Текст книги "Принц из ниоткуда. Книга 1"

Автор книги: Леонид Андронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

Глава 4.

Спросить я так ничего и не успел. По стене заскользила дверь, приковав наше внимание. «За кем-то из нас!» – эта мысль вертелась в мозгу, пока дверь не распахнулась.

Перед нами открылась бездна. Бесконечное пространство с далекими проблесками звезд буквально притягивало к себе. То же самое чувствуешь, когда стоишь на крыше высотного дома и смотришь вниз: голова осторожно наклоняется и земля начинает тянуть тебя, ухватившись за устремленный на нее взор. И так трудно прекратить это неосознанное движение. А когда отпрянешь назад, вдруг понимаешь, что этот самогипноз мог только что оборвать твою жизнь.

Но пространство за дверью невозможно было перебороть. Оно по миллиметру затягивало нас в себя, и мы двигались к жерлу двери уже не только мысленно, но и физически. Тело сползало туда, ощущая мощное поле, его силу, легкую вибрацию. Кактус двигался быстрее. Он был намного ближе к пропасти, чем я, но мы постепенно сравнялись. Еще мгновение и нас унесет в неведомые просторы космоса.

Думать становится все тяжелее, еще тяжелее сопротивляться. В голове пульсирует беспощадная мысль, что бессмысленно противиться Вселенной, что легче, намного легче, уступить.

Последние сантиметры отделяют нас от вечной тьмы. Глаза наполнены ужасом, внутренности дрожат. Мы готовы сдаться. Сейчас… Хлоп.

Дверь перед носом закрылась. Веревки оборвались, и мы рухнули на пол. Очень долго приходили в себя. Первым очухался кактус.

– Ну, как тебе психо-физические методы воздействия, голова не трещит?

– Есть маленько. А что это было?

– Гипноз, – он хищно улыбнулся. – Страшно?

– Почти.

– А я уже привык. Сегодня было даже не так страшно. Вот вчера…

– Но гипноз ведь запрещен уже тысячу лет!

– Ну, это для кого как. Эти выродки, если им понадобится, даже солнце треугольным сделают, что уж тут говорить про какой-то запрет. Прошли те времена, когда на земле торжествовала справедливость.

– Это когда ж она торжествовала? Что-то я такого не припомню.

– Да нет, бывало, но в прошлом, – сказал он.

– И в далеком?

– О, да. Это было очень давно.

– Может быть, попытаемся вычислить. Поперемещаемся во времени и попадем в этот золотой век.

– Ты все шутишь… – на него, похоже, напала грусть.

– Нет, давай попробуем. Какой сейчас год?

– 1975.

– Э.. .э. Как бы это сказать?.. А какой эры?

– Нашей.

– Ну что ж, спасибо, ты полностью прояснил ситуацию.

– Не за что,– он немного смутился.

– Да, еще один вопрос. До нашей эры еще какая-нибудь была?

– Конечно.

– И когда она началась?

– Ой, давно.

– Ну а все же?

– В день сотворения мира, наверное. Пауза немного затянулась.

– Хорошо, пойдем другим путем. Сколько лет назад это было?

– Сотворение мира?

– Ну, начало цивилизации, или как там это правильно называется?

– Не знаю точно. Наверное, тысяч восемь-десять… лет назад. Я же не историк.

– Пойми, мне нужно хотя бы примерно определить свое время.

– Но я тебе большего не скажу.

– Да, – протянул я. Информации было слишком мало.

Мы сидели молча. Кактус смотрел за окно, я – на пол. Уже светало. В воздухе зависла предутренняя серость.

– Знаешь,– он очнулся от размышлений,– а мы ведь так и не познакомились.

– Точно.

– Вертиклюй Вертиклюй XIII,– он протянул мне 'руку'. – Ах да, конечно,– и быстро одернул ее назад.

Глава 5.

Мы замолчали. Камера погрузилась в абсолютную тишину. Маленький взбалмошный кактус смотрел в пустое окно, а я изучал морщинистый пол, покрытый слабым светом рождающегося утра.

К своему удивлению, мне пришлось признать, что сейчас я сидел с совершенно пустой головой. Со мной никогда такого не случалось. Человек всегда о чем-нибудь думает. О важном или о мелочах, без разницы. Я же сейчас сидел абсолютно отрешенно. Мой мозг был чист, стерилен. В нем не было даже намека на мысли, как будто их аккуратно вымели из моей головы так, что даже сориночки не осталось.

Я согласен, когда в голове идеальный порядок, это хорошо, но меня это пугает, потому что в данном случае я перестаю чувствовать себя человеком.

– Вертиклюй, о чем ты думаешь? – спросил я.

– Я? Я не думаю, я наблюдаю.

– Значит и ты тоже,– я вздохнул и опустил голову. – И ты тоже…

– Нет, это не значит, что у меня нет никаких мыслей. Просто на данный момент я не занят размышлениями, и все. Секунду подумав, он повернулся ко мне.

– У тебя сейчас состояние, будто мысли покинули твой мозг и не собираются возвращаться,– то ли спросил, то ли констатировал он.

– Да,– я поднял на него глаза.– Что это такое?

– Быстро же они тебя… – усмехнулся он.– Это все те же методы воздействия. Со мной это произошло только после третьего раза.

– Это пройдет?– спросил я.

– Если научишься сопротивляться, то да,– он улыбнулся.– Да ты не бойся, я тебя научу.

– Правда? – я обрадовался тому, что есть человек, который может мне хоть в чём-то помочь.

– Успокойся, это еще не самое страшное, что может здесь с тобой произойти. Расщепление – вот это действительно серьезно.

– Это реально?

– Честно говоря, для тебя это даже более реально, чем для меня.

– Почему?

– Ты чужой, а все чужие для них шпионы. Так что пощады не жди.

– Ну, может же так не повезти! – с досадой воскликнул я.

– Зря ты сюда приехал. Жить здесь просто невозможно.

– Можно подумать я выбирал! Проснулся, и уже здесь. До сих пор не могу в это поверить.

– Здесь вообще ни во что нельзя верить!– он опять опечалился.– Кто-то верит во всесильного президента, кто-то – в светлое будущее, другие – в неисчерпаемость человеческих сил… а я ни во что не верю. Ни во что, понимаешь! Я поэтому и орал на каждом шагу о том, что все погрязли в этом болоте. Кто бы слушал! Стал это делать с друзьями, и вот…

– Вертиклюй, давай отвлечемся, – я постарался оторвать его от грустных мыслей.– Ты говорил мне про касты. Как это понимать?

– Обыкновенно! Ты что не знаешь, что такое касты?– старый революционер быстро оживился.

– У нас это было чуть-чуть по-другому.

– Сейчас я тебе все объясню.– Он подпрыгнул ко мне поближе. Но нас снова прервали. На стене замаячила дверь.

– Как же так?– забеспокоился мой сосед по камере.– Два раза в день?

– Во, гады что делают! – возмутился я.

Дверь стала открываться. Мы схватились за что попало в надежде продержаться хотя бы минуту. Но пред нами предстала Лира.

Глава 6.

– Собирайся, ты нам нужен, – провозгласила она из тьмы, открывшейся за дверью.

– А мне и собирать-то нечего,– я в нерешительности оглянулся.

– Тем лучше. Я посмотрел на своего друга. Он утирал скупую слезу.

– А его? – спросил я.

– А ты уверен, что тебя выпускают? – ехидно спросила кошка.

В глазах Вертиклюя появился животный страх. Он попытался мне что-то сказать.

– Не стоит, – прервала его Лира. – Его не на расщепление, – и спокойно добавила,– пока еще.

Дверь за нами захлопнулась, и я оставил маленького бунтаря в тесной камере ожидать исполнения своего приговора.

– Как вы смеете так поступать с заключенными!– взорвался я.– Ты посмотри, что вы с нами делаете!

– Остынь, – холодно бросила она. Но я не мог успокоиться.

– Слушай ты, мне плевать, что вы сейчас со мной сделаете, но знай, что я, так же как и Вертиклюй выступаю за право кактусов на самоопределение и за пересмотр всей вашей поганой системы, ясно? И я требую помиловать Вертиклюя!

Она расхохоталась. Представьте хохочущую черную кошку в темном тюремном коридоре. Не правда ли, воспринимается пугающе? Но ей, по-моему, действительно весело.

– Ты, что… решил, что…– она задыхалась от смеха,– ты действительно думаешь, что – Вертиклюй Вертиклюй XIII, наследник десятимиллиардного состояния ждет своей казни?

– Ну, а что же я должен думать, по-твоему?

– Да с жиру он бесится! Его мамаша умоляла нас заняться его воспитанием, а то ее сынок больно распоясался в последнее время. Пусть думает, что его хотят расщепить – быстрее успокоится.

– Ну и методы, – заметил я. Она меня не слушала.

– Это надо же придумать, право кактусов на самоопределение?! Ну, ты завернул!

– Но я думал, что он борец за права своего народа.

– Ха-ха-ха! Мы такие же люди, как и ты. Только более развитые.

– Да, конечно, как это я сразу не заметил?! Мы совершенно одинаковые, только у тебя мозгов больше.

– Иронизируешь ты зря. То, что я в образе ни о чём не говорит.

– Что значит 'в образе'?

– Мы можем принимать любые образы, но придерживаемся каких-то определенных.

– А почему не человеческих?

– Чтобы отличать таких как ты, от нормальных людей. «Нормальных людей»– весело звучит, да?!

– А мы не нормальные?

– Вы – низшая каста. Вы не способны на многое, что для нас не составляет труда, – продолжила она.– В силу своей ограниченности…

– Постой, это что получается, если я не могу прикинуться крокодилом, то я дегенерат, так что ли?

– Смысл не только в принятии образа. Это частность. Но если ты можешь моделировать свою внешность, облик, пренебречь некоторыми физическими законами, значит, ты можешь многое другое. И это делает тебя почти всемогущим.

– И что же ты можешь?

– А зачем тебе это знать?

– Ну, как… Я пройду курсы повышения квалификации…

– Никаких курсов ты не пройдешь,– резко отрезала она.– Ты «примитивный» и точка! Между прочим, – она лукаво стрельнула глазами, – я оказываю честь, что говорю с тобой.

– Можешь в задницу засунуть свою честь! Понятно? Она гоготнула.

– Ты точно как с Луны свалился. Да за одни эти слова, стоит мне пальцем шевельнуть, ты будешь гнить в тюрьме до конца своих дней.

– Да неизвестно, что лучше. Там сидеть или тебя слушать!

– Туда ты еще успеешь вернуться, – спокойно парировала она.

– А мне там было совсем неплохо. По крайней мере, Вертиклюй не такой баран как ты и Его Сиятельство.

– Если ты решил, таким образом, нас оскорбить, то у тебя это не получилось, – ехидная стерва пакостно ухмыльнулась.

– Это почему? – не понял я.

– Это своего рода комплимент, – она была явно довольна, чем раздражала меня еще больше, – именно этот образ моделирует наш президент. Так что, сравнение с ним, лично мне, приятно. Его Сиятельство, наверняка, также оценил бы это.

– Ты хочешь сказать, что ваш президент – баран? Она кивнула.

– Он моделирует именно этот образ.

– Что ж не свинью?

– Образ барана выражает мудрость.

– Серьезно? Мудрость. Очень интересно.

– Я не понимаю твоей иронии, – она покосилась на меня.

– Да так. А я то думал просто есть умные люди, а есть не очень.

– Хо! Это заблуждение, дорогой мой. Далеко не все люди могут совершенствоваться. И далеко не у всех людей существуют благородные потребности. Таким как мы нужны знания, накопленные цивилизацией, мы их используем, накапливаем и переосмысливаем. А такие как ты, в них даже не нуждаются. У вас иные потребности. Поэтому и появилась каста людей – тех человеческих существ, которые достойны носить это имя, – она недовольно посмотрела на меня. – Ты мне начинаешь надоедать.

– А я от тебя не отстану, – я придал своему лицу умный вид. – Если ты – высшая каста, то я, получается, самая низшая?

– Представь себе, да.

– А сколько всего каст?

– Три.

– Неужели есть кто-то тупее меня?

– Не надейся. Ты держишь пальму первенства.

– А если без оскорблений?

– Есть еще одна каста – «слуги».

– Такие сосискообразные? Она рассмеялась:

– В общем-то, да.

– Признаться, мне свой облик намного больше нравиться.

– Ты себе льстишь.

– Может быть, перестаем ругаться и продолжим урок?

– Валяй.

Глава 7.

– Почему именно кошка?

– Мы выбираем свой образ исходя из характера, положения, работы. Вертиклюй – кактус, потому что он бунтарь. Он хочет быть для всех неудобным, колючим…

– А ты, значит, такая мягкая кошечка. Ну, прямо любуйся и гладь.

– Не забывай, что у кошки есть когти.

– Хорошо, а Саблезубый почему такой красавец?

– Его Сиятельство?

– Да, да, его мать сиятельство!

– Потому что горилла – это власть, сила, уважение всех.

– Ты хочешь сказать, что он похож на гориллу?

– Как две капли воды, – простодушно ответила она. Теперь я посмеялся вволю.

– Да горилла, по сравнению с ним, маленькая беззащитная мышка!

– Не знаю, почему ты так говоришь, Его Сиятельство подчерпнул этот образ из очень достоверных источников.

– Странно только, что в эти источники не входил зоопарк.

– А что это такое?

– Ты не знаешь?

– Нет, – она, похоже, растерялась.

– У вас, что животные живут только на воле?

– Те, что остались, – конечно. Да их всего-то ничего. Насекомых – несколько десятков видов, а млекопитающих два – летучие мыши и панцирные крысы. Ну, крысу ты видел. При воспоминании о ней я передернулся и покрылся мурашками.

– Что, это всё???

– Да, больше животных на планете нет.

– Постой, а что же вы едите, уж не крыс ли?

– Нет, крыс мы не едим.

– Значит насекомых? – я поморщился.

– В каком-то смысле, мы не едим вовсе.

– Понятно, вегетарианцы.

– Разве я про растения не сказала?

– Нет.

– Растений осталось очень мало.

– А как же еда?

– Мы обходимся без неё.

– То есть, как?! – складывается такое ощущение, что Лира умеет врать так, как даже я не могу.

– Это трудно объяснить. Есть способ… не знаю, как проще сказать… мы заряжаемся энергией, что-то вроде того.

– Что???

– Да, да, все, что находится вокруг нас, – продолжала она, – даёт нам энергию. Солнце, воздух, вода, люди…

– Люди? Что, я тоже? – Вот ещё не хватало, чтобы они тянули из меня энергию.

– Да. Но не подумай, что мы такие ужасные вампиры, – она сделала страшные глаза, – я ведь тоже отдаю тебе часть своей энергии. Так что, боишься ты зря – то, что я у тебя взяла, я же тебе и верну.

– Может тебе ещё и спасибо сказать?

– Спасибо мне говорить не обязательно. Но посуди сам, так жить намного удобнее.

– Это чем же?

– Повышается жизнеспособность. Мы уже не зависим от еды или питья. В любых условиях мы выживем.

– Как можно жить без пищи, никак не пойму?

– Но ты ведь можешь.

– Я???

– Ты находишься здесь достаточно долго, но я ни разу не слышала, чтобы ты попросил хотя бы попить.

– С чего ты взяла? Ты же не сидела со мной в камере.

– Это не значит, что я не могла за тобой наблюдать,– многозначительно ответила она. –Если бы ты хотел пополнить свои силы не с помощью энергии, которую ты получаешь здесь отовсюду, – кошка сделала паузу и хитро посмотрела в мою сторону,– ты бы довёл меня до истерики своим нудливым голосом, умоляя чего-нибудь покушать, – окончание фразы Лира простонала гаденьким голосом.

– Ничего, до истерики я тебя доведу каким-нибудь другим способом, – ласково ответил я.

Она рассмеялась. Я пожал плечами и в очередной раз подумал о том, как немилосердна бывает судьба.

Глава 8.

Как же все странно! Мир без животных, растений. Голая пустыня, где живут люди, которые питаются только чужой энергией, носят странные образы, причем у каждого образ свой. Значит, все люди настолько разные!

– Вы что, действительно не похожи друг на друга?

– Все без исключения. В этом проявляется наша индивидуальность.

– Подожди, а как же деторождение?

– Его нет.

– Ха-ха, как так?

– Ой, это долго рассказывать. Времени мало.

– Нет, ты расскажи, я очень интересуюсь этими вопросами.

– Неужели?

– Я занимаюсь практическими аспектами этой проблемы.

– Ну, хорошо, я попробую.

– Я весь во внимании. Только давай подробней.

– Какой ты любознательный!

– Почему бы и нет.

– Ладно. Около трех тысяч лет назад, задолго до объединения, на Земле сильно обострилась демографическая ситуация. Планета страдала от перенаселения. К тому же неравномерное распределение ресурсов, в первую очередь питьевой воды и плодородных земель, усиливало напряжение во многих регионах планеты. Естественно это привело к тому, что часть человечества, обладающая в избытке этими ресурсами, процветала, а другая, большая часть, страдала от их нехватки и, соответственно, постоянно деградировала.

– Угу, – кивнул я. У нас немного наоборот, но кто знает, долго ли будут терпеть богатые, но при этом бедные ресурсами, страны такую ситуацию?

– Здесь ещё важно отметить,– продолжала Лира, – что в силу большого влияния национальных и религиозных аспектов многие страны не стремились шагать в ногу со временем. У других стран были внутренние проблемы, из-за чего они также не могли быть вовлечены во всеобщие процессы, которые двигали человечество вперед.

– Ты можешь говорить как-нибудь попроще? – спросил я. Она уничижительно посмотрела на меня.

– До твоего уровня я не хочу опускаться. Если немножко напряжешься, поймешь, а если нет… тогда зачем рассказывать? Я скорчил гримасу.

– Ладно, напрягусь. Продолжай.

– В итоге сложилась ситуация, когда развитые регионы Земли созрели для того, чтобы перейти в новую эру, к совершенно иной форме цивилизации, остальная же часть мира была к этому, мягко говоря, не готова. В этот момент уже можно было говорить о формировании в развитых регионах планеты людей новой формации, способных мыслить на гораздо более высоком уровне. Однако, разногласия из-за форм и качества распределения питьевой воды и продуктов питания между странами, попытавшимися решить проблему дефицита воды и продовольствия, и теми странами, кто в этом нуждался, привело к общемировым конфликтам, в результате которых пострадали не только люди, города и страны. Самое печальное, что из-за этих войн погибли целые экосистемы, что только ухудшило всеобщую ситуацию.

– Как всегда, – вздохнул я. – И что было дальше?

– Люди повсеместно стали недоедать. Даже в самых благополучных странах. Узурпация же некоторыми группами отдельных зон, приводила к ещё более ожесточенным столкновениям. В результате экологическая ситуация ухудшилась настолько, что исчезли леса, животные. К какому-то моменту сельское хозяйство перестало существовать как таковое. Поэтому, в этот момент возникла мысль о создании на Марсе глобальной сельскохозяйственной провинции, которая могла бы обеспечить десятки миллиардов землян продуктами, притом оттянув на себя какой-то процент населения.

– Так.

– Не буду объяснять почему, это слишком долго, но до конца идею не удалось воплотить в жизнь. Марс заселили, но проблем от этого не убавилось, скорее даже прибавилось. В итоге, почти две тысячи лет назад, через двести лет после заселения Марса, люди дошли до точки, когда поняли, что еще столетие и цивилизация погибнет.

– И что?

– Человечеству пришлось найти выход, возможно, не самый гуманный.

– Какой? – спросил я. Внутри у меня похолодело.

– Более цивилизованные народы уничтожили остальные…

– Ты, надеюсь, шутишь?

– Думаю, у них не было другого выхода. Ситуация зашла слишком далеко.

– И ты так спокойно об этом говоришь?!

– Послушай, – в её голосе появились нотки раздражения, – мир всегда был разделен. Одна часть человечества постоянно двигалась вперед, другая же просто не хотела идти дальше.

– Ага, ненужный балласт!

– В какой-то мере да, – она продолжала более уверенно.– И от него пришлось избавиться.

– Ах, как всё просто,– я всплеснул руками.

– Подожди, дай мне сказать. Прежде чем упрекать, подумай, разве не эти культуры, страны, люди были виноваты в том, как они жили.

– Виноваты?

– Ну а кто нерадиво распоряжался данным природой богатством? Кто как не они сами загоняли себя в нищету? Кто как не они безостановочно плодились, не думая о будущем? Их культуры исчерпали себя. Их цивилизация – в техническом отношении была слаба. Эти люди не желали и не могли развиваться! В интересах человечества было отсечь эту засохшую ветвь!

– Я не понимаю, как цивилизованный человек может это говорить!

– Я не вижу ничего удивительного, – фыркнула она

– Выходит, ты одобряешь это…

– Я говорю о том, что это было неизбежно.

– Я не понимаю, что нельзя было построить города под землей, под водой, в космосе, наконец?

– А кто говорит о нехватке места? Причина – в нехватке ресурсов!

– Можно было растопить льды, придумать что-нибудь.

– Да, у развитых народов было все в порядке. Другие же просто не заботились о себе. Как ты не понимаешь!

– Так или иначе, но выход был, – настаивал я.

– Не тебе судить об этом, – равнодушно ответила она. – Ты даже не можешь представить эту ситуацию.

– Я уверен, всё было иначе. Кучка зажравшихся маразматиков решила, что так они получат ещё больше денег, чем они имели, а вам всем втёрли в мозги мысль, что иного выхода не было! – вскричал я.

– Наивно рассуждаешь, – она отвернулась. – В конце концов, это данность, и тебе придется с этим смириться. Раз наши предки так решили, значит, так было нужно. Это исторический факт.

Я понял одно – я бессилен ей что-либо доказать. Пошли все эти предки – шизофреники в дальние дали, мне до них дела нет, а раз ты, киска, такая упертая, я с радостью поиздеваюсь над тобой.

– Значит, теперь с перенаселением проблем нет? – спросил я с таким видом, будто собираюсь писать по этому вопросу диссертацию.

– Нет. Мы регулируем прирост населения, – она развивала свою мысль, не обращая внимания на перемену во мне.

– Каким образом?

– Действуют временные запреты на рождение детей.

– Интересно, и как это происходит?

– В определенные периоды времени, 20-25 лет, людям запрещено рожать детей.

– Ага, и все как один подчиняются?!

– Безусловно, закон превыше всего.

– А если это все-таки произойдет… случайно? – я хитро улыбнулся, как будто своим появлением вызову эти случайности. Странно, а почему 'как будто'? Почему бы и нет? Толкать планету к демографическому взрыву я не собираюсь, но все-таки не из монастыря же я сюда прибыл.

Тем временем, Лира, взбешенная моим наивным вопросом насчет этих самых случайностей, дико ревела:

– Ты что, думаешь, тебе здесь кто-то позволит ползать по планете без контроля?! Что ты вообще о себе думаешь? Если тебя сразу не уничтожили, это ещё не значит, что тебе всё позволено.

– А чего это ты так взбеленилась? – поинтересовался я, – я просто спросил. Понятное дело, я спрашивал не просто так, но к чему такая буря эмоций?

– Как ты не понимаешь?! Люди стараются отодвинуть катастрофу, а ты, со своими низменными инстинктами, лезешь и портишь всё!

– А почему именно с 'низменными'? Может, мною движет любовь?

– Какая любовь?! Решил здесь расплодиться, скотина?!

– Я? – удивлению моему не было предела. Что-что, а уж плодиться здесь я точно не собираюсь, – погоди, дорогуша, я может быть, чего-то не понимаю? Ты решила, что я хочу завести детей?

– Конечно! – она готова была вцепиться в меня.

Между прочим, у кошек очень острые когти. Поэтому дальнейший разговор я повел более мягко.

– Лира, пожалуйста, успокойся. Я ничего такого не имел в виду.

– Так я тебе и поверила, – хмыкнула она, – зачем ты тогда спрашивал о случайностях!

– Я спросил просто так, – мои честные глаза должны были её убедить, – спросил, потому что хотел знать, что будет, если неожиданно это случится, вот и всё, – ещё пара честных взглядов. Это должно её успокоить.

– Это не может случиться неожиданно, – нервно ответила черная истеричка.

– Ты уверена? – я усмехнулся.

– На сто процентов! Потому что никто не знает, как это происходит.

– Что??? – если бы мне сказали, что я завтра стану президентом, я бы и то меньше удивился.

– Да, да, именно так, – добивала меня Лира, – тем более, что так легче контролировать соблюдение закона.

– То есть, когда никто ничего не знает, всем от этого только легче, – я почти оправился от удара.

– Естественно.

– И за этим следят.

– Правильно.

– Но если бы хоть кто – то знал, то закон стали бы нарушать?

– Это закономерно.

– И поэтому людям стирают память об этом.

– Ну, конечно же… Ой! Мы остановились. Я посмотрел ей в глаза. Она не знала, куда их девать.

– Пойми, это необходимо, иначе мы все умрем. Я пошел дальше. Больше она не проронила ни слова.