Текст книги "Тьма. Том 8 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Потребовалось минут семь очень плотного огня, чтобы добиться результата. Четыре крысы, одна за другой, были убиты. Их трупы остались лежать на снегу, и атака, наконец, захлебнулась. Оставшиеся звери, словно по команде, скрылись в лесной чаще. И сделали это так же внезапно, как появились.

Не успело затихнуть эхо перестрелки, а колонна вырулить из изгиба дороги, заваленного снегом, на относительно чистый участок, как из леса справа, ревя моторами и поднимая фонтаны снежной пыли, вынеслись наши разведчики на снегоходах. Они рванули к колонне, а в рации зазвучали тревожные крики:

– … Стая! Крысы!..…Ше сотни!

– По правому борту! Тенты поднять! Оружие к бою! Кто не пристегнётся, будет сам догонять грузовики! – заорали голосом Давида рации по всем грузовикам моей дружины.

Подозреваю, нечто похожее творилось и у остальных. Бойцы охранявшего меня полудесятка, подскочив к краю кузова, начали отстёгивать тент. Хлебов и Свистун дёрнули за стропы, и плотный брезент над правым бортом, взметнувшись вверх, открыл нам обзор.

Мне и Авелине выдали карабины, цеплявшиеся к поясам. Я знал, как такими пользоваться, а вот жене пришлось помогать. Я показал ей, как принять стойку с упором в борт, проверил выданный автомат, поднял взгляд… И, наконец, увидел эту стаю.

Чего уж там, казалось, весь лес справа ожил. Зашевелились, затрещали деревья, и на обочину вывалилась клыкастая волна крысомедведей. Те самые уродцы первой разновидности, которых мы до этого видели издалека. Вблизи они выглядели ещё более неприятными противниками. Массивные, с переваливающейся походкой, но невероятно быстрые. Они не бежали – они скачками неслись на колонну, не обращая внимания на такие мелочи, как глубокий снег.

Застрочили пулемёты броневиков в голове колонны. Тяжёлые пули вырывали из серой массы куски мяса и клоки шерсти, но звери не останавливались. Падали, поднимались – и снова бежали. К пулемётам присоединились автоматы бойцов. Однако и это не остановило стаю. Первые крысомедведи достигли деревянных щитов.

Они бились в толстые доски, пытаясь проломить их лапами и головами. Щиты ходили ходуном, дребезжали, и древесина под ударами начала трескаться, выгибаясь внутрь. Один особенно матёрый зверь, вцепившись когтями в верхний край щита, попытался перелезть. Его перекошенная морда с висящими нитями слюны показалась над краем… Чтобы тут же исчезнуть обратно, получив слитную очередь разом от трёх бойцов.

Отложив автомат, я принялся закидывать врагов огненными шариками. Они впивались в мохнатые шкуры, заставляли крысомедведей реветь от обиды, но… Почти сразу гасли! Огонь, такой эффективный против волков, здесь не работал.

Расстраиваться я не стал, принявшись плести воздушные снаряды. Не слишком большие, зато быстрые и мощные. Невидимые кувалды врезались в зверей, отбрасывая их прочь. Особенно эффективно получалось, когда те оказывались в воздухе во время прыжка.

А спустя ещё полминуты из головы колонны ударили молнии. Не метафорические, а самые настоящие – ослепительно-белые и оглушительно громкие. Убить ими этих монстров, к сожалению, не получалось, зато те, кто попадал под разряд электричества, начинал биться в конвульсиях.

Бой длился не больше пяти минут. Хотя, если честно, минуты ощущались вечностью. Казалось, что вот сейчас до нас обязательно доберутся… Но больше всего пострадали деревянные щиты по бокам. Ну и сами крысомедведи. А потом грузовики, наконец, смогли ускориться.

Звери, измотанные боем, не смогли за нами угнаться. Они попытались, конечно, но дистанция, вырванная нами вначале, неумолимо росла.

Стрельба стихла. По бегущей, но уже почти отставшей стае стреляли лишь из последнего грузовика. А ещё через пару минут и эти выстрелы стихли.

Бойцы принялись опускать тент и отстёгиваться. Я помог Авелине вернуться в кресло, а сам плюхнулся следом.

Колонна ползла вперёд, мерно порыкивая двигателями. После недавней битвы на дороге этот шум казался успокаивающим.

Больше на нас не нападали. Жаль, это не приносило облегчения. Напротив, подозрительная тишина вновь была хуже выстрелов. Особенно под вечер. Лес по обочинам поглощал сумерки, превращаясь в сплошную чёрную стену. И в этой стене, на самой границе света от фар и тьмы, начали появляться тени зверей.

Одиночки. Смутные силуэты, которые исчезали, едва ты поворачивал голову. Отдалённый скрежет когтей то здесь, то там. Рык и вой, но где-то совсем уж вдалеке.

Нас по-прежнему преследовали. Просто не успевали перехватить.

А затем впереди, в разрыве между деревьями, показались огни. Сначала редкие, но вскоре их стало намного больше.

А ещё спустя пять минут мы увидели высокий земляной вал, увенчанный частоколом и бетонными коробками вышек.

Нам всё-таки удалось добраться до Болотного Мыса. Почувствовав близость безопасного места, машины прибавили ходу. Мы уже почти подъехали к воротам – массивным, обитым сталью створкам в земляном валу.

И в этот момент из темноты позади нас раздался протяжный, леденящий душу вой. Он не был похож на волчий. В нём было что-то древнее, полное ненависти и разочарования. Вой существа, которое упустило желанную добычу.

По спине пробежали ледяные мурашки. Все невольно стали поглядывать в окошки в брезенте, пытаясь разглядеть, кто это там такой страшный. Но в черноте ночи, конечно, никто ничего увидеть не смог.

В любом случае, атаки не последовало. Один только этот вой повис в морозном воздухе, как обещание неминуемой расплаты. А ворота начали со скрипом открываться, пропуская нас.

Четыре броневика из головы колонны, разъехавшись в стороны, заняли позиции по флангам. Их башни с пулемётами развернулись, а стволы нацелились в темноту, откуда минуту назад доносился вой.

Так они и прикрывали въезд, пока вся вереница грузовиков не скрылась за валом.

Глава 10

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

– Связи нет! – хмуро бросила Саша, усаживаясь за стол. – Со ставкой не свяжешься, новости не узнаешь…

– А нам нужна эта связь? – уточнила Авелина.

Дело было в Болотном Мысе. Мы сидели большой компанией в столовой «Последнего Рубежа». Да, эти административные цитадели, оказывается, во всех Серых землях так называют.

На этот раз меня и мою дружину поселили здесь же. Тем паче, мест в гостиницах всё равно не было. Сюда-таки успели добраться передовые отряды, а ещё тут застряли три торговых каравана, которые ехали в Тобол. Вот мест и не осталось.

За столом сидели я, Авелина, Арсений, Саша, Давид, Бархан, Иван Семёнов и Витал, глава дружины цесаревны. Которого я, кстати, в этот вечер впервые увидел без тяжёлой брони. Собственно, все те люди в нашем объединённом отряде, которые принимали решения или хотя бы могли на них влиять.

Правда, ведущая роль оставалась за Виталом и Давидом. Эти двое обладали, пожалуй, наибольшим опытом среди присутствующих.

– Ну да… Было бы неплохо понимать, что там позади, а что впереди! – вздохнула Саша. – Но раз связи нет, значит, так и быть, обойдёмся.

– Всё ещё хотите прорываться дальше? – уточнил суровый мужчина, похожий на медведя.

Это был глава Болотного Мыса, Лавр Арсеньевич Стрекотин, который, собственно, и оказал нам гостеприимство. И сейчас он очень не хотел отпускать ценную Рюриковну в, как он сам это назвал, «проклятущее не-пойми-куда»:

– Вы, ваше высочество, собой не должны рисковать.

– Кто-то всегда рискует, Лавр Арсеньевич, – парировала Саша. – Завтра утром выезжаем дальше на Крокодилово. Это не обсуждается.

Ни в какое Крокодилово мы, конечно, не собирались. Это была легенда, чтобы сбить со следа возможных преследователей. А они у нас явно имелись, судя по давешнему нападению разбойников.

Мы очень надеялись, что в Болотном Мысе по проводной связи выйдем на контакт со ставкой. Однако выяснилось, что провод перебит, и связи нет. Ну или нам так сказали. В любом случае, дальше предстояло прорываться на свой страх и риск.

И Витал предложил иной путь, отличавшийся от указанного в картах-схемах. После Болотного Мыса решено было уходить на север, в сторону – пам-парам-пам! – Болотистого. Да, мне тоже очень нравились разнообразные местные названия…

А вот что мне не понравилось – это что нам предстояло проехать за день почти пять сотен километров. А затем ещё около полутора тысяч – в сторону Стопервого.

С одной стороны, глупо лезть туда, где разведчики обнаружили гнёзда. С другой стороны, если Дикий Вождь разумен и как-то направляет имеющиеся силы, то, скорее всего, бросил зверьё на юг, чтобы затормозить продвижение сил зачистки.

И в этом случае, ехать мимо гнёзд будет даже легче, чем путём, предложенным ставкой. И всё равно второй перегон – который от Болотистого в Стопервый – обещал стать настоящим испытанием. Мало того, что ехать придётся, в том числе, и ночью, так ещё на этот период обещали первую оттепель.

Да и признаки меняющейся погоды были налицо. Южный ветер гнал на север тёплый воздух, небо заволокло тучами, снова начинался снег. А главное, температура выросла до нуля. Конечно, ещё не весна, но болотам и не надо много тепла, чтобы из ледышки стать трясиной.

Вот и приходилось рисковать, чтобы успеть. А ещё вводить всех, кто не с нами, в заблуждение по поводу маршрута. Если у Болотного Мыса действительно нет проводной связи, выиграем пару-тройку дней.

– Обсуждается-не обсуждается… – вежливо, но всё же пробурчал Стрекотин. – Вы наши гиблые земли не знаете, ваше высочество, особенно по весне!.. Помереть тут, извините, как два пальца об стол. Да и «изменыши» распоясались совсем… Под стенами ажно каждую ночь ходят. Мы уж и тревогу крутить перестали: даём людям выспаться.

– А если в самом деле нападут? – недоверчиво вздёрнул бровь Витал.

– Те, кто на стенах стоит, первое время удержат. А там и остальные защитники, в случае чего, подтянутся… – успокоил его Стрекотин. – Ладно, раз решили, отговаривать вас не буду. Ваши щиты эти, ну которые деревянные, мои ребята залатают и укрепят. Надеюсь, ваше высочество, всё у вас в итоге получится…

– Спасибо, Лавр Арсеньевич! – искренне кивнула Саша.

Посидев ещё немного, глава Болотного Мыса залпом допил чай и отправился спать, чего и нам от души посоветовал. Правда, мы его совету последовали не сразу. Как и многие дружинники, которые сейчас размещались в казармах. Напряжённый день требовал чуть-чуть расслабиться, пусть и в форме банальных разговоров.

Утром начался снегопад. Белые хлопья валили с неба, как пух из порванной подушки. И эта подушка, видимо, была очень большой…

Слой снега рос прямо на глазах. Пришлось срочно выезжать, пока с концами не замело. Первыми, естественно, пошли вперёд разведчики Бархана. На снегоходах умчались в сторону ворот Болотного Мыса.

Связи по рациям не было, но ребята обещали оставлять вдоль дороги условные знаки, которые знали и Витал, и Давид. А потом вся наша колонна, зарычав моторами, выехала из внутреннего двора «Последнего Рубежа».

Покинув Болотный Мыс, мы двинулись на запад. И очень надеялись, что не пропустим нужный поворот, и не придётся возвращаться.

А всё почему? Потому что снегопад превратил мир вокруг в сплошную белую муть. Видимость упала сначала до ста метров, а потом и того меньше. Уже спустя час после выезда мы двигались, будто в коконе, и единственным ориентиром были красные габариты грузовика впереди.

Броневики работали, как ледоколы, продавливая в сугробах колею. А грузовики, рыча перегруженными двигателями, продирались по их следам. Рыхлый мокрый снег цеплялся за колёса и днища, машины буксовали, их регулярно заносило. В итоге, скорость не превышала пятнадцати километров в час. А ощущение было, будто продираемся сквозь плотную вату.

Я стоял, держась за стойку в кузове, и смотрел, как снег под колёсами превращается в хлюпающую кашу. За нами тянулся не просто след, а длинная грязная лужа, моментально заполняющая колею. Весенняя распутица, о которой все так много говорили, начиналась на глазах.

Из кабины слышался отрывистый мат Кислого: он выкручивал руль из стороны в сторону, чтобы как-то удержаться в колее. По рации, висевшей у меня на поясе, то и дело пытались что-то сказать, но слышно было только:

– … Пш-ш-ш-ш… ш-ш-ш… гхыр… ш-ш-ш…

Эфир был мёртв. Нам оставались лишь обрывки слов, похожие на сигналы бедствия из другого, как будто сказочного измерения.

Через пару часов мытарств, колонна ещё сильнее замедлила ход. А затем и вовсе практически остановилась. Впереди, в белой пелене, угадывалась развилка. На обочине, как маяк, торчала заиндевевшая вешка: длинный шест с куском красной тряпки.

Знак от Бархана.

В броневике с лязгом откинулся люк, из него, словно железный рыцарь, вылез Витал. Его массивная фигура в тяжёлом доспехе спрыгнула в снег, утонув аж по колено. Подойдя к вешке, Витал наклонился и счистил снег с какой-то, видимо, засечки на самом шесте. А затем сорвал яркую тряпицу и, развернувшись, тяжело побежал обратно к машине.

Через минуту колонна вновь тронулась в путь. На развилке повернули на север.

Правда, ехать стали ещё медленнее. Если до этого продирались через снег, то теперь надо было фактически плыть через жижу. Колея от броневиков на глазах чернела, смешиваясь с землёй. Снег сходил всё активнее, обнажая промёрзшую, но уже размокающую болотистую почву. Грузовики начали всерьёз буксовать, их колёса шли в грязи по ступицу, разбрызгивая коричневую жижу на наши деревянные щиты, машины позади – и просто во все стороны.

И вдруг, словно по волшебству, снегопад начал стихать. Редкие, но крупные хлопья медленно падали вниз, а затем и они перестали мешать обзору. Белая пелена постепенно рассеялась, открывая вид на… ничто.

Я даже прилип носом к прозрачному окошку, разглядывая местность.

Это была абсолютно плоская и, будто этого мало, бескрайняя равнина. Во всяком случае, простиралась она куда-то вплоть до самого горизонта. Снег здесь лежал неровным покровом, кое-где обнажая чёрную мокрую землю и блестящие участки льда. Лишь изредка, как острова, мелькали вдали рощицы низкорослых кривых деревьев. Свинцово-серое небо висело низко, и от пейзажа, в целом, веяло тоскливым одиночеством.

Кузов качнуло, пришлось подхватить едва не упашую Авелину. Она тоже встала посмотреть на открывшуюся панораму. На красивом девичьем лице застыло лёгкое недоумение.

– А… А где это мы? – тихо спросила жена. – Как будто край света…

Я не сразу нашёлся с ответом. Бесплодные земли? Тундра? Нет, всё не то.

– Тут бескрайние болота да озёра, Авелина Павловна! – раздался сзади хриплый голос Свистуна, который в норме чаще молчал, чем говорил. – Летом разве что ногами пройти можно, но уж никак не проехать. Трясина, вода, комарья тучи… Только зимой, по крепкому льду, можно ехать. Ну, или как сейчас, пока лёд ещё вконец не стаял.

– А он сейчас крепкий? – уточнила Авелина, с тревогой глядя на чёрные проталины.

– Пока держит – значит, крепкий! – включившись в разговор, хохотнул со своего места Хлебов, однако тут же посерьёзнел. – Но ветер тёплый. Долго не протянет. Так что гнать надо, как бешеные, иначе совсем раскиснет.

И мы гнали. Не, ну как гнали?

Пыхтя и шлёпая колёсами по грязи, колонна медленно, но верно ползла вперёд. В самые глубины этой безрадостной плоской пустоши. Хорошо ещё, небо сжалилось, и снегопад не возвращался. Как будто нам дали передышку, чтобы отдышались перед новой порцией испытаний.

И они не заставили себя ждать. Как и всегда в Серых землях, тишина болотистой равнины оказалась обманчивой. Мы проехали ещё с полчаса, как вдруг вдалеке, слева от условной дороги, показалась чёрная точка.

Вскоре стало ясно, что это один из разведчиков Бархана на снегоходе. Приблизившись, он лихорадочно замахал рукой в сторону левого фланга колонны. А затем, убедившись, что его заметили, спешно рванул обратно, в суровые дальние дали.

– Что-то происходит… – сосредоточенно бросил я.

И в ту же секунду над передним броневиком в небо взмыла алая ракета. Как мы заранее условились, это был сигнал тревоги.

Вторая ракета полетела налево, указывая направление, откуда ждать атаки.

– Тент поднять! Оружие к бою! Пристегнуться! – скомандовал Хлебов, и брезент взлетел вверх, открывая обзор на заснеженную равнину.

Щёлкнули карабины, пристёгивающие нас к бортам. Я проверил магазин. Авелина с прикрытыми глазами настраивала защиту, растягивая на всю колонну. Тёма, дремавший в углу, проснулся и, выгнув спину, издал низкое предупреждающее рычание.

Сначала это было просто шевеление на горизонте. Серая рябь на фоне белого, впереди и слева по ходу движения. Однако не прошло и минуты, как рябь превратилась в бурлящее море.

Из-за редких островков деревьев на нас неслось стадо. Изменённые кабаны. Размером с телёнка, как и всё живое в этих гиблых землях.

Их было сотни две, а то и три. Посчитать точнее было сложно. Такие же, кстати, как те, что напали на мою дружину из засады в начале экспедиции. Серо-бурые лохматые туши на коротких ногах. С клыками, торчащими из перекошенных пастей. И неслись эти альфа-пятачки, не разбирая дороги. Я бы даже сказал, взметая перед собой вал из снега и грязи. Своего рода жидко-паскудный щит. Прострелить можно, а вот увидеть за ним что-то конкретное… Очень сомнительно.

Но стрелять-то всё равно надо. Авось, в кого-то из этой плотной массы и попадёшь.

– Огонь! – рявкнул Хлебов почти одновременно с командирами из соседних грузовиков.

И тут же застрекотали десятки стволов. Весь левый борт колонны ударил по «изменышам» слаженным огнём. Пулемёты броневиков косили серую массу, вырезая целые просеки. Автоматные очереди бойцов добивали тех, кто прорывался ближе. Кабаны падали, кувыркались в снегу, окрашивая его в алый…

Но атакующий порыв свиней всё не замедлялся.

Они были, как цунами из пятаков и ярости. И как бы мы ни старались, вскоре первые из них достигли щитов. Грохот ударов о толстые доски слился в сплошной многолобый гул. Щиты ходили ходуном, но держались. Да и сами грузовики шатались, грозя опрокинуться.

Кабаны бились в них головами, стараясь проломить или хотя бы вонзить клыки. Особо ретивые секачи сумели просунуть морду в щель между двумя щитами. А теперь яростно дёргались, пытаясь расширить проход и вломиться всей тушей. А их в это время волочило боком по земле, пока толстые ноги ещё держали.

Но главная опасность была в другом. Отдельные кабаны, более мелкие или более хитрые, нашли у нас слабое место. Ну то есть, решили проскочить в узкие промежутки между щитами соседних грузовиков.

И здесь на помощь пришла скорость.

Колонна, хоть и медленно, но двигалась вперёд. Грузовик, весящий несколько тонн, был неумолим. Кабан, пытавшийся протиснуться, натыкался на движущуюся стену щита. Его отбрасывало, сбивало с ног – и следующий же щит проезжал по нему. А зверьё визжало от жуткой боли, пока милосердная пуля не прерывала этот визг.

Я не стрелял. В этом море мой автомат был бы каплей. Вместо этого я сосредоточился на плетениях. Бил огненными шариками, как пулемёт, стараясь попасть лезущим ближе кабанам в морду. Это их сильно сбивало с толку. А если всё-таки удавалось подпалить, животное начинало метаться, визжать и активно мешать собратьям.

Бой длился всего минуты три-четыре, но по накалу страстей казался бесконечным. Колонна, не сбавляя хода, буквально продиралась сквозь враждебное стадо. И мы прорвались. Атака захлебнулась так же быстро, как и началась. Оставшиеся в живых кабаны, потеряв треть от численности, стали отставать. Они ещё пытались преследовать: бежали за грузовиками по грязи и снегу. Но развить скорость достаточную, чтобы догнать, не смогли.

В этот день до нас хотели добраться ещё несколько звериных «банд». Но, на наше и своё счастье, просто не успевали. Водители приноровились ехать по раскисшей колее, держа скорость километров в двадцать-тридцать. И каждый раз колонне удавалось уйти от приближающегося врага.

Вообще животные остаются животными, даже если вымахали до гигантских размеров. И даже если их гонит вперёд чья-то злая воля. Атаковать большие скопления техники, мне кажется, они и сами побаивались. Поэтому далеко не все группы спешили навстречу смерти.

Последние два часа до Болотистого дались тяжелее всего. Колонна буксовала в раскисшей каше, двигатели ревели на пределе, а водители, включая Кислого, уже не ругались, а хрипели что-то невразумительное, сражаясь с рулём и педалями. Ну а сумерки, между тем, сгущались, превращая бескрайнюю болотистую равнину в океан серых теней.

Наконец, на горизонте показались очертания, типичные для городков Серых земель. Земляной вал, частокол, тёмные силуэты вышек…

Болотистое. Очередной опорный пункт, обещавший крышу над головой и хоть какую-то безопасность.

Зря надеялись…

Дружинники высовывались из кузовов и хмурились, глядя на поселение. Я тоже последовал их примеру и мгновенно понял, что людям не понравилось.

Свет. Его было слишком мало.

В Хворостово и Болотном Мысе к вечеру зажигались огни в окнах, а прожекторы на вышках прощупывали подступы. И на площадке перед воротами тоже всегда было светло.

А Болотное походило на тёмный безжизненный курган с редкими отсветами за валом. Колонна, подойдя ближе, замедлила ход и окончательно остановилась в сотне метров от ворот. Они были закрыты. На наше появление никто не отреагировал.

В этот момент на броневиках цесаревны с сухим щелчком включились мощные прожектора. Шесть ослепительных лучей ударили в земляной вал, выхватывая подробности из темноты. И всё встало на свои места.

Склоны вала снаружи были усеяны неестественными буграми. Это были трупы. Десятки, сотни тел изменённых зверей. Их было так много, что, скатываясь вниз, они образовали сплошное кольцо у подножия вала. Но среди них мелькали и обрывки одежды, и блеск металла. Ещё совсем недавно на валу шёл жестокий бой.

Тишина стала зловещей. И сквозь неё, будто сквозь толстую стену, доносились приглушённые звуки. Далёкие очереди автоматов, отдельные выстрелы, короткие взрывы… Бой продолжался там, внутри поселения, где мы наивно планировали отдохнуть.

Колонна зашевелилась. Броневики прижались к воротам, развернув стволы пулемётов наружу, в направлении от города. К ним подтянулись грузовики, заняв позицию полумесяцем, концы которого упирались в крутой склон вала.

Из темноты выехали снегоходы разведчиков, спрятавшись внутри полумесяца. В это же время с броневиков цесаревны высадилась штурмовая группа. Десять ратников в тяжёлых доспехах двинулись к более пологому участку вала, а затем удивительно ловко, для их-то габаритов, устремились вверх.

Долго смотреть им вслед не получилось. Словно дождавшись, когда мы остановимся, из темноты попёрло зверьё. Не стаей, скорее, отдельными яростными группами. Пара крысомедведей, десяток гигантских крыс…

Это был не сплошной бой, как днём, а нервная изматывающая перестрелка с постоянно меняющимися целями. Вспышки выстрелов, короткие очереди – и жалобный вой раненого зверья.

За воротами тоже зазвучала частая стрельба. Близко, а не где-то вдалеке. Похоже, ратники нашли «изменышей» на улицах Болотного. Оставалось надеяться, что элитные бойцы справятся.

И надежды сбылись. Пусть оборону и пришлось держать ещё, как минимум, полчаса. А затем, наконец, створки ворот со скрежетом распахнулись.

Из образовавшейся щели, пятясь, вышли наши ратники. Им приходилось отстреливаться на ходу. За ними, из открывшегося проёма, хлынула серая клыкастая и когтистая волна. Один из броневиков, стоявший ближе всего к воротам, тут же развернул башню.

Свинцовый ливень начал выкашивать передние ряды, ненадолго образовав из серых тел кровавый заслон. Этого мгновения хватило, чтобы ратники добежали до машин и влезли внутрь.

И почти сразу от броневиков, пользуясь моментом, рванули к нам разведчики. Один запрыгнул к нам в кузов и закричал, перекрывая грохот:

– Всем внимание! Сейчас идём на прорыв! К местному «Последнему Рубежу»! Видите огни на холме? Туда! Броневики впереди и сзади! Грузовики в середину! Не отставать!

Не успел он договорить, как техника взревела моторами, и колонна пришла в движение. Четыре броневика с рёвом ворвались в распахнутые ворота, в упор расстреливая всё, что шевелилось в проёме, и давя трупы. А мы следовали за ними, прицепившись карабинами и ощерившись автоматами, как ёж иголками.

Внутри Болотного царил хаос. Заметно было, что защитники, отступая к «Последнему Рубежу», отбивались до последнего. На улицах виднелась помятая техника, остатки завалов, которыми ещё недавно перегораживали улицы – и трупы-трупы-трупы…

Больше всего, конечно, было звериных. Однако попадались и человеческие – правда, сильно погрызенные. Видимо, звери не побрезговали человечиной, твари такие… А вот до каннибализма не опустились.

Наша колонна мчалась мимо этих адских картин, не сбавляя хода. Тенты были подняты с двух сторон кузова, а бойцы стреляли во всё, что шевелилось – и что пыталось пробиться через измочаленные деревянные щиты.

Из подъезда одного из домов, размахивая руками и крича, вывалилась группа людей. Трое ополченцев в рваной форме и несколько гражданских – мужчины, женщины и дети. Колонна начала замедляться, но до конца не остановилась.

Бойцы, высунувшись наружу, на ходу затаскивали горожан в кузов. И это был не последний такой случай. То тут, то там ситуация повторялась. Колонна была подобна спасательному плоту в бушующем море хаоса. Мы двигались в сторону «Последнего Рубежа», обрастая выжившими. И к концу пути некоторые грузовики ощутимо просели.

А затем, наконец, впереди показался стоявший на возвышении «Последний Рубеж». Здесь, в Болотном, как и в Хворостово, это был натуральный бетонный монстр с амбразурами вместо окон.

Вокруг него кипела самая настоящая битва. Сотни зверей кружили у стен, пытаясь пробраться в цитадель. Их выкашивали пулемётные очереди с крыш и амбразур, но серо-бурая масса всё не кончалась.

Наша колонна врезалась в эту кашу-малу на полной скорости, даже не притормозив. Броневики таранили и давили зверье, а пулемёты работали, как заведённые. Наконец, проложив себе дорогу к самым воротам, мы встали, прижавшись друг к другу и стенам «Последнего Рубежа».

Не знаю, как там договаривались бойцы Саши, выскочившие из броневика и побежавшие к воротам. Лично мне показалось, что прошла целая вечность: зверьё, оправившись от нашего наскока, вновь стало сжимать тугое кольцо.

Но, в итоге, створки ворот «Последнего Рубежа» поползли в стороны. Грузовики, не дожидаясь полного открытия, принялись втягиваться внутрь. Броневики на этот раз заходили последними. И отстреливались до тех пор, пока тяжёлые ворота не захлопнулись, отсекая всех нас от кошмара снаружи.

Высунувшись из грузовика и оглядевшись, я понял, что мы еле-еле умещаемся в тесном внутреннем дворе. Везде стояла техника, и суетились люди. Места не было вообще. Пришлось приподнимать деревянные щиты, чтобы никому не мешать.

Я первым выскочил из грузовика и подал руку Авелине. А затем начал оглядываться, решительно планируя узнать, что вообще происходит, и что теперь делать.

Если честно, пока казалось, что это конец нашего славного пути.