Текст книги "О Сюзанна!"
Автор книги: Ли Райкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
– Шекспир?
– «Гамлет». Я не видел свою сестру тринадцать лет. С тех пор, как мне исполнилось семнадцать. Да, много воды утекло. Вы думаете, что тогда я бросил ее, отвернулся от нее? Наверно, так утверждала Клэри. Это спорный вопрос. – Его голос зазвучал тверже. – Я бы сказал, что дело обстояло как раз наоборот: она меня предала. Как? Это уже не ваше дело. Когда она попыталась разрядить обстановку и стала присылать письма из колледжа с фотографиями своей подруги, я не отвечал – о чем, несомненно, вы знаете. Я сделал свой выбор. Так что если что-то нужно сделать, то вам лучше обратиться к вашему отцу.
– Он пытается, но он не знаменитость, по крайней мере не такая, как вы. – Сюзанна всегда ненавидела работу отца за то, что она разлучала ее с ним, так как пациенты в любой момент могли потребовать его внимания. Теперь ее ненависть, возможно, переключится на Джеба Стюарта Коуди.
– Я ничего не могу сделать, – устало сказал Джеб. – Цитатой из «Гамлета» я именно это пытался вам сказать.
– Вы можете оказать давление на полицию. Можете нанять частных детективов. Можете собрать пресс-конференцию и сказать журналистам, что это преднамеренное убийство.
– Вы еще скажите, что убийца – я.
Сюзанна была потрясена. Ни о чем подобном она и не думала. Глядя, как Джеб покачивает головой, она вскинула руки:
– Я должна была понимать, что вы не принимаете меня всерьез. Мне нужно было доверять своим предчувствиям.
– Может быть, и нужно. – Он смотрел, как она пересекла комнату, чтобы обуться. – Но там, откуда я родом, принято сначала попытаться узнать человека и только потом его судить.
– Я знаю вас уже много лет. Я знаю вас по рассказам Клэри.
«Надо сказать, это были невеселые рассказы, – подумала Сюзанна. – Он рано женился, на девушке, которая была еще моложе его; она забеременела. Потом что-то случилось с его женой и новорожденным ребенком. – Содрогнувшись при этом воспоминании, Сюзанна стала натягивать второй ботинок. – Как сказала Клэри, он похоронил их на заднем дворе. Ничего удивительного!»
Подняв свою сумку, Сюзанна направилась к двери, и в этот момент Джеб посмотрел на нее. К своему удивлению, Сюзанна увидела не секс-символ с фотографии и не бессердечного братца Клэри. Она увидела человека, совершенно сбитого с толку.
– Куда вы идете? – спросил Джеб.
– Я возьму такси…
– В такую метель?
– Ну, в общем, пойду сама искать ответы на свои вопросы. А вы оставайтесь, Коуди, в своем красивом маленьком мирке и пишите очередной хит, который, смею вас заверить, я никогда не куплю.
– Готов поспорить, что вы не слышали, ни одной моей песни.
Застигнутая врасплох, Сюзанна остановилась. Словно вкопанная она стояла в холле просторного номера отеля, вестибюль которого все-таки не смог бы вместить всех поклонников певца, готовых ждать часами, чтобы хоть мельком увидеть своего кумира.
– Да, – согласилась она, – только отрывки – по радио и телевидению.
– Тогда молодой горожанке стоит это послушать.
Подойдя к Сюзанне, он поставил на пол ее сумку, взял девушку за руку и, не обращая внимания на ее мокрые башмаки, потащил за собой по коридору. Подойдя к последней спальне, он распахнул дверь и жестом пригласил Сюзанну войти.
Тот же толстый ковер на полу, та же самая окраска стен. Дубовые туалетные столики того же оттенка, что и подставка под стереосистемой. Колоссальных размеров кровать была накрыта красивым стеганым одеялом цвета слоновой кости, которое украшала черно-оранжевая индейская звезда. Сверху одиноко лежала акустическая гитара.
– Хотя вы, как и некоторые критики, смотрите на меня свысока, я стараюсь каждую новую песню сделать лучше, чем предыдущую. Но сегодня мне не очень-то везет. – Раздался стук в дверь, и она тотчас же открылась. – Что там такое. Бриз?
– Тебя ждет лимузин. – Бриз коротко взглянула на Сюзанну, затем на черный костюм Джеба. – В концертном зале тебе надо будет переодеться. Прошу прощения, мисс Уиттейкер, но…
– Она едет с нами.
Сюзанна с удивлением взглянула на него.
– Послушайте, – сказала она, – а меня вы спросили?
– Джеб, я не думаю… – начала Бриз.
– Тогда и не думай, дорогая. – Он пристально посмотрел на Сюзанну, и по ее телу пробежала горячая волна. – Так вы едете или как?
– Я еду, – сказала Сюзанна. Она согласилась поехать, во-первых, назло его менеджеру, которой Сюзанна явно не понравилась, а во-вторых – чтобы удовлетворить свое любопытство, причем не только в отношении творчества Джеба, но и в отношении его самого.
Сюзанне не верилось, что в такой вечер можно давать концерт. И дело было совсем не в метели…
Глава 2
Бриз Мейнард ненавидела снег. Выросшая в маленьком фермерском городке в Алабаме, она до двадцати лет, то есть до того как впервые приехала на север страны давать концерт, снега почти не видела. Сидя на заднем сиденье лимузина, Бриз раздраженно смотрела на крутящиеся за окном белые вихри. Но стоило ей закрыть глаза, как стихали нетерпеливые гудки автомобилей и громкие ругательства водителей, доносившиеся даже сквозь толстые пуленепробиваемые стекла лимузина. Она слышала мычание скота на пастбище возле своего родительского дома в Алабаме, гудение ветра в ивах и тихий голос матери, напевающей ей песню перед сном.
Бриз старалась убежать не только от снега. Когда они садились в лимузин, Бриз, как обычно, собралась было занять место в середине широкого заднего сиденья, но Джеб жестом предложил ей сесть у дальнего окна, освободив место в центре для Сюзанны. От внимания Бриз не ускользнул взгляд, которым Джеб посмотрел на Сюзанну, увидев ее в первый раз. Тогда он сразу постарался скрыть свои чувства, но ведь Бриз не слепая. Если он снова попытается прочитать лекцию насчет ее любовных приключений, она не упустит случая высказать ему все, что об этом думает.
Единственной причиной такой сдержанности Бриз была смерть Клэри. Джеб с трудом владел собою, и оставалось лишь надеяться, что он не сорвется до конца концерта. Если же он продержится дольше, то Бриз обязательно скажет ему, что Сюзанна Уиттейкер совершенно не годится для него даже на одну ночь.
Бриз принялась откровенно ее разглядывать. Тонкие руки в коричневых кожаных перчатках сложены на коленях. Пальто с меховой оторочкой. Дорогой костюм и кашемировый свитер. Небрежно причесанные светлые волосы. Цвет, пожалуй, натуральный. Классические черты скуластого лица напоминают Мишель Пфайффер. Нет, это всего лишь физическое влечение. Деревенского парня потянуло на экзотику.
Такое долго не продлится. Растает как снег. Романы у Джеба вообще никогда долго не длятся – даже если влечение обоюдное, чего, как чувствовала Бриз, в случае с Сюзанной Уиттейкер не наблюдается.
С тех пор как Сюзанна – надо признать, достаточно грациозно – села в машину, она даже не взглянула на Джеба. Насколько могла понять Бриз, Сюзанна тоже испытывала к нему сильные чувства – только совсем другого рода. Сюзанне Уиттейкер Джеб не понравился, но он, подобно большинству мужчин, не воспринимал всерьез ее отрицательные эмоции. Скорее всего принцесса-янки[2]2
Так в США называют жителей Новой Англии – северо-восточной части страны.
[Закрыть] после концерта сразу испарится. А если нет…
Уже несколько недель Джеб постоянно лез в драку. Это началось задолго до того, как смерть Клэри заставила его уйти в себя. Ну и что тут такого, что она спит с гитаристом Маком Нортоном – руководителем его ансамбля? Правда, если он не имеет права критиковать ее нынешние отношения, то тогда и она не вправе судить его за Сюзанну Уиттейкер. Другое дело, что они оба все равно не примут в расчет подобные соображения.
Бриз слегка улыбнулась. В конце ее карьеры и в начале карьеры Джеба они некоторое время были любовниками и хорошо знали, как задеть друг друга за живое. Она уселась поудобнее и вновь стала смотреть на падающий снег. Кровопролитие сейчас совсем ни к чему.
Ездить на лимузинах для Сюзанны было делом привычным, она разъезжала на них большую часть своей жизни. Другое дело – стоило ли ей садиться именно в этот лимузин. Она ожидала, что машина Джеба Стюарта Коуди будет белой, как метель за окнами, и с ярким безвкусным интерьером. Вместо этого Сюзанна оказалась на заднем сиденье длинного черного «мерседеса» с плюшевой серой обивкой. Из встроенной стерео– и телевизионной системы тихо звучала пьеса для гитары в исполнении Карлоса Монтойи. Джеб достал из бара, отделанного древесиной грецкого ореха, маленькую бутылочку газированной воды и несколько бутербродов.
Сюзанна слегка подвинулась влево. Джеб ее даже не касался, но у нее кружилась голова уже просто оттого, что он был рядом. Когда Джеб тоже подвинулся, как делал постоянно в ответ на ее движения, его рука коснулась руки Сюзанны, и по ее телу тут же пробежала горячая волна.
Сюзанна не имела опыта общения с такими людьми, как Джеб Стюарт Коуди. По правде говоря, в ее сан-францисской связи было совсем мало прикосновений и еще меньше страсти. Когда Сюзанна сидела рядом с Майклом Олсопом, ей не приходилось бояться того, что она сгорит, прикоснувшись к рукаву его пальто. Даже когда они ложились в постель, испытываемые ощущения можно было назвать приятными – но не более того.
Вообще, пожалуй, всю ее жизнь можно было назвать лишь… приятной. Эта жизнь практически целиком состояла из благотворительной деятельности, уроков гольфа и тенниса, завтраков с великосветскими подругами, редких свиданий с Майклом – когда это позволяла его работа – и обедов с матерью, которая до сих пор все еще «пыталась найти себя». Каких-то других ярко выраженных интересов у Сюзанны не было.
Она посмотрела на Бриз Мейнард, светлые волосы которой были настолько длинными, что менеджер буквально сидела на них. Одета в голубую атласную блузку и короткую узкую юбку. Синие с серебром ковбойские ботинки доходят до колен. Того же цвета накидка дополняет наряд, но вряд ли может противостоять нынешнему холоду. Казалось, что она совершенно равнодушна к комфорту.
Очевидная привязанность Джеба к классической гитаре стала для Сюзанны очередным сюрпризом. Но выбор музыки был явно не по душе Бриз: услышав первую пьесу, она наморщила нос и, демонстративно отвернувшись к окну, вполголоса запела стандартную балладу в стиле кантри, по мелодии и словам которой даже Сюзанна смогла определить, что ее сочинила сама Бриз.
Сюзанна наконец-то поняла, почему женщина показалась ей знакомой. Она узнала в ней некогда знаменитую певицу. Теперь, правда, она больше не поет, по крайней мере, на сцене. Мягкое контральто Бриз перекрывал доносящийся из динамиков стереосистемы гитарный перезвон.
– Отключись, Мейнард, – наклонившись вперед, сказал Джеб.
– Ты же знаешь, что я не выношу фламенко.
– Жаль!
Лимузин завернул за угол и въехал в гараж концертного зала. Прилегающие улицы были пустыми. «И как только я выдержу целых два часа этой музыки? – подумала Сюзанна. – Может быть, сегодня никто и не придет послушать, как поет и играет на гитаре прославленный Джеб Стюарт Коуди?» Кажется, та же самая мысль пришла в голову и самому Коуди, потому что Сюзанна почувствовала, как он напрягся.
– Наш мальчик всегда нервничает перед началом шоу, – объявила Бриз, вытаскивая из своей сумки уоки-токи. – Иногда его даже тошнит за кулисами.
– Так было только один раз. В Вашингтоне, – сказал Сюзанне Джеб, холодно глядя на Бриз. – Тогда я должен был петь для президента. Готов поспорить, что с тобой тоже такое случалось, Мейнард.
– Очаровательно! – пробормотала Сюзанна. Лимузин остановился на подземной стоянке, и Джеб сам открыл дверцу, прежде чем шофер успел к ней подойти. Бриз вышла с другой стороны, держа в руке уоки-токи.
– Тебе получше?
– Нет, ты же все ныла насчет проверки звука. А я опоздал.
Действительно, обычное пятиминутное путешествие от гостиницы до зала заняло почти час.
– Пошли, – сказал Джеб, помогая Сюзанне выйти из машины.
В лифте они поднялись на сцену, где группа техников разматывала кабели и проверяла прожекторы. Другая группа из пяти человек суетилась вокруг музыкальной аппаратуры. Смеясь и переругиваясь, они настраивали гитары, крутили усилители, колотили по клавишам, били в барабаны.
– Моя группа, – сказал Джеб и тут же исчез. Из-за кулис Сюзанна наблюдала за происходящим. При свете прожекторов пустые кресла во все еще темном зале были едва различимы. В середине сцены ждал своего часа серебристый микрофон. На громадном заднике сцены красовалась серия снимков Джеба крупным планом, сделанных во время какого-то из предыдущих концертов: на верхней губе проступили капельки пота, глаза горят, волосы взмокли от усилия.
Проверка звука не заняла много времени. Убедившись, что микрофоны работают исправно, Джеб быстро прогнал несколько тактов из той песни, которую Сюзанна слышала по телевизору и которая ей так не понравилась, затем спел несколько тактов из мелодичной баллады, способной вышибить слезу у чувствительного человека.
Вернув микрофон на стойку, Джеб кивнул какому-то технику, которого Сюзанне из-за прожекторов не было видно, затем прошел за кулисы и взял ее за руку.
– Джеб! – хором сказали Бриз и звукотехник. – Времени больше нет. – Несмотря на сопротивление Сюзанны, он двинулся вперед.
– Вернись, Джеб! – громко сказала Бриз – Эти уровни не…
– Разберись с ними сама, – певец улыбнулся Сюзанне. – Пора одеваться.
Находившаяся внизу гримуборная Джеба произвела на Сюзанну такое же впечатление, как только что прозвучавшее простое, без всякой театральности, пение. К тому же комната явно была не в его стиле. Толстый белый ковер на полу и персикового цвета, комфортабельный диван, конечно, подбирал не он. И не он заставил столик у зеркала десятками бутылочек и пульверизаторов, не он повесил на бежевые стены гравюры в медных рамках в стиле импрессионистов. Единственное, что хотелось узнать Сюзанне, – кто приказал повесить здесь плакат с изображением самого Джеба. На плакате бард, голый по пояс, поражал публику мощью своих бицепсов.
Джеб проследил за направлением ее взгляда:
– Администрация захотела, чтобы я чувствовал себя здесь как дома. – Он повесил свое пальто на спинку стула. – Конечно, неплохо было бы сделать гимнастику и принять душ. – Он жестом предложил Сюзанне сесть. – Но мы должны начать в восемь часов, а я не могу бродить по сцене в чем мать родила.
Чувствуя, что краснеет, Сюзанна села на диван.
– А что, если никто не придет?
Он улыбнулся и принялся рыться в ящике длинного, во всю стену, туалетного столика.
– Тогда нам с Бриз придется возвратить деньги за проданные билеты.
– Вы уверены в успехе.
– Я всегда уверен в успехе, – сказал он, вынимая из ящика толстое махровое полотенце. – Я ведь плачу Бриз зарплату.
– А почему так? – Сюзанна отвернулась, увидев, что Джеб снял рубашку и собирается расстегнуть брюки.
– А черт его знает!
Сюзанна заморгала. Джеб менялся на глазах, превращаясь из холодного, равнодушного человека, которым был в гостинице, в рубаху-парня, каким его желали видеть поклонники. Когда она снова посмотрела на него, Джеб уже снял туфли и расстегнул брюки. Отводя взгляд, Сюзанна успела заметить голый живот и полоску темных шелковистых волос.
– Даже вы, вероятно, просматриваете заголовки в разделе скандальной хроники, – сказал Джеб. – Но, чтобы освежить вашу память – учитывая, что жизнь знаменитых кантри-исполнителей не относится к числу ваших любимых тем, – скажу, что в те времена, когда стиль кантри не пользовался почетом, Бриз была королевой хит-парадов. И в это самое время ее группа погибла. Вся целиком. – Он нахмурился. – Какой-то пьяница, не имеющий представления о том, что существует разделительная полоса, ехал на машине с плохо работающими тормозами.
– Какой ужас! – воскликнула Сюзанна, но, тем не менее, никак не могла припомнить этот случай.
– Это была действительно трагедия. – Джеб босиком направился в соседнюю комнату. – Она была лучшей певицей и лучше всех писала песни. Но хотя мне очень неприятно то, что случилось с ее ребятами, мне еще больше не нравится то, что она сдалась.
– Мне кажется, вы умеете убеждать. Вы могли бы уговорить ее вернуться.
– Я пытался. Однако то, что вы слышали сегодня, – это единственное, что она спела за последнее время. – Джеб открыл дверь, ведущую в выложенную мрамором ванную. Вокруг его голой шеи было обмотано полотенце. – Вам будет приятно узнать, что моя мама вырастила чистоплотного сына. – Он проскользнул в ванную, затем высунул голову и подмигнул Сюзанне. – Я переоденусь здесь, чтобы не оскорблять чувства девушки из богатой семьи, – он сделал паузу, – или чтобы ее щеки не приобрели цвет лучших арбузов с огорода моего дедушки.
– Я никогда не краснею! – крикнула Сюзанна, но дверь уже закрылась.
Когда она через несколько минут открылась, Сюзанна вновь заморгала. На пороге стоял не мужчина в черном и не рубаха-парень, а Нечто Совсем Другое. Джеб Стюарт Коуди собственной персоной. Сюзанна попыталась отвести от него взгляд, но не смогла – и тут же пожалела об этом.
В облике Коуди, обутого в желтовато-коричневые ботинки и одетого в узкие джинсы и расстегнутую до пояса синюю рубашку, было что-то такое, что одновременно притягивало и отталкивало Сюзанну.
Но, в конце концов, именно этого она и ожидала – откровенного оскорбления памяти Кларисы Коуди Уиттейкер. Словно подмигивая Сюзанне, в левом ухе Джеба сверкнула серьга – на сей раз золотая.
– Вам совершенно наплевать на сестру, – поднявшись на ноги, гневно сказала Сюзанна. – Я думала, что смогу не обращать внимания на вашу бесчувственность, мне хотелось самой увидеть, к чему вся эта суета, увидеть, как такой человек, как вы, может выступать сегодня на сцене, оскорбляя ее память. Но нет – я не в состоянии. – И она направилась к двери.
Джеб перехватил ее по дороге и развернул к себе. Из его глаз исчезли теплота и ленивая улыбка, они приобрели цвет свинца и казались такими же мертвыми.
– Вы останетесь.
– Не трогайте меня!
Он потащил ее в коридор.
– Вы обязательно услышите мое выступление, – сказал Джеб. – И вы обязательно увидите, к чему вся эта суета.
Разноцветные искры огненным дождем сыпались с потолка. С пола поднимались красные, белые и голубые плотные столбы дыма. Прожекторы шарили по сцене, словно возвещая о скором прибытии некоего принца из другого мира. Принца тьмы, принца желания.
Все еще чувствуя себя прикованным к креслу каторжником, Сюзанна из первого ряда наблюдала за происходящим. Вот глухо забили барабаны, за ними последовали пронзительные звуки гитар. Но сцена по-прежнему оставалась пустой.
На деревянные доски обрушился новый сноп искр. Будто из преисподней, поднялось новое облако и мягко заволокло сцену. Огни прожекторов на миг погасли. В зале воцарилась тишина, затем загорелся одинокий прожектор, и сотни зрителей принялись нараспев скандировать: «Джеб, Джеб, Джеб!»
Из двадцати тысяч человек, купивших билеты, на концерт пришло не более двух тысяч, но те, кто пришли, старались вовсю. Их голоса, словно эхо, повторяли имя певца. У Сюзанны перехватило дыхание. Белое пятно стало розовым, затем голубым – резкого, пронзительного, волнующего оттенка. Загремела музыка – и в голубом тумане, словно вызванный заклинаниями самого Мерлина, появился Джеб Стюарт Коуди. Толпа пришла в неистовство.
Сердце Сюзанны замерло, затем словно пустилось вскачь. Пульс ее застучал в такт барабанному бою. Лучи прожекторов осветили огромное изображение Джеба на заднике сцены, затем, изменив цвет с голубого на белый, сконцентрировались на самой фигуре певца. Сначала они освещали его ноги, по колени скрытые туманом, затем крепкий стан, плечи и, наконец, лицо.
Джеб улыбался, отбивая ногой такт песни. Словно из воздуха, из темноты неосвещенной сцены выплыла гитара, ее металлические части в свете прожекторов полыхали огнем. Джеб с легкостью поймал ее, и толпа разразилась ликованием.
– Как дела? – громко спросил Джеб, и две тысячи голосов хором ответили:
– Хорошо!
– Тогда все в порядке, – сказал Джеб и запел первый куплет песни под названием «Деревенское правосудие». Его густой баритон то парил где-то в вышине, то падал вниз. Джеб властвовал над залом; тех, кто знает текст, он пригласил подпеть ему, и через несколько секунд от гула двух тысяч голосов начала дрожать крыша. «Какой кошмар! – подумала Сюзанна, в то время как ее сердце забилось еще быстрей. – Кощунство. Просто эгоизм и алчность». Однако, несмотря на свое неприятие этого представления, она едва удерживалась от того, чтобы не подпевать самой.
Песня закончилась, умолк шум аплодисментов, но Джеб не торопился продолжать представление. Свет прожекторов снова смягчился, растаяли последние клочья тумана, певец одиноко стоял на сцене – лишь на заднем плане темнели силуэты музыкантов его группы. Сняв микрофон со стойки, Джеб поднес его к губам и тихим голосом запел грустную любовную балладу.
«Это уже немного напоминает, – подумала Сюзанна, – привычный концерт классической музыки или балет». Однако к концу второй песни она почти забыла о своем отрицательном отношении к сегодняшнему представлению. Мастерски чередуя произведения, Джеб от баллады перешел к шуточной детской песенке, затем вернулся к серьезному жанру, исполнив «Хантсвилльскую тюрьму», призывающую к справедливости песню протеста, затем спел «Мамины песни».
Как поняла Сюзанна, все они составляли содержание его знаменитого сингла, занявшего первые места во всех хит-парадах. К концу двухчасового представления Джеб стоял на сцене совершенно мокрый и тяжело дышал. В зале гремели аплодисменты. На сцену летели розы, женщины бросали под ноги певцу свое нижнее белье.
– Ну, что вы хотите услышать? – спросил он аудиторию, требующую исполнить что-нибудь на бис.
– «Деревенское правосудие».
– Опять? – Он скривился, и даже Сюзанна улыбнулась.
– «Деревенское правосудие»!
– Я чувствую, как в воздухе витает желание устроить суд Линча. – Он вставил микрофон в гнездо стойки. – Ну что ж!
Взрыв аплодисментов. Свистки и крики:
– Джеб, Джеб!
Разноцветные лучи прожекторов пробежали по залу, нависли над сценой и сомкнулись на струнах акустической гитары Джеба.
Теперь Сюзанна знала слова. Сейчас ей надо бы спокойно сидеть в кресле, сложив руки на коленях, и думать о том, как она вернется в Сан-Франциско и никогда больше не увидит Джеба Стюарта Коуди. Но вместо этого она вскочила на ноги и принялась аплодировать и петь, заставляя Джеба все повторять и повторять рефрен. Сердце Сюзанны бешено стучало от радостного возбуждения.
Она находилась почти в таком же истерическом состоянии, что и сидевшая рядом девочка-подросток, которая все время прыгала от восторга, размазывая по щекам слезы, и с обожанием смотрела на Джеба.
– Разве он не замечательный? – спросила она Сюзанну.
– Сейчас, во время представления, – да.
Крики продолжались, и Джеб поднял руку, призывая слушателей к молчанию. Дожидаясь, пока зал успокоится, он вытер рукой пот со лба. Джеб улыбался, но уже мягче, не так подчеркнуто, как большую часть вечера.
Как будто почувствовав перемену в его настроении, толпа успокоилась. Джеб посмотрел в темный зал, и Сюзанне показалось, что его взгляд устремлен прямо на нее.
– Все вы знаете, что моя сестра недавно умерла, – сказал он таким тоном, как будто Клэри ненадолго отошла в магазин за хлебом. – Несколько лет назад я написал для нее песню и думаю, что вам захочется сейчас ее услышать.
Погасли все прожекторы. Остался только один, высвечивающий темную фигуру Джеба. Весь мир казался теперь черно-белым. Зазвучала лирическая баллада о любви и раскаянии «Младшая сестричка», заканчивающаяся словами: «Младшая сестричка, я должен был больше любить тебя».
Под последние мягкие аккорды гитары Джеб склонил голову. Когда он поднял ее снова, раздались сдержанные аплодисменты.
– Спасибо. Это моя любимая вещь.
– Аминь! – тихо сказал кто-то в зале. Джеб улыбнулся одними уголками рта:
– Я вижу, сегодня здесь присутствуют и добропорядочные баптисты. Когда мы с моей сестрой Клэри были еще детьми и жили в Кентукки, наша мама по воскресеньям пела в церковном хоре. У нее был чистый, очень красивый голос – я благодарен ей, что мне досталась от него маленькая частица. – Он посмотрел в зал. – Всю неделю мы с Клэри могли вести себя просто ужасно, но по воскресеньям сидели не шелохнувшись на твердых церковных скамьях и слушали, как поет мама.
Казалось, он снова посмотрел на Сюзанну. Затем по его сигналу осветители еще больше притушили огни, и огромный зал погрузился в почти полную темноту. Только Джеб одиноко стоял в полумраке на самом краю сцены.
– Тогда это была любимая песня Клэри, – прошептал он. – Может быть, она и сейчас ее любимая.
И без всякого аккомпанемента, даже не прикасаясь к струнам своей гитары, Джеб запел «Спасительное милосердие».
Когда последние чистые ноты замерли в отдалении, наступила пронзительная тишина, от которой у Сюзанны мурашки побежали по коже. «Наверно, сейчас ни у кого глаза не остались сухими», – подумала Сюзанна и посмотрела на Джеба, все еще стоявшего на сцене.
Помолчав, он заговорил:
– Сегодня в зале находится самая близкая подруга Клэри. Поднимитесь сюда, Сюзанна, и расскажите нам о ней.
Несколько мгновений она оставалась на месте, чувствуя на себе любопытные взгляды, затем встала и на трясущихся ногах пошла на сцену. Джеб помог ей преодолеть последние ступеньки и подвел к микрофону.
Когда Сюзанна заговорила, микрофон пронзительно завизжал.
– Обратная связь, – прошептал Джеб, накрыв его ладонью. – Чуть-чуть его опустите и держитесь немного подальше.
Сердце ее стучало. Сюзанне и раньше случалось произносить речи – на официальных завтраках, на студенческих собраниях и собраниях ассоциаций выпускников многочисленных учебных заведений, – и всегда это пугало ее. Она относилась к тому типу девочек, которые прячутся за партой, моля Бога о том, чтобы сегодня не вызвали к доске, и страстно желают, чтобы мама или папа видели, как они побеждают в конкурсе на лучшее правописание.
Сюзанна откашлялась.
– Я встретила Клэри в первый день учебы в колледже, когда нам обеим было по восемнадцать. По воле судьбы мы поселились в одной комнате и прожили вместе все четыре года. – Сюзанна почувствовала, что напряжение начинает покидать ее. Она тверже взяла в руки микрофон, от которого исходил легкий запах Джеба. – У нас было разное происхождение, но мы очень подружились.
Джеб издал какой-то звук, и Сюзанна слегка повернулась в его сторону.
– Я знаю, что она любила своего брата. – Она выдержала его взгляд. – Я восхищалась ее блестящим умом, ее преданностью и – да, ее спасительным милосердием. Она была замечательной девушкой. Она стала замечательной женщиной. – Взгляд Сюзанны сказал Джебу, как она жалеет о том, что он всего этого не видел. – Я рада, что знала ее и… и я буду по ней скучать. Всегда буду скучать. Пусть Господь благословит тебя, Клэри.
Сюзанна передала микрофон Джебу, и его рука была такой же горячей и влажной, как и ее. В полной тишине Джеб установил микрофон на стойку. Никто не закричал. Никто не захлопал.
Сюзанна чувствовала, что нельзя так заканчивать концерт – даже сегодня. Однако Джеб не двигался с места. Он просто стоял и смотрел на Сюзанну глазами, полными слез, которые он весь вечер сдерживал. Теперь она видела это. Он не был таким холодным и бесчувственным, как она считала. И как когда-то думала Клэри.
Молча Джеб протянул к ней руки и, прежде чем Сюзанна успела подумать о том, что же он собирается сделать, прижал ее к себе. Прекрасные серые глаза Джеба затуманились, красивый рот скривился.
Сюзанна не отрываясь смотрела на него, уверенная, что никогда раньше не испытывала ничего подобного. Запустив обе руки в ее волосы, Джеб приблизил свои губы к ее губам. Почувствовав прикосновение его бороды, Сюзанна сразу как-то обмякла. А она-то думала, что такое бывает только в романах! Она приехала посмотреть, к чему вся эта суета, а в результате получила нечто значительно большее. Джеб целовал ее прямо на сцене, в свете единственного прожектора и в присутствии двух тысяч зрителей.
Раздались сконфуженные аплодисменты и приглушенные крики, зажглись прожекторы. К смущению Сюзанны, оркестр заиграл уже исполнявшуюся сегодня Джебом балладу о том, как один парень всю ночь любил чью-то чужую женщину. Зрители встали, в последний раз аплодисментами выражая свой восторг, а затем принялись собирать свои программки, сувениры и тяжелые пальто.
По-прежнему обнимая одной рукой Сюзанну, Джеб нагнулся к микрофону и потрясенным голосом сказал:
– Спасибо за то, что помянули мою сестру. Спасибо вам всем за то, что пришли сегодня вечером. – Мягкий голос Джеба отнимал у Сюзанны последние силы. – Я ценю ваше участие. Мне сказали, что снаружи по-прежнему идет снег. Счастливо добраться домой! – Он сделал шаг назад, затем снова взялся за микрофон. – В холле внизу вас ждет горячий кофе и какао. И бесплатные постеры с моим автографом для всех, кто захочет остаться.
– Ты в своем уме? – Бриз Мейнард вслед за Джебом и Сюзанной спустилась в нижний холл.
– Они пришли встретиться со мной. В такую метель они просто рисковали жизнью. Самое меньшее, чем я могу их отблагодарить, – это поставить несколько подписей.
– Несколько тысяч подписей! И заниматься этим всю ночь. Ты хоть знаешь, что завтра к пяти часам мы должны быть в Мемфисе? И в восемь выйти на сцену?
– Если это возможно, я так и сделаю.
– Ты чертовски прав, Джеб…
– Перестань читать мне мораль. Лучше иди распакуй пачку постеров – таких, как на заднике, – и найди мне пару ручек.
– Мое рабочее время кончилось. – Все еще держа в руках уоки-токи, она двинулась вперед, едва не толкнув Джеба на Сюзанну. – Может быть, твоя новая подруга захочет помочь.
– Ты их возьмешь, – резко сказал Джеб. – А потом, когда красиво и аккуратно сложишь вон там на столике, – он жестом указал, где именно, – можешь встретиться со своим парнем и поехать домой… то есть к нему.
– Тебе давно надо было это высказать.
– Что высказать?
– То, что уже несколько недель было у тебя на уме. Знаешь ли, с кем я встречаюсь – это мое личное дело.
– Встречаешься? – повторил он. – Это так ты называешь связь с женатым мужчиной? – Джеб повел плечом в сторону Сюзанны, как бы предлагая ей уйти, чтобы не присутствовать при частном разговоре. Но идти ей было некуда. Длинный коридор, казалось, уходил в бесконечность. Сюзанна не имела представления ни о том, где находится артистическая уборная, ни где дверь, ведущая в гараж.
– Черт побери. Бриз, а как насчет его жены и детей? Это не то, что ты…
– У него неудачный брак.
Джеб фыркнул:
– Ты хочешь сказать, жена его не понимает? Пегги – хорошая женщина, хорошая жена и прекрасная мать. Ты действительно хочешь все это разрушить?
– Они уже разошлись, о чем ты прекрасно знаешь. Ты беспокоишься не о своем гитаристе, Джеб. И не обо мне.
