой жаловалась на жизнь… думала, что он слышит меня и отвечает, и оберегает от невзгод…

Ребята молчали. Конечно, они не спали – ведь вихри никогда не спят.

– Ещё я верила, что ветер на самом деле – живой поток воздуха. Ну, то есть когда я чувствую дуновение, он рядом и гладит меня по щеке. Глупость, правда? – я усмехнулась. – Но я была уверена, что могу отличить какой-то особый ветер от всех остальных, и знала, что именно этот – живой. Верила… потом познакомилась с вами и поняла. Это просто кто-то ходил в Аэре по своим делам…