Текст книги "Лена Сквоттер и парагон возмездия"
Автор книги: Леонид Каганов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)
Суши-бар
Суши-бар в бизнес-России имеет особый статус. Это тот удачный buffer zone, который позволяет бизнесмену не потерять лицо, если доходов его бизнеса не хватает, чтобы вести переговоры в хорошем ресторане, а беседовать в «Макдоналдсе» не позволяет гордость.
Суши-бары в России отвратительны, начиная с казахов на входе, которые изображают японцев, и заканчивая меню, в котором обязательно присутствуют чипсы и пиво. Отвратительна и японская еда. Заворачивать комки риса в бумагу! За такое нас еще совсем недавно воспитательница била ремнем по памперсам. А теперь – поди ж ты, мода и восторг.
– Японцы, – объясняла я Даше по дороге, – непревзойденные мастера пиара. Тощие задохлики, не выигравшие ни одного соревнования, а рассказали всему миру сказку про сокрушительное карате и непобедимых ниндзя! Трусливые и робкие – а научили весь мир уважать дух самурая! Не способны и четырех строк связать в рифму, а объяснили всем, что три строки без рифмы – величайшая из поэзии! А как они продают свои машины и электронику! С треском! Нарасхват! Потому что объяснили всем: японская техника лучшая в мире. И вот теперь их еда. Комок непромытого риса с ломтиком сырой рыбы поверху! И суп из воды с соей! Да у нас в тюрьмах кормят лучше! Но нет, объяснили всем, что это модно, и вся офисная баранина назначает друг дружке rendez-vous в суши-барах. Вот!
Через пять минут я уже звонила и договаривалась о встрече. Dad с голосом мутным и хриплым, похоже, был нетрезв и почему-то отказывался приехать ко мне в Корпорацию, а вместо этого пытался назначить встречу в суши-баре. Такое бывает.
Наконец, я согласилась, предупредив, что буду не одна, а с ассистентом. Чему надо учиться, Дарья Филипповна! Вот где люди умеют пиариться! Да вы посмотрите, Дарья, вы посмотрите: очередь стоит даже на улице… Простите, у нас заказано! У нас заказано! Разрешите пройти, заказано!
Внутри оказалось тепло и пахло слегка подгоревшей рыбой – как в детском саду. Дневальная казашка с традиционным японским памперсом-подушкой на копчике заученно поклонилась.
– Нас ждут, – объяснила я и вошла в зал, оглядываясь.
– Как мы его узнаем? – спросила тихо Даша.
– Он сказал, по клетчатой кепке…
Я сразу увидела его. Это был тот случай, когда человек stunningly похож на собственный голос. Лет ему казалось под пятьдесят, был он долговяз и мускулист. Из-под столика виднелись ноги в брюках, которые могли показаться деловым костюмом, если бы не белые лампасные нити на бедрах, выдававшие их спортивное происхождение. Вызывающе белая рубаха под распахнутой кожаной курткой тоже не выглядела парагоном столичной эстетики. А клетчатая кепка, лежащая на столике посреди пустых мисочек, лишь завершала гештальт classique провинциального быка. Среди мисок не оказалось палочек для еды, а валялась вилка, чего не позволил бы себе ни один уважающий себя столичный бизнесмен. Вдобавок перед ним стоял пустой водочный графин, а лицо цвета клюквенного сиропа не оставляло сомнений в том, что наш клиент уже пьян, причем наверняка не первый день. Похоже, он не вылезал из этого суши-бара с утра. Признаться, в этот момент я пожалела, что поехала на эту встречу. Но отступать было поздно, да и есть хотелось.
– Дарья, запомните: отличительный признак успешного в бизнесе человека – умение признавать свои ошибки. Меня крайне редко подводит интуиция, зато если подводит – то это катастрофический провал. Сегодня интуиция меня подвела. Сейчас мы видим перед собой – что?
– Что?
– Провинциалоид terrible. Homo Zamkadus. Проще говоря, абсолютно никчемный для сотрудничества кадр. Но уж если я взялась сделать из вас, Дарья Филипповна, акулу российского бизнеса, то нам надо учиться вести переговоры даже с такими. Тем более мы сегодня не ужинали, а он угощает, верно?
И я с уверенным цоканьем направилась по каменным плиткам к столику.
– Господин Кутузов? – Я протянула через стол ладошку для рукопожатия.
Этот royal жест я в свое время долго отрабатывала перед зеркалом. Деловой этикет требует рукопожатия, но бизнес-дама не должна подавать мужчине руку первой – это смущает иностранцев. В то же время инициативу следует захватить сразу. Wunderbar здесь выход – протянуть лапку чуть-чуть повыше (точная высота приходит с опытом), расслабленно и обязательно ладонью вниз, как бы для поцелуя. Of course, деловой партнер ее все равно пожмет, а не поцелует. Но впечатление от жеста останется королевское.
Господин Кутузов меня изумил. Он взял мою ладонь в свою ручищу, натурально поднес к губам и чмокнул колючей щетиной, обдав волной перегара.
Мы сели, и я сразу перешла к делу, выложив на стол мобильник и нотик, как велит этикет переговоров.
– Меня зовут Илена Сквоттер, я занимаюсь вашим проектом. Это мой ассистент Дарья.
Я пустила вперед по столу свою визитку, а Дарья сделала тоже самое – перед выходом мы с ней навестили мой автомат на третьем этаже и напечатали десяток визиток «старший помощник по спецпроектам».
Господин Кутузов полез своей ручищей во внутренний карман кожанки и небрежно вытянул в полумрак суши-бара горсть предметов: связку ключей, мятый носовой платок, паспорт в ужасном пластиковом триколоре и россыпь карточек из толстой сизой кожи, напоминавших то ли домино, то ли ярлык от обуви. Господин Кутузов выбрал один из ярлыков и протянул мне. Подумал немного, взял второй и протянул Дарье.
Это оказалась его визитка. В центре кожаного ярлыка, помимо имени и телефонов, было крупно оттиснуто золотой прописью с impaginato по центру:
ПРЕЗИДЕНТ КОМПАНИИ «ЕЛЬПИВО»
ДИРЕКТОР АВТОМОЙКИ «МОТОН»
МАСТЕР СПОРТА ПО ВОЛЕЙБОЛУ
Я аккуратно пнула Дарью Филипповну сапожком. Пусть вспоминает сегодняшний урок.
– У вас очень необычная визитка, – со значением произнесла я, чеканя каждое слово.
– Ну а то ж! – крякнул господин Кутузов, и это были первые слова, которые он произнес на деловой встрече.
Хотя спросить он по этикету должен был «Как добрались?» Этот абсолютно бессмысленный pattern всегда звучит в начале деловой встречи, хотя любой, чьи зрачки еще не целиком съедены катарактой, способен догадаться самостоятельно, что добрался собеседник успешно.
Наступила пауза. К счастью, подошел молчаливый казах и поставил передо мной и Дарьей чашки, а затем спрятался за переборку, высунул метровое жало бронзового чайника и напрудил в чашки кипятку. Судя по испуганным глазам Дарьи, она в приличном суши-баре была впервые.
– Э! – Господин Кутузов вдруг схватился за носик чайника и требовательно подергал. – Пива принеси, слышь?!
Мы с Дарьей переглянулись.
– Давно нас ждете? – спросила я как можно более рассеянно.
– Да я тут… с утра, короче, – выдавил наш Bull и потер мясистый загривок.
К столику подошла казашка с блокнотом. А ведь мы не успели и рассесться толком. Где благородная неторопливость?
Все-таки любой суши-бар в условиях России превращается сначала в «бистро», а вскоре в станционную забегаловку.
– Пива и креветок, – сказал господин Кутузов.
– Какое пиво?
– Лучшее.
– Вам? – Официантка повернулась ко мне.
– Мисо-суп – два, ладья с роллами – большая одна, салат из водорослей – два, пино-колада – два.
– Вам? – Официантка повернулась к Дарье.
– Я уже нам заказала, – сообщила я.
Официантка стремительно ушла. Как он здесь умудряется сидеть с утра при таком ритме заведения?
– Как погода в Ельце? – спросила я.
– А вы откуда знаете, что я из Ельца? – насторожился Bull.
– Изучила пакет вашей заявки. И немного поискала в сети.
– А-а-а… – расслабился Bull. – Ну, если в сети…
– К сожалению, не смогла найти вашего завода. Он в Ельце?
– Шо? А, в Ельце, да… – Bull выглядел уставшим.
– Сколько линий? – поинтересовалась я, хотя понятия не имела, в каких терминах беседуют о пивзаводах. Может, у них там производство измеряется не в линиях, а в каких-нибудь солодоотстойниках или цистернах?
– Да… – поморщился Bull и махнул рукой. – На хрена вам это? Главное, пиво я варю лучшее в мире. А как – не спрашивайте.
– Верю, – кивнула я. – Верю. А вы Дарья?
– Верю, – кивнула Дарья, многозначительно на меня глянув.
– Итак, – я решила взять темп, – думаю, работу нам следует начать по следующей схеме: я начну рассказывать, как мы понимаем вашу задачу, а вы меня поправляйте. О'кей?
Bull кивнул.
– Итак, в нашей истории у вас собственное производство пива.
– Какой истории? – переспросил Кутузов.
Мне пришлось изогнуть бровь.
– Вы совсем не знакомы со столичным бизнес-жаргоном? Мы говорим «наша история» о любом проекте.
– Зачем? – тупо спросил Кутузов.
– Наша история. – Я подняла руки с оттопыренными двумя пальцами и выразительно поскребла ими в воздухе, словно улитка, покачивающая глазами на стебельках. – В кавычках. В кавычках.
Кутузов явно не понял и этого жеста тоже, но я и не очень рассчитывала – говорила все это скорее для Даши.
– Итак, – продолжала я, – в нашей истории у вас собственное производство пива.
– Лучшее в мире, – перебил Bull.
– У вас есть дипломы, аттестаты?
Bull помотал головой.
– О'кей. В нашей истории вы производите лучшее в мире пиво среди непризнанных – будем позиционировать вас так. Ваш завод находится в Ельце.
– Как дела пойдут в гору – перееду в Москву, – промычал Bull. – Сниму квартиру.
– Я говорю про завод, – настойчиво подчеркнула я.
– Завод тоже переедет, – буркнул Bull.
Мы с Дашей переглянулись.
– И автомойка, – тихо усмехнулась я, не удержавшись.
Но он услышал.
– Какое вам дело, как я варю пиво?! – взорвался Bull. – Что вы у меня выпытываете? Все равно ничего не выпытаете!!!
Мы с Дашей снова переглянулись, но тут, к счастью, подошла казашка и принялась расставлять миски с полотенцами для рук и деревянные доски с едой. А перед господином Кутузовым появился бокал пива цвета чая пуэр и миска, в которой плечом к плечу лежали четыре креветки, до неузнаваемости обвалянные в тесте. Господин Кутузов на них взглянул с недоумением и сразу потерял интерес, а перевел взгляд на пиво. В этом взгляде читались и подозрение, и брезгливость.
– Итак, – продолжила я, когда казашка удалилась, помахивая кормовой подушкой. – Нам не важно, как работает ваш завод, нам важно, как организована логистика.
– Чо? – Господин Кузнецов продолжал тупо рассматривать бокал с пивом.
– Логистика. Транспорт. Доставка.
– А… Ну это вы придумаете сами. По интернету.
– Что – по интернету? – опешила я, начиная терять ритуальную вежливость.
– Интернет-доставка, – произнес Bull как заклинание.
– Что?! А из Ельца мы тоже возить будем?!
– Ну вы беретесь за проект или нет?
Краем глаза я видела вытянувшееся, как у форели, лицо Даши.
– Смотрите… – Я похлопала ладонью по столу. – Вот я заказала пиво…
– Вы не заказывали, это я заказал, – перебил Bull, брезгливо опуская щетинистые губы в свой бокал. – Только это не пиво, а моча тибетского яка…
Пожалуй, это был самый тяжкий клиент из всех, с кем мне довелось работать.
– После водки пиво – неудачная идея. Теряется вкусовая гамма, – вдруг подала голос Даша.
И я, и Bull с любопытством на нее обернулись. Даша определенно делала успехи.
– Коллега Дарья Филипповна права, – согласилась я.
– Плавали, умеем. Вы чо, меня учить пришли сюда? – буркнул Bull.
Я аккуратно покусала губу – с чувством, но чтобы не съесть защитную помаду.
– Давайте еще раз попробуем выяснить. – Я снова хлопнула ладонью по столу. – Допустим, я покупатель. Допустим, я заказала пиво. По интернету. Кто мне его привезет?
– Вы.
– Кто?
– Ваша фирма.
– Из Ельца привезет? С вашего завода?
– Ну да. – Он присосался к бокалу, выдул его целиком и брякнул на стол. По лицу его прокатилась гримаса отвращения.
– Наша фирма привезет клиенту пиво?
– Угу, ваша. Кто сайт делал.
– Кто сайты делает, тот товары из Ельца в Москву не возит. Или вы обладаете фантастическим умением передавать пиво по интернету? – съязвила я.
Bull снова неожиданно побагровел:
– Да не лезьте вы не в свое дело! – с нажимом пророкотал он. – Зачем вам это проклятие, как я свое проклятое пиво делаю?
Мне это уже порядком надоело.
– Послушайте, господин Кутузов, вы сами для себя понимаете, что хотите?
– Да, – неожиданно трезво и спокойно ответил он. – Я всегда знаю, что хочу.
– А хотите вы всегда выпить. Знакомая мужская позиция.
– У каждого свое проклятие, – произнес он с небрежностью, в которой читалась неземная горечь.
Глаза его, казавшиеся еще секунду назад трезвыми – серыми и прозрачными, – снова приобрели мутный оттенок.
– Господин Кутузов, я вижу вы сегодня… устали. Предлагаю продолжить деловые переговоры в другой раз, а сегодня наша встреча пусть будет носить ознакомительный характер.
– Пусть, – неожиданно легко согласился он. – Ознакомляйтеся.
Я вздохнула и принялась ковырять палочками в тарелке. Разговаривать с человеком в таком состоянии невозможно. Только жевать.
– Официантка! – Bull грохнул по столу пустым бокалом.
– Еще пива? – заученно спросила появившаяся официантка.
Bull помотал головой.
– Гамно ваше пиво. Воды мне принесите. Литр.
– Минеральная? С газом, без газа?
– Обычную. Из крана. Литр.
Официантка дрогнула плечами, слово собиралась ими пожать, но не пожала, просто удалилась. Мысленно я похвалила ее за выдержку и пообещала себе вытянуть для нее из кошелька Bull побольше чаевых. Над столом плыло темное молчание. Даже жевать было неприятно. Я снова переглянулась с Дашей и моргнула ей – мол, скоро уходим, потерпи.
– Как тебя зовут? – прохрипел Bull, кивнув в мою сторону.
– Илена Петровна Сквоттер, – отчеканила Я. – Мы уже знакомились.
– Лена, слыш…
– Илена Петровна, – со значением повторила я. – Наша Корпорация общается с клиентами на «вы».
– Да лан те… – прогудел Bull. – Я те в отцы гожусь.
– Не годитесь, – отрезала я. – Вы слишком низкого мнения о моем генофонде и о моей матери.
Пока Bull пытался осмыслить это оскорбление, казашка поставила перед ним большой графин с водой и стаканчик. Bull тут же схватил графин и принялся наполнять стаканчик, расплескивая воду по вишневой столешнице. Definitly, он пришел в совершенно невменяемое состояние. По крайней мере я была уверена, что наутро он не вспомнит ни меня, ни нашей встречи. В таком состоянии даже есть рядом было опасно. Впрочем, чуть-чуть мы успели перекусить.
Я встала, чтобы уйти. Даша поднялась следом.
Bull отставил графин, придвинул к себе стакан, полный до краев, и накрыл его обеими ладонями крест-накрест. И так замер, закрыв глаза. Лицо его при этом вытянулось, а щетинки на щеках встали дыбом.
На миг мне показалось, что вода в стаканчике вспыхнула ярким светом, а бумажные светильники над столиками едва заметно мигнули. Но это мне показалось. Просто вода в стакане под его ладонями приобрела желтый оттенок, и в ней забурлили пузырьки.
Bull убрал руки – из стакана полезла на стол пена. Запахло пивом. Хорошим пивом, насколько я могу судить. Bull поднял стаканчик, в один миг выхлестал его и уставился в пространство пустым взглядом.
Я быстро села обратно. Даша тоже села.
– Как интересно, – начала я. – Может быть, вы нам расскажете немного о себе, господин Кутузов?
Кутузов молчал, мутно глядя перед собой.
Я снова взялась за палочки и слопала пару роллов. Не пропадать же. Но теперь я уже чувствовала, что интуиция меня не подвела – клиент попался интересный. А здесь главное – не торопить события.
Тем временем разговор не клеился. Хотя язык у Bull не заплетался и речь оставалась внятной, но было видно, что разум его потух чуть менее, чем полностью. «Теперь питание компьютера можно отключить», – говорил в таких случаях один знакомый сисадмин, прежде чем упасть под стол.
– У вас пиво кончилось. – Я кивнула на пустой стакан. Bull послушно налил воды из графина и наложил на стакан свои лапы. На этот раз я не только смотрела с максимальным вниманием, но и включила видеокамеру смартфончика.
Впоследствии я регулярно пересматривала эту запись как свидетельство miracle до тех самых пор, пока не лишилась своего смартфончика при крайне досадных обстоятельствах.
Итак, Bull закрыл стакан руками и немного посидел так.
Я не сводила глаз со стакана и его ладоней и прекрасно видела, что делается внутри – ничего там не делалось. Могу поклясться, что его ладони не двигались, никакого «пивного кубика» и прочего концентрата он туда не бросал.
В этот раз никакой вспышки не последовало – похоже, мне это действительно показалось с непривычки.
Просто в стакане была вода, и вдруг появилось пиво.
– Будешь? – Bull протянул мне стакан.
Я покачала головой.
– Вкусное? – испуганным шепотом спросила Даша.
– Лучшее в мире. – Одним махом он вылакал стакан и хлопнул его на стол.
Трудно описать всю гамму чувств, которая меня переполнила в тот момент. Здесь были и восторг доступа к великому таинству, и трепет перед его поистине вселенским размахом, и сладкое томительное предчувствие неотвратимой работы – вполне привычной по сути, но небывало масштабной по объемам. Примерно так молдавские туристы осматривают развалины Колизея.
Я поглядела на Дашу и ощутила странный Stich жадности и ревности. Хоть мы были знакомы всего день, я испытывала к ней полное доверие. Но здесь пахло бизнесом очень высокого уровня, и Даша была в таком деле совсем ни к чему. Впрочем, теперь ее домой уже не отправишь, а значит, придется смириться с тем, что она будет в курсе.
– У меня больше нет вопросов по логистике, – сообщила я. – Насколько я могу судить, ваш интернет-бизнес будет настолько успешным, насколько вообще может быть успешным бизнес в этой стране и в этом интернете. То есть пока не заинтересует кого-то наверху.
Bull молчал, глядя в пространство. Лицо его тускнело еще больше, уголки губ печально вытягивались. Глаза становились пустыми, словно спирт смыл со зрачков все отпечатки мыслей, на долгие часы призвав хозяина в многомиллионную армию пьяных големов с одинаковыми голосами, позами, взглядами и поступками. Я изучала его с печальным любопытством. Человеческое существо, вырвавшее свой разум из небытия на какие-нибудь жалкие шестьдесят лет, двадцать из которых проводит в сонной отключке, всегда удивляло меня своим стремлением загнать свой разум обратно в небытие при каждом удобном случае, будь то праздник, поминки или просто выдался свободный часок. Если принять на вооружение гипотезу о том, что после смерти разум заблокированного на Земле абонента попадает к Богу, то в российском алкоголизме есть что-то божественное.
Но времени на лирику не оставалось: интуиция подсказывала, что чудо, с которым я вдруг столкнулась, требуется срочно форсировать.
Я попросила у официантки еще два стаканчика и графин воды, и она принесла все это с той же армейской скоростью, с какой все здесь было организовано. Я аккуратно налила в стакан воды, развернула салфетку и накрыла стакан как покрывалом. Посмотрим, как он сделает это через салфетку.
– И мне пива сделайте, – попросила я, подвигая стакан к нему.
Bull, не глядя, накрыл руками стакан с меланхоличностью таджика-строителя, выполняющего одну и ту же работу изо дня в день много лет.
Я сняла салфетку – клянусь, в стакане было самое настоящее пиво! Хотя пробовать было страшновато.
– Как тебе? – Я протянула стакан Даше.
Даша испытывала те же чувства. Она жалостливо взглянула на меня, но пиво попробовала. Брови ее удивленно поднялись.
– Вкусно! – сообщила она неожиданно капризным девичьим голоском.
– Дай-ка сюда. – Я отобрала у нее стаканчик.
Признаться, я всегда считала пиво напитком простолюдинов. Умение разбираться в его сортах было для меня чем-то сродни умению переставлять колеса авто или выбирать в питомнике правильные саженцы для дачи – пикантная черта, которая может эффектно подчеркнуть обаяние и широту взглядов князя, но при отсутствии княжеского титула служит безошибочным маркером быдла. Спортивные штаны, бутылка пива в грязной ладони с татуировкой на пальцах, мутные злобные глазки – вот герой нашего времени, ценитель пива и авторезины. Мне могут возразить на примере какой-нибудь Германии, что пиво – любимый напиток вполне успешного, образованного и культурного бюргера, а разбираться по-настоящему в его сортах – достаточно тонкая наука, недоступная отечественному гегемону в спортштанах. На что возражу: нет, просто нам издалека кажется, будто в германских пивнушках засела интеллигенция. Но это лишь потому, что быдло Германии одевается и ведет себя как наш средний класс. Точнее наоборот: наш средний и высший класс со времен Петра I выбрал себе объектом для подражания европейское быдло, что полностью объясняет смысл всех процессов в России от восстания декабристов до оптовой закупки «Майбахов» президентской администрацией. Впрочем, мы о пиве. Как клялся один мой сетевой знакомый, пишущий кандидатскую по Древнему Египту, именно ежедневная плошка пива являлась пять тысяч лет назад тем award, ради которого толпы диких homo стекались со всех пустынь в Египет и добровольно записывались на строительство пирамид. Короче говоря, я не разбираюсь в сортах пива. И никаких симпатий к этому компоту из перегноя не испытываю. Но пробовать мне его доводилось. Пиво, которое на моих глазах приготовил Bull, оказалось приятно хотя бы тем, что не имело такого яркого аромата зернового перегноя, каким фонтанирует любое другое пиво. И в этом смысле я готова признать, что оно действительно было лучшее в мире.
– Мне нравится, – честно сообщила я. – А разрешите нескромный вопрос?
Я привыкла, что этот игривый речевой оборот вызывает в собеседнике такие сложные кавайные чувства, что он заранее подписывает обязательство ответить. Наш Bull отрицательно покачал головой.
К счастью, женщина, как высшее существо эволюции, всегда имеет возможность вытянуть из мужчины любую информацию. Особенно с учетом особенностей состояния обоих: он невменяем, а она – охотница, взявшая след. Честное слово, в этом нет особых хитростей. Правильно расставленные ловушки, прицельно сформулированные вопросы, правильные взгляды, мимика… И все это аккуратно, без мужской прямолинейности. Женщине с мозгом объяснять такие элементалии нет необходимости, а женщины без мозга, включая мужчин, заведомо не способны освоить эти высокие информационные технологии. Лишь промежуточное звено вроде Дарьи Филипповны заслуживало сеанса учебной демонстрации.
Вряд ли на свете существует нечто более скучное, чем стенограмма допроса пьяного фокусника. Если когда-нибудь я настолько выживу из ума, что решу, что эта сценка кому-то интересна и достойна внимания, я просто залью на Ютуб видео. Пока же достаточно сказать, что через тридцать минут было выяснено следующее:
1. Суть фокуса состоит в mystique библейском умении превращать воду в пиво.
2. Никаких дополнительных материалов, расходников и энергий эта технология не требует. Вода в пиво превращается простым волевым усилием. Dixi.
3. Никаких научных объяснений Bull не имеет – он просто способен это делать, и все.
4. Этот mistico фан Bull получил не от рождения, не из секретной лаборатории и не развил в себе оккультными практиками. Передать этот дар тоже нельзя, его можно только получить в том же месте, где взял его он. А он получил его примерно год назад в неком, как он выразился, «фашистском месте», куда явился с просьбой именно о таком чуде.
5. Просьба могла быть абсолютно любой, но только одна. Просто Bull очень любит качественное пиво и рассчитывал сделать на этом бизнес, подровняв свою линию судьбы, карму и финансовую защищенность.
6. Узнал об этот месте Bull по инсайдерской информации. Dixi, dixi, dixi и еще сто раз dixi.
7. Никаких контактов этого учреждения Bull не даст, потому что это место проклятое.
8. Никаких контактов этого учреждения Bull не даст, потому что это место фашистское.
9. Никаких контактов этого учреждения Bull не даст, потому что ему меня (sic!) жалко.
10. Никаких контактов этого учреждения Bull не даст.
Ha выяснение первых шести пунктов мне потребовалось десять минут, на выяснение последних четырех – двадцать. Вы скажете, что мне удалось выяснить немного. Но это только потому, что вы там не присутствовали. За время беседы Bull опустошил и свой графин с водой, и наш, и оказался настолько невменяем, что я даже не уверена, что правильно поняла все его слова. В частности – бормотание про фашистское место.
– Итак, – подытожила я. – У нас имеется некое фашистское место. Nazi Ort. Там расположено учреждение по исполнению любых фантастических просьб в количестве одной штуки на физическое лицо, и ты, – к тому моменту мы уже были на «ты», – попросил себе умение превращать воду в пиво, пользуясь тяжелым наследием христианского багажа и отсутствием фантазии.
– А ты бы что попросила? – неожиданно трезво произнес Bull.
– Есть более радикальные идеи для этого мира, – уклончиво ответила я и аккуратно задала тот вопрос, к которому шла все это время: – Мы сходим с вами в это учреждение, верно?
– В туалет схожу, – ответил Bull и встал.
Это прозвучало так доверительно и буднично, что я ничего не ответила. И хотя он ушел по проходу, качаясь и наваливаясь на столики, у меня, естественно, не возникло мысли его проводить в нужном направлении. Впрочем, в конце зала это сделал официант, поймав его под локоть.
Если бы я знала, что больше его никогда не увижу, я бы как минимум попрощалась. Каким бы быдлом ни являлся этот провинциалоид terrible, я чувствовала в нем какое-то непонятное обаяние. Чтобы понять, о чем я, представьте себе хозяина пивзавода и автомойки, который доверительно сообщает, что он мастер спорта и олимпийский чемпион по волейболу, а на досуге читает Блаватскую. Comprenez-vous?
Разумеется, я не допускала мысли, что он покинет нас, не заплатив, – хотя бы потому, что его кошелек, носовой платок и связка ключей остались на столе. В процессе беседы он снова пытался найти и вручить мне свою stupid визитку, а для этого снова выгреб свое хозяйство из внутреннего кармана кожанки, но так и не стал убирать назад, а покидал в свою awful кепку. В конце концов, у меня был номер его мобильника, и я к тому времени дала ему слово, что займусь его проектом. В общем, я совершенно не была готова к тому, что наша ознакомительная беседа станет последней, да еще в таком мрачном дизайне.
Первое время после ухода господина Кутузова (я бы даже назвала это отплытием, учитывая походку и цель маршрута) мы с Дарьей Филипповной воспользовались паузой и устроили интенсивное, но абсолютно бессмысленное совещание. Суть его сводилась поначалу к обсуждению этичности моих действий, а когда Дарье Филипповне в обсуждении этой темы было решительно отказано, разговор свелся к тому, что вся история выглядит слишком фантастической, чтобы оказаться правдой, если не принять во внимание тот простой факт, что miracoloso превращение воды происходило на наших глазах. Но факт этот никак нельзя было скинуть со счета. Придя к выводу, что на фокусника господин Кутузов не похож, мы углубились в остатки суши и быстро подмели все, что оставалось на досках, включая вассаби. И соответственно тут же попросили еще суши, и попить, и все это срочно.
К тому времени я уже аккуратно и быстро обследовала бумажник господина Кутузова и связку ключей. Вряд ли я надеялась найти среди бумажек кассовый чек или гарантийный талон учреждения, выдавшего ему дар создавать пиво наложением рук. Но грех было не воспользоваться удачным моментом для поиска хоть какой-то информации об этом человеке. Right? Никакой особенной информации не обнаружилось. Бумажник заполняла довольно скромная по нашим временам пачка купюр и горсточка мелочи на дне, которая, как известно, свидетельствует о жадности и глупости делового человека. Почему? Потому что означает в лучшем случае экономическую импотенцию, проявляющуюся в неумении сопоставить стоимость продукта со складскими затратами. А в худшем – патологическую жабу, которая не дает жертвовать копейки кассиршам. Помимо этого в бумажнике лежала свежая карточка метро. Она говорила о том, что господин Кутузов приехал из Ельца не на своей машине, что было довольно нетипично для владельца автомойки. Я сочла метрокарточку еще одним свидетельством неизлечимого алкоголизма господина Кутузова. Во внутреннем окошке бумажника, забранном пожелтевшим пластиком, была вставлена фотография. Это было классическое семейное фото для любителей masturbation на семейные ценности. Фото изображало господина Кутузова в окружении невзрачной полной жены. На всякий случай я щелкнула это мобильником, прежде чем положить на место. Связка ключей дала еще меньше информации: тут были и ключи от авто, и от квартиры, и от каких-то амбарных замков – то ли ими запиралась дача, то ли автомойка, то ли ворота пивного завода.
Помню, в этот момент я догадалась, что у господина Кутузова пивной завод расположен на автомойке и представляет собой канистру, которую Кутузов берет в руки, воровато запираясь в подсобке, усилием воли создает лучшее в мире пиво, а затем грузит в багажник легковушки и везет в районную елецкую пивнушку.
Итак, мы с Дарьей осмотрели его вещи, обсудили ситуацию, доели все, что оставалось, заказали вторую деревянную ладью с набором суши, съели половину и поняли, что погорячились с ней. И лишь в этот момент я сообразила, что господина Кутузова подозрительно долго нет. Полчаса в туалет не ходят, а значит, пора будить клиента, нашедшего там себе плацкарту. Я позвонила ему на мобильник – абонент оказался вне зоны действия сети.
Оставив Дашу за столиком, я направилась к туалетам и nonchalantly заглянула в мужской, сделав лицо, какое бывает у приличной гёл, если она ошиблась дверью, не разобравшись в иероглифах. Хотя иероглиф на двери был самый расхожий – профиль неудачника в цилиндре пушкинской эпохи. Туалет оказался пуст. На всякий случай я заглянула и в женский – пусто.
Выйдя на проходной пятачок, я направилась к вахтенной казашке у дверей и лаконично описала das Probleme. Казашка вытащила из недр заведения другую казашку – то ли плохо понимала по-русски, то ли сменилась на посту недавно. Я повторила вопрос ей и получила ответ: да, сильно нетрезвый гражданин (она сделала особый упор на «сильно») в белой рубашке и штанах «с полосочками», сидевший за вашим столиком (оказывается, она запомнила столик), вышел из туалета и попросил сигарет без фильтра той модели, какой здесь не было. А от тех, какие были, отказался и сказал, что сходит к ларьку купит. Так и сказал: к ларьку, купит. Возвращался он или нет, казашка не помнит, потому что ушла с поста. Теперь она понимает, что господин в почти белой рубашке и штанах с полосочками ушел окончательно, и ее невыразимо волнует вопрос, кто заплатит. Я успокоила ее, что мы заплатим, и даже сразу попросила счет, коробку для недоеденных суши и полиэтиленовый пакет, куда собиралась сложить его вещи и дозвониться ему завтра…
