Текст книги "Цель (СИ)"
Автор книги: Лаванда Риз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)
– Прекрати, клоунада тебе не идёт, – шипела она, пока он продолжал упорно сжимать её руку. – Не позорь меня! Адам, ну я прошу тебя, на что это похоже!
– Где все? А, рекламщики тоже устраивают летучки? – и он поволок её к демонстрационному залу, который так же служил Ванде как зал для нагоняев. – И вам доброе утро! – распахнув дверь, Адам Пирс прервал Ванду на полуслове.
– Решили вернуть нам её обратно, мистер Пирс? – сострила Ванда, окинув его почти оскорблённым взглядом.
– Просто не смог отказать себе в удовольствии проводить жену, – с надменной холодностью парировал он. – Заодно хочу поинтересоваться, когда я получу пробный рекламный ролик? Вы задерживаетесь по срокам, а ведь дата была строго оговорена в контракте.
– Зато в контракте не было сказано, что вы приберёте к рукам моего лучшего работника. Без Евы все сроки придётся сдвинуть.
– Вы думаете, я сейчас с вами шучу? – градус в помещении резко упал вниз. Когда Адам Пирс заговаривал таким тоном, окружающие невольно испытывали ползущий по коже мороз.
– Адам, – выдохнула Ева, чувствуя, что сейчас кто-то из них встанет на дыбы, потому что Ванда никому не позволяла себя подавлять.
– Нет, милая, это ты дома будешь пытаться меня одёргивать или чего доброго спорить со мной! – поставив на место Еву, Адам переметнул свой убийственный взгляд на Ванду. – Это бизнес Ванда, деловой мир не делает поблажек. Если вы запорите мне срок – ваше агентство будет выплачивать солидный штраф. Я рассчитывал, а вы, как серьёзно зарекомендовавшее себя агентство дали обязательства!
– Адам, тогда мне придётся неделю засиживаться допоздна! – всё-таки не выдержала Ева. – Из-за твоих принципиальных сроков я перестану видеть сына!
– Меня не волнует как «Идрисс» справиться с накладками! – хлестал словами Адам. – Не нужно было хапать столько заказов! А по условию трудового соглашения, задержка на рабочем месте сверх оговоренного времени либо должна оплачиваться по коэффициенту, либо это правовое нарушение. Я хочу увидеть контракт Евы! – прогремел он так, что его было слышно даже в коридоре.
– «Идрисс» не заключало контракт с Евой, – сквозь зубы выдавила Ванда, ненавидя Адама Пирса уже всем сердцем. И ненавидеть его у неё было много причин.
– Так ты пашешь тут на добровольных началах? – с холодной едкостью заметил он Еве, снова переключаясь на Ванду, – То есть миссис Брук, пылая ярым негодованием в мой адрес вы, тем не менее, нарушаете правовые, делопроизводственные и экономические нормы? Может, стоит пригласить ревизионный комитет, чтобы он помог вам навести здесь порядок?
– Господи, Адам, почему бы тебе не убраться в Глобал и не оставить нас здесь всех в покое? – взмолилась Ева, безрезультатно пытаясь его урезонить, хотя проблемы рекламного агентства уже не могли взволновать её сильнее, чем грызущие мысли о больном ребёнке.
– Перед тобой Ева «бостонская акула» во всей красе, – изрекла Ванда, враждебно вскинув голову. – Он хочет моё агентство! Акулы всегда набрасываются, почуяв кровь.
– Обсудим? – с невозмутимым чувством победителя предложил Адам, указывая Ванде на кресло.
– Ты меня вообще добить решил? – перегородила ему дорогу Ева. – Это такая манера отомстить всем кто меня поддерживал?
– Ева, – голос Адама, как и его взгляд чуточку потеплел. – Я никогда не опускаюсь до мелочных разборок исподтишка. В данном случае это предпринимательский нюх. В бизнесе нет эмоций – только сделки и прибыль, либо просчёты и убыток. Если бы я хотел уничтожить детище Ванды из-за мести – я бы действовал иначе и наверняка. Я же желаю «Идрисс» процветания, но с долей моего контроля. Думаю, вам всем стоит заняться работой и оставить нас с Вандой наедине, – соизволил он обратить внимание на обескураженную притихшую на своих местах команду.
– А раз я здесь официально не работаю, то мне тут вообще делать нечего! – разозлившись, бросила Ева.
– Только вот не нужно мне здесь выкидывать эти мелодраматические хиты! – Адам ловко поймал её одной рукой, прижимая к себе. – Меня ты конечно сейчас не услышишь, но зато я уверен послушаешь Ванду. Ванда, я буду очень податлив и лоялен, если вы сейчас же повлияете на мою жену! – прозвучало как ультиматум.
– Ева, мы все здесь пересыщены твоей любовной кашей, – тоном решившегося на компромисс человека, произнесла Ванда, включаясь в игру Адама. – Хочу напомнить, что линия детского питания ждёт тебя. Ступай и займись делом! Пусть наши отношения не оформлены на бумаге, но я всё же твой работодатель и у тебя передо мной есть обязательства. А я пока побеседую с мистером Пирсом и уверенна, мы с ним придём к разумному компромиссу.
Как она ни старалась – изменить свой ход мыслей у Евы пока не получалось. Она постоянно думала о своём сыне, об ужасной поразившей его болезни, о своих генах и о тех, кто когда-то младенцем бросил её на безлюдном пляже. Иногда, почти что автоматически отвечая на реплики своей команды.
– А ты действительно крутая креативщица, раз смогла захомутать самого Пирса! Снимаю шляпу перед мастером!
Вынырнув из своих мыслей, Ева непонимающе уставилась на Дафну:
– Люди ошибаются, если думают, что успешных мужчин нужно совращать заранее спланированной акцией экстравагантных идей, – нехотя выдавила она. – Что рулит так это случайность.
– А я вот думаю, что парочка неординарных приёмчиков в постели, – хихикнула Дафна.
Еве даже стошнило от подобной узколобости и глупости, но вступать в дискуссию она не стала, тщетно мучаясь над рекламным слоганом для детских смесей. Всё её былое рвение и творческий подход куда-то выветрились, а заторможенность и рассеянность были плохими советчиками.
Ванда пригласила её к себе уже ближе к концу рабочего дня, швырнув перед ней на стол страницы трудового договора. За эти несколько часов Ванда заметно осунулась, как человек переживший глубокий эмоциональный кризис. Беседа с Адамом тет-а-тет видимо изрядно потрепала ей нервы. От чувства неловкости и вины перед этой женщиной у Евы до боли защемило в груди.
– Подписывай. Он настаивал.
– Ванда … ты можешь меня уволить, я пойму.
– Уже не могу … – произнесла она опустошенным голосом, глядя в окно на зажигающиеся огни города. – Этот монстр вынудил меня уступить ему половину права собственности. В случае отказа Пирс раздавил бы меня штрафными санкциями. Он давно уже облизывался на моё агентство. А побеждать, как мы знаем – он умеет. Теперь «Идрисс» принадлежит мне и Адаму Пирсу. … Конечно, он отвалил щедрую сумму… только вот ощущения после этого такие, словно меня изнасиловали…
– Моё сожаление и душевное терзание тебя вряд ли успокоят?
– Вряд ли. …Я одного никак понять не могу Ева, какого чёрта ты пошла у него на поводу?! Растоптала чувства моего сына, саму себя. Эджею конечно не привыкать быть раздавленным, но вот только душа ноет сильнее, чем тело, на него сейчас невозможно смотреть. … Как мать, у которой страдает ребёнок я очень зла на тебя Ева. Ведь у вас же был план. … Эджей любит тебя. Вы могли бы быть так счастливы, достаточно было только набраться терпения. …Струсила? – обернулась она к девушке, требуя взглядом ответа.
– Всего лишь руководствовалась интересами своего сына. И не рассчитываю на чьё либо понимание. Но я не жалею, что поступила именно так, – сдерживая горечь, проговорила в ответ Ева. – Ты сама говорила мне, что каков бы ни был выбор – счастье уже не будет полным, кто-то обязательно останется мучиться в стороне. Никто этого не заслужил, тем более Эджей, но теперь я понимаю, насколько абсурдным был наш план. Сейчас вообще нет смысла обсуждать случившееся, и тем самым ещё больше отравлять себе жизнь. Я жена Адама и точка.
– Не извиняйся, – издевательски протянула Ванда, – не извиняйся за то, что человеческое нутро корыстно.
Ева только покачала головой, размашисто расписавшись в контракте. В какой-то момент она передумала разубеждать Ванду, выгораживать себя и доказывать матери своего бывшего парня, что она Ева вовсе не алчная стерва. Как и не стала рассказывать о настоящей причине, сведшей их с Адамом вместе. О своём горе. Не так-то просто было признаться кому-то вслух о своём страхе, о болезни убивающей её мальчика. Делиться гневом гораздо проще, чем принимать жалость, в ответ на твои стенания. В жалости она сейчас нуждалась меньше всего.
Судя по контракту, который Ева была уверена – составлял Адам, её рабочий день заканчивался в пять. И ровно в пять, секунда в секунду ей пришло от него сообщение. Одно слово.
«Жду»
Глава 15
Благодаря своей наблюдательной тонко чувствующей натуре, Еве часто везло замечать поразительные сцены из окружающей жизни. К одной из такой она как раз и направлялась. Это было невероятно и захватывающе одновременно. Буквально центр бурлящего своей жизнью города, кругом торопливо бегущие пешеходы и деловито тискающиеся в пробках автомобили, велосипедисты, камеры на перекрёстках, сирены полицейских, шум голосов. И прямо посреди этой суеты, опершись о крыло своей любимой машины, в скучающей позе, одиноко стоит один из самых богатых и влиятельных людей Бостона. Просто стоит и терпеливо ждёт её.
После разговора с Вандой Ева психовала и жутко злилась на Адама за его вероломство, за этот хищный бизнес приёмчик в стиле «бостонской акулы» и жажду контроля. Не только ей, но и всем в агентстве было ясно, почему Адам Пирс прижал к стенке Ванду, так грубо, не оставляя выбора – потому что теперь здесь работала его жена и он хотел знать чем живёт «Идрисс», какие проекты ведёт Ева, с какими людьми встречается и даже когда ходит на обед. Уж такой он был по своей сути. И когда Ева поняла, что даже бейся она головой о стену стиль его поведения, его черты характера ей не изменить, то и ссориться с ним стало быть бессмысленно, особенно в свете свалившихся проблем.
– Скажи мне, что ты за человек такой Пирс? – протянула она, остановившись рядом с ним.
Какая-то хохочущая молодая парочка вдруг ни с того ни с сего начала целоваться прямо перед ними посреди тротуара.
– Какая гадость, – с иронией протянул Адам, усмехнувшись вслед удаляющимся влюблённым. – Мы тоже выглядим так странно когда целуемся?
– Знаешь, что думают люди по поводу нашего брака?
– Да мне плевать, о чём они думают. Ты поэтому такая раздражительная?
– Нет, они думают, что если обеспеченный с высоким социальным статусом мужчина, к тому же интеллектуал, да ещё и с привлекательной внешностью, женился на ком-то – то это потому что его соблазнили. Почему глядя на тебя все считают что это я залезла к тебе в штаны, а не наоборот?!
– В каком-то смысле это сексизм, – с готовностью поддержал он её своим ответом. – Такова мораль общества ещё издревле, начиная с наших библейских тёсок Адама и Евы. Женщина, как более слабое в физическом плане существо, применят своё самое сильное оружие – дарит ласку и удовольствие, тем самым контролируя мужчину. Мне нравится наша спонтанная философия, но я всё-таки рассчитываю увезти тебя отсюда домой. Потому что мои принципы не позволят мне заняться любовью в людном месте, а ты очень заводишь меня Ева.
– Я всё-таки поражаюсь тебе, – произнесла она, садясь в машину. – Поражаюсь, и одновременно где-то даже восхищаюсь. Твоей силе, этой непробиваемой невозмутимости, этой уверенности и способности думать о работе, о сексе, об остальной ерунде, в то время когда твой ребёнок медленно угасает. Я целый день только и думаю о Нике. Меня даже переживания Ванды не особо задевают! Я вдруг перестала сочувствовать людям и стала сочувствовать себе!
– А знаешь почему так? – тон Адама мгновенно стал резче. – Потому что я не думаю о Нике как об умирающем ребёнке! Я воспринимаю эту болезнь, как временное состояние и верю, что мы с ней разделаемся. И никаких других мыслей по этому поводу я не допускаю! Как мать ты должна даже больше чем верить в чудо – ты должна быть в этом твёрдо уверена! И поэтому ты должна позволять себе жить, думать о разных мелочах, таких как работа, развлечения, секс с диктатором мужем и тому подобное. Нельзя замирать в ожидании неизбежного. Понятно?
– Может, мне показаться врачу? Я хочу забеременеть как можно быстрее.
– Мне нравится твоё рвение, – усмехнулся Адам. – Ты уже записана на понедельник. Через три дня.
Прямо в холле они наткнулись на коробки. А так как любой беспорядок, за исключением игровой Ника, выводил Адама из себя, взгляд которым он наградил их экономку говорил сам за себя.
– Я не знала куда девать эти вещи и стоит ли мне вскрывать коробки, – оправдывалась та, втянув голову в плечи, – Это привезли для миссис Пирс.
– Видимо, … Эджей … прислал, – сглотнув подступивший к горлу ком, подала голос Ева.
– Пусть всё это выбросят! – тут же распорядился Адам, с пренебрежением глядя на коробки.
– Ты не имеешь права! Это мои вещи и мне решать! – от возмущения у Евы спёрло дыхание. – Что-то из этого может не стоит не цента, но оно мне дорого. Ясно?
– Нет, не ясно, – категорично процедил Адам. – У тебя есть всё. А если чего-то не хватает – тебе стоит только сказать. Но я не желаю, чтобы в моём доме присутствовало напоминание о хромом зайчике.
– Понимания – вот чего мне не хватает Пирс! Чуткости и внимания не только как к женщине, но и как к человеку! – выкрикнула она, поднимаясь вверх по лестнице к сыну.
Адам появился через время, переодевшийся, с совершенно другим отстранённым выражением лица:
– Твои коробки отнесли в твою комнату, – бросил он ей, тепло улыбаясь Нику.
И Ева была просто уверенна, что теперь ноги его не будет в её комнате. Хотя с его стороны это был огромный и мучительный шаг ей навстречу. Он уступил, чего в принципе делать не умел.
– Как там на счёт творческих идей? – и Адам всё-таки был явно настроен на сглаживание конфликта.
– Не знала, что споткнусь об детское питание.
– В своё время, когда мы подбирали питание для Ника, я перепробовал весь ассортимент в этих маленьких баночках. Что такое? – насторожился Адам, заметив, как изменилось лицо Евы.
– Эврика! – улыбнулась она. – Придумала! Ты подкинул мне идею, – схватив свой блокнот, она стала что-то быстро записывать, утвердительно кивая на все вопросы Ника, даже не замечая его баловства, и что соглашается подвергнуть свой телефон опытам в воде и привести в дом козу, и рассеянно согласилась бы ещё бог знает с чем, пока не вмешался Адам.
Ева долго сидела у кровати спящего сына не в силах уйти, не в силах осознать почему детей поражают такие страшные беды, почему они должны страдать, такие чистые и невинные. В этом ей виделась чудовищная вселенская несправедливость. Горе могло как заставить обратиться к высшим силам, так и отвернуться от них. В этот момент Ева словно хотела поспорить с богом.
Но вместо небесного творца в детскую вошел потерявший терпение Адам и тихо вывел её за собой.
***
В этот день она приняла решение импульсивно. Вышла из офиса на обед и вдруг оказалась возле квартиры Эджея. Нет, она и раньше чувствовала, что это нужно сделать. Поговорить с ним глядя в глаза, попытаться объяснить, попрощаться как положено. Но она не представляла, что будет настолько больно от всколыхнувшейся любви, как только он открыл ей дверь.
– Привет, – прошептала она, закусив дрожащую губу.
– Входи. … Что-то забыл отдать? – Эджей пытался держаться отчуждённо, но в его голосе было слишком много тоски, чтобы не понять насколько ему тяжело.
– Я пришла поговорить, если ты не против.
– Поставить красивую и изящную точку? – горько усмехнулся он. И Ева несколько минут не могла оторвать взгляда от его мягких заполненных болью карих глаз.
– Джей … выбора не было. Я должна так много тебе сказать…
– Ты ведь говорила, что любишь меня, – оборвал он её.
– Люблю, – кивнула Ева, присаживаясь около него, боясь при этом прикоснуться. – Но есть чувства гораздо сильнее любви к мужчине, есть непреодолимые обстоятельства, которые требуют пожертвовать личными переживаниями. Мой сын болен Джей, врачи дают ему ещё год жизни. …. Генетическое заболевание, требующее донорской пересадки. Если я забеременею и рожу здорового ребёнка, это может спасти Нику жизнь.
Эджей потрясённо провёл ладонью по лицу.
– Понимаешь, Джей, можно сказать – Адам неистово любит нашего сына, он правда, хороший отец, готовый на всё ради своего ребёнка. … У нас с ним теперь есть общая цель и общее родительское чувство.
– Я сожалею, Ева на счёт малыша, правда. … Ты принуждаешь себя быть с Пирсом? Долго ты ведь этого не выдержишь.
– Верно, Адам сложный человек. … Но есть в наших с ним отношениях элемент доверия, когда он открывает мне свою душу … и он нуждается во мне так же как и мой сын. … Я не принуждаю себя, нет. Прости, тебе должно быть это неприятно.
– Не совсем подходящее слово, – Эджей сам взял её за руку. – Мне адски хреново Ева. Я каждый день думаю о том, что вот так просто отдал тебя этой сволочи. Он вцепился в тебя всеми своими акульими зубами и отпустит только если сдохнет. Меня на части рвёт, когда я понимаю, что вы с ним вместе! Что он заставил тебя выйти за него, что он делает тебя несчастной.
Ева вздохнула, упёрлась лбом в его плечо и покачала головой, затем посмотрела Эджею в глаза, и собравшись духом, произнесла:
– Возможно, сейчас я скажу для тебя страшную вещь Джей. На самом деле мне бывает хорошо с Адамом. Когда он прекращает играть в ледяного короля, то бывает даже очень милым и заботливым. А когда мы втроём: я наш малыш и Адам – нам просто очень здорово и мы счастливы. Он не собирается меня мучить, нас мучает то, что грозит нашему сыну. Возможно, мне стало бы спокойней, если бы ты перестал меня любить, если бы понял, какую шлюху и двуличную гадину пригрел на своей груди и, вычеркнув меня как эпизод, стал жить дальше назло недоброжелателям. … Как заставить себя не любить Джей? – упавшим голосом, добавила она уже в конце.
– Так же как ты заставляешь себя принадлежать нелюбимому мужчине, – выдавил он с болью, сглатывая ком в горле. – Оценит ли это твой сын Ева? Когда вырастет. Твою жертву? Может ли материнская любовь перекрыть собой остальные потребности и сделать тебя полноценным человеком?
Яростный стук выбиваемой двери заставил Еву вздрогнуть и покрыться гусиной кожей, только один человек мог так ломиться.
– Нет, открою я, – опередила она Эджея. – Если меня не обманывает сердце это Адам, и дела наши плохи.
Первым, что бросилось в глаза, когда она распахнула дверь – это ненормальная бледность его лица, затем этот готовый испепелить её взгляд и уничтожающая почти безумная усмешка:
– Небось, плачетесь друг другу в жилетки? – протянул Адам, входя без приглашения, намеренно задев её плечом. – Наша мать Тереза пытается всех обласкать и спасти? Конечно, кто ещё утешит любимого брошенного зайку. Я наверное, помешал вам на самом интересном месте? – судя по состоянию Адама Пирса, просто шумом и руганью эта ситуация разрешиться не могла и его мало что отделяло от серьёзного срыва и необратимых последствий
– Я в отличие от тебя не сплю с чужими женщинами, – глядя на него с ненавистью, бросил ему Эджей.
– Так что ты там мне говорила, милая, на счёт целостности семьи, доверии и согласии жить по моим правилам? – взвинчено поинтересовался Адам, голосом полным дрожи и злого сарказма. – И что странно так натурально переживала о состоянии ребёнка, и вроде даже не было иных мыслей!
– Это так мерзко и низко, не знаю какие ещё подобрать слова, – процедил Эджей, пытаясь закрыть собой Еву. – Ты манипулируешь ею, торгуя ребёнком и спекулируя на её материнских чувствах. Заставил её наплевать на свои мечты, собственное я и превратил её в запуганную и издёрганную подстилку. Как можешь ты любя своего сына, так относиться к его матери?!
– Эджей хватит! – вклинилась Ева в их перепалку, становясь между ними последним буфером. – Адам, несмотря на твой запрет, я не смогла иначе. Если бы ты любил, ты бы понял как важно попрощаться по-человечески. Джей не заслуживает такого отношения.
– А я значит заслуживаю?! – вцепившись в её руку, Адам притянул Еву к себе. – Грубая и непростительная ошибка, моя милая. Я не позволю тебе так по хамски плевать на меня и игнорировать мои просьбы. Я не тот муж, которого можно водить за нос и бегать налево. Мне насрать как он страдает и что ты к нему испытываешь! Если я сказал никакого общения с бывшим, значит, это должно было стать для тебя законом! Потому что я не хочу сомневаться в своём отцовстве, если вдруг ты забеременеешь в ближайшее время!
– Да как ты … как ты можешь … – задохнулась Ева. – Как ты можешь до сих пор сомневаться, что мой сын для меня …. Я бы не подвела его даже ценой своей жизни, но ты всё равно … – не договорив, вдруг резко закатив глаза, Ева потеряла сознание, упав на подхватившие её руки Адама.
Молча играя желваками на перекошенном лице, Адам брызнул на неё водой, слегка хлопнув по щеке.
– Не подходи близко, – прошипел он, дёрнувшемуся Эджею. – Пополам перегрызу!
– Для справки – после аварии меня поставили в известность, что я никогда не смогу стать отцом. Это если тебя вдруг посетят сомнения кретин. А вообще скотина ты эдакая, мы с Евой не спали с тех пор, как ты впервые показал ей фото вашего сына, – Эджей покачал головой с горькой досадой. – Ты не заслуживаешь этой женщины.
Шумно втянув в себя воздух, Ева пришла в себя, попытавшись сесть, но её тут же стошнило прямо на пол. Мгновенно покрывшись испариной и дрожа всем телом, она умоляюще взглянула на Адама:
– Прошу тебя, я ни в чём перед тобой не виновата. Мне всего лишь было нужно проститься с Джеем лично, попросить у него прощение, чтобы смотреть вперёд вместе с тобой. … Ты бы не позволил, но у остальных людей тоже есть проблемы с эмоциями Адам! Как мне достучаться до тебя? Почему ты хочешь снова превратить нашу жизнь в кошмар?
– Давай просто уйдём отсюда, – сухо произнёс он, поднимая её на ноги. Но по всему было видно, что идти самой Еве тяжело – её шатало из стороны в сторону и казалось, что она вот-вот вырвет снова. – Что тебя беспокоит, Ева? – Адаму даже пришлось задержаться в ненавистной ему квартире, заглядывая ей в лицо.
– Ты и что теперь с нами будет, – слабо выдавила она.
– Я не о том. Как ты себя чувствуешь?
– Ужасно. Сильно … голова кружится. … Скажи мне Адам.
– Не самый подходящий момент выяснять отношения, – отрезал Адам. – Покажем ка тебя врачу!
– Нет, это нервное, само пройдёт, – запротестовала Ева, опять подозрительно закатывая глаза. – Мне важно знать сейчас.
– Ладно – я дико зол Ева. Мне нужно успокоиться и понять чего я хочу сильнее – уничтожить тебя с твоим гонщиком или продолжать оставаться вместе, – не желая рисковать, Адам снова уложил девушку на диван.
– Значит, она должна жертвовать всем и думать о сыне постоянно, а ты в приступе ревности можешь похерить то, ради чего вы собственно и сошлись? – съязвил Эджей. – По мне так большим чудовищем остаётесь вы мистер Пирс.
Проигнорировав его слова, Адам убийственно сощурил глаза, терпеливо дожидаясь, когда Еве станет получше.
– Как ты? – уже более снисходительно поинтересовался он у неё через время, непроизвольным жестом заботы убирая ей волосы с лица. Он выказал своё беспокойство лишь на секунду, проявив частичку нежности, уступая своему истинному «я», но и Ева и Эджей всё же успели это заметить.
– Думаю, смогу идти на своих двоих. Мне гораздо легче, – прошептала она, покосившись на напряженных до крайней степени мужчин.
– Поцелуй меня Ева, – неожиданно заявил Адам, склонившись над ней. – Прямо сейчас, как ты обычно это делаешь. Хочу, чтобы он увидел, что наш сын не единственное, что нас сближает. Если убедишь его и меня – считай я тебя простил.
Зная эксцентричность Адама, Ева не могла не воспользоваться этим шансом, как бы абсурдно это не выглядело. Потянувшись к нему, извлекая из глубины своей души некое спонтанное чувство, временами будящее в ней страсть к этому невероятно сложному человеку – она вложила в поцелуй всю себя до остатка.
Со стороны это действительно выглядело так, будто он самый желанный для неё мужчина на свете. Как бы ни было больно Эджею смотреть на эту сцену – его она не убедила, будучи актёром он знал, как виртуозно можно притворяться. Только вот в этот момент она целовала не его, а Адама и удовольствие от этого поцелуя постепенно гасило злость, сорвавшегося с катушек мужа.
– Чтобы не творилось в моих мыслях, и куда бы не тянулось моё сердце, но с недавних пор я принадлежу только тебе Адам, – прошептала Ева, коротко поцеловав его ещё раз. – Ты всё ещё сердишься?
– Надо же! – фыркнул при этом Эджей. – Да вы мистер Пирс только что наглядно продемонстрировали мне мастер класс, как ломать людей! Ева, какого чёрта ты опустилась ниже плинтуса и просишь у него прощения за то, чего не делала?! Нравится быть вещью?
– А теперь скажи, что любишь меня, – скомандовал ей Адам, нарочно давая понять Эджею, что отныне он для них пустое место. – Попробуй, порази меня, – его провоцирующий взгляд скользил по её лицу, пока Ева собиралась с мыслями.
– Люблю, – тихо заговорила она, – когда ты надеваешь старые джинсы и улыбаясь, идёшь босиком по ковру в детской, пиная разбросанные игрушки. … Люблю смотреть, с каким деловым и сосредоточенным видом ты собираешься в офис и всякий раз оборачиваешься, прежде чем выйти из дома. … Люблю, как ты спросонья целуешь меня в шею и как ты пахнешь после бритья. … Люблю, когда ты корчишь гримасы, дурачась с Ником, и когда ты ерошишь его волосы перед сном. Невозможно люблю твою стойкую веру в то, что с нашим мальчиком будет всё хорошо, – всхлипнула Ева, – Я не хочу оставлять тебя Адам Пирс.
– Ох, Ева, Ева, – закусив губу, Адам несколько секунд гипнотизировал её своим опасным ледяным взглядом. – Как бы я хотел в это верить. Как бы я хотел, чтобы впредь, моя жена не допускала подобных ошибок. Дай мне обещание Ева. Только подбери правильные слова, – «ты всё ещё висишь над пропастью» говорили ей его глаза.
Еве вдруг вспомнились слова его психолога, о том, как болезненно важно для Адама порядок и послушание, и если положение их сына в сердце Адама всегда будет подчиняться исключению из его собственных правил, то её положение из-за особенностей эмоциональных привязок её мужа – всегда будет оставаться шатким. Подобрать слова было действительно важно. Поцелуев и сексуального якоря сейчас было недостаточно, нужно было зацепить ум Адама Пирса, так как именно там крылась глубинная причина его дивиантной психики.
– Обещаю приложить все свои усилия и стать такой, какой ты хочешь меня видеть. … Обещаю никогда не сомневаться в твоих словах и доверить тебе всю себя. Не покидать, не предавать и не противиться. Как говорили в древности скифские женщины «мой муж – мой бог и поводырь, дающая и карающая длань». Адам, ты ведь уже знаешь, что победил.
– Убирайтесь! Мне противно это видеть, – саднящим болью и презрением голосом, выдавил Эджей, поковыляв в дальний угол своей огромной квартиры, опираясь на трость сильнее обычного. Так и не увидев брошенный ему вслед прощальный взгляд Евы.
Её покорность и сказанные слова, похоже снова вернули благосклонность Адама, которое только Ева и могла заметить, хотя внешне её муж остался таким же сдержанным и холодным.
– Ева, мне как и тебе была неприятна эта сцена, но я не могу реагировать иначе на твою … на твою дружбу с ним. Ведь совсем недавно ты сказала мне, что всё ещё любишь его, а это не может меня не задевать, каким бы толстокожим я тебе не казался. К твоему сведению мне не нравится ссориться с тобой, но извиняться я не буду. …Ещё не читала, что пишут в социальных сетях о наших отношениях? – проговорил он, когда на одном из перекрёстков они вынужденно застряли в пробке, и повисшую паузу нужно было как-то разрядить.
– Я даже ещё журнал с нашими снимками в глаза не видела. И что же там пишут? – Ева всё ещё не могла отделаться от унизительного ощущения.
– Никто не верит, что я способен на нормальные человеческие отношения. Предположений как всегда бредовая гора, но основная масса считает, что это предвыборный пиар, а ты и наш сын нанятые актёры. Директор моего избирательного штаба настаивает, чтобы мы с тобой приняли участие в этом идиотском шоу «Детектор правды», с одной стороны это укрепит мои позиции и освежит репутацию, а с другой я отвечу на брошенный вызов моего главного конкурента.
– И в какой же момент ты прервёшь представление? Ведь ты сказал, что не намерен занимать кресло мэра?
– Когда добьюсь нужного результата в одной намечающейся афёре, – слегка нахмурился Адам. – Шоу на следующей неделе. Параллельные съёмки идут в двух разных студиях в прямом эфире, нам будут задавать вопросы, но друг друга мы не будем видеть, а вот зрители смогут насладиться насколько слаженно мы говорим правду или врём. Мне обещали достать вопросы, которыми тебя собираются пытать.
– Ладно. … Ты надеешься, что я беременна? – она сказала вслух то, о чём каждый из них думал, отвлекаясь разговором, по дороге в клинику.
Ответа долго ждать не пришлось, экспресс метод за десять минут определил отрицательный результат.
– Вы слишком торопитесь, никаких поводов для волнения нет, – успокаивающе заверила их доктор, поглядывая на источающего недовольство Адама. – Как давно вы пытаетесь завести ребёнка?
– Если усиленно, то недели три, – Еве и самой было жутковато, от выражения лица её мужа.
– Ну, это же смешно, – не посвященная в их главную проблему доктор, заулыбалась, – Норма три-шесть месяцев. Вы что же хотели с первого раза?
– Именно так мы и хотели, – процедил Адам, нетерпеливо выволакивая Еву из кабинета. Оставляя и этому персоналу неприятный осадок после себя.
– Нужно пытаться каждый день, – только и сказал он в машине.
Она и не спорила. Главное теперь были не их чувства или отношения, а здоровье их сына.
Ник обожал момент возвращения родителей, чередуя объятья с взахлёб передаваемыми эмоциями о сегодняшнем дне в его сказочном мире игрушек, книг и мультфильмов. Прятать свою боль Ева училась у Адама, который даже виду не подавал, что над их ребёнком нависла серьёзная опасность. Он улыбаясь, подтрунивал над сынишкой, или хмурясь вычитывал его за нежелание заниматься языками, а она, глядя на своего малыша с безмерной любовью, улыбалась, не пропуская ни одного его слова и взгляда. Пока они общались вот так втроём, семьёй – весь остальной мир отодвигался в сторону и время текло совсем иначе. Пока Ник счастливо не засыпал в своей кровати-лодке. Вот тогда мысли ставшие в очередь, наваливались одна за другой, жестоко терзая душу. И маски, прикрывавшие оголённые нервы были больше не нужны.
Сославшись на срочную работу, Адам засел в своём рабочем кабинете, а Ева, не зная чем занять себя поздним вечером, набрела на уютное местечко на задней веранде, где сидя в полной темноте, пыталась разобраться со своими мыслями.
