Текст книги "Чужая жизнь"

Автор книги: Лесли Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Какого черта, Дэн, притормози, это, твою мать, не состязание! – воскликнул Чес, когда Дэн выхватил из лотка кирпич прежде, чем Чес успел их выгрузить и сложить.

Дэн с неодобрением покосился на помощника. Он так глубоко задумался о Фифи, что даже не заметил, что укладывает кирпичи как сумасшедший.

– Извини, приятель, – сказал он. – Я перекурю.

Как только Дэн опустился на край лесов, свесив ноги, и зажег сигарету, Чес тут же пристроился рядом.

– Что это с тобой? Ты уже несколько дней сам не свой. Это все твоя благоверная тебя так пилит?

Дэн не любил Чеса Боуви. Он считал его ленивым пройдохой, который за пару шиллингов готов продать родную бабушку. Чес работал на стройке только летом, чтобы подкачать мускулы и загореть. В остальное время он, наверное, добывал себе средства к существованию, грабя квартиры и угоняя машины. Но Дэн всегда изо всех сил старался ладить с напарниками, поэтому угостил Чеса сигаретой.

– Я бы не сказал, что она меня пилит, – вздохнул он. – Но она места себе не находит. Это убийство выбило ее из колеи…

Две недели назад, как раз до того как все случилось, Дэн с нетерпением ждал момента, когда он сможет удивить Фифи, пригласив ее в Брайтон. Он помнил, как долго размышлял, где она держит купальник и как упаковать его в сумку вместе с двумя полотенцами так, чтобы Фифи ничего не заметила. Затем он решил, что такая задача ему не по силам, и поэтому сказал, что они пойдут в бассейн. Он собирался признаться ей, куда они едут на самом деле, только в метро, по пути к вокзалу.

Два часа спустя, в тот же день накануне поездки, торопясь домой, он все еще пытался придумать достоверную причину, объясняющую, почему им нужно выехать так рано утром. Затем Дэн свернул на Дейл-стрит и столкнулся с полицейскими машинами и возбужденной толпой соседей.

Как только он узнал, что Анжела мертва и что Фифи нашла ее тело, первая мысль его была о том, что для его жены, недавно потерявшей ребенка, это уж слишком.

Теперь, две недели спустя, Дэн уже не знал, что делать. Фифи либо замыкалась в себе и молчала, либо начинала говорить только об убийстве, до тех пор пока ему не хотелось кричать. Уехать с Дейл-стрит было просто необходимо, но чтобы найти другую квартиру, требовалось время. Кроме того, приличное жилье подразумевало уплату приличного задатка и высокую арендную плату. Так как их сбережения подверглись атаке за те две недели, пока он не мог работать, сейчас они были на мели.

Единственным способом немного подзаработать оставались сверхурочные в субботу. Но покуда настроение Фифи было непредсказуемым, она вряд ли согласится, скажи он ей об этом. Только вчера она заявила, что если бы Дэн пришел в ту субботу сразу после обеда, быть может, Анжелу нашел бы кто-то другой.

Вечер того дня был наихудшим в его жизни. Кроме шума на улице, допросов полиции, волнения, пока они ждали возвращения Маклов, и душевных страданий Фифи Дэну не давало покоя чувство вины.

Он должен был пойти в полицию и в национальную службу защиты детей сразу после того, как Альфи избил свою дочь. Но Дэн самоуверенно полагал, что девочка будет в безопасности, стоит ему хорошенько припугнуть ее отца. Только идиот мог надеяться на то, что такого психа, как Альфи Макл, остановит перспектива хорошей взбучки.

Альфи и Молли были арестованы и оба находились в тюрьме в Брикстоне по подозрению в убийстве. Майк сидел там же по подозрению в соучастии. Никто точно не знал, где находилась Дора, но ее, скорее всего, поместили в одну из психиатрических клиник. Дэн очень надеялся, что Альфи и Молли повесят, но, тем не менее, не мог себе простить, что не сделал ничего, чтобы защитить Анжелу.

Чем больше Фифи говорила о случившимся, тем сильнее Дэн на себя злился. Он понимал, что нужно дать ей выговориться, но просто не мог это выслушивать.

– Вам что-то не везет в последнее время, – заметил Чес, отрывая Дэна от размышлений и возвращая его в реальный мир.

– И не говори, – устало вздохнул Дэн.

Он припомнил, как всего пару месяцев назад, когда только начались жаркие дни, он сидел вот так на лесах, как сейчас с Чесом, курил и грелся на солнышке. Внизу под ним царил привычный хаос стройки: бормотание бетономешалок, металлический лязг монтируемых лесов, жужжание пил, громкие шутки рабочих и временами одобрительное посвистывание, когда мимо стройки проходила симпатичная девушка. В тот день Дэн подумал, что у него есть все: красивая жена, желанный ребенок, любимая работа, хорошие товарищи, а еще он надеялся, что скоро заработает достаточно денег на начальный взнос за собственный дом.

Потом на него напали, а Фифи потеряла ребенка. Потом убили Анжелу…

Теперь, казалось, их брак был на грани разрыва.

– Будь я на твоем месте, я бы ей всыпал по первое число и отправил на некоторое время к мамочке, – хихикнул Чес. – Ты бы мог сходить с нами в паб, снять пару цыпочек, повеселиться.

Дэн разозлился. Чес часто рассказывал ему о том, что бьет своих девушек, и о том, что по собственной инициативе бросил жену с двумя детьми. Он был старше Дэна, ему было уже за тридцать, но с прической в стиле «Битлз» и невинными голубыми глазами он выглядел гораздо моложе, и юные девушки слетались к нему как мухи на мед.

– Цыпочки меня уже не интересуют, – резко ответил Дэн. – А еще я ни разу в жизни не поднял руку на женщину. И я презираю парней, которые так делают.

Дэн встал и снова принялся укладывать кирпичи, не обращая внимания на Чеса, застывшего с открытым ртом.

Пока Дэн занимался укладкой кирпичей и мысленно подсчитывал, сколько еще ему придется работать по субботам, пока он не заработает необходимую сумму, Фифи заливалась слезами.

Последние две недели ее глаза все время были на мокром месте. Она всего боялась. Она боялась, что не сможет пользоваться правой рукой, и постоянно размышляла о том, что Дэн сказал и о чем он подумал. Мать так и не ответила на ее письмо, а Фифи так хотела рассказать своей семье, через что ей пришлось пройти, но она не могла этого сделать. Иногда она боялась сойти с ума.

По радио передавали песню Рея Чарлза «Сними оковы с моего сердца», и именно так Фифи себя и чувствовала, – словно закованная в цепи. Она могла встать и побродить по квартире, могла пойти на прогулку, если бы захотела, но все ее мысли были прикованы к тому ужасному происшествию.

Ее угнетали подозрительность, ненависть и страх, поселившиеся на Дейл-стрит. Люди, которые раньше были такими общительными, теперь поспешно проходили мимо, даже не поздоровавшись и не улыбнувшись. Те, кто всегда любил постоять на улице, перемывая косточки соседям, теперь спешили укрыться за стенами домов. Дети перестали играть на улице, и когда паб закрывался на ночь, люди расходились без привычных громких прощаний и веселого смеха.

Из дома номер одиннадцать так и веяло враждебностью, несмотря на то что сейчас там не было ни души. Туда часто заходили полицейские, которые иногда выносили из дома ящики и сумки, скорее всего, содержащие улики. На Дейл-стрит часто устраивали набеги репортеры в поисках желающих поделиться с ними информацией. Кроме того, зеваки приходили просто посмотреть на злополучный дом, некоторые даже делали фотографии.

За две недели люди должны были оправиться от шока, но они по-прежнему ощущали беспокойство и подавленность. Создавалось впечатление, что добрые отношения между соседями остались в прошлом.

Частично в этом были виноваты полицейские, которые продолжали допрашивать всех о том, не было ли у Маклов врагов. Фрэнка забрали в полицейский участок и допрашивали четыре часа. Стэна продержали еще дольше. И тот и другой предпочли умолчать о подробностях, что стало причиной новых сплетен. Также выяснилось, что полиция пыталась установить личность тех людей, которые приезжали к Маклам играть в карты в пятницу, как раз перед убийством.

Так как следователь Ропер сказал Фифи, что Анжела была убита утром в субботу, гораздо позже того как игроки уехали, Фифи не понимала, почему им уделяли столько внимания в расследовании. Но она предполагала, что полиции необходимо переговорить с ними, чтобы выяснить, в каком состоянии находились Альфи и Молли в вечер перед убийством.

На прошлой неделе Фифи и Дэн отправились в паб в надежде развеяться. Но им стало только хуже, так как вместо дружелюбной атмосферы они обнаружили, что большинство завсегдатаев паба превратились в юристов-любителей и воодушевленно спорили о том, повесят ли Альфи или просто дадут ему пожизненное заключение. Некоторые даже кичились тем, что им известны секретные факты о расследовании.

Один из таких людей, Джонни Милкинс, заявлял, что у него есть знакомые в полиции и что следователь до конца не уверен в причастности Альфи и Молли к убийству Анжелы. Этому, конечно, не верили, как и тому, что у Джонни есть знакомые полицейские. Но Фифи подумала, что, должно быть, он говорил правду, так как кое-что из сказанного Джонни могли сообщить ему только полицейские, побывавшие на месте преступления.

Джонни сказал следующее:

– Парень, ненормальный настолько, чтобы трахнуть свою собственную семилетнюю дочь, не станет утруждать себя поисками чистой простыни, чтобы ее накрыть. Это сделал кто-то другой, уже после того как они ее задушили.

Об изнасиловании стало известно вскоре после убийства. Именно это и вызвало такую волну дикой ненависти и отвращения. Но никто ни разу не упоминал о простыне.

Фифи мысленно перебирала все детали увиденного в тот день в доме Маклов. Чистая простыня была единственным предметом, не вписывающимся в обстановку. Все кровати в доме походили на разоренные грязные крысиные гнезда, так почему же Альфи не поленился найти чистую простыню, чтобы накрыть девочку? Фифи предположила, что он мог сделать так, раскаиваясь в содеянном. Или, может быть, просто пытался спрятать Анжелу, на случай если кто-то откроет дверь. Но какой бы ни была причина, это казалось странным.

Фифи начала опасаться, что на самом деле Анжелу убили не Маклы, а это означало, что настоящий убийца все еще на свободе. Он может находиться рядом, пить пиво в пабе, ходить в магазин. Любой ребенок на улице может оказаться его следующей жертвой!

Фифи изо всех сил старалась подавить этот безотчетный страх, так как он казался ей лишенным всяких оснований. Но чем больше она думала над словами Джонни Милкинса, тем сильнее беспокоилась.

Джонни несомненно знал очень много о ходе расследования. Он рассказал, что во время дачи показаний Альфи заявил, что в вечер накануне убийства он был сильно пьян и рано ушел спать, оставив остальных мужчин, чьи имена он отказался назвать, играть в карты. Так как игроки часто оставались в его доме на ночь, Альфи утверждал, что один из них вполне мог подняться наверх и забраться к девочке в постель.

Альфи также говорил, что накануне предупредил Анжелу о том, что она не поедет с семьей к морю, потому что девочка себя плохо вела. Когда утром он услышал ее плач, то не придал этому значения и даже не зашел в ее спальню, прежде чем уйти.

Несколько обитателей Дейл-стрит подтвердили, что в пятницу к Маклам приехало четверо или пятеро мужчин. Некоторые соседи слышали, как кто-то из гостей Альфи уехал около полтретьего ночи, но допускали, что кто-то из них мог остаться в доме. Возможно даже, что убийца был там, когда Альфи с семьей уехали на пикник. В комнате, где нашли Анжелу, полиция обнаружила много отпечатков пальцев, и некоторые из них не принадлежали никому из Маклов.

– Я больше всех хочу, чтобы виновным оказался Альфи, – произнес Джонни, стукнув огромным кулаком по стойке бара, – но очевидно, что нельзя с уверенностью сказать, что это сделал именно он. Копы сняли отпечатки со всех чертовых стаканов в той комнате, где играли в карты, но им пока не удалось выяснить, кому они принадлежат. Почему так? Ведь наверняка у всех дружков Альфи были проблемы с полицией и их имена и отпечатки пальцев должны быть внесены в специальную картотеку. И почему этот кусок дерьма покрывает этих чудил? Он их боится, вот почему!

Фифи не удалось дослушать до конца рассуждения Джонни о расследовании, так как Дэн поспешно увел ее из паба. Он сказал, что уже по горло сыт такими разговорами и что Фифи должна поскорее забыть об этом.

Но Фифи не могла забыть. Смерть маленькой Анжелы не выходила у нее из головы, она думала обо всем этом с утра до вечера. Фифи снова и снова прокручивала в памяти все, что увидела в тот день, и тщательно анализировала детали. Много вопросов оставалось без ответов, и рассуждения Джонни только еще больше все запутали.

Фифи пыталась представить себе все происходившее в доме Маклов тем утром. Анжела, лежа в кровати, плачет, потому что ей больно. Остальные члены семьи спокойно наряжаются в самую лучшую одежду, чтобы поехать на пикник.

Альфи, конечно, скотина, в этом давно никто не сомневался, но неужели он настолько бесчеловечен, что смог подняться наверх перед самым уходом, задушить Анжелу подушкой, а затем поехать на пляж как ни в чем не бывало?

Почему-то подушка казалась Фифи совсем неподходящим оружием для человека, привыкшего пускать в ход кулаки, кастеты или палки.

И потом, если даже Альфи был невиновен, то почему он отказывался назвать имена своих гостей? Фифи ожидала, что такая крыса, как он, немедленно примется пищать и закладывать кого угодно, если его жизнь окажется под угрозой. Поэтому она подозревала, что тут кроется какая-то тайна, или же Альфи знал, что у полиции недостаточно улик для того, чтобы выдвинуть против него обвинение.

Полицейские заходили к Фифи всего несколько дней назад и спрашивали, знаком ли ей кто-нибудь из мужчин, приезжавших к Альфи по пятницам, и могла бы она узнать их при встрече. Единственный из гостей Альфи, кого Фифи запомнила более-менее хорошо, был толстым мужчиной лет пятидесяти. Но она не могла вспомнить его лицо. В ее памяти сохранилось только то, что толстяк был одет в очень дорогой серый костюм, который неуместно было надевать для похода в такие трущобы. Но Фифи не видела, кто приезжал на последнюю игру, потому что они с Дэном смотрели телевизор, а заходящее солнце светило так ярко, что пришлось задернуть шторы.

Фифи спросила полицейских: правда ли, что они допускают невиновность Альфи и Молли. К ее разочарованию, те не высказали личной точки зрения. Один из них процедил, что каждый условно считается невиновным, пока его вина не доказана, и что они все еще отрабатывают различные версии случившегося. Пользы от такого объяснения было немного.

Дэн тоже не мог ей ничем помочь, потому что отказывался говорить на эту тему. Каждый раз, когда Фифи заговаривала о том, что произошло в доме Маклов, Дэн молчал как рыба. Несколько раз он попросту уходил из дома. Фифи боялась, что однажды он не вернется.

– Завтра я буду работать целый день, – объявил Дэн вечером, когда они уже ложились спать.

Фифи как раз натягивала ночную сорочку через голову и, расправив ее, сразу же повернулась к нему и спросила о причине.

– Конечно же ради денег, милая, – устало сказал Дэн так, словно вопрос жены показался ему глупым. – Иначе мы не сможем отсюда уехать. Почему бы тебе не походить по агентствам и не расспросить о возможных вариантах?

С одной стороны, Фифи понимала, что Дэн прав, но с другой в ее душу закралось смутное подозрение. Субботы всегда очень много для них значили. Обычно Дэн, вернувшись в полдень с работы, принимал ванну, переодевался, они вместе обедали и затем часто уходили на прогулку.

Даже когда Фифи была беременна и Дэн работал допоздна, чтобы заработать побольше, в субботу он никогда не задерживался после полудня. Дэн говорил, что для него важнее провести это время с Фифи. Единственным исключением был тот день, когда убили Анжелу, но Дэн тогда задержался только из благодарности, так как его начальник сохранил за ним место, пока Дэн лежал в больнице.

– Если ты так хочешь… – угрюмо сказала Фифи и легла, отвернувшись лицом к стене. Она ожидала, что он сейчас ляжет рядом с ней и приласкает ее. Но Дэн этого не сделал. Он отвернулся в другую сторону, и они лежали спинами друг к другу.

Дэн как обычно очень быстро заснул, и это вызвало у Фифи еще большее раздражение. Она не понимала, почему он так сильно изменился. Она, кажется, больше уже не нравилась ему, не говоря уже о любви. Жалел ли он о том, что женился на ней? Думал ли, что был бы счастливее, оставаясь холостым и каждый вечер посещая с дружками паб?

Фифи почувствовала, как утром Дэн выскользнул из кровати, и снова вспомнила о том, насколько все плохо. До смерти Анжелы Дэн всегда неохотно вылезал из постели. Он пододвигался поближе к жене, обнимал ее и говорил, что отдал бы все на свете за возможность остаться сейчас рядом с ней. Теперь Дэн, казалось, ждал с нетерпением, когда можно будет сбежать от нее.

Дэн ушел. Фифи лежала на кровати и плакала. Шел сильный дождь, и мысль о том, что ей придется провести еще один день в одиночестве, была невыносимой. Август уже почти закончился, лето прошло, а они даже ни разу не съездили к морю. В следующем месяце будет годовщина их семейной жизни, и Фифи невольно вспомнила о том, какими они были, когда только поженились. Они не могли оторваться друг от друга и часто забирались в кровать, едва вернувшись домой с работы. Для них любовь была важнее ужина.

Тогда Дэн хотел знать о ней все. Он с интересом слушал истории о ее детстве, о друзьях, о сотрудниках на работе. Он хотел знать, о чем она сейчас думает, о чем мечтает. И она вела себя точно так же по отношению к нему.

С тех пор как Фифи потеряла ребенка, они только один раз занимались любовью. Возможно, в этом была ее вина. Она стала капризной, и гипс на руке постоянно ее отвлекал. Но Дэн не слишком настаивал на близости. После убийства же их интимные отношения вообще сошли на нет, даже объятия мужа казались Фифи какими-то неискренними. Она догадывалась, что Дэн боится, будто его настойчивость спровоцирует Фифи на разговор о том, что ей довелось пережить из-за убийства Анжелы. А Дэн не хотел об этом слышать.

Но как она могла справиться с навязчивыми мыслями, поселившимися в ее мозгу, если у нее не было никакой возможности рассказать о них кому-нибудь? Ей также было необходимо разобраться в том, что произошло, выяснить, чья это вина и что стало причиной убийства. И пока она не докопается до истины, она не сможет спать спокойно. Дэн ведь всегда понимал ее с полуслова, почему он не мог понять ее сейчас?

Но не только Дэн не желал с ней говорить. Каждый раз, увидев Фифи, мисс Даймонд ссылалась на спешку. Фрэнк не отвечал ей, когда она стучалась к нему в дверь. Стэн печально улыбался, но разговор не поддерживал, а Иветты, кажется, никогда не было дома.

Фифи не сомневалась, что их всех занимали те же мысли и вопросы, что и ее. Если Маклы убили Анжелу, то что они собирались затем делать с телом? Похоронить в саду? Одолжить у кого-нибудь машину или фургон и выбросить где-нибудь труп девочки? Какую историю они намеревались сочинить, чтобы объяснить исчезновение Анжелы? И интересовался ли кто-то ребенком настолько, чтобы задавать вопросы, если бы она исчезла?

И если девочку убили не Маклы, что тогда произошло в доме номер одиннадцать? Кем были все эти люди, имена которых Альфи отказывался назвать? Этот водоворот вопросов сводил Фифи с ума.

В девять часов утра Фифи услышала, что мисс Даймонд подметает лестницу. Она всегда подметала там каждую субботу, от своей лестничной площадки до входной двери. Когда они только въехали, Фифи как-то вызвалась ей помочь, но мисс Даймонд отказалась, заявив, что это ее работа. Когда Фифи сломала запястье, соседка начала подниматься к их квартире и подметать всю лестницу.

Отчаянно желая с кем-нибудь поговорить, Фифи встала, надела джинсы и рубашку и открыла дверь спальни. Мисс Даймонд спустилась уже на пару ступенек вниз, орудуя небольшим веником и совком. На ней был синий нейлоновый комбинезон, в котором она всегда выполняла всю домашнюю работу, но прическа как всегда была безукоризненна.

– Я смогу заняться этим, как только снимут гипс, – сказала Фифи. – И я буду подметать всю лестницу, за то, что вы все это время подметали и нашу часть.

– Тебе ведь недолго осталось? – спросила мисс Даймонд, с улыбкой глядя на Фифи. – Уверена, ты ждешь не дождешься, когда тебе снимут гипс.

– Его должны снять через неделю, – ответила Фифи. – Я с таким нетерпением жду, когда смогу наконец нормально поплескаться в ванне. Если бы вы знали, как тяжело мыться, когда нельзя мочить одну руку! И будет так здорово снова вернуться на работу.

– Я часто думаю, как было бы здорово, если бы можно было вообще не ходить на работу, – мисс Даймонд на минутку перестала подметать. – Но как бы заманчиво ни было весь день делать лишь то, что вздумается, мне сразу стало бы скучно. Думаю, я скучала бы по сотрудникам, хотя я и постоянно на них ворчу.

Фифи почувствовала облегчение, так как соседка, кажется, была не прочь поболтать.

– Мне так хочется с кем-нибудь поговорить, – призналась она. – После смерти Анжелы я просто места себе не нахожу. У меня это из головы не выходит.

Мисс Даймонд строго посмотрела на нее.

– Ты должна выкинуть это из головы, – быстро сказала она. – Маклы – это мерзкие отродья, о них не стоит думать.

– Неужели вам не хочется узнать, что там произошло на самом деле? У вас не возникают вопросы? Вы же наверняка видели всех тех, кто приезжал к ним по пятницам. Неужели вы не можете описать их внешность?

– Нет, я не хочу знать, что там произошло, – в голосе мисс Даймонд послышалось возмущение. – Я изо всех сил старалась не замечать Маклов и их посетителей. Эта семья – настоящие отбросы общества, животные, которых нужно уничтожить. Конечно, это ужасно, что маленькая девочка умерла, но ей, по крайней мере, не придется больше страдать. И мы можем наконец хоть немного пожить спокойно.

Фифи потрясла такая циничная точка зрения.

– Как вы можете радоваться спокойствию, если за него заплачено жизнью ребенка? – спросила она.

Мисс Даймонд облокотилась на перила и пристально посмотрела на Фифи.

– В твоем возрасте я была такой же. Защитница всех униженных и оскорбленных, стремящаяся творить благие дела. Это замечательно, что ты умеешь жалеть и сочувствовать, Фифи, но не надо витать в облаках.

– Я реалистка, – возмущенно возразила Фифи.

Мисс Даймонд покачала головой.

– Нет, милая, ты ошибаешься. Будь ты реалисткой, ты не поручила бы Дэну найти вам квартиру в Лондоне и не жила бы здесь. Я слышала, как ты смеялась, когда вы только въехали. Ты думала, что это романтично – жить в таких трущобах. Такое могло прийти в голову только человеку, оторванному от жизни.

Фифи разозлилась.

– У меня не было возможности приехать сюда и посмотреть на квартиру, тем более что мы не могли позволить себе что-нибудь получше. И почему я не могу доверить мужу поиск жилья для нас? Вы хотите сказать, что с Дэном что-то не в порядке?

– С ним все в порядке, он честный и очень хороший человек, – сказала мисс Даймонд, пожав плечами. – Но он мало подходит для такого дела. Если бы квартиру смотрела ты, Фифи, ты бы наверняка от нее отказалась.

– Полагаю, что да, – согласилась Фифи. – Но Дэн так хотел, чтобы мы были вместе, и я пошла на уступки. А чем вы можете объяснить то, что до сих пор живете здесь? Я не хочу показаться невежливой, но вы упрекаете меня, не замечая, что сами поступаете точно так же!

Мисс Даймонд прищурилась.

– Мне, конечно, не так повезло, как тебе, – едко сказала она. – Я отчаянно нуждалась в крыше над головой, и мне пришлось продать единственное теплое пальто, чтобы внести задаток. Пока я не нашла работу, я ела один хлеб с маргарином. У меня не было даже шиллинга, чтобы заплатить за газ. Но я не думаю, что ты можешь себе представить, как это – жить в такой нужде.

Фифи укололо то, что по мнению мисс Даймонд она была избалованной маменькиной дочкой, которая идет по жизни, нисколько не думая о тех, кому повезло меньше, чем ей. Но ведь она давно выступила против таких предубеждений и знала только один способ, как с ними бороться. Фифи надеялась, что, проявляя интерес к другим людям, она может доказать, что переживает за них и что они ей не безразличны.

– Тяжело поверить, что когда-то вы пережили такие тяжелые времена. Я хочу сказать, у вас отличная работа, вы хорошо выглядите. – Фифи замолчала, не зная, что еще добавить. – И вы – настоящая леди.

– Меня так воспитали. Так же, как и тебя. Но я допустила ошибку, влюбившись не в того человека, и это едва не закончилось весьма плачевно.

От этого заявления любопытство Фифи разыгралось не на шутку. Четыре месяца она не могла нащупать ни единой ниточки, ведущей к прошлому этой женщины. И хотя сегодня она уже не ставила перед собой такой цели, но, тем не менее, упускать представившуюся возможность не собиралась. Фифи села на ступеньку.

– Вы мне об этом расскажете? – спросила она.

Мисс Даймонд снова склонилась над лестницей с веником в руках.

– Я не люблю вспоминать об этом, – твердо сказала она. – Скажу одно: он был настоящим пройдохой.

– Правда? – Фифи была заинтригована еще сильнее. – Пожалуйста, расскажите мне о нем, мисс Даймонд. Если вы не расскажете, я просто умру от любопытства.

Мисс Даймонд снова посмотрела на нее, едва заметно улыбаясь.

– Иногда ты такой ребенок, Фифи! – воскликнула она. – Все тебе интересно: мое прошлое, убийство, которое произошло в доме напротив… Все и вся. Моя тетя обычно говорила, что от любопытства кошка сдохла.

– Моя мама все время мне это повторяла, – улыбнулась Фифи. – Но разве это так плохо – интересоваться другими людьми? Я думаю – нет, если это помогает их понять.

– Возможно. Я полагаю, что мы такие, какими нас сделала наша жизнь, – задумчиво ответила мисс Даймонд. – Когда-то я была отзывчивой, доверчивой и веселой. Если бы я вышла замуж за честного человека, я, наверное, и осталась бы такой, а не превратилась в мегеру без чувства юмора.

– Но вы же не мегера, – возразила Фифи, хотя подумала, что это слово подходит мисс Даймонд как нельзя лучше. – Вы были так добры ко мне, когда я потеряла ребенка.

– Просто я понимала, что ты чувствуешь. Я сама потеряла ребенка, после того как мой муж сбежал от меня.

Фифи увидела боль в глазах мисс Даймонд и поняла, что та не привыкла открыто говорить о своем прошлом.

– Какой ужас! – воскликнула Фифи. – Мне так жаль. Неудивительно, что вы назвали своего мужа пройдохой, хотя я нашла бы для него слова и похуже!

– Как я его только не называла все эти годы. Но со временем я смирилась со всем тем, что он мне сделал, виня себя за то, что была такой упрямой. Многие предупреждали меня, но я отказывалась их слушать.

– Не могу себе представить, что кому-то удалось вас обмануть, – сказала Фифи. – Вы кажетесь такой уверенной в себе.

– Это я сейчас такая, – печально усмехнулась мисс Даймонд. – А когда я была в твоем возрасте, я думала сердцем, а не головой, так же как и ты.

Фифи показалось, что, откровенничая с ней, мисс Даймонд пыталась ее предупредить.

– Вы же не думаете, что Дэн может поступить так же, как поступил с вами ваш муж?

– Конечно нет, – быстро сказала мисс Даймонд. – Дэн хороший человек, у него много положительных качеств. Но я подозреваю, что твоя семья придерживается о нем другого мнения.

Фифи печально кивнула.

– Я не думаю, что моя мама когда-нибудь изменит свое отношение к Дэну, – уныло произнесла она. – Но сейчас он так странно себя ведет, что я не удивлюсь, если мы расстанемся.

– О Боже. – Мисс Даймонд нахмурилась. – Мне так жаль это слышать, Фифи. Когда я последний раз поднималась к вам на кофе, вы казались идеальной парой.

– До смерти Анжелы у нас все было замечательно, – объяснила Фифи. – Но с того злополучного дня Дэн все время на меня злится.

Мисс Даймонд строго взглянула на Фифи.

– Это потому что ты все время говоришь об убийстве и о Маклах?

– Наверное, – неохотно призналась Фифи.

– Тогда я не могу винить его за то, что он на тебя злится. Будь я на его месте, я бы сочла твой нездоровый интерес ко всяким отбросам общества оскорбительным.

Фифи озадаченно посмотрела на соседку.

– Что вы хотите этим сказать?

– Я давно наблюдаю за тобой, Фифи, – твердо произнесла мисс Даймонд. – Ты пытаешься всем на этой улице доказать, что ты такая же, как и они. Но я ума не приложу, почему ты хочешь, чтобы тебя считали такой же, как эти неудачники!

– Не называйте их так! Вы говорите совсем как моя мама! – воскликнула Фифи.

– Конечно! Вот что за этим стоит, – почти торжествующе ответила соседка. – Твоя мать не приняла Дэна, и теперь ты изо всех сил стараешься присоединиться к другой стороне.

– Не понимаю, что вы хотите сказать, – раздраженно проговорила Фифи. – Я не пытаюсь ни к кому присоединиться. Я просто стараюсь быть вежливой с людьми. Если они бедны, это еще не значит, что они хуже других.

– Я не говорю о тех, кто действительно беден, – строго сказала мисс Даймонд. – Но позволь мне объяснить тебе, что большинство живущих здесь людей зарабатывают не меньше тебя или меня. Они просто не умеют обращаться с деньгами. Они каждый день покупают фаст-фуд. Если бы они готовили дома, то экономили бы по нескольку фунтов каждую неделю. Если бы они меньше пили, то смогли бы сразу купить своим детям нормальную одежду, а не брать ссуды, которые затем приходится выплачивать до конца жизни. Им не пришлось бы постоянно закладывать свое имущество. Я могу продолжать и продолжать, но думаю, что понятно высказала свою точку зрения.

– Конечно, понятно, теперь я убедилась, что вы закоренелый сноб! – воскликнула Фифи. – Может, некоторые из этих людей действительно несколько беспомощны и неорганизованны, но нельзя всю жизнь думать только о деньгах. Я что-то не вижу, чтобы вам было весело, потому что у вас все есть – эта хорошая квартира и работа.

Мисс Даймонд пожала плечами.

– Если для тебя веселье – это возможность пойти в паб и напиться там в стельку, тогда оно мне не нужно. Но поверь мне, Фифи, эти люди никогда не сделают ничего, чтобы улучшить свою жизнь. Они будут смеяться за твоей спиной, они выпьют из тебя все соки и утянут за собой на дно.

– Это чепуха какая-то, – упрямо ответила Фифи.

– Вовсе нет. – Мисс Даймонд покачала головой. – Это всего лишь суровая правда жизни. Они завидуют тебе, потому что ты красива и образованна, всему хорошему, что есть в тебе и чего нет в них. Теперь они злятся на тебя еще больше, потому что у тебя хватило смелости пойти в дом Маклов и найти Анжелу.

– Это неправда. – Фифи начала плакать.

– Конечно это правда! Пойми, девочка, они чувствуют себя виноватыми, потому что знают, что должны были сделать что-то подобное еще несколько лет назад. Конечно, они скажут тебе, что не в их правилах доносить на кого-либо в полицию, но это только пустые слова. Правда заключается в том, что практически всем на этой улице есть что скрывать, и они не осмелятся выступить против соседа, опасаясь, что их прошлое выплывет наружу.