Текст книги "Алекс (СИ)"

Автор книги: Лекс Мираж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Алекс

Предисловие.

Я путешественник во времени. Нет, не думайте, я не тот, кто садится в машину времени и оказывается среди динозавров, бегая за ними с ружьём. У нас тут всё чуть-чуть по-другому. Наш секретный исследовательский институт по изучению времени и пространства находится под землёй, в закрытой зоне. А машина времени представляет собой капсулу для сна. Другими словами, исследователя погружают в глубокий сон, и машина переносит его сознание в выбранный промежуток времени.

Попасть в будущее нельзя, так как его ещё не существует, есть только вероятности, то есть несколько вариантов развития событий. Поэтому все путешествия происходят только в прошлое. Всё, что мы можем, – это только наблюдать за событиями.

Мы не можем вмешаться в процесс, не можем взять пробы воздуха или воды, а уж о том, чтобы переместить в наше время какое-то живое существо, и речи быть не может. В общем, чтобы было проще, скажу так: путешественник может увидеть всё исключительно во сне. Но его сон, в отличие от обычного, специальной программой записывается на диск, а уж потом эти записи изучают историки, физики и прочие учёные, имеющие доступ к этим материалам.

Простите, я, кажется, забыл представиться, это очень невежливо с моей стороны. А зовут меня Алексей. Кто-то называет меня по имени-отчеству, так как мне уже за сорок, друзья называют просто Лёха. Мой научный руководитель – Виктор Васильевич, долго жил в Англии и поэтому часто называет меня Алекс. Ну, кажется, я слишком увлёкся, рассказывая вам о своём имени. Просто, думаю, так читателю будет проще не запутаться в повествовании.

Глава 1. Знакомство.

Итак, начну с того, что расскажу вам, дорогие друзья, о том, что видел в своих путешествиях. Если кто-то из вас считает мою профессию лучшей в мире, то он ошибается. За время моих странствий во времени я видел много такого, от чего неподготовленный человек может сойти с ума. Думаю, многих интересует вопрос, видел ли я динозавров или нет? Да, я их видел. Я видел, как тирекс разрывает травоядного динозавра. Видел, как более мелкие хищники добивают огромного раненого тирекса. Но речь пойдет не о доисторических монстрах, хотя и они внесут свою лепту в мою судьбу. Но обо всем по порядку.

Для начала расскажу немного о том, как все это происходит. Есть промежутки времени, в которые при всем желании не может попасть ни один исследователь. Например, нам так и не удалось узнать, как появился на Земле человек, но мы способны увидеть первобытных людей и даже первые организмы, зародившиеся в океане. Кроме этого, от нас скрыты библейские события, но все остальное мы можем видеть своими глазами.

Вообще, все это довольно тяжело. Бывает невыносимо смотреть на то, как варвары или викинги убивают население целых деревень или городов, как женщин и детей гонят в рабство, как убивают младенцев на глазах у их матерей, и еще масса того, что точно не хотелось бы видеть и уж тем более пережить. Войны, стихийные бедствия, эпидемии, голод, жестокость, с которой добравшиеся до власти и разбогатевшие за счет грабежа другие, обращаются со своими согражданами. В общем, каждый из нас, кто работает в институте, был свидетелем многих исторических событий. Но я вам хочу рассказать об одном случае, который произошел именно со мной.

Итак, был обычный рабочий день. Меня готовили к путешествию в четырнадцатый век в Европу. Нам было интересно посмотреть на жизнь простых людей. Во время подготовки человека погружают в такую своеобразную полудрему, и в его мозг, при помощи всяких хитрых аппаратов, проводов и прочей лабуды, закачивают всю информацию о том времени, включая умение читать, писать и говорить на языке аборигенов. Кроме этого, путешественник получает знания обо всех обычаях и традициях. Это нужно для того, чтобы кино, которое записывается на диск из головы путешественника, было абсолютно понятным. То есть, если путешественник не знает языка или традиций, он не сможет достоверно передать события и атмосферу времени.

И вот я прошел подготовку. В меня закачали все нужные данные и погрузили в сон. Как только мое сознание покинуло наше время, я увидел перед собой замок. Под стенами замка мирно пасся скот. А дальше в полях работали крестьяне, собирая урожай для своего барона.

От самой цитадели распространялся довольно неприятный запах. Забыл сказать, запахи чувствовать мы можем, а вот прикоснуться к чему-либо – нет. Кроме запаха навоза, вполне привычного для того времени, и человеческих нечистот, была еще вонь от разложения плоти.

Я решил выяснить, в чем дело. И мое сознание двинулось в сторону замка. Выглядит это все примерно как в компьютерной игре, когда перемещается картинка. Вот и мое сознание передвинуло замок ближе к себе. Ворота цитадели были закрыты, мост поднят, ров вокруг крепостной стены был заполнен позеленевшей водой и жутко вонял. Я поднялся над стеной и двинулся во внутренний двор замка.

Во дворе стояла виселица, на ней болтался труп мужчины. Определить его возраст было невозможно, так как провисел он тут не менее недели. Очевидно, что хозяин замка решил оставить его болтаться в петле в назидание другим. На шее несчастного висела табличка, на которой было указано его преступление. Оказалось, что это был крестьянин, которому нечем было заплатить налог барону, и тот повесил бедолагу для устрашения других.

У меня было много путешествий во времени. Все их и не сосчитать. Мне приходилось видеть и более страшные сцены, но почему-то именно эта потрясла меня настолько, что просто вытолкнула мое сознание в четырнадцатый век.

Но не просто вытолкнула, а поместила в чужое тело. Так я оказался в теле двадцатилетнего пастуха, который лежал под деревом рядом со стадом коров за стенами замка и тихо умирал от голода. Правда, я еще не догадывался о том, что нахожусь в чужом теле. По счастливому стечению обстоятельств, как я позже выяснил, этого парня звали Алекс, так что мне хотя бы не пришлось привыкать к новому имени, тем более, что в моем возрасте это уже непросто.

Глава 2. Под крепостной стеной.

Я лежал в тени у крепостной стены, ещё не осознавая, что со мной произошло. Мысли путались, и я не мог сосредоточиться. Было ясно, что что-то пошло не так, но я не понимал, что именно. Мое сознание почему-то отказывалось перемещаться в пространстве.Вдруг я почувствовал прикосновение чьих-то рук к своей голове. Ощущение было вполне обычным и реальным, но в сложившейся ситуации оно пугало больше, чем человек с ружьём, даже больше, чем маленькая девочка в белом платьице ночью на кладбище.Через мгновение я ощутил, что мне в рот влили какую-то жидкость, и я рефлекторно её проглотил, позже поняв, что это было парное молоко. И поверьте, мне в жизни не было так страшно, как сейчас. Я осознавал, что что-то идет не по плану, я не должен ничего чувствовать, кроме запахов, и ко мне нельзя прикоснуться, здесь только мое сознание, а не тело, но я чувствовал. Слабая надежда на то, что я нахожусь в нашем веке, быстро таяла. Открыть глаза и посмотреть вокруг не получалось, веки словно слиплись и не слушались команд мозга.– Алекс, Алекс, – шепотом позвал меня женский голос, – очнись, пожалуйста, – умоляла женщина. До меня не сразу дошло, что говорит она на английском.Мне с трудом удалось открыть глаза, то, что я увидел, привело меня в ужас. Я надеялся увидеть какую-нибудь врачиху или медсестру из нашего института, но никак не селянку из раннего средневековья. Надо мной склонилась женщина лет сорока, на вид это была крестьянка. Её темные с проседью волосы были собраны и убраны подо что-то, напоминающее чепчик. Грязное коричневое платье из грубого сукна было все в заплатках, надетый поверх платья серый грязный фартук тоже оставлял желать лучшего. Зато лицо у нее было невероятно добрым и открытым. Ее карие глаза, вокруг которых залегли неглубокие морщинки, излучали тепло. А голос был полон отчаяния и тревоги.– Алекс, мальчик мой, не умирай, – плакала она.– Со мной все в порядке, – сказал я и попытался подняться, но у меня ничего не получилось, а мой голос прозвучал слабо и казался незнакомым.– Вот, выпей, – предложила женщина и поднесла к моим губам кувшин с молоком.Отказаться я не посмел, да и голод, который я чувствовал, заставил меня подчиниться. Незнакомка продолжала плакать, проклиная какого-то Бенедикта.– Пей скорее, – сквозь слезы попросила она, – если увидят, что я взяла молоко, нас казнят.– Зачем тогда ты его взяла? – спросил я все тем же незнакомым голосом.– Я не могу потерять еще и тебя, – стараясь справиться с душившими ее рыданиями, говорила крестьянка, – все мои дети умерли, твой отец болен, только ты у меня и остался…В этот момент я решил, что имею дело с сумасшедшей. Было понятно, что женщина считает меня своим сыном, хоть мы с ней ровесники, а возможно, что она была даже младше меня. Подумав так, я решил не спорить.– Стражник, – услышал я юношеский голос, доносящийся откуда-то сбоку, – сюда идет стражник, – предупредил он.– Беги, Уильям, беги! – встревожено потребовала женщина, – ни к чему тебе с нами погибать.– А как же ты? – удивился тот, кого крестьянка назвала Уильямом.– Я не оставлю сына.Вскоре я услышал торопливые шаги с той стороны, где стоял юноша. Видеть его я не мог, так как повернуть голову не получалось. Женщина попыталась меня поднять, и, инстинктивно чувствуя опасность, я старался ей в этом помочь, но тело не слушалось. В голове гудело от мыслей и вопросов. Я никак не мог понять, как машина умудрилась забросить в четырнадцатый век не только мое сознание, но и тело. Еще мне было интересно, откуда эта женщина знает мое имя и почему думает, что я ее сын. Но сейчас все это не имело значения, инстинкт подсказывал мне бежать, спасаться. Правда, с этим у меня были проблемы. – Бренна! – услышал я совсем рядом мужской голос.– Это ты, Дик? – обрадовалась крестьянка и прекратила попытки меня поднять, – ну и напугал же ты нас, – упрекнула она мужчину.– Да, я только что сменился, – ответил он, – увидел вас с крепостной стены и решил помочь.– Ты очень вовремя, – сказала она, – если не сложно, помоги мне довести сына до дома, – попросила женщина.

Мужчина наклонился ко мне, и я смог разглядеть его покрытое шрамами и морщинами лицо. Возраст стражника мне определить не удалось, но, думаю, ему было не больше шестидесяти лет. Короткая густая рыжая борода скрывала подбородок, а усы почти полностью закрывали губы. На его квадратном лице выделялся огромный мясистый нос, густые рыжие брови нависали над голубыми насмешливыми глазами с едва заметными светлыми ресницами. Нос и щеки были покрыты веснушками. Я решил, что наш нежданный помощник – шотландец. Цвет его волос, спускавшихся ниже плеч, соответствовал бороде и усам. Правда, одет он был не в килт, а в кожаные штаны и кожаную куртку наёмника.– Алекс, что с тобой? – спросил он встревоженно.– Не знаю, – честно ответил я.– Он не ел уже четыре дня, – вмешалась в разговор Бренна.– Этой беде я смогу помочь, – пообещал шотландец и достал из походного мешка целый каравай белого хлеба и приличный кусок мяса. Он отрезал полоску вяленого мяса и, отломив хлеб, протянул мне: – Вот, ешь.Я попытался протянуть руку за угощением, но у меня ничего не получилось. Все, что было мне по силам, – это пошевелить пальцами. Дик внимательно наблюдал за моими попытками и, поняв, что у меня ничего не получается, отложил получившийся бутерброд и протянул мне бурдюк.– Вот, выпей, это тебя быстро поставит на ноги, – пообещал он, вливая мне в рот вино.Напиток был некрепким, но я почувствовал, что захмелел. Ослабленный организм давал о себе знать. Шотландец вновь протянул мне хлеб и мясо. В этот раз у меня получилось взять еду и даже поесть.– Освободи кувшин, Бренна, и я верну его на кухню, – обратился он к крестьянке.Женщина покраснела и хотела вылить молоко на землю, но он ей не позволил.– Не надо смущаться, – сказал Дик. – Я знаю, что такое голод, – грустно добавил он.Казалось, что о моем существовании забыли, и я, воспользовавшись этим, хотел ускользнуть. Но старый воин быстро пресек мои попытки сбежать.– Куда ты собрался?! – удивился он. – Пойдем, я провожу тебя домой, тебе надо отлежаться, пусть пока этот бездельник Уильям попасет за тебя скот.Бренна к этому времени успела съесть кусок хлеба и допить украденное с кухни замка молоко. Дик забрал у нее пустой кувшин и сунул его в свой мешок.– Завтра я куплю вам муки, – пообещал он. – А пока оставлю вам это, – потряс он мешком. – Тут есть мясо, хлеб, сыр и зелень.– Нет-нет, – возразила крестьянка. – Мы не можем все это принять, ты не обязан содержать нашу семью.– Вы тоже не были обязаны спасать мне жизнь, – обиделся Дик. – Но не бросили меня подыхать от ран, считай, что я возвращаю долг.– Хорошо, – сдалась женщина. – Но пообещай, что ты будешь приходить к нам обедать и ужинать, я не хочу, чтобы ты из-за нас голодал.– Ну, это я всегда с радостью, – улыбнулся шотландец, и его усы растянулись, как гармошка. – Ты же знаешь, у меня нет своей семьи, так что мне за радость бывать у вас, да и Алекс мне как сын, – подмигнул мне Дик.Все это время я надеялся, что все происходит во сне, и когда я проснусь, то окажусь на своем любимом диване перед телевизором или, на худой конец, в машине времени, но кошмар не кончался. Здоровенный шотландец рывком поднял меня на ноги и встряхнул, как тряпичную куклу. Очевидно, Дик остался доволен увиденным. Улыбнувшись, он схватил меня подмышки и поволок в сторону деревни.

Глава 3. В кругу семьи.

То, что шотландец называл домом, было обычной лачугой. Земляные полы, закопченные стены и потолок там, где он был, почти в центре стояло что-то наподобие камина, над которым в крыше зияло отверстие для дыма. Рядом стоял стол и скамьи, на одной из которых сидела старуха и скорбно вздыхала. Возле одной из стен находились две грубо сколоченных кровати, и на полу валялся соломенный тюфяк. На одной из кроватей лежал мужчина. По его высохшему желтоватому лицу было понятно, что он тяжело болен.

На появление в доме гостей больной не среагировал, а старушка вскочила со своего места с неожиданной для ее возраста прытью и побежала к нам. Она кружила вокруг нас, как ворон, и все время причитала.

– Алекс, как же так, если и ты сляжешь, мы умрем с голоду, – приговаривала она, делая вокруг нас очередной круг.

– Не сляжет, – пообещал Дик, – я его быстро на ноги подниму.

– Что случилось? – донесся до нас слабый голос больного.

– Ох, Квентин, наш Алекс совсем плох, мой внук умирает! – заголосила старуха.

Я подумал, что передо мной еще одна сумасшедшая, и ничего не сказал.

– С ним все будет в порядке, просто полежит денек другой, и силы к нему вернутся, – уверенно сказал Дик.

Я все это время пытался понять, откуда этим людям известно мое имя и почему Бренна и эта старуха считают меня близким родственником, но ничего путного на ум не приходило. Шотландец довел или лучше сказать, дотащил меня до соломенного тюфяка и помог лечь. Только теперь я смог хорошенько его рассмотреть.

Это был крупный мужчина с огромными ручищами. Его штаны, которые я изначально принял за кожаные, оказались обычными крестьянскими шоссами, обшитыми клочками кожи, которая служила вместо брони во время столкновений с врагом. Конечно, такая защита, как кожаная куртка и клочки кожи на штанах, не шла ни в какое сравнение с доспехами, но это было лучше, чем ничего.

Уложив меня на тюфяк, Дик отошел к столу и бросил на него свой походный мешок. Он достал оттуда сыр и хлеб. Отрезав ломоть хлеба и кусок сыра, протянул их старухе. Она хотела спрятать бесценный дар, чтобы разделить потом на всех членов семьи, но шотландец сказал ей, что все содержимое мешка теперь принадлежит им. Старушка заплакала и принялась за еду.

Дик налил вина из своего бурдюка в глиняную кружку и подошел к больному. Шотландец помог Квентину сесть и поднес кружку к его губам. Сделав несколько глотков хмельного напитка, больной немного оживился, тогда Дик принес ему сыр с хлебом. Меня этот добрый человек тоже не обошел стороной. Мне тоже досталось немного вина и бутерброд с сыром.

Не знаю, как вам передать все то, что я тогда чувствовал, но ощущения были не из приятных. Все это напоминало кошмар, от которого невозможно проснуться. Я понимал, что меня закинуло в чужое время и чужую страну, но как исправить ситуацию, не имел ни малейшего понятия. Единственное, на что я рассчитывал, это помощь коллег. Я искренне надеялся, что они меня вытащат, и каждый миг ждал этого. Но чуда не происходило. Тогда я решил, что должен выжить в этом диком средневековом мире с его варварскими законами и обычаями. Сейчас для меня было важно никак себя не выдать, и я стал внимательней ко всему приглядываться и прислушиваться, принюхиваться не приходилось, вонь везде стояла такая, что лучше было не дышать вовсе. Теперь ко всем моим переживаниям добавилось еще одно, я боялся, что вернется настоящий Алекс, а меня отправят в тюрьму или сожгут на костре как колдуна.

Оставив дары, шотландец ушел. Я остался лежать на тюфяке у стены и делал вид, что сплю. В доме пахло сыростью и мокрыми головешками из очага. Ткань тюфяка сгнила, и местами из тюфяка торчала солома, от которой пахло плесенью. Дверь на улицу была распахнута, и в нее беспрепятственно залетали мухи и неприятные запахи с улицы.

– Бабуля Одри, – услышал я уже знакомый юношеский голос, – Алекс в порядке? – спросил он.

– Да, Уильям, проходи, сынок, – пригласила его старуха, – только он спит, – добавила она.

– Это ничего, пусть поправляется, я вернусь позже, – пообещал Уильям, – а пока мне нужно вернуться к стаду, а то если заметят мое отсутствие, люди Бенедикта сдерут с меня шкуру, – сказал он и помчался выполнять свои обязанности пастуха.

Честно сказать, мне совсем не хотелось, чтобы юнец навещал меня. Не потому, что я слишком высокого мнения о себе, а просто боялся проколоться в разговоре с ним. Еще мне было до чертиков интересно узнать, кто такой Бенедикт, но открыто об этом спросить я не мог, так как, судя по всему, личностью он был известной.

Я попытался найти в своем мозгу хоть какую-то информацию о нем, но ее не было. Единственное, что мне точно было известно, это то, что местного барона звали по-другому, но о нем расскажу позже. Сейчас меня интересовал Бенедикт. Если у этого человека были свои наемники, то он был небеден и обладал властью. Я начал вспоминать все, что мне было известно об Англии четырнадцатого века, но знаний, несмотря на всю мою ученость, оказалось недостаточно.

Так, размышляя о своем нынешнем положении, я пролежал до вечера. Вечером пришла Бренна. Как я позже выяснил, она работала в замке прачкой, иногда помогала на кухне, а иногда ее отправляли доить коров. Кроме всего прочего, ей приходилось отбиваться от солдат. Несмотря на всю свою усталость и тяжелую работу, женщиной она была привлекательной. Дику приходилось частенько вступаться за нее.

Вот и сегодня Бренна буквально валилась с ног. За этот день ей пришлось поработать прачкой, посудомойкой и дояркой. И за всю свою нелегкую работу она получала черствый кусок хлеба, который делила на всю семью, и небольшую денежную плату в конце месяца, которой как раз хватало на уплату налогов. Иногда, как, например, сегодня, она могла стянуть что-нибудь с кухни, рискуя собственной жизнью.

Слугам запрещалось брать даже очистки от овощей. Объедки с хозяйского стола доставались собакам, очистки свиньям, и только тем, кто работал, не доставалось ничего. Такие порядки в замке появились чуть больше года назад, и люди потихоньку смирились с этим. Тем, кто работал в поле или смотрел за скотиной, приходилось не слаще. Жаловаться было некому. Любое неповиновение жестоко каралось, вплоть до смертной казни. Тех, кто не работал из-за старости и болезни, сильные мира сего вообще не считали за людей.

Старая Одри работать уже не могла, старость не позволяла ей заработать себе даже черствый кусок хлеба. Теперь она помогала своей дочери Бренне по дому и присматривала за ее больным мужем. Квентин – муж Бренны, болел уже полгода. Когда женщина возвращалась домой и приносила свой скудный гонорар в виде хлеба, ее муж часто притворялся спящим. Ему было стыдно глядеть в глаза жены, которая вынуждена содержать семью. Их сын – Алекс, был пастухом и тоже приносил домой немного хлеба, но этого не хватало для того, чтобы избавить их от голода.

Одри усадила Бренну за стол и подала ей хлеба и полоску мяса. Женщина с жадностью набросилась на еду. Старуха отрезала еще несколько ломтей хлеба и полос вяленного мяса и раздала нам. В этот раз Квентин не притворялся спящим и даже пытался разговаривать с нами, но сил на долгие разговоры ему не хватало.

Мне было ужасно стыдно брать у них еду, я понимал, что это все, что у них есть, но нужно было восстановить собственные силы. Я поклялся себе, что если меня не выдернут отсюда в ближайшее время, обязательно отплатить этим людям добром за добро. Пусть они казались мне сумасшедшими и принимали меня за кого-то другого, но я обязан был возместить им все сполна.