Текст книги "Чужая жизнь"

Автор книги: Лесли Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

– Так, значит, я не могу ничего сделать? – сквозь слезы спросила Фифи. – Моя семья меня отвергла, потому что я вышла замуж за простого рабочего, но люди его уровня тоже меня не принимают! Что же мне тогда делать?

– То, с чего я начала разговор. Дэну нужна только ты. Вот и уезжайте отсюда вместе. Подружись с образованными, свободомыслящими людьми. Прекрати себя жалеть и прежде всего перестань думать о том, что произошло в доме напротив. Ты потеряешь Дэна, если будешь продолжать в том же духе.

С этими словами мисс Даймонд отвернулась и стала дальше подметать лестницу, оставив Фифи в полном недоумении.

После разговора с Фифи Нора Даймонд вся дрожала. И вместо того чтобы закончить с лестницей и затем пойти убирать в ванной, как она собиралась раньше, она отправилась в кухню и достала бутылку хереса. Нора не одобряла привычку пить посреди бела дня, но она разволновалась, а рюмка хереса и сигарета должны помочь ей успокоиться.

Мисс Даймонд не хотела так сурово говорить с девушкой, но замечание Фифи: «Вы же наверняка видели всех тех, кто приезжал к ним по пятницам» – разозлило ее и заставило защищаться. Нора и сама прекрасно знала, что должна пойти в полицию и сообщить им имя человека, которого несколько раз видела в доме номер одиннадцать. Но как ей было это сделать? В полиции сразу бы принялись выспрашивать, откуда она его знает, а этого она не могла сказать. Кроме того, в ту ночь мисс Даймонд не видела никого из игроков. Почему она должна подвергать себя опасности, если ее слова не принесут расследованию никакой пользы?

Сладкий херес успокоил мисс Даймонд, но ей все еще было стыдно за то, что она наговорила Фифи. Фифи была милой девушкой и действительно искренне переживала из-за того, что случилось в доме напротив. Но Нора не могла ей помочь, у нее и своих проблем хватало, а кроме того, у нее, в отличие от Фифи, не было мужчины, способного ее защитить.

Позже, тем утром, Фифи убирала в гостиной и пылала от стыда, вспоминая все то, что ей сказала мисс Даймонд.

Она хотела бы не обращать внимания на ее слова, – в конце концов мисс Даймонд тоже все еще жила здесь, несмотря на хорошее воспитание и манеры.

Но Фифи просто не могла забыть этот разговор. Мисс Даймонд заявила без обиняков, что Фифи была глупой, слабовольной и беспомощной особой. Приблизительно то же самое говорила мать Фифи. Конечно же, они ошибались. Ведь правда же?

Глядя в окно на тоскливую, мокрую от дождя улицу, Фифи захотелось вернуться в прошлое и начать все сначала, на этот раз тщательно обдумывая каждый шаг. Она бы рассказала матери о Дэне в тот же день, как только с ним познакомилась, и тогда Клара не подумала бы, будто Фифи скрывает от нее какие-то его недостатки. И она бы ни в коем случае не стала бы так спешить с замужеством.

Мисс Даймонд была права, когда говорила, что это Фифи должна была выбирать квартиру. Дэн выглядел слишком бесшабашным, и домовладельцы относились к нему настороженно, а Фифи смогла бы уговорить даже самого недоверчивого человека.

Но она не могла повернуть время вспять. Что же ей оставалось делать?

В окно Фифи увидела Иветту, которая возвращалась домой, и решила зайти к ней и узнать ее точку зрения.

– О Фифи! – воскликнула Иветта, открыв входную дверь. – Как ты поживаешь?

– Хорошо, спасибо, – ответила Фифи, хотя едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. – Можно мне с тобой поговорить? Тебя все время нет дома, когда бы я ни пришла.

– Я немного занята, – ответила Иветта.

– Всего несколько минут! – взмолилась Фифи. – Я так по тебе скучала.

Она отметила, что Иветта была бледной и измученной, под глазами у нее залегли темные круги, которые свидетельствовали о том, что Иветта в последнее время плохо спала. Фифи подумала, что портниха сильно переживает из-за того, что произошло по соседству.

– Хорошо, – вздохнула Иветта. – Все равно я собиралась приготовить кофе.

Дом номер двенадцать был точной копией всех остальных домов на улице, и квартира Иветты ничем не отличалась от квартиры Фрэнка – две комнаты и кухня в конце длинного общего коридора. Но этот дом был грязным и неухоженным. Обои на стене возле лестницы, должно быть, поклеили еще до войны, они протерлись в тех местах, где их касались ходившие по лестнице жильцы. Пол в прихожей, казалось, не подметался и не мылся годами. Мистер и миссис Балсроуд, которые жили наверху, были уже пожилыми людьми и, возможно, просто не могли убирать, но Фифи всегда интересовало, почему этим не занимается Иветта.

Правда, по ее кухне было понятно, что Иветту мало волновала обстановка, которая ее окружает. Хотя тут и не было грязи, но все выглядело каким-то неопрятным и валялось где попало. Иветта взяла с полки кофейник, наполнила его водой, всыпала пару ложек свежемолотого кофе и поставила на огонь.

– Тебе скоро снимут гипс? – спросила она.

Фифи подумала, что это забавно – все постоянно спрашивают ее о гипсе, словно это действительно важно, и в то же время отказываются говорить о более серьезных вещах.

– На следующей неделе, – ответила она. – Хотела бы я, чтобы все остальное прошло так же быстро. Ты тоже плохо чувствуешь себя из-за этого?

Иветта кивнула, бросив взгляд в окно, выходящее на кухню Маклов, видневшуюся за высоким забором.

– Мне очень тяжело здесь жить.

– Теперь здесь хотя бы тихо, – сказала Фифи, но, поняв, как грубо это прозвучало, покраснела. – Ой, мне не следовало так говорить!

– Нужно говорить то, что думаешь, – пожала плечами Иветта. – Теперь здесь тихо, и это хорошо. Я не скучаю по бесконечным дракам и воплям. Я хочу все это забыть.

– Мне тоже этого хочется, – сказала Фифи. – Но я не могу перестать думать об Анжеле.

– Ты должна, Фифи, – с упреком произнесла Иветта. – Постарайся выбросить все это из головы. Вам с Дэном следует уехать отсюда и жить счастливо. Найдите себе новый дом и уезжайте.

– Но мне придется давать показания в суде, – сказала Фифи. – Пока не закончится следствие, я не смогу об этом забыть.

Вода в кофейнике начала вскипать, и кухня наполнилась ароматом кофе. Иветта поставила на поднос пару изящных фарфоровых чашек и молочник.

– Не стоит ломать свою жизнь только из-за того, что тебе придется выступить в суде. Ты столько пережила из-за потери ребенка. Не привноси в свою жизнь еще больше горя, думая об этой семье.

Иветта поставила кофейник на поднос и взяла поднос в руки.

– Пойдем в другую комнату, – сказала она. – Ты выпьешь со мной кофе, мы немного поболтаем, а затем ты пойдешь домой.

Фифи ужасно расстроилась, увидев, что Иветта ведет себя не так тепло и приветливо, как обычно. Раньше она всегда задавала Фифи кучу вопросов, охотно выслушивая о самых неинтересных рутинных событиях. Иветта просто пожала плечами, когда Фифи пересказала ей слова мисс Даймонд, и вздохнула, когда Фифи спросила, почему Дэн не хочет говорить с ней о смерти Анжелы.

– А почему он должен об этом говорить? – спросила Иветта. – Во время войны мы видели ужасные вещи, но когда война закончилась, мы просто перестали об этом думать и стали жить дальше. Точно так же следует поступить и сейчас. Анжела уже на небесах, а остальные дети наверняка будут счастливее на новом месте. Полагаю, Дэну просто нечего больше сказать.

– Мне так не кажется, – возбужденно возразила Фифи. – В этом деле так много загадок. Мы даже точно не знаем, чьих это рук дело, а полиция многое скрывает. Я слышала, как женщина в магазине говорила, что старшие дочери Альфи забеременели от него. Это что, правда?

– Я не знаю, – сказала Иветта, глядя вдаль, словно сожалея, что впустила Фифи в дом. – Но тебе не стоит об этом беспокоиться, Фифи.

– Если это правда, то кому-то нужно об этом побеспокоиться! – Фифи в гневе повысила голос. – Если бы люди, которые действительно знали, что он сделал это с девочками, что-нибудь предприняли, возможно, сейчас Анжела была бы жива.

– Возможно, – согласилась Иветта. – Но однажды Альфи предстанет перед высшим судом, так же как ты или я.

Фифи начала плакать. Она ожидала, что Иветта переживает нечто подобное ее чувствам.

– Неужели вы все не ощущаете зло, царящее на этой улице? – всхлипнула она. – Мы все частично виноваты в том, что произошло. Но мы были слишком трусливы, чтобы открыто выступить против Молли и Альфи.

Иветта снова пожала плечами.

– Здесь всегда царило зло. Тут очень много людей со сломанной судьбой.

– Что ты хочешь этим сказать? – шмыгнула носом Фифи.

– Они все постоянно возвращаются к тому, что случилось с ними раньше. Они просто не могли пожалеть Анжелу, как это сделала ты, потому что растратили всю жалость на себя.

Фифи задумалась.

– И ты тоже такая? – наконец спросила она.

– Полагаю, что да, – кивнула Иветта. – Но ты, Фифи… У тебя так много всего – красота, молодость, любовь, ум, у тебя все хорошо в жизни.

Это было похоже на слова мисс Даймонд.

– Что-то я не вижу ничего хорошего, – всхлипнула Фифи, вытирая слезы.

– Думаю, тебе пора повзрослеть и понять, как тебе повезло в жизни, – насмешливо произнесла Иветта. – Многим из нас приходится жить без родителей. Да, ты потеряла ребенка, но это случается со многими женщинами, и однажды ты родишь другого. А теперь иди домой, подумай обо всем, что я тебе сказала, и будь счастлива.

Фифи совсем расстроилась. Дэн с ней почти не разговаривает, мисс Даймонд считает ее беспомощной глупышкой, а теперь и Иветта выпроводила ее за дверь, заявив на прощание, что Фифи должна быть благодарна судьбе за то, что у нее есть.

– Извини, что отняла у тебя время, – тихо проговорила Фифи, поднимаясь и вытирая слезы. – Я не хотела тебе надоедать.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Фифи меняла постельное белье, подпевая новой песне «Битлз» «Она тебя любит», которую передавали по радио. Услышав дверной звонок, Фифи не обратила на него внимания, подумав, что это пришли к Фрэнку. Но когда в дверь снова длинно и настойчиво позвонили, она бросила простыни и спустилась вниз.

Сегодня она была в хорошем настроении, чего с ней давно уже не случалось. Ее хорошее настроение можно было объяснить фантастической ночью любви. Эта ночь стала следствием той ужасной субботы, когда и мисс Даймонд, и Иветта объяснили Фифи, в чем ее ошибка, после чего она решила исправиться.

В воскресенье они с Дэном ходили в Гайд-парк, и она ни разу не заговорила о Дейл-стрит или об убийстве. Нежась на солнце и перебирая в уме приятные воспоминания о том счастливом времени, когда они только приехали в Лондон, было легко стать прежней. Дэн тоже расслабился и повеселел. Сидя на траве, они читали «Ивнинг Стандарт» и отмечали кружочками все те агентства, специализирующиеся на аренде недвижимости, предложения которых их заинтересовали.

Вечером они пошли в Лейстер-сквер посмотреть «День триффидов»,[18]18
  «День триффидов» – научно-фантастический «ужастик», экранизация знаменитого романа Джона Уиндема («Кракен пробуждается», 1953 г.). Притча о том, как человечество легко может оказаться на краю пропасти, ведущей к полному вымиранию. На людей, ослепших в результате глобальной катастрофы, открывают охоту плотоядные растения-триффиды.


[Закрыть] а когда вернулись домой, Фифи побоялась сама спускаться по лестнице в туалет, и Дэну пришлось ее сопровождать. Это насмешило их обоих до слез, и с тех пор дела у них пошли на лад.

* * *

Весь понедельник и вторник Фифи ходила по агентствам, и большинство из них ее обнадежили. Тем более что они с Дэном были не прочь жить в отдаленном районе.

Но больше всего Фифи радовалась потому, что завтра ей должны были снять гипс. В следующий понедельник она выходила на работу. Сегодня она уже договорилась о визите в парикмахерскую и планировала завтра устроить праздничный ужин.

Когда Фифи спустилась вниз, звонок прозвучал в третий раз.

– Все в порядке, я уже иду, – закричала Фифи. Она надеялась, что это не полиция. Теперь, когда Фифи твердо решила все забыть, ей не хотелось видеть никого, кто мог бы ей обо всем напомнить.

Она открыла дверь и с изумлением увидела, что там стояла ее мать в розовом костюме, состоящем из юбки и жакета. Фифи была так удивлена, что лишилась дара речи.

– Ну же, скажи что-нибудь, – произнесла Клара. – Слово «Входи», я думаю, будет уместнее всего.

– Извини. Я просто совсем не ожидала тебя увидеть, – сказала Фифи, слегка заикаясь. – Что ты делаешь в Лондоне?

– У твоего отца здесь встреча с кем-то из «Королевского колледжа», так что я решила воспользоваться представившейся возможностью и навестить тебя.

С тех пор как они с Дэном переехали на Дейл-стрит, Фифи больше всего боялась неожиданного визита родителей. Хотя она и испытывала облегчение, так как только что убрала в гостиной, но боялась даже представить, что скажет ее мать насчет их кухни на лестничной площадке.

Фифи пригласила Клару в дом, даже поцеловала в щеку, и затем повела наверх. Мать, кажется, удивилась, увидев, что Фифи еще не сняли гипс, так как думала, что прошло уже довольно много времени.

– Как мило, – сказала она, когда Фифи показала ей гостиную.

Но это прозвучало не как искренний комплимент, а скорее как дань хорошим манерам, которыми Клара очень гордилась.

– Какая угрюмая улица, – добавила она, подойдя к окну. – В каком доме убили девочку?

У Фифи екнуло сердце.

– Значит, ты об этом слышала? – спросила она.

– Ну конечно, об этом писали все газеты, – лаконично ответила Клара. – Могла бы сообщить нам, что ты в этом замешана, а то нам пришлось узнавать обо всем из газет.

– Так как вы не проявили ни капли сочувствия, когда я потеряла ребенка, я не думала, что вас заинтересует смерть абсолютно незнакомой девочки, – парировала Фифи.

– Какой ужас, – продолжала Клара, словно не слышала слов дочери. – Это здесь? В доме без штор? – спросила она, указывая на дом номер одиннадцать. – Они уже выяснили, кто это сделал? Мать или отец?

– Да, это тот дом, но мы не знаем, кто из них это сделал, и даже неизвестно, виновны ли они вообще. Но я не хочу об этом говорить, мам. Я пытаюсь все забыть. Как там Патти? Она все еще встречается с Майклом?

В понедельник Фифи получила от сестры очень забавное письмо. Патти написала, что ей наскучил Майкл, так как больше всего он любил сидеть дома и смотреть вместе с ней телевизор. Она пожаловалась, что он даже ни разу не попытался ее соблазнить.

– Майкл хороший парень, – невнятно сказала Клара, по-прежнему глядя в окно. – О, угольный двор у вас под боком! Какой ужас.

– Ладно, мама, – оборвала ее Фифи и решила пошутить: – Мрачная улица с угольным двором и детоубийцей по соседству. Большинство соседей относятся к той группе людей, которых ты называешь «не нашего поля ягоды». Мне придется выступить свидетелем в суде. Но не все так плохо. Мы с Дэном ищем новую квартиру. Завтра мне снимают гипс. А на следующей неделе я возвращаюсь на работу.

– Разве над этим можно шутить? – Клара повернулась к дочери, на ее лице застыло неодобрение. – Чем вы думали, когда решили здесь поселиться?

– Эта квартира была доступна нам по цене, – пожала плечами Фифи. – Может, ты хочешь чаю или кофе? Или бутерброд? Или, может, пойдем в более подходящее место?

Клара села. Казалось, она хотела поспорить с дочерью, но понимала, что это бесполезно.

– Я с удовольствием выпью чаю, – весело сказала она. – Какие красивые шторы. Ты сама их сшила?

Фифи выскользнула на площадку и поставила чайник.

– Нет. Иветта, женщина, которая живет через дорогу, сделала их для меня, – крикнула Фифи из кухни. – Она француженка и великолепная портниха. Она шьет одежду богатым клиенткам из Челси и Кеннингтона. Иветта подарила мне эти шелковые шторы на новоселье.

Вернувшись в комнату, Фифи увидела, что мать рассматривает одну из штор.

– Если она умеет так шить и у нее богатые клиентки, то почему она живет здесь? – спросила Клара.

– В Лондоне очень тяжело снять квартиру, – объяснила Фифи. – Я недавно заходила в несколько агентств. Практически невозможно найти что-нибудь недалеко от центра меньше чем за пятнадцать фунтов в неделю.

– Пятнадцать фунтов в неделю! – воскликнула Клара. – Да за эти деньги в Бристоле можно снять целый особняк.

За чаем Фифи узнала, что у Робина появилась девушка по имени Анна, которая, по словам Клары, была тупой как пробка. Питер, по ее мнению, слишком много пил, и она не понимала, почему Патти надоел Майкл.

Фифи улыбнулась. Ее мать всегда в первую очередь жаловалась на детей.

– Им разумнее оставаться дома и не тратить деньги, если они собираются пожениться. – Клара снова заговорила о Патти. – Она сама не знает, чего хочет. В наше время большинство молодых людей мечтают об огромных блестящих машинах. Майкл такой благоразумный, он ездит на велосипеде.

– Не думаю, что благоразумие очень привлекает девушек, – сказала Фифи, стараясь сохранять серьезное выражение лица. – Кроме того, мне кажется, что Патти не хочет выходить за него замуж.

– Я не могу понять почему! У Майкла хорошая работа в банке, он надежный, на него можно положиться.

Патти описала Майкла как бесхарактерного человека, с лицом, похожим на пудинг, вялого, пугливого и постоянно сильно пахнущего дезодорантом, так как Майкл носил нейлоновые рубашки. Теперь, когда Фифи узнала, что он ездит на велосипеде и что ее мать считает его надежным человеком, она убедилась, что возненавидит его с первого взгляда.

– Сейчас девушки думают не только о замужестве, – заметила Фифи. – Я рада, что Патти не собирается выскакивать замуж за первого встречного.

– Как ты? – уколола ее Клара.

– Дэн был не первым, кто просил моей руки. Хью тоже предлагал мне стать его женой, – спокойно ответила Фифи, стараясь не попасться на эту удочку. – И я совсем не жалею, что вышла замуж за Дэна. Мы очень счастливы вместе – в следующем месяце у нас первая годовщина свадьбы.

– Я прекрасно об этом помню. Со дня вашей свадьбы я перестала спать по ночам. Мне пришлось сходить к врачу, чтобы он прописал мне снотворное. Жаль, что ты не понимаешь, что из-за тебя пережила наша семья.

Фифи поняла, что не может оставить эти слова без внимания.

– И что же такого ужасного я совершила? – спросила она.

– Мальчики совсем от рук отбились. Патти тоже. А отец во всем винит меня.

– Я не виновата, что мальчики наконец оторвались от твоей юбки – просто они уже стали взрослыми. Патти изменилась по той же причине. Если ты не можешь спокойно спать только потому, что я вышла замуж за любимого человека, тогда тебе нужно обратиться к психиатру!

– Хочешь сказать, что я спятила? – Клара повысила голос до визга. – Любая мать будет волноваться, узнав, что муж ее дочери водится с бандитами, которые нападают на него в темных переулках, а сама она общается с убийцами.

Фифи захотелось спросить у своей матери, почему она не писала ей, если так переживала. Последнее короткое письмо от Клары пришло после того, как Фифи потеряла ребенка. Но вместо этого Фифи решила поговорить о более насущных проблемах.

– Даже полиция не знает, кто напал на Дэна, а я не общаюсь с убийцами. Зачем ты сюда приехала, мама? Я уж было подумала, что ты решила с нами помириться. Но это ведь не так? Могу поспорить, что это отец предложил тебе навестить нас, и тебе пришлось согласиться, чтобы не поссориться с ним. Что ты ему расскажешь? Что я, как обычно, вела себя просто невыносимо?

– Да, ты невыносима, с тобой не о чем говорить.

Фифи покачала головой и тяжело вздохнула.

– Мама, ты пробыла здесь всего двадцать минут, а уже успела обвинить меня во всех смертных грехах: якобы я плохо влияю на Патти и мальчиков и из-за меня тебе приходится пить снотворное. Ты говоришь всякую ерунду о Дэне и заявляешь, что я вожусь с убийцами. Это ты невыносима!

Внезапно они обе замолчали. Фифи решила, что ни за что не станет говорить первой.

Она беспристрастно посмотрела на мать. Клара была очень красивой женщиной, с хорошей фигурой и гладкой чистой кожей. Белокурые волосы сзади у самой шеи были свободно перехвачены розовой лентой, в тон ее костюму. Глядя на Клару, трудно было сказать, что у нее есть такая взрослая дочь, как Фифи. Клара жила в прекрасном доме, а муж ее просто обожал. Почему же она постоянно была чем-то недовольна?

– А что вы будете делать, если не найдете другую квартиру? – нарушила молчание Клара.

– Мы поживем здесь, пока не заработаем достаточно денег на первый взнос, чтобы купить дом в кредит, – сказала Фифи. – Это не займет много времени, так как я тоже скоро приступаю к работе.

– В Норфилде есть очень милые небольшие коттеджи на продажу, – произнесла Клара.

Фифи пыталась понять, было ли это предложением вернуться в Бристоль.

– Наверно, это те, которые строил Дэн, – ответила Фифи. – Было бы здорово вернуться в Бристоль, но вряд ли Дэн найдет там работу, а здесь квалифицированные каменщики просто нарасхват.

– Я очень хочу, чтобы ты вернулась, – неожиданно сказала Клара. – Патти и отец так по тебе скучают.

– А ты? – нерешительно спросила Фифи.

– Конечно, я тоже скучаю. У меня душа не на месте из-за того, что одна из моих дочерей живет так далеко.

– А Дэн? Ты готова принять его в нашу семью?

– Я постараюсь, – ответила Клара. – Большего обещать не могу.

Сердце Фифи забилось быстрее, так как, кажется, ее мать наконец сделала шаг к примирению.

– Начало положено, – сказала Фифи, радостно улыбнувшись. – Я так за всеми вами скучала и так переживала из-за вражды между нами! Возможно, после того как состоится суд и мы с Дэном немного придем в себя, мы погостим у вас в Бристоле некоторое время. И подумаем о переезде.

Клара задумчиво посмотрела на дочь, скорее всего, удивившись, что та пошла ей навстречу.

– А теперь расскажи мне об этом убийстве, – попросила Клара, явно радуясь возможности перевести разговор на более безопасную тему. – Может, если я во всем разберусь, это перестанет меня так пугать. Никто из моих знакомых еще не становился свидетелем такого происшествия.

По иронии судьбы вышло так, что Фифи не удавалось поговорить о преступлении и обсудить все его детали с теми, кого она считала друзьями, а ее матери очень хотелось узнать о нем во всех подробностях.

Клара, когда хотела, могла быть прекрасным слушателем, и Фифи рассказала ей все, в мельчайших деталях, о том, как ее это поразило и какие стороны дела все еще оставались неясными.

Время от времени Клара прерывала ее, чтобы задать вопрос. Иногда она вздрагивала от шокирующих подробностей, но ни разу не прервала Фифи, чтобы высказать свое мнение или сделать высокомерное замечание.

– Я так рада, что рассказала тебе обо всем, – произнесла Фифи в заключение. – Мне было очень тяжело держать это в себе, я просто места себе не находила. Дэн не хотел говорить об этом, а я никак не могла выкинуть все это из головы.

Первый раз она говорила с матерью по душам и чувствовала, что стена, которая выросла между ними, стала исчезать.

– Твой отец тоже никогда не хочет со мной ничего обсуждать. Думаю, все мужчины такие. Может, они считают, что если не будут об этом говорить, то проблема исчезнет сама собой. Но каким испытанием это обернулось для тебя, моя милая! Это, должно быть, было ужасно.

– Сейчас самое худшее уже позади, – ответила Фифи. – Я только молю Бога, чтобы убийцей был Альфи и чтобы полиция смогла это доказать.

Сказав это, Фифи поняла, что именно мысль о том, что Альфи окажется невиновным, была основной причиной всех ее страхов. Еще она была абсолютно уверена, что если виновным все же окажется он, то ее страхи исчезнут. Фифи рассказала об этом матери.

– Это несомненно он, – уверенно произнесла Клара. – Если бы это сделал один из тех, кто приезжал играть в карты, или кто-то из соседей, полиция давно бы это выяснила. Могу поспорить, он только мутит воду, не признаваясь в том, кто был с ним той ночью. Посмотри на все беспристрастным взглядом, Фифи. Кому еще могло понадобиться убивать Анжелу? И как только Маклы посмели утверждать, что они ее любили, если оставили девочку дома одну, а сами уехали на пляж? Они плохие люди и заслуживают, чтобы их повесили, утопили и четвертовали.

Фифи приготовила бутерброды с ветчиной и еще чаю. Клара наконец-то начала вести себя так, словно была рада видеть свою старшую дочь. Она помогла Фифи перестелить постель и похвалила книжный шкаф, который Дэн купил у старьевщика и перекрасил. Посетив ванну, она отметила царившую там чистоту.

Кларе пора было уезжать. Она договорилась встретиться с мужем приблизительно в то же время, на которое у Фифи был назначен визит к парикмахеру. Фифи сказала, что она может перенести стрижку и составить матери компанию, но Клара даже слышать об этом не захотела, хотя и была польщена ее предложением.

– Не стоит ехать со мной, только чтобы увидеться на пять минут с отцом, у нас поезд в пять часов, – произнесла Клара. – Иди в парикмахерскую и приведи свои волосы в порядок. Завтра, когда тебе снимут гипс, ты будешь отлично себя чувствовать.

– Я уже отлично себя чувствую, потому что ты меня навестила, – сказала Фифи, порывисто обняв мать. – Мне правда очень жаль, что я заставила вас поволноваться, но я надеюсь, что мы сможем начать все сначала.

Клара обхватила лицо дочери ладонями и поцеловала ее в лоб. Точно так же она делала, когда Фифи была маленькой девочкой.

– Хорошо, что мы с тобой увиделись, – произнесла она. – Мать всегда больше всего волнуется о старшем ребенке и, возможно, слишком многого от него ожидает. Ты сама это поймешь, когда у тебя появятся дети. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь по-настоящему полюбить Дэна, но я обещаю приложить для этого максимум усилий. Если он сможет взять на работе несколько выходных, приезжайте к нам в гости.

По дороге к станции метро Фифи спросила у матери, что она имела в виду, когда вечером, в день их с Дэном свадьбы, упомянула по телефону об интернате.

– Тебе действительно советовали отправить меня в интернат, когда я была ребенком?

Клара покраснела.

– Я не хотела тебе этого говорить, – произнесла она. – Я сильно разозлилась.

– Но это правда?

– И да и нет. Педиатр действительно предлагал отправить тебя в специальную школу, но я так рассердилась на него, что никогда больше не приводила тебя к нему. Но такое случилось только один раз, и мне стыдно, что я сгоряча сказала тебе об этом.

– Должно быть, ты хлебнула со мной горя, – задумчиво проговорила Фифи. Еще год назад ее детские проблемы казались ей смешными, и она никогда не задумывалась, сколько беспокойства они причинили ее родителям.

– В этом нет твоей вины, моя милая, – сказала Клара. – Давай больше не будем вспоминать о тех неприятностях, которые мы причинили друг другу. Нам нужно научиться забывать обиды и прощать друг друга.

* * *

Они расстались у станции метро. Клара купила большой букет цветов и вручила его Фифи.

– Я увидела, что вы приложили много усилий, чтобы превратить вашу квартиру в уютное гнездышко, и это стало для меня приятным сюрпризом. Звони мне, и если у тебя не будет мелочи на телефон, я всегда смогу тебе перезвонить, чтобы мы могли поговорить. Надеюсь, день суда скоро назначат. Ты, наверно, волнуешься, думая об этом? Если хочешь, чтобы мы пошли туда с тобой и поддержали тебя, только скажи.

Глаза Фифи наполнились слезами.

– Спасибо, мамочка, – произнесла она, снова чувствуя себя маленькой девочкой. – Передай Патти и мальчикам, что я их люблю. У меня словно гора с плеч упала.

Вечером того же дня Дэн выслушал торжествующий рассказ Фифи о визите матери.

– Так, значит, ты так счастлива всего лишь потому, что тебе смахнули крошки с барского стола, – сказал он с кривой усмешкой.

– Что ты имеешь в виду? – раздраженно спросила Фифи. – Моя мама и правда вела себя очень мило!

– У нее не было другого выхода, потому что иначе она не узнала бы всю подноготную этого убийства и не проверила, как мы живем. Могу побиться об заклад, сейчас она рассказывает твоему отцу, что практически уговорила тебя вернуться в Бристоль и что как только ты туда вернешься, избавиться от меня – это просто дело времени.

– Не будь таким злым! – возмутилась Фифи. – Ты что, не можешь просто порадоваться тому, что она хочет помириться с нами?

– Нет, потому что я в это не верю, – ответил Дэн. – Ты сама сказала, что сначала твоя мать вела себя надменно. Она смягчилась, только когда ты рассказала ей о всей той грязи через дорогу. Ты сказала ей, что мне надоели твои разговоры об убийстве, и она сочла, что наши отношения дали трещину.

– Ерунда, – возмущенно возразила Фифи.

– Хорошо. Поживем – увидим, – сказал Дэн. – Могу поспорить, что через пару дней твоя мать пришлет тебе письмо и пригласит к себе на выходные. Она объяснит это тем, что им с отцом хочется некоторое время побыть с тобой, или чем-то в этом роде.

Фифи ушла в спальню. Она решила, что на самом деле Дэн просто ревнует. Он чувствовал себя увереннее, когда кроме него ей не к кому было обратиться за помощью.

Фифи лежала на кровати и читала журнал. Дэн не входил к ней больше часа. Когда он наконец появился, то на его лице сияла широкая улыбка.

– Ну и кто у нас теперь надулся? – поддразнил он ее.

– Я не дуюсь, – беззаботно сказала Фифи, хотя на самом деле до сих пор сердилась на него.

Дэн поймал ее босую ногу и пощекотал пятку, заставив рассмеяться.

– Я запрещаю тебе дуться, – произнес он. – Пойдем в паб, отметим прощание с твоим гипсом.

– А что здесь такого особенного? – спросила она.

– Ничего особенного, но ты постриглась и так замечательно выглядишь, что я ищу способ извиниться за все, что тебе наговорил. Кроме того, мы с тобой давненько никуда не выходили.

Фифи не могла долго на него сердиться. Стоило ей только взглянуть на это красивое улыбающееся лицо, темно-карие глаза и резко очерченные скулы, и она позволяла Дэну вить из себя веревки.

– Отлично. – Фифи встала с кровати, надела туфли и подкрасила губы. – Но если ты еще раз скажешь что-нибудь о моей матери, я сразу уйду домой.

Переступая порог паба, Фифи смеялась. Дэн всю дорогу изображал Стэна, в точности передавая его унылое выражение лица, как у бладхаунда, неуклюжую походку и акцент.

– Приятно видеть, как симпатичная девушка смеется, – сказал Джонни Милкинс, сидевший возле барной стойки, поворачиваясь к ним, чтобы взглянуть на Фифи. – Расскажи нам, что тебя так развеселило, я тоже хочу посмеяться.

В пабе было немноголюдно – всего лишь пятнадцать или шестнадцать посетителей. Но по средам тут часто было мало народу.

– Дэн изображал Стэна, – сказала Фифи. Она подергала Дэна за рукав. – Давай, изобрази его для Джонни.

На лице Дэна появилось соответствующее выражение.

– Я не пойду в «Стрелок», пока вся эта шумиха не утихнет, – произнес он, великолепно скопировав польский акцент. Затем Дэн направился к стойке размашистой неуклюжей походкой Стэна.

Джонни взревел от хохота. Его огромный живот, нависающий над брюками, колыхался, как желе.

– Ну прямо умора, – проговорил он сквозь смех. – А ты можешь еще кого-нибудь изобразить?

– Я бы и тебя изобразил, если бы нашел достаточно большую подушку, чтобы подложить ее под рубашку, – ответил Дэн.

Джонни снова рассмеялся, похлопал Дэна по спине и настоял на том, чтобы угостить их выпивкой.

Фифи нравился Джонни. Он был огромным во всех смыслах этого слова – ростом под два метра и весом около ста двадцати килограммов. Волосы у него уже начали седеть, но оставались густыми, как щетка. Темный загар, приобретенный во время работы на свежем воздухе, и живые синие глаза делали его привлекательным, несмотря на большой живот.