Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Ларс Нурен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

ТОМАС. Не могу тебя больше видеть. Вот и все.

ЙЕННА. Это просто потому, что ты выпил.

ТОМАС. Вовсе нет! Я просто больше не могу видеть. Ты что, не поняла?.. (Подходит к ней и кричит прямо в лицо.) Не могу тебя больше видеть… (ЙЕННА начинает плакать. Стоит перед разбитой дверью на кухню, ТОМАС трясет ее. Она плачет еще горше.)

ЙЕННА. Как горько.

ТОМАС. Вот этого не надо.

ЙЕННА тихонько плачет с открытыми глазами.

Можешь перед кем-нибудь другим разводить слюни. А я останусь тут. (Садится в кресло. Продолжает.) Иди к своему очагу и перекрась кухню в красный или в какой ты там собиралась!

ЙЕННА. Прости меня. Поцелуй меня.

ТОМАС. Что?

ЙЕННА. Прости. Поцелуй меня. (Целует Томаса.) Еще. Нет, я хочу прямо в губы.

ТОМАС. Сядь! Ты не пойдешь? Нет, будешь сидеть на мне, как клещ.

ЙЕННА. Я не пойду вниз одна. (ЙЕННА садится в кресло. Все еще держит афишу.) Я больше никогда туда не пойду, если ты не пойдешь со мной… Слышишь?

ТОМАС. Пожалуйста, сиди здесь… Сиди сторожи меня… Пусть дети там умрут.

ЙЕННА. Я остаюсь.

ТОМАС. Что за издевательство… Что тебе за радость? Зачем тебе это?

ЙЕННА. Никакой радости.

ТОМАС. Мне плевать, что ты делаешь.

ЙЕННА (не обращаясь ни к кому). Что со мной не так?

ФРАНК (идет к двери спальни). Где Катарина?

ТОМАС. Почему ты вся мокрая?.. Похожа на эмбрион… (ФРАНК смеется, но над чем-то другим – над КАТАРИНОЙ, которая только что вошла.) Они над тобой смеются… Почему?

ЙЕННА. Потому что я смешная.

На КАТАРИНЕ очень красивое, когда-то белое, но теперь пожелтевшее платье.

ФРАНК. Привет, Катарина.

КАТАРИНА. Привет, Франк.

ФРАНК. Как чувствуешь себя?

КАТАРИНА. Гораздо лучше.

ФРАНК. Это хорошо.

КАТАРИНА (подходит к Томасу). А иначе мне нельзя.

ЙЕННА. Какое потрясающее платье.

КАТАРИНА. Тебе нравится цвет?

ЙЕННА. Да… красивый… Белый? Посмотри. Ничего зеленого тут нет. Ничего зеленого.

ФРАНК (ТОМАСУ). Ну что, старина-алкоголик… мы теперь друзья? Да? (ТОМАС не отвечает.) Нам не из-за чего ссориться? (ЙЕННЕ.) Он всегда такой? Принимает все близко к сердцу?

КАТАРИНА. Он импотент.

ФРАНК. Томас? Не думаю.

КАТАРИНА. Франк…

ФРАНК. Франк?

КАТАРИНА. Франк – импотент.

ФРАНК. Вот как.

Пауза.

Как же?

КАТАРИНА. Ты хочешь сказать – он не может трахаться… Бедный Франк.

ФРАНК (ЙЕННЕ). Ты же знаешь. Мне нет до нее больше какого дела.

КАТАРИНА. Он просто не может. Я пыталась ему мочь. Что тут постыдного? Я не стыжусь.

ФРАНК (приветливо). Эй, Катарина, попридержи язык. Ты смешна.

КАТАРИНА. Ты в этом не одинок.

ФРАНК. Бесполезно. Одни и те же разговоры много лет.

КАТАРИНА. Ну то есть он не может трахаться без каких-нибудь фантазий.

ФРАНК. Господи боже мой.

КАТАРИНА. Настоящие фантазии… Понимаете?

Пауза.

Хорошо хоть, что у него много денег, а теперь будет еще больше, от мамочки… Сможем снова поехать в Марокко. Там столько красивых мальчиков.

ФРАНК. Катарина, не знаю, стоит ли тебе так себя вести.

КАТАРИНА. Что ты сказал?

ФРАНК. Не знаю, стоит ли тебе продолжать.

КАТАРИНА. Вы понимаете, о чем я?.. Ну то есть фантазии ему не помогают, больше не помогают…

ФРАНК. Как мило посидели. У Томаса уши трепещут, как стулья модели «бабочка». Не позорься больше. (Подходит к КАТАРИНЕ.)

КАТАРИНА. Он хочет, чтобы я ходила в ночные клубы и приводила оттуда мужиков, а потом бы трахалась с ними дома, а он бы смотрел на нас и притворялся бы моим старшим братом. Скоро он еще захочет, чтобы я брала за это деньги. Он тогда совсем перестанет работать. Он сутенер. Перед вами сутенер. Франк самый настоящий сутенер. Посмотрите. Ты же сутенер. Самый обычный шведский сутенер.

ФРАНК. Я больше не реагирую на ее слова. Какой прогресс.

Пауза.

Я тебя не слышу. Не слышу тебя. У меня не ловится эта частота, или ее вообще нету. Я только так думал. Я пытался. Но на самом деле ее не существует.

КАТАРИНА. Я навсегда останусь с тобой, если ты мне только будешь приводить новых мужчин.

ФРАНК. Конечно.

КАТАРИНА. Мне, пожалуйста, хорошо сложенных мужчин.

ФРАНК (подходит к столу, чтобы налить себе в бокал). Сексуальных парней, как говорится.

КАТАРИНА. Это он любит. Это красиво. Вы бы видели, как он плачет по утрам. Стоит на коленях и плачет, и говорит, что они же все для меня ничего не значат, что я не люблю ведь их, я ведь люблю только его… Конечно-конечно, говорю я, ты прекрасно знаешь, что люблю я только тебя… Мы больше никогда так не будем. Ну пожалуйста, Катарина. Достаточно. Это было в последний раз. Но этот последний раз никогда не настает. Мы были в Таиланде. Потрясающая страна. Вы были в Таиланде?

ФРАНК. Тебе лишь бы что-нибудь болтать, я так понимаю. Ты напилась? (ЙЕННЕ.) Это все неправда.

ЙЕННА. Господи боже мой, что с вами такое? Я никогда с таким не сталкивалась.

ФРАНК. Что с нами… Что с нами такое?

ЙЕННА. Ну вы сеете в людях тревогу… мне это не нравится… Это так агрессивно… (Возмущенно.) А ты сидишь и молчишь!

ТОМАС. А что ты мне предлагаешь делать? Меня это все не касается. (Встает, идет в коридор.)

КАТАРИНА (идет за ТОМАСОМ). За эти девять лет, что мы живем вместе, я усвоила золотое правило: когда он бьет меня, это это не мне больно, а ему.

ФРАНК. Я сдаюсь.

КАТАРИНА. Но я больше не могу, больше не в силах…. (Подходит к ЙЕННЕ, которая сидит в кресле.) Мне нужна помощь… Йенна, я больше не могу.

ФРАНК. Неправда.

КАТАРИНА (садится рядом с ЙЕННОЙ, плачет) Мне страшно, Йенна, мне страшно… Можно мне побыть у вас?

ТОМАС. Конечно, можно.

ФРАНК (подходит к креслу). Будь так добра, прекрати это все.

КАТАРИНА. Я должна уйти отсюда… Можно мне пойти с вами? Можно переночевать у вас одну ночь? Можно я переночую у вас, внизу, одну ночь?.. Умоляю, не оставляйте меня с ним одну… не оставляйте меня… Я не знаю что он может со мной сделать.

ЙЕННА. Конечно, приходи к нам. Ты можешь переночевать в комнате у Сары. Она сегодня у бабушки.

КАТАРИНА. Простите меня, но мне надо бежать отсюда.

ТОМАС. Конечно.

ФРАНК. Какой ужас. Тебя невозможно слушать.

КАТАРИНА. Не позволяйте ему приближаться ко мне.

ФРАНК. Ты в своем уме? Я никогда к тебе больше близко не подойду.

КАТАРИНА. Томас.

ТОМАС (подводит КАТАРИНУ к стулу). Не бойся ничего… Пока я здесь, он тебя не тронет.

ФРАНК достает коробку из полиэтиленового пакета.

КАТАРИНА. Не отходи от меня… Не оставляй одну… Пойдемте вниз. Заберите меня отсюда… Я только переночую.

ТОМАС. Конечно, приходи.

ФРАНК достает из пакета урну, подходит к КАТАРИНЕ и высыпает прах на нее.

ЙЕННА (встает). Нельзя так делать. Так не делают.

ФРАНК (спокойно). Однажды я убью ее.

КАТАРИНА. Ты уже это сделал.

Пауза.

ЙЕННА. Но так нельзя делать… Нельзя так делать.

КАТАРИНА встает, идет в коридор, берет пылесос, возвращается с ним в комнату, включает в розетку и начинает пылесосить. ФРАНК падает на колени, собирает пепел, кладет к себе в карман, разговаривает. Звук от пылесоса превращается в монотонную мелодию.

ФРАНК. Я не хотел. Прости. Зачем я это сделал? Как я мог? Что на меня нашло?

Пауза.

Я не думал, что пепла будет так много. Она была такая маленькая. Они вдруг становятся такими маленькими, даже не успеваешь заметить. Она мне снилась сегодня. Мне никогда не снятся сны. Никогда. Никогда их не помню. Не знаю почему. Мы сидели в комнате: она, я и Катарина. В комнате был полумрак. Снаружи что-то происходило, война, что ли, какой-то всадник скакал по горам… может быть, это была американская гражданская война, а сидела напротив меня, по другую сторону стола, с большой сумкой на коленях. Она открыла сумку, чтобы что-то достать. Катарина стала ей говорить, что я… нет, что она обо мне позаботится, обещала заботиться обо мне, следить, чтобы со мной ничего не случилось, пыталась убедить мою маму, что я заслуживаю любви, что я имею право жить и… Я говорил без остановки, как в «Тысяче и одной ночи», не помню уже о чем… А в сумке у мамы был револьвер, и как только я замолкал, чтобы перевести или чтобы придумать другую историю, или… рука сразу же скользила глубже в сумку и сжимала револьвер – она могла достать в любой момент, потому что собиралась пристрелить меня, но я говорил и говорил, и ей приходилось слушать меня и ждать, не потому что она слушала, что я говорю, а чтобы дождаться того мгновения, когда больше не смогу продолжать, когда я замолкну, тогда она пристрелила бы меня. Но я вдруг резко вскочил, бросился к двери, хотел захлопнуть ее и запереть снаружи. Но дверь вдруг превратилась в занавес и ручки я найти не смог. Дальше я не знаю, что случилось. Какое-то зеркало… Ткань… Красивые вещи… женщина, из партии правых, вероятно… Гобелены… Что я здесь делаю… Здесь полный покой… Занавеска за моей спиной… Она разговаривает со мной… У нее есть рука. Длиной в два метра. И занавеска разговаривает со мной. Она кладет руку мне на плечо и просит говорить потише… я слишком громко говорю?. Я дрожу? Они могли бы мне помочь с третьим измерением. Все, что я мог сделать, – это высыпать пепел на пол. (Снимает ботинки и носки, один ботинок надевает обратно, в другой сыпет пепел.) Большое становится маленьким, маленькое становится еще меньше. (Высыпает прах.) В голове у меня только и носится, что так нельзя делать. (Пробует пепел на вкус, облизывает пальцы.) Не понимаю, почему все от меня ускользает. Ты не знаешь? Сначала все такое объективное и конкретное, а потом вдруг испаряется, как запах. Я терпеть не мог Дага Хаммаршёльда, терпеть не мог его, его манеры, больше всего манеры… член в бутылке, член во флаконе, нажимаешь, пшик-пшик… однажды мне захотелось, чтобы меня слушал и трогал в темноте другой человек… Однажды мне захотелось почувствовать глубину другого человека, и мне туда захотелось… Хотел увидеть их еще раз здесь… чтобы они пришли сюда… Мне холодно. И знаете, что случилось? На меня навалился занавес. Просто крепко схватил меня за плечи… Чего тебе от меня надо? Чего ты от меня хочешь?.. Люди выходят из кухни, здесь никого нет, они не разговаривают… Возникла трудность… Человек вышел через комнату, и теперь здесь никого нет… Тяжело… Еще тяжелее… Нас нет. Страшно. Нас нет… Мама, где ты?.. Мама? Тебя нет. Где ты, когда тебя нет? Кто была моя мама? Очень тяжело. По-настоящему тяжело. Я плачу. (Слез нет.) Что-то случилось… Занавес меня схватил и за колени… Чего тебе надо?.. (Пауза.) Я снова и снова шепчу твое имя, чтобы не сойти с ума. Вот… Сейчас случится что-то очень интересное. Я встаю. Я иду. Я ухожу. Я ухожу из комнаты, ухожу от людей, которых в комнате нет. Я прощаюсь. И ухожу. Ухожу. Смотрите. Лишь тот, кто идет, сможет вернуться.

Никто не двигается. ФРАНК выходит из комнаты, выходит за дверь, не закрывая ее, спускается по лестнице. ЙЕННА вдруг вскакивает и бежит за ним. Бросает афишу на пол. Музыка опять становится шумом пылесоса.

КАТАРИНА и ТОМАС долго стоят и смотрят друг на друга. ТОМАС выжидает. Потом подходит к КАТАРИНЕ, грубо хватает ее за промежность. Пылесос мешает.

КАТАРИНА. Ой! Не так сильно. (Чихает.)

В ТОМАС (держит по-прежнему КАТАРИНУ крепкой хваткой. Она вынуждена наклониться вперед). Вдруг они придут обратно. Вдруг они вернутся.

КАТАРИНА. Ну и что? Ой – больно!

ТОМАС. Вдруг они вернутся?

КАТАРИНА. Кто? Йенна и Франк?

ТОМАС. Кто еще, если я говорю «они»?

КАТАРИНА. Больно.

ТОМАС. О-о-о-о, да, я чувствую. О-о, как больно… Ах-ах-ах. Прекрасно же?

КАТАРИНА. Не знаю… (Чихает.)

ТОМАС пытается отодвинуть пылесос. Фату КАТАРИНЫ засасывает пылесос.

Боже мой, какой ты грубый.

Пауза.

ТОМАС. Да. Я вожделел тебя целый вечер. Не мог вести от тебя глаз. Я знал, что ты станешь моей.

КАТАРИНА. Да?..

ТОМАС. О да.

КАТАРИНА. Давай сядем… Посидим. Устала стоять (Садится на кресло.)

ТОМАС. Осторожно, не наступи в пепел. Бог мой, не могу больше ждать.

КАТАРИНА. Я бы лучше легла на диван…

ТОМАС. Я не слышу, что ты говоришь. Я падаю. Бум!

ТОМАС ложится на КАТАРИНУ. Стул опрокинут.

КАТАРИНА. О нет… нет.

ТОМАС. Помоги мне. (Приподнимается.) Пусть им будет хорошо, потому что им вовсе не хорошо.

КАТАРИНА. Франку точно нет.

ТОМАС. И Йенне нехорошо! За это я ручаюсь!

КАТАРИНА. Думаешь?

Пауза.

ТОМАС. Точно совершенно.

КАТАРИНА. У нее никогда никого не было?.. Никакого другого?

ТОМАС. Ты в своем уме? (Роется в карманах штанов.) Не пойму, куда я их подевал? Где они? Хочу видеть тебя.

КАТАРИНА. Бедная.

ТОМАС. Да уж. Почему ты так говоришь?.. Она и не хотела. Ей хорошо, когда все распланировано до мельчайших деталей, одно и то же каждый вечер, потом вдруг вырваться, сесть в машину и отправиться за город – но если появляется кто-то чужой, она сразу теряется, словно какое-то испытание. Ты не представляешь, сколько раз, встречая тебя на лестнице, сколько раз я думал… ты так медленно ходишь, и дышишь так, словно пробежала километр, сколько раз я мечтал, как запущу руку тебе под юбку и буду тебя обнимать…

КАТАРИНА. Почему ты этого ни разу не сделал?

ТОМАС. Я? Клянусь, ты стояла бы там, раздвинув ноги. Разве нет?.. Разве нет?

КАТАРИНА. Нет.

ТОМАС. Продолжаем разговор.

КАТАРИНА. Мы уже далеко зашли?

ТОМАС. Пока еще не сдвинулись с места. Давай зажжем свет?

КАТАРИНА. Будь со мной осторожен. (Чихает.)

Долгая пауза.

ТОМАС. Я тебе нравлюсь? Можешь не отвечать. Нравлюсь? (КАТАРИНА улыбается.) Не смейся. (Нежно.) Можешь не отвечать.

КАТАРИНА. все в порядке.

ТОМАС. Но я тебе нравлюсь? Ты можешь… (Хлопает себя по груди.) Ты можешь… понимаешь… Ты меня видишь? Знаешь, кто я такой? (Встает.) Это не важно… Все равно… Я не могу объяснить… Ты видишь, как я выгляжу… Я? Меня видишь?

КАТАРИНА. Конечно вижу, все время.

ТОМАС. Ну и как?.. Ты меня видишь?.. Отвечай!

Пауза.

КАТАРИНА. Не говори ничего.

ТОМАС. Я хочу разговаривать!.. Больше всего хочу разговаривать… Мне надо поговорить… Прежде всего мне надо поговорить…

КАТАРИНА. Почему?

ТОМАС. Не знаю. Просто надо… Что ты делаешь? Она не в своем уме… Она… Она… Она только болтает все время… это действует мне на нервы. Мы говорим только о детях. Мы никогда не успеваем поговорить о себе. Вот бы их бросить, хотя бы на одну ночь, и умчаться к морю… спать в машине, так здорово! Она никогда не принимала меня всерьез… Она… ей это не нужно… Я все время учился, чтобы уйти с хреновой работы, чтобы найти хреновую работу получше… Как было бы здорово, если бы можно было убежать от всего дерьма, от работы, долгов, счетов.

КАТАРИНА. Даже от Сары?

ТОМАС. Даже от Сары… Каждый вечер, когда мы все ложимся спать, я знаю, что этот день ровным счетом ничего не стоит. Ничего. 14 мая не существовало. Я о нем никогда не вспомню… Но завтра, 15 мая, или через неделю… что-то случится… когда мы поедем в отпуск… когда мы застрянем на таможне в Хельсингборге.

КАТАРИНА обмахивает себя юбкой.

Воздух… Очень жарко.

КАТАРИНА. Прости.

ТОМАС. У тебя такие чувствительные соски!.. Стоит только посмотреть на них, как они твердеют.

КАТАРИНА. Зависит от того, кто на них смотрит.

ТОМАС. Давай пересядем?

КАТАРИНА. Пересядем?.. Куда?

ТОМАС. На пол.

КАТАРИНА (радостно). Давай! (Пересаживаются на пол.)

ТОМАС. Тогда мы сразу услышим, если они вернутся.

КАТАРИНА. А что теперь?.. Что ты будешь делать?

ТОМАС. Я не вижу твоего лица.

КАТАРИНА. Ну и хорошо.

Пауза. КАТАРИНА ложится на афишу, которая все помялась.

ТОМАС. Конечно… (Снимает пиджак. Складывает его и кладет КАТАРИНЕ под голову. Отряхивает.) На пиджаке тоже пепел.

КАТАРИНА. Я очень удобно лежу… Я хочу тебя.

ТОМАС. Меня?

КАТАРИНА. Да.

ТОМАС. Правда?

КАТАРИНА. Да. Прямо сейчас. Я хочу тебя… Какие у меня горячие лапы.

Пауза.

Что я несу…

Пауза.

ТОМАС. Да-а… ну, мне нравится.

КАТАРИНА. Как ты?

ТОМАС. Хорошо… Как ты думаешь, что они там делают?

КАТАРИНА. Ничего. Франк ничего не делает. Ему, кроме меня, никто не нужен…

ТОМАС. Сидят небось у кроватки Вольфганга. Представь, а что, если он его возьмет и подкинет до самого потолка? (Смотрит наверх.) Вольфганг бы этого не выдержал. Он слишком маленький. С ним будет шок.

КАТАРИНА. Но я ему ничего не обещала. Я ему сказала, что наша связь так и не началась по-настоящему. И он заплакал. Заплакал.

ТОМАС. Вот оно что…

КАТАРИНА. В кафе над банями Стюре.

ТОМАС. А, там.

КАТАРИНА. Он такие ужасные вещи говорит. Очень театрально. Я это люблю.

ТОМАС (которому кажется, что кто-то идет) Тихо.

КАТАРИНА. Что?

ТОМАС. Тихо.

КАТАРИНА. Да все в порядке.

ТОМАС. Меня чего-то тошнит.

КАТАРИНА (про себя). Я тебя ждала всю свою жизнь.

ТОМАС. Меня?

КАТАРИНА. Или кого-то, как ты.

ТОМАС. Как я… Это какого?

КАТАРИНА. Мы столько всего с тобой сделаем…

ТОМАС. Меня чего-то тошнит. Не говори про всякие там пирожные.

КАТАРИНА. Мы будем путешествовать.

ТОМАС. Я обычно не пью так много.

КАТАРИНА. Хочу уехать с тобой. Ты любишь, когда тебя имеют? А самому иметь нравится? (Чихает.)

ТОМАС. Ой, подожди, мне нужно чуть-чуть подвинуться, мне так давит на живот.

КАТАРИНА. Никогда не пробовал?

ТОМАС. Подвинься чуть-чуть, пожалуйста…

КАТАРИНА. Пойдем в спальню.

ТОМАС. Как ты думаешь, он не будет ее бить или еще что-нибудь?

Пауза.

КАТАРИНА. Пойдем же. (Тащит ТОМАСА в спальню.) Ты сможешь войти в меня?

ТОМАС. Сейчас? (Спокойно или безразлично задирает КАТАРИНЕ платье высоко на бедра, она подается вперед тазом, ТОМАС гладит ее бедра, хватает платье.) Какое странное платье.

КАТАРИНА. Разве?

ТОМАС. Из чего оно? Из какого материала?

КАТАРИНА. Из радости.

ТОМАС. Где ты его взяла?

КАТАРИНА (ложится на кровать). Это мое свадебное платье. Ляг на меня, пожалуйста.

ТОМАС ложится на КАТАРИНУ, КАТАРИНА стонет. Они ложатся на фен, фен включается.

ТОМАС. Катарина?

КАТАРИНА (выключает фен). Не говори ничего.

ТОМАС. Подожди.

КАТАРИНА. Тс-с.

ТОМАС. Меня тошнит.

КАТАРИНА. Да-да… Ты меня еще даже не поцеловал.

ТОМАС. Не сейчас…

КАТАРИНА. Ну-ну, давай…

ТОМАС. Правда тошнит.

КАТАРИНА. Не говори ничего…

ТОМАС. Но меня правда тошнит!

КАТАРИНА. Не надо ничего говорить… Не надо. Молчать приятнее. Лучше поцелуй меня!

ТОМАС. Подожди.

КАТАРИНА. Мне это нужно. Мне нужно кого-то повествовать. Хотя бы ненадолго. Иначе я сойду с ума. (Поворачивает голову ТОМАСА к себе и целуется с ним.)

ТОМАСУ вдруг становится совсем плохо от выпитого, он вскакивает и бросается в гостиную.

КАТАРИНА остается лежать.

ТОМАС возвращается. Останавливается в дверях.

ТОМАС. Прости… Где ты?

КАТАРИНА. Здесь.

ТОМАС. Прости.

КАТАРИНА. Все в порядке.

ТОМАС. Я серьезно говорю… Прости… Я мечтал об этом много лет.

КАТАРИНА. О чем?

ТОМАС. О тебе… Я же сказал.

КАТАРИНА. Сказал?

ТОМАС. А теперь, когда у меня впервые есть возможность с тобой трахнуться, получается такое.

КАТАРИНА. Да все в порядке… Конечно, можешь меня трахнуть.

ТОМАС. Мне плохо.

КАТАРИНА. Войди в меня. Тебе будет хорошо… А мне придется трудно. (На коленях перед ТОМАСОМ.) Что ты скажешь? Что мне делать?

ТОМАС. Ничего… Мне плохо… Меня тошнит… И я не могу причинить Йенне боль… Не стоит.

КАТАРИНА смеется. Притягивает ТОМАСА к себе.

Ты можешь так сказать… Я просто не хочу! Не хочется… Все, что я могу сказать… У меня пропало желание. Прости… Ты тут ни при чем… (Раздевается. КАТАРИНА все еще лежит на полу. Смеется.) Да уж. Я ничего не могу с этим поделать. Ничего смешного! Перестань!

КАТАРИНА. Я перестала.

ТОМАС. Ничего смешного… Я бы с удовольствием, если бы я мог. Но это происходит независимо от меня. Я не могу этого сделать только потому, что ты хочешь. Ты сама понимаешь… Я тебя не знаю.

Пауза.

КАТАРИНА садится на кровать.

Ты ведь его любишь все же… Ты же все-таки любишь его, говорю…

КАТАРИНА. Кого?

ТОМАС. Ка… ка… ка… Как его зовут?

КАТАРИНА. Франк?

ТОМАС. Да… (Дрожит, мерзнет, трясется всем телом.)

КАТАРИНА. Ты имеешь в виду Франка?

ТОМАС. Да-да-да-да…

КАТАРИНА. Я люблю его.

ТОМАС. Ф-ф-ф-франк… Ты имеешь в виду Ф-ф-ф-франка? Ф-ф-ф-ф-франка?..

КАТАРИНА. Я люблю его.

ТОМАС. Я мерзну, я дрожу, я дрожу всем телом, смотри. Бр-р-р – именно… я и говорю… ты не можешь ничего с этим сделать… бр-р… У меня словно похмелье… Если уж пить, то напиваться как следует. Если пить, то запираться на неделю в квартире с женщиной, запереть все двери и пить… тогда можно расслабиться и делать все что угодно, вылизывать ей жопу и вообще все что в голову взбредет…

Пауза.

Иногда нужно оскверниться… Надо как следует оскверниться, чтобы быть человеком.

КАТАРИНА. Я люблю его.

ТОМАС. Я знаю… Я мерзну… Я сейчас окоченею… Не понимаю, почему я так мерзну. Ты мерзнешь? Не могу стоять спокойно… Смотри, я стою и прыгаю… Как водитель фуры… вроде прошло. Я пошел.

КАТАРИНА. Иди.

ТОМАС. Пойду вниз…

КАТАРИНА. Давай.

ТОМАС. Я зашел только поздороваться. А теперь мне пора. (Снова дрожит.) Опять началось. Бр-р-р-р-р-р-р… Я должен… Я должен посмотреть, что она делает… Я должен идти, пока чего-нибудь не случилось. Бр-р-р… как здорово так мерзнуть… Как после купания… Что ты будешь делать?

КАТАРИНА. Ничего.

ТОМАС (почти радостно). Тогда я пойду. Задержался, чтобы пожелать тебе спокойной ночи. Все в порядке? Пока.

КАТАРИНА. Пока.

ТОМАС уходит. КАТАРИНА лежит на кровати.

Входит ФРАНК. За ним ЙЕННА, закрывает за ним дверь ФРАНК задвигает жалюзи, идет к столу, наступает на вещи, которые упали на пол. Комната выглядит жутковато.

ЙЕННА. Я не уйду от тебя.

Йенна следует за Франком по пятам. Они уходят на кухню.

ФРАНК. Зачем ты это делаешь?

ЙЕННА. Не знаю… Я только знаю, что так правильно… идти за тобой.

Пауза. ЙЕННА и ФРАНК выходят в коридор.

ФРАНК (берет с собой магнитофон). Я бы хотел сейчас пойти с тобой куда-нибудь, где по-настоящему трудно, чтобы убедиться, что ты правда всюду пойдешь за мной и не оставишь меня.

ЙЕННА. Не оставлю. Если хочешь, можешь сесть. Тогда я с тобой сяду.

ФРАНК ставит магнитофон на пол. Садится на него.

ЙЕННА садится рядом с ним на корточки.

ФРАНК. Ты смеешься.

ЙЕННА. Нет.

ФРАНК. Точно?

ЙЕННА. Умоляю тебя… Будь серьезным.

ФРАНК (но коленях перед урной, отодвигает магнитофон. Стряхивает пепел с волос обратно в урну). Серьезным?

ЙЕННА. Я хочу… Можно?

Пауза.

ФРАНК. Какой ты была в детстве?

ЙЕННА. Ребенком?

ФРАНК. Да.

ЙЕННА. Девочкой?

Пауза.

ФРАНК. Ты была одинокая?

ЙЕННА. О нет, вовсе нет… Меня так любили… маленькая спокойная девочка… добрая, умная, со всем справлялась.

Пауза.

ЙЕННА садится на пол рядом с ФРАНКОМ.

ФРАНК. Расскажи какой-нибудь эпизод из твоего детства. Любой.

ЙЕННА (долго думает). Я очень хотела ходить в воскресную школу, но мои родители не были религиозными… потому что я слышала, что там дают звезду… каждый раз приклеивали одну звезду, я думала, что если получить звезду, то все сразу станет иначе… я не знала как, но иначе… в первый же раз, как я пришла в воскресную школу, учительница рассказала про Иисуса, как Иисус ходил по воде, и я сказала: «Как это он не боялся».

ФРАНК. Ты получила звезду?

ЙЕННА. Да, целую тетрадку. Мне только они и были нужны… Можно…

ФРАНК. Кто-нибудь говорил тебе: «Я люблю тебя могу без тебя жить»?

ЙЕННА. Нет.

ФРАНК. Мне надо идти, мне надо в туалет, писать.

ЙЕННА (встает). Я пойду с тобой.

ФРАНК. Давай. Я буду только рад.

ЙЕННА. Не говори… Когда я держусь за тебя, я словно дома. Что ты делаешь?

ФРАНК. Улыбаюсь. Можешь держать мой член, пока я писаю. Хочешь?

ЙЕННА. Хочу.

Идут в туалет. ФРАНК писает. Подходят к раковине, убирают сковородку от омлета из раковины, ФРАНК помогает ЙЕННЕ помыть руки.

ФРАНК (выходит из туалета). Почему ты ходишь за мной по пятам?

ЙЕННА. Не знаю. (Замечает в шкафу пакет с маленькими свечками.)

ФРАНК. Не можешь объяснить?

ЙЕННА. Нет… просто так хочется. (Зажигает свечку и ставит там, где ступил ФРАНК.)

ФРАНК. Пожалуйста…

ЙЕННА. Я не могу. Мне не хватает слов.

ФРАНК. Зачем нужны слова?

Возвращаются в гостиную. ЙЕННА зажигает свечи и расставляет их всюду, где прошел ФРАНК.

ЙЕННА. Ты бы хотел?.. На моем месте?

ФРАНК. Нет… Ты другая…

ЙЕННА. Почему? Какая?

ФРАНК. Я не знаю.

ЙЕННА. Почему я другая?

ФРАНК (улыбается). Когда мы целовались, ты стала другая. Хочешь чего-нибудь?

ЙЕННА. Нет…

ФРАНК. И я не хочу… Пойдем спать?

ЙЕННА. Да-а… Я не могу спать.

Пауза.

Сара так говорит. Она лежит с открытыми глазами и говорит: «Я не могу спать. Не могу закрыть глаза. Мама, я не сплю». И потом засыпает… Мы ели курицу с рисом.

ФРАНК. Теперь ты сыта?

ЙЕННА. Я не люблю курицу. Особенно кожу. Вдруг раз – и во рту кожа.

ФРАНК. Я только переоденусь. Разденусь.

ФРАНК кладет очки ТОМАСА на столике рядом с телефоном. Подходит к шкафу, снимает рубашку, достает старую, застиранную, кое-где рваную футболку.

ЙЕННА. Я тоже хочу переодеться.

ФРАНК. Давай.

ЙЕННА (снимает кофту). Не одолжишь мне какую-нибудь футболку?

В ФРАНК дает ЙЕННЕ футболку. Надевает сам такую же. Достает из гардероба маленькую лодочку, переставляет мебель, залезает наверх, снимает с потолка лодочку и протягивает ЙЕННЕ.

ФРАНК. Это тебе от меня.

ЙЕННА. Спасибо.

ФРАНК. Навсегда.

ЙЕННА. Очень красиво.

ФРАНК. Я схожу на кухню.

ЙЕННА. Я с тобой.

Идут на кухню.

ФРАНК открывает холодильник, берет стакан молока.

ЙЕННА продолжает расставлять свечки вслед за ФРАНКОМ.

ФРАНК. Хочешь чего-нибудь?

ЙЕННА. Нет, спасибо.

ФРАНК. Может, замороженные итальянские… ботинки от Гуччи?

ФРАНК достает из холодильника обувную коробку. Возвращаются в гостиную.

Голос ТОМАСА в телефонной трубке: «Йенна! Йенна! Йенна!»

ЙЕННА берет трубку, не отпуская руки ФРАНКА.

ЙЕННА. Ты что, принимаешь душ среди ночи? (Отодвигает трубку.) Уже светает. Утренние сумерки за окном.

ФРАНК. Все это можешь не говорить.

Садятся: ФРАНК на стул, ЙЕННА в кресло. Смотрят друг на друга. ФРАНК пьет молоко.

ЙЕННА. Ты изменился.

ФРАНК. Я?

ЙЕННА. Да. Очень.

Пауза.

ФРАНК. Хочешь?

ЙЕННА. Нет, спасибо.

ФРАНК. Ты знаешь какую-нибудь песню?

ЙЕННА. Песню?

ФРАНК. Можешь спеть мне песенку, прямо сейчас, в утренних сумерках, сейчас, пока мы сидим и смотрим друг на друга. Можешь?

ЙЕННА. Только одну.

ФРАНК. Одной достаточно. Тебе она нравится?

ЙЕННА. Да, очень.

ФРАНК. Ну спой.

ЙЕННА. Тебе?

ФРАНК. Да. Мне одному.

Пауза.

Но только я буду держать тебя за руку. Держать тебя за руку.

ЙЕННА. Подойди поближе.

ЙЕННА садится совсем близко. Придвигает кресло ближе к ФРАНКУ.

ФРАНК. Нет, не просто… Мы ляжем.

ЙЕННА ставит лодочку на стол.

ФРАНК ложится рядом. Сдвинул стулья.

Ты помещаешься? Нас как будто трое… Я имею в виду, что еще мама.

ЙЕННА. Какая она была?

ФРАНК. Я помню всех кроме нее, вообще ее не помню… Давай, спой мне, пожалуйста. Подожди-ка. Она мне приснилась сегодня.

ЙЕННА. Да, ты рассказывал.

ФРАНК. Рассказывал? Когда? Не помню… Сегодня мне приснилось, что я стоял в туалете с ободранной курицей в руках, холодной и твердой, словно только что размороженной, стоял и держал ее над туалетным столиком, и вдруг из нее потекла кровь… я знаю, что это была мама, и Катарина тоже, и помню, я сказал: живот, живот… Но она стала расти у меня в руках, становилась все больше и больше, и в конце концов стала такая большая, что я больше не мог ее держать. Ну спой теперь… Прошу тебя, спой.

ЙЕННА поет, сначала осторожно и медленно, потом поет глубоким, очень красивым голосом: «I’ve got no kick from Champagne».

ФРАНК (не сразу). Как красиво.

ЙЕННА. Я не могу петь. Я так стесняюсь. Я бы очень хотела быть певицей, стоять на эстраде и петь. Иметь бы какое-нибудь трио.

ФРАНК. Маленькое «ТРЕО»[7]7
  Болеутоляющий препарат, выпускаемый фармацевтической компанией «Джонсон и Джонсон».


[Закрыть]?

ЙЕННА. Ты только насмехаешься надо мной.

ФРАНК. Нет, это было прекрасно… Я влюблен в тебя…

Голос ТОМАСА в телефоне: «Йенна! Йенна! Йенна!»

Как ты поступишь с Томасом?

ЙЕННА сжимает руку ФРАНКА.

ЙЕННА. Не знаю, никогда не надо никого удерживать. Это все равно что сидеть на берегу и играть с песком… (Протягивает руку.) Вот так. Смотри. Если сжать руку в кулак, то песок высыпется. Если оставить ладонь открытой, то песок останется. Теперь твоя очередь петь мне.

ФРАНК. Нет, я боюсь… Не смогу… Я не умею.

ЙЕННА. Сможешь.

ФРАНК. Смогу?

ЙЕННА. Да, ты должен.

ФРАНК (после паузы). Только не смейся. Пусть все катится к чертовой матери… Только ты должна меня поддерживать и ничего не говорить.

КАТАРИНА очень медленно встает с кровати.

ЙЕННА. О твоя рука… твоя рука… (Держит его за руку.)

ФРАНК (чувствует, как что-то капает на его руку, смотрит). Что это?

ЙЕННА. Слезы.

ФРАНК. Ты плачешь?

ЙЕННА. Слезы любви.

ФРАНК (счастливо). Ты плачешь?

ЙЕННА. Я так счастлива… Дай мне поплакать.

ЙЕННА тихонько плачет, держа руку ФРАНКА в своей, медленно ее поглаживает.

КАТАРИНА медленно подходит к двери.

ФРАНК (вытирает слезы с руки ЙЕННЫ). Любимая.

ЙЕННА. Любимый…

ФРАНК. Мы сейчас поженимся? Или весной?

Пауза. ЙЕННА размышляет.

ЙЕННА. Весной неплохо было бы.

ЙЕННА включает магнитофон, стоящий на полу.

КАТАРИНА входит, берет с полки гардероба молоток и гвозди. ФРАНК смотрит на нее, встает, идет ей навстречу, чтобы забрать у нее молоток. КАТАРИНА легонько касается рукой плеча ФРАНКА.

ФРАНК. Что ты хочешь делать?

КАТАРИНА берет со стола два гвоздя.

До самого конца пьесы все теперь происходит в замедленном темпе, очень медленно, медленнее, чем в театре кабуки.

Музыка превращается в монотонный звук. ЙЕННА вся съежилась на стуле.

Катарина, что ты делаешь?

КАТАРИНА (кажется вполне нормальной. Отодвигает ФРАНКА назад). Не оставляй меня.

ФРАНК. Когда?

КАТАРИНА. Не оставляй меня.

ФРАНК. Почему?

КАТАРИНА. Потому что я люблю тебя. Я люблю тебя. Ты любишь меня.

ФРАНК. Нет.

КАТАРИНА. Любишь.

ФРАНК. Это в прошлом… Кое-что произошло.

КАТАРИНА. Что?

ФРАНК. Ты для меня больше не существуешь.

КАТАРИНА. Ты не можешь меня все равно любить?

ФРАНК. Могу, наверняка… Но не хочу.

КАТАРИНА. Неправда.

ФРАНК. Правда.

КАТАРИНА. Неправда… Нам так хорошо вместе… Мы принадлежим друг другу, нам надо только дотронуться друг до друга, чтобы это почувствовать… Тебе стоило улыбнуться мне – и я шла за тобой… Стоило тебе войти в дверь, как я снова была счастлива, как бы несчастлива ни была до этого. Мы так подходили друг другу. Ты всего на несколько сантиметров ниже меня, но на каблуках ты повыше. Любимый мой. (Держит ФРАНКА.) Я действительно люблю твое лицо из плоти, крови и души… Оно похоже на кусок мяса, кишащего червями… Как если поднимешь камень, знаешь, а там… Только это называется «жизнь»… жить… все кипит, пульсирует, меняет цвет и ярко освещено… Если бы ты замер на три секунды, то пропала бы на многие годы… То есть нет, я осталась бы этих свободных мгновениях… Я люблю тебя… люблю… люблю тебя… всеми возможными и самыми прекрасными способами… Я полностью готова… здесь и сейчас и навсегда… Я знаю, что не могу это выразить, а ты не можешь понять… Я не призналась в своем разочаровании… все эти медленные изящные подвохи… но какое это имеет значение? (Смотрит на ФРАНКА.) Одна такая близость, как вчера вечером, и я счастлива на несколько недель вперед.

Пауза.

Моя душа мечется между хаосом и покоем.

Пауза.

Я все еще чувствую вкус того мужчины, которым ты был когда-то… скучаю по его вкусу… Я снова очарована тобой… нет, скорее влюблена… глубокое внутреннее чувство… Я думаю, что у нас все будет хорошо… но не решаюсь… повторяю то, что ты говоришь, когда ты сидишь на кровати, прислонившись к стене… возьмем отпуск, поедем куда-нибудь, проведем вместе лето… ты не будешь работать… мы будем… И я перерасту смерть… сегодня я была жива, мне кажется… я подумала сегодня, что лучше посвятить себя кому-то другому, не тебе… кому-то, с кем не опасно… с кем-то, кто не знает, кто я такая, не видел меня… с кем-то, кого я, возможно, никогда не увижу… с кем-то, кто наверняка очень сильно любит свою подругу… И все это только чтобы найти место, где повеситься… Может быть, это мой способ отправиться туда одной, чтобы измерить тебя, если ты там… Сердце, говоришь, сердце… когда я говорила… От любви ты такие неожиданные вещи делаешь… Ты сказал, что вчера ты был счастлив… помнишь? По тебе сразу видно, что ты счастлив.