Текст книги "Хранительница искры (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Глава 5
Эти несколько дней, пока князя и его рыцарей не было в замке, показались почти счастьем не только одной Мидэе. Правда, её покой был омрачён её же собственными мыслями. Она чувствовала, что сила крепко держит её в этом месте, но она перестала ощущать себя защищённой.
Мидэя просто не представляла, как теперь, после всего случившегося, под носом у князя, она сможет прожить в замке ещё хотя бы какое-то время, не говоря уже о том, чтобы схоронить себя до срока, когда придется передавать знания. Существовать рядом с Данатом и этими его благородными головорезами – было для девушки равносильно наказанию. А то, что у неё вышло с Лионелем, особенно после посягательств князя, вообще нагоняло на неё черную тоску. Мидэя мучилась, от того, что пока не видела своего пути, а ещё девушку угнетало то, что она ни с кем не могла поделиться, даже славной болтушке Милке нельзя было довериться.
Оставалось ждать знаков. Порой Мидэя даже чувствовала себя пленницей той тайны, которую берегла и поклялась хранить ценой собственной жизни.
Подъезжая к конюшне, князь Данат ещё издали заметил мечущихся слуг, носившихся по двору с рогатинами.
– Ваша светлость, беда! – переминался на коротких ногах Кресс, испуганно оглядываясь. – Ваш медведь сбесился и сбежал из клетки. Порвал двух рабов, ранил конюха. Эта тварь уже нагнала ужасу на всю округу. А сейчас на заднем дворе загнала в угол эту одноглазую дурёху. Не можем отогнать. Боюсь, он и её порвёт.
– Проклятье, не хочется убивать косолапого, я сам его вырастил, – раздосадовано произнес Данат, быстро принимая решение.– Винс, Дюк, берите пики, попытаемся загнать его обратно.
Взобравшись на дерево, Милка верещала не своим голосом. Огромный бурый медведь рассержено рыча тряс ветку поднявшись во весь свой исполинский рост, пытаясь дотянуться до неё когтистой лапой. Иногда он отвлекался, кидаясь на подступающих с рогатинами слуг, которые же и разъярили его, крича и коля зверя под рёбра.
Трое рыцарей вместе с князем Данатом медленно подкрадывались к дереву, с которого взбесившийся медведь упрямо пытался струсить Милку. Сухая ветка не выдержала и треснула. Внезапно Милка оказалась на земле, прямо около животного. Никто уже не сомневался в её печальной участи. Но вдруг, из-за причитающей мамаши Гвен, выскочила Мидэя, бросившись на помощь к насмерть перепуганной подруге, огибая рыцарей.
– Стой оглашенная! Куда?! – закричал Данат, пытаясь схватить её, но увернувшись от него, Мидэя оказалась в поле зрения дикого зверя, который с интересом обнюхивал лежащую без чувств Милку.
Сунув руку в собранный подол фартука, Мидэя достала рыбину и бросила ею в уже несущегося на неё зверя. Запах пищи отвлёк медведя, но животное было сильно разъярено, чтобы не спеша слопать лакомство. Наступив лапой на рыбину, медведь грозно зарычал, поведя мокрым носом. Мидэя стала осторожно пятиться назад. Косолапый хищник двинулся за ней. Поначалу медленно, затем быстрее. Она добежала до клетки, в которой его держали, и вытряхнув туда оставшуюся рыбу, спряталась за угол вольера. А не отстающие от медведя рыцари и слуги с помощью пик и рогатин завернули бурого в его апартаменты, с облегчением захлопнув за ним дверцу.
– Укрепите засовы и давайте ему жрать да побольше! Не знаю, что на него такого нашло?! Но если это случится ещё раз – я вас посажу на его место! – гневно бросил Данат, слугам.
– Что на него нашло? – произнесла Мидэя, выходя из своего укрытия. – О, как раз ваша светлость должны очень хорошо его понимать – у медведя сейчас брачный период и ему нужна самка. Только вот у животных это случается раз в году, а у некоторых людских созданий это не прекращается никогда! – уходя, она сердито сверкнула глазами в его сторону.
– А она начинает мне нравиться! – засмеялся Винс, толкнул князя локтём.
– И не пытайся, дружище, её ведь даже медведь боится, – скривившись, проговорил Данат, сделав вид, что сам он не заметил её ехидного и оскорбительного намёка.
– Не скажи, по всему видать, что девчонка отважна, умна и с характером. Я бы на такой женился! – оскалился Винс.
– А как же твои дети и Кара в Минасе? – криво усмехнулся Дюк. – Пусть Кара тебе и не жена, но это не мешает ей устраивать тебе нагоняи.
То, что с ним происходит что-то непонятное и пугающее, молодой князь больше всего стал ощущать по ночам. Это испепеляющее его изнутри чувство накатывало и днём, но не так остро, да и дела княжества или беззаботные перепалки со своими легионерами позволяли ему отвлекаться.
А вот ночью … терзался он долго, не в силах уснуть. Не помогало даже выпитое вино, его больше не влекли юные девы. Изнутри его словно поедала какая-то тягостная хворь, в груди сжималось и пекло от необъяснимой тоски. Словно его что-то звало, притягивая к себе с неимоверной силой, без этого он не мог дышать, без этого он разрывался и изнемогал.
Но вот что было удивительно, и что определенно настораживало, наводя на подозрительные мысли – ему становилось легче, когда он видел Мидэю! Это сбивало Даната с толку, и приводило его в бешенство!
Ему было достаточно бросить взгляд на эту девушку – и боль отступала, но если какое-то время она не попадалась ему на глаза – боль возвращалась и становилась сильнее, заставляя его думать, что если ему прикоснуться к Мидэе, эти чудовищные ощущения исчезнут вообще. Поэтому он даже не пытался её избегать, наоборот, Данат нарочно подстраивал возможности видеть служанку.
Такое положение просто сводило его с ума, он был князем, у него была власть, богатство, он мог заполучить себе любую женщину, которую бы только пожелал, но тайную радость ему доставляло видеть простую служанку, девчонку с дерзким характером, которая с недавних пор стала делать вид, что его вообще не существует! Кланяясь ему, она смотрела сквозь него как на пустое место, немигающим взглядом. Она больше не колола его своими острыми замечаниями и не отвечала, когда он обращался к ней. За это он злился на неё. Жутко. Просто свирепел, но всё равно не мог отказаться видеть её, хотя понимал, что его особое отношение к этой девушке уже все стали замечать. Никому другому он бы спуску не дал, за подобное своеволие и дерзость кто-то другой уже давно бы гнил в яме или болтался на виселице, другую служанку за такие неуважительные выходки, по меньшей мере, уже бы выпороли, но не Мидэю.
Теряя рассудок от потребности видеть её, Данат стал проклинать тот день, когда он впервые встретил эту девушку.
Если ему доводилось пировать в замке, то каждый раз только она прислуживала за столом. Данату даже не приходилось отдавать подобный приказ, уже заведомо зная о предпочтении князя, Кресс сам отправлял Мидэю в зал. И каждый раз она оставалась равнодушной и безразличной к шуточкам рыцарей, глядя на всё грустными задумчивыми глазами.
Вот и сейчас она скользила с кувшином в руках словно какая-то беззвучная тень.
Данат нарочно толкнул свой кубок, расплескав вино на стол:
– Ты пролила вино, теперь это не стол, а свинарник! – презрительно бросил он, не спуская глаз с Мидэи. А она молча промокнув стол, снова, как ни в чём ни бывало, долила вина в его кубок. Но Данат опять его толкнул, проливая вино:
– А я сказал, что ты не умеешь его подавать, оно киснет от одного твоего вида! – выкрикнул он ей в лицо, но она в очередной раз не поддалась на его вызов. Мидэя снова, молча вытерла стол и долила вина обратно, не глядя на князя. Вспыхнув от гнева, Данат размахнулся, сметая со стола всё, что ему попалось под руку – кубки и блюда с яствами:
– На похоронах и то бывает веселее! Ну, скажи мне хоть что-то! Скажи, что злишься! Скажи, что ненавидишь своего князя! Посмотри на меня и изрыгни своё очередное проклятье! – выкрикнул он вскочив, и схватив девушку за плечи. Но Мидэя даже не вздрогнула, оставаясь безучастной к его ярости. Данат зарычал, его трясло от непонятных разрывающих его ощущений. Самый молодой из рыцарей, Икар, бросив обратно на блюдо недоеденный кусок мяса, недовольно при этом ему заметил:
– Оставь её, Данат. Что ты словно с цепи сорвался? Разве тебе мало того, что теперь Лионель избегает всех нас и вечно торчит в дозорах? Хотя на её месте, я бы уже давно плюнул тебе в морду. Уж прости, но даже мне неловко на всё это смотреть.
– Не нравится – не смотри! – огрызнулся Данат. – Новый защитничек выискался? У неё нет права молчать, когда я с ней разговариваю! – и он с пристрастием уставился на Мидэю, угрожающе сжав её за плечи. – Я буду трясти тебя до тех пор, как ты не заговоришь!
– Что вы хотите от меня услышать, ваша светлость? Что меня воротит от одного вашего вида? Что я не желаю смотреть на заносчивого ублюдка, который с упоением топчется по чужим душам, заливая своё брюхо вином? – произнесла Мидэя холодным тоном.
– Пф, здорово, напросился! – прыснул Дюк, в повисшей тишине.
– О! – криво усмехнулся Данат, не думая её отпускать. – А ты сама, что у нас святая, чтобы судить меня? Кто-то рождается рабом, кто-то царём, и у каждого своя участь. Кто-то ползает на коленях, а кто-то властвует! И не мне быть смиренным и добродетельным. Я потомок древнего рода, в котором все мужчины были суровыми воинами!
– Потомок, которого никто не любит, лишь все боятся, – смело произнесла Мидэя, посмотрев ему в глаза. – Ты нищий, князь! Нищий и обездоленный, потому что в твоём сердце пустота, и ничьё другое сердце не поделилось с тобой своим теплом. Кто ты без своего титула и денег – одинокий, испорченный мальчишка!
– Убирайся! Пошла вон! – сердито оттолкнул её Данат, отворачиваясь.
А её и не нужно было долго упрашивать на этот счёт, она просто мечтала исчезнуть отсюда.
– Да уж, в следующий раз, ты уже не будешь так упорно добиваться, чтобы она раскрывала рот, – крякнул Фин. – Разве что в другом случае.
– Заткнись! – зло бросил ему Данат, залпом опрокинув кубок, после чего уставившись в одну точку.
– Мой князь, нас беспокоит выражение твоего лица, – язвительно протянул Хезер, – Кажется, только что, простая служанка уложила тебя на обе лопатки!
Данат лишь нахмурился под общий хохот рыцарей.
***
– Мидэя, ступай в княжескую опочивальню и перестели там ложе! – приказным тоном отчеканил Кресс, смерив её как всегда уничтожающим взглядом. – И давай пошевеливайся быстрее, у тебя ещё полно работы! После уберешься в зале, где вчера пировали рыцари и его светлость!
Поджав губы, Мидэя схватила чистые простыни и отправилась наверх. Она знала, что с самого утра отряд рыцарей Даната покинул замок, поэтому Мидэя была спокойна, что на этот раз ей удастся избежать встречи, которые с каждым днём выносить становилось всё труднее. Князь омрачал её жизнь. Каждый раз, когда ей приходилось прислуживать ему – её охватывало тягостное воспоминание всего того, что он заставил её пережить. Она не понимала, откуда в этом молодом человеке, в этом красивом и сильном мужчине взялось столько неприглядного зла.
В тоже время, когда она, прячась от посторонних глаз, брала в руки священное пламя – оно вдруг вспыхивало, росло и крепло, а это означало, что рядом находился источник силы. И только один человек вызывал в её ладонях такое непонятное и загадочное ощущение. Поэтому утверждать полностью, что Данат был порождением мрака, она не могла. Но и в то, что сила была заложена именно в князе – поверить было сложно. Даже невзирая на её горящие и щиплющие ладони в его присутствии. Мидэя ощущала себя окруженной противоречиями и не схождением. Но что-то такое в князе всё-таки скрывалось.
Хотела она того, или нет, но она была обязана это выяснить.
Пока что из разговоров слуг Мидэе удалось узнать, что мать Даната умерла когда ему было семь. И у Мидэи появились смутные догадки, что именно его мать обладала даром силы, той силы, которой поклонялся тайный монашеский орден, орден священного Аввина. Эта сила проявлялась лишь в женщинах. Мужчина же носивший в себе её источник выделялся буйным нравом и пороками.
А Данат был именно таким – распущенным и неукротимым деспотом. Для того чтобы узнать больше, Мидэе нужна была какая-нибудь вещица его матери или её портрет, чтобы почувствовать, насколько сильным был её дар, который теперь мог томиться в этом чудовище.
Мидэя знала ещё одно – что подобный дар, если он сокрыт в мужчине, можно было перенять, и она знала как это сделать, и как им пользоваться. Иногда её посещали мысли попытаться, но стоило ей увидеть князя Даната – как желание обладать его силой тут же пропадало, и она начинала уговаривать себя, что она всего-навсего лишь хранительница знаний.
Поправив последнее покрывало, Мидэя выпрямилась, собираясь поскорее покинуть княжескую опочивальню, где всё было пропитано духом ненавистного синеглазого демона. Она повернулась к двери … и застыла.
«Интересно, как долго он там так тихо стоял?» С голым торсом, в одних штанах, подперев дверь. На груди, с золотой цепочки свисал аккуратный медальон, и Мидэя ощутила, как её ладони буквально воспламенились при одном только взгляде на это украшение. Но остолбенела она от того, что Данат был так близко, а его погруженный в неё взгляд, лишал её даже мысли о попытке бежать. Так она и стояла, не сводя с него глаз, пока он словно крадучись, мягко, поступью хищника, не подошел к ней вплотную. От него полыхнуло жаром, и Мидэя шумно вздохнула, вдруг ощутив, как же дико и бешено колотится её сердце.
– Ты ведь не боишься меня? – вкрадчиво прошептал Данат, обволакивая её взглядом.
– Тогда … ты сказал, что это случится всего раз, и что ты … больше не будешь изводить меня, но я вижу, что твоё слово это пустой звук, – так же шепотом, произнесла она, невольно опуская глаза, на манящий её к себе медальон.
– Не выходит иначе, ты притягиваешь меня к себе, своей непокорной дерзостью, упрямством, своей красотой, – тихо проговорил Данат, заворожено погладив её по щеке. – От твоих холодных взглядов меня бросает в жар, а от одной мысли, что ты рядом – во мне разгорается пламя, от той искры, которая в тебе сокрыта.
Услышав эти слова, Мидэя чуть было не вскрикнула, так явно сейчас перед ней проявлялись знаки – сила требовала, чтобы её выпустили.
Взяв её за руки, Данат с шумом втянул воздух, трепетно коснувшись губами её запястья, словно целуя лепестки роз.
С закрытыми глазами, он водил губами по её ладоням, и Мидэю притом, что она испытывала к нему раньше, вдруг начала бить сладкая дрожь. Презрение и притяжение сплелись в одно. …Вопреки всему она возжелала его ласк. Крепко обняв её, Данат со стоном поцеловал её в губы, и Мидэя заметила, что в этот раз он ведет себя очень странно – каким-то образом, у него получалось быть нежным. И это сбивало с толку, ведь нежность и чуткость были не присущи синеглазому извергу.
Мидэя ещё не знала, что он гасит собой его муки, что целуя её – он избавляется от душевной агонии, испытывая головокружительное блаженство только лишь от прикосновения к ней. Поэтому Данат и не спешил, его касания были бережными, поцелуи чувственными и глубокими. И это подтолкнуло девушку снова поддаться ему. Словно околдованный, он стащил с неё одежду, и не заметил, как очутился на ложе, покрывая поцелуями её тело. Но и сама Мидэя в отличие от прошлого раза вела себя иначе. Не безучастно перетерпела, как тогда в купальне – она отвечала ему, она ласкала пальцами его плечи и грудь, прижимала к себе его голову, извивалась под ним, в её стонах были слышны неразборчивые слова. Тем самым поглощая Даната полностью, … а вместе с ним кое-что ещё. …Другого раза могло и не случиться, поэтому она приняла решение извлечь томящийся без дела дар.
Данат лежал раскинувшись с закрытыми глазами посреди огромного ложа, всё ещё паря от сладостной истомы, ощущая, как её пальчики теребят его медальон.
– Что это? – шепнула она. – Я могу посмотреть?
Не открывая глаз, Данат согласно промычал. Медальон щелкнул.
– Это твоя мать, – произнесла Мидэя, разглядывая миниатюрный портрет. – Её убили, … хотя все думают, что она умерла своей смертью. Гибель Ванессы, дочери Торина зачем-то скрыли.
Его словно окатили ледяной водой, приводя в чувство. Обескураженный Данат мигом вскочил в постели. Мидэя сидящая рядом с ним, не сводила с него своих искрящихся загадочных зелёных глаз.
– Откуда ты это знаешь? – выдавил Данат, потрясенно глядя на девушку.
– Её ударили ножом прямо в грудь. Нож был особенный, ритуальный, и сделал это человек со взглядом тьмы, и ты всё это видел. Она была ещё жива, когда ты подбежал к ней! – выпалила Мидэя.
И тут князь окончательно шарахнулся от неё в сторону:
– Ты ведьма?! Тогда это многое объясняет! – воскликнул он. – Конечно же! Не иначе всё, что происходит в последнее время твоих рук дело!
– Нет, это не так, никакая я не ведьма! Я обычная девушка, а то что происходит … причина всему этому – ты! – с достоинством ответила Мидэя.
– Не смей мне лгать! Обычная девушка не могла знать таких подробностей! Ты колдунья! И это ты сделала меня одержимым тобой! С обычной девкой я бы уже давно совладал, а тебя видно придётся сжечь, чтобы избавиться от твоих чар!
– Не будь же ты идиотом, Данат! Не все у кого есть необъяснимые способности – ведьмы. У твой матери тоже был дар, и многие её боялись, называя ведьмой, но всё что она делала – она делала с любовью, без зла!
И она бесконечно любила тебя, и всё это время её сила оберегала тебя! Если я ведьма, тогда ты должен признать, что твоя мать тоже была ведьмой. А ты этого никогда не сделаешь, потому что единственный человек, к которому ты не был равнодушен – была твоя мать! Её память для тебя многое значит!
– Уходи! Видеть тебя больше не желаю! – ожесточённо прорычал он ей в ответ. – Убирайся из замка сейчас же! Чтоб к утру духу твоего здесь не было!
***
Она прощалась с Милкой впопыхах.
– Ну, куда ж ты пойдёшь, а? Может, упасть перед окаянным на колени и упросить его оставить тебя? – чуть не плача, пробормотала Милка, цепляясь за подругу.
– Нет уж, не буду я его упрашивать, – мотнула головой Мидэя, вымучено улыбнувшись. – Значит, просто пришло моё время покинуть это место. Поживу немного в Минасе, пока не пойму что мне делать дальше. Я буду рядом, не вздыхай. Вот только … мне бы не помешало немного монет на первое время, – смутившись, Мидэя отвела взгляд. Тяжело было просить у них милостыню, а ещё труднее было расставаться с небезразличными, ставшими дорогими её сердцу людьми.
– Вот держи, – подплыла Гвен, обминая её. – Возьми, девочка, здесь двадцать серебряников. Бери, бери, и отдавать не смей. Я тебе за Милку большим обязана. Чуть сдержалась, чтоб не отравить того проклятого медведя. Да, вот ещё, в Минасе найдешь Повету, она моя сестра, приютишься у неё, скажешь, что от меня, там не обидят.
– Спасибо, … спасибо за ваше добро, – взволнованно прошептала Мидэя, обняв их по очереди.
С рассветом, ежась от пронизывающего холода, она вышла за ворота замка. Что-то вдруг заставило её обернуться и поднять глаза. Там в окне, она увидела провожающего её взглядом князя. Даже отсюда, его лицо показалось ей перекошенным какой-то болью и отчаяньем, но Мидэя ни капли не сожалела о том, что покидает этот замок. На какое-то мгновенье их взгляды встретились, и в каждом из них застыла упрямая твёрдость.
Данат стоял и ждал, пока она не исчезла из вида. Бремя тайны, которую он хранил о своей матери, было слишком тяжелым для него, и он просто не мог позволить, что бы кто-то ещё глядя ему в глаза, знал эту правду. Услышав это от Мидэи – он испытал настоящий ужас. Страх от того, что это произойдёт снова. Даже невзирая на свою таинственную зависимость от этой девушки – Данат не мог позволить ей остаться в его жизни.
До Минаса было рукой подать. Со вторыми петухами она уже добралась до поселения, отыскав Повету, которая оказалась поварихой в одной из таверн. Милейшая женщина, приютившая её в своей лачуге, отказалась даже взять деньги, видно история с медведем достигла и её ушей, вызвав уважение в адрес смелой девушки, спасшей дочурку всем известной и почитаемой мамаши Гвен.
Для начала Мидэя напросилась к ней в помощницы, потому как понятия не имела, что ей делать дальше, куда идти, и как быть с магическим даром, который она извлекла из Даната. Словно в липкой паутине девушка запуталась в знаках и в изменчивом ощущении воли священного огня. Мидэя решила просто ждать, в надежде, что сила проявится, вновь указывая ей чётко зримый путь.
И в этом она оказалась права. Ровно через три дня, после того, как она покинула замок, и уж конечно не случайно – ей выпало столкнуться с Лионелем. Он как раз зашел в таверну, и Мидэя, споткнувшись, чуть ли не налетела на него, не заметив из-за горы глиняных черепков, которые она как заправский жонглёр тащила на кухню.
При виде её Лионель опешил, явно не ожидая её здесь увидеть. Но то, что он до сих пор был оскорблён и обижен на неё – было отчетливо видно по его глазам. Молча, смерив её пренебрежительным взглядом, Лионель развернулся и вышел прочь.
Горько усмехнувшись ему вслед, Мидэя только покачала головой,
– «Значит, как вам развлекаться, щупая каждую попавшуюся девушку – это достойно благородного воина, словно это писаный закон. Но если вдруг пренебрегают вами – то это уже вечное порицание и презрение к негодной изменщице! А я тебе вовсе и не изменяла, потому как и в верности не клялась. Я действительно пряталась за тебя, ища спасения. И ты был послан мне для того, чтобы привлечь внимание проклятого князя, иначе без этого соперничества Данат растоптал бы меня, даже не заметив, как до этого развлекался с десятками других. Вседозволенность, которая воспринимается вами, как дань благородному роду должна преподать вам урок. Бесчинства должны прекратиться. Но ты был милым со мной, Лионель, и я тебе за это благодарна», – размышляла Мидэя, и тут вдруг сила указала ей отчетливое видение. Оно касалось Лионеля и их будущего. Будущее, которое ещё можно было изменить. Стирая со лба холодный пот, Мидэя теперь поняла, почему она должна была оказаться именно здесь, в это время и в этом месте.
