Текст книги "Тьма. Том 8 (СИ)"

Автор книги: Лео Сухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

Собственно, как-то само собой вышло, что все мы снова собрались в кабинете головы. Впрочем, Игнат Санович тоже был там, изо всех сил пытаясь согласовать действия защитников.

– Откуда я знаю, как вставать на площади⁈ Придумайте сами!!! – рычал он на одного из тех, кто подтянулся из мастерских. – Что вы… Ваше высочество! Прошу вас, не выходите из кабинета!

Заметив и наше появление, и решительный настрой Александры, голова тут же попытался отговорить её от участия в битве. Не слишком удачно, впрочем: цесаревна в ответ только поморщилась.

– Я двусердая, Игнат Санович, моё место в бою! – отрезала она.

И спорить с ней никто не решился. Хотя я подозревал, что Витал её без дополнительной защиты, в любом случае, не оставит.

– Я бы предложил выгнать на площадь нашу технику с деревянными щитами. Её можно будет использовать в качестве укрытий, – заметил он. – А броневики поставить рядом с въездом на площадь.

– Так и сделаем, – согласилась цесаревна. – Игнат Санович, пришлите на площадь бойцов с автоматическим оружием. На стенах «Последнего Рубежа» оставьте только пулемёты и дальнобойное вооружение.

– Понял, ваше высочество, – закивал голова.

– Встанем перед проходом. Постараемся удержать площадь, – цесаревна глянула на меня, Арсения и Авелину, явно призывая следовать за ней. – Витал, пришли к нам в помощь твоих двусердых ратников.

– Да, ваше высочество, – кивнул тот, выходя из кабинета.

В творившемся хаосе найти своих бойцов оказалось не так уж просто. Мы даже временно разделились. Александра и Арсений ушли раздавать указания своим. А мы с Авелиной – своим.

Хорошо ещё, изменённое зверьё не пошло сразу в атаку. Впрочем, без приключений всё равно не обошлось. Как всегда и бывает в такой ситуации. Сначала наши грузовики не хотели выпускать из двора, потому что «приказа не было». А потом оказалось, что техника из мастерских так неуклюже встала, что мы теперь выехать не можем.

Ор, ругань, брань… И это ещё ничего страшного. Даже в действующем царском войске чего только не творится перед боем, прежде чем все займут свои места. Уж я-то помню, что происходило, когда начиналось нашествие Тьмы. А уж в Серых землях, с их вольницей и разобщённостью, бардак – и подавно обычное дело.

Внутренний двор «Последнего Рубежа» был похож на разворошённый муравейник. Бегали люди, ревела моторами техника, а поверх всего этого метались лучи прожекторов. Я всякий раз еле успевал подхватить Авелину под локоть, чтобы оттащить с пути очередного человека, несущегося с выпученными глазами. А заодно, снова и снова радовался тому, что зверьё не спешит нападать. Иначе бы защиту в этот момент продавили, не особо напрягаясь.

Хорошо ещё, на стенах цитадели, за мешками с песком и амбразурами, замерли пулемётные расчёты и другие стрелки. Их тёмные силуэты чётко вырисовывались на фоне ночного неба, подсвеченного отблесками прожекторов.

А главные силы стекались к единственному свободному проходу на площадь. Тому самому, который мы сохранили как коридор для будущего прорыва. И теперь он был нашим самым уязвимым местом.

Наконец, дело сдвинулось с мёртвой точки. Ревя двигателями и лязгая гусеницами, шесть броневиков встали полукругом перед въездом на площадь. Свои башни они развернули в сторону тёмного проёма между бетонными коробками домов. Эти стальные громады образовали первый эшелон обороны.

Следом заняли своё место наши грузовики. А деревянные щиты по их бортам, залатанные и укреплённые после предыдущих боёв, образовали второй рубеж. Эдакий подвижный полумесяц, стоящий за броневиками.

Вышла, своего рода, импровизированная крепость на колёсах. Бойцы, включая наши дружины и защитников города, спешно распределяли места в кузовах, щёлкали затворами, укладывали поближе рожки с патронами. Лица у всех были напряжённые, а взгляды – прикованы к темноте за пределами стального полукольца.

В центре этого полумесяца, в кузове моего с Авелиной грузовика, собралась «двусердая ватага»: я, Авелина, Арсений Булатов, цесаревна Александра и трое её тяжёлых ратников-двусердых. Наша задача была одновременно простой и очень сложной: держать щиты. И не дать зверью ворваться на площадь смертоносной волной.

А если прорвутся – не дать им добраться до стрелков и техники. Ну а если всё-таки доберутся до техники, то хотя бы стрелков прикрыть. Или дать время людям отступить в «Последний Рубеж». Правда, в этом случае план с прорывом можно было выбрасывать не помойку. А заодно начинать собирать убитое зверьё, чтобы делать из него невкусные мясные консервы.

Всё затихло… Люди приготовились к бою. Техника встала на свои места. А зверья ещё не было.

Я перешёл на «теневое зрение». Оно раскрасило реальный мир в серо-белые тона, а теньку, витающую вокруг – наоборот, расцветила. В этом зрении было хорошо видно, кто чем занят. Например, Арсений, собранный и сосредоточенный, выстраивал перед линией грузовиков несколько средних, но довольно плотных щитов. Они перекрывали основные направления возможной атаки, как невидимые баррикады.

А над нашим уголком площади завис очень мощный щит. Это уже цесаревна постаралась. Но главное укрепление создала Авелина. Щит она поставила поперёк улицы, площадь у него была небольшая, поэтому и сам щит должен был получиться очень крепким… Но я слишком хорошо знал, как быстро его истощают постоянные атаки.

Поэтому выставил множество маленьких щитов перед защитой Авелины. Надо было только не забывать их постоянно обновлять. Да, такие щиты в лучшем случае выдержат один удар. Зато я мог их делать быстро и в большом количестве.

Все щиты были, естественно, односторонними. Да, они требовали больше теньки, зато пули и плетения свободно проходили наружу, в сторону врага. А наоборот – ни-ни. Чтобы ни одна когтистая лапа, ни один острый клык не пробился внутрь.

Ну… Если рисовать идеальную ситуацию, конечно. Так-то если пробьют, то пробьют.

А потом наступила тишина. Люди были на своих местах, техника – тоже. Мерно урчали двигатели броневиков, бесшумно скользили световые пятна прожекторов в темноте. Мы ждали. Прошло пять минут. Десять.

Слышно было лишь дыхание людей, рокот двигателей и шипение помех в рациях. Из темноты за баррикадами не доносилось ни звука. Ни воя, ни рыка.

А потом земля дрогнула.

Сначала это был глухой ритмичный гул, похожий на далёкие удары гигантского молота. Затем он перерос в оглушительный топот. Нервно заметались лучи прожекторов, и в их свете стало видно, кто к нам пожаловал.

Гигантские копытные туши, ростом в холке метров пять. Ну то есть, как два человека в высоту. Их спины оказались выше окон вторых этажей. Шкуры были покрыты косматой свалявшейся шерстью, а по крепости, готов поспорить – могли бы посоперничать со сталью. Большущие головы венчали сверху костяные наросты и рога, по размерам похожие, скорее, на стволы молодых деревьев.

Всего их было десять. Десять живых гор, несущихся на нас по прямой.

А за ними, заполняя улицу от стены до стены, плыла, клокотала и шипела чёрная бесформенная масса. Сотни и тысячи более мелких тварей. А главное, в этой скученности даже нельзя было разобрать, кто есть кто. Просто река плоти, клыков и когтей, которая волна за волной катилась вслед за живыми таранами.

Первыми по зверью ударили крупнокалиберные пулемёты. И с броневиков, и со стен «Рубежа» – практически одновременно. Трассирующие пули, словно нити адского шитья, вошли в серую массу гигантов. Они впивались в толстенные шкуры, вырывая куски мяса, но звери даже не притормаживали. Ревели от боли и ярости, из ран хлестала кровь, но безумный забег продолжался. Это было сюрреалистическое зрелище: огромные туши, которых прямо на ходу рвёт на куски, а они не останавливаются.

И вот, наконец, первый из гигантов споткнулся, вызвав у меня вздох облегчения. Его могучие ноги подкосились, и он рухнул вперёд с оглушительным грохотом, перегородив собой половину прохода. А на его судорожно дёргающемся теле заплескалась чёрная река. Мелкие твари с визгом и рыком набросились на сородича, жадно пожирая ещё живую плоть. Картина была настолько мерзкой и противоестественной, что я порадовался отсутствию плотного ужина.

Но далеко не все обладали подобной брезгливостью. Девять остальных гигантов, не обращая внимания на пир позади – и по-прежнему не сбавляя темпа – достигли щитов. Причём мои поделки если и заметили, то походя снесли, почти не замедлившись.

А вот в щит Авелины врезались со всей дури. И тоже ведь странная картина: огромные животные натыкаются на что-то невидимое прямо в воздухе.

Впрочем, удар был слышен физически. Да и щит Авелины ощутимо дрогнул. А гиганты начали биться в него головами в попытках проломить.

Правда, один из них практически сразу рухнул, как подкошенный. Видимо, шею сломал в момент столкновения со щитом. Впрочем, это не помешало ему истекать кровью из развороченного пулемётной очередью бока. И делать это прямо у края невидимой стены, пропитывая алым снег, укрывающий землю.

А ещё от его крови и останков валил пар, мешая рассмотреть, что там происходит. Я смог разве что увидеть, как остальная масса зверья докатилась до щита Авелины.

Стрельба стала сплошным оглушительным гулом. Стену огня поддерживали все, кто мог держать в руках оружие. Сверху, со стен, полетели гранаты. И не только со стен. Несколько защитников Болотистого, укрывшись за углами ближайших домов, метнули снаряды в гущу зверья, копошащегося за мёртвыми гигантами.

Взрывы разорвали ночь яркими вспышками. В воздух взметнулись брызги крови и клочья плоти. А в толпе зверей образовались бреши. Однако их мгновенно заполняли новые и новые «изменыши».

Дикие твари шли вперёд, не считаясь с потерями, подминая собратьев и пожирая павших.

Цесаревну это адское зрелище, видимо, тоже впечатлило. У меня за спиной кто-то в высшей степени цензурно выругался. А затем Александра метнула вперёд плетение, и пространство перед щитом Авелины взорвалось огненным штормом.

Это не были мои маленькие шарики. Это был вихрь из чистого пламени, который испепелял всё на своём пути. Воздух заколебался от жара посреди снегов, а в нос ударил смрад горелой плоти.

Не теряя времени, я присоединился: стал швырять в проход воздушные лезвия и огненные шарики, разогретые до максимума. Они, конечно, не могли сильно повредить гигантам, зато успешно справлялись с тварями помельче. Лишь бы щит Авелины продержался как можно дольше.

Но самым эффективным оказался, как ни странно, Арсений Булатов. Он метал молнии. Выглядело так, будто он делает это чуть ли не глазами. Сначала Булатов разворачивал плетение у себя перед лицом, а затем – мгновенно отправлял его в полёт.

Эти молнии прошивали насквозь даже тела гигантов, заставляя их биться в конвульсиях. Один, второй… Жаль, заготовок у Арсения было не так много. Зато благодаря его стараниям, давление на щит Авелины на какое-то время ослабло. А более удачливые звери, между тем, доделывали работу за нас, растаптывая тех «изменышей», кто лежал на земле, содрогаясь в конвульсиях.

Очень скоро узкий проход на площадь превратился в ад. Узкая улочка стала горнилом, где смешались свинец, сталь, магия, плоть и кровь. Трассирующие пули сливались в сплошные светящиеся линии, выжигающие рисунок на сетчатке. Вспышки взрывов и плетений ослепляли. А на уши давила какофония: рёв зверей, крики людей, грохот выстрелов и оглушительные удары туш о щит Авелины.

Не помню, сколько длился этот бой. Помню, как бойцы стали палить в небо, когда об щит цесаревны ударились несколько птиц. Помню, как впервые за долгое время почувствовал опустошение, потому что слил больше половины запасов теньки. Помню, как ещё подумал, что всегда могу взять автомат, если останусь совсем без плетений.

Благо, обычным бойцам регулярно подтаскивали ящики с патронами. В основном, подростки и женщины, не принимавшие участия в бою. Боезапас, прихваченный с собой, как-то слишком быстро расходовался.

А потом зверьё закончилось…

Выжившие «изменыши» бросились прочь, скрываясь на тёмных улицах Болотистого. А те, что умерли – так и остались лежать грудой в проходе. По площади растекалась одна большая лужа крови, медленно пропитывающая снег.

А люди стояли, ошарашенно вслушиваясь в ночную тишину. Видимо, все, как один, пытались поверить в то, что всё закончилось, а мы ещё живы.

– Знать бы, сколько зверья до нас не добралось!.. – Саша, в кои-то веки уставшая и с тёмными кругами под глазами, совершенно не по-царски плюхнулась в одно из наших с Авелиной кресел в кузове. – Нам ведь утром с ними разбираться на ходу придётся…

– Нам бы для начала разобраться с тем завалом, который на улице теперь образовался, ваше высочество… – не менее устало заметил Арсений.

– Да ладно тебе! Нельзя быть взрослым людям и за мамку, и за няньку. Местные и сами знают, что делать!.. – отмахнулась Саша.

И так оно и было. Пока мы пытались прийти в себя, со стороны «Последнего Рубежа» показалось несколько человек с огнемётами. Добравшись до бывшего места боя, они начали поливать груду трупов горючей смесью. Палёной шерстью и горелым мясом и без того воняло. А после «уборки» стало только хуже.

– Думаю, спать мы сегодня больше не будем… – прикрыв платочком нос, заметила Саша. – Разве что так подремать, на местах. Оставшиеся звери ведь могут вернуться.

– Завтра тогда никакого прорыва не выйдет! – возразил я. – Нам в пути больше суток придётся быть. Люди ночь не спали. Ещё одну ночь надо продержаться. И что-то мне кажется, мы просто так, без приключений, не вырвемся.

– Да всё будет хорошо! – не поверил Арсений. – А поспать бы надо, да… Сюда бы какой-нибудь обогреватель, и можно, сидя, подремать… Можно ведь спать урывками, пока обстановка позволяет.

– Ну я-то ладно, во время службы научился! – усмехнулся я. – А ты где такого нахватался?

– В училище Тайного Приказа, – почти скромно улыбнулся Арсений. – Там два месяца боевая подготовка на свежем воздухе. За два месяца где только спать не научишься…

Обогреватели нам вынесли, и много. Запасы жаровен, которые обычно ставят на стенах, в любом городке Серых земель имеются в избытке. Тем более, простая сварная конструкция делается чуть ли не коленке.

Правда, жаровни в Болотистом заправляли не углём, а тонкими кирпичиками верхового торфа. Отчего на площади ощутимо запахло, плюс к гари и палёному мясу, болотом. Да и огонь от торфа был странного, более тёмного цвета. А если не поддерживать горение, торфяные брикеты почти не давали тепла.

Ну а ещё они нещадно коптили, отчего брезент над кузовом быстро покрывал бурый налёт. Но это стало, прямо скажем, меньшей проблемой. Две жаровни в кузове, при опущенном с трёх сторон брезенте, давали достаточно тепла, чтобы подремать, сидя в креслах. Однако такие удобства были разве что у нас, участников вылазки в Серые земли.

Остальным приходилось сидеть кто где. А самым невезучим – устраиваться на стульчиках, которые им принесли из крепости. И о тепле, даже с жаровнями, говорить не приходилось.

А под утро на площадь начали выезжать машины, которым предстояло принять участие в эвакуации жителей. Техника ревела, люди активно общались, и плевать было всем на тех, кто пытается поспать.

Открыв глаза, я выбрался из-под тента и встал понаблюдать, как местные заканчивают приготовления к отъезду. Технику они, надо сказать, использовали всю, какая вообще в наличии имелась: древние грузовики, тракторы… Затесался в её ряды и один причудливый вездеход, ревевший на каждом движении, как несколько медведей.

К слову, это порождение здешних инженеров и их буйной фантазии оказалось вместительным и шустрым. Жаль, шумело и дымило, как не в себя. Рядом с вездеходом я, кстати, заметил Бархана. Он стоял снаружи, что-то весело обсуждая с невидимым для меня с этого ракурса водителем.

Когда небо на востоке чуть посветлело, всё было готово к отъезду. Трупы животных на протяжении улицы успели дожечь полностью, и кости превратив в прах. На разделку время тратить не стали: мясо у «изменышей», по отзывам, было той ещё гадостью, разве что на самый крайний и голодный случай.

Оставшееся зверьё затаилось, пока не решаясь вновь идти на приступ.

А люди выходили и выходили из «Последнего Рубежа», набиваясь в транспорт. Александра и Арсений ушли к своим дружинам. В нашем кузове, в тесноте, да не в обиде, собралась часть бойцов из моей дружины, уступив свои места жителям Болотистого.

Наконец, в предутреннем сумраке взревели двигателями броневики. И первыми двинулись в проход, волоча за собой небольшие составы прицепов, забитых людьми. За ними, рыча и плюясь дымом в небо, отправился местный вездеход – тот самый, шумный и со странными обводами. Следом выехали наши грузовики. А последними шли местные тракторы с прицепами на больших колёсах.

Жители покидали город, ещё не зная, смогут ли когда-нибудь вернуться обратно. Ну а мы двигались к следующей точке на пути к цели в Серых землях.

Глава 13

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

[Помехи]

Двигатели ревели, выплёвывая в воздух сизые клубы выхлопов. Мы покидали «Последний Рубеж» Болотистого, оставляя позади дымное зарево, смрад горелой плоти и вонь торфяных жаровен. Растянувшаяся колонна старательно ползла по пустынным улицам городка.

Бетонные коробки домов равнодушно взирали на наше бегство слепыми окнами. Изредка в свете фар мелькали тёмные, распластанные пятна – трупы «изменышей», оставшиеся после стычек.

Впрочем, не стоило слепо верить в пустоту Болотистого. И зверьё доказало нам это почти сразу, как мы отъехали от «Последнего Рубежа». Сквозь рёв мотора издалека донеслись отрывистые звуки выстрелов.

Сначала стреляли где-то впереди, потом – сзади. Автоматные очереди, одиночные хлопки, иногда – глухой отрывистый лай дробовика. И сзади по-прежнему продолжали стрелять. А я честно пытался понять, откуда именно, и что конкретно происходит.

Но колонна была слишком длинной, больше полусотни машин. Спереди и сзади – грузовики, в воздухе – дым и пар. И где стреляют, никак не разглядеть. А связь, как и прежде, не работала. Мы были слепы и глухи. Оставалось только гадать: отбили атаку? Потеряли людей?

Ситуация раздражала так, что словами не выразить. На границе с Тьмой и то было легче, там хоть рации ловили. А тут, в глубине Серых земель, связь как отрезало. Впрочем, ответ на вопрос, по кому стреляют, я получил очень скоро.

Из распахнутой двери пятиэтажки – справа и чуть впереди нас – вдруг выскочила стая зверья. И выглядело оно так чудаковато, что я даже не смог бы его к какому-то виду животных отнести. Худое, поджарое, с неестественно длинными лапами. Морды – вытянутые, усеянные костяными иглами.

Напали они молча, стремительно оттолкнувшись от земли когтистыми лапами.

Память Андрея подсказывала, что звери были точь-в-точь русские борзые. Только, видимо, пытавшиеся сожрать морского ежа. И получившие изнутри множественные проколы морды.

Стрелять по ним мы начали сразу, как они появились. Часть тварей попадала на землю, часть – добралась до деревянных щитов. «Изменыши» отскакивали, оглушённые столкновением с деревяшкой, и уносились назад. А там уже попадали под шквал огня из грузовиков, идущих за нами.

Всё было кончено за несколько секунд. На снегу осталось несколько тёмных силуэтов, а мы даже не сбросили скорость.

Следующая атака пришла сверху. Благо, огромных птиц вовремя заметили с грузовиков впереди. И тут же начали стрелять. А мы их просто не видели из-за тентов. Борта-то были подняты, а вот крышу убирать не стали. Мы только и успели увидеть, как что-то пернатое и бесформенное попадало на крыши домов позади.

Вероятно, большая часть зверья просто не успевала за нами. Бежала на звук моторов, но выскакивала к хвосту колонны. Поэтому и стреляли, в основном, где-то там. И у меня возникла мысль, что стоило бы наши защищённые грузовики ставить в хвосте. Но теперь поздно было перестраивать всю колонну. Уж точно не на узких улочках Болотистого.

Ворота, ведущие из города, проехали, не останавливаясь. На скорости пронеслись под аркой, и бетонные коробки сменила белая бесконечная равнина, с рощами там, где в тёплое время года были островки на болотах. Оказавшись на просторе, наша колонна словно вздохнула свободнее и сразу же взяла курс на запад.

Вперёд унеслись снегоходы с разведчиками, которые до того, в Болотистом, держались отдельной группой за броневиками. Толку от них в городе не было никакого: перебили бы их всех, если бы попытались отделиться. А сейчас они снова стали очень нужны.

Скорость мы держали относительно ровную, около тридцати. Впереди шли броневики, широкими гусеницами укатывая снег в плотную скользкую дорогу. И, в случае необходимости, они могли разогнаться километров до пятидесяти-шестидесяти. Не такой уж и глубокий тут был снежный покров.

Наши грузовики, идущие следом, рыхлили плотный слой колёсами, невольно прокладывая глубокую колею. И всё-таки запаса прочности этой «якобы-дороги», созданной броневиками, хватало, чтобы никто позади не увяз. Тем более, в хвосте плелись трактора с высокими колёсами и такими же прицепами, набитыми людьми. Для них эти колеи и рытвины вообще были нипочём.

Но именно они и были нашим тормозом – их не для гонок делали. Это по асфальту трактор может километров до пятидесяти гнать, если очень надо. А по рытвинам и колеям, да с набитым людьми прицепом, больше сорока не выдаст, как ни старайся.

Когда проходили долгий изгиб дороги, я сумел разглядеть: в самом хвосте плелись несколько грузовиков с цистернами, где везли топливо. И, собственно, как я понял, это были все оставшиеся запасы Болотистого. Так что нам ещё повезло: хватило и баки залить полностью, и с собой прихватить.

А вскоре дружинники опустили тент, спасаясь от встречного потока воздуха у самых бортов. В кузове сразу же стало ощутимо теплее. И это даже не поток тёплого воздуха из кабины помог, а просто количество набившихся в кузов людей. Но долго наслаждаться теплом нам не пришлось.

Мы едва миновали очередной островок леса, когда разведчики сообщили о засаде. Из-за деревьев, слева от нас, хлынула чёрная река. Не разрозненные стаи, а именно река – сплочённая организованная орда.

Десятки и сотни тварей. Кабаны размером с медведя, чьи клыки блестели, как сабли. Прыгучие, похожие на помесь рыси и паука, твари с шестью лапами. Что-то мохнатое и низкое, что не удавалось разглядеть в глубоком снегу.

«Изменыши» ударили одновременно по всей длине колонны. И целились они в стыки между машинами, пытаясь разорвать на части нашу механическую «змею».

Края тента по бокам снова взлетели, и воцарился форменный хаос. Строчили автоматы, трещали пулемёты. Я видел, как один из кабанов с разбегу врезался в борт грузовика впереди. Машина завиляла на снегу, но устояла. Наш шофёр отчаянно просигналил, предупреждая соседей.

В ход пошли плетения и гранаты. Где-то позади из кузова строчил один из пулемётов, снятых со стен «Последнего Рубежа». С пулемётами, правда, всё было очень печально. К ним попросту не хватало боезапаса. В Болотистом патроны были не бесконечными, а ночью мы их изрядно растратили.

А тут ещё один из местных грузовиков начал заваливаться набок. Что неудивительно после того, как в него врезалось что-то большое, злое и мохнатое. Следующая за ним машина резко вильнула, пытаясь уйти от столкновения, благо ширина «дороги» позволяла…

Но не успела.

Я даже привстал, переживая за то, чем дело закончится. Мы ещё до отправления договорились, что остановок не будет, особенно если рядом зверьё.

К счастью, остальная техника в колонне сумела объехать столкнувшихся.

А пассажиры опрокинувшихся грузовиков, кому повезло не вывалиться под колёса, не получить травм и просто выбраться – бежали рядом с колонной, протягивая руки, чтобы им помогли забраться. И им помогали! Жаль, успели помочь не всем. Многие так и не забрались, попав вместо этого на зуб к зверью.

Казалось, эта стычка будет длиться вечно, но снова выручила скорость. Точнее, постоянная скорость. Да, на коротком отрезке многие звери могли догнать технику. А вот на длинной дистанции даже «изменыши» уставали. Так что часть зверей мы перебили плотным огнём, а часть просто не успела за набирающей скорость колонной.

Уезжали мы от них, оставляя на снегу десятки тёмных тел. И, к сожалению, не только звериных. Хотя человеческих жертв было, конечно, не в пример меньше.

– Кажется, пронесло… – выдохнул кто-то из бойцов.

И я был бы с этим согласен, но повезло не всем. Пассажирам двух упавших грузовиков – точно нет. Да и у нас, на самом деле, имелись нерешаемые сложности. Боеприпасы уходили с катастрофической скоростью. Мы могли остаться без патронов, не проехав и половины дороги.

Ещё через час пути случилось то, чего многие боялись. Один из старых грузовиков в хвосте, перегруженный людьми, не выдержал и заглох. Его водитель отчаянно крутил стартер, но мотор лишь прощально хрипел и надсадно чихал.

Проезжавшие мимо грузовики замедлялись, позволяя людям перебраться в свои кузова. Но мы и так ехали, как селёдки в бочке. И хотя лично я был готов ужиматься сколько угодно, но понимал: рано или поздно людей сажать будет просто некуда.

И что делать? Цепляться на транспорт снаружи? Долго не провисишь, тем более, на холоде. А чем больше перегруз техники, тем быстрее она выйдет из строя. Работники мастерских об этом предупреждали: далеко не все машины смогут проползти полторы тысячи километров. И что прикажете в этом случае делать?

Вопросов у меня было много, а вот ответов – не особо. Что-то около нуля. Если, конечно, не забывать о человечности. А вот о ней забывать мне категорически не хотелось.

И чем глубже в Серые земли мы погружались, тем важнее это казалось. Как молоточком стучало в голове: не забыть среди зверей, что ты человек, и не забыть, что отличает тебя от них. Эффективных, голодных и ведомых чьей-то злою волей.

Мы ехали молча, каждый был погружён в свои мысли. Монотонное покачивание, холодные струйки воздуха, проникающие под тент… И однообразный пейзаж, который я, впрочем, из прикрученного в центре кресла видел лишь изредка.

Дружинники сидели на полу: в нашем кузове столько мест не предусмотрели. Тоже не самая удобная поза, особенно когда людей набилось много. У меня и в кресле-то всё тело затекло за несколько часов. Я решил, что потом договорюсь с кем-нибудь из бойцов постарше: пусть он несколько часов отдохнёт в моём кресле, а я немного сменю позу и ноги вытяну.

Одно на этом фоне радовало: звериных нападений пока что больше не было.

Первую остановку сделали после полудня. Прожорливые броневики требовали долива топлива, да и многим грузовикам не помешала бы дозаправка. Колонна встала на краю болот, дружинники и местные ополченцы высыпали из кузовов, заняв позиции по краям нашей импровизированной дороги.

Не сказать, что это было сильно нужно для безопасности. Вокруг открытое пространство, и если какое-то зверьё не спряталось под снегом, то любую опасность увидели бы издалека. Тем более, солнцу, бледному и холодному, было далеко до заката. Оно только начинало клониться к западу, окрашивая снег в сиреневые, почти фиолетовые тона. И мир вокруг в этом призрачном свете казался нереальным, как будто застывшим.

Откуда-то спереди приехал Бархан на снегоходе. Разведчик был укутан в тёплую одежду, откуда сверкали только очки, защищающие глаза и верхнюю часть лица. Я его даже не сразу узнал, пока он не заговорил.

– Барин! – крикнул он, перекрывая гул работающих моторов. – Это тут, неподалёку, мой отряд нашёл гнёзда! К северу отсюда, всего в трёх километрах!

– Да как ты это место отличил-то? – удивился я.

– Привык! – хмыкнув, отозвался тот. – Всегда подмечаю ориентиры.

– А как вообще выглядят гнёзда в Серых землях? – спросил я.

– Такие шары, несколько штук, слипшиеся кучкой, как мыльные пузыри. Ну… Сейчас!.. – Бархан наклонился, скатал снежок, а затем повторил действие и сцепил два снежка вместе. – Вот как-то так… Только шариков больше. Каждый метров по пять-шесть. Цвета грязной глины, поверхность бугристая. И вокруг них всегда туман стелется: густой, молочный. И, кстати, не всегда безвредный. Бывает, что ядовитый. Сделаешь вдох – и всё, лёгкие выжжет, кашлять кровью начнёшь через минуту.

– Спасибо, понял! – поблагодарил я, не став объяснять причину своего интереса.

А разведчик не стал её уточнять. Кивнул и умчался вперёд, к голове колонны.

Гнёзда… В инструкции для пограничников было много разновидностей гнёзд. Но вот такие, слепленные из шариков, встречались чаще всего. Нередко из скопления шариков ещё тянулся конус, который изрыгал в небо тучи Тьмы. Те самые, что надёжно скрывали солнце, очень нелюбимое отродьями.

Но здесь-то Тьмы не было! Это аксиома, незыблемый фундамент, на котором строилось всё наше знание о Серых землях. Здесь – лишь изменившийся, одичавший мир, а ещё много теньки и мутировавшая фауна. Откуда здесь тогда эти гнёзда?

Обычное совпадение? Нет, таких совпадений не бывает. На несколько очагов Тьмы в Евразии было всего три области Серых земель. Что, если Тьма здесь всё же есть, но в другой, скрытой форме? Как, например, какая-нибудь спящая болячка?

Мысли путались, не желая складываться в цельную картину. Головоломка не сходилась. А когда колонна снова двинулась в путь, оставив позади очередной сломавшийся грузовик, мысли и вовсе перескочили на другие темы.

Тем более, вокруг чуть-по-чуть темнело. Безлунная ночь накрывала равнину чёрным бархатным пологом. Разведчики вернулись и, прицепив снегоходы к грузовикам, забрались внутрь. Водители, не сговариваясь, включили фары. Их свет выхватывал из мрака немного: колею, обочины и искажённые тени деревьев. Скорость, и без того невысокую, пришлось сбросить ещё.

Нападения начались почти сразу, как последний луч солнца угас за горизонтом. Сначала застрочили автоматы в хвосте колонны, а потом «заухал» пулемёт одного из броневиков впереди. Зверьё, явно осмелевшее в темноте, пыталось пробовать нас на зуб.

К счастью, пока нападения удавалось отбить. Но сама ночь, эта бесконечная пытка ожиданием, была, пожалуй, хуже любого боя. Время текло, словно расплавленный свинец – медленно и неторопливо.

А, кроме того, внутрь машин пробирался ночной холод. Он просачивался через щели, стелился по полу, заставляя ёжиться и кутаться в то, что было под рукой. Одеяла, тулупы, спальники – всё шло в ход.

Хуже всего, конечно, приходилось тем, кто ехал в грузовиках без тента и в прицепах тракторов. Им нечем было отгородиться от встречного ветра, который на нашей скорости превращался в поток из ледяных иголочек.

Не представляю, что они ощущали. Их цена за бегство была очень высокой. И как я ни пытался избавиться от чувства стыда за то, что находился в относительно тёплом укрытии – и вообще, и так много сделал для спасения незнакомых людей – а стыд нет-нет, да пытался взять своё.