Текст книги "Хранительница искры (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12
– Ну что славные рыцари, все сыты, все довольны? – король по-простецки уселся за их стол. – Север суров, но к своим желанным гостям щедр. Сегодня мы ублажаем желудки, а завтра будут зрелища! Я смотрю, вы привезли с собой девицу?! Хороша! – Гратобор упёрся в Мидэю плотоядным взглядом.
– Хороша, да не ваша, – со спокойствием самоубийцы проговорил Лионель.
Все сочли это хорошей и смелой шуткой, даже Мидэя с перепугу улыбнулась.
– Её зовут Мидэя. Они жених и невеста, собрались пожениться, после возвращения, – небрежно произнёс Данат, стараясь даже не смотреть на девушку. – Увязалась ярмом на шею. Хочу увидеть север, хочу познать все прелести похода, не расстанусь с милым. Что ж поделаешь, когда любовь.
Все снова засмеялись, а Мидэя чувствовала на себе изучающий холодный взгляд королевы.
– А это не та девица, которая приставляла нож к роже моего посла? – оказывается, Гратобор был в курсе даже таких мелочей.
– Она самая, но свой урок она уже получила. Не девка, а дикая серна.
– То-то я и смотрю, – не сводя с Мидэи глаз, кивнул Гратобор. – Надеюсь, как их князь, ты получишь своё право первой брачной ночи?
– Есть у власти свои плюсы, – бросил Данат и снова грохнул хохот и посыпались пошлые шуточки в сторону Лионеля.
– Как и у дружбы, – произнес Лионель, ни разу не улыбнувшись, глядя Данату прямо в глаза. – У нас в Фарасе души не так нараспашку. Я своего никому тронуть не позволю, я сир, а не челядь. Так что нашему князю придётся снимать сливки с крестьянок и купеческих дочерей.
Глаза Даната опасно сузились, рука легла на эфес меча. Мидэя похолодела, сжав под столом руку Лионеля.
– Он просто пьян, ваша светлость! – вступилась она. – А когда мой милый Лионель переберёт, мелет всякий вздор и бесшабашную чушь, лишь бы позадирать кого-то, а потом устроить мордобой. Всегда одно и тоже. Позвольте, я уложу его? А завтра он и не вспомнит. Вставай, свет очей моих, я позабочусь о тебе, не будем портить людям веселье, – и поднявшись, она попыталась поднять Лионеля, который вовсе и не пил. Но который тут же притворился пьяным в стельку.
– Душа моя, какая же ты у меня золотая! Мне века не хватит, чтобы тобой любоваться, – и пошатываясь, он сгрёб Мидэю в охапку, впившись в её губы требовательным жадным поцелуем, шаря руками по её округлостям. Мидэе ничего не оставалось как подыграть. … Зато Данат заметно побледнел.
– Уложишь его в кровать, сладкая, и возвращайся, нам будет тебя чем занять, – выкрикнул ей один из ярлов. – Зачем тебе такой слабак под боком, который пьянеет от двух кувшинов вина?!
– А может, она других и не знала?! Негоже не пощупав других за яйца замуж то собираться! – выдал ещё один, хохоча.
– Ты и правда приходи, я покажу тебе дворец, – сказал король и этим определил её дальнейшие мысли и действия. – Такие изумительные глаза…
Лионель забористо выругался. Данат почти посерел. А Мидэя кокетливо улыбнулась:
– Спасибо, ваше величество! Еда и вино нагнали на меня скуку, а вот дворец сверху и донизу я бы посмотрела.
У Даната на лице мелькнул настоящий ужас летящего в пропасть, и он еле заметно покачал ей головой. Но Мидэю уже было не остановить, раз уж она так удачно нашла способ разыскать брата Станиса.
– Хезер, ты мне не поможешь довести Лионеля? – она не стала звать с собой вольверина, чтобы тот не привлекал лишнего внимания северян.
– Я, пожалуй, тоже взгляну с вами на дворец, – сделал попытку Данат.
– Вот уж уволь, князь, но ты будешь только мешать, – ухмыльнулся король, под посмеивания своих ярлов.
Сжав челюсти, Данат решительно вскинул голову и бросил жёстким тоном вслед уходящей Мидэи:
– Ну всё, Мидэя, довольно! Ты ревнуешь, ты злишься, я всё понял. Пора им рассказать о тебе правду!
Мидэя вздрогнула, прирастая к полу. В душе всё оборвалось и мысли заметались, ища выход к спасению. «Он не может сказать им о даре и пламени! Одна я не вырвусь из лап охотника за ведьмами, ведь священный огонь пока ещё слаб и мне не отбиться!!!»
– Вот уже несколько месяцев, как Мидэя моя любовница, – с видом полного разочарования произнёс Данат, и Мидэя снова начала дышать, оборачиваясь. – Глупо было брать её с собой, тут уж ничего не скажешь, но я так увлёкся. А в дороге зябко и одиноко, сами знаете как любо когда женщина под рукой, особенно такая. Попросил этого олуха за ней присмотреть, а он свинья нажрался. Мидэя всё никак не смирится, что я решил привести в свой замок жену из монаршей семьи. Но я и от тебя, моя милая, отказываться не собираюсь, у меня есть полное право содержать нескольких женщин, законы Эрии этого не запрещают. Так что угомонись, пока я тебе не помог.
– Быстро ответь ему «я тебе не вещь», – зашептал Лионель. – Прошу, доверься мне. Мы выкрутимся только так.
– Я тебе не вещь! – хмурилась Мидэя, пытаясь понять к чему этот балаган.
Данат шел к ней медленно, походкой властного хозяина. Остановившись напротив, он с размаху ударил её по лицу:
– Нет, вещь! – прошипел он зло. – И только мне решать, что и когда ты будешь делать! А теперь пошла вон! Милостью его величества проваливайте ночевать на конюшню! Позже я приду, и только попробуй не ползать у моих ног!
От боли и обиды у Мидэи выступили слёзы. Она даже не глянула, кто из рыцарей накинул на неё тёплый плащ и помог добраться до конюшни, из-за застилавших слёз, она не могла разобрать дороги. Её усадили на чистое сено и вложили в руку замотанный в шейный платок снег.
– На вот, приложи к щеке, чтоб синяк не вскочил, – оказалось такую заботу взял на себя Бродерик. – Ему нужно было тебя ударить, пойми ты. Иначе не поверили бы. Ты сглупила, а князь тебя вытащил. Выхода у него другого не было просто, – Бродерик участливо потрепал её по плечу. – Поплачь, легче станет, бабе незазорно.
Но Мидэя не плакала. Закрывала половину лица мокрым холодным компрессом опустив голову, и давилась клубком чувств, застрявших в горле. Ей казалось, она снова ненавидит Даната, и чувство это было такое жгучее и тёмное, она гнала от себя эту ненависть, но горечь и обида деваться никуда не хотели.
Сначала раздались повышенные гневные голоса, затем судя по звукам, кто-то кого-то смачно ударил кулаком в челюсть. Мидэя повернулась посмотреть и тут же увидела идущего к ней растирающего кулак Даната, на котором лица не было. Позади него остался стоять держась за челюсть Лионель.
– Вы два безмозглых недоумка испортили весь наш план! – гаркнул Данат, схватив её за запястья, убирая руки в сторону. – Ты совсем с ума сошла?! Или это твоя мечта забраться в штаны тому, кто сжигает таких как ты на костре?! И нечего мне тут дуть губы и смотреть как на врага! Или ты правда думала, что он будет водить тебя по дворцу, спустится с тобой в подземелье, покажет свой зверинец пленных, где ты героически спасёшь проклятого оборотня?! О да, на первом попавшемся ложе король показал бы тебе куда ему хочется запихнуть в тебя свой член и драл бы тебя как козу до посинения! Что не нравятся мои слова?!
– Прекрати на меня кричать, изверг, – всхлипнула Мидэя. – Лютовать и бить женщин для тебя же просто забава!
– Ты так ничего и не поняла, – Данат отпустил её и отошел на шаг назад. – В монастыре не научили тебя жизни, только чудесам. А в мире живут по другим правилам. Если бы вы с Лионелем придерживались легенды о женихе и невесте, если бы ты сдуру не клюнула на предложение короля – всё было бы иначе. Свободными женщинами считаются жёны, дочери, матери, сёстры, невесты. У них есть права и право выбора. Их честь уважают, если свободная женщина чтит закон и традиции. Служанки, наложницы, рабыни, любовницы принадлежат мужчине, и права выбора лишены. Мужчина может распоряжаться таковыми на своё усмотрение. Становясь любовницей, женщина отдаёт ему себя и все права. Такие правила игры. Я был вынужден сказать, что ты моя любовница, а значит вещь, а значит – я могу запретить тебе исследовать дворец сверху донизу. Это ж надо было такое ляпнуть! Я показал королю, что я не хочу предлагать ему тебя для любовных утех. И для наглядности своего права на тебя – я был вынужден тебя ударить. … Но для меня это не забава. Тут ты грубо ошиблась, Дэя. Я разочарован и зол. Выходит, на тебя нельзя положиться, так и жди, что ты что-нибудь выкинешь и подставишь мою голову и головы моих людей. Я просил тебя довериться нам. Но ты похоже не можешь мне поверить, хоть и просила помощи.
Мидэя испытала неприятное чувство собственной ошибки, вины, мысленно признавая его правоту и злясь на себя до такой степени, что хотелось вмазать себе по другой щеке.
– Я поддалась неверным эмоциям и ошиблась. Я ведь тоже человек, существо слабое и изменчивое, а это место действует на меня угнетающе, – тихо произнесла она, не глядя на него.
– Слабое существо? Бред какой-то. И как мне теперь прикажешь быть?
На его вопрос Мидэя снизила плечами.
– Поклянись мне на своей святыне, что ты будешь меня слушаться и вести себя тише воды, ниже травы? Чтобы мы смогли все отсюда выбраться. Лучше найти способ поговорить со мной и услышать совет, чем рубить отсебятину. Дэя, ты можешь дать мне такую клятву? – строго спросил Данат.
– Да, могу. Я клянусь положиться на твоё благоразумие, – не поднимая головы, произнесла она. В следующую секунду ощутив его руку, приподнимающую её за подбородок.
– Так скажи мне это, глядя в глаза.
Столкнувшись с глубиной синевы этих глаз, Мидэя почувствовала, как растворяются остатки мнимой ненависти и как что-то тёплое тянется к нему на встречу сквозь обиду и горечь. Что-то такое был в её сердце, что хотелось его простить.
– Да, ваша светлость, клянусь своей святыней, что буду прислушиваться к вашим словам и стараться не совершать бездумных поступков.
– Я ведь действительно хочу защитить тебя! – он произнёс это таким тоном, что у неё снова выступили слёзы. – Прости, что мне пришлось тебя ударить.
И тут даже находящиеся на конюшне рыцари, ставшие свидетелями этого разговора, оторопели. Никогда ещё, ни разу в жизни, ни у кого, князь Данат не просил прощения. Слово «прости» им было сказано впервые.
Мидэя молчала.
– Бродерик! Полагаюсь на твою бдительность! – отдал распоряжение князь резко и собрано. – Присматривай тут за всеми и выставь постовых. Особенно держи ухо востро, когда вам подсунут девиц. Пойдём, – Данат взял Мидэю за руку. – Мне выделили комнату. В тёплой постели спать всё же удобнее.
Мидэя молча пошла за ним. Так же молча разделась. Данат пристально наблюдал за ней на некотором расстоянии, не прикасаясь.
– Презираешь меня?
– Нет. Это другое. Я просто устала, Данат.
Избегая смотреть в его сторону, Мидэя забралась под меховое одеяло, легла на живот, обнимая подушку, и закрыла глаза. Она слышала, как он разделся. Ощутила когда он лёг рядом, вытащил её руку, перекинув себе за спину, обнял её, вздохнул, и через время его дыхание стало ровным и спокойным. Он был согласен не заниматься с ней любовью этой ночью, но он хотел спать с ней обнявшись.
«Что с нами такое творится? Его чувства такие странные, мои чувства к нему такие разные. Почему мужчины и женщины в своей душе так отличны друг от друга? Почему я то льну к нему всем сердцем, то глаза б мои его не видели? И отчего сейчас рядом с ним мне так недопустимо хорошо?»
Её разбудил шорох. Данат торопливо одевался, а когда она открыла глаза, замер, глядя на неё.
– И что, уже выбрал себе жену? – вопрос слетел с языка прежде, чем она обуздала свои чувства. Мидэя разозлилась за свою глупость.
– Выбрал, – спокойно ответил князь, сосредоточившись на пуговицах.
У Мидэи защипало в носу. Вот снова она почувствовала себя обманутой. Ей так и жгло сказать ему какую-нибудь гадость, но её рука вовремя потянулась к кулону, хранившему последнюю искру. Главное выжить и сберечь святыню, а вот девичьи страдания это дело последнее. Пусть себе женится на принцессе, а она займётся делом.
– Сегодня будет похуже, чем вчера, – заговорил Данат, с видом, будто он взвешивает каждое слово. – Вчера северяне пировали, а сегодня их хмельные души жаждут зрелищ. Моя воля – оставил бы тебя здесь, но одна без присмотра ты не останешься, а приставлять к тебе охрану вызовет подозрения.
– И … что же это за жуткие зрелища такие? – Мидэя покрылась гусиной кожей от предчувствия, видя как словно от зубной боли скривилось его красивое лицо. – Тот обоз с женщинами … был лишь малой частью великой охоты Гратобора. Его люди хватали подозрительных девушек по всем северным селениям. Сегодня они пройдут через пытки. Чистых отпустят, а тех, в ком есть дар…
Данат замолчал, глядя мимо неё.
– Есть ли средство, какая-нибудь трава, что позволит тебе на время остаться безучастной? Дэя, я опасаюсь, что ты не вынесешь этого зрелища.
– Не хочу я оставаться безучастной! – воскликнула Мидэя, вскакивая с кровати. – А ты выдержишь значит, с привычной ухмылочкой на губах!?
– Я в отличие от тебя умею это не показывать! – резкий тон Даната немного отрезвил гнев Мидэи. – Мне приходилось видеть много смертей. И убивать. А сможешь ли ты сохранить маску при виде мучений и криков невинных?
– Мне … нужно это увидеть. Чтобы помнить. И знать, с чем мы имеем дело, – глухо, но упрямо прозвучал её голос. – Сошлюсь на недомогание, если не получится «ликовать» вместе со всеми.
– Уверен, ты знаешь множество молитв, – глухо бросил Данат. – Так вот молись всему, чему только сможешь, чтобы мы выстояли и этот день тоже. И ещё, … начинай в конец концов различать, где я вынужден играть на публику и где я настоящий, – сказанное прозвучало достаточно резко, почти обижено.
Данат дождался её в коридоре.
Заговаривать с ним ей почему-то становилось всё сложнее, её душа придирчиво ждала от него каких-то знаков, словно он должен совершить нечто, что позволит ей полюбить его с чистой совестью.
– Когда я буду касаться твоей руки, значит, мне особенно трудно держаться, – вскользь взглянула на него Мидэя, – И я прошу тебя, в такие моменты прижимать меня к себе покрепче. …Так что придётся постоянно водить меня за собой. Уж извини, что буду путаться у тебя под ногами во время твоих гляделок с принцессами.
– О, на этот счёт не волнуйся. Потому что сегодня ты явишься перед двором Гратобора уже не невестой Лионеля, а моей любовницей. И принцессы будут играть в гляделки с тобой, а то и приставать с расспросами. Для северных варваров это в порядке вещей, что во время сватовства я могу свободно тискать свою подружку, – с горькой иронией отозвался Данат.
Он изменился! Он это понимал, а она замечала. Он злился на себя за эту свою мальчишескую влюблённость, за то, что так приходится за неё переживать, за свою мучительную потребность находиться с ней рядом. Но когда она оказывалась рядом, невзирая на опасения и боль, Данат испытывал счастье. И вот эту странность он считал такой глупой нелепицей. А ещё ему страшно хотелось узнать, что она чувствует по отношению к нему. Иногда ему хотелось спросить её об этом прямо в лоб. То, что он принял окончательное решение на счёт своей семейной жизни, немного его успокаивало.
Развлечение решено было устроить на широком внутреннем дворе, благо погода позволяла. Отоспавшиеся ярлы и их люди приветствовали появившегося короля громкими одобрительными криками, они били себя в грудь по древней традиции своего народа. И для Мидэи, в своих меховых шубах, дико вопящие, они были больше похожи на свирепых животных.
Рыцари Даната старались держаться поближе к князю, пристально следя за приготовлениями. Станис бесстрастным изваянием стоял тут же. Глаза вольверина сузились, а ноздри то и дело вздрагивали, улавливая запахи недоступные для обычных людей. Он чуял страх, этот запах забивал всё остальное. Когда стражники вывели во двор связанных женщин и девочек подростков, Станис издал тихий недовольный рык, который можно было расценить по-разному. Северяне могли подумать, что он презирает одарённых, но на самом деле вольверин презирал воинов Гратобора, собравшихся мучить невинных.
Невзирая на мороз женщины, девушки и дети были в простых широких рубашках. Плачущие, сходящие с ума от страха, обмочившиеся от ужаса перед пытками, они умоляюще протягивали руку к собравшимся. Их поставили между столбами с перекладинами. С каждой перекладины свисали верёвки с крюками. Одни воины встали за спинами жертв, другие в нескольких метрах от них взялись за противоположные концы верёвок. Все с ожиданием взглянули на ликующего короля.
– С тех пор, как все кланы севера присягнули мне, выбрав меня своим королём, я дал себе слово очистить север от всякой скверны, нечисти и прочего колдовского отребья! – заговорил Гратобор, после кивка и одобрительной улыбки его королевы. – Мы признаём лишь одно оружие – металл, а не магию, крадущую наши души. Мы привыкли сражаться с нашими врагами на поле боя, проливая свою и их кровь, таков избранный путь наших мужей, храбрых воинов и героев. Магия это подлость и трусость, это зло стелящееся туманом, это наш скользкий невидимый враг, которого мы, несмотря на его увёртки, оттеснили далеко назад. Сегодня мы станем свидетелями очередного суда над нашими врагами! С каждым днём север становится чище и величественней! Скоро нашему примеру последуют и другие земли и королевства. Но мы будем первыми, кто избавится от этой пошести! Начинайте!
Мидэя вздрогнула, вцепившись в руку Даната, который сразу же прижал её к себе. Князь мрачно смотрел на то, как воины Гратобора вгоняют крюки в человеческую плоть. Крики стояли невыносимые. Крюки поддевали под лопатки, вздёргивая женщин на верёвках.
– Не смотри. Лучше посмотри на меня, – прошептал он ей, чувствуя, как Мидэи подкашиваются колени. – Ну же, взгляни на меня, Дэя!
Она перевела на него потемневший, полный боли взгляд. Данат смотрел на неё с сочувствием, нежно коснувшись её щеки, он поцеловал её в холодные губы. – Сейчас мы этого не сможем сделать, но позже мы обязательно его остановим и накажем.
– Там … там вовсе не нечисть, – Мидэю душили слёзы. – Невинные люди и несколько ведуний, знахарки. Лишь светлые. … Это она, – дальше Мидэя задрожала, не в силах больше выдавить ни слова.
– Тихо-тихо, потом поговорим. Нужно быть осторожными.
Холод тьмы пробирал изнутри. Перстень на пальце нестерпимо жёг. Даже не глядя, Мидэя ощущала, как ведьма подходит к ней всё ближе. Какая ирония, пытающийся избавиться от магии король женат на одной из самых могущественных ведьм, сила которой питалась магией морока.
– Как вам спалось сегодня? – поинтересовалась королева с чарующей улыбкой, встав слева от Даната. – Воздух севера приносит яркие сны, насколько я знаю.
– Чудесно спалось, – улыбнулся Данат, обнимая Мидэю. – Правда мало, – его палец тоже обжигало изготовленное Мидэей кольцо. А руну на груди хотелось загасить пригоршней снега.
– То ли вы её измотали, то ли она у вас не выносит пыток, – кивнула на Мидэю королева. – Сочувствовать этим созданиям тоже преступление.
– Погода слишком неблагосклонна и сурова к Мидэе. Она просто немного захворала, – князь не выдал себя ни одной эмоцией. Всё та же обворожительная улыбка и спокойствие в каждой черте лица. – Этот цветок не для севера. Но нечисть мы не выносим так же как и вы, так что какое уж тут сочувствие. Я восхищён рвением вашего супруга. Фарас присоединится к этой священной борьбе.
– Я могу проводить её во дворец и велеть заварить ей трав, – снисходительно проговорила королева, упорно ищущая способ как отделить Мидэю от Даната.
– Не стоит, мне уже лучше. Я не хочу уйти и пропустить всё представление, – выдавила Мидэя. – Спасибо за заботу.
– Любопытные перстни, необычные. Я смотрю, они у каждого из вас, даже у рыцарей, словно знак ордена, – глаза королевы блеснули угрозой. Уж она поняла, что это были за перстни.
– Так и есть, – невозмутимо кивнул Данат. – На перстнях символ моего княжества, я приказал изготовить их для тех, кто находится у меня в услужении. Это особый знак моего расположения.
– Надеюсь, мою дочь вы будете обнимать с таким же жаром, которого не жалеете на любовницу, – лукаво подмигнула королева. – Берите Гриетту, она утопит вас в ласке да так, что сил на других не останется. Ведь только северные женщины знают, как согревать мужчин!
– У вас славные дочери, ваше величество. Видно, ночи их зачатия были особенно холодными, – усмехнулся Данат.
Нужно было отдать должное его выдержке. Мидэя чувствовала, как напряжено его тело, но при этом не дрогнул ни один мускул, а улыбка оставалась такой же учтивой со свойственным ему высокомерием благородных. Но королеву Мидэя ненавидела! Причём с каждой минутой всё сильнее. И хоть ненависть была против законов священного Аввина, девушка ничего не могла с собой поделать, это шло из глубины. Королеву нужно было убрать с лица земли. Это ликующее, коварное, чистое зло в столь прекрасном женском облике. Здесь не было способов утаиться, Мидэя прекрасно знала, что королева учуяла её дар, вернее это был дар матери Даната и так как дар был довольно мощным, ведьма пока не рисковала бить открыто, она выжидала. Единственное, что удалось Мидэе, это скрыть след священного пламени.
А тем временем, король приказал клеймить и отпустить тех, кто лишился чувств от пыток крюками, а тех несчастных, кто невзирая на боль оставался в сознании – привязать к столбам обложенным хворостом.
Данат увлёк Мидэю в сторону короля окруженного ярлами, строящими планы одновременно наслаждаясь зрелищем чужих мучений. Рыцари верной свитой потянулись за князем.
– И это всё? – воскликнул Данат, взглядом бросая вызов королю. – Все развлечения? И это вас забавляет? Сожжение каких-то там травниц и повитух-ведуний? А где же грозная нечисть от которой сводит дух и трясутся поджилки? Ну не знаю, лично мне скучно смотреть, как клеймят ревущих баб. Неужели нет больше ничего стоящего?
– Ах, ты ж шельма! – хмыкнул уязвлённый Гратобор, довольный брошенным вызовом. – Князю Фараса небось захотелось обделаться от страха! Могу помочь! Так и быть, покажем нашим гостям пойманную тварь, – король кивнул нескольким воинам. – Слышали ли вы о вольверинах? Демонах с человеческим лицом, способных обращаться в волка?
– Что-то слыхали, – кивнул Данат, ухмыльнувшись. Наживку заглотили именно так, как он и рассчитывал. – Их можно убить особой сталью.
– Верно, клинками с адамантием. Зверюга, в которую он обращается отличается жуткой свирепостью. Один оборотень может легко вырезать целое стадо овец, пополам перекусить сторожевых псов, оторвать голову пастухам и изнасиловать их жён. Поймать их невероятно сложно, на их землях бродит древняя магия, а сами они довольно искусные воины, которые лучше сдохнут, чем позволят себя поймать. Я не спешу отделять его голову от плеч. Мои люди тренируются на нём, чтобы в будущем зная секреты боя с вольверинами, пойти на них войной и вычистить их из Сумрачного леса.
Шестеро воинов выволокли во двор закованного в цепи Ахилла. Мидэя метнула взгляд на Станиса. Вожак лишь прищурил глаза, тут же узнав в этом покалеченном парне своего брата.
– Могу позволить тебе и твоим людям позабавиться с ним, – продолжил король. – Может, тогда и ты дашь мне позабавиться кое с кем. … Снимите с него ошейник! Каждый раз обращается и пытается сбежать, скотина тупая.
Станис встал непозволительно близко, наклонившись к Мидэе.
– Ты можешь вмешаться, только действовать нужно прямо сейчас, – быстро заговорил он в полголоса на языке первородных. – Открой проход, девочка, и измени судьбы многих. Спасёшь моего брата, снимешь с жертвенных костров ведуний, отомстишь королю нашими мечами. Используй пламя, не прячь его, как те твои старухи из монастыря! На той стороне ждут мои воины. Мы победим, если рыцари твоего милого встанут на нашу сторону! – Станис вытащил меч, показывая тем самым, что он будет биться за брата прямо сейчас с ними или без них, пусть даже если это будет его последний день. Он не оставлял ей выбора. Как только он выступит против людей Гратобора, тут же подставит под подозрение Даната, приведшего его с собой и выдавшего за своего рыцаря. И тогда они останутся одни против собравшихся во дворце воинственных северян. Хочешь не хочешь, а без подмоги вольверинов, Гратобора им не одолеть.
Даже не зная языка первородных Датан смекнул, что дела не ладны. Особенно, когда Станис бросился к закованному в цепи Ахиллу, а Мидэя, срывая с шеи кулон, кинулась за ним, ускользнув из-под его руки в мгновенье ока. Князь подал знак своим людям. Слишком много он успел повидать битв. Чутьё его не обмануло – им предстоит ещё одна. Эта сумасшедшая девчонка не сдержала своего слова, но бросить её на растерзание Гратобора он не может, поэтому придётся подставить свои буйные головы под мечи северян. События развивались стремительно!
Разящий меч Станиса уложил стражников, пытавшихся снять ошейник с его брата. Мечи рыцарей схлестнулись с мечами ярлов и их людей, но силы пока что были не равны. И Мидэя пыталась это исправить как можно быстрее. Объятая священным пламенем, шепча древнее заклинание, она очертила в воздухе круг, обод которого так же вспыхнул огнём. Мидэя создавала туннель, безошибочно чувствуя скопление вольверинов за много миль отсюда. Скрытая магия светлого источника позволяла создавать пространственные норы, но на это уходило слишком много сил.
– Отвлеки от меня королеву! – крикнула она, освободившему брата, Станису.
Туннель заполнился дымом, расширился. Мидэя что-то крикнула Ахиллу, и тот бросился в кольцо огня. Вернувшись через минуту с мечом и отрядом вольверинов. Один вооруженный до зубов вольверин стоил десяти человеческих воинов. Теперь силы были на стороне рыцарей Даната. Сам князь сошелся в бою с самим Гратобором. Дворцовый двор устлал тёмный туман, дело рук королевы. Сражающиеся перестали видеть друг друга и лишь благодаря своему страшному мастерству продолжали сражаться. Силы дара Мидэи иссякли и королева это почувствовала. В один миг она возникла перед ней, сжимая в руках меч:
– Не думала, что хранительница последней искры настолько глупа, – её улыбка была похожа на оскал. – Мне выпала честь вонзить клинок в последнюю последовательницу священного Аввина. Твоя защитная магия тебя не спасёт, на севере даже женщины умеют прекрасно владеть оружием! – с этими словами Хельга сделала выпад, но её меч вонзился в выскочившего из тумана и загородившего собой Мидэю, Лионеля.
– Захарус! – содрогаясь всем телом, собрав все силы до последней капли, Мидэя сдержала королеву всего на мгновенье. Но раненому Лионелю этого хватило, чтобы снести застывшей Хельге её красивую голову. Теряя сознание, Мидэя смотрела не на покатившуюся голову ведьмы, а на её торчащий из груди Лионеля меч.
Она очнулась от прикосновения силы. Рядом с Мидэей стояли освобождённые одарённые девушки и Ахилл, посчитавший своим долгом снять их со столбов в первую очередь. Мидэя кинулась к лежащему на земле Лионелю, рядом с которым Винс, тщетно пытался зажать хлеставшую из его груди кровь.
– Спаси его! Ты же только для этого и здесь! – закричал ей Винс.
Но сил больше не осталось. Иссякший дар восстановится не скоро. Мидэя смотрела на тускнеющий взгляд Лионеля и бессильно плакала. Упав перед ним на колени, она сжала его руку:
– Прости меня! Прости, – всхлипнула она. – Я открыла проход и сил на твоё исцеление больше не осталось.
– Ничего, так даже лучше, – слабо улыбнулся Лионель, потянувшись к её лицу, желая перед смертью прикоснуться в последний раз.
– Возьми наши. Мы вам жизнью обязаны, так что силой поделимся с радостью, – нашлась одна из девушек, решительно сделав шаг вперёд. Её примеру последовали и трое остальных. Времени у Лионеля почти не осталось, поэтому Мидэя мысленно возблагодарила всех святых, принимая помощь ведуний. Сонм женских голосов выдохнул заклинание, не сбившись ни на одном слове. Возложив руки на Мидэю, они передали ей силы своего дара, а она в свою очередь влила их в ослабленную искру священного пламени, потому, как только она могла исцелить столь страшную смертельную рану. Благодатный огонь вспыхнул маленьким языком пламени, но даже подношения ведуний было недостаточно, чтобы Лионель очнулся. Хватило лишь остановить кровь, даже края раны не смогли толком свести. И тогда Мидэя запустила дрожащее пламя прямо в рану, туго забинтовав грудь рыцаря.
– Пламя будет поддерживать в нём жизнь, но восстановление будет долгим. У всех у нас.
