Текст книги "Чужая жизнь"

Автор книги: Лесли Пирс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Субботним утром по пути в магазин на углу Фифи встретила Молли. Фифи была не очень рада этой встрече, так как сегодня у нее не было настроения с кем-либо разговаривать, а особенно с Молли.

Вчера, когда Фифи возвращалась обратно в Лондон ночным поездом, поездка показалась ей бесконечной, а на глаза все время наворачивались слезы. В Паддингтон она добралась к полуночи, и в метро было полно пьяных. На Дейл-стрит Фифи приехала, изнемогая от усталости. В квартире было жарко и душно, а когда она открыла окно, на свет сразу же слетелись мотыльки. Чем яростнее Фифи била их газетой, тем больше их становилось, и в конце концов она расплакалась.

Она еще никогда не чувствовала себя такой одинокой. Она не просто злилась на мать, а чувствовала себя всеми брошенной. Конечно, нельзя было ожидать, что один приезд решит все проблемы, но Фифи все же рассчитывала, что известие о будущем внуке смягчит ее маму. Теперь пути назад не было. Фифи потеряла семью.

Она могла тысячи раз повторять, что никто, кроме Дэна, ей не нужен, но сейчас, когда, кроме него, у нее никого не осталось, Фифи поняла, как она ошибалась.

Она так и не смогла заснуть из-за жары и слов матери, которые все время звенели у нее в ушах.

Когда наконец рассвело, Фифи почувствовала облегчение, но при мысли о том, что ей придется провести выходные в одиночестве, на глаза снова навернулись слезы. Фифи не хотела рассказывать Дэну о том, что произошло в Бристоле, но если бы она сейчас пошла его проведать и сказала, что передумала ехать домой, он безусловно что-то заподозрил бы и допрашивал бы ее, пока не добился правды. В то же время она не могла оставаться здесь и притворяться, что провела это время в Бристоле, так как, вернувшись домой, Дэн быстро выяснил бы, что она никуда не уезжала.

От волнения ее затошнило. Фифи побежала в ванную и сидела там не меньше получаса, пока мисс Даймонд не начала стучать в дверь, напоминая, что ванная здесь общая.

Но часам к одиннадцати Фифи стало лучше, и она решила пойти купить газету. Увидев Молли, она пожалела, что не осталась дома и что только что перешла на ту сторону улицы, по которой шла ее соседка, но отступать было поздно – Молли ее уже заметила.

– Как поживает твой муженек? – крикнула Молли, когда между ней и Фифи еще оставалось метра четыре. – Слыхала, он попал в переделку.

– С ним уже все в порядке, спасибо, – вежливо ответила Фифи, надеясь, что на этом разговор закончится.

– Он все еще в больнице?

Фифи выругалась про себя.

– Да, но его уже выписывают.

Она заметила в глазах Молли злорадный блеск и попыталась побыстрее от нее отделаться. На Молли было розовое хлопчатобумажное платье без рукавов, спереди чем-то заляпанное, а голые толстые руки, все в веснушках, напоминали сосиски. Как всегда, волосы Молли были накручены на бигуди, а под глазами виднелись темные круги от вчерашнего макияжа.

– Я слыхала, ты в положении, – сказала Молли. – Когда рожать?

Фифи не могла представить, откуда Молли узнала о ее беременности. Она сообщила об этом только Фрэнку и Иветте, и никто из них не стал бы болтать.

– Кто тебе об этом сказал? – спросила Фифи.

– Я всегда все знаю, – ухмыльнулась Молли, показав желтые зубы. – Мой старый хрен говорит, что у меня самые большие уши в мире. А по тебе еще ничего не видно. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Со мной все в порядке, спасибо, – чопорно ответила Фифи. Ей очень не понравился взгляд Молли, которым та окинула ее с головы до ног. – Ребенок должен родиться в марте. Но сейчас мне пора идти. У меня назначена встреча.

– Береги себя, – сказала Молли. – Надеюсь, твой благоверный скоро выйдет из больницы. Он должен быть рядом, чтобы заботиться о тебе.

Только после того как Фифи купила газету и зашла в магазин за фруктами, до нее вдруг дошло, что у Молли не было ни одного синяка. Несомненно, после такой драки, которую Фифи видела тем вечером, должны были остаться серьезные повреждения.

Чем дольше Фифи об этом думала, тем более странным ей казалось все это, и в словах Молли «он должен быть рядом, чтобы заботиться о тебе» Фифи почудилось предупреждение.

Возвратившись домой, Фифи увидела, что дверь, ведущая в кухню Фрэнка, открыта, и позвала его.

– Так это все-таки был твой голос! – воскликнул тот, увидев Фифи. Он был в одежде для работы в саду – старых шортах цвета хаки, жилетке и потрепанной панаме. – Я думал, что ты уехала домой на все выходные.

Фифи ответила, что она передумала уезжать. Фрэнк пригласил ее к себе в сад, где как раз пропалывал сорняки.

– Я только что видела Молли, – сказала Фифи, присаживаясь.

У Фрэнка был чудесный маленький садик со множеством цветов. Он говорил, что после смерти жены только сад спасает его от грустных мыслей: работая там, он забывает обо всем на свете.

Фифи рассказала ему о разговоре с Молли и о том, что ей показалось странным отсутствие синяков.

– Она просто не могла остаться без травм, – удивленно проговорила Фифи. – Мы все слышали эти крики и звуки ударов, это было ужасно. Или Альфи бил кого-то другого, или все это было подстроено. И откуда она узнала о моей беременности? Я не говорила никому, кроме вас с Иветтой.

– Ну, вчера вечером я рассказал об этом Стэну, – признался Фрэнк. – Но только потому, что с Дэном случилось такое несчастье. И потом, он не стал бы болтать об этом направо и налево, это не в его правилах. И я не видел, чтобы Иветта разговаривала с Молли. Француженка старается держаться от Маклов подальше, так же как и я. Полагаю, о твоей беременности рассказал кто-нибудь из полицейских. Вчера их тут было видимо-невидимо, когда ты отправилась на вокзал.

– Они говорили о Дэне? – Фифи показалось странным, что Молли заговорила с ней, если у той были причины на нее злиться.

Фрэнк кивнул.

– Они приходили, чтобы поговорить с тобой. Я сказал, что ты уехала домой на выходные.

– Они ничего вам не сообщили?

– Только то, что нашли обрезок свинцовой трубы в той аллее, где напали на Дэна. Они думают, что это и есть орудие преступления.

– Как насчет отпечатков пальцев?

– Об этом полицейские ничего не сказали. Но они сразу же спросили, могу ли я подтвердить, что Альфи в тот вечер был дома. Мне пришлось ответить, что, наверное, это действительно так. Может, они велели Альфи и Молли не волновать тебя, так как ты ждешь ребенка.

Фифи подняла брови.

– Как будто это их остановит!

Некоторое время они обсуждали это предположение, и Фифи поделилась с Фрэнком подозрениями, что драка была инсценирована, чтобы обеспечить Альфи алиби. В конце концов она видела не самого Альфи, а только похожий на него силуэт в окне.

– Он достаточно коварен, чтобы такое придумать, – задумчиво произнес Фрэнк. – Может, тебе стоит рассказать о своих догадках в полиции?

– Я не могу, – вздохнула Фифи. – Дэн поднял меня на смех, как только узнал, что я во всем подозреваю Маклов. И к тому же мне придется объяснять ему, почему я так быстро вернулась из дому.

И она рассказала Фрэнку, о том, что произошло в Бристоле.

Фрэнк с сочувствием выслушал ее рассказ, время от времени печально качая головой, потрясенный черствостью ее матери.

– Мне очень жаль, Фифи, – вздохнул Фрэнк, когда она закончила. – Твоя мать осуждает Дэна, не зная его как следует, но ведь это так трудно – смириться с тем, что твоя маленькая девочка уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, особенно когда ты уверен, что она сделала неправильный выбор. Я думаю, твоя мать хотела, чтобы ты вышла за кого-нибудь, похожего на твоего отца.

– Дэн не так уж сильно от него отличается, – печально возразила Фифи. – Он честный, работящий, любит детей, и у него доброе сердце. У него просто нет образования и возможности поступить в университет.

– Может, тебе следует объяснить ей это в письме, – посоветовал Фрэнк, поднимаясь на ноги и подходя к Фифи поближе. – Нельзя допустить, чтобы вас это разъединило. Фифи, ты будешь нуждаться в помощи родителей, когда появится ребенок.

Днем Фифи отправилась к Дэну. Она чувствовала себя отвратительно, но приняла ванну, вымыла голову, сделала макияж и надела свое лучшее платье, так как не хотела, чтобы Дэн что-то заподозрил. Добравшись до больницы, она сказала, что вернулась из Бристоля сегодня утром, потому что хотела побыстрее с ним увидеться.

– Ты просто сумасшедшая, – сказал Дэн, но тем не менее он был польщен. – Я бы на твоем месте постарался уехать подальше от Лондона и от этой жары. Ты точно не поссорилась из-за меня со своими родителями?

– Нет, – солгала Фифи и улыбнулась, чтобы ее слова прозвучали убедительнее. – Просто мне без тебя одиноко, и кроме того, Патти не было дома, так что некому было составить мне компанию. И я не могла допустить, чтобы ты лежал здесь совсем один.

Дэн посмотрел на нее с подозрением, возможно удивившись, почему она не рассказывает, как все прошло. Но допрашивать ее не стал.

– Они, вероятно, выпишут меня в понедельник, – сказал Дэн. – Но я не смогу работать еще неделю или две. Быть может, на следующие выходные, когда мне снимут швы, мы могли бы съездить в Брайтон или куда-нибудь к морю.

Фифи не стала говорить, что они не смогут себе этого позволить, если он не будет работать. Вместо этого она предложила подождать и посмотреть на его самочувствие.

Дэн, кажется, чувствовал себя хорошо. Он подшучивал над соседями по палате, пересказывал Фифи сплетни о медсестрах. Если его и беспокоила мысль о том, кто на него напал, то Дэн не подавал виду. Когда Фифи собралась уходить, Дэн сказал, что любит ее и очень рад, что она вернулась в Лондон.

Через пять минут после того, как Фифи вернулась домой из больницы, пришли полицейские. Фрэнк открыл им дверь, и они поднялись наверх.

– Извините за беспокойство, миссис Рейнолдс, – сказал старший офицер. – Но мы хотели бы задать вам несколько вопросов о том, что случилось в пятницу вечером. Вы весь вечер были дома?

Фифи подтвердила это, и полицейский попросил ее рассказать обо всем, что она видела или слышала тем вечером.

Пока она рассказывала о драке в доме Маклов, второй полицейский подошел к окну и выглянул из него, словно проверяя, какой вид открывается из окна.

– Почему вы думаете, что мужчина, избивавший миссис Макл, был ее мужем? – спросил старший.

– Я просто предположила, что это был он, – сказала Фифи. – Я видела только его силуэт в окне, и он был такого же роста и комплекции, как и Альфи.

– Альфи и его племянник одинакового роста и комплекции. Это мог быть его племянник?

– Я не знаю. Возможно, мог, но затем я видела, как племянник Альфи возвращался домой вместе с Дорой. Вы думаете, это Альфи напал на Дэна?

Старший полисмен улыбнулся.

– Скажем так, пока что мы проводим расследование.

Фифи сообщила, что ей показалось странным отсутствие синяков у Молли.

– От нашего внимания это тоже не укрылось, – ответил полицейский, проницательно на нее посмотрев.

Вечером Фифи снова отправилась в больницу, чтобы еще раз увидеть Дэна. На улице было душно, а в палате стояла просто невыносимая жара. Дэн вспотел, и ему было неудобно.

– Давай я намочу полотенце и остужу хотя бы твое лицо и руки, – предложила Фифи.

– Это от твоего присутствия меня бросает в жар, – пошутил Дэн, разглядывая ложбинку между ее грудей.

Фифи покраснела. После того как она забеременела, ее грудь увеличилась, а это платье было с глубоким вырезом.

– Ну если ты способен на такие мысли, то ты явно идешь на поправку, – заметила Фифи и рассказала мужу о тех полицейских, которые расспрашивали ее о нем.

Позже они услышали отдаленные раскаты грома и заметили, что небо потемнело.

– Тебе лучше уйти, прежде чем начнется дождь, – сказал Дэн. – Скоро разразится настоящая буря.

Фифи послушалась его совета и ушла пораньше, как только появились первые капли дождя. Но не успела она дойти до метро, как дождь усилился, и ее платье промокло насквозь. Когда Фифи вышла из метро в Кеннингтоне, бушевал настоящий ливень. Некоторое время она стояла возле выхода из станции, наблюдая, как дождь лупит по тротуару и гонит пенные потоки по сточным желобам. Солнца вообще не было видно, а раскаты грома ясно давали понять, что коротким летним ливнем дело не ограничится. Так что Фифи не оставалось ничего другого, кроме как бежать домой.

На улицах никого не было, машины медленно ползли по брюхо в воде, а тротуары стали скользкими. Когда Фифи добежала до угла Дейл-стрит, то промокла до нитки и совершенно выбилась из сил. Вдруг она на чем-то поскользнулась и упала лицом вниз.

Фифи сильно ударилась коленом и ободрала руку и ладонь, пытаясь смягчить падение. От неожиданности она вскрикнула. Она почувствовала, как кто-то схватил ее за руку и помог подняться, но мокрые волосы упали ей на лицо, и Фифи не узнала, кто это был, пока не услышала его голос.

– Не стоит тебе носиться как сумасшедшей в твоем положении, – сказал он. – Ничего страшного, если ты немного намокнешь.

Это был Альфи Макл. Отбросив волосы назад, Фифи увидела, что Альфи пялится на нее, и поняла, что тонкое платье прилипло к телу и, наверное, задралось до трусов, когда она упала.

Она инстинктивно попятилась.

– Как мило, – сказал Альфи, рассматривая ее с головы до ног. – Ни слова благодарности за то, что я помог тебе встать!

– Я вовсе не хотела показаться невежливой, – быстро ответила Фифи. – Я просто немного растерялась. Спасибо.

– Ты сейчас совсем одна, пока муж в больнице, – промурлыкал Альфи, пододвигаясь к ней ближе и беря ее за локоть. – Пойдем ко мне, я помогу тебе перевязать колено.

Фифи была бы тронута, услышав эти слова от любого другого человека, так как, посмотрев на свое колено, увидела, что из него течет кровь. Но из уст Альфи такое предложение прозвучало как угроза.

– Со мной все в порядке, – сказала Фифи, отодвигаясь от него. – Спасибо за помощь.

Прихрамывая, она добралась до дома и заметила, что Альфи все еще стоит под козырьком магазина и наблюдает за ней.

Сняв дома мокрую одежду и облачившись в домашний халат, Фифи почувствовала, что вся дрожит. Правое колено и ладонь были сильно ободраны. Все ее несчастья – нападение на Дэна, ссора с матерью, несчастный случай, прикосновение к Альфи и перспектива провести ночь в одиночестве – вдруг выросли до астрономических размеров. Фифи почувствовала себя беззащитной, и ей стало страшно.

Вспышка молнии и последовавший за ней громкий раскат грома взбудоражили ее еще сильнее. Фифи с детства боялась грозы. Она задернула шторы, включила свет и телевизор, но каждый раскат грома заставлял ее вздрагивать, а телевизора почти не было слышно из-за барабанной дроби дождя по крыше и подоконникам.

Замерзшая, дрожащая и напуганная, она легла спать. Но раскаты грома, кажется, стали еще громче, и сейчас, когда стемнело, каждая вспышка молнии освещала комнату. Фифи закуталась в одеяла и даже положила на голову подушку Дэна, но несмотря на это все равно слышала, как бушевала буря за окном.

В детстве она так боялась грозы, что иногда мать думала, будто у ее старшей дочери вот-вот случится сердечный приступ. Сейчас Фифи снова переживала то же самое. Страх парализовал ее, и ей было трудно дышать. Она чувствовала себя так, словно была заключена в высокой башне, вокруг которой бушует гроза, и крыша в любой момент может рухнуть и убить ее.

Сквозь парализующий страх Фифи вдруг вспомнила отца. Она снова почувствовала себя маленькой девочкой, которую он держал на руках и уговаривал смотреть на грозу вместе из окна ее спальни. Она вспомнила, что смотреть на грозу было не так страшно, как представлять ее себе, и она часто засыпала, успокоившись, прямо у папы на руках.

Хотя Фифи не была уверена, что это сработает, так как она была одна, но все равно заставила себя встать с кровати и завернулась в одеяло. Затем она отодвинула штору.

Снаружи было не так темно, как она ожидала. Дождь по-прежнему лил как из ведра, но улицу освещал желтоватый свет уличных фонарей, и окна многих домов светились, напоминая, что вокруг нее есть другие люди.

Следующий удар грома заставил Фифи подпрыгнуть, но последовавшая за ним вспышка молнии на секунду разогнала тьму, и капли дождя вдруг показались Фифи золотистыми искрами. Каждая вспышка молнии освещала сад Фрэнка, и Фифи смогла рассмотреть даже вьющиеся розы, которые оплели беседку.

Сердце Фифи выскакивало из груди, к горлу подступала тошнота, но, вспомнив, как папа убеждал ее в том, что гроза обязательно когда-нибудь закончится, Фифи начала считать секунды после вспышки молнии до раската грома. Сначала разница была две секунды, затем три, через некоторое время шесть и семь секунд. Постепенно ее сердцебиение успокаивалось.

Снова мелькнула вспышка. Фифи смотрела на беседку в саду Фрэнка, считая секунды до нового раската грома.

Молния осветила не только беседку в саду, но и стену в конце сада. На стене стоял человек и смотрел на Фифи. Молния осветила его лицо подобно фотовспышке. Это был Альфи Макл!

Фифи в ужасе попятилась от окна. Что-то вдруг сдавило ей горло и грудную клетку, ей стало трудно дышать. Инстинктивно ища защиты, она бросилась бежать по лестнице, зовя Фрэнка.

Она не остановилась, чтобы зажечь свет, а просто помчалась вниз по лестнице, забыв, что одета всего лишь в ночную сорочку. Но, добежав до последнего пролета, Фифи поскользнулась босой ногой на потертом половике. Она попыталась схватиться за перила, но ей помешала острая боль в израненной руке, и Фифи скатилась вниз по лестнице…

Фрэнк сидел в постели, читая книжку, когда вдруг услышал, что Фифи его зовет. В ее голосе ему почудился страх. Фрэнк немедленно отбросил в сторону одеяла. Но не успел он встать с кровати, как раздался странный звук, словно по лестнице, подпрыгивая на каждой ступеньке, скатился мешок с углем. Фрэнк распахнул дверь как раз в тот момент, когда Фифи, широко раскинув руки и ноги, застыла внизу. Ее волосы выделялись на полу светлым пятном.

Как только Фрэнк подбежал к Фифи, зажегся свет и наверху появилась мисс Даймонд в длинной белой рубашке.

– О Боже! О Боже! – повторяла она, спускаясь по лестнице. – Почему она так кричала? – спросила мисс Даймонд. Затем, присев рядом с Фрэнком, опустила ночную сорочку Фифи, прикрывая ее голые бедра. – Она ведь не умерла, Фрэнк? – прошептала мисс Даймонд.

Знаний Фрэнка по оказанию первой помощи оказалось достаточно, чтобы нащупать пульс Фифи и сообщить соседке, что девушка жива, но потеряла сознание.

– Я бегу вызывать «скорую помощь», – сказал он. – Оставайтесь здесь, но не трогайте ее. Если она придет в себя, разговаривайте с ней, но не позволяйте ей двигаться. Фифи беременна и в первую очередь будет спрашивать о ребенке. Я принесу одеяло, чтобы укрыть ее, сразу, как только обуюсь и накину плащ.

Нора Даймонд сидела на лестнице рядом с Фифи и ждала возвращения Фрэнка, который ушел звонить. Ее обычное хладнокровие покинуло ее. Она думала, что, упав так неудачно, Фифи сильно пострадала, а учитывая то, что ее муж находится в больнице, удача отвернулась от этой молодой пары.

Норе редко нравились молодые люди, но к этим двум она привязалась. Они были такой красивой парой, всегда улыбались и шутили, и в то же время никогда не шумели, были очень аккуратными и чистоплотными, в отличие от многих предыдущих жильцов. Жаль, что Фифи не сказала ей, что она беременна. Тогда Нора не отругала бы ее сегодня утром. Теперь она испытывала угрызения совести из-за того, что предположила, будто Фифи тошнило от выпитого вчера вечером.

Что могло так напугать Фифи? Она просто испугалась грозы, сидя одна в пустой квартире без Дэна, или было что-то еще? Мисс Даймонд спрашивала себя: смогла бы она с пониманием отнестись к девушке, если бы та пришла к ней за поддержкой?

Глубоко в душе Нора сомневалась в этом. Она рано ложилась в постель, прихватив с собой книгу, и терпеть не могла, когда ее беспокоили. Узнай она сегодня утром, что тошнота Фифи была вызвана беременностью, перспектива кричащих младенцев над головой и сохнущих в ванной пеленок ее наверняка встревожила бы. Возможно, она даже написала бы письмо домовладельцу с просьбой выселить молодую пару до того, как родится младенец. Но сейчас, видя безжизненно лежащую у ее ног красивую девушку, мисс Даймонд впервые стало стыдно за свою раздражительность и нетерпимость.

Когда ей было столько же лет, как сейчас Фифи, Нора очень походила на нее – такая же жизнерадостная, приветливая и великодушная, несмотря на то что осиротела в восемь лет и была отправлена опекунами в школу-интернат. Ее любили и учителя и соученики, и хотя опекуны держались на расстоянии и не проявляли особого тепла, она в избытке получала его от родителей одноклассников, которые часто приглашали ее к себе домой на каникулы.

Случись ей влюбиться в кого-нибудь другого, а не в Регги Сомса, она, скорее всего, осталась бы прежней. Но она вышла за него в двадцать два года, отказываясь слушать всех тех, кто утверждал, что Регги интересовало только ее наследство. Вскоре выяснилось, что они были правы. Регги оказался не только охотником за богатыми невестами, но еще мошенником, вором и лжецом. Война помогла ему обмануть Нору. Она, оставшись в Дорсете, привносила свой вклад в общее дело, выращивая овощи и работая в местном госпитале, и свято верила, что Регги занят сверхсекретными разработками для военного министерства.

На самом деле он занимался тем, что пускал по ветру ее наследство, ведя разгульную жизнь в Лондоне. Пока Нора не находила себе места, думая, что ее муж подвергается смертельной опасности в Германии, он проигрывал и пропивал ее деньги, спал с другими женщинами и цинично насмехался над ее наивностью.

Война закончилась, а Регги даже не собирался возвращаться в Дорсет. Только тогда Нора начала что-то подозревать. Она знала многих женщин, чьи мужья тоже работали на разведку, но все они вернулись домой. Однажды Регги все же навестил ее. Через некоторое время после этого Нора сообщила ему о том, что беременна, и он пообещал, что приедет через месяц.

Больше она его не видела.

Нора выяснила, что Регги подделал ее подпись на доверенности и разорил ее. Из сейфа исчезли фамильные драгоценности, а на ее банковском счету не осталось ни пенни. Когда ее принялись осаждать разгневанные кредиторы, у Норы случился выкидыш.

Она еще многое пережила, прежде чем наконец осела на Дейл-стрит, но знала точно, что основные перемены в ее характере произошли после утраты ребенка. Она наводила ужас на своих подчиненных, соседей и даже владельцев магазинов, и это ее устраивало.

Забавно, но Дэн и Фифи, кажется, были единственными людьми, которые разговаривали с ней без дрожи в коленках. Они часто стучались к ней и спрашивали, не нужно ли ей чего-нибудь купить, когда собирались в магазин, и приглашали к себе, чтобы показать, как они обставили комнату. Дэн починил ее кофейный столик, у которого сломалась ножка, а Фифи часто приглашала мисс Даймонд на чай, когда Дэн задерживался на работе. Нора говорила себе, что принимает эти приглашения только из вежливости, но на самом деле они значили для нее гораздо больше. Она хотела бы, чтобы эта пара осталась жить здесь, так как она симпатизировала и доверяла им.

Что бы ни сказали сегодня в больнице, теперь Нора была уверена, что Дэн и Фифи уедут отсюда, и это опечалило и напугало ее. С тех пор как здесь поселилась эта пара, Нора Даймонд чувствовала себя более счастливой и меньше сожалела о прошлом. Они стали почти что ее семьей.

– Как вы себя чувствуете, миссис Рейнолдс?

Фифи открыла глаза и посмотрела на склонившуюся над ней медсестру, похожую на индианку. Ее пухленькое лицо сияло, словно глянцевый плод каштана.

– Который час? – Фифи было трудно говорить, так как во рту у нее все пересохло, как в пустыне. Она знала, что была в больнице. Она помнила слова Фрэнка о том, что ее забрала «скорая помощь» после падения с лестницы, а потом ее осматривал врач…

Все равно Фифи была удивлена, увидев, что уже день. Кажется, она много чего пропустила.

– У вас что-нибудь болит? – спросила медсестра и предложила ей попить воды из чашки с носиком. – Вы перенесли небольшую операцию, понимаете? Вы только что очнулись от наркоза.

Фифи прислушалась к своим ощущениям. Все ее тело ныло от боли, но она подумала, что так и должно быть после падения.

– Не очень сильно, просто ломит все тело, – ответила она. – Я себе что-нибудь сломала?

– Боюсь, что да, правое запястье, – ответила медсестра. – Чувствуете гипс?

Фифи опустила взгляд и увидела гипсовую повязку, лежавшую поперек ее груди, из которой выглядывали опухшие, обескровленные пальцы. Она попробовала ими пошевелить, и руку пронзила острая боль. Но Фифи подумала, что она легко отделалась, если это все.

– А как мой ребенок? – запоздало спросила Фифи.

Когда медсестра замялась, Фифи мгновенно пришла в себя.

– Я его потеряла?

– Мне очень жаль, миссис Рейнолдс, – сказала медсестра. У нее было забавное певучее произношение. – К сожалению, у вас был выкидыш, и нам пришлось сделать вам аборт. Вас скоро навестит ваш муж. Он вам все расскажет.

Фифи была слишком потрясена, чтобы говорить. Она закрыла глаза и сделала вид, что заснула.

Значит, она потеряла ребенка, и из нее вычистили все то, что не вышло естественным путем. Вряд ли кто-то будет оплакивать эту крошечную несостоявшуюся жизнь. Ее родители негативно относились к ее беременности, да и она сама не очень-то была ей рада, особенно сначала. Единственным человеком, которого обрадовала эта новость, был Дэн.

Так почему же, практически не замечая сломанного запястья, Фифи чувствовала, что ее сердце разрывается от горя?

Позже к ее кровати подвезли Дэна на инвалидной коляске. Услышав свое имя, Фифи открыла глаза и увидела, что он плачет.

– Они только сегодня утром сообщили мне, что ты поступила сюда, – прерывающимся голосом произнес Дэн. – Они объяснили, что не смогли бы пустить меня к тебе, потому что ты была на операции. Я думал, это из-за твоего сломанного запястья. Только час назад мне сказали, что ты потеряла ребенка.

На глаза Фифи навернулись слезы. Дэн подъехал на своей коляске поближе к ней, обнял ее, и они заплакали вместе.

Позже Фифи попыталась рассказать ему, что случилось: несчастный случай на улице, ее страх во время грозы и наконец то, что она увидела Альфи на стене в конце сада.

– Наверное, мне показалось, что он хочет прийти и сделать что-то плохое, – закончила она. – Но я с трудом припоминаю, что я подумала и что случилось затем. Я только помню, как Фрэнк ехал со мною в машине «скорой помощи».

– Фрэнк заезжал ко мне сегодня утром, как раз после того как мне сообщили, что ты тоже находишься в больнице, – сказал Дэн. – У него был усталый вид. Я решил, что он провел здесь всю ночь. И ему не разрешали войти ко мне, так как в это время сюда не пускают посетителей, но он настоял на своем. Он сказал, что первые твои слова, когда ты пришла в сознание в «скорой помощи», были об Альфи на стене.

– Вы оба, наверно, думаете, что я все придумала, – заливаясь слезами, произнесла Фифи. – Но я говорю правду: я смогла хорошо разглядеть его при свете молнии. Почему он залез туда в такую грозу, если не замышлял ничего плохого?

– Фрэнк не говорит, будто ты что-то придумала. Он осмотрел стену и увидел, что ветки жимолости, плетущейся по ней, были помяты. Но Альфи скорее всего просто подглядывал. Он не мог надеяться проникнуть в дом таким путем. Фрэнк всегда закрывает заднюю дверь на замок и щеколду. Но Фрэнк сказал мне, что ты вернулась домой из Бристоля в пятницу вечером, а не в субботу. Почему ты меня обманула, Фифи?

Фифи жалела, что Дэн узнал об этом от Фрэнка, но подумала, что все равно рано или поздно ей пришлось бы обо всем рассказать.

– Потому что я повздорила с матерью и не хотела, чтобы ты из-за этого переживал.

По лицу Дэна Фифи поняла – он догадался, что скандал вспыхнул из-за него.

– Надеюсь, твоя мать поймет свою ошибку, когда я позвоню ей и расскажу, что с тобой случилось.

– Это не ее вина.

– Она отпустила тебя домой одну, во взвинченном состоянии, – возразил он. – Только не говори мне, что не это стало причиной несчастья. Вчера ты была сама не своя. Я сразу заметил, что ты чем-то расстроена. А теперь ты потеряла ребенка, и это будет мучить тебя гораздо дольше, чем сломанное запястье.

Следующим утром доктор Хендри снова заглянул к Фифи и нашел ее в очень подавленном состоянии. Но его это не удивило. Она, наверное, не смогла заснуть из-за боли в запястье и из-за того, что все ее тело было покрыто ссадинами и синяками. Но доктор Хендри понимал, что все это не может сравниться с болью от утраты ребенка.

– Мы сначала не собирались заводить ребенка, – сказала ему Фифи, в глубине души считая, что выкидыш стал для нее расплатой за все грехи. – Я не сразу смогла его полюбить. Что со мной не так, раз у меня случился выкидыш во время грозы? Разве беременные женщины не должны несмотря ни на что сохранять спокойствие и оберегать своего ребенка?

Доктору Хендри было уже за шестьдесят, и за ту половину жизни, которую он посвятил служению медицине, он повидал много женщин, винивших себя в утрате ребенка.

– Насколько я могу судить из опыта, выкидыши случаются независимо от состояния матери, – мягко сказал он. – Я видел, как женщины рожали абсолютно здоровых детей после несчастных случаев, куда более серьезных, чем ваш. И напротив, как они теряли их вовсе без причины. Вы не должны винить во всем себя, миссис Рейнолдс. И нет никаких причин сомневаться, что через несколько месяцев вы снова сможете забеременеть и родить в срок.

Он продолжал говорить с ней и сообщил, что хотел бы оставить ее в больнице на неделю, для наблюдения.

– Но я не могу так долго здесь оставаться! – в ужасе воскликнула Фифи. – Дэна завтра выписывают, и за ним нужно будет кому-нибудь присматривать.

Доктор Хендри уже переговорил с Дэном Рейнолдсом и хотя и знал о нападении и о том, что эта привлекательная молодая пара жила не в самых лучших условиях, уверенность миссис Рейнолдс в том, что муж не сможет без нее справиться, вызвала у него улыбку. Ему Дэн Рейнолдс показался человеком, способным пройти сквозь огонь и воду и при этом продолжать улыбаться и отпускать шуточки.

– Ваш муж не производит впечатления человека, который не в состоянии о себе позаботиться. Но в любом случае мы задержим его здесь еще на пару дней. Вам обоим пришлось столько всего пережить, и поэтому вы должны отдохнуть, прежде чем вернетесь домой, к привычной жизни.

В понедельник днем Фифи лежала на больничной койке и ждала прихода Дэна. В воскресенье весь день лил дождь, но сейчас солнце снова сияло сквозь вымытые дождем стекла. Она перестала замечать тяжесть гипса на руке, хотя все еще не привыкла умываться и чистить зубы левой рукой. Но боль от утраты ребенка ничуть не притупилась: каждый раз, прикасаясь к животу, Фифи вспоминала, что там больше никто не растет.