Текст книги "Алекс (СИ)"

Автор книги: Лекс Мираж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4. Отражение.

Утром я проснулся от того, что мне очень сильно надо было по нужде. Я надеялся, что у меня получится встать на ноги. Осторожно, словно ребенок, делающий первые шаги, я поднялся. Нетвердой походкой, качаясь из стороны в сторону, мне удалось добраться до двери. Признаться, я боялся, что все свои дела мне придется делать прямо среди улицы. Но, обойдя дом вокруг, я заметил что-то похожее на уличный туалет. Стенами для отхожего места служил плетень. Надвинутая сверху соломенная крыша придавала этому строению сходство с ульем из мультика.

По сравнению с этим местом, наши уличные общественные туалеты были роскошными палатами. Пока я оценивал удобства средневекового быта, Бренна успела проснуться и начала собираться на работу в замок.

– Алекс! Алекс, где ты, сынок?! – услышал я ее голос.

– Здесь, сейчас приду, – отозвался я, выходя из нужника.

– Зачем ты встал, да еще вышел из дома? – сокрушалась она. – Ты мог бы воспользоваться ночным горшком Квентина.

– Со мной всё в порядке, думаю, завтра смогу работать, – успокаивал я Бренну. Обсуждать с малознакомой женщиной поход по нужде мне было неприятно. Старая Одри тоже проснулась и хлопотала, накрывая на стол. Старуха порезала на полоски оставшееся мясо, отрезала несколько кусков сыра и разделила хлеб так, чтобы хватило на всех членов семьи. Бренна отказалась от своей порции мяса, разделив ее между мной и Квентином. Всё, что она позволила себе съесть, был небольшой кусочек сыра и немного хлеба, запив все это холодной водой, женщина ушла в замок.

После завтрака я чувствовал себя лучше, в теле начала ощущаться сила. Единственное, что меня сейчас беспокоило, это жажда. Я ужасно хотел пить, но пить сырую воду было страшно. Нет, я не боялся расстройства желудка, в то время существовали более серьезные опасности, такие, как чума, холера, тиф и многое другое, что даже в наше время вылечить сложно. Но вскипятить воду возможности не было, а выбор у меня был небольшой, либо рискнуть и попить, либо умереть от жажды, я выбрал первое.

Утолив жажду, я понял, что у меня есть еще одна проблема, а именно грязь, которой были покрыты мое тело и одежда. Мне срочно требовалось помыться и постирать. Одри куда-то вышла, и я, воспользовавшись ее отсутствием, ускользнул из дома. Когда мое сознание свободно путешествовало по этим местам, я видел реку и запомнил, где она находится.

Лачуга, которую Бренна и ее семья считали своим домом, находилась почти на самом краю деревни, поэтому я смог свободно выбраться к реке, не встретив по дороге ни одной живой души. Добравшись до цели, я прошелся вдоль берега в поисках подходящего места для купания. И мне почти сразу повезло. Я наткнулся на небольшой песчаный пляжик. Пляжик, кстати говоря, я заметил совершенно случайно и то только потому, что был совсем рядом с зарослями, скрывавшими его.

Берег был пологим, но со всех сторон заросший ольхой, ивой и неизвестным мне кустарником. В общем, место было что надо. Заметить меня в этих зарослях было невозможно ни с этого берега, ни с другого. Я нарвал на берегу мыльниц, не знаю, как правильно называются эти цветочки, знаю только, что они неплохо мылятся и при необходимости они могут заменить мыло. Положив собранный букет на песок, я стащил с себя одежду и пошел к воде. То, что одежда была не из моего времени, а из четырнадцатого века, меня совершенно не удивило, я решил, что из-за перемещения во времени она изменилась, в общем, не придал этому значения. Вода манила к себе чистотой и прохладой, и мне совершенно не хотелось сейчас размышлять об одежде.

И вот я подошел к воде, вдруг я увидел в ней отражение молодого человека, я быстро оглянулся по сторонам, но кроме меня на берегу никого не было. Я вновь посмотрел на воду, решив, что в первый раз мне все померещилось. Но из воды на меня все так же смотрел молодой человек лет двадцати с каштановыми волосами и голубыми, грустными глазами. Я решил, что схожу с ума.

Вновь окинув берег взглядом и никого не обнаружив, я сел на песок. Голова начала жутко болеть, а в висках запульсировало. Я начисто забыл о стирке и купании, отражение в воде мне не давало покоя, шок, который я испытывал в этот момент, начисто лишил меня возможности думать.

Дальше все было как в мультике про енота, который испугался своего отражения в пруду. Я на четвереньках подполз к краю воды и осторожно в нее посмотрел. Из реки так же осторожно на меня глядел все тот же молодой человек. Я отполз обратно. Затем я встал на ноги и отломил ветку от ближайшего дерева. Нет, конечно, я не собирался драться с отражением в воде, мне просто нужно было убедиться, что тот парень – это я сам.

Ветку я специально выбрал кривую со множеством ответвлений. Прежде чем вновь подойти к воде, я внимательно изучил ветку, стараясь запомнить каждый ее листик. Когда отломанная мной часть растения запечатлелась в моей памяти, я на негнущихся ногах вернулся к реке. Теперь отражение показывало мне ветку дерева. Пересилив себя, я внимательно рассмотрел отражение ветки, в том, что она была идентична моей, сомнений не было.

Я откинул ветку в сторону, отражение парня сделало то же самое одновременно со мной. Вновь усевшись на песок, я попытался найти разумное объяснение этому феномену, но ничего путного на ум не шло. Вспоминались какие-то сказки, фильмы, легенды об источнике вечной молодости, но никакого научного объяснения тому, что происходит, не было, разве что я сошел с ума и все это плод моей больной фантазии.

Блошиный укус вернул мне чувство реальности, и я вспомнил, зачем пришел на реку. Опомнившись, я решил рассмотреть себя. В нашем времени у меня на правой руке на мизинце не хватало одного фаланга. Его мне оторвало, когда я упал с мотоцикла. Но здесь и сейчас с моим мизинцем все было в порядке. Еще у меня был шрам от аппендицита, но не на этом теле, здесь никаких шрамов не было. Да и само тело было непривычно худым, я бы даже сказал, болезненно худым.

Набравшись мужества, я вновь подошел к воде, чтобы рассмотреть отражение и постараться принять тот факт, что я теперь просто крестьянин из четырнадцатого века и моя жизнь ничего не стоит. Кроме этого, нужно было все-таки помыться и хоть как-то постирать одежду. Заходить в воду было страшно, ноги не слушались, если честно, я паниковал.

Не могу передать, каких усилий воли мне стоило перебороть себя и начать воспринимать реальность такой, как она есть. Слабая надежда на то, что меня отсюда скоро вытащат, не давала мне совсем пасть духом. Я осторожно вошел в реку, спуск был пологим без обрывов, мне казалось, что отражение того парня, чье тело было занято мной, накинется и утащит меня под воду. Но ничего подобного не происходило. Из реки на меня все так же смотрел молодой человек, только теперь его взгляд казался напуганным.

Зачерпнув в ладоши прохладной воды, я умыл лицо. Рябь на воде размыла отражение, некоторое время мне не удавалось увидеть свой новый образ. Но вскоре вода успокоилась, и я вновь встретился с взглядом грустных голубых глаз, страха в них уже не было, только любопытство. Как мог, я осмотрел свое новое тело и наконец-то нырнул в прохладную чистую воду реки.

Вниз по течению стоял замок, в котором работала Бренна, вспомнив о ней, я понял, почему она считает меня своим сыном. Совесть больно кольнула мою душу. Теперь я считал себя обязанным вытащить ее и всю свою новую семью из нищеты. Способов в четырнадцатом веке для простого человека разбогатеть практически не было, но ведь я был не совсем обычным крестьянином, а значит, мог найти выход.

Глава 5. Сом.

Я не знал, умел ли плавать тот, чье тело теперь стало моим, но это было и неважно. Все равно все зависит от мозга, а значит, от сознания. В средневековье не так много людей умели плавать и вообще предвзято относились к воде. Но меня мало волновали предрассудки этого века, я поплыл. Прохладная вода наполняла мое тело силой, а приятное ощущение свежести позволило ненадолго забыть о ситуации, в которой я оказался.

На противоположном берегу среди травы поблескивала вода. Мне пришло в голову исследовать это явление, профессиональное любопытство, понимаете ли. Выбравшись на берег, я подошел к луже. Она была примерно два метра в диаметре, но неглубокой, вода в луже едва доходила до щиколотки. Присмотревшись, я увидел сома, который почти уже задохнулся в этой ловушке, так как вода в ней была почти горячей. Как он оказался в этой луже, я не знал, скрытый высокой травой метровый сом лежал без движения.

То, что для рыбины было бедой, для меня являлось удачей. Я вытащил сома из воды, сил сопротивляться у него уже не было. Найдя острую палку, я убил рыбу, обеспечив семье несколько дней пропитания. Тащить его в дом к Бренне было опасно, запах готовящейся рыбы мог привлечь ненужное внимание, а семье грозило бы обвинение в воровстве.

Тогда я решил приготовить рыбу здесь, а уж потом отнести домой. Плыть с метровым сомом было рискованно, и я решил заняться готовкой на этом берегу. Оставалось только придумать, как развести огонь. Но для начала мне нужна была моя одежда, и я поплыл за ней. В кармане потрепанной грязной куртки я нашел огниво. Это существенно облегчало мне задачу. Засунув огниво обратно в карман, я свернул одежду так, чтобы мои средневековые спички оказались в самом центре моего нехитрого скарба. Подняв сверток над головой, я поплыл на другой берег, туда, где меня ждал сом.

Собрав сухие ветки, которых под деревьями оказалось немало, я забрался в самую чащу под густые кроны деревьев. Это место было идеальным для костра, деревья не давали дыму подниматься столбом, а рассеивали его. С разведением огня у меня все же возникла сложность. Огниво – это не то, к чему я привык в обычной жизни, мой предел – спички и всевозможные зажигалки. Прежде чем запылал костер, мне изрядно пришлось помучиться, высекая искру на пучок сухой травы.

Кроме этого, отсутствие ножа затрудняло разделку добычи. Вспомнив все, что знал о каменном веке, я отправился на поиски острого камня. Но ни камня, ни острия копья, ни наконечника стрелы в тот день найти мне не удалось. Пришлось воспользоваться раковиной давно кем-то съеденного речного моллюска.

Кое-как почистив и выпотрошив рыбу, я устроил ее над костром, насадив на импровизированный вертел из сырой толстой ветки. Вертел с рыбой положил на две рогатины, воткнутые мной в землю по обе стороны от костра.

Пока готовилась рыба, я занялся своей одеждой, отстирать ее без порошка и мыла было непросто, но это все равно было лучше, чем ничего. Конечно, приходилось отвлекаться на сома и следить за тем, чтобы он не сгорел, и поддерживать огонь в костре.

Когда одежда была постирана, а рыба готова, я решил помыться. Собранные мной цветы-мыльницы остались на том берегу, поэтому мне пришлось собирать другой букет. Растирая в руках цветы, я как мог, намылил себя, конечно, с мылом или гелем это не сравнить, но смыть с себя грязь с их помощью вполне возможно.

Костер к тому времени, как я помылся, уже догорел, остались только тлеющие угли. А приготовленная рыба остывала на сорванных и разложенных лопухах. Я смотрел на свою добычу и думал, как переправить ее на другой берег и незаметно отнести домой. Целиком такую рыбеху не пронесешь незаметно, и я взял ракушку и начал разрезать ей приготовленного сома.

Резать такую здоровенную рыбу столь сомнительным инструментом было непросто, особенно тяжело давались кости, но если бы вы только знали, какой стоял аромат от приготовленной на костре рыбы…

Не удержавшись, я позволил себе съесть приличный кусок такой сочной и ароматной рыбины. То ли я действительно был прекрасным кулинаром, то ли голод, который я испытывал, заставлял меня думать, что это самое прекрасное блюдо на свете, но вкус казался изумительным. Огорчало только одно – отсутствие соли и перца, но такие мелочи не могли испортить мой аппетит. Не могу сказать, что я до отвала наелся куском рыбы, но чувствовал себя после принятия пищи намного лучше. Теперь мой мозг начал наконец-то работать, не отвлекаясь на мысли о еде. Собрав еще веток, я соорудил небольшой плотик, укрыл его лопухами и положил сверху свою почти высохшую одежду, затем еще слой лопухов, потом порезанного на куски сома и вновь лопухи. Так, толкая перед собой плот со скарбом, мне удалось без потерь перебраться на другой берег.

Там я досушил свою одежонку и натер ее полынью, чтобы хоть как-то скрыть рыбный запах. Завернув каждый кусок в несколько лопухов, засунул их себе за пазуху, а рубаху снизу затянул ремнем. Широкая куртка была мне сильно велика и прекрасно скрывала мою ношу.

Домой я добрался без приключений. По дороге меня никто не видел. А вот дома ждал сюрприз. В гостях у нас оказался шотландец. Насколько я мог понять, человек он был хороший, и это радовало. Оставалось только выяснить, можно ли ему доверять.

– Ну что ты стоишь столбом?! – воскликнул Дик, глядя на меня, замеревшего у двери, – нет, вы только поглядите на него, довел бедную Одри до слез и стоит! – возмущался гость.

– Где ты был, Алекс? – спросила старушка, вытирая слезы, – я вся извелась.

И две пары глаз уставились на меня, ожидая ответа. Делать было нечего, я подошел к столу и вытащил из-за пазухи свой улов.

– Вот, – сказал я, указывая на завернутую в лопухи рыбу, и опасливо покосился на Дика.

– Откуда это?! – воскликнула удивленно Одри.

– Поймал в реке, – снова косясь на шотландца, ответил я.

– Ты поосторожней с этим, парень, – предупредил меня Дик, – поймают, бросят в тюрьму или вовсе убьют.

– У меня это случайно вышло, – начал оправдываться я.

– Это «случайно» лучше делать ночью, свидетелей меньше, – перебил меня гость.

– Хорошо, учту, – пообещал я, потупившись.

– Да, и вот еще что, не говорите об этом никому, – посоветовал шотландец нам с Одри.

Мы со старухой кивнули. Одри поспешила убрать рыбу со стола, оставив только несколько кусков, первый из которых она предложила гостю. От угощения шотландец отказываться не стал. Ел он молча, как, впрочем, и мы.

– Алекс, будь поосторожней с Уильямом, – предупредил он, расправившись с куском рыбы, – понимаю, что он тебе друг и кузен, но доверять ему не стоит.

– Почему? – спросил я.

– Не знаю, просто солдатское чутью, – серьезно произнес он, – если не веришь мне, сам присмотрись к нему получше.

– Хорошо, ну хоть намекни, в чем дело? – не унимался я.

– Да возьмем хоть вчерашний случай, завидев меня, он бросил вас с Бренной, даже не попытавшись помочь.

Я задумался. В принципе, я не знал ни Дика, ни Уильяма, но к шотландцу доверия было больше, чем к сопливому юнцу. Гость просидел у нас еще примерно час и, оставив нам муку и какую-то крупу, ушел.

Глава 6. Уильям

На следующий день после удачной рыбалки я отправился пасти коров. Бренна была против того, чтобы я шел на работу, но я настоял на своем. В общем, я, исследователь, путешественник во времени, работал пастухом на какого-то средневекового феодала.

Когда я пришел к замку, Уильям уже успел выгнать коров на луг. Раннее утро теплом не баловало, а туман скрывал до половины стены цитадели и верхушки башен. Трава была покрыта росой, так что посидеть было негде. Радовало, что ветер дул со стороны леса, относя всю вонь, исходящую от каменной громадины, в поля. Коровы мирно паслись и не отвлекали от раздумий, а подумать мне было о чем. Только Уильям периодически доставал меня своими рассказами и вопросами.

Наверное, надо сказать пару слов о моем напарнике. Уильям – парень лет шестнадцати – восемнадцати, тощий, невысокий, мне он доходил до плеча, а мое новое тело было примерно метр восемьдесят ростом. Лицо овальное, с острым подбородком. Глаза парня неопределенного цвета – смесь коричневого с серым, казались хитрыми, как у лисы. Темные, негустые ресницы были почти незаметны. Тонкие темные брови домиком нависали над глазами, придавая его лицу выражение удивления. Рот у Уильяма был огромным, как у лягушки, не толстые, но и не тонкие губы немного сглаживали это впечатление. Если бы не худоба, его можно было бы назвать симпатичным. А если еще и нормально подстричь его темные волосы, а не под горшок, как было сейчас, то он бы стал почти красавцем.

– Вот вы мне все не верите, – сказал он, подходя ко мне в очередной раз, – а я, между прочим, уверен, что в моем роду были аристократы, вот посмотри на мой нос, – сказал он, поднимая лицо к небу и демонстрируя тонкий прямой нос.

– Все возможно, – ответил я размыто. – Да ну тебя, Алекс, – обиделся Уильям, – вечно ты насмехаешься надо мной.

– И не думал, – заверил я, – это вполне возможно.

– То есть ты правда веришь, что кто-то из моих предков был знатным человеком?! – обрадовался он.

– Конечно, верю, – подтвердил я, по правде сказать, Уил был похож на аристократа, как корова на лошадь, но мне не хотелось его расстраивать, в его жизни было и так мало радости.

– Представляешь, если бы я был бароном, – мечтательно произнес он, – тогда этот Бенедикт ни за что не посмел бы меня выпороть или даже толкнуть, уж я б ему тогда задал…

– Интересно, а как бы ты относился к своим крестьянам? – спросил я.

– Я бы никого не обижал, – серьезно сказал он, – и кормил бы людей лучше, чем собак.

Уильям повернулся в сторону замка, и я увидел у него за ухом шрам довольно внушительных размеров. Мне стало интересно, как он его получил, но спросить открыто я не мог.

– Помнишь, как в прошлом году Бенедикт приложил меня рукоятью меча за то, что я съел горсть зерна в курятнике? – спросил он, машинально потирая шрам за ухом.

– Угу, – ответил я.

– Так вот, я бы никого не бил, – сказал он, и его хитрые глаза стали совершенно серьезными, без намека на лукавство, было заметно, что парень пытается сдержать слезы.

– Ничего, Уил, будет и на нашей улице праздник, вот увидишь, – приободрил его я.

– Да, – согласился он, – вот вернется наш добрый барон, узнает, что творил здесь его управляющий, и выгонит Бенедикта в зашей, вот тогда и отпразднуем!

– Зачем вообще барону понадобилось куда-то уезжать?! – воскликнул я не столько для поддержания разговора, сколько для получения информации.

Из моих путешествий по разным столетьям я твердо усвоил одно, что каким бы добрым ни был хозяин, он всегда на стороне себе подобных. Но говорить этого парнишке не стал, чтобы не расстраивать его раньше времени.

– Известно зачем! – прервал мои размышления немного визгливый голос Уильяма, – наш барон помешался на драконах и теперь хочет голову одного из них.

– А ты сам веришь в драконов? – спросил я.

– Еще бы, а кто же в них не верит?! – усмехнулся он.

– Но ведь ты же их никогда не видел?! – удивился я.

– Ну и что, что не видел, а они есть, точно знаю, – ответил Уильям, – вон в прошлом месяце коза из стада хозяина пропала, и даже косточек не нашли, а пастухи рассказывали, что видели, как ее огромное чудовище с крыльями унесло.

– А может, ее просто украли, а пастухи выдумали эту байку про чудовище, чтобы их не наказали?

– Нет, разве такое придумаешь?! – возмутился Уильям.

– Наверное, ты прав, – не стал спорить я, – а как ты думаешь, Бенедикт верит в драконов?

– Кто ж его знает, иногда мне кажется, что он ни во что не верит, – вздохнул паренек, – сам подумай, разве может верующий человек такое вытворять с людьми?

– Думаешь, он и в Бога не верит? – изумился я. – А чему тут удивляться? – вновь вздохнул Уильям. – Ладно нас он за людей не считает, но и бедная миледи Элеонор сидит взаперти и не смеет покидать замок, а ведь она дочь хозяина.

– Так, может, это сам барон приказал не выпускать ее? – вспомнив о суровых законах средневековья, предположил я.

– Да ты что, Алекс, вспомни, барон любит свою дочь и никогда бы так не сделал.

– А ты сам-то, часом, в нее не влюблен? – поддразнил его я.

– Куда уж мне в благородных влюбляться, – ответил он. – С меня и моей Лизи хватит.

– Любовь – штука странная, – поучительно сказал я.

– Сам-то ты когда женишься, Нола заждалась, поди?

Я не знал, кто такая Нола и почему я должен на ней жениться, и поэтому перевел разговор снова на драконов. Уильям был не против такой смены темы, тем более, что драконы, судя по всему, его интересовали больше, чем девушки.

Глава 7. Благородные гости.

Почти неделю я работал пастухом за корку хлеба. Вечером, правда, мне иногда удавалось раздобыть рыбу или какую-нибудь мелкую дичь. Бренну мои вылазки за едой пугали и расстраивали, но зато Квентин начал чувствовать себя лучше и даже ходил по дому. Старая Одри все время причитала и прятала остатки еды в плотно закрывающиеся емкости. Все боялись, что люди Бенедикта узнают о том, что я стал браконьером. Меня тоже не прельщала возможность болтаться на виселице или остаться без руки, но есть тоже было нужно.

Однажды утром, когда я пас коров, к замку подъехали несколько всадников. Все они были в доспехах и вооружены. Для гостей эта компания выглядела слишком воинственно, а для осады замка, людей было явно маловато.Мне хотелось расспросить о них Уила, но он куда-то делся. Раздался звук горна и через несколько минут мост опустили. Гости чинно въехали в ворота замка. Примерно через час после этого, появился Уильям. Он поигрывал медной монетой и улыбался.

– Вот смотри, что мне удалось заработать! – восторженно похвастался он, – вот мамка будет довольна!

– И как тебе удалось заработать? – спросил я, стараясь казаться безразличным.

– Помог одному из рыцарей пристроить лошадь, его оруженосец куда-то подевался, вот я и подсуетился, – продолжил хвастаться он.

– Да, повезло тебе, – мечтательно произнес я.

– А то, – подбросив монетку, подтвердил Уильям.

– А что это за гости, не знаешь? – как бы между делом спросил я.

– Ты чего, Алекс, как с луны упал?! – удивился он, – турнир скоро, вот гости и съезжаются.

– Вот бы глянуть, – сказал я.

– Успеешь еще наглядеться и набегаться, – вздохнул он, – вот посмотришь, как только этих железных болванов наедет сюда больше, опять всех заставят прислуживать им.

– Ну, может, заработать получится, – предположил я.

– Да уж, заработаешь у них, нас опять будут гонять да дубасить, а служанок изнасилуют, а нам потом живи с испорченными девками, – сплюнул Уильям, – вот хоть взять мою Лизи, в прошлый раз ее не тронули, зато ее сестре досталось, родители думали, что не выживет.

– Нужно как-то защитить Бренну и Лизи, – встревожился я.

– Как ты их защитишь? – расстроился Уильям, все еще поигрывая монеткой, – не придти на работу они не могут, а если ударят кого из господ, то их забьют до смерти, вот и выходит, что господа благородные, а ведут себя хуже свиней, только от свиньи отбиться можно…

Я внимательно слушал все, что говорит Уильям и не мог понять, можно ему верить или нет. Предупреждение шотландца насчет Уила не шло у меня из головы. К самому шотландцу я, кстати, тоже приглядывался, он приходил к нам каждый день, но разговорить его насчет Бенедикта и его людей мне не удалось ни разу.

Тем временем, к замку подъехали еще двое рыцарей с оруженосцами. Я не видел, какие гербы у них на щитах и штандартах, но это было и неважно, главное было уберечь от них Бренну. Оставив Уильяма возле стада, я пошл в замок, мне нужно было поговорить об этом с Диком.

Знал я о нем не много, да и то была бесполезная информация. Вот, например, он рассказал мне, что его бабка была англичанка, его назвали в честь ее отца. Какое-то время Дик верой и правд служил шотландскому лэрду, но когда Дика тяжело ранили, лэрд бросил его умирать, а Бренна и Квентин выходили его. Как выяснилось, семья Алекса,теперь и моя, не местные, они перекочевали сюда много лет назад вместе с Диком, а до этого жили прямо на границе с Шотландией и их поселение часто повергалось набегам. Все это было интересно, но бесполезно.

Мне повезло, я столкнулся с Диком в воротах замка, он как раз освободился и решил сходить в деревню. Но увидев меня, шотландец не обрадовался. Он схватил меня за рукав и выволок за пределы замка.

– Ты что с ума сошел? – испуганно спросил он, – давно плетей не получал от Бенедикта? или хочешь выяснить насколько крепкие кулаки у его гостей?

– Мне нужно поговорить с тобой, – высвобождая свой рукав из его лапищи, сказал я.

– И это что, не могло подождать до вечера? – грозно спросил он.

– Нет, не могло, – с вызовом сказал я, – надо поговорить о Бренне, сейчас же.

– Что с ней? – встревожился Дик.

– Пока ничего, но все эти гости… – многозначительно произнес я.

– Я уже думал об этом.

– И что?

– Есть у меня одна задумка, – сказал он, – думаю, что если они с Нолой будут грязней нищих, то их не тронут, ну и я присмотрю за ними, конечно, – пообещал шотландец.

– А не мог бы ты присмотреть еще и за Лизи – это невеста Уильяма, – попросил я.

– Хорошо, – пообещал Дик, – присмотрю.

На этом мы распрощались, договорившись встретиться вечером и обсудить подробности. Уильяму было решено, ничего не говорить.

Вечером, когда возвращался домой, я решил пройтись по деревне и послушать о чем говорят люди. Выяснилось, что большая часть населения не рада турниру, но находились и такие, кто был рад благородным гостям, среди них была и Нола.

Она готовилась к встрече рыцарей, как к великому празднику. Когда я подошел к ее дому, она чистила лучшее свое платье, ее светлые волосы были распущены и свободно спускались ей чуть ниже спины. Нола мурлыкала народную песню, а ее голубые глаза озорно поблескивали. Никого вокруг девушка не замечала.

– Нола! – окликнул я ее.

– Алекс! – обрадовалась девушка, – ты рад, что у скоро будет турнир? – воодушевленно спросила она.

– Не очень, – ответил я.

– Почему?! – спросила она, продолжая чистить платье.

– Нола, ты понимаешь, что с тобой там может произойти? – спросил я настороженно, думая, как мне объяснить все невинной девушке.

– Да, – улыбнулась Нола, – знаю.

– То есть, ты знаешь, что тебя могут изнасиловать, и все равно рада турниру?! – удивился я.

– Ну и что тут такого? – спросила девушка, – такова наша женская доля.

– Что ты несешь?! – возмутился я, – какая к черту доля?! ты в своем уме?! – орал я на нее, – ты хоть понимаешь, о чем говоришь?!

– Тише, – цыкнула на меня девушка, – не чертыхайся, – вполне серьезно попросила она и оглянулась по сторонам, – не поминай нечистого.

– Ты вообще слышишь, о чем я говорю? – поинтересовался я так, словно говорил с ненормальной.

– Ты боишься, что кто-то из гостей возьмет меня силой, – спокойно ответила девушка, – но ведь если не сопротивляться, то можно еще и заработать, мне соседка говорила, она в прошлом году получила от одного знатного господина целую серебряную монету, вот бы и мне так повезло… – мечтательно закончила девушка.

– Ты вообще-то помнишь, что я твой жених? – усомнился я.

– Алекс! – воскликнула она, – какой же ты смешной! конечно, я помню об этом, вот только не понимаю, что ты так сильно возмущаешься, ну подумаешь, достанусь тебе не девственницей, зато у нас будут деньги, ведь не думал же ты, в самом деле, что после нашей свадьбы ко мне никто не прикоснется?

– Ладно, поступай как знаешь, – ответил я и ушел.

Получается, что я только что проверил на себе поговорку – «от судьбы не уйдешь». В нашем веке мне предстоял развод как раз с такой предприимчивой женщиной, а в четырнадцатом столетии мне грозила свадьба со шлюхой.

Вечером я сказал Дику, что присматривать за Нолой не нужно, что она может делать все, что хочет. А так же предупредил шотландца, чтобы он не вмешивался, если гости Бенедикта позволят с ней себе лишнего. Не знаю, как поступил бы Алекс, чье тело я занимаю, но у меня жениться на ней желания не было никакого.