Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Ларс Нурен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Пауза.

ФРАНК идет за КАТАРИНОЙ с полиэтиленовым пакетом в руках.

КАТАРИНА красится.

ФРАНК останавливается в дверях.

До чего я плохо выгляжу. Очень постарела… Выгляжу старше и свежее.

ФРАНК. И чего же ты не будешь делать?

КАТАРИНА. Я? Ничего. Буду красить губы. (Вспоминает вдруг, произносит язвительно.) И красить мои поросячьи глазки. Какой ты злой.

ФРАНК. Что ты имеешь в виду? (Садится на край кровати.) Когда говоришь, что тебе плевать. Что ты имеешь в виду?

КАТАРИНА. Ровным счетом ничего… Который час, они не должны были уже прийти?

ФРАНК. Хватит уже, Катарина. (Громче.) Хватит. Объясни, что ты имела в виду.

КАТАРИНА. Ничего… ничего я не имела в виду.

ФРАНК. Да ты точно что-то имела в виду, черт побери, и я хочу знать, что именно. Объясни. (Опять повышает голос.) Объясни, повторяю еще раз. Иначе я уйду отсюда.

КАТАРИНА. Давай. (Улыбается.) И маму с собой прихвати.

ФРАНК. Ушам своим не верю.

КАТАРИНА (после паузы). Франк…

ФРАНК. Да что это значит, черт побери! (Резко вскакивает.)

КАТАРИНА. Ну пожалуйста.

ФРАНК. И не пытайся.

КАТАРИНА. Успокойся. (После паузы.) Франк. Не бей меня. Не бей.

ФРАНК. Что?

КАТАРИНА. Не бей меня. Пожалуйста, не бей. Умоляю.

ФРАНК. Почему ты так говоришь?

КАТАРИНА. У тебя такой же вид, когда ты размышляешь, не ударить ли меня.

ФРАНК. С ума сошла… Совсем с ума сошла… У меня такой вид? Какой?

КАТАРИНА. Психованный. Как официант с мухобойкой.

ФРАНК. Это так я выгляжу сейчас?

КАТАРИНА. Да, так… но до этого ведь не дойдет, правда? Не сейчас, когда сюда придут люди, да ведь?

ФРАНК. Не буду.

КАТАРИНА. Точно?

ФРАНК. Я не собираюсь тебя бить. Не сейчас. Я подожду. Я изобью тебя, когда ты этого не ожидаешь. Сейчас ты ждешь этого. Что я тебя ударю. Но я выжду. (Улыбается и обувается.) Я подожду, я ударю тебя тогда, когда ты не будешь этого ждать. Когда ты не будешь ждать, что я тебя ударю.

Пауза.

Тогда я тебя и ударю.

КАТАРИНА. Любимый – мы можем сейчас не ссориться?.. (Смотрит на него.) Можем?

ФРАНК. Можем, можем. Но хотим ли, хотим ли.

Раздается телефонный звонок.

Телефон.

Идет в кухню. Слышно, как ФРАНК разговаривает по телефону.

Когда ФРАНК возвращается в спальню, КАТАРИНА плачет.

Пауза.

Они не придут.

КАТАРИНА. Что?

ФРАНК. Я сказал, что они не придут.

КАТАРИНА. Кто? Кто не придет?

ФРАНК. Ну эти… как это называется…

КАТАРИНА. Твой брат? Он не придет?

ФРАНК кивает.

(Тихо.) Что?

ФРАНК. Нет, говорю, не придет.

КАТАРИНА. Почему?

ФРАНК. Потому что они остановились в «Трех раковинах» в Сёдертелье. В мотеле.

КАТАРИНА. Почему?

ФРАНК. Он хотел посмотреть матч между гётеборгской IFK и какой-то французской командой.

КАТАРИНА. Почему?

ФРАНК. Ему интересно.

КАТАРИНА. Это неправда.

ФРАНК. Может быть, но он так сказал. Он сказал, что они приедут завтра.

ФРАНК садится на кровать.

КАТАРИНА. Что?

ФРАНК. Сказал, что они приедут… Что в этом такого странного? (Смотрит на полиэтиленовый пакет.) Может, мы с тобой проведем небольшую оргию вместо этого? Ты и я?

КАТАРИНА (встает). Тогда я пошла.

ФРАНК. Куда?

КАТАРИНА. Куда угодно. Асполютно все равно куда.

ФРАНК. Асполютно?.. Ты сказала «асполютно», «асполютно», «асполютно»… почему ты сказала «асполютно»?

КАТАРИНА (останавливается в дверях спальни). Я не могу больше.

ФРАНК. Не можешь больше?

КАТАРИНА. Не могу.

ФРАНК (коротко). Не можешь.

Пауза.

Что так?

КАТАРИНА. Мне надо идти. Прочь отсюда.

ФРАНК. Почему?

КАТАРИНА. Ни дня больше не проведу здесь.

ФРАНК. Ни дня?

КАТАРИНА. Ни одного больше дня.

ФРАНК. Как так?

Молчание.

Вот как, значит… Вот оно что… И куда же ты пойдешь, можно узнать?

КАТАРИНА. Куда угодно. Куда угодно.

ФРАНК. А можно мне с тобой, пойти с тобой вместе?

КАТАРИНА. Я хочу идти одна.

ФРАНК. И что ты будешь делать?

КАТАРИНА. Я больше не могу сидеть тут с тобой и ссориться. Ни одного вечера больше не проведу с тобой. Это точно.

КАТАРИНА подходит к ФРАНКУ, берет у него из нагрудной кармана сигарету и зажигалку.

ФРАНК. Может, пригласим зайти Йенну и Томаса?.. Вряд ли они чем-то заняты. Сегодня среда. Почему бы нет? Тебе же Томас нравится.

КАТАРИНА. Мне? Не больше, чем тебе нравится Йенна.

ФРАНК. Ну я это и имею в виду. Конечно, она мне нравится. Она красивая. Тебе не кажется, что она красивая?

КАТАРИНА. Она спросила меня, почему ты все время пытаешься ее обнять.

ФРАНК. Ты говорила. И что ты ответила?

КАТАРИНА. Чтобы мне досадить.

ФРАНК. А что она сказала?

КАТАРИНА. Она засмеялась.

ФРАНК. Ну так что? Позовем их? Позвоню им, спрошу, не хотят ли они подняться к нам, выпить по бокалу вина.

Пауза.

Что скажешь? Я позвоню. Разве не здорово будет? А?.. Ну скажи.

КАТАРИНА пожимает плечами.

Ну хорошо. Думаю, я тебя понял.

Идет в кухню. Берет свой пакет с собой. Кладет его на стол на колесиках. Звонит.

КАТАРИНА надевает черное платье.

ФРАНК возвращается. Сталкивается с КАТАРИНОЙ в гостиной.

Пауза.

КАТАРИНА. Они не хотят?

ФРАНК. Мне показалось, что они уже несколько недель сидели и ждали, чтобы им хоть кто-нибудь позвонил.

КАТАРИНА. С кем ты говорил? С Томасом?

ФРАНК достает из шкафа туалетную воду. Брызгает на лицо.

Почему ты сказал, что не стоит беспокоиться?

ФРАНК. Я такого не говорил. Я такого не говорил.

Пауза. КАТАРИНА и ФРАНК смотрят друг на друга.

КАТАРИНА. Посмотри на меня.

ФРАНК. Я это и делаю.

КАТАРИНА. Но ты меня не видишь. (То ли ободряюще, то ли искренне.) Ты меня любишь?

ФРАНК (безразлично). Тебя?

КАТАРИНА (безразлично). Да. Ты меня любишь?

ФРАНК. Да. Я люблю тебя.

Пауза.

Очень. (Весело.) Но ты мне не нравишься.

Пауза. ФРАНК ставит туалетную воду на столик на колесиках.

Совсем не нравишься. Очень не нравишься. Но я не могу без тебя жить.

КАТАРИНА. Почему?

ФРАНК. Поставлю, пожалуй, маму на полку, чтобы ты не засыпала ее пеплом.

Пауза. Ставит пакет на полку шкафа.

КАТАРИНА. Поставь ее перед зеркалом, тогда у тебя будет две мамы. Когда тебе к психиатру?

ФРАНК. К кому?

КАТАРИНА. Ты сказал, ты звонил. Это же она?

ФРАНК. Через четыре года.

КАТАРИНА. Что?

ФРАНК. Через четыре года.

КАТАРИНА. Что?

ФРАНК. Да, представь, очередь к психиатру на четыре года. Но я пойду не из-за тех проблем, о которых говорим. Я пойду из-за насморка.

Пауза.

ФРАНК подходит к столику на колесиках.

КАТАРИНА. Четыре года.

ФРАНК. Да они быстро пройдут. Rapido. (Включает магнитофон: поет итальянская певица).

КАТАРИНА. Господи боже мой… Я так не смогу. Так нельзя. Невозможно. Что же? Что мне делать?

ФРАНК. Бу.

КАТАРИНА. Что?

ФРАНК. Бу!

КАТАРИНА. Что это значит?

ФРАНК. Бу!

КАТАРИНА. Что ты имеешь в виду! Кто это? Почему ты все повторяешь одно и то же?

ФРАНК. Это значит «не знаю» по-итальянски.

КАТАРИНА. Не знаю?

ФРАНК. Да. Не знаю.

КАТАРИНА (берет магнитофон). Не знаю! Это та итальянская шлюха… Джанна… Анна… Ей я не верю.

ФРАНК. И тем не менее не можешь ее забыть.

КАТАРИНА. Не могу. А ты? (Кидает магнитофон ФРАНКУ.)

ФРАНК. Давай успокоимся.

КАТАРИНА. Что я должна сделать?

ФРАНК. Что хочешь.

КАТАРИНА (безразлично). Что я хочу?

ФРАНК. То, что ты сама хочешь… Разве это сложно?

КАТАРИНА. Да… Пожалуй, сложно.

ФРАНК. Разве?

КАТАРИНА. Да. Да.

Пауза.

ФРАНК. Почему?

КАТАРИНА (спокойно и отчетливо). Потому что я сама – это ты.

ФРАНК (растерянно). Ну пожалуйста… Они вот-вот придут. Будь повеселее.

КАТАРИНА (на грани срыва). Ты меня делаешь несчастной. Я боюсь… И чувствую себя такой растерянной. Такой опустошенной… Хочу сбежать… Обратно… Обратно.

ФРАНК. Куда?

КАТАРИНА. К тебе.

ФРАНК. Только не плачь, когда они придут. Они подумают, что это я во всем виноват. Ну перестань… Я предлагаю тебе жить той жизнью, которая со мной невозможна… (Язвительно.) …и создать все то, что я мешаю тебе создать… но не связывай себя таким предложением.

КАТАРИНА (как будто его слова вернули ее к прежнему тону разговора). Нет, я не могу. (Радостно.) Подойди сюда. (Счастливо.) Ну подойди сюда. Ну подойди. Я такая маленькая, подойди ко мне.

ФРАНК (хмуро). Ну-ну, не такая уж ты и маленькая.

КАТАРИНА. Маленькая. Но выше тебя, по крайней мере.

ФРАНК. Вовсе нет.

КАТАРИНА. Конечно выше. Ты сам знаешь.

ФРАНК. Ты неправильно меряешь. Ты сейчас стоит на моих мокасинах. Видишь теперь, что я выше?

КАТАРИНА. Ты прав. А я не ошиблась. Я просто не правильно посмотрела.

КАТАРИНА целует ФРАНКА; он целует ее в ответ, весьма сексуально. КАТАРИНА это чувствует. Гладит ФРАНКА по затылку, знает, что его это возбуждает, и от этого возбуждается сама. Кладет его руку на свою промежность, под платьем. Выглядит очень эротично. Они сползают на пол. ФРАНК срывает с нее трусы.

Ты не должен воспринимать это как угрозу, но если захочешь, я буду женщиной всей твоей жизни.

В дверь стучат.

До тех пор, пока я буду с тобой безобразно обращаться, ты останешься со мной. Я знаю.

ФРАНК (выпускает ее). Стучат в дверь.

КАТАРИНА. Правда ведь? (Крепко держит его.) Так это или нет?

ФРАНК. Что?

КАТАРИНА (отчетливо, продолжает крепко держать ФРАНКА). Пока я с тобой так плохо обращаюсь, ты будешь со мной. (Стук в дверь.) Это так? (Достает из нагрудного кармана ФРАНКА сигарету и зажигалку.) Это звучит жестоко, но сейчас я хочу быть жестокой. Теперь можешь открыть.

Сцена 2

В дверь стучат последний раз.

ФРАНК (подходит к двери, открывает). Ну как рис?

ЙЕННА. Привет, Катарина, у вас праздник?…

КАТАРИНА. Нет, я просто так надела это платье.

ЙЕННА. Очень красивое.

КАТАРИНА. Да ты что, правда?

ФРАНК. Как рис?

ЙЕННА. Потрясающее просто. Тебе очень идет.

КАТАРИНА. Проходите.

ЙЕННА. Как здорово, что вы позвонили. Мы просто смотрели футбол.

ФРАНК. А Томас так и смотрит?

Пауза.

Какой счет?

ЙЕННА (перешагивает через пылесос). Ой, можно я позвоню?

ФРАНК. Какой счет?

КАТАРИНА. Позвонить? Конечно.

ЙЕННА (рассеянно, КАТАРИНЕ). Хочу позвонить Томасу.

ФРАНК (выключает магнитофон). Зачем?

ЙЕННА (проходит в гостиную). Телефон здесь? (Озирается.) Как у вас тут здорово – так мало мебели – очень элегантно… Можно я позвоню?

КАТАРИНА. Вон, видишь, провод идет?

КАТАРИНА пытается забрать свои трусы, которые ФРАНК держит в руке.

ЙЕННА. Привет, это я, я поднялась наверх… теперь можешь принести, только ставь осторожно, чтоб не разбудить его. (Почти шепчет.)

КАТАРИНА подходит к двери кухни.

Ты уже вошел?.. Нет-нет, не в кровать, а то он запутается. Поставь на стол… Помолчи немного сейчас, я послушаю.

ФРАНК (шепчет, кажется, что он даже ругается). Что она делает?

ЙЕННА (слушает, улыбается). О-о-о-ой, солнышко… Ой, как он сопит. (Все еще шепчет.) Ты поднимешься сюда? Давай скорее. Не забудь выключить телевизор… Целую, дорогой… (Держит трубку в руке.) Он так сладко спит.

ФРАНК (в дверях кухни). Что ты делаешь?

ЙЕННА. Томас отнес телефон в детскую и поставил около кровати Вольфганга, чтобы мы услышали, если он проснется. Тогда я, если что, – сразу прибегу.

КАТАРИНА. Как вы хитро придумали.

ЙЕННА. Он только что поел.

ФРАНК. Ах вот оно что. (Смотрит на телефон, словно ждет, что тот сейчас рыгнет.) Мы должны тихо разговаривать?

ЙЕННА (обращается все время только к КАТАРИНЕ). Так я все же меньше волнуюсь… Мы вообще-то не собирались заводить еще детей так сразу – скорее наоборот, но я ни за что не согласилась бы делать аборт.

КАТАРИНА. Можно я послушаю? (Берет телефонную трубку, слушает.)

ФРАНК. Ну что там?

КАТАРИНА. Тсссс! Удивительно. Я ничего не слышу.

ЙЕННА. Я бы ни за что не смогла сделать аборт, особенно когда уже знаешь, как это бывает, – уж лучше превратиться в сомнамбулу и не отличать день от ночи… (Улыбается КАТАРИНЕ, КАТАРИНА идет в спальню.) Вчера я забыла код от подъезда. Совсем рехнулась. Теперь я его помню, потому что Томас мне сказал, что это год убийства Кеннеди.

КАТАРИНА. Садись.

ЙЕННА. Спасибо… Все равно куда?

ФРАНК. Принести пепельницу?

ЙЕННА смотрит по сторонам, делает несколько шагов в разные стороны, оборачивается к КАТАРИНЕ.

ЙЕННА. А ты бы смогла, Катарина?

КАТАРИНА. Принеси. Что ты говоришь?

ЙЕННА (подходит к столу с телефоном в руке). Сделать аборт?

КАТАРИНА. Я даже забеременеть не могу.

ЙЕННА. Ой, что ты? Ну ты уж не волнуйся, многие по десять лет пытались, и потом потом получалось, а у кого-то так и не получалось. Вы пробовали…

КАТАРИНА (резко). Да, мы все пробовали.

ЙЕННА. И лежать уже после, задрав ноги прямо вверх, – тоже пробовали?

ФРАНК возвращается с пепельницей.

ФРАНК. Жизнь все же несправедлива.

ЙЕННА. Нет, а с чего ей быть справедливой?

КАТАРИНА. Садись.

ФРАНК. Вот в этом великолепном кресле. Одним движением. (Делает соответствующий жест.)

ЙЕННА. Ой, какое красивое. Откуда у вас такое?

КАТАРИНА (берет пепельницу, но пепел стряхивает на пол).

ФРАНК идет в спальню.

Я ненавижу эту фашистскую мебель. Видимо, сперматозоиды Франка совсем выдохлись или я им не нравлюсь.

ЙЕННА (присаживается). Нет, в такое кресло я боюсь садиться. Я сразу засну.

КАТАРИНА. А теперь я даже не хочу… ребенка.

ЙЕННА. Да уж, я все пытаюсь переставлять мебель у нас, но все бесполезно, – когда у тебя двое малышей, которые все кругом измазывают едой, то о порядке думать не приходится… Но мне кажется, эти квартиры как-то вообще неудачно спланированы, сюда невозможно подобрать мебель, в этих квартирах невозможно создать дом.

КАТАРИНА (продолжает стряхивать пепел на пол). Потолки слишком высокие.

ЙЕННА. Но у вас очень хорошо. Я бы очень хотела, чтобы у меня было так же пусто и чисто.

КАТАРИНА. Ну так перекрась стены. Только не в серый. – В белый. – Не в серый.

ФРАНК (в дверях спальни. Надел новую рубашку). Это не серый. Это белый.

КАТАРИНА. Тебе так кажется?

ФРАНК. Совершенно точно, панели покрыты белым лаком 85 – «мэстарфиниш». Белее не бывает.

КАТАРИНА. Панели – может быть, но все остальное…

ЙЕННА. С маленькими детьми белый как-то не очень практично – они извозюкают все что угодно.

КАТАРИНА. Да это никакой не белый. Сплошная стокгольмская серость. Скорее цвет белого дерьма.

ЙЕННА. Хорошее выражение. Цвет белого дерьма.

ФРАНК. А где у вас сейчас спальня?

ЙЕННА. Что?

КАТАРИНА. Почему ты спрашиваешь?

ФРАНК. Ну где вы спите, я имею в виду.

ЙЕННА. Я сплю – хотя я почти никогда не сплю – в комнате, которая выходит во двор. Но самого окна мы с кровати не видим, потому что мы поставили кровати поперек, иначе невозможно открыть дверь и войти, и в результате просыпаясь мы видим только кусочек коридора, варежки и сапоги.

Пауза.

Просто эта дверь не закрывается. Сломалась. Очень удручает.

ЙЕННА заглядывает в спальню.

У вас зеленая спальня.

ФРАНК. Удручает.

ЙЕННА. Что?

ЙЕННА ставит телефон на столик. Трубка лежит отдельно.

ФРАНК. Удручает.

ЙЕННА. Что именно?

ФРАНК. Слово «удручает». Давно его не слышал. Мы вам не мешаем, кстати?

ЙЕННА (двигается очень медленно). Нет-нет, вовсе я ни разу не замечала, даже наоборот.

КАТАРИНА. Что?

ЙЕННА. Мы вас совсем не слышим. А мы вам мешаем?

ФРАНК. Нет, ни капли. Ни звука не доносится.

ЙЕННА. Да, звук скорее вниз идет… А стиральная машина?

КАТАРИНА (подходит к окну). Нет.

ЙЕННА. Я все время потею.

ФРАНК. Совсем не мешает.

ЙЕННА. Она у нас работает сутки напролет.

ФРАНК. Угу. (Доверительно.) Мы вот тоже купили.

ЙЕННА. Какую?

ФРАНК. Маленькую.

ЙЕННА. Вы скажите, если мы вам будем мешать, а то я буду переживать.

КАТАРИНА. Да мы сами вам больше мешаем.

Диалог становится более осторожным.

Мы вечно кричим, рыдаем, хлопаем дверями, а на лестнице кровь.

ЙЕННА. Ну это-то был несчастный случай.

ФРАНК. Да? В следующий раз, наверное, будем через окно.

ЙЕННА. Ну все иногда ссорятся. Мы с Томасом тоже, наверное, ссоримся.

КАТАРИНА. О нет, Томас такой прекрасный, с ним невозможно ссориться.

ЙЕННА. Прекрасный? Ладно, не буду жаловаться. (Замолкает.)

КАТАРИНА и ФРАНК смотрят на ЙЕННУ, она словно нехотя продолжает.

Мы почти никогда не ссоримся.

Пауза.

КАТАРИНА берет пустой бокал со столика. Идет на кухню.

ЙЕННА идет следом, останавливается в дверях.

ФРАНК убирает пылесос.

У нас у обоих нет чувства юмора. Когда Томас сердится, я говорю просто, что люблю его. Если вовремя сказать правильные слова, то ничего не случится. Если вовремя сказать «я люблю тебя», то ссоры не будет.

ФРАНК (идет на кухню). Хочешь пить?.. Я очень хочу.

ЙЕННА. У вас тут гораздо светлее.

ФРАНК. Разве? (Берет у КАТАРИНЫ из рук бокал.)

ЙЕННА (после паузы). Да.

ФРАНК. Хотя там уютнее. Как-то обжитее. (Нарочно говорит с ошибкой.)

ЙЕННА. Гораздо светлее… И так прекрасно открывать окно, когда дождь идет. У вас тоже голуби воркуют за окном? Мне очень нравится этот район. (Оживленно.) Все рядом – почта, аптека, супермаркет, табачная лавочка, винный, близко к метро… (Смотрит в окно кухни.) Парк неподалеку… Дети могут там гулять летом. Учиться кататься на велосипеде. Где Томас?

КАТАРИНА. Следи, чтобы они не отравились крысиным ядом.

ФРАНК. Голуби?

ЙЕННА. Дети?

КАТАРИНА. Крысиным ядом сейчас обрабатывают даже песочницу. Последнее время столько огромных крыс развелось. В Риме голубям тоже подкладывают крысиный яд, два сорта, от одного голуби сохнут, медленно высыхают, пока не умрут, такое своего рода удушение, а от другого, наоборот, голуби распухают, как воздушные шарики, им даже не надо больше летать, они пухнут до тех пор, пока не лопаются в воздухе, как воздушный шар, с такими огромными аплаками… правда.

ФРАНК. Аплаками?

КАТАРИНА. Да, аплаками.

ФРАНК (удивленно). Ты имеешь в виду – облаками?

КАТАРИНА (в голосе ее звучат металлические нотки). Нет, большие отвратительные пухлые аплака.

ЙЕННА. Бррр, какой ужас… Ты давно была… в Риме? Красивый город.

ФРАНК. Расскажи про того человека и крысу, Катарина.

КАТАРИНА. Нет.

ФРАНК. Расскажи… Так здорово было сегодня ночью: мы лежали в постели, и ты рассказывала про того человека и крысу.

КАТАРИНА. Я сказала, не буду.

ФРАНК. Ну пожалуйста, ну расскажи, про человека, который стоял закопанный в яму и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, а у ног его вертелась маленькая крыса, маленькая голодная крыса, которая никак не могла вырваться наружу и была вынуждена проесть себе путь через задний проход и выползти наружу через рот. Расскажи. У тебя так здорово получается.

КАТАРИНА (раздраженно). Расскажи сам.

ФРАНК. Да я не помню.

КАТАРИНА. Ну это же было про тебя.

КАТАРИНА уходит на кухню.

ФРАНК (преувеличенно внимательно). Так что, ты говоришь, у вас у обоих проблемы с чувством юмора? Муж и жена одна сатана, как говорится.

Пауза.

ЙЕННА. Очень здорово, что вы позвонили. Что будем делать?

ФРАНК. Что, говоришь? Что будем делать? Общаться.

ЙЕННА (задумчиво). Я так давно не разговаривала со взрослыми, что почти забыла, как это делается. Только и умею, что агукать да сюсюкать с детьми. Когда друзья звонят и рассказывают, где они были, какое кино смотрели, спрашивают, нравятся ли мне все эти фильмы, которые сейчас идут, «Силквуд» или «Фрэнсис», то я даже не знаю, о чем они говорят, я могу обсудить только «Чип и Дейл спешат на помощь», или Дональда Дакка, или детские площадки около Васагатан. (Замечает афишу между окнами.) Какая красивая афиша… Я даже сначала не заметила. (Как будто немного извиняясь.) О театре мы тоже говорить не будем.

ФРАНК. Не будем?

ЙЕННА садится в кресло на гвоздь и молоток.

ФРАНК убирает молоток и гвоздь и кладет на полку в коридоре.

ЙЕННА. Я как-то плохо слышу, что они там говорят. И потом, так дорого нанимать няню. Дети все же еще маленькие. Мои выходы в свет ограничиваются выносами мусора, походами с Сарой к бабушке или за памперсами. Поэтому так приятно посидеть у вас, немного расслабиться, немного забыть о ежеминутном напряжении. (Устало.) Вы даже не представляете, как у вас спокойно. Я скоро засну небось.

КАТАРИНА. Можешь на нас всегда рассчитывать, если тебе нужна помощь.

ФРАНК. В чем?

КАТАРИНА. Посидеть с детьми.

ЙЕННА. Да ты что? Правда?

КАТАРИНА. Конечно.

ЙЕННА (с неохотой). Да, я обязательно попрошу, если понадобится. Когда-то же захочется выйти куда-нибудь.

ФРАНК. Хочешь, я с тобой пойду? Куда пойдем?

ЙЕННА. Да просто прогуляться… Ой, как вы любезны… Как трогательно.

КАТАРИНА. Да, конечно.

ЙЕННА. Как здорово.

ФРАНК включил магнитофон. Фрэнк Синатра поет «I didn’t know what time it was».

КАТАРИНА разувается и идет в спальню.

Любимая песня моей мамы.

ФРАНК. Катарина его терпеть не может.

ЙЕННА. Когда я была маленькая, мама мне пела эту песенку перед сном.

ФРАНК. Мне бы тоже понравилось.

ЙЕННА. Каждое утро мама убирала мою постель… Она щупала простыни и говорила, что слышит, что мне снилось.

КАТАРИНА (в дверях спальни, в новых туфлях). Мы не будем говорить о родителях. Я этого не вынесу.

ЙЕННА. Где ты купила такие красивые туфли?

КАТАРИНА. В Старом городе.

ЙЕННА. Я тоже схожу туда.

КАТАРИНА. В Риме повсюду такие продаются, за полцены.

ЙЕННА. Да я просто чтобы посмотреть. (Словно она одна в комнате.) Уф, я, кажется, снова потею. С меня просто течет. Вся мокрая. Вчера я подумала, дровосек, что ли, какой-то ходил в моей майке, но это все я сама, я – которая так гордилась, что никогда не потею, – у меня были как-то особенно устроены железы. А теперь вообще, стоит мне задуматься о чем-то, как я вся потная. (ФРАНКУ и КАТАРИНЕ.) Это после беременности.

ФРАНК. Здесь довольно жарко.

ЙЕННА. У вас целый день солнце? Где Томас?

Долгая пауза.

Сегодня ночью я уронила Вольфганга на пол, когда кормила. Прямо на пол. Он выскользнул у меня из рук.

ФРАНК (пытается сочувствовать). Ой, бедняжка, и как он теперь?

ЙЕННА (безразлично). Не знаю… я спала… Это уже второй раз.

ФРАНК. Да уж… Хочешь чего-нибудь выпить?

ТОМАС входит в квартиру.

ЙЕННА (вежливо). Спасибо, чего-нибудь прохладного. Вот он! Томас! (Громко.) Мы здесь! Это Томас.

ТОМАС. Дверь была открыта.

КАТАРИНА. Томас! Входи!

ТОМАС. Привет.

КАТАРИНА. Привет, ну наконец-то.

ТОМАС. Что?

КАТАРИНА. Мы думали, куда ты подевался.

ТОМАС (как будто вышел на яркий свет из темноты). Я развешивал белье из стиральной машины.

ЙЕННА. Телевизор выключил?

КАТАРИНА. Садись.

ЙЕННА протягивает руку, ТОМАС дотрагивается до нее, проходя мимо.

ЙЕННА. Как ты долго.

Сцена 3

ТОМАС. Ну надо же было развесить белье.

ЙЕННА. Ты не разбудил его?

КАТАРИНА (садится на диван). Садись рядом с на диван.

ЙЕННА. Ты выключил машину?

ТОМАС. Странно: вроде та же квартира, а вроде другая.

ФРАНК. Не та же. Такая же.

ТОМАС. А? Ну да.

КАТАРИНА (нарочито нелюбезно). Может быть зажжем свет, здесь так темно.

ФРАНК. Наоборот приятно, что темно.

КАТАРИНА (довольно несдержанно). Если я сказала что здесь темно, то тебе следует вскочить и включить все освещение, которое найдешь. (ТОМАСУ.) Привет, Томас.

ТОМАС. Привет.

ЙЕННА. Он всегда выглядит, будто он только что проснулся. Такой вялый.

КАТАРИНА. Привет, привет.

ФРАНК идет на кухню. Берет с собой магнитофон. Все еще играет Синатра.

ТОМАС. Да, привет.

КАТАРИНА. Садись! (Вкрадчиво.) Как ты поживаешь?

ТОМАС. Хорошо. Все хорошо.

КАТАРИНА (медленно). Заметно… Ты хорошо выглядишь.

ТОМАС. Ты тоже.

КАТАРИНА. Может быть… (С наслаждением.) Знаешь, ты мне сегодня снился…

ТОМАС. Я? Тебе снился?

КАТАРИНА (изображая радость). Ты был большой и добрый, по крайней мере во сне… Очень приятный сон. Во сне вообще кто только не приснится – так удивительно.

ЙЕННА. Правда? И что тебе снилось?

КАТАРИНА. Ничего особенного… Просто он вошел в мой сон. Что ты там делаешь? (ФРАНК выключает магнитофон с Синатрой.) У тебя новые очки?

ТОМАС (снимает очки, смотрит на них). Эти? (Массирует глаза.) Нет, они у меня уже двенадцать лет. То есть не ровно эти. Но одна и та же модель.

КАТАРИНА. Очень красивые. Тебе идут.

ТОМАС. Такие снова в моде.

КАТАРИНА (быстро). Тебе идут.

ТОМАС. Мне не снятся сны. Мне некогда.

Пауза.

Что вы делаете?

ЙЕННА. Общаемся.

ТОМАС. Понятно.

ФРАНК (входит в комнату). Сколько у вас детей?

КАТАРИНА. Мы не выпьем?

ТОМАС (ЙЕННЕ). Почему ты вся мокрая?

ФРАНК. Сколько у вас детей?

КАТАРИНА. Ты же знаешь.

ЙЕННА. Двое… Я ничего не могу поделать с тем, что все время потею. Это началось после последних родов. Можешь не спать со мной в одной кровати.

ФРАНК. Я имею в виду младшего – это девочка?

ТОМАС. Кто? Вольфганг?

ФРАНК. Ах вот оно что. И как его зовут?

ТОМАС (отчетливо). Вольфганг.

ФРАНК (удивленно). Не Вольфганг же?

ТОМАС. Именно Вольфганг.

ЙЕННА. В честь дедушки…

ФРАНК (любезно). И что – он уже ползает, и садится, и все рушит на своем пути?

ТОМАС (расслабленно. Берет телефонную трубку). Нет-нет, еще пока нет.

ФРАНК. Он, может, не очень ранний… Мальчики позже учатся?

КАТАРИНА. Чем кто?

ФРАНК. Чем девочки. Неважно… С ним все хорошо?

ТОМАС. Нет, он болен.

ФРАНК. Вот как.

ТОМАС. Да.

ЙЕННА. Он болен с рождения.

ФРАНК. Ты хотела выпить.

ТОМАС. Кашляет по ночам. (Томас с трудом произносит слова. Кладет трубку.) Йенна думает, что это кашель.

ЙЕННА. Коклюш. Это не опасно.

ФРАНК. Бедный малыш, грустно, когда такие маленькие болеют.

ЙЕННА. Это не опасно, просто надо следить за ними всю ночь. Когда Сара болела коклюшем – это было ужасно.

ТОМАС заглядывает в спальню. Дверь открывается. Чувствует на себе внимание КАТАРИНЫ, немного подавлен.

С другой стороны, это так трогательно, так безумно трогательно – лежит такая кроха и кашляет, не может дышать как следует, ловит губами воздух.

ФРАНК. В таком состоянии не очень хорошо засыпать.

ЙЕННА. Да, я полночи проносила ее на руках. Я звонила тебе двадцать раз. Томас был в Мальмё на курсах. Я не знала, что делать. В конце концов…

КАТАРИНА. Тяжело, наверное.

ЙЕННА. Да уж.

Пауза.

Спящий ребенок весит еще тяжелее.

КАТАРИНА. Надеюсь, она скоро выздоровеет, сможете спать спокойно.

ЙЕННА (довольно резко). Сара здорова.

ТОМАС. Это Вольфганг болен.

ЙЕННА. Только Вольфганг болеет. (Сердито.) Это может быть и круп.

ТОМАС. Да, может быть и круп.

ЙЕННА. Да нет, вряд ли.

ТОМАС. Такой трогательный у него хриплый голосок, звучит почти как у Джимми Дюранте. (Смеется.)

ФРАНК. Красивое имя – Сара. Если бы у меня была дочка, ее бы звали Лена.

КАТАРИНА. Ой, нет, я знаю столько ужасно противных Сар… Простите… (Улыбается ТОМАСУ.)

ТОМАС (соглашается с КАТАРИНОЙ). Имя всегда ассоциируется с тем человеком, которого ты знаешь.

ФРАНК (чувствуется, что он считает ТОМАСА полным идиотом). Ну конечно. (ЙЕННЕ.) Знаешь, то, что ты сказала – что во сне дети кажутся гораздо тяжелее, чем обычно, – это очень интересно.

ЙЕННА (снова задумчиво). Не знаю, так ли это, но я точно это заметила.

КАТАРИНА (ни к кому не обращаясь). Томас.

ТОМАС. Да?

КАТАРИНА (ФРАНКУ). Не угостишь чем-нибудь?

ФРАНК. Что?.. Ах да, конечно. Простите.

Все с интересом смотрят на ФРАНКА.

Пауза.

О чем это я задумался?

КАТАРИНА (скорее от физического раздражения, чем эмоционального). Какой ты напряженный!

ФРАНК (не пытаясь оправдываться). Я? Да нет, вовсе нет.

КАТАРИНА. Очень напряженный. Посмотри на свою грудную клетку – она ходуном ходит. Да расслабься ты, ради всего святого, не можешь быть как все нормальные люди. (Голосом врача.) Никто тебя не съест… Слышишь, Франк?

ФРАНК. Что?

КАТАРИНА. Успокойся.

ФРАНК. Не понимаю, о чем ты говоришь.

Пауза.

ФРАНК садится на ручку кресла, на котором сидит ЙЕННА.

Мы же будем не просто чай пить – а что-нибудь покрепче.

ЙЕННА (наклоняется и берет журнал со столика) Видел, какой роскошный стул Франк купил?

ФРАНК (КАТАРИНЕ). Не понимаю, о чем ты говоришь.

ТОМАС. О Господи, это стул? (Внимательно смотрит.) Это же почти произведение искусства.

КАТАРИНА. Это произведение искусства, на котором невозможно сидеть.

ТОМАС (не знает, что на это сказать. Садится но стул). Роскошный… Сколько он стоил?

КАТАРИНА. Угадай. Восемь тысяч.

ТОМАС. Восемь тысяч? Правда? Не может быть. Не может стул стоить восемь тысяч.

КАТАРИНА. Спроси Франка.

ФРАНК (встает). Вы голодные?

ЙЕННА. Ни капельки. (ТОМАСУ раздраженно.) Куда ты подевал джем? Который ты приготовил.

ТОМАС. Ой, черт, я забыл его… сбегать вниз и принести?

ЙЕННА. С ним просто невозможно…

КАТАРИНА. С Томасом? (ТОМАС улыбается, словно его похвалили.) Улыбаешься?

ТОМАС. Ну да… А что мне остается делать?

КАТАРИНА. С чем?

ЙЕННА. Томас, ты точно выключил стиральную машину?

ТОМАС. Да-да, я почти уверен.

КАТАРИНА. Удивительно видеть такую гармоничную личность.

ЙЕННА.(сердито). Да, он совсем нетребовательный. (ФРАНКУ, который стоит над ней как тень, норовя упасть.) Я слышала, у тебя умерла мама. Соболезную.

ФРАНК. У меня?

ЙЕННА.(неуверенно). Да, Катарина сказала.

ФРАНК. Зачем она это сказала? (Улыбается. Подходит к окну.)

Пауза.

ЙЕННА. А что, это не так?

КАТАРИНА. Она там, в коридоре.

ЙЕННА (недоуменно смотрит на КАТАРИНУ). Что? Что ты сказала?

КАТАРИНА. Она стоит там в пакетике – там, где Франк поставил ее… Ну точно… Там стоит его любимая мамочка… Правда! Что, нет, что ли?.. Нет, что ли, Франк?

ФРАНК. Что?

КАТАРИНА. Прошу прощения, это, может быть, звучит как-то…

ФРАНК (поворачивается к КАТАРИНЕ). Нет сил больше тебя слушать. (Без малейшего усилия над собой.) Чего бы вы хотели?.. Чего-нибудь выпить?

ЙЕННА. Прости, что ты сказал? Ой, даже не знаю… ты что будешь?

ТОМАС. Да мне все равно.

ФРАНК (тверже. Подкатывает столик к дивану). Виски, вино? У меня есть очень вкусное вино – сухое пино.

ЙЕННА. Виски, да, было бы прекрасно, правда, я тогда скоро завалюсь под диван. Ну и забудьте тогда про меня. Оставьте меня в покое.

ФРАНК. Ты тоже, Томас?

ТОМАС. Нет, я усижу. Да, виски с удовольствием… Спасибо.

ЙЕННА (хихикает почти про себя). Моя мама всегда говорит – я бы мечтала, чтобы у меня достало мужества лечь под ковер.

ТОМАС (без особого интереса). Что она хочет тем самым сказать? Ничего?

ЙЕННА. Ты прекрасно понимаешь – умереть.

ТОМАС. Никогда не слышал, чтобы она так говорила.

ЙЕННА (удивленно). Никогда не слышал?

ТОМАС. Нет.

ЙЕННА. Ясное дело, с чего бы тебе вдруг слышать? (Агрессивно.) Тебя это вообще не волнует. По голосу слышно.

ФРАНК. А ты что будешь, Катарина?

КАТАРИНА. Джин, если ты не против.

ФРАНК. Джин? Уже сейчас?

КАТАРИНА. Да, пожалуйста, если ты не против?

ФРАНК (галантно, поворачиваясь к КАТАРИНЕ). Почему вдруг я буду против? (Идет в кухню, насвистывает все ту же итальянскую мелодию – ФРАНК часто бессознательно насвистывает то, о чем думает.)

ТОМАС (убедительно). Я очень люблю твою маму.

ЙЕННА. Странно.

ТОМАС (еще более убедительно). Мне она очень нравится.

ЙЕННА. Не сомневаюсь. Она ведь тебя считает самым сексуальным мужчиной на свете.

КАТАРИНА (охотно). О да…

ЙЕННА. А на следующий день хочет, чтобы мы развелись.

ТОМАС. Что?

ЙЕННА (испуганно). Ты слышал, что я сказала.

ТОМАС. Почему?

КАТАРИНА. Ну пожалуйста, не будем говорить о родителях… Я не выдержу. У меня тоже есть мама, с которой я не знаю, что делать… (ЙЕННА наклоняется вперед, шепчет.) Что? (Громче.) Что ты говоришь?

ЙЕННА. Это правда, что мама Франка умерла?

КАТАРИНА. Завтра похороны. Ну да, умерла… Нет, предание земле. Какая красивая перчатка. (Указывает на белый бинт у ЙЕННЫ на левой руке.)

ЙЕННА. Ой, я вообще не понимаю, почему у меня так трескается кожа. У меня с детства экзема. Я читала книги про кожу… Там написано, что у детей, которых не любят…