Текст книги "Хранительница искры (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Глава 6
Он уже несколько дней не выпускал кубка из своих рук, но пенящийся напиток больше не усмирял его пыток, как и холодные струи дождя, под которыми он мог стоять часами. Уже ничего не спасало князя от изводящего его нутро пекла.
Вскочив, Данат закричал от боли, принявшись срывать с себя одежду. Его руки, спина и грудь были сплошь покрыты жуткими волдырями.
– Что за … ты болен, мой князь? – опешив, пробормотал один из рыцарей. – Нужно немедленно позвать лекаря! Как бы это вино не было отравлено!
– Не нужно никаких лекарей, и это не тот яд, что вы думаете. … Это всё чертова ведьма, – тяжело дыша, выдавил Данат. – Но я знаю, что мне может помочь – хорошая драка. Меч, конь и враг, вот что мне нужно! Собирай всех, Дюк, готовьте сбрую, седлайте лошадей – мы отправляемся в северные земли!
Лионель явился последним, нехотя вспрыгнув в седло, хмурый и молчаливый, каким он и был в последнее время:
– Это будет наш последний совместный поход, Данат, – посмотрел он на бывшего друга тяжелым взглядом, – После возвращения я покину твои земли, так будет лучше для нас обоих.
– Как пожелаешь, – сдержано кивнул ему Данат. – Когда мы вернемся, я выдам тебе поручительную грамоту, больше я никого держать не собираюсь.
Князь и одиннадцать его рыцарей выдвинулись из замка, направляясь с ответным визитом к Гратобору, князю северных земель. Данат слыхал, что в тех суровых краях почти беспрестанно вспыхивают сражения, воины Гратобора выбирали себе противников будто бы следуя за направлением ветра, истребляя всякую нечисть, которой кишели те края. И Данат желал принять участие в каком-нибудь из побоищ, потому как сейчас лишь этого жаждала его суть, полагая, что жар сражения, загасит эту жуткую ноющую пустоту в его душе. Мидэя уже днём и ночью начинала ему мерещиться в сумрачных коридорах замка, поэтому он и спешил поскорее убраться, чтобы оторваться от тени этого зеленоглазого преследующего его монстра.
И каково же было его удивление, когда он увидал её посреди дороги, сидящую верхом на лошади. Девушка словно нарочно поджидала их.
Сперва у него даже не нашлось слов. Он лишь ощутил, как безвольно тянется к ней, и что при виде её его внутреннее пекло стихло. Но это порабощающее чувство невыносимо тяготило его:
– Уйди с дороги, ведьма! Я ведь предупреждал тебя, что если ты ещё раз мне попадешься – я велю тебя сжечь! – со злостью проговорил Данат, подъезжая ближе.
– Здесь заканчиваются твои владения, князь, а на землях Оквитании ты не вправе чинить самосуд, – уверенно бросила она ему в ответ. – И я в который раз повторяю тебе, что никакая я не ведьма. Сам посуди, если б я была ею, разве стала б терпеть твои издевательства? Я не сею зло, в округе не дохнут коровы и не болеют малые дети, а наводнение случилось ещё задолго до меня!
– Неоспоримые доводы, – заметил вслух Винс, покосившись на князя.
– Тогда что тебе нужно? Мало натерпелась? Или решила скрасить наше одиночество? – грубо поинтересовался Данат, не спуская с неё своего подозрительного ищущего взгляда.
– И не надейся. Теперь я уже не твоя служанка, и вольна делать, что захочу. А дорога принадлежит всякому путнику с суммою или без. Я здесь не из-за тебя, но я отправлюсь вслед за вами, только лишь потому, что однажды я обязана спасти Лионеля.
– Как-нибудь без тебя обойдусь, – понуро подал голос Лионель, вскинув на неё свой осуждающий взгляд.
– Нет, не обойдешься, рана будет смертельной, а я хочу, чтобы ты жил. Ты должен жить, – особенно выделила Мидэя. – Хочешь ты того или нет, но я буду следовать за тобой, – с Лионелем она разговаривала значительно мягче, и это не ускользнуло от Даната, сцепившего зубы от вдруг вспыхнувшей в его груди ядовитой ревности.
– Если ты не ведьма, тогда откуда знаешь, что случится с Лионелем, и как ты сможешь ему помочь?! – с дотошностью взревел он снова, гарцуя рядом на своей лошади.
– Долго объяснять, и боюсь, ты не поймешь. Знаю и всё тут. Я всё равно поеду, независимо от того будешь ты истекать желчью или нет! – упрямо заявила Мидэя, поворачивая коня. – Я вас больше не боюсь, ваша светлость.
– Может, она и вправду хочет помочь? – вмешался Хезер. – В тех краях откуда я родом, есть ведуньи, которые своим даром исцеляют людей и скотину. Вдруг девушка пригодится в дороге?
– О да, девушка в походе может пригодиться бесспорно! – со злой иронией бросил Данат, обгоняя её со своим отрядом.
В глубине души Мидэя конечно осталась задетой такой грубой небрежностью со стороны рыцарей, этим презрением в брошенных фразах, и если быть до конца честной перед собой – она всё же опасалась этих мужчин, и того, что её возможно ожидает там, в далёких землях. Но Мидэя упорно следовала за ними на небольшом расстоянии. Ведь в дорогу её призвала сила, и девушка не могла противиться своей судьбе, которая вопреки всему связала её с князем и его людьми.
И одному богу было только известно, куда приведет её эта дорога, что она найдет на этом пути, а что потеряет. Но самое главное она помнила всегда – она обязана выжить!
Добрую половину дня пути накрапывал дождь, а к вечеру упала сырая холодная мгла. Рыцари выбрали себе место для ночлега в небольшом овражке, тут не так пробирал холод. Мидэе пришлось устраиваться поблизости, и то, что это злит Даната, а Лионеля делает ещё угрюмее – было заметно всем и каждому. Данат сердито сопел, бросая колючие взгляды то в сторону девушки, то в сторону друга, порываясь, но так и не решаясь что-то сказать. Лионель же наоборот застыл, играя желваками, уставившись в одну точку.
– Как долго это будет продолжаться? – не выдержал Икар. – У нас тоже есть глаза и уши, и то, что твориться меж вами нам совсем не в радость. Как быстро вы забыли о клятве дружбы, о нашем братстве, о единстве! Стоило какой-то девчонке встать меж вами, как вы начали превращаться в лютых соперников. Жизнь одна, а баб в ней будет ещё сотня!
– Я тронут твоей заботой, друг мой, и я как прежде ратую за нашу дружбу, вот только Лионель вдруг решил пойти своей дорогой. Он сам сделал свой выбор, – проговорил Данат с укором.
– Вдруг? – возмущенно подал голос Лионель, резко обернувшись. – Ты что и вправду не понимаешь? … Я любил её. Хотя навряд ли, тебе это знакомо. И это были не скачки наперегонки и не трофей на турнире! Она была для меня чем-то большим, и ты это видел, но почему-то решил ревностно растоптать мои чувства, унизив при этом её и меня. И с этих пор я не горжусь нашей дружбой, уж не обессудь!
– Как знать, но и прощенья я просить не собираюсь, – выдавил Данат мрачнея. – Ты всего не знаешь. Она моё проклятье, – добавил он тише. – Дюк, с тебя сегодня хворост и костёр. В дозоре сегодня стоит Ринат, затем Фаромир, потом Хезер и Винс, который нас утром всех и подымет. У нас примерно дней восемь пути. Завтра нужно будет поохотиться, в этот раз мы взяли слишком мало провианта.
– И вовсе не взяли вина, что плохо, – проворчал Фин.
Дюк безуспешно пытался развести костёр, чертыхаясь и ползая на четвереньках перед кучей хвороста:
– Дрянной дождь размочил все ветки. Будь проклята эта погода! Все сырое, оно не будет гореть, – разочарованно проворчал он, оставляя эту затею.
– Но у неё же горит, – в пол голоса заметил ему Ринат, кивая в сторону девушки. – Значит, у служанки получилось, а у тебя вдруг нет?
– Если ты такой умный, возьми и попробуй сам! – тут же вспылил Дюк, зная, что сейчас на него посыплются насмешки.
– Ну же, Дюк, если ты не разожжешь этот проклятый костёр, тебе придётся самому нас согревать этой ночью! – захохотал Росс.
– Э нет, я отказываюсь, чтобы ко мне прижимался этот волосатый увалень! – бросил Фин. – Здесь рядом есть вариант получше!
– Вы заткнётесь в конце концов или нет?! – вдруг ни с того, ни с сего взорвался Данат. – Нет огня, значит уснем и так, не в первой! – и закутавшись в меховой плащ, молодой князь демонстративно улегся на сырой мох.
Но уснуть в этом влажном тумане было не так-то просто, особенно когда поблизости весело трещал костёр.
Мидэя сидела на покрывшемся мохом бревне, задумчиво бросая веточки в огонь. Со стороны рыцарей послышались осторожные шаги, повернув голову, она спокойно наблюдала, как из тумана к ней приближается один из воинов князя.
– Не прогонишь? – заглядывая ей в глаза, спросил высокий худощавый рыцарь, с надеждой кивая на бревно.
– Для того, у кого больные ноги такая погода настоящее наказание, – кивнула Мидэя. И расценив это как приглашение, Хезер уселся рядом с ней.
– Не буду удивляться, что ты об этом знаешь, спрошу только известно ли тебе, как от этой хвори можно избавиться? – его светло-серые глаза с любопытством рассматривали девушку. Она лишь сдержанно ему улыбнулась, встретившись с ним взглядом.
– Ноги просто так выворачивает, что порой хочется кого-то умолять отрубить мне эти нездоровые ходули, – продолжил Хезер. – Мне уж советовали натирать их каким-то зельем, напихивать в сапоги особую траву, только это мало помогает.
– Ещё бы, если ты вечно в сапогах, а сырость и холод теперь твои враги. Полностью можно излечится, если ты сменишь свою кочевую жизнь на оседлую, Хезер. Но облегчить боль я тебе помогу, стаскивай сапоги.
Услышав грудной, почти детский смех девушки, Данат резко вскочил, обливаясь потом.
– А где Хезер?
– Наш Хезер переметнулся туда, где теплее, – сонно пробормотал ему в ответ Ринат.
– Послушайте, там, у костра места хватит для всех, что мы здесь дрожим, словно последние идиоты? – предложил Винс, не скрывая, что завидует Хезеру и сам не прочь погреть свои косточки.
– Если ещё хоть кто-то двинется в ту сторону – можете сразу зачислить себя к моим недругам, а с недоумком Хезером я ещё разберусь! – процедил Данат.
Наутро, по сигналу Винса рыцари снова вскочили на коней.
– Ну, что согрелся, неженка? – полный пренебрежения, Данат обернулся к Хезеру. – За своё отступничество следующую ночь будешь один стоять в дозоре.
– А может, мне ещё и зад тебе подтирать? – взвился ни с того ни с сего обычно такой спокойный Хезер. – Ты в своём уме, Данат, какое ещё отступничество?! Из-за твоей спеси и всех этих ваших амурных дел я не могу быть врагом самому себе! В кои-то веки я вчера уснул без этой жуткой боли в ногах! И я в отличие от некоторых, ничего плохого этой девушке не делал, поэтому она мне не враг!
– О, теперь ведьме на крючок попался мой бедный Хезер! – с поддевающей иронией зло протянул Данат. – Значит, я не ошибался, утверждая, что у каждого из нас есть своя цена!
– Не думаю, что она ведьма, Данат. И ты злишься на неё не из-за этого! – многозначительно взглянул на него Хезер.
– Она тебя там, что всю ночь обучала особой прозорливости?
– Представь себе князь, впервые возле меня спала девушка, которую я не пытался уложить рядом с собой! – не на шутку начинал злиться Хезер. – Такое бывает, знаешь ли, помнится, мой дед называл это благородством или благочестием!
– Мне показалось или в голосе моего друга, который ни на шаг не отставал от меня ни в бою, ни в разгулах, я слышу осуждение?
– Скажу тебе так, Данат – у меня есть особое чутье, ты знаешь, я вижу нутро людское.
– Особенно женское! – перебил его Винс.
– Не лезь, дай договорить! Мне сразу бросается в глаза, если девушка легкодоступна, или корчит из себя недотрогу, или она пустоголовая простушка, или же кто нечист на руку или пускает пыль в глаза – я таких за милю чую. Но Мидэя. … Вы можете смеяться, но это воин! Хрупка, но в ней стальной стержень, нежный цветок, но с иного боку – упрямая лиана, которая цепляется за жизнь своими ползучими корнями. У этой девушки есть какая-то цель, но зла в ней определенно нет!
– Да ты, Хезер, прям поэт. А может, и он ведьмак, а Данат?! – подал голос Лионель, – Давай клеймить каждого, кто мыслит иначе и поступает по-своему. Возьми и сожги всех неугодных тебе, только боюсь, один останешься, и станешь ещё более неистовым безумцем.
Но в ответ Данат лишь раздраженно мотнул головой, пришпорив коня.
Узкая, извилистая тропа вдоль скалистого утёса пролегла почти у обрыва. На ней с трудом могли разъехаться две лошади, а о повозке и говорить было нечего, дорога была слишком опасна, а потому заброшена. Было видно, что путников тут не встречалось уже очень давно, ни следов обуви, ни копыт, из узких расщелин торчала сухая трава, а кое-где лошадям приходилось даже пробираться через обвалившиеся камни. Внизу неслась быстрая горная река. Такой путь для путешественников грозил если не опасностью и гибелью, то неожиданными препятствиями уж точно.
…Мидэя не могла этого предвидеть. Что-то испугало её лошадь, возможно животное заметило змею, но кобыла, вдруг встав на дыбы, рванула в сторону, еле успев повернуть у обрыва. Мидэя насилу удержалась в седле, неудачно крутанувшись, хватаясь за поводья, а вот её котомка полетела вниз.
– Проклятье! – в отчаянье застонала девушка, подстегнув лошадь вперед. – Дорогу!!! – крикнула она, чтобы рыцари успели направить своих лошадей ближе к скалам. – Хезер, пику! – и на скаку выхватив у воина пику, она стремглав помчалась дальше. Что-то ей подсказывало, что впереди должен быть спуск к реке. Она гнала лошадь, выжимая из той все её конские силы, желая опередить течение, шепча про себя заклинания, обращенные к силе. Кулон со священным огнём висел у неё на шее, но в мешке были ценные свитки! Спуск действительно был, но он оказался крутым и каменистым.
В это мгновенье Мидэя даже не задумывалась, что лошадь может сломать ноги, что она сама может упасть и свернуть себе шею – её взгляд был устремлен на бурлящую поверхность воды!
И сила хранила её и бедное животное под ней! Мидэя всё-таки подцепила пикой ремень мешка, вытащив своё сокровище. На котомке лежало особое заклятье – её не мог взять никто другой, она не могла где-нибудь её забыть, ей не страшны были ни огонь, ни вода, вот только падение в пропасть не было предусмотрено.
Когда Мидэя уже не торопясь, заставила лошадь взбираться обратно вверх – все двенадцать рыцарей остановились, наблюдая за её злоключениями.
– Захватывающее зрелище, мы все просто поражены! – язвительно бросил ей Данат издали. – Столько отваги и решимости! У тебя что там, золотые слитки? Нужно было всё-таки тебя обыскать, когда ты покидала мой замок!
– Плевать мне на твоё богатство и на твоё мнение тоже, – ответила Мидэя, взобравшись на дорогу.
– Раз плевать, зачем тащишься за нами? – хмуро поинтересовался Лионель. Но Мидэя лишь молча бросила на него взгляд полный упрямства и грусти.
Погода никак не желала проявлять милосердия к путникам, щедро заливая всё живое и неживое мелким заунывным дождём. Этим вечером Винс даже не пытался развести костёр. Их путь лежал через дикие пустынные места, здесь даже не встречалось заброшенных крестьянских деревень, не говоря уже о тавернах или постоялых дворах. Только лес и каменистые холмы. Но вот только и на этот раз у Мидэи в костре упрямо потрескивал огонь, наперекор дождю и на зависть продрогшим рыцарям.
– И почему нас понесло именно по этой дороге? – поёжился Росс, с тоской взглянув на костёр неподалёку. – Может, пойти и узнать, как она это делает?
– И зачем спрашивается, я подстрелил двух зайцев? Не сырыми же их жрать! – пробасил Бродерик.
– Знаешь, Данат, ты нас позвал, мы за тобой пошли, но в таких походах, как водится, мы все равны, в моих жилах тоже течет кровь княжеского рода, пусть даже и разоренного, и я имею право поступать по своему усмотрению! – решительно заявил Хезер. – И сейчас я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы пойти и согреться у её костра! – развернувшись, он зашагал в сторону Мидэи.
– А ты куда? – крикнул Данат вдогонку Бродерику.
– Куда, куда? Делать жаркое! Я знаю таких ещё десятеро, которые звереют, когда голодны!
– А вы, я так думаю, исполнять ритуальный танец у костра? – издевательски заметил князь, направившимся в ту же сторону Винсу, Россу и Дюку.
– Мы просто тоже не видим причин чувствовать себя околевшими тушами, – буркнул на ходу Винс, даже не думая сбавлять шаг.
– Так и быть, пойдемте тогда всем скопом, – усмехнулся Данат, и остальные вскочили так, будто только этого и ждали.
Хезер уже сидел рядом с девушкой, примостив свои голые пятки, чуть ли не к самому огню, Бродерик подвесил мясо, весело отшучиваясь от Винса, который пристроился с другого боку от Мидэи. Заметив остальных рыцарей и Даната, подсаживающихся к огню, она лишь закусила губу, пряча улыбку.
– А вина у тебя случайно не найдется? – легонько толкнул её локтем Винс. – Ах, ну да, ты же не гложешь это пойло.
– Тогда может, наколдуешь, как и этот костёр? – поднял брови Дюк, переглянувшись с Данатом.
– Колдовать я не умею, повторяю для тугодумов. Хотя было бы неплохо, что-нибудь прошептать и прекратить этот дождь, – спокойно ответила Мидэя.
– Не знаю у кого как, а у меня есть вопросы к самой обычной девушке, которая умеет разводить огонь на мокрых ветках, которая видит прошлое и будущее, и которая возможно умеет исцелять смертельные раны, это же умеют все обычные девушки, правда? – криво усмехнулся Данат, усаживаясь самым последним. – Я может, и скотина, но я не идиот! Давай начнем с простого. Откуда ты знаешь столько языков и где ты научилась читать? Ты же понимаешь, Дэя, что тебе придётся ответить, ночь длинна, нас много, а ты одна, – он сел напротив, не сводя с неё своего придирчивого взгляда.
Мидэя задумчиво молчала, шевеля веткой в костре.
Данат уже было решил, что она не собирается ему отвечать, и приготовился бросить ей очередное разоблачающее предположение, как она вдруг заговорила:
– Хорошо, я расскажу. С самого детства я росла и воспитывалась в очень древнем и удалённом монастыре, где веками копились знания.
– Так ты монашка?! – не сдержавшись, удивленно воскликнул Дюк.
– Нет, я была послушницей, и отречения не принимала. Время от времени в монастырь попадали девочки, наделенные особым даром, монахини обучали их правильно этим пользоваться, давали им необходимые знания, и в последствие из них получались сильные знахарки-ведуньи и оракулы. Потом они уходили в мир помогать людям, где невежи прозывали их ведьмами. Не буду отрицать, ведьмы, те одарённые, выбравшие сторону морока существуют, и у них имеется своя тёмная сила, но там где я выросла – нас обучали лишь магии добра и милосердия. У меня не было такого дара как у других, ребёнком меня нашли на берегу, выброшенную морем после кораблекрушения, но следуя особым знакам, сёстры монахини всё равно передавали мне свой опыт. Целых десять лет. Вкладывая крупицу за крупицей, пока я не превратилась в хранительницу ордена. Вот где я научилась читать, исцелять раны и разводить огонь.
– И что же теперь они отправили тебя морочить головы благородным рыцарям? – не унимался Данат, сходя с ума, от того что она имеет над ним такую притягательную власть. Не зная истинной причины, остальные подумали, что он ещё страшно зол на девушку, хотя эта его злость даже им уже начала казаться навязчивостью.
– Монахини погибли, – тихо произнесла Мидэя, не поднимая глаз, – Все до одной. Их жестоко вырезали, но меня они успели спасти, поручив мне сохранить драгоценные знания, и в свой срок передать их дальше. Но самое главное – для этого я должна выжить любой ценой. В мешке, который я выловила из реки – бесценные свитки, написанные тайными письменами, в которых сокрыто многое об этом мире, и которые смогу прочесть лишь я.
Повисла тишина. Закаленных воинов вдруг проняло то, что девушка откровенно доверилась им, что она на самом деле оказалась беззащитной и одинокой. Им нравилась её отважность, острая интуиция воинов подсказывала им, что в этот момент девушка честна перед ними.
И лишь один из них, который стремился к ней больше всего, борясь в душе со своим бессилием – ей и не доверял! Ему всё ещё казалось, что она опасна, что она одурачивает их разум, чтобы каждого по очереди привести к неминуемой гибели. Своенравная упрямая суть Даната сражалась с его же собственной душой. Он был просто в бешенстве, не зная, что с ним такое происходит.
До сегодняшнего вечера, Мидэя даже не предполагала, что расскажет кому-нибудь всю правду. И не кому-то, а беспутным головорезам, своре, как называли их в замке! Она действовала по наитию, ощущая веление подталкивающей её к этому силы. Девушка понимала, что ей нужны союзники, что одной выжить в этом мире будет не просто, и что за священный огонь нужно кому-то сражаться. Но чтобы сила выбрала их?!
Это поражало Мидэю. И упомянутая необходимость выжить, неразрывно следующая с её женской интуицией, пыталась нащупать ниточки к каждому из двенадцати воинов, чтобы привязать их к тайне ордена, сделать их своими единомышленниками. Священный огонь нуждался в более крепкой защите, и ради своей святыни она была готова идти на жертвы, даже если для этого возникнет необходимость общения с князем.
– Что ж они себя не спасли, если обладали такими знаниями? – задал Данат свой следующий язвительный вопрос. – Какой тогда был толк собирать и копить их столько веков?
– Если существует одна сила, то всегда имеется и другая, противоборствующая ей. Свет и тьма две стороны одного мира. Очень могущественный, но злой человек, пожелал смерти Святым Матерям, похоже, они знали, что так случится, что им придётся принести себя в жертву, дабы пробудить в людях желание бороться на светлой стороне. Когда тёмные последователи узнают обо мне, а они неизбежно узнают – они начнут на меня охоту, – сдержанно пояснила девушка, избегая прямо смотреть ему в глаза.
– А что значит передать знания в срок? – заинтересовался Икар, влезая в разговор, завязавшийся между князем и Мидэей.
– Эти знания допустимо передавать лишь ступив на ступень мудрости, выполнив так сказать своё женское предназначение в этом мире, то есть встретить своего суженого, родить ребёнка, продолжить линию. И только потом посвящать последователей, открывая тайны и силу ордена.
– И что эти знания хранят только женщины?
– Да, эта сила действует через женщин, хотя может укрываться и в мужчине, но не проявляться в нём, – кивнула Мидэя.
– Но до того как подрастут твои дети, коих ещё и в помине нет, тебе нужно где-то укрываться. Эдак, ещё лет пять нужно бегать от какого-то там могучего злодея, – заметил, сидевший рядом с ней Хезер.
– Наконец-то я понял, с чего это вдруг такое откровение! – воскликнул Данат, всё это время буривший её непримиримым взглядом. – Тебе нужна защита, поэтому ты нас и завлекаешь! Нужен кто-то, кто умеет махать мечом, ведь так?
– Удивительная проницательность, – нахмурившись, подняла она на него глаза. – И это ты стал задавать вопросы, а я никогда никому не навязывалась. И сейчас я следую за вами лишь потому, что обязана одному воину отплатить за его тепло и ласку, и как бы он сейчас не презирал меня – я всё равно благодарна ему, за то, что встретила его. Я очень хочу спасти жизнь Лионелю, потому что знаю, что у меня хватит сил вмешаться в планы смерти.
У Лионеля от услышанного вытянулось лицо. И не дав Данату даже рта раскрыть, заговорил Винс:
– В порядке вещей, женщине искать защиты у мужчины. И положа руку на сердце, пожалуй, мой князь, пора тебе признаться, что она оклеветала себя перед Лионелем, лишь бы не дать этому вспыльчивому парню схватиться с тобой. Правда в том, что никого она не завлекала, это ты проходу ей не давал!
Лионель метнул на Даната пристальный взгляд, но тот лишь выдавил со злостью, отвечая Винсу:
– Вот и ты попался, мой бедный Винс! Кто же будет следующим? – затем переведя свой взгляд на Мидэю, снова жестко потребовал ответа у девушки, словно собираясь вытрясти из неё всю душу. – Я вот тут очень внимательно тебя слушал и никак в толк не возьму, что это за знания такие, ради которых нужно проливать кровь? Неужто всех монахинь вырезали из-за каких-то секретов исцеления? Быть того не может, чтобы последователи тёмного так мелочились! Будь я проклят, но ты не говоришь нам всей правды! Если ты думаешь, что можешь так же легко обхитрить и меня, то ты глубоко заблуждаешься! Есть что-то ещё, что ты скрываешь, и мы с тобой оба это знаем! Что за знак у тебя на плече, так усердно тобой замазываемый? Или ты всё рассказываешь, как на духу, или же пощады не жди, Дэя!
Мидэя шумно вздохнула. Не зная, какими словами ему можно пояснить об истине, она в раздумье кусала губы, и чем дольше она молчала, тем пристальнее становились взгляды.
– Не смей этого делать в присутствии двенадцати мужчин! – строго бросил ей Данат, глядя на её закушенную губу. – Отвечай!
Мидэя в отчаянье мотнула головой, и огонь в костре изменил свой цвет. Знаки снова подталкивали её, а ведь об этом она хотела молчать до последнего, чтобы не искушать их оружием, которым на самом деле владела. Поднявшись на ноги, она сдернула с себя накидку, рванув платье на плече, оголяя его, чтобы сорвать налёт. Данат при этом чуть не застонал от желания прикоснуться к ней. Судорожно сглотнув, он не спускал с неё глаз.
– Это знак ордена, – пояснила Мидэя. – Орден священного Аввина. Все монахини и послушницы входили в тайный и древний орден, оберегая нашу святыню. Ты хотел узнать, что же я скрываю? Так смотри же! – и вдруг девушку с ног до головы объяло пламенем, и она стала живым факелом!
