Текст книги "Тьма. Том 8 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 7

Глава 7

Из эфира Серых земель:

[Помехи]

Бссс!

Бсс!

Бс!

[Помехи]

…нято!..

[Помехи]

…итесь!

[Помехи]

…дем!

Гостиница «Уют» была той же бетонной коробкой, что и все остальные. Зато, войдя внутрь, мы попали в довольно просторную переднюю.

Забавно, но внутренняя отделка помещений, кажется, была здесь не в чести. На стенах прекрасно просматривались швы между плитами, залитые раствором. Да и на потолке тоже швы виднелись. Возникало ощущение, что местные знали толк в выживании, но забыли о таком понятии, как уют.

Вдвойне забавно, что наша гостиница называлась именно «Уют».

Стоило войти, как навстречу нам из-за стойки, словно из-под земли, вырос вертлявый мужчина с глазами-бусинками и очень озабоченно-деловым видом. На груди у него болталась самодельная бирка: «Гостевой. Г-ца Уют».

– Судари! Судари!.. Сударыня! – затараторил он, радостно потирая руки. – Новоприбывшие? Места нужны? У нас, сами понимаете, наплыв, но я, Степан Игнатьевич, всегда найду выход!..

Я окинул взглядом помещение. Внутрь втягивались бойцы с вещмешками, мимо меня только что пронесли ящик с патронами, а из-за угла доносились возгласы и чей-то спор.

– Нам нужно разместить людей, – перебил я словесный поток. – Дружину и разведчиков. И мне с супругой желательно отдельную комнату.

Взгляд Степана Игнатьевича на миг задержался на моём шраме, изгвазданной одежде, а потом и на уставше-бледной Авелине. И в его глазах тут же зажглась искорка понимания.

– Отдельную? – он сделал вид, что задумался, но я был уверен, что все варианты давным-давно просчитаны. – Сейчас, сейчас…

С этими словами мужчина кинулся обратно к стойке и, слюнявя палец, порылся в толстой тетрадке. После чего очень радостно провозгласил:

– Есть один вариант! Под самой крышей. Комнатка несколько скромная, зато своя! И тепло, и уборная с помывочной имеются!

– Идёт, – коротко кивнул я.

– Прекрасно! – гостевой изобразил сияющую улыбку. – А для ваших людей… Сейчас у нас уплотнение проводится. Однако пару десятков комнат вашим людям найдём.

Как он умудрился посчитать моих людей, которые даже не все ещё вошли – загадка. Может, успели сообщить. А может, этот странный тип через стены не хуже рентгена видел.

Прежде чем идти под крышу, мы с Авелиной решили проверить условия для бойцов. Основную организацию, правда, взяли на себя Слава и Давид. Комнаты, которые мы увидели, действительно прошли через уплотнение, нынче больше напоминая армейские казармы. В бывших одноместных номерах с единственным окном и крошечным шкафом теперь стояло по три двухъярусных кровати, застеленных казённым, но чистым бельём.

Когда я задержал скептический взгляд на оставшемся пятачке свободного пространства метр на метр, гостевой лишь вздохнул с мученическим видом:

– Гостей много, ваше благородие! Всех надо разместить, всех обогреть, накормить…

Впрочем, уплотнение в гостинице «Уют», кажется, ещё не закончилось. По коридорам сновали рабочие, таскавшие туда-сюда доски, мебель и какие-то тюки.

Город готовился к приёму множества новых гостей. И во взглядах, которые бросали на нас местные, не было ни капли неприязни – наоборот! Одно воодушевление. Впрочем, это как раз понятно: мы не только помогали Серым землям с зачисткой, но и несли с собой деньги и товары, которые иначе пришлось бы ждать с Большой Земли.

Поднявшись на самый верхний этаж, мы с Авелиной и Тёмой нашли свою «комнатушку». Она и правда находилась под самой крышей, ещё и в самом конце узкого коридора.

Комнатка оказалась крошечной, как каюта на корабле. Кажется, даже меньше, чем у «уплотнённых» бойцов. Внутри с трудом помещались узкая двуспальная кровать, привинченный к стене шкафчик, маленький стол и такой же маленький табурет.

Зато обещанная уборная с помывочной, то есть душ и туалет имелись. Тоже крохотные, но всё же. Клаустрофобией мы с женой вроде бы не страдали. Хотя, возможно, теперь начнём…

Зато в номере было чисто и, как и обещали, тепло. А главное – под самым потолком зияло маленькое мансардное окошко, через которое лился живой свет.

– Ну… Вот и наши хоромы! – сказал я, закрывая дверь и ссаживая с рук тяжёлого кота, который тут же пошёл обследовать временные владения.

За него мне, кстати, пришлось отдельно доплатить. Местный администратор никак не хотел верить, что Тёма – парень в меру чистоплотный, а подранную мебель, в случае необходимости, я компенсирую.

Впрочем, если ещё раз внимательно оглядеться, то напрашивался вопрос… А чего тут вообще из мебели драть-то? И разгуляться бедному котеньке негде…

А вот нам было ничего, в самый раз. Авелина села на край кровати, сняла один сапог и, выгнув спину, изящно потянулась.

– Сойдёт! – уверенно подтвердила она.

Не успел я с Тёмой как следует осмотреться, а Авелина снять второй сапог, как в дверь вежливо постучали. На пороге стоял молодой паренёк-слуга, в руках у него лежала охапка пахнущего чистотой белья, а поверх неё – лист бумаги.

– Ваше бельё, господа. А это план, – объяснил юный, почти ещё безусый мальчишка. – Всем начальникам отрядов положено раздавать. Старший по охране всего Хворостово велел.

Я взял лист. Это оказалась более детальная схема того района, где мы находились. На ней чётко были обозначены не только улицы и здания, но и ближайшая часть стены, разделённая на участки.

– И что это? – спросил я, хотя сам уже догадывался.

– Это ваш участок обороны, – мальчишка говорил быстро, отбарабанивая заученный текст. – В случае тревоги или нападения, все боеспособные постояльцы гостиницы «Уют» обязаны немедленно занять указанные места на стене. Участок закреплён за каждой комнатой. Ваш участок – вот этот!

И он ткнул пальцем в отрезок стены между двумя вышками. Сверху над этим отрезком было мелко приписано: «Г-ца „Уют“, комн. 401».

– Хм… – не сдержался я и хмыкнул, оценив практицизм местных.

Гость ты или житель – без разницы. В случае нападения бери ружьё и шагай на стену. А главное, места защитников помечали сразу номерами их комнат.

– Понятно… – сказал я, стараясь, чтобы голос не дрогнул от улыбки. – В случае чего, бежим на наш участок. Не заблудимся. Спасибо.

Слуга кивнул, явно не оценив иронии. И, развернувшись, вновь куда-то заспешил.

Долго мы с Авелиной в комнате засиживаться не стали. Решили не тянуть с докладом о нашем прибытии. Мало ли чего цесаревне за это время в голову взбредёт. Тем более, со связью в Хворостово обстояло не сильно лучше, чем в лесу.

Спросив дорогу у того же гостевого, который, кажется, никогда не спал, мы вышли на улицу. Вечерело. Тусклые фонари отбрасывали на серый бетон жёлтые пятна, создавая жутковатую, но затейливую игру теней.

Хворостово, вначале казавшийся безликой крепостью, при близком рассмотрении выглядел куда живее. Да, вокруг стояли те самые однотипные коробки, но жизнь в них, как выяснилось, била ключом. Из окон доносились запахи готовящейся еды, повсюду слышались обрывки разговоров. На русском, преимущественно. Хотя местных жителей с азиатской внешностью – скуластых, с тёмными глазами – было здесь едва ли не больше, чем славян.

Они попадались повсюду, не обращая на нас, пришлых чужаков, особого внимания. Коренное население отказывалось покидать ставшие неуютными места обитания. И пусть часть этих людей приобщилась к городской культуре, многие до сих пор пытались жить, как тысячелетие назад.

По пути мы прошли мимо своего рода торговых рядов: это были три десятка столов, накрытых клеёнками. Чай в упаковках и россыпью, мутный самогон в пластиковых бутылках, консервы с затёртыми этикетками… А ещё вяленое мясо, от запаха которого Тёма, шедший за нами тенью, недовольно фыркнул, видно, сочтя некачественным.

При этом торговались здесь, судя по увиденному, не на жизнь, а на смерть. И только за монеты или бартер. Никаких тебе цифровых кошельков. Вот такие товарно-денежные отношения на краю света…

«Последний Рубеж» возник перед нами внезапно, ещё и перекрыв собой всё небо. Это была не просто крепость, а монолит, уродливый и бескомпромиссно функциональный. Огромный, в несколько этажей, бетонный параллелепипед, лишённый даже намёка на красоту.

Чего уж там, в нём и окон в привычном понимании не было. Вместо них – амбразуры разного калибра, от узких бойниц для стрелков до широких проёмов, где, судя по всему, стояло что-то посерьёзнее.

Зато входов в «Последний Рубеж» было аж четыре, по одному на каждую сторону света. И каждый представлял собой не ворота, а низкую, укреплённую стальными листами дверь, больше похожую на лаз в бункер.

К ближайшему от нас входу вела короткая, хорошо простреливаемая аллея. Подойдя ближе, мы увидели, что дверь охраняют двое местных ополченцев в полной экипировке, с автоматами на груди и профессионально-бесстрастными лицами. Их взгляды ещё за двадцать шагов неумолимо застыли на нашей семейной группе.

– Пропуск, – голос заговорившего был ровным, без эмоций.

– Пропуска нет, – сказал я, останавливаясь в паре метров от них. – Мне нужно связаться с Арсением Булатовым. Он сотрудник Тайного Приказа. Сообщите ему, что здесь Фёдор Андреевич.

Первый охранник вновь окинул нас взглядом, будто оценивая, какую опасность мы можем представлять, по шкале от одного до десяти. Группа и в самом деле была живописная: я, Авелина и большой угольно-чёрный кот, замерший в тени.

Сделав какие-то выводы, первый охранник кивнул напарнику, и тот остался с нами, держа ствол автомата направленным в землю, а вот палец на скобе. А его товарищ, между тем, отошёл к стене, куда был вмурован переговорный прибор, и, отвернувшись, тихо заговорил в трубку.

Мы ждали. Минута. Две. Авелина стояла спокойно, с интересом осматривая укрепления «Последнего Рубежа». Тёма с энтузиазмом вылизывал себе под хвостом, то и дело меряя охранников взглядом. То ли показывал, кто тут на самом деле главный, то ли решал, достойны ли они лицезреть его гигиенические процедуры.

Впрочем, парни, хвала их выдержке и муштре, умудрялись сохранять всё тот же невозмутимый вид. Даже на секунду уголки губ не дрогнули.

Наконец, послышался скрежет щеколды, и дверь со скрипом отворилась. В проёме возникла знакомая, хоть и слегка отощавшая за время пути фигура Арсения. Булатов приветливо махнул нам и, что-то сказав охране, вышел навстречу.

– Фёдор, Авелина! – мы пожали друг другу руки. – Как добрались?

– Думаю, как и все, не очень… – усмехнулся я. – Но хотя бы прошли ворота в тот же день, как приехали. Сейчас очередь, боюсь, уже в тридцать три вилюшки…

– Когда двоюродный брат ходил в Серые земли, рассказывал, что такое бывает! – кивнул Арсений. – И я думал до сегодняшнего дня, что всё в порядке, просто неприятности… А потом отчёты послушал, и, честно говоря, волосы дыбом встали.

– Много потерь?.. – расстроенно уточнила Авелина.

– Основные потери всё-таки в технике, – успокоил её Арсений. – Но количество прямо-таки ужасает… Местные говорят, запчастей хватит ещё на пару дней. А потом надо или подвозить, или чинить кустарным способом…

– А при кустарном ремонте много не наездишь… – вздохнул я.

– О чём и речь! – согласился Арсений. – И это всё учинили не люди, а зверьё… До сих пор в голове не укладывается.

– Им кто-то руководит, – нахмурив лоб, признался я в своих с Авелиной подозрениях. – Зверьём, то есть.

– Ты думаешь? – Арсений задумался и почесал затылок. – Знаешь, такое мы даже как-то не рассматривали… Ты же на Дикого Вождя намекаешь?

– Ага, – кивнул я.

– Нет, про него пока молчат, ничего подобного не обсуждали… Но если оно действительно так, нам жуть как туго придётся!.. – Арсений, судя по глазам, к моей версии отнёсся всерьёз. – Ладно… Отдыхайте пока. А я выбью вам пропуск на завтра. Сядем, обсудим, что дальше делать…

Мы попрощались, и Булатов, напоследок почесав благосклонного к нему Тёму, быстро скрылся в здании.

Возвращались мы в гостиницу молча, заново всматриваясь в бетонные окрестности. Улицы Хворостово окутывала ранняя мартовская ночь. Воздух стал ощутимо холоднее, ветер с севера нёс стужу крайнего севера и запахи леса, которые перекрывали даже привычные городские ароматы.

По пути желудки напомнили о себе предательским урчанием. Осмотревшись у входа в «Уют», мы заметили стрелку с надписью «Столовая», а затем и ручеёк людей за углом, уходящий куда-то вниз, в подвал. И решили рискнуть, последовав их примеру. Правда, сначала пришлось отправить в номер Тёму: вот уж куда-куда, а в столовую это меховое чудовище с гарантией бы не пустили.

Наконец, спустившись в подвал, мы оказались в гигантском помещении, где гудел генератор и висели слабо подмигивающие лампочки. Народу было много, но очередь двигалась быстро. Видно, суровые поварихи на раздаче были реальными профессионалами.

Но, возможно, причину стоило искать в небогатом выборе блюд.

Однако пахло всё весьма съедобно, даже сытно. Мы с Авелиной, взяв себе по порции разваренной гречки с мясом, плюс одну порцию куриного филе «с собой» (для Тёмы, естественно), быстро прикончили ужин и отправились спать.

В кои-то веки не на колёсах, не в палатке, а в нормальной кровати.

Правда, сначала пришлось в четыре руки перемещать Тёму, который в ожидании нас улёгся по центру матраса. И, развалившись там с чисто кошачьим бесстыдством, очень не желал покидать налёжанное место.

В итоге, освобождению кровати помогла курица, захваченная из столовой. И пока Тёма ею с аппетитом чавкал – диетической, без соли и специй, за этим Авелина следила – мы успели быстро умыться, скинуть одежду и нырнуть под одеяло.

Всего за две минуты. Едва ли не армейский рекорд, если вспомнить, что нас было двое, а умывальник один.

Пока я засыпал, в голове крутилась мысль о том, что надо бы разжиться наличностью. Да, у нашего отряда была своя казна из мелких купюр и монет, а также нескольких мелких золотых слитков – она хранилась у Давида в бронированном чемоданчике. Однако при нынешних расходах, да ещё с учётом ремонта машин, её могло и не хватить.

Самым простым способом быстро заработать были трофейные шкуры. Только если все вдруг окажутся такими умными, как я, предложение будет заметно превышать спрос, и купят у нас их за копейки. В общем, вопрос надо было прямо с утра обсудить с Давидом и Славой. А также проинспектировать запасы «обменного» фонда – чая, алкоголя и прочих ходовых товаров.

С этими важными мыслями я и провалился в сон…

А проснулся, как в один миг: над ночным Хворостово разливался рёв тревоги. И этот беспокойный звук проникал повсюду, даже в нашу крохотную комнатку под крышей.

– Тревога! – Авелина уже была на ногах, на ощупь натягивая сапоги.

Я скатился с кровати, подхватывая со стула куртку и на ходу застёгивая пояс с подсумками. А вот Тёма на сей раз и ухом не повёл, продолжая бессовестно дрыхнуть.

Мы с Авелиной выскочили в коридор, где творилась сплошная неразбериха. Двери хлопали, кто-то кричал, кто-то ругался, а кто-то лишь сурово пыхтел. Люди, не успевшие до конца одеться, зато с оружием в руках, спешили вниз по лестнице, по пути натягивая рукава и застёгивая молнии.

Выскочив на улицу, мы увидели, как мощные лучи прожекторов, стоявших на стене, прошивают ночную тьму. Сирена выла, не умолкая. Мы с Авелиной, как и было предписано, рванули к нашему участку. Бойцы моей дружины, мелькавшие в свете прожекторов, спешили туда же. Кто-то из них опередил нас, кто-то – ещё догонял, подстёгиваемый откуда-то сзади криками Давида и Славы. Но все бежали организованно, своими десятками и полудесятками. И ни у кого растерянности на лице написано не было, хотя вокруг царило столпотворение из разных отрядов и разных дружин.

На стену мы взбежали по узкой бетонной лестнице. И там наверху оба, не сговариваясь, зябко поёжились. Ветер бил в лицо, холодный и злой.

А внизу, за пределами света прожекторов, лежала непроглядная темнота. Но сейчас она шевелилась. На границе световых пятен мелькали какие-то тени, низкие и стремительные.

Но и защитники Хворостово были не лыком шиты. Бетонная стена, окружавшая городок, стремительно оживала. По узким проходам взбегали люди, тут же занимая позиции за брустверами. В воздухе висело не столько раздражение от недосыпа, сколько боевой задор. Никто не ныл и не жаловался. Все до рези в глазах вглядывались в темноту, крепко сжимая в руках оружие.

А вот дальше никаких команд не поступало. Была только эта душераздирающая сирена, а с ней и всё нарастающее удивление. И вдруг со стороны ближайших ворот донеслись новые звуки: частая стрельба из автоматов, вперемешку с криками.

– Под стенами зверьё на гостей напало! – закричал кто-то из местных. – Ополчение! К воротам!

И сразу же множество «хворостовцев», сорвавшись с мест, рванули на выручку в сторону ворот.

Нам, всем остальным, никаких приказов всё ещё не поступало. Поэтому мы продолжали стоять на стене со своими дружинами там, где были определены наши места. Один из прожекторов, сканировавший местность прямо под нашим участком, выхватил из тьмы низкую, скользящую тень. Она мелькнула и исчезла. Потом ещё одна… И ещё…

– Цели! Вижу цели! – закричало сразу несколько голосов, незнакомых, видимо, из чужой дружины.

– Огонь! – некоторые командиры отрядов отдали приказ стрелять.

Но Давид такого приказа отдавать не стал. Переглянулся с Барханом, со Славой – затем со мной. И отрицательно покачал головой, спрашивая глазами – мол, согласен, Барин? Я кивнул, подтверждая.

А дальше мы все стояли, поглядывая вниз и морщась от грохота выстрелов. Десятки стволов плевались огнём в темноту, а трассирующие пули летели вниз, как разъярённые светляки. Вот только результата что-то видно не было… Тени «изменышей» продолжали мелькать, как будто дразня нас. Но ни одна так и не споткнулась, нарвавшись на пулю.

И стрельба начала мало-помалу стихать. Те, кто решился вначале бить вслепую, поняли, что лишь расходуют боезапас. Впрочем, судя по звукам, это происходило на протяжении всей стены. И только у ворот не заканчивался напряжённый бой.

Следующие три часа стали упражнением в бессмысленном ожидании. А ещё тренировкой по борьбе с холодом. Ветер, гуляющий по верху стены, пробирался под одежду. Пальцы замерзали первыми, несмотря на плотные перчатки. А затем холод цеплялся в ноги, как злобный пёс….

К счастью, местные имели опыт борьбы с морозами. Вдоль бетонного укрепления стояли железные жаровни с тлеющим углём. Бойцы, кому было невтерпёж, грелись по очереди, скапливаясь вокруг них по пять-шесть человек.

– Давид, Слава, Бархан! – позвал я командиров.

Когда те подтянулись, изложил им идею пополнить наличность. Реакция у всех троих была разной. Бархан пожал плечами, Давид задумался, а Слава меня прям сходу поддержал:

– А мысль неплохая, ваше благородие! Эти шкуры нам вообще никуда не упёрлись. Чем быстрее продадим, тем больше получим. Они сейчас много у кого на руках-то…

– Вот и займись этим, Слав, сразу после завтрака! – решил Давид. – Возьми ребят потолковей и сгоняй к местным торговым рядам.

– Да пожалуйста! – не стал спорить тот. – Может, ещё чего продать или купить, пока мы здесь?

– Я тебе список дам… – решительно кивнул Давид, явно начиная прикидывать план в голове. – И ты уж, пожалуйста, ищи всё по разумным ценам… Ну, естественно, по местным разумным ценам.

А ещё где-то через час стихла стрельба у ворот. Причём резко, как по команде. Что там произошло? Отбили атаку? Вырезали всех «изменышей»? Мы не знали. Оставалось ждать новостей.

Спустя ещё полчаса, словно выдохшись, замолкла и сирена. Её вой оборвался на высокой ноте, и внезапная тишина оглушила не хуже грохота. А затем по стене пронёсся общий вздох облегчения. Никакой команды вновь не последовало. Однако разные дружины, переглядываясь друг с другом, начали потихоньку расходиться.

И только местные дозорные на вышках по-прежнему бдили, ощупывая лучами прожекторов ночную темноту.

Мы с Авелиной тоже побрели обратно в гостиницу. Ноги были ватными, спина затекла от неподвижного стояния на холоде. Войдя в нашу каморку, мы увидели идиллическую картину: Тёма, пушистый комок эгоизма, в наше отсутствие опять развалился по центру кровати. Грудь его мерно поднималась, длинные усы подрагивали во сне… А на физиономии застыло выражение блаженного покоя.

– Вот же морда бессердечная… – сипло пробурчал я, с трудом стаскивая промёрзший сапог. – Мы там мёрзли, а он тут спит и в ус не дует.

Авелина молча опустилась на край кровати. Осторожно, чтобы не потревожить спящего кота. А затем провела рукой по его тёплой шерсти, и Тёма во сне зевнул, поудобнее вытянув лапы.

– Ему, наверно, тут вообще нестрашно… – тихо сказала она. – Он, может, здесь себя больше дома ощущает, чем в Ишиме…

Мы почти разделись, готовясь снова рухнуть в объятия сна, когда в дверь постучали. Стук был настойчивым, однако не тревожным.

Я пробормотал что-то непечатное и, натянув штаны, открыл. На пороге стоял всё тот же юный слуга, что давеча приносил план. На этот раз в его руках были два пластиковых пропуска на шнурках и конверт.

– Вам, ваше благородие! – он протянул и то, и другое. – Из «Последнего Рубежа». Приказано явиться завтра к девяти утра. Вход только по этим пропускам.

Я благодарно кивнул и, нащупав в кармане брюк монетку, протянул мальчишке. Тот, ловко подхватив добычу, сказал «спасибо» и лёгким, ещё детским шагом рванул прочь.

– В девять утра. Значит, есть время поспать… – сообщил я жене.

И только тут понял, что она-то времени даром не теряла.

Кинув пропуска на столик, я погладил её по светлым волосам. А затем улёгся в кровать и, потеснив кота, присоединился к обоим сладко спящим.