Текст книги "Лена Сквоттер и парагон возмездия"
Автор книги: Леонид Каганов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
Я вспоминаю все это так подробно потому, что мне не хочется вспоминать дальнейшее.
Когда мы с Дарьей Филипповной вышли на улицу и свернули на проспект, по глазам полосонули синие всполохи мигалки. Посреди проспекта стоял пустой троллейбус в окружении толпы зевак с мобильниками, двух милицейских машин и одной машины «скорой помощи», генетический страх перед которой настолько древний, что люди ее до сих пор называют каретой. Два хмурых врача с лицами подмосковных алкоголиков небрежно запихивали в кузов носилки, плотно укрытые зеленой клеенкой. Из-под клеенки торчали только ноги без ботинок – ноги в деловых, но чуть-чуть спортивных штанах с полосочками. А затем толпа расступилась на миг, и я увидела недостающий ботинок, куски мобильника и темную засохшую лужу крови под троллейбусом, по которой замогильными тенями пробегали синие всполохи мигалки…
Очнулась я от того, что Дарья Филипповна прижимала меня к стене дома, чтобы я не упала, и хлопала по щекам. «Скорая» уже уехала, зеваки разбрелись, лишь один bastard, видимо, совсем опоздавший, делал вид, будто увлеченно читает SMS в своем мобильнике, но сам направлял его объектив в нашу сторону. Я показала ему фак, после чего начала приходить в себя. Даша настойчиво вызвалась меня провожать, чтобы я не упала в обморок второй раз. Я позволила ей это.
В такси я еще и самым натуральным образом разрыдалась. Что поделать – порой я бываю сентиментальна. Наш Bull, несмотря на весь его нелепый image, стал нам с Дарьей Филипповной почти родным за этот вечер, а теперь и вовсе казался членом семьи – я его оплакивала почти как Микки.
Меня всегда удивляло, что мы относимся к мертвым лучше, чем к живым. Definitely, этот обычай диктуется не самой лучшей стороной нашей психики. Объяснение феномену у меня есть, хотя довольно cynique: любой живой, даже из самых порядочных, теоретически еще имеет capability начать совершать зверства и подлости немыслимого коварства и неограниченной мерзости. Мертвый, сколь бы гнусным ни был его жизненный путь, отныне безобиден для общественного порядка и божественно доброжелателен даже к лютым врагам. Сравнить его можно лишь с грешником, который полностью раскаялся и навечно постригся в монахи, зацементировав себя в хтонической келье. Причем даже такое сравнение, как нетрудно догадаться, будет не в пользу монаха, поскольку capability еще при нем… Впрочем, гибель нашего Bull я оплакивала еще и потому, что вместе с ним умерла тайна. А с тайной, признаюсь честно, умерла и моя новорожденная надежда на увлекательную историю, которая внесет новый сквозняк в мою rhythmical офисную карьеру, начавшую уже слегка надоедать.
Падаван и Сенсей
Выспаться мне в то утро не удалось – проклятый дворник опять раздобыл бензокосилку и принялся тщательно брить планету прямо под моим окном. После неудачной попытки заснуть я встала, но в офис решила не идти. Чем сильно удивила Дашу, разбудив ее, чтобы сообщить эту новость. Пришлось объяснить, что мой день в Корпорации ненормирован, хотя, по-моему, она не поверила. Мы попили кофе и слегка поболтали о жизни – я чувствовала за собой обязанность провести с Дашей очередное занятие. Ведь я взялась сделать из нее человека, раз уж судьба зачем-то бросила мне в руки этот бесхозный modeling clay. А раз уж взялась – надо бросить на это все силы и дойти до цели. Таков мой характер. Который, впрочем, я собиралась воспитать и в Дарье Филипповне.
На кухне у меня висит доска с магнитным маркером, подаренная кем-то из друзей. Я не люблю делать презентации без необходимости и использую доску крайне редко – в основном именно по утрам за чашкой кофе, если необходимо доступно очертить какому-нибудь размечтавшемуся павлику его скромное место в моей жизни. Стерев давно запылившуюся схему последнего скандала, я принялась рисовать для Дарьи Филипповны план наших дальнейших действий.
В активе я изобразила куртку, кепку, кошелек и ключи. В списке целей – выбить из друзей и родственников погибшего информацию о магическом Nazi Ort. По центру я набросала несколько схем, как это сделать, учитывая, что никакой информации, кроме былого номера мобильника, у нас нет. Первое задание для Дарьи Филипповны (настала пора дать ей первое задание) являлось тренировкой находчивости, сообразительности, предприимчивости, умения пользоваться связями и интернетом. По сути, задание, что я ей дала, было совсем детским – даже не для бизнесмена, а для мелкого администратора. Оно было крайне простым для нашего мегаполиса, и я навскидку прикинула пять вариантов, как бы такую задачу решала я, потратив всего полдня и даже не пользуясь связями. Всего-то: найти на недельку два комплекта женской милицейской формы на мой и Дашин размер.
Мне показалось, что Даша выслушала инструкции с полным пониманием и readiness. Чуть позже разговор уже шел о пустяках, а я занималась своими делами – рассматривала вещи погибшего Bull, пересчитала его деньги на глазах у Даши, переписав сумму на листочек желтого отрывного блокнотика и сложила в свой кошелек, еще раз рассмотрела фотографию family valuables… И тут Даша меня неприятно удивила.
Она попыталась читать мне salutary нотации. Я это отнесла за счет-того, что Дарья Филипповна плохо выспалась на моем кухонном диванчике, продавленном до пружин поколениями нервно спящих павликов.
Итак, я узнала, что, по мнению Дарьи Филипповны, я не имею никакого права хозяйничать вещами погибшего человека и лезть со своей корыстью в чужую беду в дни траура. Что я – черствая бесчеловечная стерва, циничная, расчетливая и эгоистичная. Разумеется, Даша была несравненно более мягка в терминах, но смысл ее слов был именно таким. Это, по мнению Дарьи Филипповны, является грехом не только для любого православного человека, но и…
В таких случаях главное: не перебивать. Батарейка совести, замкнувшаяся случайно и не по делу, быстро перегревается и садится. Умолкла и Даша, расстроенно хлопая большими коровьими ресницами над остывшим coffee glasse. Вывалив на утренний стол свою больную совесть, она теперь напоминала сильно продрогшего голубя мира. Голубь туповато и задерганно вертел головой и косился то одним глазом, то другим. Ему было неуютно, слов у голубя не было, а если его душу что-то грело, то лишь понимание, что он – голубь мира.
– Дорогая моя Дарья Филипповна, – проникновенно сказала я. – У нас есть один важный вопрос, который мы пока не обсуждали, но его нам надо решить раз и навсегда. Вы – стажер, которого направили мне на практику, верно?
– Верно, – кивнула Даша.
– Кроме miserable зачета, который мне предстоит вписать в историю болезни вашего вуза, вы, may be, хотите также научиться всему, что знаю я, чтобы в бесконечно далеком будущем стать тем же, кем являюсь я. Верно?
– Верно, – снова кивнула Даша.
– Поэтому я – учитель. Сенсей. А вы, Дарья Филипповна, мой ученик – падаван. Но я, Дарья Филипповна, сторонник не западной, а восточной модели. Это, знаете, когда ученик десять лет носит за учителем чашки с рисом, а тот его бьет по голове бамбуковой палкой. Наш век вносит свои ремарки, поэтому вместо десяти лет у нас всего месяц, а удары бамбуковой палкой наносятся хоть и болезненно, но мысленно. Я понятно излагаю?
Даша неуверенно кивнула.
– Если мы, Дарья Филипповна, принимаем эту схему – то я обязуюсь за месяц сделать из вас бизнес-леди. А вы обязуетесь навсегда перестать мне возражать и читать нотации.
– Да, но…
– Или да – и тогда вы ученик, а я учитель, или нет – и тогда вы немедленно уходите прочь! – Я экспрессивно швырнула указательный палец по баллистической траектории от плеча вдаль (этот царственный жест я когда-то подсмотрела у одного глухонемого). – Да или нет?
– Да, – покорно кивнула Даша.
– Хорошо, – согласилась я. – И теперь вернемся к нашему дискурсу. К вопросу о том, что я – бесчеловечная стерва, циничная, эгоистичная, расчетливая…
– Я не так говорила! – с отчаянием проблеяла Даша.
– Важно не что говорили вы, а что отвечу я. Итак, Дарья Филипповна, запомните три главных правила успешного человека. Их ровно три. Вы готовы их усвоить?
Даша покорно кивнула. Я сделала паузу и прошлась по кухне.
– Правило первое: ВСЕМ – НАХЕР.
– Что? – испугалась Даша, и в глазах ее отразился такой испуг, что я поняла: она очень боится, что я погоню ее прочь от себя.
– Правило второе: МНЕ – ПОХЕР.
Даша молча смотрела на меня, хлопая ресницами.
– Правило третье: МНЕ – НАДО. Это правила, которыми мы руководствуемся.
Я дала ей для осмысления этих простых истин столько времени, сколько понадобится. Даша помолчала. Видно, ей очень хотелось что-то спросить.
– Спрашивайте, Даша, сейчас можно.
– Но ведь это эгоизм? – тихо произнесла она.
– Да, – кивнула я. – Totally.
– Но ведь это подло…
– А вот здесь, дорогая моя Дарья Филипповна, я возражу: подло – это когда делают подлость. А заниматься собственными интересами не подло. Подло – предавать, подло – воровать чужое, подло – самоутверждаться за чужой счет.
– Илена, но ведь вы этим и занимаетесь… – тихо произнесла Даша.
– Пример, – потребовала я возмущенно. – Кого я предала? За счет кого самоутвердилась? У кого украла?
Даша думала долго.
– Ну, вот деньги из его кошелька вынула… – сказала она наконец.
– Тьфу, идиотка! – не выдержала я и топнула ногой. – Всё. Встала и пошла отсюда!
– Как? – Даша готова была расплакаться.
– Вот так! Вон отсюда! И чтоб к вечеру вернулась с двумя комплектами милицейской формы!
Часть 2
Елец
Сборы в поездку
Я выписала себе и Дарье срочную командировку и от имени Корпорации забронировала на завтрашний вечер билеты в Елец. У меня были резонные doubts, сможет ли Дарья выглядеть милиционером, надев форму, но я понадеялась на инструктаж, который проведу на месте. В конце концов, бывают же и у милиционеров стажеры?
Единственное, о чем я не волновалась, – милицейская форма. Если неопытная в этих делах Даша не сможет ее достать к вечеру, я это сделаю завтра. Весь день я посвятила своим интернет-проектам, а поздно вечером позвонила Даша и радостно отрапортовала, что дамскую милицейскую форму она нашла, и как раз наши размеры. Я похвалила ее и не стала уточнять, как ей это удалось. Как выяснилось, зря.
В утро перед поездкой мне предстояло уладить наши неприятные дела. Я обзвонила морги и выяснила, где Кутузов. Было удачей, что у него в штанах нашелся паспорт – иначе мне бы пришлось ездить опознавать, представляясь дочкой, чего совсем не хотелось. Найти его адрес в Ельце оказалось сложнее – пришлось поднять базу предприятий по Ельцу и копаться среди владельцев автомоек, а затем напрягать моего павлика, у которого имелась база квартир, в том числе и по Ельцу… Но в итоге я нашла телефон вдовы Кутузова. Моей задачей было предупредить, что завтра к ней приедут два следователя из милиции для уточнения показаний. Я сухо сообщила ей о случившемся и назвала телефоны морга, чтобы она могла вести дальше свои melancholiqe дела. Naturlich, она еще ничего не знала – ей никто не потрудился сообщить. Такого тяжелого телефонного разговора со мной не случалось с тех самых пор, когда меня пытался прессовать Google. Разговор я, конечно, выдержала, но потом слегка поплакала. Ich habe ein Recht darauf!
В офисе Корпорации мне предстояло три дела: распечатать визитки, забрать из кассы деньги, потраченные на обмундирование Даши – смета наверняка уже прошла по системе. А также мне предстояло перекинуть остальные свои вялотекущие истории на кого-нибудь другого – я чувствовала, что проект так называемого пива стал для меня настолько перспективным, что заниматься чем-то другим мне в ближайшее время не интересно.
Я понимаю, что отдел кадров расположен на первом этаже и дверь в его приемную всегда распахнута для того, чтобы наша кадровая полиция под управлением Эльзы Мартыновны всегда видела, кто и когда заходит в здание. Я не понимаю лишь одного: зачем это нужно в эпоху центрального электронного документооборота и компьютерной службы доступа, которая и так всех фиксирует?
Я почти успела дойти до лестницы, как Эльза Мартыновна выскочила за мной в коридор и приняла боевую стойку на ковровой дорожке.
– Илена, остановитесь, пожалуйста! – заявила она таким тоном, за которым должен следовать как минимум предупредительный выстрел в небо.
Я сделала вид, что не слышу, – это самая эффективная тактика общения с вахтершами, дежурными и прочими официальными паразитами социума, призванными защищать социум от паразитов неофициальных. Это срабатывает, если они цепные: в смысле, привязаны к своему караульному месту хотя бы морально и побежать за тобой, бросив будку, не могут.
Эльза Мартыновна оказалась сегодня не привязана. С удивительной для своего возраста Galopp она косолапо пустилась за мной и на лестнице догнала.
– Илена, я делаю последнюю попытку поговорить с вами, прежде чем буду вынуждена написать о вас докладную! – выговорила она, еле переводя дыхание.
– Что случилось, Эльза Мартыновна? – осведомилась я все тем же холодным тоном. – О чем вы пишете докладную?
– О вашем поведении, Илена!
Я подняла брови.
– Ваша работа – исследовать мое поведение?
– Моя работа – вести кадровую отчетность! Почему я не могу найти вас на рабочем месте и должна за вами неделю бегать, чтобы получить нужную информацию? – заскрипела Эльза Мартыновна, выходя из себя.
– Это все потому, что вы, Эльза Мартыновна, не умеете пользоваться нашей центральной системой электронного документооборота, – отчеканила я, глядя ей в глаза. – Я читаю корреспонденцию ежечасно, и мне ничего не приходило. Вам, Эльза Мартыновна, давно пора на пенсию, потому что даже лучшие компьютерные курсы в Англии не способны сделать из вас современного специалиста.
– Вы, Сквоттер, сами доиграетесь до увольнения! – зашипела Эльза Мартыновна. – У нас идут большие сокращения, как бы вам не оказаться на улице!
– Вы лжете мне снова, Эльза Мартыновна. У нас не идет никаких сокращений.
Эльза Мартыновна вспыхнула как водородный цеппелин.
– Вы самоуверенная невежда! – отчеканила она яростно это реликтовое оскорбление. – Между прочим, сегодня утром у нас уволили Соловьева, начальника отдела арендного маркетинга! Мы все были в шоке! И если вы думаете, что такая мелкая сошка, как вы…
– Вы мне сейчас впервые нахамили, – констатировала я, вынула смартфон и помахала перед ее носом. – Это было записано. И если понадобится, пойдет в мою докладную.
Разумеется, я ничего не записывала. Но Эльза Мартыновна отпрянула как ошпаренная кипятком.
– Сошка – это рыба такая, – тихо пробормотала она, непроизвольно пятясь. – Это просто пословица…
– Хамскими пословицами, Эльза Мартыновна, вы будете общаться с контингентом спецшколы для отстающих подростков, куда устроитесь мыть полы, когда выйдете на пенсию.
– А вот это, вот это теперь запишите! – оживилась Эльза Мартыновна, победно тыкая пальцем в мой смартфон.
– Я все запишу, Эльза Мартыновна, – пообещала я, – и подошью в папку. И передам кому надо, как только понадобится. Мне есть кому передать, поверьте. – Я сделала многозначительную паузу, чтобы до нее дошел смысл. – И если вам не нужны неприятности, забудьте мое имя и прекратите меня кошмарить в коридорах. А сейчас мне пора работать.
Я повернулась и пошла по лестнице вверх.
– Где вы работаете, Сквоттер? – тоскливо взвизгнула Эльза Мартыновна мне в спину с интонациями высококачественной электрической соковыжималки. – Где ваше рабочее место?
Я не обернулась, хотя слышала, как Эльза Мартыновна очень тихо прошипела мне в спину, полностью выпадая из стиля: «Ну погоди мне, блатная сучка». У старух, слегка тронутых глухотой, есть такое свойство – они уверены, что окружающие не слышат того, что не слышат они сами.
Через час Эльза Мартыновна действительно написала в систему электронного документооборота запрос. Насколько я понимаю, это был едва ли не первый запрос в ее жизни, который она написала на компьютере собственной рукой, колотя по клавишам как по пишмашинке, пыхтя и редактируя. Как лучший в мире филолог, меня всегда бесила любая человеческая неграмотность и отсутствие стиля, но подобного я не встречала давно. Процитирую этот pasquinade целиком:
Прошу обязать сотр. Сквоттер Илену Петровну пердоставить необходимые по требованию отдела кадров к кадровому учету документы. Спешу двровести до вашего сведения, что сотр. Сквоттер Илена Петровна систематически сабботирует работу кадрового отдела, отказывается в подчинении требованиями хамит.
Печатая визитки, я столкнулась с Позоряном. Позорян шел по коридору, шелестя пиджаком, а за ним плыла с синей папочкой его секретарша. Секретарша обладала большими стеклянными глазами на маленькой лисьей мордочке и огромной кормой, напоминавшей обтянутый эластичной синтетикой пароход «Титаник». Позорян вечно выбирал себе таких. Увидев меня, он расплылся в улыбке и сменил курс.
– А вот и Илена! – воскликнул он, словно долго обо мне думал. – Илена, вас можно поздравить!
– Спасибо, Гамлет Валентинович. Вы даже представить себе не можете, как это приятно слышать именно от вас! – в тон ему ответила я, показывая лицом, что все мои заслуги – это его заслуги.
– Отчего же? – даже слегка обиделся он. – Вполне могу представить!
Позорян показал ослепительные зубы, мастерски выпиленные на соседней улице, где располагалась наша корпоративная клиника.
– Кстати, в по какому поводу поздравить? – заинтересовалась я.
– Ну как же! Марина мне сообщила, как вы блестяще выиграли тендер! – Он кивнул на секретаршу, которая терпеливо стояла в отдалении, прикрывая папкой бюст, словно щитом.
В первый момент я подумала, что его секретаршу зовут Марина, но потом поняла, что кивок адресовался к той синей папке, которой она прикрывалась: на ней было написано золотом: «ТРК. Бизнес-план ребрендинга».
– Илена! – вдруг озарило Позоряна, и он доверительно взял меня за локоть. – Поехали с нами на презентацию, машина уже ждет! Вам хватит пяти минут, чтоб собраться?
– Спасибо, Гамлет Валентинович. – Я покачала головой. – Считаю, что моя скромная работа по ТРК выполнена. В любом случае у меня сегодня поезд в Елец.
– В Елец? – Позорян наморщил лоб. – А что у нас в Ельце?
– Перспективный интернет-проект с заводчиками пива. Мне отдел Никитина повесил. Там, как всегда, надо было все сделать еще вчера.
– Я скажу Никитину, чтобы больше вас ничем не грузил, – пообещал Позорян.
Мне хотелось попросить его, чтобы он сказал это Эльзе Мартыновне, но я знала, что над ней он не имеет никакой власти. Такие вопросы мог решать не он и даже не Игнаптев из директората, а только Карасев, да и то не факт. Либо – зарубежные владельцы, но они в такие дела никогда не сунутся, пока не заполыхает скандал. А он мне был не нужен.
– Хорошо, – решил Позорян. – Когда вернетесь из Ельца, зайдите ко мне! У меня будет к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться! Ведь вам давно пора двигаться по карьерной лестнице!
Это мне совсем не понравилось, хотя он явно не имел в виду harrasment. Экспромт Позоряна, вызванный его хорошим настроением, следовало подавить в зародыше. Я вздохнула, опустила ресницы, как провинившаяся школьница, и тихо ответила:
– Гамлет Валентинович, у меня сейчас не самое удачное время, чтобы планировать карьеру. Возможен вариант, что мне придется уйти.
– Как? Куда?! – опешил Позорян.
– В декрет.
– Ах вон оно что… – Позорян чуть расслабился, но досадливо почесал нос короткими звериными рывками. – Ну, что ж поделать… – снова поморщился он с гадливым пониманием, чем, несомненно, нанес бы душевную травму любой женщине и даже, пожалуй, мне, если б я действительно была в положении. – И когда?
– Через десять месяцев.
– Ишь, как… – задумался он.
– Вас машина ждет, – напомнила я прямолинейно.
– Да, – спохватился он и пожал мне руку. – Иленочка, удачи вам и спасибо за работу! Как вернетесь из Суздаля – я вас все же жду. Надо вам хоть зарплату поднять!
– Из Ельца, – возразила я хмуро, но он уже не слышал. Терпеть не могу, когда кто-нибудь из начальства начинает разговоры о повышении моей зарплаты – это всегда оборачивается проблемами.
Я не люблю пересматривать договоренности. Но рассудила, что если Позорян так обрадован этой dumme ТРК, то я имею полное право перевесить свои истории на эту самую Марину. Осталось только ее найти. Я залезла в нотик в базу, но мобильника ее не нашла. Уж не поехала ли она с Позоряном на эту дурацкую презентацию? Пришлось отправить ей по корпоративке срочное сообщение, что жду ее в буфете второго этажа.
В буфете на меня напала Эльвира. Я и сама не знаю, отчего так добра к этому несчастному существу. Но сегодня Эльвира выглядела именинницей – ее глаза выражали не вековую скорбь, а щенячью радость, хотя лицо сохраняло напускное уныние. Я подумала, что у Эльвиры в результате тренингов наконец случились подвижки в private life. Но, увидев меня, она бросилась мне на шею целоваться с таким нерастраченным запасом нежности, что дело явно было в другом. Я не люблю, когда меня лижут щенки и целуют Эльвиры.
– Иленочка, – прошептала она, заговорщицки оглядываясь. – Все сработало! Представляешь?! Спасибо тебе!
– Что случилось? – нахмурилась я.
Эльвира снова затравленно оглянулась и полезла мне шептать в ухо:
– Я поехала на кладбище! И там все сделала! Все заклинания, как ты велела! И его выгнали! Представляешь, его сегодня выгнали! Говорят, откуда-то сверху пришел приказ! Он уволен! Уволен!
Merde, я уже и забыла об этой ерунде.
– Не стоит благодарности, – усмехнулась я. – Только никому больше не рассказывай.
Эльвира виновато прикусила губу, воткнула взгляд в кафель и ее веко дважды дернулось. Это мне не понравилось.
– Кому ты рассказала? – сурово спросила я.
– Никому! – быстро ответила Эльвира. – Никому! Я никому не давала заклинание!
– А что ты сказала?
– То, что и так все знают.
– Что все знают?!
– Что я и сама слышала…
– Что ты слышала?! – Я насела на несчастную Эльвиру, а на нас принялись оглядываться какие-то сметчики из-за соседнего столика.
– Ну…
Эльвира мялась, как фольга от конфеты, а я ее раскатывала взглядом, как ногтем.
– Ну, что ты владеешь офисной магией… – выдавила она. – Что ты колдуешь…
– Бака, – вздохнула я.
Веко Эльвиры дрожало, как первый проектор братьев Люмьер.
– И теперь девчонки всего вашего отдела мечтают записаться ко мне на прием со своими проблемами? – спросила я в лоб.
Проектор Люмьер вышел на полную мощность. Эльвира закрыла лицо руками, и плечи ее дрогнули.
– Все и так знают… – глухо донеслось из-под ладошек, – что ты колдуешь… Кто тебя тронет – тот или уволен, или оштрафован… Кто тебе понравится – тому премия или повышение… И как ты истории свои ведешь… все ж видят, как у тебя все получается, за что ни возьмешься… У тебя клиенты ходят как… гипнотизированные. И я… я тоже знала, знала, что ты мне поможешь… Не откажешь… Потому и подошла… И твое заклинание…
– Хватит бредить! – шикнула я, и Эльвира замолчала. Definitely, сегодня у меня был неудачный день. Но из всего надо пытаться извлечь выгоду.
– Ты хоть понимаешь, чего мне это стоит? – страдальчески прошептала я. – Ты хоть понимаешь, как я расплачиваюсь жизнью и душой за свое колдовство? Что ты знаешь об этом, несчастная, со своими тренингами, эффекторами и рефлекторами?
– Я бросила тренинги, – доверительно сообщила Эльвира.
Я мысленно прокляла себя. Такие эльвиры тренинги просто так не бросают – они только переключаются. Либо на материнство, либо на другое учение. Материнство Эльвире не грозило еще долго. Значит, у меня появился новый адепт. Holy shit!
– Ты не представляешь, как жестоко отплатила мне, – вздохнула я.
– Прости! – в отчаянии всхлипнула Эльвира. – Как я могу исправить? Что я могу…
– Ты можешь взять у меня три проекта и выполнить их! Там надо поработать, но чисто технически – созвониться, встретиться, раздать заказы дизайнерам…
– Конечно! Что угодно!
И я открыла нотик и полтора часа втолковывала Эльвире, что ей надо делать. Эльвира была неважным работником, но у нее имелся опыт. А после такого инструктажа даже медведь научится ездить на велосипеде.
– Илена! – раздалось над моей головой. – Я так боялась, что вы уйдете!
Передо мной стояла Марина.
– Здравствуйте, Марина, – улыбнулась я. – Знакомьтесь, это Эльвира. Эльвира, это Марина.
Обе дежурно улыбнулись.
– Марина, вас можно поздравить? – Я тщательно скопировала интонацию и выражение лица Позоряна.
– Да! – улыбнулась Марина. – Они все приняли! Позорян сегодня уехал на презентацию! Он меня так хвалил, так хвалил, что со следующего месяца я ведущий проект-менеджер… – Она осеклась. – Разумеется, я ему сказала, что это целиком ваша заслуга, Илена!
– Я знаю. Марина, а что с моей просьбой?
Марина закусила губу. Я внимательно смотрела на нее. Марина выразительно скосила глаза на Эльвиру.
– Марина, не нужно подробностей при посторонних, скажите мне просто: да или нет?
Она покачала головой:
– Я попробовала… Но он…
Видимо, я все-таки на что-то надеялась. Хотя это было глупо – с чего я взяла, что эта Марина умеет хоть как-то контролировать своих мужчин?
– Марина, как же так?
Она молча развела руками. Этот жест офисного этикета – легкий букет грусти, вежливости и беззаботности – мне был хорошо знаком: так отказывают клиентам. Но не мне.
Я разозлилась.
– Марина, а вы знаете, что презентация проекта идет прямо сейчас?
– Да…
– А как вы думаете, проект еще может сорваться? – Я выразительно достала смартфон и углубилась в него, гоняя курсор по меню. Мне все равно надо было посмотреть, который час.
Я бросила косой взгляд на Марину. Та слегка побледнела, и зрачки ее расширились.
– Илена, я очень прошу… – Одну руку она прижала к груди, а другой попыталась забрать у меня смартфон. – Мне очень важен этот проект! Но эта ваша просьба… она нереальная, честное слово! Вы просто не понимаете, насколько… Я… Я попробую еще раз! Честное слово! Попробую!
– Попробуйте, Марина. Женщина вы или нет? Я надеюсь, через два дня, когда я вернусь из Ельца, все будет решено.
Марина закивала. Я уточнила:
– Вы понимаете, что с вами будет, если вы не выполните мою просьбу?
Марина снова закивала.
Мне чертовски надоел этот буфет и эти petty cares. Хотелось домой, собрать вещи, принять ванну перед поездом.
– Эльвира, если по нашим историям будут вопросы – обращайся к Марине, она сейчас даст свою визитку. Марина всегда поможет, правда?
Марина кивнула. Я повернулась к Эльвире и вдруг увидела ее совершенно круглые глаза. Только сейчас я поняла, каким ей виделся со стороны наш разговор. Наверно, так абориген смотрит, как колдун на его глазах протыкает иглой соломенную куклу врага. Нет, определенно у меня сегодня misery loves company.
