Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Ларс Нурен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

КАТАРИНА. Тело. Но теперь я собираюсь начать жить. Теперь я собираюсь жить, когда я люблю. Я пожалуй, не буду переодеваться. (Садится на диван.) Я буду сидеть на диване в таком виде, чтобы все увидели, как ты со мной обращаешься.

ФРАНК. Давай… (Угрожающе. Подходит к ней. Ставит хрустальную вазу на стол.) Только не начинай. Не сегодня.

ТОМАС (в дверях). Я не забыл у вас свои очки?

Сцена 6

ФРАНК. Ты принес джем?

ТОМАС. Я не забыл у вас свои очки?

ФРАНК. Привет, это ты или нет?

ТОМАС ищет очки сначала на диване, потом на столе. Выходит в туалет и снова возвращается в гостиную.

Что здесь творится. Кто здесь был сегодня ночью – шлюха?

ТОМАС (стоит за Франком). Что ты говоришь?

ФРАНК. Шлюха. Как там Людвиг?

ТОМАС. Какой еще Людвиг?

ФРАНК. Тебе надо рассказывать, кто такой твой сын?

ТОМАС. А, ты имеешь в виду Вольфганга. У него началась икота.

ФРАНК. Не дыши мне в затылок.

ТОМАС. Шлюха?

ФРАНК. Может быть… Что ты ищешь?

ТОМАС. Очки.

ФРАНК. Очки?

ТОМАС. Да, я их не забыл тут, когда пошел вниз?

ФРАНК. Разве? Ты же вроде не уходил?

ТОМАС. Здесь где-то.

ФРАНК. Ну, кроме тебя, никто не может знать.

ТОМАС (обращаясь к КАТАРИНЕ, которая пошла на кухню). Ты не видела?

ФРАНК. Катарина?

ТОМАС. Я не тебя спросил.

ФРАНК (садится на диван). Нет, это я сказал «Катарина».

ТОМАС. Она вернется?

ФРАНК. Хороший вопрос. Я видел их.

ТОМАС. Где?

ФРАНК (улыбается). У тебя на носу. А потом они полностью выпали у меня из памяти. Все как-то выпадает. Оставь. (Приподнимается с дивана.) Надеюсь, я не сел на них?

ТОМАС (смотрит в кресло). Нет, здесь их нет… Сюда я их не клал.

ФРАНК. Не клал? Вы пойдите с Катариной и поищите в спальне.

КАТАРИНА входит в комнату со сковородкой в руках, ударяет ФРАНКА по голове.

ТОМАС (оборачивается). Что?

КАТАРИНА выходит из комнаты. Идет в туалет.

ФРАНК (Томасу). Что ты сказал?

ТОМАС (идет к двери). Ничего.

ФРАНК. Во мне есть что-то, что ей нужно, понимаешь, очень нужно – понимаешь – и я ей этого не дам… Это у тебя или у меня потные ноги? (Встает, подходит к столику. У него болит голова.) У нас одинаковые рубашки.

Пауза.

У нас одинаковые рубашки.

ТОМАС. Правда?

ФРАНК. Разве нет? У тебя, правда, галстук… У тебя нет еще одного? Я надену свой, когда ты уйдешь.

ТОМАС. Я не уйду.

ФРАНК. He уйдешь? Как мило. Вы поссорились?

Пауза.

Жалко. Вот вечно так… Слушай, а…?

ТОМАС. Что?

ФРАНК. Да нет, просто хотел спросить: что ты ищешь?

ТОМАС перебирает журналы в столике на колесах. ФРАНК продолжает.

Кстати, очень интересный журнал, вот который у тебя в руках – «Арбитраре». Там есть большая статья… про английский дом, в середине… Этот можешь взять полистать… А вот эти оставь… Положи эти журналы.

Пауза.

Ты что, не слышишь, что я говорю? Оставь их в покое! Положи их, я кому сказал!

ТОМАС. Что? Ты о чем?

ФРАНК. Положи на место журналы! Не трогай.

ТОМАС. Да я просто их передвинул.

ФРАНК. Это ты так видишь. А я это вижу иначе.

Пауза.

Ты в своем уме?

ТОМАС. Вот, я кладу их.

ФРАНК. Зачем?

Пауза.

Сядь лучше и выпей чего-нибудь.

ТОМАС мотает головой. ФРАНК продолжает.

Не будем ссориться…

Пауза.

Ты учитель ведь?..

ТОМАС. Учитель?

ФРАНК. Ты параноик, тебе трудно. Да уж, понимаю… Я сам много об этом думал. Когда мы были маленькими, ты и я, то все всегда задавали нам один и тот же вопрос: кем же ты будешь, когда вырастешь? Помнишь?

Пауза.

Помнишь ведь?

Пауза.

Неужели тебя никто никогда не спрашивал, кем ты будешь, когда вырастешь?.. Удивительно… Я это и имею в виду. Что больше так не делают. Такой вопрос детям больше не задают… Разве это не страшно?.. Если вдуматься… Сядь…

ФРАНК протягивает ТОМАСУ стакан.

ТОМАС садится на стул.

Я расскажу про мою двоюродную сестру. Ее зовут Мария. Рассказать? Хочешь знать, кто такая Мария? Хочешь знать, что она для меня значит?.. Когда мне было семь лет, она меня соблазнила на чердаке. (Садится на стол.) Да вот… Когда она отодвинула крайнюю плоть на моем члене, я думал, что головка просто выпадет. Я испугался. Выскочил в сад, сел на велосипед и объехал наш квартал раз пять или шесть… Ей тоже было семь. После этого мы были вместе каждое лето… Она жила в городе, но на лето приезжала к нам, на дачу… И мы были вместе, прятались и… трахались… Было очень здорово… Никогда не забуду ее тихонькие вскрики – я был так горд… Но в то лето, когда ей исполнилось четырнадцать, она приехала, как обычно, к нам… у нее выросла грудь… и когда взрослые легли спать, я тихонько постучал в дверь ее комнаты, и она впустила меня, я не знаю, о чем мы там болтали, но… но когда я подошел к ней сзади и потрогал ее за грудь, от которой я целый день не мог оторвать глаз, она вдруг рассердилась, отвернулась, ударила меня и заорала, какого черта я вообще там делаю… Не думаю, что я ее сразу понял, я попробовал снова схватить ее за грудь, но она стала другой, она вся сгнила. Я отомстил за себя: я ее продал своим приятелям, они оттрахали ее, впятером, в овраге за заводом… Знаешь, чем пахнет это кресло во время дождя?.. Человеческим существом. Человеком. Человеческой плотью.

ТОМАС. Ну на нем же сидят люди.

ФРАНК (встает). Но я – никогда. Ты не заметил? Я никогда не сажусь в это кресло. Боюсь соскользнуть. Оно, видимо, кожаное… Зависит, правда, от того, какого пола человек, о котором ты думаешь, – мужского или женского – ни о каких аборигенах я не думаю, ни о ком конкретно, во всяком случае.

ТОМАС. И о чем же ты думаешь?

ФРАНК. О Йенне.

ТОМАС. О Йенне?

ФРАНК. Да, представляешь. Катарина уезжает в Милан во вторник. На выставку.

ТОМАС. Вот как.

ФРАНК. Да, итальянская мебель входит в моду – модно и стильно. Диваны и пледы.

ТОМАС. Ты тоже едешь?

ФРАНК. Как тебе? Ты любишь порнографию?

ТОМАС. Порнографию?

ФРАНК. Да. Любишь порнографию?

ТОМАС. Нет.

ФРАНК. А я люблю.

ТОМАС. Почему ты спрашиваешь?

ФРАНК. Не знаю… Ты совсем не любишь порнографию?

ТОМАС. Нет… А чего, собственно?

ФРАНК. Тебе нравится брутальная сексуальность?

Пауза. ФРАНК садится в кресло.

Я люблю любую сексуальность… Лишь бы брутальную.

Пауза.

Любую брутальность, лишь бы сексуальную… Что бы ты сказал, если бы я наклонился – сейчас я, пожалуй, далековато, – ну хорошо, я могу встать… потом я подойду к тебе, поверну руку вот так, и что, если я буду ласкать твои член поверх штанов, вот так… вверх и вниз, можно? Можно я достану его, подержу?.. Нельзя?.. А можно я вставлю мой член в твой анус? Можно я введу мой член в твой анус? Два раза. Нельзя мой член в твой анус? Даже если я его потом вытащу?.. А что тебя интересует?.. Ты никогда о таком не думаешь?

Пауза.

А мне кажется, это так здорово. Так красиво. Тебе вообще никакая порнография не нравится?

ТОМАС не знает, что ответить.

А мне очень нравится. По-моему, это очень красиво.

ТОМАС. Да?

ФРАНК. Мне кажется, это так красиво, когда два мужчины целуют друг друга в губы.

Пауза.

Так прекрасно.

ТОМАС. Мы едва знакомы.

ФРАНК. Мы с тобой?.. Да нет же, нет, помилуй бог… Я не имел в виду тебя и меня, я говорил вообще – людей вообще, которые целуют друг друга в губы.

Пауза.

Мы же едва знакомы. Я не умею так непринужденно разговаривать. Ты правда думаешь, что я мог бы вот так вот сидеть и болтать с коллегами по работе, во время обеденного перерыва?.. Господи помилуй, да в жизни не стал бы. Они уже большие ребята, большие мальчики, большие парни… Им нужен папа. Им нужен большой папа. Им нужен большой папа с большим членом, перед которым они могли бы упасть на колени и сосать… К этому все и сводится – ты этого еще не понял?.. Но они этого в жизни не осмелятся признать – и все равно у них свои проблемы, своя боль… В этом все дело – своя боль. Они чувствуют такую боль… Они не хотят ее чувствовать… Поэтому они заводят себе одну женщину за другой и рожают все время детей, о которых не могут позаботиться, поэтому они пьют, кричат и проклинают себя… Но ты думаешь, об этом они говорят, сидя в темноте? Нет, этого они не могут. Вместо этого они идут и продолжают охотиться за маленькими девочками… (Берет со столика хрустальную вазу.) Смотри, какой свет виден с другой стороны – прямо какой-то невероятный… Ты не нашел свои очки?

ТОМАС. Нет.

ФРАНК (вальяжно кидает тяжелую хрустальную вазу ТОМАСУ). Ну пожалуйста… (Осторожно.) Не знаю, могу ли я говорить с тобой о таких вещах… Думаешь, могу?

ТОМАС (поймал вазу и теперь бросает ее так же вальяжно обратно). О каких?

ФРАНК (ловит вазу). Ну о таких… как я начал говорить… Можно?

ТОМАС. Ну давай… Попробуй…

Они щурятся, словно на свет рампы, хотя на улице уже светло, быстро, но медленно – они вальяжно, но старательно перекидывают друг другу тяжелую узкую хрустальную вазу – словно тот, кто поймал ее, не может удержаться от того, чтобы бросить вазу обратно.

ФРАНК. Да… я попробую…

Пауза.

Ты не замечаешь?

ТОМАС. Ну наверное…

ФРАНК. Что?

ТОМАС. Наверное, говорю.

ФРАНК. Наверное?

ТОМАС. Да, а что?

ФРАНК. Ничего. Что ты сказал?

ТОМАС. Сейчас?

ФРАНК. Да.

ТОМАС. Ничего. Ничего не сказал… Просто смотрю на тебя. Ты о чем?

ФРАНК. Нет, ничего. Ничего особенного… Прости.

ТОМАС. Точно?

ФРАНК. Абсолютно ничего.

ТОМАС. Ну уж нет.

ФРАНК. Да все в порядке.

ТОМАС. В чем дело?

ФРАНК. Сердце.

ТОМАС. Сердце?

ФРАНК. Да, сердце.

ТОМАС. Что с ним?

ФРАНК. Бьется.

ТОМАС. Вот как…

ФРАНК. Не слышишь?

ТОМАС. Нет… Это твое сердце так колотится?

ФРАНК. Да, очень громко. Слышишь?

ТОМАС. Нет.

ФРАНК. Я волнуюсь.

ТОМАС. Из-за чего?

ФРАНК. Не знаю.

ТОМАС. Да, ты из-за чего-то серьезно волнуешься.

ФРАНК. Я очень легко начинаю волноваться. Не знаю уж почему.

ТОМАС. Ты устал?

ФРАНК. Почему ты спрашиваешь?

ТОМАС. А что, если я не поймаю?

ФРАНК (спокойно). Не надо. Она очень ценная.

ТОМАС. Да ладно.

ФРАНК. Это моей мамы.

ТОМАС. И какая же ей цена?

ФРАНК. Ну, обычная хрустальная ваза.

ТОМАС. Ну, я не собираюсь ее ронять.

ФРАНК. Я тоже. Я не это имел в виду.

ТОМАС. А что ты имел в виду?

ФРАНК. Да просто.

ТОМАС. Я не думаю, что она разобьется, если ее уронить.

ФРАНК. Нет. Наверняка нет.

ТОМАС. Нет.

ФРАНК (встает. Обходит ТОМАСА). Теперь другой рукой?

ТОМАС. Конечно.

ФРАНК. Ты никогда не целовался с мужчиной?

ТОМАС. С мужчиной?

ФРАНК. Да, эротический поцелуй с мужчиной.

ТОМАС. В губы?

ФРАНК. Да?

ТОМАС. Прямо в губы?

ФРАНК. С языком?

ТОМАС. С языком?

ФРАНК. Глубоко?

ТОМАС. То есть?

ФРАНК. Ну, засовывая язык глубоко в рот?

ТОМАС. Почему ты спрашиваешь?

ФРАНК. Понимаешь?

ТОМАС. Нет.

ФРАНК. Трезвым, я имею в виду?

ТОМАС. Ты думаешь о ком-то конкретно?

ФРАНК. Почему ты так думаешь?

ТОМАС. Почему я должен так думать?

ФРАНК. Тебе никогда этого не хотелось?

ТОМАС. А тебе?

ФРАНК. Трезвым, я имею в виду?.. Я вообще не так много пью. Становлюсь странным каким-то. Я никогда не пьянею. Ты сейчас пьяный?

ТОМАС. Прости?

ФРАНК. Ты…

ТОМАС. Да.

ФРАНК. Хочешь со мной сейчас поцеловаться?

ТОМАС. С тобой?

ФРАНК. Да… Поцелуй меня сейчас. Прямо сейчас.

ТОМАС (встает). Но тогда я должен поставить вазу.

ФРАНК. Да, конечно, я тоже.

ТОМАС. Ты можешь не кидать ее.

ФРАНК. Ты можешь не ловить ее.

ТОМАС. Так хуже.

ФРАНК. Да, я понимаю.

ТОМАС. Можем перестать одновременно.

Пауза.

ФРАНК. Одновременно?

ТОМАС. Ну да. Оба одновременно.

Пауза.

ФРАНК. Как это?

ТОМАС. Если ты не бросишь ее, то я не поймаю.

ФРАНК. Лучше я не буду ловить ее.

ТОМАС. Она не потяжелела?

ФРАНК. Нет, стала легче.

ТОМАС. Это ведь не урна?

ФРАНК. Нет, это ваза.

ТОМАС. Все медленнее и медленнее.

ФРАНК. Я не могу остановиться.

ТОМАС. А что, если ты промахнешься?

ФРАНК. Как это?

ТОМАС (вынуждает ФРАНКА отодвинуться назад, к входной двери). Что, если я брошу ее тебе в лицо?

ФРАНК. Это будет ужасно.

ТОМАС. Ты боишься?

ФРАНК. Да.

ТОМАС. Чего?

ФРАНК. Какое тебе дело?

ТОМАС. Никакого.

ФРАНК (вежливо). Или все же есть?

ТОМАС. Мне глубоко безразлично.

ФРАНК. Нет, ты прав… Женщины прежде всего – чтобы ходить всюду вместе, поддерживать друг друга, спать в одной постели, есть вместе, спускать за ними воду в туалете, держать их за руку – я терпеть этого всего не могу… Тебе нравится? Если я нахожусь в одном помещении с женщиной и она засыпает – у них ведь есть такая удивительная способность спать, словно ничего не может случиться, – тогда я обычно лежу рядом, смотрю на нее и думаю, что вот, вот, самый подходящий момент для успешного убийства, сейчас звезды сошлись, сейчас я ее убью – и на меня находит такое желание убивать, просто убить ее, бедная, бедняжка, у которой никого, кроме меня, нет. (Бросает хрустальную вазу в стену, через открытую дверь туалета. Ваза разбивается.) Женщины всегда хотят, чтобы мы были такими ужасными, какими они нас не хотят видеть, – им удается сделать нас ужасными… У тебя никогда не было такого желания убить? Никогда?.. Ты уверен? Они хотят только получать и получать. (Отчаянно, серьезно.) Томас… Ты не понимаешь?.. Не понимаешь?.. Кажется, что я тону… Ну пожалуйста, подойди сюда… Томас… Поцелуй меня… Ну пожалуйста?.. Здесь кроме нас, никого.

ТОМАС. Что?

ФРАНК. Здесь, кроме нас, никого. Поцелуй меня.

ТОМАС. Ты в своем уме?

ФРАНК. Я одинок. Я одинок.

ТОМАС. Заткни пасть.

ФРАНК. Я уже не знаю, как меня зовут… Как меня зовут?

ТОМАС. Не прикасайся ко мне… Убью тебя.

ФРАНК. Не говори так… Я приду к тебе.

ТОМАС. Убью!

ФРАНК. Я так одинок. Я скоро взорвусь. Никто этого не замечает.

КАТАРИНА возвращается, становится около столика, снимает рваное мокрое платье – стоит голая, в одних трусах.

Мы тут вообще-то разговаривали.

Пауза.

Друг мой, не сходить ли тебе домой за твоей женой? Чем она там занимается? Сидит и плачет? Она не из тех, может покончить с собой – взять и выпрыгнуть из окошка, или она только набирает вес?.. Дорогая, ты не замерзла? Ну пожалуйста, надень хоть что-нибудь.

Пауза.

Это мой дом. Это мой дом, я сказал. (ТОМАСУ.) Понимаешь, сегодня должен был приехать ночевать мой брат со своей женой. Завтра у нас предание земле. Моя мама умерла. Я в ответе за ее прах. Он там. Вы не поняли? Это – чересчур. Некоторые вещи просто нельзя делать. (Подходит к КАТАРИНЕ.) Хватит. Это надо прекратить. Достаточно уже. Разве нет? Довольно, Катарина.

КАТАРИНА. Оставь меня в покое.

ФРАНК. Подумай о маме.

КАТАРИНА. Не прикасайся ко мне.

ФРАНК. Почему ты так говоришь? Я и не думаю тебя трогать.

КАТАРИНА. Нет, ты пытаешься.

ФРАНК. Я стараюсь быть приветливым.

КАТАРИНА. Можешь засунуть свою приветливость в I задницу. Мне она не нужна.

ФРАНК. Не нужна?

КАТАРИНА. Нет.

ФРАНК. Ну ладно. (ТОМАСУ с улыбкой.) Наверное, можно подумать, что мы разводимся шестнадцатый раз. Прости уж. Ты нашел что искал?

Пауза.

На твоем месте я бы сходил домой и проверил, все ли с ней олрайт… Мне кажется, вокруг нее царит какая-то удивительная атмосфера. Может, она слишком много спит, я имею в виду, слишком мало? Нехорошо как-то, что она два раза за ночь роняет ребенка. Конечно, опаснее уронить взрослого человека – но с детьми это может войти в привычку… Хочешь, я вместо тебя спущусь и посмотрю, что там? Ты не против?

Пауза.

Спущусь, поговорю с ней. Ей, может быть, надо с кем-нибудь поговорить. Она, может быть, решила, что она нам не нравится. Пойду спущусь.

КАТАРИНА. Давай.

ФРАНК. Пусть подумает о чем-нибудь другом… Раз никто другой этого не делает. Раз никто другой этого не делает, говорю… (КАТАРИНЕ, которая выходит на кухню.) Я видел у мужчин грудь побольше. Хотя нет. Не так уж и весело… Я, пожалуй, налью себе еще чего-нибудь. Почему бы мне не напиться. А?.. Завтра все равно ведь… Что у меня завтра? (Выходит на кухню, поднимает с полу цветы и протягивает их КАТАРИНЕ.) Возьми, дорогая. (Гладит ее по спине.) Ты не замерзнешь?

КАТАРИНА берет цветы.

Еще совсем недавно мы стояли тут и говорили друг другу «я люблю тебя».

КАТАРИНА. Это было давно.

ФРАНК. Но кажется, что совсем недавно.

КАТАРИНА тычет цветы ФРАНКУ в лицо.

С дверью ты уже попробовала. Попробуй теперь с окном. Почему ты не хочешь выброситься, как жена Модильяни.

КАТАРИНА. Она это сделала из-за любви.

ФРАНК (ТОМАСУ). У нас нет никаких других выразительных средств. Это ужасно. Нам надо было расстаться вовремя. Нам стоило бы сходить к семейному психотерапевту. Хотя мы уже ходили. Даже не знаю, что нам надо было бы сделать. Мне надо было бы просто уйти. Если бы я только не так устал.

КАТАРИНА. Давай.

ФРАНК. Куда?

Пауза.

Куда?

КАТАРИНА. В неотложку?

ФРАНК. Там меня тоже никто не ждет… Было бы к кому пойти, все равно к кому.

КАТАРИНА. Захвати с собой урну.

ФРАНК. Что ты сказала?

КАТАРИНА. Захвати с собой урну.

ФРАНК. Да, захвачу. Думаешь, я бы ее тут оставил?

КАТАРИНА. Иди вниз, к Йенне. У нее такие сиськи, что их хватит с головой.

ФРАНК. Что ты сказала? (ТОМАСУ.) Как она смеет так говорить про твою бедную жену? Ты не возмущен?

КАТАРИНА. Томас знает, о чем я.

ФРАНК. Правда?

КАТАРИНА. Он очень хорошо понимает, почему я так говорю. (Смеется.) Ну иди. Все равно у вас ничего не случится… Она считает тебя ужасным.

ФРАНК. Никуда я не пойду. Я остаюсь здесь.

Пауза.

Никуда я не пойду. Я остаюсь здесь, я сказал.

КАТАРИНА. Ну конечно. Ну конечно. Ну конечно.

ФРАНК. Да.

Пауза.

Именно. Это моя квартира. Я за нее плачу.

КАТАРИНА. Идиот, что ты делаешь с рукавами!

ТОМАС. Какими рукавами?

КАТАРИНА. Посмотри на него. (Смотрят на ТОМАСА. ТОМАС ничего не понимает.) Посмотри, как он растягивает рукава, как все сумасшедшие, которые теряют рассудок, натягивает на всю руку, пока только не остаются видны кончики пальцев. Это значит все, человек болен. Значит, пора вызывать 90 000.

ТОМАС. Я об этом не подумал.

ФРАНК (включает магнитофон. Итальянская певица). Но Катарина подумала об этом. Она все время об этом думает.

КАТАРИНА. Обрати на это внимание. Есть множеств признаков, по которым можно узнать массу всего интересного. Очень интересно.

ТОМАС (стоит в дверях кухни). В этом что-то есть. Это точно.

ФРАНК. Я верю вам.

ТОМАС. Ну посмотри сам, ты натянул рубашку почти на самые колени. (Берет рукава рубашки ФРАНКА и крепко держит их.)

ФРАНК сбрасывает одежду и пихает ТОМАСА, ТОМАС падает на пол, толкает его гораздо сильнее, чем думал, шипит, стиснув зубы.

ФРАНК. Ты, придурок, – в следующий раз, когда соберешься так сделать, не забудь захватить шляпу, чтобы было в чем уносить мозги.

ТОМАС (вскакивает, несется к ФРАНКУ). Знаешь что, кусок дерьма, с меня достаточно! Сейчас ты у меня получишь!

ФРАНК. Да ты просто клоун… Уж поверь мне.

ТОМАС (ударяет его). Проклятый пидор. Сейчас размажу тебя по стенке.

ФРАНК. Я таких придурков не видел с середины шестидесятых. Я думал, вас уже не осталось.

ТОМАС продолжает избивать Франка.

ФРАНК падает на пол.

ТОМАС. Берегись. Чертов педик.

КАТАРИНА. Дай ему по морде, если хочешь, мне все равно. Между нами все кончено.

ФРАНК. Педик?

КАТАРИНА. Засунь его в холодильник.

ТОМАС. Он пытался лапать меня, когда ты вышла. Пытался изнасиловать меня.

ФРАНК. Ты меня, должно быть, неправильно понял.

ТОМАС. Встань, чтобы я мог тебе врезать как следует.

ФРАНК. Нет, я тут хорошо лежу.

КАТАРИНА. Что, теперь ты уже не такой крутой, когда надо драться с мужчиной?

ТОМАС. Вставай.

ФРАНК. Зачем? Ты можешь наклониться и бить меня.

ТОМАС ударяет его.

Я вовсе не соревнуюсь, и мне все равно, у кого больше член.

ТОМАС (перебивает его). Сделай что-нибудь. Я не хочу его убивать. Скажи, чтобы лежал тут.

ФРАНК. Вообще не хочу соревноваться. Он только и делает, что измеряет свой член. Все время.

ТОМАС снова ударяет.

КАТАРИНА. Как ты, Франк?

ФРАНК. Никак.

ТОМАС. Ты не будешь защищаться?

ФРАНК. Ты ведь скоро устанешь.

КАТАРИНА. Вставай уже. Оставь его в покое. Пойдем.

ТОМАС. Куда?

КАТАРИНА (выходит в коридор). Куда угодно. В парк. Слышишь, что я говорю?

ФРАНК. Да, конечно.

КАТАРИНА. Я собираюсь уходить.

ФРАНК. Давай.

КАТАРИНА. Надеюсь, тебе хорошо. Надеюсь, тебе по-настоящему больно сейчас и ты понимаешь, что я чувствовала все это время. (Входит в кухню. Наклоняется Франку и гладит его по щеке.) Слышишь, что я говорю?.. Что с тобой?.. Почему ты не отвечаешь?

ФРАНК. А что ты хочешь, чтобы я сказал?

Пауза.

КАТАРИНА. Ты мне надоел… Я хочу любви.

ТОМАС выходит на кухню к КАТАРИНЕ.

ФРАНК. Оставьте меня.

КАТАРИНА выходит в коридор.

ТОМАС идет за ней.

КАТАРИНА. Я так и собираюсь. Я тебя закрою.

ФРАНК. Да, пожалуйста.

КАТАРИНА. Не думай, что ты обретешь покой, когда я уйду.

Пауза.

Слышишь, что я говорю? Не думай, что ты сможешь просто спокойно лежать и дрыхнуть.

КАТАРИНА подходит к столу.

ФРАНК встает. Выходит из кухни в коридор.

ФРАНК. Что ты хочешь сказать?

КАТАРИНА. Надеюсь, что ты будешь страдать так же, как я.

ФРАНК (КАТАРИНЕ.) Я не собираюсь страдать. Вы уходите уже – я как раз уберу тут все, и мне будет прекрасно.

КАТАРИНА. Тебе не будет прекрасно. Ты умрешь.

ФРАНК (спокойно). Вот как? Почему?

ФРАНК ударяет КАТАРИНУ по голове.

КАТАРИНА падает в кресло. Кричит.

ЙЕННА открывает дверь.

Сцена 7

КАТАРИНА. Потому что я ухожу… ухожу от тебя, Франк…

ФРАНК. Давай, только поскорее, пожалуйста.

КАТАРИНА. Ты что, меня не понял?.. Ты умрешь.

ФРАНК. Да вовсе нет. Я не хочу находиться с тобой в одной кровати. У меня, кроме боли в животе, от тебя ничего не бывает. Сегодня я буду спать десять часов подряд, а утром я здесь поменяю мебель, и все станет прекрасно. У меня будет чистота и порядок.

ТОМАС все еще в коридоре.

ЙЕННА (осторожно закрывает дверь, смущенно, все на нее смотрят). Вот и я.

ФРАНК. Наконец-то… Вот и ты… Я как раз собирался сходить за тобой.

ЙЕННА. Томас.

ФРАНК. Входи. (Идет на кухню. Выключает магнитофон.)

ЙЕННА. Томас, пожалуйста…

ФРАНК (в дверях кухни). Мы так волновались… Проходи, садись… Можно я скажу?.. Тебе получше?

ЙЕННА. Мне было плохо.

ФРАНК. Ну теперь тебе получше. Теперь тебе надо выпить. (Идет к столику на колесиках с выпивкой и стаканами, подкатывает его.) Мы с Катариной как стюардессы, никакой мебели, повсюду только дорогой алкоголь. Но у нас так много выпивки, потому что я почти не пью. Ты не войдешь?

ЙЕННА (стоит в дверях). Томас, ну пожалуйста (ТОМАС не может ответить.) Почему ты не отвечаешь?

ТОМАС. А что я должен сказать?

ЙЕННА (смотрит на него). Томас…

ТОМАС подходит к креслу.

ФРАНК (выходит в коридор). Иди сюда, давай посмотрим на урну… (Снимает с полки пакет.)

ЙЕННА. Томас, ну пожалуйста… я не хочу тут стоять.

ТОМАС садится в кресло.

Ну иди вниз. Пойдем?

ТОМАС смотрит на КАТАРИНУ.

ФРАНК (останавливает ее). Он придет. Не беспокойся. Ничего страшного.

ЙЕННА по-прежнему смотрит на ТОМАСА.

ЙЕННА. Я ничего не хочу.

ФРАНК. Ты можешь не пить. Посиди просто, отдохни.

ЙЕННА. Я что-нибудь сделала не так?

ФРАНК. Нет, вовсе нет.

ЙЕННА. Что я делала… (ТОМАСУ.) Ну пожалуйста, ну ответь?

ФРАНК (ставит пакет на пол). Вот так… Посиди дохни.

ЙЕННА. Я хочу сесть к Томасу.

ТОМАС. Что?

ЙЕННА. Хочу с тобой сидеть.

ТОМАС. Конечно, садись.

ЙЕННА.(пытается сесть). Не получается. Я не помещаюсь. (Стоит.) Можно к тебе на колени?

ТОМАС. Да что с тобой? Ты не можешь сама сидеть?

ЙЕННА пытается залезть к ТОМАСУ на колени. Он сталкивает ее с себя, так что она падает на пол. ЙЕННА плачет.

ФРАНК. Ну-ну, ну не обижайся.

ФРАНК идет к столику за выпивкой.

Пауза.

ТОМАС (ЙЕННЕ). Да что с тобой? Ты что, плачешь?

ФРАНК. Да нет.

ЙЕННА. Это просто слезы.

ТОМАС. Да чего ты воешь?.. Что я такого сделал? Можно я сюда сяду?

ЙЕННА. Пойдем домой?

ТОМАС. Я пойду, когда захочу.

ЙЕННА. Уже поздно… Я неважно себя чувствую.

ТОМАС. Да я вижу. Ты всегда себя неважно чувствуешь.

ФРАНК. Вот тебе. (Протягивает ЙЕННЕ стакан.)

ЙЕННА (берет стакан). Я больше не хочу. (Протягивает стакан ТОМАСУ, он не берет.) Точно. Я больше не хочу.

КАТАРИНА встает и идет в спальню.

ТОМАС провожает ее взглядом.

ФРАНК. Не обращай внимания на Катарину… Если мы не будем обращать на нее внимание, ей самой надоест. (Смеется. ФРАНК садится в кресло.) Я видел у мужчин грудь побольше, чем у тебя. Они, правда, были посимпатичнее.

ЙЕННА (смеется). Прости. (Пьет.)

ФРАНК. Во всех смыслах.

ЙЕННА. Я зашла только за Томасом.

ФРАНК. Я понимаю. Но не похоже, чтобы он собирался домой.

ЙЕННА. Да, и я не пойму почему… Почему ты не хочешь идти домой?

Все молчат.

ФРАНК. Кстати, я тебе хочу отдать одну вещь, пока не забыл.

ФРАНК отодвигает от себя бокал. Берет афишу и протягивает ЙЕННЕ.

Вот. Это тебе.

ЙЕННА (берет). Что это?

ФРАНК. Это тебе.

ЙЕННА. Почему?

ФРАНК. Возьми.

ЙЕННА. Да нет.

ФРАНК. Да это подарок.

ЙЕННА (рассматривает афишу). Такая красивая.

ФРАНК. Да, тебе понравилась.

ЙЕННА. Но я не могу ее взять.

ФРАНК. Ты уже взяла. (Садится снова в кресло.)

ЙЕННА. Такая красивая. Как приятно. Спасибо большое.

ФРАНК. Да не за что. Мне надоели картинки, которые что-то изображают.

ЙЕННА. Ну, эта такая красивая. (Пьет.)

ФРАНК. Да.

ЙЕННА. Куда бы ее повесить?

ТОМАС. Ты что, дура?

ЙЕННА. Наверное, в столовой.

КАТАРИНА. Вообще-то Франк ее мне подарил, но неважно теперь уже.

ЙЕННА. Ой… тогда я не возьму. Я же не знала.

КАТАРИНА. Да возьми. Мне ничего от него не надо. Он может даже ссать на меня и все равно сам будет мокрым (ФРАНКУ.) Ты же мне назло хочешь ей сделать приятное. Не выйдет.

ФРАНК. Я не подумал о тебе…

ЙЕННА (нервно). Но мне неприятно… Простите. (Пьет.)

КАТАРИНА. Дорогая, это ровным счетом ничего не значит.

ФРАНК. Нет, ровным счетом ничего. (Затянувшаяся пауза.) Какой прекрасный вечер.

ЙЕННА. О да.

ФРАНК. Занавески развеваются, голуби воркуют.

ЙЕННА. Один голубок такой милый. Мне кажется, у него в парке есть дети.

ФРАНК. Пегги, не хочешь кофе латте?

ТОМАС. Пегги?

ФРАНК (удивленно). Да?

ТОМАС. Ее не так зовут. Ее зовут не Пегги.

ФРАНК. Разве? Прости. Я только сказал, что вечер был прекрасный.

ТОМАС. Не пытайся сесть мне на колени… (Пауза.) Ты же знаешь, что не получится. Не пытайся на меня залезть.

ФРАНК. Да уж, а то будет полная жопа…

Пауза.

ТОМАС. Что ты имеешь в виду?

ФРАНК. Вот как, ты проснулся?

ТОМАС. Ты слышал, что я сказал… Мне не нравится. Вообще не нравится.

ФРАНК (ТОМАСУ и ЙЕННЕ). Какие вы странные, оба.

ЙЕННА. Мы? Оба?!

КАТАРИНА стоит в дверях спальни, довольно сильно под мухой.

ТОМАС. Да?

ФРАНК. Да… Конечно, не такие странные, как Катарина. Она-то просто полоумная… Мне ее жаль.

ТОМАС (смотрит на КАТАРИНУ). Он опять за свое. Это невыносимо.

ЙЕННА. Может, пойдем уже?

ТОМАС. Почему?.. Хочешь – иди!

ФРАНК. Она психопатка. Это единственное, что я знаю. Что мы знаем о людях, которые так себя ведут? Посмотрите на нее. Это же спектакль. Подождите немного, и она начнет изображать собачку, потерявшую хозяина, Томас.

ЙЕННА. Он не будет ни во что играть. Он пойдет вниз и ляжет спать, потому что уже поздно. Ему завтра на работу. Мы как-то обычно не засиживаемся допоздна наверху. Он устал. Я вижу, как он устал.

ФРАНК. Катарина привыкла получать все, чего хочет. Если она решила, что Томас должен ее трахнуть, то тут уж твои груди тебя не спасут, поверь мне, Йенна.

КАТАРИНА открывает дверь спальни.

ЙЕННА. Что ты такое говоришь?

ФРАНК. Она никогда не теряет окончательно чувство реальности. Она всегда контролирует ситуацию. Когда требуется. Чаще всего она этого не делает. Посмотрите нее. (Встает, идет к спальне.)

КАТАРИНА в спальне. Закрывает дверь.

Что ты делаешь, Катарина?.. Я тебя обидел?

ЙЕННА. Что ты такое говоришь?

ФРАНК. Да неважно. Не обращай на меня внимания. Так вот. Глупости всякие. Я вообще глупый.

ЙЕННА. Да уж, это точно.

ФРАНК. Я знаю. (Берет ее за руку, держит.) Ты хорошая.

ЙЕННА. Кто… я?

ФРАНК. Да. Очень добрая.

ЙЕННА. Вовсе нет.

ФРАНК. Очень добрая. Это видно.

ЙЕННА. Да нет, я на самом деле совсем не добрая.

ФРАНК. Добрая. Я чувствую это.

ЙЕННА. Это худшее, что можно сказать о человеке.

ФРАНК. Да, если сказать только это. Но я говорю не только это, я говорю: ты добрая… Понимаешь? Я пытаюсь выражаться как можно более ясно… Ты не просто добрая… В тебе есть что-то еще… Что-то удивительное.

ЙЕННА. Вот как… И что же?

ФРАНК. Ты плачешь, когда тебе грустно… Понимаешь, о чем я?

ЙЕННА. Я такая скучная.

ФРАНК. Нет, в тебе что-то есть… Что-то удивительное…

ЙЕННА. О чем ты говоришь?

ФРАНК. Да… капля света… божественная капля… капля альтруизма.

ЙЕННА. О-о… Спасибо.

ФРАНК. Не надо благодарить… За это не надо благодарить. Ты же понимаешь.

ЙЕННА. Это красиво.

ФРАНК. Тебе понравилось?

ЙЕННА. Просто красиво.

ФРАНК. Томас тоже так сказал.

ТОМАС. Будешь еще пить?

ЙЕННА (смотрит в пустой стакан). Ой, я не заметила… Что Томас сказал?

ФРАНК. О чем, Йенна?

ЙЕННА. Обо мне?

ФРАНК. Так лучше?

ЙЕННА. Немного… но мне лучше больше не пить… Я только плачу.

ТОМАС. Да, мне это уже надоело.

ФРАНК. Ты никогда не говоришь о людях плохо и безответственно… ты знаешь, что все вернется обратно – и ты почувствуешь то же самое… Разве нет?

ЙЕННА. Что сказал Томас? Что он сказал?

ФРАНК. Он сказал, что ты не агрессивная – это ужас но, она не агрессивная, она очень похотливая.

ЙЕННА. Похотливая?

ФРАНК. Да, вместо того чтобы рассердиться, она становится похотливой.

ЙЕННА. Похотливой? Я?

ФРАНК. Да.

ТОМАС (поворачивает кресло к ЙЕННЕ и ФРАНКУ) Лучше послушай меня. Я последний раз к тебе обращаюсь.

ФРАНК. Сейчас будет драться. Удивительный человек. Он любит чувствовать угрозу.

ТОМАС (встает). Предупреждаю.

ФРАНК. Да, я слышу.

ТОМАС. Я говорю: я тебя засуну в унитаз. Я вымою тобой пол.

ЙЕННА пытается остановить ТОМАСА, тот отталкивает ее.

ФРАНК. Я верю.

ТОМАС. Я весь вечер тебя терплю, но теперь мне надоело. Я не идиот.

ЙЕННА. Томас, пойдем-ка вниз. Что тут делать. Пойдем. (Тянет ТОМАСА назад.)

ТОМАС (отталкивает ЙЕННУ и рвет ее белую перчатку.) Отвали, к чертям собачьим.

ЙЕННА. Томас, ну пожалуйста, на что ты так злишься?

ТОМАС. Хватит меня поучать. Ты не ребенок… Хочешь спать – иди уже к черту! Спускайся и ложись… Я не собираюсь удирать! Я всегда, блин, прихожу домой, ты прекрасно знаешь! Кстати, за двенадцать лет, что мы женаты, я не пропадал ни разу, ни одной ночи!.. Что, ты считаешь, может случиться? Я хочу видеть другие лица, кроме твоего! Да что с тобой! Я могу иногда, черт подери, поговорить не о детях, и не о том, с кем они играли, и не о тех родителях, не о том, как они выглядят по утрам и какие они вообще странные. Ты только и говоришь, какие все вокруг придурки и как у нас все хорошо! Это так? У нас все хорошо? У нас так все хорошо!

ЙЕННА. Ну все же, по сравнению с другими…

ТОМАС. Да ты ничего не знаешь, хорошо мне или нет!.. Ты вообще ничего обо мне не знаешь!

ЙЕННА. Томас, ну пожалуйста, мы поговорим об этом позже. Разве нельзя? Я очень боюсь, когда ты так кричишь.

ТОМАС. Иди к черту… Чего ты боишься? Спускайся вниз и ложись. Спускайся и жди. Я приду позже. Приду, когда захочу… Если захочу… Тогда и приду.

ЙЕННА. Я не хочу идти без тебя.

ТОМАС. Тогда стой там.

Пауза.

Ты мне надоела.

ЙЕННА. Что… Что ты такое говоришь?

ТОМАС Ты что, не слышала?

ЙЕННА. Ты сердишься?.. Что я такого сделала?

ТОМАС. Ты мне надоела. Не слышала, что ли?

ЙЕННА. Томас, ну пожалуйста… очень тебя прошу…