Текст книги "О Сюзанна!"

Автор книги: Ли Райкер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Она все еще сидела на кровати, на которой сегодня чуть позднее будет спать Миранда или ее мать, когда услышала сочный голос Джеба, упоминавший имя Клэри. Он разговаривал внизу с людьми, которые, как и он, пришли сюда ее помянуть. Затем Сюзанна услышала звуки его гитары, нежную, тихую мелодию и слова песни, которую Джеб раньше не захотел петь:

«Богатая девушка… ты можешь многому научиться у бедного парня – такого, как я».

Он как-то сказал, что приберегает свои чувства для песен. Вот он и подарил ей песню, балладу, которую даже она может понять. «Господи, как ты могла такое обо мне подумать?» – сказал он. Она так сильно в нем ошиблась. А он оказался совершенно прав.

Сюзанна сидела в темноте, теперь уже не совсем одна, и плакала.

Глава 16

Джеб сидел один в музыкальной комнате дома Бриз и слушал, как где-то в одном из отдаленных помещений заливается телефон. В доме хватало народу, в том числе слуг, чтобы подойти и ответить. Джеб поправил лежащую на колене гитару и вновь стал мысленно вслушиваться в мелодию, с которой боролся все утро. Августовское утро было очень жарким, температура воздуха уже перевалила за тридцатиградусную отметку при соответствующей влажности. Снаружи слышалось пение певчих птиц, плеск воды в бассейне да крики детей Мака, вероятно, играющих в свое любимое водное поло.

Мелодия, над которой Джеб бился со дня смерти Клэри, внезапно улетучилась, и он в отчаянии дернул басовую струну.

– Черт! – Песня никак не клеилась, но и выбрасывать заготовку он не хотел.

По окончании тура у Джеба пропала всякая охота искать хорошую, просторную квартиру, насчет которой он строил воздушные замки вплоть до того ужасного вечера в связи с открытием приюта в Сан-Франциско. Бриз предоставила кров, и это все, что было ему нужно. Не считая необходимости писать песни. Если бы он жил сам по себе, то, вероятно, за все лето даже не вынул бы гитару из чехла.

Он трогал меня.

Джеб не верил в то, что тайну можно сохранить, и сейчас ему хотелось, чтобы этой тайны не было вовсе. Ему хотелось, чтобы вообще не существовал этот дневник, в котором Клэри, его любимая сестра, одним полупрозрачным намеком превратила безобразный факт своей биографии в гнусную выдумку относительно родного брата.

Он взял еще одну ноту и отложил гитару в сторону.

Сюзанна Уиттейкер. Бедная богатая девушка. Дела давно минувших дней.

Черт побери, она ему совсем ни к чему. Надо быть сумасшедшим, чтобы связываться с такой семейкой; конечно, она может сверху вниз смотреть на его происхождение, но по крайней мере он познал, что такое любовь и бедность. Сюзанну с большим основанием можно причислить к обездоленным, чем Джеба, несмотря на самые тяжелые дни в его жизни. Черт возьми, к чему сожалеть о том поцелуе в ее приюте, если этот поцелуй последний? Ей он был нужен.

Джеб иногда досадовал, что так поспешно и так непреклонно отверг предложение Джона Юстаса приехать на лето домой. Конечно, все, что нужно сделать, – это снять трубку, позвонить дедушке и заказать место в самолете.

– Джеб! – прервала его размышления Бриз. Джеб поднял голову. Несмотря на прекрасную акустику, даже в этой, оформленной в юго-западном стиле, комнате со сводчатым потолком голос Бриз звучал приглушенно.

– Это мне звонят? – спросил он, оглядываясь вокруг в поисках телефона.

– В определенном смысле. – Бриз закрыла за собой дверь и, нахмурившись, подошла к нему. Первая мысль Джеба была о Джоне Юстасе.

– Что-то случилось?

– Да. Но не с твоим дедушкой.

Джеб собрался было встать с табуретки, на которой сидел, но Бриз остановила его. Толкнув его назад, она опустилась перед ним на колени. На Бриз было влажное желтое бикини, длинные светлые волосы стянуты простой резинкой. Никаких блесток, подумал Джеб, но не улыбнулся. Его сердце тревожно стучало.

– Неприятные новости?

– Из Нью-Йорка, – ответила Бриз. Если бы она сказала про западное побережье, то он подумал бы, что речь идет о Сюзанне. О ее ребенке.

– Звонили из полиции. У них есть новый след, и все это выглядит как преднамеренное убийство. Убил кто-то, кто знал Клэри. – Бриз смотрела на него не отрываясь.

– А что за след?

Он внимательно выслушал то, что она рассказала. Молодая пара, занимаясь любовью в Центральном парке возле того места, где умерла Клэри, обнаружила как раз под собой среди прошлогодних листьев ее ежедневник. Книжка в кожаном переплете, сообщила Бриз, с тисненными золотом инициалами Клэри и с записью внутри. Молодые люди отнесли ее в полицию.

Джеб смотрел на лежащий перед ним листок нотной бумаги и не мог различить ни одной ноты.

– Почему ее не нашли раньше? Они должны были миллион раз прочесать этот район в первые же дни после ее гибели. Может быть, это такая же подставка, как лжесвидетельница, которая оказалась психически больной? Как тот тип, который треснул меня кулаком в Сан-Франциско?

– Полиция считает, что убийца вырвал записную книжку из рук Клэри и отбросил ее подальше, поэтому она оказалась далеко в стороне, среди деревьев и кустов. Ветер занес книжку листьями, а через несколько дней началась метель… – Бриз замолчала, крепко сжав его руки. – Снег и дождь. Листья слиплись и замерзли. На востоке в этом году была суровая зима. – Она снова замолчала. – Полиция уже идентифицировала записную книжку, Джеб. Они показали ее Дрейку, а затем производителю, у которого Клэри ее заказала. У них даже есть ее подпись и номер кредитной карточки на бланке заказа. А в записной книжке лежит одна из новых визитных карточек, которые были изготовлены перед тем, как она объявила о том, что заключает контракт на написание книги о тебе.

Он еще не задал тот единственный вопрос, ответ на который действительно хотел знать.

– А что там за запись?

Бриз обхватила руками его лицо.

– Я не знаю. Полиция хочет с тобой поговорить.

– Я думал, что все это кончилось, – сказал Джеб, вспоминая допрос с пристрастием, который ему учинили в тот день, когда умерла Клэри. Тогда он сумел доказать свое алиби. Он был с Бриз, они шлифовали песню для альбома и готовились к концерту в Нью-Йорке. – Они уже проверяли, где я в то время находился.

– Кажется, они считают меня слишком заинтересованным лицом, чтобы полагаться на мои показания. Потому что я твой менеджер и временами соавтор. – Бриз помолчала. – И потому что мы были любовниками.

Он поправил ей волосы возле висков и слегка потянул за «хвостик».

– И что же мы будем делать?

– Мак сейчас звонит, заказывает билеты. Мы вылетаем в Нью-Йорк первым же рейсом.

Мягко оттолкнув ее в сторону, Джеб встал с табуретки. Ладони его стали холодными и влажными, сердце отчаянно колотилось. Ему казалось, что он слышит, как машина шерифа выезжает на дорогу. Слышит голос Дика Шеридана. Видит на заднем сиденье своего отца в наручниках; глаза его блестят от ярости и страха.

– Пожалуй, мне надо собираться, – удрученно произнес Джеб.

– Джеб!

– Со мной все в порядке. Я справлюсь, – как будто обращаясь к самому себе, сказал он. – Меня уже называли чем-то вроде убийцы. – Может быть, и вправду у Сюзанны более приличная родня.

– Тебя никто не называет убийцей. На негнущихся ногах он прошел к двери:

– Только избавь меня от прессы, если можешь.

– Я уже назначила пресс-конференцию сразу после приземления, – сказала она.

– Я не хочу с ними разговаривать.

– Я обо всем позабочусь.

– Запас прочности?

Джеб уже открывал дверь, когда Бриз остановила его:

– Это моя работа. Но просто на всякий случай, чтобы ты знал, ковбой, – я тебя люблю.

Он коротко поцеловал ее в губы:

– Не говори Маку, но я тоже тебя люблю. – Помедлив, Джеб вышел в коридор и по лестнице направился в свою комнату. Сердце его стучало, как у загнанного кролика. Он знал, что Бриз смотрит на него. И плачет. Не оборачиваясь, чтобы ее не смущать, Джеб бросил через плечо: – Эй, это же бесплатная реклама!

Сюзанна узнала о новостях в тот же день. Лесли подала ей газеты сразу же, как только Сюзанна вошла в дом, вся потная после дня, проведенного в приюте, – там не было кондиционеров, которые в мягком климате Сан-Франциско обычно не требовались. Неожиданная для конца лета жара крайне ее раздражала, хотя Сюзанна знала, что страдает не она одна.

Опустившись в ближайшее кресло, она прочитала заголовок:

КОУДИ ДОПРАШИВАЮТ В СВЯЗИ СО СМЕРТЬЮ СЕСТРЫ

Дело вновь открыто, так как получены новые данные

Статья под заголовком представляла собой пространный пересказ этих сообщений. Не так давно Сюзанна сама готова была обвинить Джеба в ужасных вещах. Отложив газету в сторону, она подошла к встроенному в промежуток между гостиной и столовой бару, чтобы налить себе чего-нибудь освежающего. Лесли, болтавшаяся неподалеку, видимо, в ожидании реакции Сюзанны на сообщения в газете, жадно пожирала глазами бар.

Сюзанна вдруг сообразила, что впервые после прихода домой сразу не проверила состояние шкафчика со спиртным. День торжественного открытия Дома Коуди был для Лесли последним хорошим днем. В тот вечер Дрейк пригласил рыженькую воспитательницу на поздний ужин, и Лесли впала в депрессию. После очередного разрыва с Джебом Сюзанна плохо спала и потому слышала, как после полуночи мать пробралась по лестнице вниз. Звон кубиков льда в бокале напомнил Сюзанне о некоторых наиболее ярких эпизодах детства, и к ней внезапно вернулись боль и страх.

На следующий день она сделала отметки на бутылках. Сейчас, правда, не требуется разводить водой запасы спиртного, чтобы во избежание бурной ссоры Дрейка с Лесли не давать ей возможности слишком много выпить. Пока они в доме вдвоем, Сюзанну хоть это не беспокоит. И не нужно прятать пустые бутылки.

Держа в руке стакан с минеральной водой, Сюзанна отвернулась от бара.

– Выпьешь? – спросила она, ощупывая взглядом комнату.

Лесли явно не ожидала, что она вернется так скоро. На столике у дивана, словно наказанный ребенок, одиноко стоял высокий бокал с кубиком льда на дне.

– Я выпила немного лимонаду. Сегодня ужасно жарко. – Лесли вновь взяла газету и зашуршала страницами. – Ну? Что ты теперь скажешь про своего мистера Коуди?

– Зная только то, что здесь написано, – ничего не скажу.

Она больше не могла себя сдерживать. Она хотела бы и дальше сидеть в своем кресле и пить минеральную воду, подавляя сомнения, но не могла. Подойдя к столу, Сюзанна подняла бокал со льдом и почувствовала, как ее пронзает досада.

– Сюзанна! Правда!

Даже не принюхиваясь, Сюзанна почувствовала резкий запах виски.

– Значит, лимонад? – спросила она, подавая Лесли бокал, и, почувствовав ее дыхание, окончательно убедилась в своей правоте.

– Если бы мне был нужен тюремщик, – не дрогнув, сказала Лесли, – я бы осталась в Гринвиче с Дрейком. Или отправилась бы с Джебом Стюартом Коуди в манхэттенскую полицию.

– Ты сегодня утром пропустила занятия по самообороне, не так ли?

– У меня заболела голова, и я решила остаться.

– И ты не появилась в приюте в четыре часа, чтобы получить припасы для кладовой.

– После обеда я легла спать и не смогла вовремя проснуться.

Эти оправдания не обманули Сюзанну. Она слишком хорошо знала, как Лесли может изворачиваться, когда выпьет.

– Не знаю, чего ты от меня ждешь, – сказала Лесли, подойдя к бару и вылив остатки жидкости из своего бокала в стоящую рядом небольшую раковину. – Когда вы с Дрейком сговорились против меня, я лечилась в этой клинике в Нью-Мексико…

Терпение Сюзанны лопнуло.

– Когда мы пытались тебе помочь!

– …и, как ты прекрасно знаешь, я прошла весь курс, несмотря на то что мне совсем не нравились все эти люди с их сложными проблемами.

– С зависимостью от наркотиков и алкоголя, – уточнила Сюзанна.

– И хотя я чуть не умерла со скуки, не говоря уже о режиме, я вышла оттуда со свидетельством о том, что я совершенно здорова, хотя оно мне совершенно не было нужно. С тех пор я веду благоразумный образ жизни, пытаясь изучить свой потенциал, и что же я за это получаю? Одни подозрения.

– Ты смеешь обвинять меня? Или Дрейка? Сколько раз еще ребенком я приходила домой и видела, как ты валяешься на постели! – При этом воспоминании у Сюзанны комок подступил к горлу. – Или вспомни, как ты чуть не утонула в бассейне с выпивкой в руке!

– Я лежала на надувном матрасе. Я утонула бы только в том случае, если бы сама захотела.

– Ты даже не хочешь понять, в чем дело! – гневно сказала Сюзанна. – Даже теперь, когда потеряла мужа.

– Дрейк временно не в себе. Кризис среднего возраста. Даже ты, Сюзанна, можешь это заметить, когда он у тебя перед глазами. Если недостаточно Клэри, то как ты объяснишь насчет этой рыжеволосой, твоей же сотрудницы? – Лесли достала из холодильника лед, положила его в бокал и налила лимонаду. – Дрейк еще придет в себя. Просто мужчины слабы. Ими управляют гениталии.

– О, ради Бога!

– Когда в один прекрасный день он оглянется вокруг, то поймет, чего лишился. И придет ко мне. Вот почему, – сказала Лесли, – я провожу столько времени здесь, а не в Гринвиче. Как говорит пословица, мужчина охотится за женщиной до тех пор, пока она его не поймает.

Услышав это старое изречение, Сюзанна покраснела:

– Ты проводишь со мной время потому, что никто из твоих коннектикутских подруг не желает с тобой разговаривать.

Сделав большой глоток лимонаду, Лесли скривилась:

– Мне кажется, что этот приют повлиял на твой рассудок. Сначала ты бросила Майкла, отказалась от своих обычных занятий ради горстки бездомных женщин и крикливых детей, а теперь оскорбляешь свою мать… и отказываешься признавать правду о Джебе Коуди, в то время как об этом пишут во всех газетах. Сюзанну затрясло.

– Напротив, я чувствую себя счастливой. Когда девочкой я ходила в школу в Гринвиче, у меня не было подруг. До тех пор пока я не встретила Клэри, а Дрейк не развелся с тобой, я боялась приводить кого-нибудь домой. Все, кого я приглашала, могли увидеть тебя с бокалом в руке, увидеть, как ты смеешься без всякого повода, как ты плачешь…

– Сюзанна!

Как будто желая остановить поток слов, Сюзанна хлопнула себя по губам:

– Ты была мне нужна, а тебя не было. За всю жизнь ты не проработала ни одного дня, но дома ты не бывала. А я скучала по тебе. – Не глядя в лицо Лесли, Сюзанна поставила свой бокал и вышла из комнаты.

Поднявшись наверх, она закрыла дверь и легла на свою кровать. Стадли спал рядом на полу, спал так крепко, что даже не проснулся, когда Сюзанна вошла.

Сняв трубку, она набрала номер отца.

– Я только что собирался тебе звонить, – сказал Дрейк, хотя Сюзанна сомневалась в том, что это правда.

– Я поссорилась с Лесли. Я оскорбила ее чувства, но я думаю, ты должен знать – она снова пьет. Винит в этом тебя за твое свидание в Сан-Франциско с воспитательницей.

– Мне следовало это знать.

– Она считает, что когда ты придешь в себя, то начнешь за ней охотиться.

Он немного помолчал, в то время как Сюзанна думала, есть ли у них хоть что-либо общее, кроме отрицательного отношения к пагубной привычке матери.

– Как ты там? Держишься?

– Со мной все в порядке.

– Ты видела заголовки?

Желая дать Дрейку возможность сменить тему, Сюзанна спросила о новом следе.

– В статьях говорится так мало, что это больше похоже на попытку сенсацией поднять тираж. – Она рассказала ему о том, что знала.

– Я тоже не могу ничего добавить. Только то, что полиция нашла ежедневник Клэри с какими-то записями.

Подумав о дневнике, Сюзанна чуть не застонала.

– Ты знаешь, где Джеб? – спросила она, понимая, что этот вопрос сейчас может вызвать бурю эмоций.

Так оно и произошло.

– Я думаю, что он в гостях у нью-йоркской полиции. Надеюсь, что они пришпилят его к стулу и под ярким светом будут допрашивать до тех пор, пока он не признается, что убил мою жену.

– Дрейк, ты же не думаешь, что Джеб…

– А что еще я должен думать? Когда она решила написать о нем книгу, он убил ее, чтобы заставить хранить молчание. Или заказал ее убийство. Это вполне серьезный мотив, Сюзи. Многие годы они были в ссоре.

Один Бог знает, что скрывается под его маской рубахи-парня.

Сюзанна побелевшими пальцами стиснула телефонную трубку. Не так давно она бы с этим согласилась.

– Это все, что ты можешь мне сказать?

– Полиция молчит как рыба, причем это первая серьезная улика, которой они располагают. Я уверен, что они не собираются раскрывать свои карты кому бы то ни было, даже мне, мужу Клэри.

– Что ж, спасибо. – Она положила палец на рычаг.

– Сюз! Береги себя. И Лесли.

– Разве я этого не делаю?

Когда Сюзанна, почти ничего не узнав, повесила трубку, Стадли, преданно глядя на нее, ритмично забил хвостом по ковру.

– Иди сюда, дурачок! – Сюзанна раскрыла ему свои объятия, и Стадли прыгнул ей навстречу. Он лизал ее лицо до тех пор, пока Сюзанна не засмеялась. – Я тоже тебя люблю. Хочешь пойти со мной завтра и встретиться с Мирандой?

Стадли лизнул ее в нос.

– Ладно, ладно. – Сюзанна положила щенка рядом с собой. Вскоре он заснул. Одна его лапа лежала на ее круглом животе.

Внизу послышались шаги Лесли, звякнул лед, глухо стукнула бутылка. Лесли опять переключилась с лимонада на кое-что покрепче. Сюзанна вздохнула. Позже придется отвести мать в постель, но сначала…

Открыв ящик ночного столика, она принялась искать свою записную книжку с телефонами. Но через несколько секунд она поняла, что не знает ни домашнего номера телефона Джеба, ни телефона, по которому с ним можно связаться. Хотя, если верить Дрейку, Джеба сейчас дома нет.

Почувствовав, как зашевелился ребенок, она прижала руку к животу. Первые легкие толчки теперь превратились в настоящие удары. Обычно они вызывали у Сюзанны улыбку. Но сейчас вместо этого она закусила губу и сказала:

– У папочки неприятности, душенька. Как мы можем ему помочь? – И тут же ответила: – Никак.

Но затем отстранила от себя Стадли, положила на подушку его голову с шелковыми ушками и направилась к стереосистеме.

В ящике с компакт-дисками она быстро нашла первый альбом Джеба.

Действительно, там есть адрес. И номер телефона. Даже несколько. Телефон фирмы-производителя, «Джей-эс-си энтерпрайзиз», и фан-клуба со штаб-квартирой в Нэшвилле, штат Теннесси. Здесь же значился телефон фирмы «Мейнард артисте». Конечно, они будут ее отфутболивать, но это ее не остановит. Сюзанна слишком долго упражнялась в уиттейкеровском высокомерии, чтобы уметь добиваться того, чего хочет. Даже если ей придется для этого одолеть Бриз Мейнард.

Вонзив ногти в ладони. Бриз смотрела на руины своего нэшвиллского дома. В просторной гостиной непотревоженными остались лишь одни стеклянные стены. Сейчас, кроме царившей снаружи ночной тьмы, в них отражались сдвинутая мебель и сброшенные на пол пачки книг и журналов. Стоявшие невдалеке от камина высокие, до потолка, растения были вытащены из горшков, их корни торчали наружу, а на полированном полу валялись комья грязи. Чтобы удержаться на ногах. Бриз отвела взгляд в сторону. В конце концов, это всего лишь вещи, хотя и вся ее жизнь сейчас тоже рассыпается на куски.

Минуя спальни и библиотеку, где на столах, на полу, на книжных полках в беспорядке валялись книги, Бриз по коридору прошла в кухню. Там тоже царил разгром: одни дверцы были распахнуты настежь, а другие – очевидно, с силой захлопнутые, – казалось, скрывали какие-то секреты.

Бриз не любила полицию. Эта служба всегда напоминала ей о том дне, когда она лишилась своей группы и в конце концов рассталась с карьерой. Теперь те, кто призван служить закону и порядку, угрожали Джебу, и Бриз, как и Джон Юстас, от гнева и боли едва могла спокойно рассуждать.

Проведя с Джебом три дня в Нью-Йорке, она вернулась домой и застала вот этот погром.

Бриз резко повернулась, стремясь убежать от той атмосферы насилия, которая все еще витала в воздухе и проникала в ее душу. Прямо босиком она припустилась по коридору, стараясь найти… Что именно? Наверное, убежище.

Готовность Джеба к сотрудничеству не произвела особого впечатления на нью-йоркскую полицию. Они допрашивали его до тех пор, пока, по его словам, мозги у него не превратились в пудинг. Его адвокаты сделали все, что могли, но через два дня Джеб стал уже настаивать на том, чтобы его испытали на детекторе лжи. Он прошел этот тест не особенно хорошо, но в конце концов полиция его отпустила, поверив в его алиби. Или по крайней мере так думала Бриз.

Вернувшись в Нэшвилл и войдя в свой дом, она обнаружила, что там все разворочено.

Все еще в ужасе от ночного вторжения, служанка и садовник рассказали ей об обыске. Местные власти обследовали каждый квадратный сантиметр здания в поисках неизвестно чего – как догадывался Джеб, они искали орудие убийства. Конечно, они ничего не нашли, но Бриз до сих пор не могла спать по ночам.

А тут еще Мак Нортон, подумала она. Беда одна не приходит.

Шурша черной атласной ночной рубашкой, Бриз по южному коридору прошла в другое крыло здания – в музыкальную комнату. Оттуда не доносилось ни звука, из-под двери не выбивался свет. Может быть, Джеб лег спать?

Открыв дверь, она вошла в комнату и позвала его.

– Я на кушетке. – Он лежал положив руку на глаза, голый по пояс, но в джинсах и без обуви.

Бриз зацепила ногой валявшийся на полу ботинок, но ругаться не стала. За те три дня, что прошли после их возвращения, она все время спотыкалась о какие-нибудь вещи.

– Не можешь уснуть? – спросила она.

– Не могу есть. Не могу пить. Не могу найти аккорды на этой чертовой гитаре. – Он опустил руку и посмотрел на Бриз. Сквозь открытые французские двери, ведущие в патио и к бассейну, в комнату вливался мягкий ночной воздух, напоенный ароматом цветущих гардений. Полосы лунного света падали на стены, на пол и мебель комнаты, где Джеб уже несколько дней мучился, пытаясь написать новую песню. – Не могу, и все…

– Хочешь, я принесу тебе одеяло?

– Нет, спасибо.

– Сегодня прекрасная ночь, может быть, ты сможешь здесь уснуть под пение сверчков.

– Бриз, оставь меня в покое.

Она выпрямилась, чувствуя, что не в силах заглянуть ему в глаза. Голос Джеба был пустым и усталым.

– Извини, – стараясь не обижаться, сказала Бриз. – Я думаю, тебе надо самому привести в порядок свои мозги.

– Эй! – Бриз не успела сделать и шага, как он уже позвал ее обратно. – Ты права, я не могу даже думать. Сейчас я едва помню, как меня зовут. Я уже час лежу с полным пузырем и не могу определить, где же здесь туалет.

– За этой дверью, ковбой, – сказала Бриз, указывая на дальнюю стену.

Тяжело вздохнув, Джеб поднялся и пошел к двери. Вернувшись, он подошел прямо к Бриз и обнял ее.

– Не могу тебе сказать, как мне жаль, что они так изуродовали твой дом. И все из-за меня.

– Не из-за тебя, – возразила она, – а из-за каких-то глупых каракулей. Один Бог знает, что Клэри действительно имела в виду, если она вообще что-либо имела в виду.

Запись была сделана в тот день, когда она умерла, – наспех нацарапана поперек листа. Вся надпись состояла из двух заглавных букв. Как сказал после допроса Джеб, это были буквы «Дж» и «Е», причем «Е» была недописана, как будто Клэри кто-то прервал.

– Если написать еще одну букву, – сказал он, – получается ДжЕБ.

Бриз считала, что Клэри написала это после выстрела, как раз перед смертью.

– Откуда ты знаешь? – сказал Джеб. – Ты с ней ни разу не встречалась.

– Зато я знаю тебя, а с твоих слов знаю и ее.

Он крепче прижал ее к себе:

– Господи, что еще произойдет?

– Что бы ни произошло, мы сумеем использовать это в своих интересах.

Он тихо засмеялся:

– Мейнард, я должен сказать тебе… Я сейчас не в настроении петь дифирамбы, но я восхищаюсь твоим поведением, тем, что ты не сломалась после того, как Мак выбросил тебя на свалку, как старые носки.

– Именно так он и поступил. – Когда об этом говорил Джеб, все выглядело не так трагично.

– Если мне правильно рассказали, это был удар ниже пояса.

Она потерлась щекой о его голую грудь:

– Мак дождался, когда я вернусь домой, обошел со мной разгромленный дом, а затем взорвал свою бомбу. «Я нужен Пегги, – сказал он. – Я нужен ей и мальчикам». Он никогда не собирался от нее уходить, – пожаловалась Бриз.

– А ты действительно хотела, чтобы он ушел?

– Может быть, и нет. – Она повернула голову и поцеловала его грудь. – Может быть, я всегда хотела того, кто сейчас находится здесь.

Запустив руки в ее распущенные волосы, Джеб отстранил ее голову от себя:

– Бриз…

Его рот был все еще раскрыт, когда она накрыла его своими губами. Джеб целовался лучше всех, с кем приходилось встречаться Бриз, но на этот раз поцелуй кончился, едва начавшись.

– Ты делаешь большую ошибку, Мейнард.

– Джеб…

– Поверь мне.

Смутившись, она выпустила его из своих объятий.

– Это все Сюзанна Уиттейкер, да? – дрожащим голосом спросила Бриз.

– Черт возьми – нет!

– Ты думаешь, я не вижу, в каком состоянии ты возвращаешься после встреч с этой женщиной? У тебя сердце прыгает. – Она выдавила из себя улыбку. – Спроси меня, и я скажу тебе, что это верный признак любви.

– Я тебя не спрашивал.

– Я пойду спать, – прошептала она.

– Вернись! Я с тобой еще не закончил.

Подчинившись, Бриз вернулась в его объятия, но по-прежнему не смотрела ему в глаза.

– У нас с тобой было кое-что хорошее, – тихим и нежным голосом сказал Джеб. – Оно и осталось, хотя превратилось в нечто другое. Я не хочу это терять. Бриз. Если мы остаток ночи прокувыркаемся на софе и на полу, то утром будем ненавидеть сами себя, а может быть, немного ненавидеть и друг друга. Во всяком случае, независимо от того, что я чувствую к Сюзанне Уиттейкер, я буду себя презирать.

– Ты забудешь о Нью-Йорке и об унижении, которое испытал в полиции. Я забуду о том, как нэшвиллские копы вломились в мой дом и рылись в ящиках с бельем. – Она откинула голову назад и слабо улыбнулась. – А еще я забуду Мака Нортона.

– Он же через месяц поедет с нами в тур.

– Я его забуду. По крайней мере оторвусь от него.

Джеб засмеялся:

– Готов спорить, что да. Мне его почти жаль.

– Пегги надо приготовить для него побольше жидкой мази. Я собираюсь оставить на нем несколько отметин – просто ради смеха.

Джеб обнял ее, и они стали тихо разговаривать, как раньше это делали ночами напролет – сначала как любовники, потом как друзья. Они говорили о Маке, затем о Клэри, вспомнили группу Бриз и жену Джеба Рэйчел, его так мало прожившего на земле новорожденного сына. Однако Джеб оборвал себя, когда чуть было не назвал снова имя Сюзанны Уиттейкер.

Наконец он нежно поцеловал Бриз, положил ее голову себе на плечо и сказал:

– Спи.

– Ты тоже.

– Я уже почти уснул. – И через мгновение она услышала его ровное дыхание.

Утомленный, Джеб крепко спал, а Бриз лежала без сна и гладила его волосы до тех пор, пока за окном не стало светлеть и не начали петь птицы. Она понимала, что это ее последняя ночь с Джебом, и ее решение было таким же твердым, как и намерение сделать его крупнейшим в истории исполнителем кантри.

В такие моменты ей казалось, что это почти стоит того, чтобы больше не петь самой.