Текст книги "Заколдованная (сборник)"

Автор книги: Леонид Сергеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 35 страниц)

Еще до того, как Котел подал заявление в загс, я высказал ему свое мнение о Гальке. Он выслушал и изрек:

– Ты меня смертельно обидел. – Но тут же рассмеялся: – Ты чего-то не понял. Присмотрись к ней повнимательней, вы должны подружиться. Она, конечно, фантазерка, но это придает ей дополнительную привлекательность. А слабые стороны есть у всех. Надо радоваться хорошему в человеке, а не огорчаться тому, чего в нем нет. Потом, ведь муж делает жену, а она податливая, и станет послушной женой.

«Никто никого не переделает, – подумал я тогда. – Надо или принимать людей такими, какие они есть, или не принимать». И ошибся. Только не он ее переделал, а она его. Теперь Галька вертит Котлом как хочет, как куклой; даже подсовывает книги про природу и пытается внушить, что можно путешествовать и не выходя из дома.

Они живут как студенты. В их квартире, которую они до сих пор снимают, богемная обстановка: пианино, проигрыватель, магнитофон, книги, пластинки, кассеты; всегда есть клюква, настоянная на спирту, кофе и сигареты. А мебель – так себе, и никакой посуды. Бывает, соберемся у них, так они клянчат у соседей тарелки и вилки.

– Мы живем по-американски, – говорит Котел. – Сегодня здесь, завтра там. Перемены, неожиданности способствуют творчеству.

Котел защитил кандидатскую диссертацию, уже не полыхает по поводу недостатков в нашем обществе и, как многие, довольные жизнью, считает, что в жизни все правильно и справедливо. Задача у него прежняя – веселиться и веселить, он так и не вышел из своего образа.

Ансамбль Котла распался; если Котел теперь и играет, то со случайными музыкантами на свадьбах и похоронах, зарабатывает на кооперативную квартиру (играет на флейте, свою знаменитую гитару повесил на стену).

35

Сейчас доберусь до Куки. Считаю своим долгом отметить: Кука всегда делил женщин на накрашенных и не накрашенных. Он нашел себе не накрашенную – полную женщину с водянистыми глазами и рыбьими губами; у нее печальный голос, слабая улыбка, вялый смех, а глаза вечно моргают и кажется она или только что плакала или вот-вот заплачет. Ну что вы хотите – больше всего на свете она любит спать.

Кука познакомился с ней на отдыхе, в море, у буйка. Как он говорит:

– …Вошел в воду холостым, а вышел женатым.

Думаю, основную роль здесь сыграли пышные формы Натальи (так зовут его жену), но Кука уверяет, что в ней прекрасно все.

– Она великая женщина, – вещает он, одурев от любви. – Отличный биолог, скоро получит старшего научного. И такая скромница. И готовит неслабо. Моя мать говорила, что нужно жениться на женщине, которая умеет стряпать, что женщине можно простить любые недостатки, даже внешность, только не неумение готовить (замечу в скобках – как раз наоборот: жена-стряпуха – могила для мужчины). Кстати, там, у буйка, выяснилось, что мы оба собачники, и представляете! Ее кобеля боксера зовут Атос, а моего дога Портос! Это уже судьба!

Теперь они еще завели кота Арамиса – на потеху соседям.

На их свадьбе я обронил Куке:

– Все, Кука, конец твоей свободе!

– А я люблю Наташу и мне приятно потерять свободу, – пробурчал он. – У Наташи редкое, неслабое качество – она ценит повседневные мелочи. Некоторые ведь считают, что в сравнении с космическим наша жизнь – чепуха. Им что-то высокое подавай.

Тогда же на свадьбе Наталья сказала нам с Котлом:

– Когда знакомишься с мужчиной, надо смотреть на его руки. Я как увидела Сашины руки, сразу в него влюбилась.

В этот момент она действительно любила Куку, но это не мешало ей строить нам глазки и говорить с какими-то зазывающими придыханиями, и справа и слева показывать свой бюст.

– Она потенциальная блудница, – поделился я с Котлом. – Неразорвавшаяся секс-бомба! Разорвется – у Куки все рухнет.

– А я люблю заумных блудниц, – расплылся Котел.

– Да какой там ум! Она дуреха набитая.

– А я люблю симпатичных дурочек, – все улыбается Котел.

– Но она же не симпатичная, просто толстуха!

– А я люблю толстушек с покладистым характером.

– Зачем тогда женился на худой?

– А я и худых люблю. Но вообще, скажу тебе, с возрастом женятся не по любви, а по интересам.

Вот вам портрет Котла в то время. Он и сейчас так рассуждает.

Наталья отчаянно борется с полнотой и почти ничего не ест.

– Я только посмотрю на еду и сразу чувствую, что прибавляю в весе, – говорит.

Она ест одуванчики с майонезом, пьет сироп из фиалок, но никак не может похудеть. А Кука ходит, любуется ее формами и посмеивается:

– Дохлый номер. Против природы не попрешь, – и подходит, обнимает жену, и они цепенеют в безнадежной любовной муке – совсем ошалели, я боюсь, как бы их не разорвало от любви.

Роман Куки с Натальей – нескончаемая мыльная опера; они сильно боятся потерять друг друга и без конца то он встречает и провожает ее, то она его.

– Кука! Сделай чучело своей красавицы и таскай с собой на работу, – как-то довольно удачно пошутил Котел, но Кука не понял юмора и начал по-простецки оправдываться:

– Она за мной так ухаживает, прямо не знаю. Даже за моей кожей следит, каждый прыщик выдавливает (у меня чуть не вырвалось: «Ваше превосходительство» не называет?). У нее ведь было горестное представление о любви, никаких романов. До меня она была опаленная бабочка, а сейчас расцвела. И неслабо. Я отношусь к ней трепетно. К тем, кому не везло в жизни, надо относиться теплее, трепетней, неслабо.

Здесь надо сказать, что до Натальи у Куки не было увлечений. Он только однажды, еще в мединституте написал письмо какой-то сокурснице, где признавался в чувствах, но получил свое послание назад с исправленными ошибками.

Наталья решила и меня поженить. Как-то сказала:

– Тебе тоже надо завести семью, иначе начнутся болезни. Женатый мужчина добивается в жизни большего, чем холостой. У меня есть знакомая, с которой, думаю, вы подойдете друг другу, – и привела подругу, свою копию, тоже полную да еще с желтыми, как у львицы, глазами.

Я посидел полчасика для приличия, поговорил с ними о том о сем и распрощался. Наталья догнала меня и набросилась с оскорблениями:

– Ты дурак! С такой женщиной тебя познакомила, а ты… Ну и оставайся один, черт с тобой!

Вот какая она тихоня и скромница, сами видите.

Кука с Натальей начали совместную жизнь в подвальной конуре, через которую проходила труба, диаметром с хобот слона, где под полом возились мыши, а стены покрывал мох и какие-то бледные цветы.

– Наши цветущие стены – наши гобелены, – хвастался Кука.

Но довольно быстро Наталья доказала своему неразборчивому супругу, что двухкомнатная квартира на третьем этаже гораздо лучше подвала «с гобеленами». Кука начал по вечерам подрабатывать и через год они перебрались в кооперативное жилье.

Наталья не успокоилась и безжалостно обрабатывала Куку дальше – заставила написать диссертацию, защититься, выбить на работе дачный участок… Вот вам и тихоня с погасшим взглядом!

Теперь у них новая страсть – они все лето вкалывают на даче, запасая на зиму варенья, соленья, моченья. Они и квартиру превратили в оранжерею: в комнатах выращивают помидоры и лимоны, на балконе лук и морковь. В их квартире всюду кадки с кустами и деревьями – прямо трудно продраться сквозь вьющиеся и стелящиеся растения, использован каждый метр жилплощади, выжато из жилья все что можно. А на окнах и дверях многочисленные замки, задвижки, крючки. И это, сами понимаете, неспроста. Думается, они поднакопили и кое-какие ценности. Наталья еще больше усиливает это предположение, когда на наши сборища появляется с драгоценностями.

– Это у тебя что, бриллианты? – как-то поинтересовался я.

– Ага! – ответил за нее Кука. – У моей жены по «Запорожцу» в ушах, и я не вижу в этом ничего позорного.

Не подумайте, он шутил, они ведь о многом умалчивают. Вот так, до неузнаваемости изменился Кука, такой совершил зигзаг – стал практичный, расчетливый, все прикидывает, подытоживает, в кармане носит калькулятор. Возьму на себя смелость выдвинуть такую версию: сидеть на сундуке с деньгами стало его конечной целью – как ни противно, об этом не могу не сказать.

Я считаю, что после тридцати лет люди делятся на две категории: тех, кто развивается и тех, кто остановился. Так вот, Котел, на мой взгляд, остановился, а Кука развивается в худшую сторону, во всяком случае он уже не суетится как раньше, не пытается переделать весь мир – теперь его энтузиазм проявляется в накопительстве, и если раньше он собирался делать машину своими руками, то теперь просто копит на нее. Теперь он рассуждает приблизительно так:

– Не терплю суетников: вечно спешат, хватаются и за то и за это, и ничего толком не делают. И еще без умолку трещат, как они завалены делами и работой. Те, кто много болтают о работе, как правило, мало работают. Проверено. И вообще, суета и треп говорят о несерьезных делах и поверхностных суждениях. Все успеется, всему свое время. Все надо делать с толком, без суеты, неслабо. Куда торопиться? Хорошие дела быстро не делаются.

Вот такие у него умонастроения. Недавно, чудик, заявил:

– Планирую открыть кооператив «цветов и птиц». Всегда ведь люди уезжают в отпуск, в командировку, кто-то должен поливать цветы в горшках, присматривать за попугаями. Полагаю, доходное дело.

Сами понимаете, такие планы не нуждаются в комментариях.

Кстати, Котел тоже не прочь заняться бизнесом: хочет открыть бюро путешествий для иностранцев, для тех из них, кому некуда девать деньги, кто хочет увидеть настоящую Россию, ее глубинку, а не виды из автобуса интуриста. Котел строит обширные проекты:

– Я организую им походы по речкам. Пусть прокатятся на попутных грузовиках по нашим разбитым дорогам, построят плоты, поночуют в палатках, побывают в деревнях, пошлепают по грязи, потолкаются в очередях в сельмагах, послушают крепкие словечки. Настоящая жизнь страны в глубинке, где нет туристических маршрутов.

Могу себе представить, как Котел прогорит!

36

Я женился последним, в тридцать лет, без всякой любви, хотя моя жена бесспорно лучше Галины и Натальи вместе взятых. Я женился просто в знак солидарности с друзьями, «на год меня хватит, – подумал, – а там видно будет». И вот надо же! – уже пошло на второе десятилетие как живу со своей красавицей. Привык, что ли, сам не знаю. Конечно, я человек твердый, и если моя половина начнет что-нибудь вытворять, хлопну дверью и только меня и видели. Жена это прекрасно знает, ведет себя тише воды и держится за меня обеими руками. И еще бы не держаться! Ведь я умный и талантливый, и руки у меня золотые, и характер покладистый, и круг интересов широкий, и осведомленность безграничная. Конечно, трудновато совмещать столько достоинств, но все же мне это удается. Я думаю, вы это давно заметили.

Так вот. У меня всегда были определенные требований к женщинам. В двадцать пять лет я хотел встретить женщину красивую, изящную, умную, талантливую, преданную; чтобы она умела делать абсолютно все; чтобы любила мою работу и никогда не спрашивала, почему я поздно вернулся и где был. Чтобы любила животных, имела легкий характер, побольше молчала и всегда просыпалась с улыбкой и часто пела; одним словом – совершенную женщину.

Чуть позднее я пришел к выводу, что хочу совместить несовместимое, и стал подыскивать женщину не очень красивую, но и не уродину, не очень умную, но и не совсем дуру и так далее. Но и это оказалось не просто. Тогда я отказался почти от всех требований, оставил только три: чтобы побольше молчала, любила животных и часто пела. Но, что бы вы думали? И это оказалось сложновато. Большинство женщин слишком много болтали и к животным относились так себе, и крайне редко пели. В общем, я жил в гордом одиночестве. Ясное дело, встречался с женщинами, но стоило какой-нибудь из них принести в мой дом халат или тапочки – все! Тут же с ней порывал.

Ну, а история моей женитьбы проста. Мы познакомились на улице, шли в одном направлении и красотка улыбалась мне неопределенно-радостно. Вернее, вполне определенно. Когда я заговорил с ней, она просто сказала:

– Я ждала вас всю жизнь.

Ну и, ясное дело, обезоружила меня этими словами. Она сразу же все рассказала о себе и околдовала меня искренностью.

У Валентины (так зовут жену) отличная внешность: темные глаза, прямые волосы, взгляд спокойный и умный, фигура стройная, очень стройная – она работает манекенщицей, что вы хотите! И, естественно, походка у нее отличная, а потому, как женщина идет, уже можно судить о ней. Валентина ходит с победоносным видом и умеет постоять за себя, поставить на место разных прилипал. Но главное, в ней все те достоинства, о которых я говорил – не к чему придраться, хотя вначале кое-что мне пришлось пошлифовать.

Прежде всего мне не понравилось, что она часами крутилась перед зеркалом, постоянно носила с собой три расчески и то и дело расчесывала свою гриву. И в день по пять раз меняла наряды, один смелее другого. Бывало, оголялась почти вся. Как какая-нибудь бесстыдница она была готова ходить по улицам голой и жить в стеклянном доме. И все разговоры у нее велись вокруг шмоток:

– Когда у меня плохое настроение, я надеваю яркое платье. У меня есть деловое платье и есть увлекающее…

По утрам меня раздражала ее беготня от окна к шкафу и восклицания:

– Что надеть? Что надеть, прямо ума не приложу?!

– Надень ведро на голову! – однажды вырвалось у меня, но жена не оцепила моей изящной шутки.

А по пути на работу, если к ней никто не подходил, она, по ее словам «весь день пребывала в угнетенном состоянии», хотя никакие знакомства ей и не нужны…

Спала она только на спине, чтобы не было морщин, по утрам, лежа в постели, делала дыхательные упражнения, потом принималась за гимнастику и носила книги на голове «для хорошей осанки»; днем занималась закаливанием – принимала солнечные ванны; на ночь пила «витаминные» чаи «для изящества». Этот культ внешности я пресек сразу.

Потом она взялась за мою квартиру: как-то незаметно заменила простую мебель на финскую, накупила дорогой посуды – из-за этих покупок влезли в долги. Потом мои вещи каким-то образом перекочевали на балкон, в ящики и Валентина натаскала множество своих штучек-дрючек. Пришлось тоже вмешаться, правда, позднее жена все же убедила меня, что ее вещи необходимы «для процветания», как она выразилась.

Ванную она забила шампунями, разными флаконами и пузырьками. Здесь я был не против – эти пахучие штуковины оказались довольно приятными, единственно чего я не понимал, зачем их такое множество – видимо, для еще большего «процветания» нашей процветающей квартиры. В общем, мое жилье приобрело прекрасный вид.

Кука говорит, что мы сделали из квартиры музей, навели показуху, Котел считает, что я вообще живу среди бесполезной красоты, но, по-моему, они просто мне завидуют. Даже точно – страшно завидуют.

Покончив с квартирой, Валентина стала приставать ко мне – вначале с восхищенным уважением, с блуждающей улыбкой на губах:

– Как хорошо ты рисуешь. Это волшебство – рождение образов на бумаге… Какой неуемный цвет! А мой портрет ты можешь написать?

И я рисовал ее; чуть ли не ежедневно. Сделал сотню портретов, не меньше. Потом Валентина стала говорить уклончиво и без улыбки:

– Ты мог бы более конкретно применять свои способности. Вот уже два дня ничего не делаешь. За это время мог бы картину нарисовать.

Мне приходилось объяснять, что я обдумываю материал, что как раз, когда по ее понятиям я ничего не делаю, во мне идет напряженная работа. Валентина вздыхала и отходила – похоже, смутные мысли роились в ее голове. Со временем в ее вздохах появились какие-то угрожающие нотки, и, случалось, она отчитывала меня за безделье и выпивки с друзьями. Однажды разошлась во всю и опрометчиво ляпнула:

– Похоже, женщина влюбляется в образ, а не в мужчину; наделяет его тем, чего в нем и нет.

Это уже было слишком. Я взбунтовался и ушел из дома, а когда вернулся, увидел на моем столе букет полевых васильков. Это была наша единственная ссора за все время совместной жизни, и Валентина, молодчина, сразу поняла, что не права. Она еще раза два пыталась изменить мой образ жизни, но понятно, это ей не удалось. Со всем смирившись, она стала примерной, домашней женой. Теперь она как мышка, ее не видно и не слышно. Как я уже сказал, мы прожили больше десяти лет и никакой усталости чувств у нас не видно.

Кстати, в отношении семьи могу дать ценные советы. (Я вообще собираюсь открыть бюро советов на все случаи жизни).

Так вот, во-первых, как только жена попросит что-то сделать по дому, под разными предлогами не спешите. Затем, словно опомнившись, изобразите деловой порыв и принимайтесь за работу, но делайте ее крайне плохо, чтобы в следующий раз жена все делала сама.

Во-вторых, запомните – все жены страшно любят сплетничать о сослуживцах на работе, соседках и подругах. Никогда не отмахивайтесь от этой болтовни. Заткните уши ватой и делайте вид, что вам невероятно интересно, что вы только этим и живете. Помните – в чем в чем, а в выборе друзей и врагов с женой должно быть полное единодушие.

В-третьих, у всех жен страсть к нарядам и покупкам, но учтите – после покупок у них некий комплекс вины! Изобразите праведный гнев и спокойно отправляйтесь с приятелем в пивной бар «В дали от жен».

Такая у меня система приемов. Я за сильную мужскую власть в семье с небольшими отступлениями для жены. А вообще, скажу вам, любовь женщины нужна слабому мужчине, сильному нужно уважение друзей, ну и домработница, желательно симпатичная.

Ладно, пойдем дальше! За эти годы я довольно-таки преуспел: работаю по-прежнему в том же комбинате, но теперь заведую декоративным цехом. Раньше, как вы помните, у меня было двенадцать положительных качеств, теперь стало в два раза больше. Ну, а внешне! Внешне, как видите, я отлично сохранился для своего возраста; так что берите пример с меня, в смысле образа жизни, да и всего остального.

Как-то так получилось, что переженившись, Котел, Кука и я немного отошли друг от друга и стали видеться только по праздникам – наши жены почему-то не очень сдружились. Когда мы собирались у Котла, его Галина без умолку болтала о новых фильмах, хвасталась новыми пластинками, а в середине застолья усаживала мужа за пианино и начинала петь джазовые вещи. Мы с Кукой это приветствовали со всей сердечностью, а Наталья с Валентиной куксились.

Когда собирались у Куки, Наталья заваливала стол яствами и подробно рассказывала о количестве заготовленных даров природы. Мы с Котлом не успевали себя набивать, а наши супруги морщились и отворачивались. Слушая Наталью, Валентина толкала меня коленом под столом, а Галина косила глаза в сторону и нашептывала мужу:

– Какая ограниченность! Чем они живут!

Когда собирались у нас, Валентина то и дело переодевалась и за вечер успевала продемонстрировать все свои наряды. Кука с Котлом восхищенно щелкали языками, а их жены покусывали губы от злости.

Вот так и проводили времечко. Никак наши жены не могли найти общий язык, правда, постоянно выспрашивали друг о друге – женщины ведь всегда испытывают любопытство к соперницам…

Как-то по простоте душевной я начал расхваливать жен своих друзей, какой там голос у Галины и как здорово готовит Наталья. Валентина внимательно, но хмуро меня выслушала, а потом кокнула тарелку об пол и три дня со мной не разговаривала. Так что теперь, рассказывая жене о других женщинах, я предельно осторожен. Ради мира в семье.

37

Ну ладно, ближе к делу, восстановлю исторический момент. Так вот однажды мы отправились в путешествие с нашими женами. Решили поплавать на моем катере «Бармалее». Чтобы вам обстоятельней представить нашу поездку, не мешает описать сам катер.

Во-первых, вновь упомяну, «Бармалей» я построил. И еще раз повторяю, это отдельная захватывающая история. Кому интересно узнать, как я доставал материалы и подробности строительства, заходите в следующий раз, расскажу. Во-вторых, я строил катер, когда еще не был женат и, наверно, именно поэтому мне пришла в голову эта прекрасная идея. Согласитесь, женатым мужчинам подобные мысли редко приходят в голову, а если и приходят, жены рубят их на корню.

Мой «Бармалей» – элегантный катер с каютой и кокпитом. В каюте лежаки, откидной столик, в кокпите управление, сиденья – в общем, это удобная вместительная посудина. На «Бармалее» мы плавали два раза. Котел, Кука и я. Ну, а на третье лето сдуру вздумали взять жен. Ясное дело, ни один уважающий себя моряк не возьмет на корабль женщину, а мы, идиоты, взяли сразу троих. Ну, а теперь слушайте, что получилось из этого легкомысленного предприятия.

Все началось еще во время сборов, когда Котел представил мне на утверждение список дополнительного снаряжения. Чего там только не было! Складной стол и стулья, раскладушки и теплые спальные принадлежности, гамаки, портативный душ, газовая плита, магнитофон, дождевые и солнечные зонты и тьма абсолютно ненужного барахла. Пробежав список, я чуть не подскочил от негодования:

– Просто смешно, Котел, что ты здесь понаписал! Просто смешно! Ты хочешь устроить из путешествия пикник. Не выйдет! Я не намерен ради женщин лишать себя приключений. Изволь половину вычеркнуть.

Потом наши жены стали лихорадочно перезваниваться и задавать друг другу нелепые вопросы:

– Что наденешь? Что возьмешь? Сколько?

Прислушиваясь к этой дурацкой болтовне, я догадывался, что нас ожидает, понимал, что мы делаем невероятную глупость, но отступать уже было поздно.

В первый же день наших отпусков мы с Кукой на трайлере привезли «Бармалей» в Южный порт. В порту нашли свободный песчаный пятачок, на катках спустили катер к воде, зачалили окало пожарного дебаркадера и стали подготавливать посудину к плаванию. День был жаркий. Над песчаной косой стояло горячее марево, только у самой воды тянуло прохладой – чувствовался ток воздуха. В полдень на «рафике» в порт прикатил Котел с нашими драгоценными женушками; весь салон микроавтобуса был забит шмотками.

Галина выпрыгнула из машины и, пританцовывая, с включенным магнитофоном направилась к нам. Она была в шортах, спортивной майке, кедах и в кепке с козырьком. Наталья вылезла в пляжном халате и панаме, в руках она тащила сумку с пустыми стеклянными банками и полиэтиленовыми пакетами. На Валентине была широкополая шляпа и белое, плотно облегающее фигуру, платье, на ногах – «римлянки», а на кончике носа – большие темные очки. Она направилась к нам виляющей походкой; от нее сильно пахло духами.

– Неслабо, выглядите, – сказал Кука. – Даже шикарно. Как огурчики в рассоле (это у него высшая похвала).

– Как добрались, благополучно? – спросил я.

– Ага! – праздничным голосом ответила Галина (она вся сияла). – Только Наташка хотела взять еще собак, но мы воспротивились. А я взяла водные лыжи, хочу научиться выделывать пируэты на воде.

– Эта меломанка Галька всю дорогу пела на весь автобус, – шепнула мне Валентина с некоторым раздражением. – Воображает из себя много. И так безвкусно одета!

– Собак нужно было взять, – перебил я ее и подумал, что все же Наталья любит животных больше, чем моя жена.

Мы с Кукой подошли к «рафику», чтобы выгрузить вещи. Целый час вытаскивали саквояжи, сумки, тюки. Я успел заметить складной велосипед, бадминтон, несколько шляп, модные сапоги, шитье, вязанье и целый чемодан лосьонов и кремов! Вот к чему привела моя мягкотелость и попустительство Котла.

Когда машина уехала, песчаная коса превратилась в цыганский табор: Котел с Кукой перетаскивали вещи в катер, женская половина нашей команды прямо на песке накрывала стол, чтобы отметить отплытие, я осуществлял общее руководство. День, повторяю, был жаркий, очень жаркий, и скоро мы все взмокли. Особенно Кука. Шляпа на нем почти расплавилась, из его ушей валил не пар, а дым…

Уложив вещи, мы решили искупаться. С нами, мужчинами, окунулась одна Галина. Наталья только ополоснула лицо и смочила плечи. Валентина заявила, что в воде пиявки и плавать не будет, но в купальник переоделась и некоторое время любовалась на свое отражение в воде, потом застыла в картинной позе, как бы принимая солнечную ванну. Матросы с дебаркадера, до этого дремавшие на палубе, разморенные полуденным зноем, повскакали и стали пялиться на красавицу. Не стесняясь меня, Наталья встревожено сказала вылезшему из воды Куке:

– И куда Валька набрала столько шмоток?! Одних купальников взяла пять штук. Она, наверно, собралась на Багамские острова!

Сколько раз я замечал: скажешь о человеке хорошее, это могут и не передать, а плохое – передают сразу. Я промолчал, а Кука тут же окликнул мою жену:

– Валь, ты что, взяла пять купальников? Неслабо! Весомый подход. Но кончай там соблазнять матросов, лучше помоги готовить жратву.

Валентина поджала губы, но подошла.

Котел с Галиной выбежали отряхиваясь из воды, запустили на полную громкость магнитофон и стали расставлять на столе еду.

Предвкушая дармовое угощение, матросы спустились с дебаркадера, из-за штабелей бревен вышли портовые рабочие, испачканные известкой. К счастью, пошел дождь и нежданные гости, выпив залпом по бутылке пива и пожелав нам счастливого плавания, заспешили в укрытия.

Мы тоже спрятались в сарае. Крыша сарая протекала и нам приходилось все время менять местоположение. Неожиданно дождю обрадовалась Валентина – она не упустила случая продемонстрировать свой японский зонт, и тем самым вызвала переполох среди жен моих друзей. Оказалось, они забыли зонты и Галина бросилась ловить такси, но Котел опередил ее, заявив, что у Валентины наверняка их несколько штук. Валентина метнула на Котла хмурый взгляд, но кивнула. Желая переменить тему, я сказал:

– Ничего, считайте, что путешествие уже началось. Дождь – наше первое приключение.

После дождя мы с Кукой взяли канистру и, выйдя на шоссе, стрельнули бензин у водителя самосвала. Потом вся наша команда забралась в «Бармалей», я запустил двигатель и мы двинули вниз по Москва-реке.

Общий вид катера выглядел так: Котел с Кукой стояли за штурвалом, я сидел у мотора, женщины лежали в каюте: Галина читала, Наталья разгадывала кроссворд, Валентина вязала… По берегам тянулись деревни, перелески, стада коров.

К вечеру прошли шлюз и остановились у берега, где за деревьями виднелась поляна. Среди деревьев мелькали шумные стайки птиц, а на поляне росло множество цветов – оттуда веял пахучий ветерок.

– Какая чудесность! – проговорила Наталья. – Лучшего места нельзя и желать.

– Неслабая стоянка! – Кука восхищенно присвистнул.

– Лес страшный – похоже, в нем бродят привидения, – скривила рот Галина. – И пляж не вызывает положительных эмоций.

– Вон плавает тина, – поддержала ее Валентина. – И там комары вьются. Целая туча. Здесь от сырости ноги опухнут.

– Нечистая вода полезна – активизируются защитные силы организма, – бросил Кука.

– Ну что вы девушки взгрустнули? – Котел обнял жену и Валентину. – Сейчас приготовим вкуснейший ужин, врубим классную музыку и устроим танцы у костра.

– Мы здесь только переночуем, а завтра нас ждут прекрасные пляжи на Оке, – заключил я и приказал выгружаться.

Пока мы с Котлом ставили палатки, Кука развел костер и сделал лавки-насесты. Наши жены переоделись в вечерние одежды, причем моя вышла из палатки в каком-то ворохе тряпья, из которого торчал один нос, «укуталась от комаров», – объяснила. Галина надела спортивный костюм, сделала пробежку вокруг костра и громко спросила:

– Кто будет готовить? Валь ты? Ведь ты на пляже ничего не делала.

– Я плохо себя чувствую, – поежилась моя благоверная.

– Здесь полно грибов! – крикнула из-под крайней елки Наталья.

Подбежав к костру, она положила на траву несколько лисичек и снова ринулась в ельник. Кука схватил корзину и тоже исчез за деревьями.

Галина хмыкнула и обратилась к Котлу:

– Валерчик! Бери ракетки, покидаем волан.

– Сейчас, – произнес Котел, спустился к реке, набрал в котелок воды и повесил над костром. – Чайник, приготовь что-нибудь, а мы пока разомнемся.

Чтобы не накалять атмосферу, я промолчал.

– Насыпь в воду марганец, – посоветовала Валентина. – А то еще отравимся.

Взглянув на жену, на ее широкополую шляпу, с которой она не расставалась и в которой, похоже, собиралась спать, я вздохнул:

– Да, весело начинается путешествие.

Когда вода закипела, вернулись Наталья с Кукой. Наталья принялась за ужин, а Кука стал нанизывать грибы на нитки и развешивать у огня.

Наигравшись в бадминтон, Котел с Галиной, весело перекликаясь, совершили небольшой заплыв, потом долго обтирались, одевались и, наконец, включив магнитофон, подошли к костру.

Уплетая ужин. Котел то и дело подмигивал мне и вовсю расхваливал сытную еду Натальи:

– Очень умело ты, Натали, готовишь на костре! В тебе сноровка путешественницы. И бусы у тебя красивые. В некотором смысле.

Он всегда хвалил женские украшения и они сияли от удовольствия, не понимали дурехи, что подобные комплименты – фальшивая штука. И Наталья, ясное дело, не исключение. Она вся зарделась. Предложила женщинам готовить попеременно, ввести овощные дни и разгрузочные, то есть пить один чай.

– Противно слушать, – подтолкнула меня Валентина. – Только и говорит о еде.

Котел уловил реплику моей жены и прозрачно намекнул Валентине, что он и от нее ждет проявлений кулинарных способностей и тут же, хитрый лис, стал выспрашивать о ее шмотках. Валентина оживилась, подсела к нему, начала что-то объяснять – от ее озноба не осталось и следа, ее голос приобрел бархатные нотки. Они беседовали, прямо как две подружки, честное слово. Не подумайте, что я ревновал, ни в коем случае. Я был, как всегда, спокоен, а вот Галина вышла из себя:

– Если бы ты был так внимателен к собственной жене, – зло проговорила она и ушла в свою палатку.

Котел стушевался и заспешил за ней.

Когда костер стал затухать, мы тоже разбрелись по палаткам. Укладываясь, Валентина что-то бормотала про жен моих друзей, одну называла «кухаркой», другую – «истеричкой», ворчала, что спать на жестком – только уродовать фигуру; просила меня встать пораньше, вскипятить ей воду, потому что умываться в реке она не собиралась; потом ей захотелось «стаканчик прохладного шипящего лимонада»…

Когда мы с Валентиной проснулись, Наталья уже варганила завтрак, а Кука собирал в пакеты высохшие у костра грибы. Пока мы одевались, Галина в своей палатке затянула песню, и Котел стал ей подпевать. А я подумал: «Наверно, Галина поет чаще, чем моя жена».

После завтрака то к Куке, то к Котлу стали подходить наши жены и нашептывать, как вы догадываетесь, свои обиды. Кука отмахнулся от женщин, взял удочку и спустился к реке. Котел сделал вид, что слушает, с серьезным видом кивал и хмурился, но украдкой включил магнитофон и сосредоточился на музыке. Потом сослался на колики в животе, взял надувной матрац и заспешил к Куке. Тогда женщины кинулись ко мне. Первой подскочила Наталья и, чуть не плача, заявила: