Текст книги "О Сюзанна!"
Автор книги: Ли Райкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Джеб очнулся и понял, что не знает, о чем сейчас нужно петь.
Остановив оркестр, он нагнулся к микрофону и посмотрел в первый ряд.
– Прошу прощения за то, что прерываюсь, но я только что заметил вон там одну очень милую леди. – Он жестом указал на симпатичную девушку. – Поднимайтесь сюда, дорогая, и помогите мне закончить.
Краснея и спотыкаясь, девушка поднялась на, сцену и сразу очаровала аудиторию. Джеб ненавидел себя за то, что вверг ее в смущение, но это спасло вечер. Обняв ее рукой за плечи и крепко прижав к себе, он пел только для нее. Джеб задыхался, в груди горело, но, когда песня «Ты любишь меня?» закончилась, весь зал поднялся на ноги.
Он нежно поцеловал девушку, проводил ее до места и спел следующую песню прямо из зрительного зала. Охрана не любила подобных вещей, но Джебу сегодня было нужно, чтобы его окружала толпа.
В антракте Бриз толкнула его в бок:
– Я знала, что ты сможешь! В этом городе своеобразный зритель, но после сегодняшнего концерта тут все станут любителями кантри!
– Да, мэм! – с усмешкой сказал Джеб.
Чтобы немного взбодриться, он опрокинул бутылку кока-колы и начал второе отделение с песни «Сердце в руке». Потом он исполнил трогающую за душу «Хантсвилльскую тюрьму», за ней детскую песню, которую всегда хорошо принимали, и, наконец, «Мамины песни».
Всё сплошные хиты. Что исполнять дальше, Джеб не знал. В антракте он сделал ингаляцию, и все-таки в конце «Маминых песен» голос его слегка дрогнул. Правда, кажется, этого никто не заметил – видимо, посчитали, что так и должно быть, поскольку песня была весьма эмоциональной. Но вот исполнять «Младшую сестричку» или нет, Джеб не знал.
Намеки в рубриках газет на его вину в смерти сестры ему порядком надоели. Но прежде чем он успел на что-нибудь решиться, Мак с ребятами уже сыграли вступление, и Джеб машинально взялся за гитару.
Огни прожекторов погасли, остался только небольшой золотистый круг света, в котором стоял сам Джеб. В зале воцарилась тишина.
Он говорил твердым голосом, стараясь не срываться на лирику. Об их детстве, о том, что их связывало, об их любви друг к другу. Все это было и прошло. Но он никогда не думал, что Клэри умрет, не сказав последнего «прости».
Горло его перехватило. Джеб тронул струны гитары, но пальцы не слушались. Он нерешительно начал рассказывать о том, как ушел из дому, не обещая вернуться.
– Ты будешь петь, а? – выкрикнул кто-то из зала.
– Он не может петь! – перекрывая музыку, громко сказал кто-то другой.
Джеб открыл рот, но не мог выговорить ни слова.
– Она умерла из-за него! – выкрикнул тот же голос.
Джеб склонил голову над гитарой. Бриз ошибалась. Нужно было давать эти интервью. Но он тоже ошибался. Он никогда не говорил о Клэри, исключая тот день, когда была метель, и в результате создалось впечатление, что его больше интересуют сборы от концерта, чем ее смерть.
Сюзанна тоже так решила. Она и теперь так думает. Когда отзвучала мелодия, Джеб поднял голову и умоляющим взглядом посмотрел в зал.
– Младшая сестричка… Я должен был больше любить тебя…
– Ты о ней неплохо позаботился!
Сбитый с толку, Джеб сделал шаг вперед, но Бриз неожиданно схватила его за руку:
– Тебя надо вывести отсюда.
– Я же ничего не делаю, – пробормотал он, все еще сжимая в руках гитару. Кто-то забрал ее у него.
Возле сцены послышался какой-то шум, затем свистки и улюлюканье. И крики фанатов, вставших на его защиту.
Он вырвался:
– Дайте мне сказать!
В темноте раздались аплодисменты, но охранники Джеба, заняв место Бриз, оттеснили его от микрофона.
– Я хочу сказать несколько слов о смерти своей сестры…
– Что она собиралась о тебе написать, Коуди? – издевательски выкрикнул все тот же хриплый голос.
– Джеб, Джеб, Джеб! – скандировала толпа, ногами отбивая ритм.
Неожиданно из темного прохода на сцену выскочил крупный мужчина. Мускулистые охранники отпустили Джеба и бросились на нападавшего. Но прежде чем они успели его остановить, мужчина ударил Джеба кулаком по лицу. Из носа брызнула кровь. Следующий удар пришелся по скуле, и Джеб покачнулся.
На этом драка закончилась. Охранники повалили нападавшего на пол. Кто-то – Мак? – увел Джеба со сцены. Голова его кружилась, в ушах звенели тысячи голосов.
– Подать лимузин к подземному выходу! Еще охранников на сцену! – исступленно кричала Бриз в уоки-токи.
– Представление окончено, ребята, – объявил кто-то в микрофон. – Пожалуйста, организованно покиньте зал. Каждый, кто этого сейчас же не сделает, будет арестован. Мистера Коуди здесь уже нет. Пожалуйста, выходите.
– Господи! – пробормотал Джеб и провел рукой по окровавленному носу.
Сцепив руки, несколько десятков охранников плечом к плечу выстроились перед сценой. При виде этого у Джеба кровь застыла в жилах. Частично уговорами, частично силой Мак выпроводил его со сцены за кулисы. У Джеба не хватило ни времени, ни присутствия духа спросить, почему все-таки группа заиграла «Младшую сестричку».
– Я же никому ничего плохого не делаю, – повторил Джеб, пытаясь ухватить слова, мятущиеся в его затуманенном мозгу. Пытаясь ухватить воспоминания.
И не смог.
Глава 8
Прислонившись головой к спинке сиденья лимузина, Джеб пытался успокоиться и преодолеть неприятные ощущения в желудке. Он коснулся рукой шрама на верхней губе. Ему не раз приходилось драться – одна из таких схваток запомнилась на всю жизнь, – но до сих пор ничего подобного не происходило с ним на сцене, перед десятками тысяч фанатов и без всякого повода. Голова вновь закружилась, и Джеб закрыл глаза.
Машина быстро двигалась по тихим улицам Сан-Франциско. Всего несколько мгновений назад лимузин подкатил к подземному гаражу отеля, где остановился Джеб, но там они обнаружили толпу любопытных зевак, обеспокоенных фанатов и нескольких бузотеров, готовых к новому раунду. Бриз вся напряглась.
– Назад! – приказала она. Покрышки лимузина взвизгнули, машина сдала назад и выкатилась на улицу. – Остановитесь здесь.
Шофер остановил «линкольн», и Бриз открыла заднюю дверцу. Холодный ночной воздух нес с собой влажный запах с залива Сан-Франциско.
– Придется прокатиться, – сказала Бриз, оглядевшись по сторонам и оценив расстояние до парадного входа в отель, где собралась еще одна толпа. – Я не хотела тебе говорить, – наклонившись, добавила она, – но есть пострадавшие. После того как мы покинули арену, были еще стычки. Вмешалась полиция. Двое зрителей сейчас в больнице, у одного из них проломлен череп.
Боже мой!
Захлопнув дверь. Бриз, рискуя собственной шкурой, отправилась разговаривать с толпой. Водителю она приказала в ближайшие часы в отель не возвращаться.
– Пока все не успокоится, – сказала она. – Сначала позвоните мне из машины.
Уходя, она показала Джебу большой палец, но на сердце у него по-прежнему было неспокойно.
Он опустил голову на спинку сиденья. Горло было сухим и горячим, как пересохшее русло ручья в августе. Джеб дотронулся до опухшей щеки. Нос все еще болел, а запекшаяся кровь мешала нормально дышать.
Он ничего плохого не сделал. Как и его отец много лет назад. Так по крайней мере он считал.
Джеб закрыл глаза, вновь пытаясь вспомнить то, что всплыло в его памяти еще на сцене. На этот раз воспоминания не исчезали; даже холодный майский вечер оказался бессильным их рассеять.
Он ничего не сделал.
Глаза Джеба закрывала соломенная шляпа, в воздухе витал дразнящий запах свежескошенной травы. В этот жаркий июльский день Джеб дремал на берегу ручья. Горячее солнце освещало его голые ноги и грудь, отражаясь от нависшей над водой металлической удочки. Джеб ничего не поймал, но это его не беспокоило. Как всегда говорил Джон Юстас, поймать рыбу не главное, главное – иметь возможность отпустить на волю мысли.
С высоты своих десяти лет Джеб думал, что дедушка попал в точку. Правда, так бывало почти всегда.
Джеба это восхищало. Он восхищался и образом жизни Джона Юстаса. Приемная дедушки, располагавшаяся в пристройке его дома в Эльвире, долгое время была для Джеба предметом мальчишеского поклонения. По субботам он часто проводил там весь день, с восторгом перелистывал книги по медицине, бегал по поручениям деда, подметал пол. А еще Джеб любил болтать с бесчисленными пациентами, все время заполнявшими скромную, но уютную приемную.
Мать боялась, что Джон Юстас ненароком вселит в ее старшего сына стремление получить медицинское образование, что семье было явно не по карману, или превратит его в ипохондрика.
Ничего подобного, конечно, не случилось. Вместо этого, несмотря на возражения отца, мать накопила денег и купила Джебу к Рождеству его первую гитару.
Джон Юстас всегда называл Уильяма Коуди своим самым нелюбимым зятем и образцом того, как не следует себя вести. Он боялся, что дети возьмут с него пример – особенно Джеб, который все время тянулся к своему вечно отсутствующему отцу.
В этот день у Джеба заныло в животе сразу, как только он услышал зовущий его голос Клэри. К моменту, когда он увидел, ее на холме, Джеб уже знал, что это случилось снова. С бьющимся сердцем он сел. Металлическая удочка, которую мальчик зажимал между ног, упала в ручей.
– Коуди! Коуди! – кричала Клэри. Джеб вскочил, не ощутив прикосновения холодной травы к босым ногам. Соломенная шляпа упала с его головы, но мальчик не заметил этого. Он стоял и смотрел, как сестра бежит к нему по склону холма в своем слишком коротком выцветшем платьице. Стоял и ждал. Подбежав к брату, Клэри бросилась ему на шею. Джеб не стал спрашивать, что случилось.
– Приходил шериф. – В голосе Клэри звучали слезы. Джеб сдерживался, стараясь хотя бы на несколько секунд отдалить тот момент, когда их маленький мир рассыплется на куски. – Они увезли папу в наручниках, – продолжала Клэри, – в этой своей машине с клеткой сзади… как животное. – По ее щекам полились слезы, и Джеб потерял контроль над собой. Он прижал сестру к себе, обнимая ее худенькое тело. Слезы девочки текли на его голую грудь.
– Он больше не вернется! – сквозь рыдания говорила Клэри и вся дрожала, хотя день был очень жарким и влажным.
Взглянув поверх головы Клэри, Джеб увидел, как его удочка, лениво покачиваясь, плывет по направлению к реке, в которую впадал маленький ручей, к мосту, ведущему в Эльвиру, к приемной Джона Юстаса.
Но Джеб только крепче прижал к себе сестру, жалея о том, что у него не такие крепкие мускулы, как у отца или, на худой конец, как у дедушки, страдая от того, что ничего не может сделать.
– Он вернется.
Клэри было только одиннадцать лет, но она, подобно матери, любила, чтобы все было четко и ясно. Поэтому каждый раз, когда отца арестовывали, она вела себя так, что Джеб начинал чувствовать себя старшим, а не наоборот. Даже голос у Клэри становился как у маленькой девочки.
– Они отпустят его на поруки? – спросила она, будто Джеб мог знать ответ.
– Может быть, – сказал он. – Что говорит полиция, что он сделал?
– Украл деньги. – Она подняла голову. – У того старого козла, который нанял его починить сарай в Гейтсвилле.
– А как именно украл?
– Он будто бы зашел в тот большой дом, открыл сейф в стене и взял пачку денег и, как сказал шериф, несколько серебряных кубков, вроде тех, которыми пользуются во время дерби.
– Призовые кубки, – предположил Джеб. Ими награждают победителей во время конных состязаний и используют в особых случаях, чтобы пить мятный джулеп[7]7
Напиток из виски или коньяка с водой, сахаром, льдом и мятой.
[Закрыть], который очень ценят богатые. Конечно, отец ничего такого не брал. Какой от них прок?
– И украшения, – добавила Клэри. – Шериф сказал маме – какой-то бриллиантовый браслет и пара колец. Они все нашли прямо на нем.
– Может быть, он это где-то нашел.
Она положила голову ему на плечо.
– Мама плачет. Очень сильно плачет. Маленький Этан испугался и теперь тоже плачет. – Клэри сделала шаг назад, обеими руками вытирая мокрые щеки. Из-за этого на них появились полосы грязи, которые только подчеркивали синеву ее глаз. – Я дала себе слово не плакать. Я поклялась, что не буду, и вот…
Джеб снова обнял ее. Он знал, что если друзья сейчас увидят их, то будут смеяться, но это не беспокоило его, как не беспокоило тогда, когда отца арестовали в прошлый раз. Не будет беспокоить и в следующий раз – даже тогда, когда они с Клэри станут взрослыми, как мама и Джон Юстас.
– Другие дети тоже испугались, Коуди.
– Я знаю.
– А ты испугался?
– Нет! – резко сказал он. – Хоть пугайся, хоть нет – это не поможет папе. – Джеб надеялся, что сестра не заметит, как у него дрожат руки. Джеб не понимал, почему шериф так не любит их отца, почему он все время болтается поблизости и забирает отца за то, чего он не делал. Джеб не понимал и того, почему судья всякий раз отправляет отца домой, вместо того чтобы запереть его, если он виноват, пригрозив, как говорит Джон Юстас, выбросить ключ.
Джон Юстас говорил, что по нему тюрьма плачет, но дедушка никогда не любил папу и, наверно, никогда не полюбит. Джон Юстас недолюбливал и Клэри, так что Джеб не принимал во внимание того, что он говорил о Клэри и об отце.
Мама говорила, что отец не виноват, а она никогда не обманывала. Мама любила его, как и Джеб, хотя у отца был тяжелый характер и он требовал от Джеба, чтобы он вел себя как старший сын. Как мужчина.
– Он вернется, – снова сказал Джеб. – А пока его не будет, я позабочусь о тебе. – Он погладил Клэри по длинным красновато-рыжим волосам, огнем пылавшим на солнце. – Я позабочусь обо всех вас.
Она вздрогнула и успокоилась. Они стояли обнявшись под летним солнцем у ручья, вдыхая сладкий запах свежескошенной травы, и Джеб чувствовал, как его охватывает странное ощущение покоя.
– Он ничего не сделал, – прошептал он.
Но сегодня, в этот прохладный майский вечер, чувство покоя совсем оставило его. Рассекая белесые клочья тумана, окутавшие темные улицы, машина бесцельно неслась куда-то вдаль. Чувство бессилия от несправедливости внезапно охватило Джеба. Как тогда на берегу ручья, когда они стояли вдвоем с Клэри.
«Пострадали ни в чем не повинные люди», – подумал он.
Конечно, он знал, что его отец небезупречен – так же как и он сам. У него полно недостатков. Но эти крики… нацеленный на него кулак… и Сюзанна Уиттейкер, которая вернула билеты, потому что плохо о нем думает.
Джеб взял в руки сотовый телефон, затем снова положил его на место. Он не решался позвонить Бриз, хотя предполагал, что с ней ничего не случилось. Вероятнее всего, что она все быстро уладила и теперь лежит себе в объятиях Мака Нортона – там, где ей вовсе незачем находиться.
Лимузин выехал на крутой склон, который дал бы сто очков вперед пологим холмам, вздымающимся вокруг родной Джебу Эльвиры, и перед глазами исполнителя кантри предстал шикарный пригород – Ноб-Хилл. Территория Сюзанны.
Может быть, заскочить к ней? Кто она такая, чтобы возвращать билеты с курьером? Это все равно что пощечина.
«За деньги, – подумал он, – нельзя купить хорошие манеры, которыми так восхищались моя мать и Джон Юстас».
Джеб нажал на кнопку, чтобы опустить стекло, отделявшее салон от водителя. Если он появится у Сюзанны Уиттейкер, что она сделает? Выставит его на улицу? Или вежливо пригласит войти? А если пригласит, сможет ли он убедить ее в своей невиновности? Отцу тогда не удалось убедить в этом судью.
Он не думал, что Сюзанна проявит сговорчивость, и не знал, почему это имеет для него значение. Не знал он и того, почему для него так важно увидеть ее снова, несмотря на твердое решение этого не делать, принятое после телефонного разговора по поводу гибели Клэри.
– Да, сэр? – Водитель смотрел на его отражение в зеркале.
Джеб дал ему адрес дома на Калифорния-стрит, который, как оказалось, помнил наизусть, и снова утонул в кресле. Нос и скула болели, голова снова кружилась. В горле опять пекло.
Джеб закрыл глаза. Ничего плохого он не сделал. Сюзанна Уиттейкер должна знать правду, верить ему, даже если все будут утверждать обратное.
Беспокойный сон Сюзанны прервала настойчивая трель звонка. Кто-то звонил со стороны парадного входа. Сюзанна рано легла спать, но толком никак не могла заснуть. Шел уже второй час ночи. Звонок повторился снова, и Сюзанна села на кровати.
Ее охватила тихая паника. В доме она одна. Лесли еще утром уехала в Коннектикут, а намечавшийся на вечер ужин с Майклом Сюзанна отменила, жалуясь на желудок. Услышав третий звонок, Сюзанна соскользнула с постели. Накинув поверх короткой ночной рубашки шелковый халат, она босиком пошла вниз.
Каждый ее шаг отдавался в желудке. Из-за приступов тошноты Сюзанне приходилось каждые полчаса вставать с постели, и чья бы то ни было компания ей теперь была ни к чему. Лесли бы ее сейчас отругала. В городе нельзя оставаться одной в доме, сказала бы она, можно стать легкой добычей для любого проходящего мимо извращенца. Ей нужна охранная система или по крайней мере собака. Неужели она не может взять себе собаку из приюта, где бесплатно работает? Сюзанна, конечно, взяла бы, но она часто отсутствует, и ей не хочется, чтобы любимое существо оставалось дома в одиночестве, как часто бывало в детстве с ней самой. Когда ночью в доме ей чудились иногда странные звуки, Сюзанна утешала себя мыслью, что до сих пор ее еще ни разу не пытались ограбить и что этого не случится и впредь. Она сама о себе позаботится.
Сейчас она не очень была в этом уверена. За дверью стояла темная фигура. В глазок были видны только широкие плечи, но Сюзанна никак не могла разглядеть лица. Неизвестный стоял слишком близко привалившись к двери. Неужели он хочет ее высадить? Что, если Лесли была права?
Тут незваный гость слегка переместился, чтобы поднести руку к звонку, и Сюзанна глубоко вздохнула. Она наконец узнала гостя, но и теперь отнюдь не была уверена в том, что находится в безопасности, правда, по другой причине.
За дверью стоял Джеб Стюарт Коуди. Свет падал на его лицо, четко выделяя тонкий шрам на верхней губе. Решив для себя, что она не должна впускать его в дом, Сюзанна тут же отперла замки и распахнула дверь. Посмотрев на Джеба, она сразу поняла, что с ним что-то не так. Джеб стоял слишком прямо, но было видно, что это стоит ему больших усилий.
– Я понимаю, что уже слишком поздно, – начал он. Сюзанна всматривалась в его распухшее лицо. Легко себе представить, что случилось. Сегодня вечером был концерт. После этого он был возбужден, жаждал действий, вот и разрядился в каком-нибудь баре. На этот раз она постарается держаться от него подальше, чтобы не стать его игрушкой на одну ночь.
А может быть, он в гневе на то, что она вернула билеты?
По виду, правда, нельзя сказать, что он рассержен. Сюзанна загородила дверной проем, надеясь, что такого барьера будет достаточно, чтобы Джеб не прошел в дом.
– Что случилось? – спросила она.
– Беспорядки. «Плохое начало ночи». – Голос его звучал устало, плечи поникли. – Снова Шекспир. – Однако взгляд, которым Джеб окинул Сюзанну с головы до босых ног, был цепким и проницательным. От этого взгляда по ее нервным окончаниям вновь пробежала жаркая волна.
Так же как тогда в Нью-Йорке. – Ты не смотрела новости? Я думаю, что это было главным событием в одиннадцатичасовом выпуске на любом из местных каналов.
– Я легла в девять.
Его взгляд немного потеплел.
– Ну, по крайней мере, я могу рассчитывать на справедливый суд.
Он слегка покачнулся, и, не выдержав, Сюзанна бросилась к нему, чтобы поддержать, но тут же отдернула руки, глядя на ожидающий внизу темный лимузин.
– Ты меня впустишь или будем проводить слушания прямо на крыльце?
– Коуди, ты пьян. Я не хочу, чтобы в моем доме были пьяные.
– Я не выпил ни капли, – с обидой сказал он и снова покачнулся. – Если не хочешь потом вытаскивать меня наружу, то отойди от этой чертовой двери и найди мне побыстрее стул. Предупреждаю – я вешу гораздо больше тебя, так что это будет не такая уж легкая задача.
Сюзанна отодвинулась. Может быть, это и вправду не пьяная драка.
Пошатываясь, Джеб прошел в дом. Но, когда Сюзанна снова попыталась помочь ему, отстранил ее. Сюзанна вряд ли смогла поднять его, если бы он упал. Он не пьян, так что, судя по его состоянию, он пострадал больше, чем она сначала подумала. Забыв о своем недомогании, Сюзанна проводила Джеба в гостиную, где он прямо в пальто рухнул на диван и сразу же закрыл глаза.
– Я только немного отдохну. – Он вздохнул. – «Беспокойная полночь и полуденный отдых».
– Что именно случилось?
– Т. С. Элиот. Через минуту я тебе все расскажу. Если коротко, то на сцену бросили несколько пар трусов.
Шурша шелком, рассерженная Сюзанна опустилась на пол рядом с диваном, с края которого свисали длинные ноги Джеба. Запекшаяся кровь на носу придавала ему вид маленького мальчика после первой драки.
– У тебя только лицо повреждено или… могут быть и внутренние повреждения?
– Со мной все в порядке. – Он приоткрыл один глаз. – Наверное, я не столько раненый, сколько больной.
Она дотронулась до его щеки и, к своему ужасу, почувствовала жар.
– Коуди, ты весь горишь. На твоей спине можно жарить яйца.
– Небольшая температура, и все; У меня уже месяц какая-то вирусная инфекция.
– А тебя смотрел врач?
– Конечно, даже три. И все они говорили одно и то же. – Закрыв глаза, он поднес к щеке трясущуюся руку. – Боюсь, что это пройдет гораздо раньше, чем вирус, так что не суетись надо мной, словно Джон Юстас.
– Тебе надо поехать домой и лечь спать.
Джеб слабо усмехнулся:
– Есть одна вещь, которая мне в вас нравится, мисс Сюзанна. Вы честно ведете себя с мужчиной, всегда ясно давая ему понять, когда он нежелателен.
Ему хотелось, чтобы она почувствовала себя виноватой, но из этого ничего не вышло.
– Этот фонарь под глазом к утру станет черным, если не приложить к нему лед. У меня много льда, и я могу смыть кровь с твоего носа.
– Спасибо за предложение. Особенно когда по твоему голосу можно понять, что тебе ужасно дотрагиваться до него сейчас. Это подождет. Меня ударили несколько часов назад. Просто дай мне немного полежать. Я не ожидал, что из меня вытечет столько крови. Пока я вышел из машины и преодолел всего два лестничных марша до твоей двери, я почувствовал себя таким же слабым, как спитой чай.
– Но ты же не можешь находиться здесь больной. Ты не должен…
Но Сюзанна уже обращалась только к самой себе. С лица Джеба исчезла улыбка, рот раскрылся, левая рука соскользнула на ковер. Сюзанна услышала его хриплое дыхание, которое не понравилось ей и напугало. Джеб дышал тяжело, с натугой.
– Черт побери! – громко сказала она и бросилась наверх к аптечке.
Когда Сюзанна через несколько минут спустилась вниз, держа в руке спирт для растирания, коробку с перевязочными средствами и вышитый кружевной белый носовой платок, она обнаружила, что Джеб не спит и смотрит на нее.
– Прошу прощения, – сказал он. – Я немного вздремнул. – Джеб посмотрел на бутылку со спиртом. – Что ты собираешься с этим делать?
– Продезинфицирую твою рану.
– Ни в коем случае! Моя мама и близко не подходила ко мне с этой дрянью. Она же ужасно жжется.
– Или это, или перекись водорода – собственность Лесли.
– Кто такая Лесли?
– Моя мать. Временами она живет здесь, но сейчас уехала, – сама не зная почему, сообщила Сюзанна о том, что одна в доме. – Она использует перекись для того, чтобы промывать ссадины, которые получает, работая в моем саду без перчаток. Разве так поступают нормальные люди?
– А меня ты относишь к той же категории?
– Пожалуй. – Она не смогла удержаться от улыбки.
– Даже не подходи ко мне с этой перекисью. Это еще одно средство, которое не признавала моя мама. Эти ужасные пузырьки, которые возникают на коже, просто…
– Могу себе представить. – Она поставила спирт на край стола, открыла бутылку и смочила носовой платок.
– Деньги для тебя мало что значат, да? – кивнув на обшитый кружевами кусок материи, спросил Джеб.
– Не много.
– Я не хочу, чтобы ты пачкала его моей кровью.
Сюзанна протянула руку, но Джеб успел ее перехватить. Даже его пальцы были горячими. Взгляд Джеба сначала показался ей сексуальным, но затем Сюзанна поняла, что у него просто все расплывается перед глазами. Подобный взгляд никак нельзя было назвать ленивым или обольстительным; Джеб мог в любую минуту вновь потерять сознание.
– Не будь ребенком. Откинь голову назад. Будет жечь только долю секунды.
– Жечь? Я не хочу, чтобы меня что-то жгло, кроме рок-группы[8]8
«Жечь» – по-английски «стинг» – Название рок-группы.
[Закрыть].
– Ну Джеб! – сказала она. – Коуди!
– Вот черт!
Тем не менее он отпустил ее и дал обработать синяк под глазом. Кожа была разодрана, но не настолько, чтобы требовалось накладывать швы. Слышалось свистящее дыхание Джеба.
– Твой глаз – это одно. Есть еще нос.
– Он не сломан.
– И грудь…
– Тебе нравится моя грудь? – Не открывая глаз, он улыбнулся. – Неплохо, мисс Сюзанна. Список растет. Скоро я приду к выводу, что нравлюсь тебе целиком.
– Ты мне никогда не понравишься. – Она задела кусок запекшейся крови под носом, и Джеб поморщился. – Мы с тобой находимся на разных полюсах.
Он засмеялся:
– Я уже чувствую себя лучше.
Сюзанна перевернула платок чистой стороной вверх.
– Вот и хорошо. Как только я закончу, твой шофер поможет тебе спуститься по ступенькам и сесть в машину.
– «Небеса не знают такого гнева, – тихо сказал он, – а преисподняя такой ярости…»
– Какими пылает оскорбленная женщина? – продолжила Сюзанна. – Шекспир?
– Уильям Конгрив.
– И что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду Нью-Йорк. – Он вздрогнул, когда она начала обрабатывать запекшуюся кровь. – Ой! Постарайся оставить мне хоть немного кожи, ладно? Только потому, что ты неправильно поняла мои слова, когда я просил тебя уйти, чтобы избежать скандала с прессой…
– Я ушла потому, что собиралась уйти, а не потому, что ты мне это сказал.
– Господи, да ты неисправима. Если бы голова у меня так не кружилась, я бы отстегал тебя по заднице розгами, как это делал в детстве с нами отец… когда был дома. – Все еще не открывая глаз, он слабо улыбнулся. – А потом послал бы тебя в свою комнату, чтобы ты немного подумала и пожалела о том, что прислала обратно те билеты. – Когда она снова перевернула платок, Джеб открыл глаза. На этот раз его взгляд, ленивый и обольстительный, был прикован к ее губам. – Или поучил бы тебя кое-чему.
Опустив окровавленный платок, она прижала руку к левой стороне груди:
– Не думай, что ты можешь свободно приходить сюда и отрабатывать на мне свое фальшивое обаяние, Джеб Стюарт Коуди. Или рассчитывать на жалость из-за того, что какой-то, безусловно интеллигентный, человек решил поучить тебя хорошим манерам…
– Побойся Бога!
– Это ты мне говоришь?
Его взгляд потемнел.
– Я раненый и больной, и я не заслужил того, чтобы мне поломали концерт и при этом пострадали другие люди только из-за того, только из-за того… – Он осекся, как будто не мог вспомнить, о чем говорил.
Действительно, он раненый и больной, согласилась Сюзанна. Но несмотря на это, несмотря на те скверные вещи, в которые она пыталась поверить, как же он красив!
Джеб упал на диван, глаза его закрылись.
– Сюзанна! Я все тебе расскажу. Но не сейчас. Я устал. Дай мне немного поспать, и я докажу тебе, что невиновен. Потом.
Заметная слабость Джеба беспокоила Сюзанну, а то, как он сожалел о происшедшем во время концерта, трогало ее до глубины души. Несмотря на свои дурные опасения, она накрыла его кашемировым пледом и дала уснуть.
Остаток ночи Сюзанна вообще не спала. В конце концов, она перевела Джеба в залитую призрачным сиянием луны комнату для гостей. Но когда вместо своей привычной кровати на третьем этаже она легла в коридоре, то не смогла уснуть. Желудок выворачивало наизнанку, она ворочалась с боку на бок. Сюзанна слышала, что Джеб тоже беспокойно ворочается в постели, словно и его тошнит.
– Да.
И он снова заснул.
Остаток ночи она бегала туда-сюда, принося в комнату для гостей все новые и новые одеяла, поскольку у Джеба начался озноб.
– Папа! – кричал он. – Не давай им себя увести!
– Джон Юстас! – звал он через час. – Ты не прав! Я не могу вернуться! Ты не прав… Я люблю ее!
В течение ночи, с двух до пяти, Сюзанна познакомилась со всей семьей Джеба – с его матерью, его отцом, его любимым дедушкой, с которым, очевидно, он часто спорил, несмотря на взаимную любовь. С его братом и пятью младшими сестрами.
И наконец:
– Клэри! – кричал Джеб. – О Боже, Клэри! Не-е-т!
Лежа в постели, Сюзанна слушала его бред, и сердце ее сжималось от сочувствия. Пусть он не в себе из-за температуры, пусть слова, которые он сейчас произносит, не содержат в себе никакого смысла, но они идут от сердца. Сюзанна им верила.
В призрачном сером свете раннего утра она, не надевая халата, вошла в комнату для гостей. Сюзанна тоже печалилась о Клэри, но она уже выплакала все слезы и высказала все свои жалобы на судьбу; она даже успела обвинить Джеба в ее смерти – как будто Клэри умерла только от того, что брат не уделял ей должного внимания.
Сейчас Сюзанна думала иначе.
Он умеет сдерживать свои эмоции при свете дня, но не может скрывать их в бреду.
Когда он закричал, Сюзанна лежала без сна и думала о том, не пойти ли в ванную.
– Мама! – пронзительно кричал он. – Все в порядке!
Стремглав она побежала к нему. Отбросив в сторону одеяло, Джеб сидел в постели и диким взглядом смотрел перед собой.
Сюзанна снова уложила его на подушки и натянула до подбородка пуховую перину. Джеб по-прежнему был горячий, но сухой, и это заставило Сюзанну забыть о своем желудке. Она не имела ни малейшего представления, что должна делать, чтобы помочь ему, но решила сделать все, что только в ее силах.
Пытаясь найти ответ на свои вопросы, Сюзанна случайно выглянула в окно и увидела там машину.
– Коуди! – прошептала она ему в ухо, украшенное серебряной серьгой.
Джеб вздрогнул и застонал.
– Джеб, твой водитель все еще сидит в машине.
– О Боже! – простонал он, будто понял, что совершил преступление. Резко открыв глаза, он мгновение смотрел на Сюзанну, не узнавая ее, затем его сознание прояснилось. – Я все еще не привык, что меня окружают люди, которые могут меня ждать. – Он махнул рукой так, словно отгонял мух. – Скажи ему, пусть уезжает. Пусть возвращается в гостиницу и объяснит Бриз, где я. – Он помолчал. – Пусть скажет, что я позвоню завтра. Ты позволишь мне остаться? – Он посмотрел на Сюзанну, и она окончательно забыла о своих сомнениях. И не важно, будет ли он об этом помнить, когда солнечный свет озарит эту комнату. Дух его скорбит.
Проскользнув в комнату сквозь полуоткрытые двери (Сюзанна так и не рискнула их закрыть из-за боязни не услышать, когда Джеб ее позовет), она склонилась над ним. Светлые волосы коснулись его щеки.
– Коуди!
Джеб всхлипнул во сне, и Сюзанна погладила его по мокрым волосам.
– Ах, Клэри… – Он судорожно вздохнул.
– Джеб, это Сюзанна. Уиттейкер, – добавила она, не уверенная, что он пришел в себя и узнает ее. Сюзанна и сама не знала, что думать. Она знала только то, что должна быть рядом.
