Текст книги "Хранительница искры (СИ)"

Автор книги: Лаванда Риз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Глава 18

Когда дни скорби минули, и павшим была отдана положенная дань, в Фарасе принялись готовиться к празднованию победы и к свадьбе.

Портнихи шили новую одежду, а особенно талантливые мастерицы трудились над свадебным платьем для невесты. Слуги драили замок до блеска и скрипа. Гвен взбудоражено носилась по своему огромному кухонному королевству, составляя меню блюд. Раненые постепенно шли на поправку, но Мидэя наравне с остальными ведуньями неустанно хлопотала возле них, поднимая героев на ноги. И каждый день, во второй его половине, она отправлялась в стан вольверинов, чтобы проведать Ахилла.

– Он уже встаёт с постели и бродит по шатру, – пожаловалась на него Аврора. – Говорит, что всё в порядке, но я вижу, как он кривится, когда садится.

– Это я чтобы ты меня лишний раз пожалела, – хмыкнул Ахилл. – Боюсь я, фрэя, как бы князь Данат от ревности не вспылил. Слишком часто ты ко мне захаживаешь.

– Я что тебе надоела? – прищурив взгляд, Мидэя лукаво закусила губу.

– Нет, что ты. Просто меня смущают эти почести. Я обычный вольверин, пострадавший в бою, как и другие оборотни. Мне бесконечно дорога наша дружба, но я не хочу отвлекать тебя от более важных дел.

– Ты не обычный, я вижу в тебе особенного вольверина, – улыбнулась Мидэя. – Но если честно, я ещё сбегаю сюда, потому что прячусь от портних и Гвен, которая замучила меня с подачей блюд к празднику. Она даже сон от волнения потеряла, одно спрашивает, что едят вольверины, да что предпочитают эльфы. А Даната сейчас нет, он объезжает свои земли, проверяя, не осталось ли недобитков морока. Но, раз уж моя компания так отягощает твою скромность, пойду туда, где мне всегда рады.

– Ой, да брось, ты всё равно к нему собиралась, шутница, – поймав её за руку и дёрнув на себя, Ахилл уложил её рядом с собой.

Порой оборотни вели себя по дикому странно, в понимании людей, не говоря уже об эльфах, которых грубые замашки вольверинов приводили в настоящий ужас. Да даже Данат, если бы увидал, как его невеста лежит в обнимку с оборотнем – уже схватился бы за меч. Но вот так вот необычно Ахилл показывал ей свою привязанность и симпатию, совершенно не намереваясь её оскорбить. Он больше был похож на большого пса, ластящегося к своему любимому хозяину. – Скажи, фрэя, ты уже выбрала хранителя среди вольверинов? Поэтому сказала, что я особенный?

– Выбираю не я, а пламя, – загадочно улыбнулась она. – На празднике всё узнаете. Вы с Авророй ведь придёте?

– Будем обязательно! Передай остроухому, пусть больше нюхает цветов, не сидит на сквозняках и ест побольше зелени! Он ведь восстановится до того, как нужно будет выдавать замуж твою дочь? – засмеялся, отпуская её Ахилл.

– Не измывайся, Авьен серьёзный мужчина, … он нюхает цветы только когда никто его не видит, – этот оборотень всегда умудрялся поднимать ей настроение и заставлял улыбаться. Такой уж у него был нрав. И видимо, поэтому его выбрало пламя, а вовсе не потому что он был её другом.

На землях эльфов царило лето. Даже обладая тем багажом знаний, которым владела Мидэя, всё равно попадая сюда, она словно попадала в сказку. Одна только эта ненавязчивая, еле различимая музыка эльфийской магии, качающейся на ветвях вместе с ветром, чего стоила! Здесь водились цветы, которые нигде больше не встречались, и все цвета были ярче, сочнее, даже если рассматривать обычную лужу. Эльфы любили окружать себя красотой, солнцем, зеленью, драгоценными камнями и удобством.

Авьен возлежал на лежаке в тени раскидистого дерева, лениво вертя в руках спелую грушу.

– Я уже было успел расстроиться, что ты меня позабыла, – произнёс он, поднимая на неё свои ясные зелёные очи.

– Вас забудешь, ваше высочество, как же, – выхватив из его рук грушу, Мидэя с удовольствием вонзила в неё свои зубы. – Продолжаем поднимать на ноги раненых. …Какая же вкуснотища, – сок от сочного плода брызгал во все стороны. – Как твоё самочувствие сегодня?

– От тебя пахнет оборотнями, – вздохнул Авьен. – Мне лучше. Но на восстановление магии уйдёт несколько месяцев. Но я, ни в коем случае не жалею. Я наслаждаюсь от мысли о нашей победе. Я только жалею, что нельзя ускорить время и увидеть ту, кого столько лет ждало моё сердце.

– О, нет уж, я против, чтобы время ускорялось, я может, хочу наслаждаться каждым днём. Смотреть, как растёт моя дочь, а затем сын, любить своего мужа и вредничать для порядка. Передавать знания, расширить орден. Ещё столько дел, а ты говоришь ускорить время! Ты ведь собираешься на праздник?

– Не сомневайся! Такое событие мы не пропустим. …А что на счёт эльфийского хранителя священного пламени, претендент уже избран?

– Да. А у тебя есть ещё груши? Ужасно тянет на фрукты, – улыбнулась Мидэя.

– У меня есть всё! – важно фыркнул Авьен. – Тебе будут доставлять по корзине каждый день. …Твой жених говорит тебе, что беременность делает тебя ещё прекрасней?

– Вы собрались меня смутить, ваше высочество? – она даже улыбаться перестала, хотя ей очень хотелось рассмеяться. – Уж поверь, мой синеокий князь не скупится на комплименты. Сила пламени возросла, скоро мы перенесём его в священный очаг, но видимо, из-за него меня всё вокруг так обожают. Пламя источает любовь, живые создания это чувствуют и тянутся ко мне. Сегодня, к примеру, за мной шёл чужой конь, и раненые всё норовят подержать меня за руку, Ахилл затискал, ты вот счёл меня прекрасной. И это я про мамашу Гвен молчу.

– Это не из-за пламени, это на самом деле, – обиделся Авьен. – Кто?

– Эжен, – поняла о чём он спрашивает, переключившись на другую тему, ответила Мидэя. – Но я останусь у вас в гостях на пару дней, и мы восстановим изувеченный лес, не дожидаясь пока обучится хранитель.

– Тогда ты прощена, – усмехнулся эльфийский принц.

Мидэя вернулась в замок, специально подгадав, чтобы успеть к возвращению Даната из его небольшого похода. Она торопилась, придерживая тяжёлую юбку, следом за ней шагали двое эльфов, неся корзины с фруктами.

– Так вот чем он тебя туда заманил! – протянул Данат, целуя, потянувшуюся к нему Мидэю. – Знает наш зятёк чем искушать лесных кикимор. Уж я тут наслушался на тебя жалоб, ай-ай-ай. Портнихам платье на Милку пришлось примерять, а Гвен залила слезами всю кухню, мол, пропала её любимая хозяйка. Уже решила, что ты сбежала, потому что замуж за меня передумала выходить.

– Не дождёшься, – рассмеялась она, обнимая его ещё крепче. – Там тебе послание из королевского двора. Я не стала взламывать печать, но конечно знаю, о чём в нём идёт речь.

– Само собой, ведьмочки всегда читают чужие письма, – поддел её Данат. – И что, этот сиятельный мерзавец хочет передо мной извиниться?

– Нет, твоего дядюшку короля Филиппа хватил удар, и его похоронили в королевском склепе со всеми почестями. А на трон Эрии взошёл твой кузен, которому, как он пишет: «нет дела до слухов о разгуле нечисти». И новый король Овидий надеется, что ты не слишком задет нападением королевского войска, которое ты, кстати сказать, разбил с честью, и в качестве примирения он шлёт тебе сундук золота. Сундук уже привезли. Дюк с Икаром пошли на поправку и три дня на этом сундуке просидели, и сейчас наверняка там сидят.

– Точно, я ж им плату за три месяца должен. Что ж, так и быть, извинения от королевского двора примем, но знать я их больше не желаю.

– Тебя очень долго не было, – соблазняюще потёрлась об него Мидэя, и дыхание князя тут же участилось.

– Не так уж долго, пять дней. …Ох, душа моя, я тоже истосковался. Хотя, поход этот прошёл не зря, к своему огромному удивлению, у одного из крестьян, мчавшего к пограничной заставе, в телеге обнаружилась голова наместника Ходрока…

Мидэя с ужасом резко отпрянула в сторону:

– Где они? Голова и крестьянин? – потребовала она, испугано.

– Велел запереть его в клетку, рядом с бурым. Эй, погоди!

Но Мидэя уже мчалась на задний двор, мысленно призывая кое-кого из воинов, и когда она появилась около огромных клеток, где в одной метались лисы, во второй ворчал медведь, а в третьей забился в угол бородатый мужик, там её уже ожидали трое эльфов и трое вольверинов, одним из которых был Станис. Без объяснений, Мидэя бросила сгусток пламени прямо в клетку, молча и напряжённо глядя на пылающего и орущего от ужаса крестьянина, думающего, что он горит, не сообразившегося с перепугу, что он не ощущает боли. И страх его был настолько сильным, что вскоре он упал без чувств. После, войдя внутрь, Мидэя вытряхнула из торбы голову наместника, схватив его за волосы.

– Как же непростительно беспечно с моей стороны! Он чуть не улизнул! Не иначе сила направила вас в тот поход! Аввин знал про лазейку, а я отвлеклась на раненых. Ты хоть понимаешь, что спас нас от огромных бед?!?– воззрилась она на Даната. – Слов не хватит, чтобы выразить …. – качая головой, от переполнявших её эмоций, Мидэя действительно не знала, что ему добавить. – Этого несчастного отпустите, когда очухается. Он вёз голову в Оквитанию, туда прибыл караван из Бедраса, некто по имени Кабас, ожидал нашего гонца, в душу которого забралась недобитая тьма, пытаясь спастись. Крестьянин ничего не вспомнит, пламя очистило его. Я сама уничтожу голову. А вас я попрошу разыскать этот караван, – повернулась она к небольшому отряду из призванных эльфов и вольверинов. – Нужно понять, где засели эти жалкие остатки приспешников морока.

– Не волнуйся так, фрэя, тебе вредно, – пробасил Станис. – Обещаю, в следующий раз в этой клетке будет пылать этот Кабас. Уничтожь эту дрянь и спокойно готовься к свадьбе. А мы мигом обернёмся.

Она уничтожила даже пепел, запечатав его всеми возможными заклинаниями, и только тогда, уже будучи уверенной, что поводырь морока уничтожен окончательно, позволила Данату приблизиться, тут же упав ему на грудь.

– Ну-ну, хватит себя корить. А я тебе тогда на что? Ведь пламя зачем-то выбрало нас, верно не просто так, а вот поэтому. Ничего страшного не произошло, только мужик до усрачу напугался. Попытку тьмы пресекли, Станис там всю Оквитанию перетрясёт. Так что нечего печалиться, цветик, улыбнись. А то у меня родится испуганная пучеглазая дочь, – после его слов, Мидэя всё же улыбнулась.

– Постараюсь быть тебе хорошей женой, – облегчённо вздохнула она.

– Уж надеюсь, – в глазах Даната плескалось счастье, он и не сомневался. – Составишь мне компанию, пока я буду этим спиногрызам жалованье рыцарское раздавать?

Около сундука уже околачивались все до единого, встретив князя радостными возгласами.

– Надеюсь, вы не собираетесь озолотить трактирщика в Минасе и не пропьёте все свои деньги, – произнёс Данат, кивком головы приглашая первого, потирающего руки.

– А на что ещё тратить их холостому да молодому? – выдавил Фин, пересчитывая причитающиеся ему монеты.

– Сложи их в кошель, да прокатись в бывшие владения твоего отца, похвастай удалью молодецкой, – подала голос Мидэя, – А когда заметишь, как обижают бедную девушку – сердце подскажет, что тебе делать.

– Ух ты, да ты ему судьбу напророчила! – подскочил Хезер. – Конечно, ты ж можешь в грядущее наше подсмотреть. А скажи, что меня ждёт?

– Оно тебе надо всё наперёд знать? – возмутился Бродерик.

– Тебе может и не надо, а мне надо, – отмахнулся от него Хезер. – Не хочу проморгать своё счастье.

– Ты и не проморгаешь, – засмеялась Мидэя. – Из этих денег купи себе новые сапоги из телячьей кожи. Иногда тут проездом один купец бывает, но на этот раз он будет не один.

– И зачем ты ему сказала, он теперь под лавкой сапожника караулить начнёт, – Данат посмеивался вместе с остальными.

– А я тоже не хочу знать, что меня ждёт, – буркнул Титор, спокойный могучий добряк. Мидэя кивнула и опустив глаза закусила губу.

– Но вот теперь, глядя на тебя, нам всем страх как охота знать, что ждёт беднягу Титора! Титор, дружище, ступай прогуляйся! – Данат мотнул ему головой в сторону двери.

– Нет. Не хочет он знать, значит, никто и не узнает, – заупрямилась Мидэя. – Все вы проживёте свою жизнь достойно. Больше ничего не скажу!

Но ночью, разгорячённый от любовных утех, Данат склонился над истощённой страстью Мидэей:

– Скажи хоть мне, что всё же ждёт Титора. Прошу тебя, иначе уснуть не смогу!

– Он возьмёт себе в жены Милку. Но только попробуй ему или ей об этом намекнуть!

– А что, они друг другу подходят, он послушный, – затряслись плечи князя от смеха. – И поесть любит.

– Вот зря я тебе это сказала. Не выдержишь ведь! – проворчала Мидэя. – Поклянись мне, что будешь держать язык за зубами. Данат?

– Ага.

***

– Я всегда знал, что ты сделаешь её счастливой, невзирая на твой норов, – произнёс слуга, поправляя на князе сюртук, но его слова заставили Даната опешить. – И каждый раз потом, когда ты прикасался к лампаде, мысленно моля меня её защитить, я зрел все твои мысли, убеждаясь, что я не ошибся в тебе.

– Кто вы? Я принял вас за слугу…

– Я и слуга и господин одновременно, – усмехнулись ему вспыхнувшие пламенем глаза. – Вы достойны почтить свою победу. И я решил благословить тебя, князь Данат, на этот брак, лично. Ваш путь всегда будет освящён светом и никакой силе не дано разорвать ваши узы, ибо любовь всепобеждающа, если сердце без злых помыслов. Береги пламя этой любви в своём сердце, потому как это наивысший дар.

Пока Данат слушал, потеряно осознавая кто перед ним, он понемногу пришёл в себя:

– Так почему бы вам не спуститься и не отпраздновать вместе с нами?

– О, не беспокойся, я там буду. Я всегда был рядом с вами, меняя подобие, только вы этого не замечали. Ступай к своей невесте, и погуляйте на славу! – хлопнул его по плечу Аввин.

– Вот это да, – выдохнул Данат, когда «слуга» просто взял и исчез.

Замок был полон гостей и их гомон был слышен даже за крепостным валом. Люди, эльфы и вольверины вперемешку, громко и горячо поздравляли сочетавшихся браком Даната и Мидэю, над которыми ведуньи провели красивый и трепетный обряд.

Данат не мог отпустить её руки и оторвать взгляда от своей прекрасной жены, лишь загадочно улыбаясь, в ответ на шуточки своих рыцарей.

Вино лилось рекой, музыка эльфов раскачивала веселье, да так, что стол иногда подпрыгивал, вольверины расхваливали мясо и повариху, но все тут же моментально стихли, когда Мидэя встала, сняв с шеи свою лампаду, а Талай подала ей ещё две такие же.

– Исполняя условие нашего договора, я разделю священное пламя на три равные части, – заговорила Мидэя. – И со временем, сила пламени вырастет в разы, потому что каждый народ будет взращивать и наполнять светом свою священную искру. Сейчас пламя укажет на избранных хранителей, которые станут вашими поводырями и слугами, учителями и утешением, надеждой и защитой, – повинуясь словам, которые принялась тихо шептать Мидэя, пламя вышло из лампады, вспыхнув сгустком, разделившись на три части и каждая из частей скользнула в свою лампаду. И только две искры повисли в воздухе. Одна из них подплыла к Ахиллу, вторая к Эжену. А Мидэя надела им по очереди на шею по лампаде.

– Самое время начать ликовать, – улыбнулась хранительница. – Ваши народы получили небывалую силу. А союз трёх рас теперь свит узами, которые будут покрепче брака. Пламя связало нас навечно в союз ордена священного Аввина, в единое целое.

Эпилог

– Я бы так не смог, – протянул Данат, наблюдая, как его пятилетняя дочь носится с ватагой ребятни.

– Что, поднимать пыль столбом или носится день-деньской без устали? – заплетая волосы в косу, улыбнулась Мидэя.

– Как Авьен, терпеливо наблюдать, держаться на расстоянии, ждать и знать, что этот ребёнок, превратившись в прекрасную женщину, полюбит его лишь в будущем.

– Сходи, обними его ещё, да по спинке погладь, – фыркнул Ахилл, отрываясь от книги, которые его заставляла читать Мидэя, упорно продолжая его посвящение в хранители. – Остроухий находит чем себя утешить и кем ублажить, он распевает вместе с цветами, складывает алмазы в сундуки, да ласкает прекрасных дев. …Гектор, нельзя кусать других за ноги!!! – вдруг резко гаркнул он в толпу визжащих детей. – А вы куда девали своего сына?

– Его ещё утром Урсула забрала. Их Лукас любит играть с Айдаром, вместе они даже меньше шумят, чем поодиночке. Ты уже сообщил Авроре, что мы завтра отправляемся в Ходрок?

– Нет. Иначе она сразу начнёт плакать, не может сносить, когда я надолго и далеко отлучаюсь, боится без меня, а я боюсь её слёз. Поэтому скажу сразу перед отъездом.

– Почему бы тебе не взять её с собой, за детьми ведь есть кому присмотреть? – пристально взглянула на него Мидэя.

– Нельзя ей, хрупкая она очень, мне беречь её надо, – буркнул Ахилл.

– Вот ты балда. Пусть лучше уж белугой за тобой рыдает? Хрупкость женщин очень обманчива, вы не представляете, на что мы на самом деле способны! Вон у мужа моего спроси!

– Лучше не спорь, либо притворись мёртвым, – хмыкнул Данат. – О, вон и Титор с Икаром с заставы возвращаются!

– Он что сбежал? – нахмурился Ахилл, глядя на удаляющегося князя, выхватившего из толпы детишек свою дочь и усадившего её себе на шею.

– Скажи Авроре, что она едет с тобой – и утонешь в море обожания своей жены, – улыбнулась Мидэя.

– Но это небезопасно! Мы едем скандалить с морскими демонами, за то, что их сирены изводят рыбаков! А вдруг возникнет стычка? – не сдавался Ахилл. – И не надо на меня так смотреть, женщина!

– Значит, ты не хочешь осчастливить свою любимую и боишься, что у тебя не хватит сил её защитить? Мы вот даже дочь с собой берём. Так и скажи, что тебе просто нравится, как Аврора за тобой убивается!

– Вот ведь зараза! – вскочил Ахилл. – И как он только тебя выносит? Покусаю сейчас! Я глава семьи и мне решать!

– Всё равно ведь возьмёт её с собой, – пожала плечами Мидэя, обернувшись и улыбнувшись служанке тщательно вытирающей пыль. Она уже научилась различать подобия, которые принимала их святыня. – Или я на него сильно наседала?

– Для Ахилла нет ничего такого, чем бы ты могла его обидеть, он простит тебе всё, что угодно, потому что слишком привязался к вашей семье, в его сердце полно любви. Но в последнее время он сердится, из-за того, что ему придётся возвращаться в стан вольверинов и исполнять свой долг хранителя. Поэтому он и затягивает с окончанием обучения, берётся за чтение книг, лишь бы задержать расставание. И он очень хорошо понимает Аврору, которая льёт слёзы расставаясь с ним, ведь ему и самому больно от мысли расставания с Фарасом, – в глазах служанки вспыхнуло пламя.

– Но мы же не на всю жизнь расстаёмся и будем видеться!

– Вот и поговори с ним. Ему нужно твоё утешение. Вернее друга чем он тебе не сыскать. Они все истосковались по тёплым беседам у костра. Даже хмурый Бродерик. Пламя вашей любви с Данатом пылает жарко, но не забывайте подбрасывать дров и в пламя костра дружбы.

– Да, я знаю, мы семья, огромная семья и мы крепко держимся сердцами.

– О, сама себе чирикаешь! – раздался за её спиной весёлый голос Хезера, не заметившего развеявшийся образ священного пламени. – А я тебе подарки привёз! Вам с Арианой ленты для волос и сладостей заморских, даже у эльфов такого не сыщешь!

– Только эльфам такое не ляпни, – Мидэя тепло обняла долговязого Хезера уже давно ставшего родным. – Я волновалась, что ты не успеешь вернуться до начала похода. Ты слышал, у Титора вчера родился третий сын?

– А то! Мамаша Гвен ведь затребовала с них дюжину внуков, вот бедный Титор и пыхтит.

***

– Кажись, беда у нас, подруженька, – Милка поджидала её прямо у входа в алтарный зал, где Мидэя вместе с остальными сёстрами и послушницами, каждое утро возносила молитвы Великому Духу.

– Что стряслось-то уже? Я ведь отлучилась совсем ненадолго? – проходя через двор, Мидэя бросила обеспокоенный взгляд, выискивая глазами пятнадцатилетнего сына. – Айдар на месте, вон снова рубится в шутку на мечах со своей ватагой.

– Не с мальцом. Сейчас сама всё узнаешь, – пожала губы Милка.

На кухне, теребя свои длинные прекрасные светлые локоны, рыдала Ариана. Недавно ей исполнилось семнадцать и с того самого дня, Мидэя стала замечать печаль в глазах дочери.

– Свет очей моих, что тебя расстроило? – опустилась она рядом с плачущей девушкой.

– Кажется, … я … влюбилась, – всхлипывая, выдавила Арина.

– Ну, это в порядке вещей для молодой девицы, – улыбнулась Мидэя. – В кого же можно узнать?

– В … Ричарда!

Мидэя вскинула испуганный взгляд на Милку и та в ужасе округлила свой единственный глаз. Быстро коснувшись висевшего на её шее медальона, Мидэя резко бросила слова заклинания и Ариана провалилась в сон.

– Преимущество того, что я хранительница, а моя связь с дочерью позволяет мне перенимать её дар, – пояснила она Милке. – Но ты права, это беда, нам только проблем с эльфами не хватало! Как её вообще угораздило влюбиться в Ричарда, когда она предназначена Авьену?! Ричард ведь всего пару дней погостил с Ахиллом и уехал.

– Вот и я об этом, я как услыхала от неё, чуть по стенке не сползла.

– Тихонько окликни Титора, а сама пока вещи её собери. Придётся призвать эльфов. Действуем тихо, без шума, и будем молиться, чтобы Данат раньше времени с охоты не вернулся.

Через время, из дверей вышел Титор, осторожно неся на руках спящую Ариану, следом за ним шла Мидэя, таща объёмную сумку с нарядами дочери, под прикрытием магического щита, они незамеченными пробрались к открывшемуся проходу на эльфийские земли. Где тут же нос к носу столкнулись с Авьеном.

– И как это понимать? – возмутился эльфийский принц, отбирая у Титора бесчувственную девушку.

– Моя дочь влюбилась не в того парня, мы опоздали. Но если ты скажешь, что расторгаешь наш договор, мы незамедлительно покинем твои земли, – запыхавшись, выдавила Мидэя.

– Ты убить меня этим хочешь? Это злая шутка такая? – зашипел Авьен. – Я столько лет ждал! Я люблю её! А всё твой муж виноват, когда заявил, что отдаст Ариану только в её восемнадцатилетие!

– Поздно теперь друг на друга кивать, шипеть да руками размахивать. Нужно придумать, что делать будем! – нахмурилась Мидэя, следуя за эльфами.

Длинные ресницы Арианы пару раз дрогнули, и она проснулась, удивлённо уставившись на мать.

– Мама? Это эльфийский замок? … Ничего не понимаю. Я не чувствую своего дара. Что происходит? – села она на ложе, растеряно оглядываясь. В выделенных им покоях они были одни, Мидэя взяв дочь за руку, внимательно и не без тревоги заглянула ей в глаза.

– Послушай меня очень внимательно, любовь моя. Ты знаешь историю о моей встрече с твоим отцом, о священном пламени, о битве за свет, о союзе трёх рас, о наших добрых друзьях, обо всех и каждом. Но кое-что мы от тебя скрыли. Ребёнком тебе это было знать не обязательно. Ричард не твоя судьба, Ариана. Его ждут иные горизонты, если бы ты прибегла к своему дару, ты бы это поняла, но ты вспыхнула симпатией и вот уже сердечко моей глупышки ничего не хочет знать, только бредить весёлым балагуром.

– А ты, значит, знаешь, кто мне предназначен? Или ты сама за меня всё решила? – насупилась Ариана, внешне так похожая на свою мать.

– Ещё до твоего рождения я увидела твою судьбу в видении, – улыбнулась Мидэя. – И как мать, любящая своё дитя, я желаю тебе лишь счастья. … В той битве эльфы дрались и умирали не только за священное пламя, но и за тебя, Ариана.

– Значит, эльфы поставили тебе такое условие и ты согласилась? – заморгала Ариана, не то растеряно, не то собираясь расплакаться.

– Согласилась. Иначе тогда победы нам было не видать, и ни тебя, ни меня уже давно не было бы в живых.

– Это Авьен? – подняла она на мать потемневшие глаза.

– Дай ему шанс, дорогая, – Мидэя погладила дочь по щеке. – Ты останешься здесь, какое-то время погостишь у эльфов, и мы посмотрим, что из этого получится.

– Я ему так просто не дамся, ему придётся добиваться моего расположения, – вздёрнула подбородок Ариана.

– Думаю, он и не рассчитывает на лёгкую победу, к его сожалению, характер тебе достался от отца, – улыбнулась Мидэя.

– А папа знает?

– О, да. Твой отец много лет пытался ужиться с мыслью, что его внуки скорее всего будут эльфами. Ты не сердишься на меня?

– Не знаю. … Нет. Как я могу, если я тебя люблю. …Но дар мой верни!

– Ох, боюсь, что с ним ты совсем замучаешь бедного Авьена, – вздохнула Мидэя. – Но ты ведь помнишь, что он один из самых сильных магов и один из самых красивых эльфийских мужчин? – шепнула она, подмигнув дочери.

В Фарас Мидэе пришлось вернуться лишь через два дня, и только после того, как она лично убедилась, что Ариана уже не рычит на Авьена, а слушает того с улыбкой, игриво накручивая локон на пальчик.

– Ты отдала ему нашу дочь? – встретил её Данат, и его смоляная бровь вопросительно полезла на лоб.

– Я всё тебе расскажу, но Авьену уже можно посочувствовать, потому что добиться сердца твоей обожаемой бесовки ему будет непросто, – обняла мужа Мидэя.

– А может, он через три дня нам её обратно притащит, да ещё и приплатит, чтобы мы её забрали? – фыркнул Айдар, получив лёгкий подзатыльник от отца.

– Почему они оба характером пошли в тебя? – развела руками Мидэя.

– Любовь моя, что ты, да они же оба вылитые ты! – недоумевал Данат, пряча во взгляде лукавые искры. – Такие же вздорные, упрямые и очаровательные кикиморята, как их мать! Но я в них и в тебе души не чаю!

– И почему я тебя так сильно люблю, – покачала головой Мидэя.