Текст книги "Цель (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
– С одной стороны ирландцы очень набожны, но с другой у нас существует куча поверий, языческих обрядов, которые частично сохранились с незапамятных времён. Поэтому да, мы верим в потусторонний мир и в людей, которые могут с ним общаться.
– Тогда это ещё страшнее. Я всё ещё не могу успокоиться, – поёжившись, Ева обняла себя за плечи.
– Это видно. … Тяжко смотреть в улыбающиеся глаза вот-вот готовые заплакать, – вздохнул Тит. – Ты помогла этим добрым людям Ева, может и мы чем-то сможем помочь тебе?
– Мне самой нести мой крест, но вы и так помогаете. … Месяц назад … мы с мужем … потеряли нашего сына, – дрожа, но она всё-таки это произнесла. – Я сказала мужу, что ненавижу его и уехала. Но мы никогда и не любили друг друга…
– А ему каково? – Тит задал самый болезненный на данный момент для неё вопрос. Зная Адама, Ева попыталась представить каково же Адаму и не смогла, настолько страшные оказывались предположения. – Ты ведь не ходишь в церковь? – уточнил Тит.
Ева отрицательно покачала головой:
– Нет, раньше я искала Бога среди людей, но … когда не стало моего мальчика … есть ли смысл в него верить? Мы сейчас с тобой смотрим на бога с разных сторон.
– Ну почему, и в моей жизни случались беды. Просто не пришло ещё время, чтобы бы поняла, – Тит умел говорить мягко, но у него имелся талант произносить и подбирать слова так, что они не вызывали ответной резкости. Тем он ей и нравился. После случившегося он был первый, кому ей захотелось приоткрыть душу. – Ответь мне Ева, почему Ирландия?
– Адам родом из Ирландии.
– Адам это муж? – Тит посмотрел на неё и пытливо прищурился. – И ты говоришь не было между вами никакой любви? Не похоже что-то. Он знает, что ты здесь?
– Теперь уже да, после того, как я воспользовалась карточкой. Но это не важно. С того ужасного дня я ему так и не звонила, – и в который раз Еву передёрнуло дрожью. – Больше нас ничего не связывает.
– Всегда будет, – спокойно заявил ей Тит, поднимая лицо к небу.
– Что? – непонимающе поморщилась Ева.
– Память. Вас всегда будет связывать память где бы вы ни были. Память о сыне и вашей семье. … Позвони ему, чудачка.
– Не могу так сразу. Для этого нужно набраться духу и сил, – прошептала она, так же как и Тит, пытаясь рассмотреть звёзды.
А через два дня, рано утром Ева объявила Дойлу и Арин, что возвращается в Америку. Две ночи её терзали мучительные, наполненные болью и тоской странные сны, после которых она неизменно просыпалась в слезах. Во снах она видела сына, Адама, мрачные тени рухнувшего будущего и что ещё, что необъяснимо внушало ей твёрдую уверенность – Ева чувствовала, что обязана увидеться и поговорить с Адамом.
Глава 17
Квартира Майка почему-то оказалась опечатанной. Правда, на карточке всё ещё оставалось неприлично много денег, можно было приобрести своё собственное жильё. Когда-то Ева мечтала иметь квартиру в Бостоне, высокооплачиваемую работу, а ещё была куча амбиций, но это было … до того, как родился её малыш, до того, как она его потеряла.
Задумавшись на секунду, Ева тряхнула головой, запрещая прошлому ломиться в заколоченную дверь. Она не хотела отступать от своего намеченного принципа – она будет тратить деньги Адама исключительно ради помощи нуждающимся детям.
Ещё можно было конечно снять номер в гостинице, но Ева решила навестить Ванду, а заодно и извиниться перед женщиной, которую глубоко уважала, и которую незаслуженно обидела, впрочем, как и многих тогда.
«Ну хоть эти двери ещё открыты» – подумала она, когда охранник распахнул ворота, и такси тихо прошуршало к увитому плющом особняку. Но стоило ей переступить порог, как первым делом она … натолкнулась на Эджея.
– Привет. … Вот так неожиданный и приятный сюрприз, – выдохнула Ева. В сердце что-то шевельнулось, защемило, протянулось через всю душу сладкими воспоминаниями увитыми печалью, словно эхо, отозвалось и погасло. Та любовь, которая вспыхнула между ними, уступила место чему-то другому, крепко заняв место лишь в её памяти. Сейчас её чувства к Эджею были скорее тёплыми, дружескими, ноги больше не подкашивались, и голова больше не шла кругом от страсти и нежности.
«Хотя прошло всего лишь каких-то два месяца!» – с горечью промелькнуло у неё в мыслях.
– Могу сказать тоже самое, – улыбнулся Эджей, подходя ближе. – Вот так сюрприз! Я счастлив наконец видеть тебя, Ева, – обнимая её, он нежно поцеловал её в щёку. – Но вот сейчас моя радость поймает гравитацию и я начну тебя ругать.
– А ещё не мешало бы отлупить, – раздался голос Ванды, – Я конечно категорически против насилия, но чисто профилактически, по-матерински я бы тебя отшлёпала. … Здравствуй, блудная дочь, – от её крепких объятий у Евы на глаза навернулись слёзы.
– И я безумно рада вас видеть! Наберусь наглости, возьму и напрошусь к вам в гости с ночёвкой. Пустите? – на секунду в чайно-золотистых глазах девушки промелькнул прежний задор. Но то был лишь короткий миг и снова всё угасло за поволокой грусти.
– Без вопросов, и скорее всего мы запрём тебя, чтобы больше не сбежала. У нас кстати шикарный подвал со всеми удобствами, – настроение Эджея просто трещало по швам от счастья. – Закатим сегодня вечеринку по такому поводу?!
– Будем сдержаннее, – улыбки Евы стали чуть суше, – Для начала я бы хотела извиниться. …Ванда, прости. В том моём состоянии я была слишком резка с тобой, ты этого не заслужила. На самом деле я вам сердечно благодарна за поддержку и веру. Простите, что пропала так надолго и не давала о себе знать.
Эджей узнавал и не узнавал её одновременно. И для него это оказалось больно и страшно одновременно:
– Ты что всё это время скрывалась в каком-нибудь буддистском монастыре? – выдавил Эджей. – Не нужно тут каяться пред нами Ева. Мы всё прекрасно понимаем, хотя блаженство и не наш конёк. Никто на тебя не злится.
– И правда, где ты пропадала? – расположившись в гостиной, Ванда плеснула себе немного виски. Появление Евы с одной стороны взбудоражило, а с другой стороны заставило Ванду нервничать.
– В Ирландии, – снизила плечами Ева. – Кстати, там отличный виски и милейшие люди.
– Любопытный выбор. Ирландия?! – неоднозначно крякнула Ванда. – И чем ты там занималась если не секрет? Надеюсь, не дегустацией в дублинских барах?
– Вовсе нет, – Ева снова пожала плечами, – Мне было над чем поразмыслить, ко всему я ещё и устроилась работать в булочную, познакомилась с кучей интересных людей. Затем кое-как залепила дыру в сердце и почувствовав, что пора возвращаться – вернулась.
– Что ж, время и работа – лучшие шлифовальщики, – философски протянула Ванда. – Боль утраты не пройдёт так скоро, но тот факт, что ты выбираешь жизнь, делает тебя сильнее, мудрее и многогранней. Как говорят: «сломанные кости только крепче». Наверное, это касается и силы духа.
– Мама! Может, не будем затрагивать философские темы? – поморщился Эджей, с выразительным укором взглянув на мать.
– Что у вас новенького? Когда я увижу фильм с твоим участием? – с напускной бравадой, непривычно звонким голосом поинтересовалась Ева, меняя вектор направления разговора.
– Съёмки ещё продолжаются, и … я всё ещё свободен, – как бы невзначай добавил Эджей, борясь с желанием подсесть к ней поближе.
– А «Идрисс» всё ещё наплаву, это я сообщаю тебе как партнёру, – Ванда снова приложилась к стакану, что ужасно не понравилось Еве. В таком поведении её шефини, и как надеялась Ева подруги, скрывался некий весомый подводный камень.
– Партнёра??? – на всякий случай ошарашено переспросила Ева.
– Он … переписал половину моей компании, которую перед этим отобрал, на твоё имя.
Он – имелось в виду Адам Пирс, и Ева почувствовала неладное:
– А как … он? – сглотнула она болезненный ком.
– Воюет, – неоднозначно пожала плечами Ванда.
– Что, чёрт возьми, происходит?! – перестав сдерживать свои эмоции, Ева взволнованно нахмурилась, требуя своим взглядом прямых ответов.
– Включи новостной канал и узнаешь.
Проявившаяся нервозность Евы слишком сильно бросалась в глаза – по тому, как она торопливо листала каналы, по напряжённой позе и измученному выражению лица. Новости выходили каждые два часа – репортажи о достижениях мэра Бостона, о меценатах, о преступлениях за последние сутки и процентах раскрываемости, о погоде и спорте. И надо же было так совпасть, что Ева попала как раз на сюжет о судебном скандале Пирса.
«Юнисеф против Глобал». Компания «Юнисеф» требует огромную компенсацию, обвиняя «Глобал» в незаконном захвате земельных участков. К «Юнисеф» прилепилась ещё и экологическая служба, плюс отдел по борьбе с экономическими преступлениями. Мелькали лица обвинителей, свидетелей, адвокатов и совсем немного самого Адама. Как всегда невозмутимо-холодного. Но когда на экране появился представитель «Юнисеф» … Ева просто обмерла.
– Они рвут его на куски, – горько прошептала она. – Учуяли кровь и тут же сотни желающих отыграться.
– Да уж, дело громкое и грязное, – подтвердила Ванда, не спускающая с девушки своего внимательного взгляда. – Он стал сдавать позиции, утратив свой знаменитый нюх «бостонской акулы».
– Завтра суд огласит предварительное решение, … я должна там быть! – заявила Ева с такой решимостью, словно собиралась пожертвовать собственной жизнью.
– Господи, Ева, ну зачем, зачем тебе это нужно?!! – не сдержавшись в свою очередь взмолился Эджей. – Паршивая обстановка, репортёры-стервятники и твой бывший в тихой истерике.
– Он всё ещё мой муж, Джей, моя семья, – с грустью заметила Ева, сделав ударение на слове «муж». – Я должна поговорить с ним и попросить прощения.
– Прощения? … У Пирса? – ещё больше возмутился Эджей, презрительно скривившись. – Хм, это что духовные ступени на пути к избавлению? Вас больше ничего не связывает Ева! Ты говорила, что терпишь его ради сына!
– Не смей!!! – зло крикнула Ева, вскакивая. – Ты ни хрена не понимаешь! – к ней снова вернулась знакомая дрожь.
– Прости, но я действительно не понимаю, – процедил Эджей.
– А я не хочу разъяснять, – дрожь снова забрала все её силы и Ева бессильно опустилась на диван. – Умираю как хочу спать, – пустым голосом выдавила она, не глядя ни на кого из них.
– Гостевая спальня полностью в твоём распоряжении, – с обиженным видом произнёс Эджей, от его хорошего настроения уже не осталось и следа.
– Горе меняет людей, – тихо заметила ему Ванда, после того, как Ева поднялась наверх. – Она уже никогда не станет той Евой, которая преобразила твою жизнь, которую ты так любил, … и до сих пор любишь. Потеря ребёнка одно из самых страшных испытаний. Даже умерший – сын всегда будет роднить их с Адамом.
– Что же мне делать мама?
– Набраться терпения, а лучше сразу отпустить, – задумчиво вздохнула Ванда, уходя, похлопав сына по плечу.
Подкинувшись ещё до рассвета Ева долго смотрела в окно, наблюдая, как неспешно просыпается очередной день, думая о том, что где-то там не спит мрачный Адам Пирс. Вернувшись, она стала острее ощущать его присутствие. Ева была уверенна, что он провёл бессонную мучительную ночь, что его нервное состояние перед намеченным заседанием накалено до предела, но она тем не менее хотела его увидеть. Очень. Теперь это стало её целью – сказать ему всё то, что она собиралась, что должна была сказать ещё тогда.
Поэтому она и вернулась – из-за него.
Вспомнив, как в день смерти Ника она кричала ему о своей ненависти – Ева тихонько застонала, прикрыв глаза, словно ей было стыдно ощущать своё «я». Осознание приходит позже содеянного – в этом и заключается опыт. Эффект жизненного урока, то что делает нас зрелыми душами, а так же принятие того, что изменить уже невозможно.
У неё с собой по-прежнему насчитывалось минимум вещей. Новые покупать оказалось уже поздно, в суд нужно было прибыть через два часа и выглядеть она должна была соответственно статусу Пирса, поэтому пришлось старательно перетрясти внушительный гардероб Ванды.
Хромая, Эджей метался как раненый загнанный зверь, впадая то в злость, то в отчаянье. Он не понимал, не знал, как ему её остановить и самое главное – как вернуть себе свою любимую девушку, оживить то прекрасное, что зарождалось между ними, до того, как вклинился ненавистный ему Пирс. Хотя Эджей ясно видел, что Ева непреклонна, что она во что бы то ни стало собралась встретиться с тем от кого следовало бы бежать.
– Ладно, – вздохнул он отступая. – Давай я хотя бы расскажу тебе, как попасть в здание суда незамеченной.
Ева не прибыла, а скорее пробралась. Через чёрный ход для сотрудников. Человек Эджея провёл её в коридор, где отдыхала и совещалась обвиняемая сторона во время объявленного перерыва. У неё была всего минута, чтобы рассмотреть профиль Адама, пока её не засёк один из его адвокатов, после чего её немилосердно пригвоздили к месту пронзительно-голубые глаза.
…Как всегда безупречен. Костюм глубокого чёрного цвета сидел на нём просто шикарно, подчёркивая идеальную фигуру, властную осанку и стоимость галстука. На первый взгляд он был всё тем же Адамом Пирсом, разве что добавилось немного седины в волосах. Но когда он обернулся и взглянул ей прямо в лицо – Ева увидела, насколько сильно горе подкосило его внутренние силы. И насколько толще стал его ледяной панцирь. На осунувшемся лице, запавшие глаза и совершенно чужой взгляд.
Проклятая дрожь и сдавленное горло не давали ей шевельнуться первой, и тогда Адам подошел к ней сам. … До этого момента Ева даже близко себе не представляла, как взволнует её эта встреча, как заденет её его новый пустой взгляд. … И то, как сильно она соскучилась за тем … только ей знакомым Адамом, любящим отцом их сына.
– Какого чёрта ты здесь?! – процедил он с гневом, словно она была ему ненавистна до глубины души.
– Только вчера узнала. Поэтому пришла поддержать, – дрогнувшим голосом выдавила Ева без всякого приветствия, всё всматриваясь и всматриваясь в его лицо.
Брови Адама издевательски изогнулись в немом вопросе.
– А ещё нам очень нужно поговорить Адам.
– Значит, ты пришла меня поддержать? … По-идиотски мило, – криво усмехнулся он, будто бы улыбаясь превозмогая боль. – Это лучшая контрмера против меня на сегодняшний день, чтобы уже добить меня окончательно.
– В смысле? … Ты не понял. Я не твой враг Адам. Я всё ещё часть твоей семьи и хочу, чтобы ты знал, что ты не один! – возразила она со всей искренностью.
И тут Адам выругался, едва слышно, себе под нос, но очень грубо, чего раньше никогда с ним не случалось несмотря на всю его жесткую натуру. От неожиданности Ева даже прикрыла ладонью свою отвисшую челюсть.
– Что я не один??!! – прорычал он. – Да ты наверное издеваешься! – его тон привлёк внимание окружающих. – Сейчас мне уже насрать на твоё участие и теперь уже поздно разговаривать со мной Ева!!!
– Хорошо, если ты так этого хочешь, я уйду, – закусив дрожащую губу, Ева повернулась к нему спиной, но Адам схватил её за локоть, дёрнув на себя.
– Это теперь я ненавижу тебя, – прошептал он с жаром. – И за то что ушла, и за то, что вернулась. … Мой адвокат считает, что есть некая выгода в твоём присутствии. Твоё появление отвлечёт репортёров. Поэтому ты останешься до конца заседания. Затем мы вместе спустимся к машине мимо орущих осаждающих меня папарацци, после чего я высажу тебя через два квартала. Но это я решу, когда ты уйдёшь, а не ты! Ясно тебе?!
Ева молча кивнула. Она всё ещё чувствовала, когда спор с ним совершенно не имеет смысла. В эту самую минуту перерыв закончился и их пригласили в зал суда, куда она вошла уже вместе с Адамом, сев как и положено рядом с ним.
– Посторонние не могут присутствовать на конкретном процессе! – знакомый голос, заставил Еву неприятно передёрнуться. Эрик Холл произнёс это с особой личной претензией. Но Ева даже не посмотрела в его сторону.
– Ваша честь, в четвёртой сноске о закрытых процессах значится, что члены семьи имеют право присутствия, – сразу же заявил адвокат Адама. – Поэтому Ева Пирс, как супруга Адама Пирса имеет все основания здесь находиться.
Судья лениво кивнул головой и процесс продолжился. Заключительные речи адвокатов и обвинения, зачитывание законов, на основании которых судья аргументировал свой вердикт, и наконец само оглашение. Всё это Ева слушала в пол уха, остальное своё внимание она сосредоточила на ощущениях, возникших у неё в присутствии Адама. Он же делал вид, что слева от него находится пустое место. Ей хотелось закричать, встряхнуть его за шиворот, дать пощёчину лишь бы заставить его стать собой, потому что то, что он сейчас из себя представлял – не являлось Адамом Пирсом.
Тот Адам законопатился от неё где-то на глубине своего душевного колодца, из принципа не желая возвращаться к жизни. Ему было плохо, гораздо тяжелее, чем ей, в самую первую минуту его глаза не смогли не сказать ей об этом.
К сожалению Пирс проиграл, «Юнисеф» выиграли процесс разорив Адама на огромную сумму денег. Это был серьёзный удар. Удар после которого можно было не оправиться. Фактически это был крах «Глобал». Но ни один мускул не дрогнул на его лице, когда судья зачитывал приговор. Ева так же не произнесла ни слова, хотя она и сама не понимала жаль ей или ей всё равно, ведь финансовая сторона вопроса сейчас её волновала меньше всего.
Репортёров и просто зевак, желающих быть в гуще событий, собрались сотни. Журналисты наперебой выкрикивали свои вопросы, пытаясь сунуть свой микрофон прямо в лицо. Охране Пирса даже пришлось расталкивать людей, когда Адам и Ева спускались по лестнице к машине. Он обнял её одной рукой, но к своему огромному сожалению Ева прекрасно осознавала, что с его стороны это всего лишь обычная игра на публику. Потому что холоднее этой ладони она ещё ничего не ощущала. Пока они шли, он оставался невозмутимым, эдакий высокомерный несокрушимый властелин города, у которого за просто так не выпросишь даже ухмылки, а его улыбок по-прежнему боялись.
Но в машине выражение лица Адама кардинально изменилось, и в ограниченном пространстве заднего сидения Ева испытала на себе всю «прелесть» его спущенных с цепей эмоций.
– Проклятье! Проклятье!! Чёрт бы их всех побрал, скоты мать их!!!!! – он несколько раз с силой ударил кулаком в спинку сиденья. – А ту ещё ты!!! Насладилась? Твоими молитвами меня, наконец, раздавили! Ах да, мы же всё ещё семья! Где ты ошивалась, чтоб тебя?! Где была твоя поддержка, когда я хоронил нашего сына?!!! Что ты за мать, что ты за тварь Ева, если ты даже не явилась на его похороны?! Ты оставила меня, нас … сбежала, как последняя… Думаешь одной тебе было больно?!
– Адам…
– Я не хочу тебя слушать! Не хочу разговаривать! И видеть! – рявкнул он, дав сигнал водителю остановить машину. – Теперь выметайся вон!
– Всё-таки я надеюсь, что мы поговорим когда ты немного успокоишься, – опустив ногу на асфальт, проговорила Ева с пониманием глядя ему в глаза, взгляд которых он то отводил, то возвращал ей обратно. Она прощала ему эту вспышку гнева, и признавала, что частично она это заслужила. – Ради Ника, ради его памяти. Обезумев, я заставила тебя мучиться и сделала глупость. Прости меня Адам, – с этими словами, она повернулась к нему спиной и пошла по пешеходному переходу на другую сторону улицы ловить такси.
В особняк Ванды, где её ждал истязающий себя Эджей, Ева вернулась лишь за тем, чтобы лично рассказать ему о случившемся в суде, ещё раз поблагодарить и проститься. Чего Эджей конечно не смог принять категорически.
– Какая гостиница, Ева?! Что за перегибы?! Оставайся здесь сколько захочешь. Я перееду в пентхаус, я не стану тебе досаждать, если ты этого так боишься, только не надо сейчас ставить последнюю жирную и мучительную точку!
– Джей, я так измучилась. Такое ощущение, что моя душа истлела. Я не имею права тебя обнадёживать Джей! – умоляюще взглянула она на него, качая головой. – Я очень тебя люблю, но теперь это не та любовь, которая подарит тебе счастье. … Мне нужно побыть одной, уйти в работу. Я сейчас как та выловленная из нефтяного пятна чайка – пришибленная, отравленная, не способная взлететь.
– Двое покалеченных на самом деле очень подходят друг другу, – с печальной нежностью улыбнулся ей Джей. – Я хочу быть с тобой, терпеть, утешать, слушать. Просто быть в твоей жизни Ева.
– Почему ты постоянно сбрасываешь со счетов Адама? – вздохнула Ева, больше не в состоянии продолжать эту тему, видеть разочарование на его лице и раздражаться его участием.
– Неужели ты всё-таки любишь его? – спросил он таким тоном, будто подозревая её в чувствах к маньяку-извращенцу, словно это последнее, о чём можно подумать.
– Я сейчас скажу до ужаса банальную и избитую веками и разбитыми парами фразу – давай останемся друзьями Эджей. Это всё, что я могу сейчас тебе предложить. Серьёзно. – Она смотрела на него прямо и твёрдо. Без жалости и чувства вины. И Эджей догадался, что возможно он перегибает палку, что действовать нужно мягче и деликатнее.
– Хорошо, тебе нужно время. Пообедаем как-нибудь на следующей неделе?
– С радостью, – без особой радости кивнула Ева, с облегчением выходя за дверь, волоча за собой свою изрешечённую тень.
***
Для неё больше не составляло проблемы снять номер в гостинице, как и вернуться обратно в «Идрисс», где теперь у неё как у партнёра имелся свой личный кабинет, секретарь и даже автомобиль.
– А я могу переписать тебе свою половину обратно? – первое, что спросила Ева, застав Ванду перед встречей с важными клиентами.
– Нет. Это он тоже предусмотрел. … Тут кое-какие твои вещи, – у Евы перехватило дыхание от внезапно нахлынувшего на неё страха, что вдруг это Адам выгребает всё из своего дома, чтобы вычистить все её следы. Но это оказался всего лишь небольшой пакет с ключами и намертво севшим телефоном.
Не получалось ринуться в работу без остатка. Нет, Ева конечно вникала во все вопросы, со свойственной ей вдумчивостью подходила к каждой конкретной проблеме креативно и неординарно. Но этот процесс протекал поверхностно, глубину её мыслей и чувств ничего не задевало настолько, чтобы ей захотелось вынырнуть, распахнуть душу, пробежаться по остриям чувств. Как бы рано она не вставала и поздно не ложилась. Приходилось постоянно одергивать свои мысли, которые так и норовили рассеяться. Одни неизменно устремлялись в прошлое, другие обращались к Адаму, третьи крутились вокруг Эджея, не оставляющего её в покое. Он звонил каждый день утром, чтобы поздороваться, и вечером, чтобы пожелать спокойной ночи. Вчера они вместе обедали, и Эджей снова завёл разговор о планах на будущее. Будущее, в которое он страстно мечтает вплести и её, намекнув, что у Пирса наверняка есть с кем отвести душу, раз он не проявляет ни малейшего интереса к своей всё ещё официальной жене. … Жене.
Не могла же она рассказать ему правду о том, что Адама не интересуют другие женщины, что вместо поиска забвенья в отношениях с кем-то ещё – её муж наверняка режет своё красивое тело.
После того резкого разговора в машине в день суда прошло уже десять суток, но он по-прежнему не давал о себе знать, его даже перестали показывать в новостях. Особо настырные журналюги всё ещё продолжали караулить её у входа в гостиницу, но Ева упрямо не давала никаких комментариев, ни по поводу финансового состояния Адама Пирса, ни по поводу их личной жизни. Хотя, до неё уже не раз долетали слухи о их якобы разводе, будто бы их пара не перенесла проверку горем. А уж тем более, когда её заметили в компании Эджея Тарика.
Поначалу Ева и не собиралась появляться в обществе другого мужчины, даже если это был всего лишь дружеский ланч, но затем ей пришло в голову, что может хотя бы это подстегнёт Адама хоть к каким-то действиям. … Но она как всегда ошиблась на его счёт.
