Текст книги "Хранительница искры (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Хранительница искры
Лаванда Риз
Глава 1
Целых десять лет уж как кануло, с тех самых пор, как две престарелые монахини случайно наткнулись на еле живую девчушку, лежащую среди камней, выброшенную на берег безжалостным бушующим морем.
Но Мидэя до сих пор опасалась подходить к воде. Стоило ей только услышать взволнованный шум моря, всплеск набегающих волн – и в её памяти тут же всплывали страшные картины кораблекрушения в тот злополучный день, когда коварный шторм забрал всю её семью в свою пучину, зачем-то чудом пощадив её одну.
Мидэя оказалась единственной, кому посчастливилось вместе с обломками прибиться к этому пустынному скалистому берегу, где высоко в горах притаился древний монастырь, в стенах которого вот уже сотни лет скрывал своё существование тайный монашеский орден.
Безликие на вид, набожные и кроткие, облаченные в серые монашеские одеяния старухи – на самом деле являлись хранительницами священного животворящего огня, источника, творца сущего, тщательно скрывающие своё убежище от мира и от людей.
Этим огнём, наделенным особой магической силой сотворения и излечили искалеченную девочку. И это событие явилось знамением того, что однажды монахиням было предначертано принять в свой орден ещё одну сестру-искру.
У Мидэи же в те времена иного выбора и не было, восьмилетней девочке больше некуда было идти, поэтому она и осталась в монастыре, приняв его суровый устав.
За прошедшие годы, Мидэе редко выпадала возможность встречать других людей за стенами монастыря. Старухи монахини – единственные, с кем ей позволялось общаться. Монастырь находился вдали даже от тех редких крестьянских поселений, сиротливо жмущихся к скалистому лесу. Сами монахини вели скромный, непритязательный образ жизни, довольствуясь малым, ревностно охраняя свою великую святыню. На что сёстры монахини были щедры – так это на свои знания. Они поведали ей об окружающем их мире, о господах, которые властвовали и о простолюдинах, обо всех живых тварях, о скрывающихся в тени, о двух чашах добра и зла, неустанно обучая Мидэю тайным знакам и секретам исцеления.
Тайным знакам, сопровождающим всех живых существ – была отведена особая роль. Мидэя училась распознавать и читать эти знаки, с помощью которых высшие духи общались с живущими в этом удивительном мире.
Она внимала знаниям, впитывала их в себя с благодарностью и послушанием, сплетая своё сознание с тем непознанным, о котором столько твердили ей усердные сёстры монахини. Со временем, Мидэя многое узнала о таинстве души и как устроено человеческое тело, о том какими способами можно было исцелить тот или иной недуг, о качествах камней, растений и, конечно же, огня.
Время от времени в стенах монастыря монахини принимали воспитанниц, наделенных особым даром. Таких в миру невежи нарекали ведьмами. Страх и ненависть заставлял людей сжигать на кострах тех несчастных, на кого падало подозрение в ведьмовстве, но монахини ордена напротив укрывали и укрепляли дар избранных, считая, что такие девушки отмечены дланью творца. Монахини передавали им свой тайный вековой опыт, и уже через несколько лет в мир уходила наделённая силой знахарка-ведунья.
У Мидэи подобный дар так и не пробудился. Но всё же ниспосланные знаки наставляли монахинь передавать свой опыт и ей тоже. Несмотря на богатство знаний, Мидэе хотелось знать больше, особенно глядя с высоких стен монастыря на покрытые лесом горы, на темную полоску горизонта. Девушка мечтала своими глазами увидеть то, что происходит там за дремучим лесом, какие там лежат княжества, какие люди их населяют, чем они радуются и чем опечалены. Невзирая на суровое затворничество последних лет, она ясно помнила своё родное селение, своего сильного отца и как любила плясать её мать. Эти бередящие воспоминания, о той другой жизни тоскливо сжимали сердце девушки, подталкивая её мечтать вырваться когда-нибудь из этих мрачных, пропитанных тайнами стен.
Но она и не подозревала, что это случится так скоро.
Её разбудили прямо посреди ночи. Старшая Мать, белая как смерть, сунув ей в руки мешок, прошептала одними губами:
– Спасайся и спаси наши знания, нашу веру, а самое главное священный огонь! Здесь свитки, составленные тайной клинописью ордена и лампада с последним пламенем. Дабы огонь не достался стороне зла – остальную часть святыни мы отпустили. Из этой искры ты сможешь возродить новый очаг и передать наши учения последователям. Ты будешь искать и защищать отмеченных даром. Отныне ты одна убежище нашего ордена, наш последний воин и твой долг в назначенное время возродить знания. Ты не отмечена магическим даром, дитя моё, но в твоей душе есть искра манящего света, ты избранный сосуд Мидэя! Ступай. Сейчас мой самый главный тебе наказ – выжить и скрываться!
– А что же будет с вами, матушка, с сёстрами? Что такого стряслось? – не понимая в чём дело, выдавила испуганная её видом девушка, но ещё сильнее Мидэю встревожило сказанное после.
– Наш конец уже близок. Сюда за нами идёт сама смерть, посланник тьмы, противостоять которой мы уже не в силах. Визирь Ходрока, с помощью своих тёмных чар и нашего священного огня желает править этим миром. Мы же обязаны ему помешать, путь нам указали знаки. Прощай, Мидэя, и да хранит тебя Священный Аввин! – с этими словами Старшая Мать вытолкала Мидэю в потайной ход.
Надев лампаду на шею, Мидэя поползла подземным туннелем.
С рассветом, оставим монастырь далеко позади, девушка оказалась в горах, примыкавших к морю, намеренно направившись в сторону противоположную Ходроку. Мысли о судьбах монахинь терзали её с каждым шагом всё сильнее. Пока она, наконец, не выдержала, поддавшись искушению. Спрятавшись в одной из расщелин, Мидэя вылила из лампады себе на ладонь немного священного огня. Этот огонь монахини ордена почитали за живую божественную сущность. Ему не страшны были ни ветер, ни земля, да и водой его было не затушить, загасить его могли лишь последователи ордена, ведающие заклинаниями и словом-печатью.
Пылающая святыня обладала знаниями и силой куда более древней, чем окружающий мир, ведь сам огонь и был его Создателем.
Не причиняя боли, огонь ласкал её руку голубоватым пламенем. Мидэя произнесла имя Старшей Матери – и пламя вмиг стало холодным. Так происходило с каждым названым ею именем.
– Значит, все мертвы, – с глубокой скорбью прошептала девушка, растерянно оборачиваясь. – Где же мне теперь искать пристанище? Как мне защитить святыню от всепроникающего морока, от того, кто будет красться по нашему следу?
И словно в ответ на свои вопрошания, она услыхала скрип телеги. Вскочив, Мидэя поспешила к дороге, пролегающей вдоль берега извилистой линией, огибающей скалы, покрытые кряжистыми соснами и мхом. На этом старом разбитом пути она увидала три крытых повозки, медленно двигающихся одна за другой.
– Эй! – окликнула девушка первого возницу. – Куда вы направляетесь?
Но тот даже головы не повернул в её сторону. Пока она размышляла, она чуть было не пропустила возницу третьей последней повозки, встретившись с ним взглядом.
– Куда это юная дева путь держит, в столь диких и пустынных местах? – приветливо осведомился бородач.
– Туда же куда и вы. Мне бы выбраться отсюда. Прошу, милейший, возьмите меня с собой. Я не буду вам в тягость. Что, правда, на медяки я не богата.
– Ладно тебе, полезай, есть у меня местечко. А всё потому, что три мешка с пшеницей оказались прелыми, пришлось продать их по пути крестьянам. Охо-хох. Жаль убыток понёс. А Фин с Рицом тебя бы и не взяли, у них кобылы еле тянут, – пробасил сговорчивый возница, даже не думая останавливаться. Мидэя ухватилась на бегу за задний борт повозки, где её тут же подхватило несколько рук.
– А это мои сыновья, вон какие увальни вымахали, – продолжал болтать возница. – Тит и Кид. Брал их с собой в Ходрок на ярмарку, помощники растут как ни как.
Она с любопытством взглянула на двух сидящих в повозке мальчишек, потому что понять, кто из них был Тит, а кто Кид, было не просто, так как те были похожи между собой как две капли воды.
– А меня самого кличут Питером. Мы возвращаемся в наше селение Доджи, что в княжестве Фарас. Знаешь где это поди?
– Понятия не имею, – громко ответила ему Мидэя, наглядно покачав головой. – Я сама издали, из Тюрингии. Наш корабль разбился в море, одна я чудом уцелела. Меня зовут Мидэя, – девушка предусмотрительно сказала лишь часть правды, не желая, чтобы хоть одна душа узнала про монастырь и его наследие.
– Охо-хох, – вздохнул Питер, обернувшись к ней. – И что ни одной кровинушки не осталось?
Мидэя снова потрясла головой.
– Худо сиротой то. Но радуйся, что сама жива осталась. Ты ещё молода, ещё поживёшь, детишек нарожаешь. Всё ведь не так страшно. Нас можешь не бояться, мы купцы, мы тебя не обидим.
Мидэя почему-то и не боялась, но всё равно держалась очень скованно и отстраненно. За долгие десять лет она совершенно разучилась общаться с мужчинами. Купцы стали первыми людьми, с которыми она теперь смогла свободно разговаривать без присмотра сестёр.
Тит и Кид на деле оказались ещё детьми, они постоянно дурачились, подшучивая друг над другом, за что иногда получали гневные окрики отца. Даже в дальних странствиях люди оставались верны своим привычкам, Мидэя же лишь наблюдала со стороны за укладом чужой жизни, не имея представления как ей вести себя в миру. На ночную стоянку все три повозки собирались у одного общего костра, и бородатые купцы, неторопливо беседуя, не очень-то и обращали внимание на притихшую девушку.
«В Фарас так в Фарас» размышляла Мидэя, лишь бы затеряться и раствориться среди людей, чтобы те, кто принёс Святым Матерям смерть, не смогли отыскать её след. Её – единственной хранительницы Священного Огня.
Из разговоров купцов Мидэя поняла, что жизнь в их княжестве мёдом не казалась, определяясь тремя словами – непогода, неурожай и подати, которые князь Данат постоянно увеличивал, ради улучшения содержания своего войска. И только приютивший её купец Питер оказался самым сердобольным среди этой угрюмой компании – он всё повторял девушке, чтобы та ела не стесняясь, и всё поражался, как можно так скудно питаться, приводя ей в пример своих упитанных сыновей.
– Эх, девка, ты собой хороша, да вот только вся твоя красота из-за этой худобы теряется! – вздыхал он. – Вот приедем, покажу тебя своей жене, кто знает, может, она тебя и откормит.
Мидэя только кивала, несмело улыбаясь, про себя благодаря ведущую её силу, за то что люди ей попались простые и не злобные. Она знала, что сила огня куда-то ведёт её, и ведёт по своему особому высшему умыслу.
Большую часть времени своего путешествия Мидэя всматривалась в остающиеся позади пейзажи, в серую убегающую дорогу, в обрывки полей и кромки косматых лесов. Теперь ей предстояло познать этот огромный мир на своём опыте, понимая, что придётся изо всех сил скрывать от людей свои знания, не имея права проявлять святыню, так как у неё не было особого дара знахарки, ей надлежало лишь сохранить наследие ордена.
Вместе с купцами, через леса и болотистые местности, Мидэя тряслась в повозке целых две недели, изнемогая от этого долгого ухабистого пути, пока, наконец, в одно пасмурное утро Питер радостно не воскликнул:
– А вот и родная земля! Я вижу Доджи!
Мальчишки, выпрыгнув из повозки, с дикими ликующими воплями помчались куда-то напрямик, срезая угол. Мидэя тоже не прочь была бы поразмяться, но она боялась, что её неверно истолкуют. Поэтому сцепив зубы, она стала считать свои вздохи до остановки.
В отличие от Питера, его жена, дородная женщина, не оказалась такой добродушной. То ли погода на неё так действовала, то ли гостья пришлась ей не по сердцу. Угрюмая хозяйка дома недовольно кивнув девушке, смерила её мало приветливым взглядом.
А за обедом, куда она пригласила Мидэю с большой неохотой так прямо и заявила:
– Сейчас нам лишние рты только в тягость, себя бы прокормить. А со своей работой мы и сами справляемся, так что и в работницы мы нанимать тебя не будем. Да и никто в Доджи не станет, народ обнищал, некоторые живут ещё хуже, чем мы. Тебе нужно в замок идти. Это недалеко, в Минасе столице княжества. Слышала я, служанки там нужны.
– Да я и не думала оставаться в вашем селении, – соврала Мидэя, хотя сама вот уже который день понятия не имела куда ей следовать дальше. – Я благодарна вам за то что подвезли, обогрели и накормили, большего и не надобно. Надоедать не стану, прямо сейчас и пойду.
– Куда же ты пешком? – засуетился Питер, не обращая внимания на колючие взгляды жены. – Вон Риц, скоро повезёт муку на княжескую кухню, с ним и доберёшься. Что ж за зря ноги бить.
Кивнув в знак признательности, девушка робко улыбнулась, чувствуя, что чем дольше она мозолит глаза хозяйке – тем больше в душе той копится злобы на мужа.
Добряк купец проводил её прямо к мельнице, где Риц, его сосед, как раз нагружал телегу, и в ответ на просьбу Питера, мельник что-то неразборчиво одобрительно пробормотал в бороду.
– Ну, счастливой тебе дороги, Мидэя, – махнул ей Питер.
– Да, я вот что хотела сказать, – обернулась она к нему перед тем, как запрыгнуть на повозку. – Ваше селение затапливают воды реки оттого что вы вырубили леса на западных склонах.
– Откуда знаешь? – удивленно вскинул брови пораженный купец.
– Знаю и всё, – усмехнулась Мидэя, – Древние говорили: «Закладывай семя до того, как сможешь поднять топор». Мать природа не прощает неуважения. Пусть святые хранят тебя, Питер, за твою доброту.
Минас – ещё одно поселение вблизи княжеского замка, но картина здесь была такая же унылая, что и по всему княжеству – раскисшие от грязи дороги, моросящий дождь, щедро заливающий убогие лачуги, вымокший скот под ветхими навесами и угрюмые лица кутающихся людей. Вся эта мрачность висела в воздухе, незримо угнетая всё живое.
И только огромный замок выделялся на этом сером фоне, разрывая своими шпилистыми башнями нависшее над ним тяжелое небо. Со стороны княжеский замок казался невероятно огромным и очень-очень старым. Мидэе ещё никогда не приходилось воочию лицезреть такое прекрасное дышащее древностью строение, всё в нём, до последнего камня говорило о былом величие и размахе благородных аристократов и королей. Невзирая на дождь, девушка заворожено подняла голову, разглядывая шпили и диковинные фрески на стенах. «Должно быть, день для закладки первого камня ведуны высчитывали», мелькнуло у неё в мыслях. Уж очень понравился ей замок.
– Тебе туда, – мотнул головой Риц в неопределенную строну, и взвалив на себя мешок, скрылся за углом.
Там за дверью, куда она поскреблась, сгорбившись над бумагами сидел лысый невысокий мужичок. Сначала он ей показался даже смешным, пока на неё не зыркнули маленькие пронырливые глазки и ладони Мидэи тут же похолодели. Из-за частого общения со священным огнём её руки стали очень чувствительными, и холод в ладонях означал, что от человека исходит опасность, а сердце его пустое.
– Чего тебе? – грубо бросил он.
– Работу ищу. Мне сказали, в замке нужны служанки.
– Ты нам подходишь, – не раздумывая, ответил ей лысый человечек. – Я управитель замка. Кресс меня звать. Будешь делать то, что прикажут. Если справишься – будешь получать пять серебренников в неделю. За вину или какую порчу утвари буду высчитывать. За воровство, за телесный вред, за неуважение к законам княжества, вообще можешь угодить в яму. Всё поняла? А теперь ступай на кухню, будешь помогать Гвен. Как звать-то тебя?
– Мидэя, – задумчиво протянула в ответ девушка. Но нелицеприятный управитель, уже не глядя на неё, указал ей на дверь.
Отыскать кухню труда не составляло. По запаху Мидэя безошибочно очутилась в огромном по её разумению зале, который звался княжеской кухней. Где на печах булькали котлы, валил пар, гремели посудой снующие поварята, а на стенах повсюду висела кухонная утварь.
– Эй, бестолочи пустоголовые, не тот котёл, а этот! Я сказала в казарму тащить, остолопы непутёвые! – прокричала рядом пышнотелая раскрасневшаяся повариха, обращаясь к слугам. – А это что у нас такое? – нетерпеливо уставилась она на Мидэю.
– Я новая служанка. Меня сюда направил управитель. Мидэя, – и девушка протянула ладонь. Чтобы лучше почувствовать человека, когда вокруг снуёт столько других людей, для верности ей нужно было прикосновение. Большая женщина воззрилась на неё с огромным удивлением, очень нерешительно, словно с опаской, пожав в ответ протянутую ладошку девушки.
– Ты явно не из этих мест, девуля, – пробормотала повариха. – Ещё бы Кресс тебя не взял! Красотулю то такую. Я Гвен – богиня этой кухни. Держись меня и не пропадёшь. Милка! – прокричала она куда-то в пар.
А Мидэя улыбнулась. Сила огня подсказала ей, что эта огромная грозного вида женщина сама доброта и это вселяло надежду на то, что эта кухонная богиня будет на её стороне.
Из облака пара неторопливо появилась девушка с повязкой на левом глазу, как у старого пирата, которого Мидэя видела когда-то в детстве.
– Милка, вот тебе помощница. Отведи её в комнату, переодень, и всё разъясни, а потом к работе. Живо! – прогремела, удаляясь Гвен.
– Пойдём, – одноглазая девушка, ловко схватив Мидэю, потащила её за собой.
В новом, найденном Мидэей пристанище, оказался один лишь комод, да пара тюфяков, набитых соломой, брошенных прямо на пол.
– Наши с тобой хоромы. Можешь оставлять вещи здесь. Что вцепилась то так в свою котомку? – с любопытством разглядывала её Милка. – Если что ценное, так можно попросить мамашу, она спрячет.
– Мать? – удивлённо переспросила Мидэя, с таким же интересом рассматривая жизнерадостную с толстой длинной косой девушку, с единственным черным глазом на круглом лице.
– Ну, да! Гвен это мать моя. Давай не мешкай, то-то достанется нам от неё! Лучше ночью поболтаем. Вот тебе платье. А вот этого нельзя! – испуганно указала Милка, заметив кинжал в аккуратном чехле, привязанный чуть выше колена Мидэи.
– Я с ним выросла, – пожала плечами Мидэя, натягивая новое платье.
– Ты что и драться им умеешь? – подозрительно протянула Милка.
– Скорее защищаться, а ещё вернее – я знаю, как быстро себя убить, – спокойно проговорила Мидэя.
– Это ещё зачем? – глаз Милки округлился ещё больше. – По-моему умереть не сложно, всегда можно успеть. Но если люди князя заметят у тебя оружие – тебе не поздоровится. Тем более с его-то норовом! Князь у нас знаешь какой – точный демон во плоти! Шустрее, я хочу ещё кое-куда поспеть! – суматошная неугомонная Милка чуть не сбила её с ног. Мидэя еле успела незаметно шепнуть заклинание над своей котомкой, как её снова куда-то потащили.
– Пойдём, пойдём. Проберёмся и подглядим. Только тихо. Не высовывайся! – словно ураган, Милка затащила её в какой-то темный закоулок и прижала к стене. Отсюда краем глаза было видно то, что происходит в маленьком внутреннем дворике. Двое рыцарей выволокли подмышки какую-то молодую красивую женщину и продолжали крепко её держать, пока двое других надевали ей на ноги и на руки цепи, заковывая её в кандалы. Несчастная горько рыдала, пытаясь вцепиться в одного из рыцарей:
– Лионель, я умоляю, пощадите! Не делайте этого! Это же зверство! Он не может со мной так поступить! Я прошу вас, отведите меня к нему, я буду просить у него милости!
– Нет, Анна, ты слышала его приговор. Он не изменит своего решения, а я не могу не выполнить его приказа, – нахмурившись, ответил воин, не глядя на закованную в цепи, тщетно пытаясь отодрать от себя осуждённую.
– Что это? – пораженно прошептала Мидэя, дернув Милку. – За что её?
– Ч-ч-ч, – Милка оттащила её вглубь. – Это жена князя Даната. Вернее, уже бывшая жена. Князь отрёкся от неё, отдав в рабство на каменоломни, – с ужасом пояснила Милка. – Уж лучше бы он её казнил, чем такое – отправить неженку на работы к рабам! Она не вынесет этого. Или рабы разорвут её на куски или она в первый же день надорвётся. Конечно, Анна была ещё той дрянью, ой-ой натерпелись мы от неё, но даже я не пожелала бы ей подобной участи!
– Но за что?
– Якобы за измену. Видите ли, Анна не так улыбнулась одному из рыцарей князя. Представляешь, просто не так улыбнулась?! Даже помыслить жутко, что б он сотворил, кабы застал её с кем в постели! Вот-вот, я и говорю, норов у нашего князя ещё похуже, чем у того быка, который выбил мне глаз. Сволочь эдакая!
– Кто бык или князь?
– Ну, быка моя мать собственными руками завалила и пустила на жаркое, – усмехнулась Милка. – А что до князя, так не мне его судить, он уже не переродится. Но он и его дружки – просто чума на наши головы! Зря ты сюда явилась, – перестав вдруг улыбаться, Милка смерила её внимательным оценивающим взглядом своего единственного глаза. – Потому как всех молодых и хорошеньких они пытаются превратить в своих шлюх. Лучше тебе не попадаться на глаза Данату и его рыцарям, если не хочешь пойти по рукам. Меня они не трогают, матери моей опасаются. А что с тобой будет – я даже страшусь подумать! – Милка шумно вздохнула. – Ну, пошли работать, пока эта крыса Кресс нас не выследил.
Драить котлы и огромные чёрные противни было конечно не самой лучшей и легкой работой, но Мидэя терпела, понимая, что таким образом её всего лишь испытывают. Чему-чему, а терпению её в монастыре научили! К вечеру она уже не чувствовала пальцев, а матрас, который сейчас ей показался королевским ложем – был просто божественной наградой.
– Эй, малохольная, ты что это спать собралась?! Ну, Мидэя, не спи, – затрясла её Милка, – А поболтать? Я должна знать кто ты, откуда.
– Боюсь, я тебя разочарую, – сонно пробормотала Мидэя, – Интересных историй ты от меня не услышишь. Я была ребёнком, когда родители вывезли меня из Тюрингии. Но корабль разбил шторм, морская пучина всех погребла, а меня … подобрала одна бедная женщина. Выходила меня, вырастила. Мы жили на опушке леса, вдали от деревни. Моя приёмная мать была вдовой лесника, поэтому мы перебивались с воды на ягоды, иногда находили в силках мелкую дичь и на том были благодарны творцу. В прошлое полнолуние матушка скончалась и мне пришлось идти искать счастье куда глаза глядят. Я шла, брела, тряслась на телеге, пока не встретила чудесную девушку Милку, вот и вся моя история. Можно я посплю? – соврав не моргнув и глазом, Мидэя сладко зевнула, прикрыв веки.
– Погоди, а как же парни? Скажешь, прожила всю жизнь в лесу нелюдимкой?
– Не могу сказать, что мне было уж так плохо без них, – прошептала Мидэя, проваливаясь в сон.
– Да ты поди должно быть дикая, но вот только речь твоя больно заумная.
Но в ответ на замечание Милки раздалось лишь размеренное дыхание девушки.
На следующий день, прямо спозаранку, они заступили на кухню под крыло горластой, требовательной мамаши Гвен. Когда Милка была рядом – работа спорилась даже быстрее, и с Милкой было куда веселее. Непривычно было конечно, что у некоторых людей рот не закрывался ни на минуту, но Мидэя всё равно находила её очень потешной и милой.
– Ты только представь, какое на нас свалилось счастье то – князь со своей сворой отправляется в поход! Клянусь, только за это стоит денно и нощно благодарить святых покровителей! – заявила ей Милка. – Работы теперь будет немного. Эти прожорливые глотки, наконец, дадут передохнуть и этим стенам и моим бедным ногам! – она весело подмигнула ей лукавым глазом. – Если б ещё Кресс куда испарился – было б полное блаженство! Они отправляются сегодня в полдень. После, без страху быть застуканной я могу показать тебе весь замок целиком.
– И как долго продлится поход?
– А бес его знает! Это уж как князюшке нашему вздумается! Из-за Анны настроение у него прескверное, он жутко зол, поэтому вот едет развеяться. Посшибает пару десятков голов и вернётся.
– Да уж, чем больше я слышу о князе Данате – тем меньше мне хочется здесь оставаться.
На удивление на эти её слова Милка с тяжким вздохом смолчала.
Но уже вечером Милка с хозяйским видом водила Мидэю по залам и комнатам замка, демонстрируя ей их пышное убранство – мебель из редкой породы дерева, задрапированную золотой парчой, серебряную посуду, рыцарские доспехи, одежду, сшитую из заморских тканей и красивейшие гобелены.
– А что это за портреты? – остановившись, Мидэя с любопытством стала разглядывать суровые мужские лица на картинах.
– Хозяева замка, предки нашего князя, – беспечно отозвалась Милка, махнув на картины рукой с таким видом, как люди обычно отмахиваются от бесполезных вещей. Мидэя подошла к самому крайнему, на её взгляд самому свежему портрету, где был изображён благородный господин с закрученными усами и острой бородкой.
– А это наверняка сам Данат?
– Что?! Нет, конечно! – прыснула Милка со смехом. – Это его батюшка, ныне покойный. Хочешь увидеть нынешнего князя? Пойдём, покажу! – она завела её в просторный зал и кивнула в сторону камина. – Вон наша сиятельная светлость князь Данат, красуется на гвоздике!
Над камином висел огромный портрет, на котором в полный рост был весьма искусно изображён молодой мужчина.
– Он молод?! – то ли разочаровано, то ли удивленно произнесла Мидэя, рассматривая картину.
– Что плохо, как говорит моя мать, – подтвердила Милка, кивая. – Молод, красив и страшно распущен. С жутким, необузданным норовом. Ему нравится пировать, воевать и без разбору девок щупать.
– А что свора, про которую ты всё время талдычишь? У рыцарей какие-то особые пристрастия?
– Ну ещё бы! Все эти голодранцы благородного происхождения, а не какие-нибудь вояки без роду и племени. Все они нанялись на службу к нашему князюшке и пользуются его особым расположением. Они для него бишь соратники по оружию и собутыльники по пирушкам, а ещё друзья верные, связанные своей важной рыцарской честью. Время от времени на княжество наскакивают наши воинственные соседи. Походы и сражения сплотили рыцарей Даната пролитой кровью. А что главное – все как на подбор, молоды и бесшабашны. Правда, у тех из них кто чуть постарше есть в Минасе постоянные подруги, которые им уж и детей нарожали, и теперь не то жены, не то любовницы с довеском. Но это не мешает им всем до единого кутить с князем. Вот поэтому я и говорю, что лучше тебе им на глаза не попадаться. Сидела б ты лучше в своём лесу с лосями да белками и горя не знала. А так рано или поздно Кресс всё одно отправит тебя прислуживать на пиру, и тогда твоя девичья доля будет уже не в твоих руках, подруженька.
– Предлагаешь улизнуть, пока не поздно или изуродовать себе лицо? Говорят, от судьбы не скрыться, – невесело усмехнулась Мидэя.
– Знаешь, порой лучше бы эту злодейку перехитрить, – со знающим видом проговорила Милка. – Портить себя, конечно, не надо, мы что-нибудь придумаем. И убегать не нужно, ты мне нравишься, я ведь только с тобой подружилась! – и она по-свойски в знак своей дружбы крепко двинула Мидэю в плечо.
