Текст книги "Пьесы"

Автор книги: Ларс Нурен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Пауза.

Что? Да слышу… Но теперь будет лучше. (Короткая пауза.) Может, съездим куда-нибудь на той неделе?

Пауза.

В Малагу или в Нюнэсхамн. Там, наверное, красиво… Или еще куда. (Короткая пауза.) Я же здесь по своей воле. Нет, не знаю. Может, постираю… Все уже грязное. После его прихода я чувствую себя как грязный половик. Как разоренный сад… Он прошел по мне, как по красивому лугу, и растоптал все цветы… а она шла за ним, пытаясь их снова выпрямить. (Короткая пауза.) Черт, как же я по тебе соскучилась. Ты хорошо ешь? Спишь?.. Не забудь выпить стакан виски перед сном.

Пауза.

Я тут видела двух лесбиянок по Z-TV. Одна была вроде меня десять лет назад, правда, я не решалась вести себя так вызывающе… внешне. Она же не говорила. Я не понимала, что она говорит. (Короткая пауза.) Нет, не знаю… Да нет, я как-то не знаю, что буду делать. Нет, не знаю. Что я буду делать? Что-нибудь… Почитаю… Нет, не хочу… Нормально. Может, пройдусь… Нет, шучу… А ты придешь завтра? (Короткая пауза.) Да, давай… Пожалуйста, если успеешь… Хорошо… Тогда до завтра. Будь осторожна, когда переходишь через дорогу… Что?.. Да. Пока. Пока. (Вешает трубку.)

АНДЕРС входит в холл, смотрит на МАРТИНА, который сидит на диване и рыдает, сам того не осознавая.

МАРТИН (через некоторое время, не скрывая слез). Это Босния. Это дети. Это ужасно.

Пауза.

Сколько они пережили… они прошли через преисподнюю… Они прошли через все… Они совсем еще дети… И уже пережили такой ужас… У них отняли все… И они такие мудрые… Это невероятно. (Снова смотрит на экран телевизора и плачет.) Это могли быть мои дети. Это могла быть Нина, моя дочь. (Не осознает, что плачет.) Ей тоже девять лет… Это ужасно… Она видела, как ее мать изнасиловали и убили… И вот она приехала сюда, потому что здесь у нее есть тетя… Она совсем одна. (Качает головой, плачет, сморкается.) Я не знаю, что делать.

АНДЕРС. Это новости?

МАРТИН. Это так ужасно. Мы должны что-то сделать. Господи.

Пауза.

Нет… Это какой-то документальный фильм… Это семьи, которые приехали сюда, бежали от войны.

АНДЕРС. Понятно… А потом что-нибудь будет?

МАРТИН. Не знаю. Все, это конец… Это невозможно смотреть. Одно то, как с ними обращаются на паспортном контроле… как с животными. (Протягивает ему пульт.) Держи.

АНДЕРС. Спасибо.

Пауза.

Не знаю, может, я и не буду смотреть. (Короткая пауза.) Спать еще тоже вроде рано.

АНН-МАРИ входит, направляется в курилку.

Да.

Пауза.

Неплохо бы им тут обои переклеить. И окна покрасить. (Нажимает на кнопку пульта.) Может, фильм какой есть. (Короткая пауза.) Да, по пятой какой-то фильм. «Свидетель»… Что это такое? (Короткая пауза.) Правда, они постоянно прерываются на рекламу… Так. В девять… Это еще не скоро.

Пауза.

Ты смотрел?

МАРТИН. Да.

АНДЕРС. Хороший?

МАРТИН. Да, кажется, я… кажется, мне понравилось, когда я смотрел.

АНДЕРС. Но это еще не скоро.

Пауза.

Я думал, она собирается домой на выходные… Она говорила вроде, но, наверное, передумала.

МАРТИН. Кто?

АНДЕРС. Ну она. Анн-Мари. Она говорила, что собирается на выходные домой.

МАРТИН (после небольшой паузы). Говорила, да? Ясно.

АНДЕРС. Наверное, передумала.

МАРТИН. Да. (Короткая пауза.) Где ты живешь?

АНДЕРС. Я?

МАРТИН. Да.

АНДЕРС. Я… Я живу… на Сёдере… еще южнее Сёдера… в Хандене.

МАРТИН. Понятно.

АНДЕРС. Я уже несколько лет там… До этого жил на Фрейгатан.

МАРТИН. Да, ты, наверное, уже говорил… Просто я забыл.

МОД (в курилке, обращаясь к Анн-Мари). И что ты будешь делать потом, когда выпишешься?

АНДЕРС. Да, я там живу. Новый дом. Балкон. (Короткая пауза.) Там и церковь есть.

АНН-МАРИ. Не знаю… Писать.

МАРТИН. Правда?

АНДЕРС. Да, я заходил туда несколько раз. Но не на службу, не в воскресенье. Вечером.

МАРТИН. Понятно.

МОД. Писать? Что?

АНДЕРС. Просто посмотреть, что это такое.

АНН-МАРИ. Я хочу попробовать написать книгу о них… что они сделали… Что произошло.

МАРТИН. Понятно.

Пауза.

Нет, я почти никогда не смотрю телевизор. Мне кажется, я ненавижу телевизор. Приходится смотреть его из-за работы… уж лучше сходить в кино… если хочешь следить за рекламой. Дерьмо это, на мой взгляд, – но на это можно жить. Только это все равно дерьмо. Это общество без конца пережевывает свое собственное дерьмо. И делает вид, что потребляет что-то свеженькое. Что дерьмо – свежее… Дерьмо стало важнее всего – чем больше раз его съедят, тем лучше.

АНДЕРС (после короткой паузы). Сегодня было вкусно.

АНН-МАРИ. Я должна сделать это, пока они живы.

МАРТИН. Да?.. А что давали? (Короткая пауза – заинтересованно.) Что мы сегодня ели?

АНДЕРС. Отбивные… Какие-то отбивные. С грибным соусом.

АНН-МАРИ. Не потому, что они будут это читать. А чтобы все другие знали. Все, кто их знает.

МАРТИН. Да, точно.

АНН-МАРИ. Я бы хотела, чтобы они узнали, что такое ад… прежде чем они туда попадут.

АНДЕРС. Мне понравилось. (Короткая пауза.) А это интересно?

МАРТИН. Что именно?

АНДЕРС. «Филадельфия»… Какой-то американский.

МАРТИН. Я его не видел.

Пауза.

А разве не его показывали несколько недель назад?

АНДЕРС. М-м, он будет сегодня вечером. Может, это и тот же.

Входит МАРК.

Хотя было бы… Хорошо бы там жить, только работы там нет… Все повымерло. Люди уезжают в город, если есть возможность.

МАРТИН. Да… В деревне так же пусто, как в церкви. Туда приходят только в особых случаях. Похороны и свадьбы… Не везде, конечно, но в основном. Теперь же многие стали частными консультантами, вместо того чтобы идти на ставку, ну чтобы снизить расходы и прочее. Большие предприятия специализируются на том, что они хорошо умеют, а все лишнее урезают. Так было на «Вольво». А если кто-то нужен, то его всегда можно нанять.

АНДЕРС. Да, да. (Нажимает на кнопки пульта, переключает разные программы.)

Входят МОХАММЕД, РОГЕР и ЭРИКА.

АНДЕРС попадает на старую детскую передачу «Пять муравьев – это больше, чем четыре слона».

ЭРИКА. О, обожаю! (Садится.) Я буду смотреть. Не переключай!

МОД. Да, она отличная. Петтер ее без конца смотрел. Благодаря ей он научился читать.

ЭРИКА. Она уже умерла.

МОД. Мне она тоже нравилась. Я многое для себя повторила и узнала много нового.

МАРТИН. Кто умер?

ЭРИКА. У нее была опухоль мозга.

МОД (МОХАММЕДУ). Вот посмотри – это вам полезно, тем, кто приезжает сюда и хочет выучить шведский. Тебе бы надо купить ее на видео.

ЭРИКА. Она делала отличные передачи из Латинской Америки и Азии, политические передачи.

МАРТИН. Мои дети тоже это смотрели.

Подпевают какой-то песенке. И МАРК тоже.

ЭРИКА. Она такая добрая. А София не будет смотреть? Позвать ее?

МОД. Нет, не надо. Она спит. Она спит глубоким сном. Как провалилась.

ЭРИКА. Мне просто кажется, что ей стало бы лучше, если бы она посмотрела.

МОД. Не беспокой ее.

РОГЕР. Слушай, помолчи, а, сучка гребаная.

МОД. Ты что, других слов не знаешь? Ничему другому тебя не выучили? Тогда сядь и посмотри вот это.

РОГЕР. Выучили, не беспокойся. Сраная сучка левацкая.

МОД. Хочешь, я тебя поцелую? Кто сучка левацкая.

РОГЕР. Эта… которая поет.

ХАРРИ бежит по коридору, вбегает в ординаторскую.

РОГЕР. Но тут она классная.

МОД. Что там еще? (Кричит.) Анн-Мари! Не хочешь посмотреть? «Пять муравьев – это больше, чем четыре слона»!

РОГЕР. Только я видел ее черно-белую.

ЭРИКА. Эта песня просто офигенная.

АНДЕРС. Потом, наверное, пойду на склад работать. Мне надо что-нибудь попроще. Я такой неумеха, что и руль не найду.

МАРТИН. Ясно.

МОД. Анн-Мари!

АНН-МАРИ качает головой.

Может, забыл убрать бутерброды в холодильник.

АНДЕРС. Я тут читал на днях, что этот Лондонский мост, что ему шестьсот лет. Тогда на мосту были дома и магазины, люди на нем жили… Но их тогда, наверное, немного было.

МАРТИН. Да?.. Где ты это читал?

АНДЕРС. В газете какой-то. Они тогда жили гораздо теснее, ну чтобы помогать друг другу, давать лекарства там. (Обращаясь к ХАРРИ, который идет обратно.) Что такое? Что-то случилось? (ХАРРИ не отвечает, спешит дальше, к палате СОФИИ.) Они никогда не отвечают, если их спрашиваешь. Ответа не дождешься. Видно, это ниже их достоинства.

МАРТИН. Ну, может, ему сейчас не до того.

АНДЕРС. Да, может, ему сейчас не до того. Может, у него есть дела и поважнее.

МОД. Ну что там еще? Куда ему торопиться?

АНДЕРС. Что он делает?

МОД. Разве что домой!

АНДЕРС. Он вошел в вашу палату… Он живет со своей мамой.

МОД. Господи… Что там еще такое?

ЭРИКА. Что случилось?

МАРТИН. Что?

Остальные смотрят передачу.

МОД встает, уходит по коридору.

АНДЕРС. Было бы здорово съездить в Лондон… Я ведь в молодости не на складе хотел работать.

ЭРИКА. Что случилось?

МАРТИН. Не знаю.

АНДЕРС. Я хотел стать актером, но это бы не вышло, я бы не справился… Играть «Гамлета»… Вот что интересного в «Гамлете»?

МАРТИН. Подожди. (Выключает телевизор.)

РОГЕР. Какого хера! Что ты делаешь? Что ты, блин делаешь? Включай давай! Я же смотрю! Я же, блин, смотрю! Ну ты, козел!

МАРТИН. Да. Подожди секунду.

РОГЕР. Я хочу это смотреть! Давай, блин, включай! Я сказал! Я тебе сейчас башку оторву! Давай, я сказал!

МОД возвращается.

МАРТИН. Да подожди ты.

РОГЕР (отнимает пульт, толкает МАРТИНА). Совсем уже! (Пинает его ногой.)

ЭРИКА. Что случилось?

РОГЕР. Совсем уже спятил! Выключает, когда все смотрят! Да кто ты такой? Возомнил из себя – мало ли, что ты живешь на Эстермальме! Кто ты такой вообще? Да кто там захочет жить!

МАРТИН. Я не считаю, что жить на Эстермальме как-то особенно прекрасно, и к тому же я там не живу.

МОД. София.

РОГЕР. Подожди еще… мы внесли тебя в списки, от нас не уйдешь.

ЭРИКА. Что случилось?

МАРТИН. Что с ней?

МОД. Я не знаю… Мне кажется, она умерла.

ЭРИКА. Нет.

МАРТИН. Нет, не может быть.

ЭРИКА. Нет, этого не может быть!

МОД. Я не знаю.

ЭРИКА. Она спит, она пошла спать. Она хотела спать. Она очень устала.

МОД. Она выглядела так, как будто умерла. Я видела ее. Она была совершенно… не как во сне… Это видно.

Все сидят не шевелясь.

РОГЕР. Чего?

Пауза.

Чего, блин? Чего, блин, там еще?

МОД. Это, наверное, таблетки.

ЭРИКА. Нет, она просто хотела спать. Она плохо спала прошлой ночью.

МАРТИН. Что произошло?

МОД. Они пытаются ее откачать.

ЭРИКА. Я не могу пошевелиться и не могу говорить. (Вскрикивает.)

МОД. Наверное, ее повезут в интенсивную терапию.

РОГЕР. Ну, блин, чего там такое?

МАРТИН. София.

РОГЕР. Что случилось-то?

МОД. Какой ужас… Такая молоденькая.

РОГЕР. Что она сделала?

МОД. Ей и девятнадцати не было.

РОГЕР. Что она сделала?

МОД. Ничего она не сделала… Она умерла.

РОГЕР. Чего? Ничего она не умерла.

Пауза.

Почему?

МОД. Потому что.

МОХАММЕД. Она была хорошим человеком.

РОГЕР. Чего?

Пауза.

Что ты сказал? Откуда ты знаешь? Ты же ее вообще знал.

МОД. Возможно, она умерла уже несколько часов назад.

РОГЕР. Ты же не знаком со шведами.

МОД. Я думала, она спит… А мы тут сидели и смеялись.

РОГЕР. Она же в больнице… Тут повсюду врачи.

АНДЕРС. Что теперь будет?

РОГЕР. Ничего не будет… Если она умерла, то ничего не будет… Может, копы приедут.

МОД. Я не смогу сегодня спать в этой палате.

РОГЕР. Можешь спать с Мохаммедом.

МОД. Я не могу туда войти.

АНДЕРС. Да, это ведь… Но я с ней как-то особо не разговаривал.

РОГЕР. Копы любят мертвых девок.

МОД. Я никогда не буду спать в этой палате.

МАРТИН. Да, я тоже… Я тоже с ней почти не разговаривал.

РОГЕР. Да ты ни с кем не разговаривал… Только со своим сожопником, с Мохаммедом.

АНДЕРС. Этим не копы занимаются. Скорее специалисты.

РОГЕР. Да, только копы успевают кое-что сделать до приезда специалистов.

МОД. Я не смогу там сегодня спать… там, где она…

РОГЕР. Да ладно, копы, блин, еще какие шустрые… Они могут кончить за секунду.

МОД. Я не могу.

РОГЕР. Мы уже слышали… Ты не сможешь там, дня спать. Сиди тут тогда.

МАРТИН. Тихо… Они идут.

РОГЕР. ну и что? (Встает, выходит.) Что случилось? Что с ней? Она умерла?

ХАРРИ. Ее отправят на исследование.

РОГЕР. Понял. Вот клево! (не его лексика!).

МОД. Я не могу смотреть…

МАРТИН. Да.

МОД. Я не могу смотреть… Ее увезли?

РОГЕР. Да, увезли, и далеко.

МОД. Они накрыли ей лицо?

РОГЕР. Чего?

МОД. Я не хочу ее видеть.

МАРТИН. Они ушли.

МОД. Я никогда этого не забуду.

РОГЕР. Ага.

МОД. Я никогда ее не забуду.

РОГЕР. Все, все, они свалили. (Короткая пауза.) И мы можем валить.

АНДЕРС. Чего?

РОГЕР. Раз их нет, мы можем валить отсюда.

АНДЕРС. Куда?

РОГЕР. Да куда угодно… куда захотим.

АНДЕРС. Мы и так можем свалить.

РОГЕР. Я с тобой никуда валить не собираюсь. Можешь не надеяться.

МОД. Она была такая слабая, когда поступила сюда… Сидела в инвалидном кресле. Кожа да кости.

РОГЕР. Ну если никого нет… Если надо просто выйти за дверь, и все, и никто ничего не сделает.

АНДЕРС. Нет… Я не знаю, куда мне идти.

РОГЕР. Ты-то понятно.

АНДЕРС. Да… мне хорошо здесь.

РОГЕР. Да какая разница… Просто свалить бы отсюда.

МОД. Правда же, она была в инвалидном кресле, когда только поступила сюда?

МАРТИН. Меня тогда не было… Не знаю.

МОД. Они забрали ее вещи?

МАРТИН. Что?

МОД. Они забрали ее вещи, или они остались там?

МАРТИН. Не знаю… Я не видел.

РОГЕР (МОХАММЕДУ). Потом твоя очередь… В следующий раз. Кончать с собой. В следующий раз твоя очередь. Это не страшно. Тут нельзя трусить. Это быстро… Раз, и все. И тебя нет. Это как посрать… И тебя забудут… Зачем тебе жить? Языка не знаешь, работы в жизни не получишь… Какая тут для тебя работа? Какой-нибудь отстой разве что… который никто, кроме тебя, делать не за хочет… Друзей у тебя тоже нет. Ничего нет. С тобой даже говорить никто не хочет. Проще умереть.

АНДЕРС. Теперь даже отстойной работы не осталось.

РОГЕР. Вот именно.

МАРК включает телевизор. Детская передача еще продолжается.

РОГЕР. Да блин!

Пауза.

Я же хотел это посмотреть!

МОД. Нет… я должна покурить.

РОГЕР. Блин. Как же я забыл! Теперь небось уже скоро кончится.

МОД (ЭРИКЕ). Хочешь сигарету? Пойдем покурим?

РОГЕР. Не надо было мне пить эти таблетки… Все уже небось кончилось.

МОД. Я должна покурить… Мне надо успокоить не рвы. Хоть как-то.

АНДЕРС. Да куда мне идти?

РОГЕР. Ты вообще никому не нужен. Почему розовое?

АНДЕРС. Что именно?

РОГЕР. Ну это, там вот. Розовое. Почему они думают, что розовый – это мило и очаровательно? Почему? Да потому что влагалище розовое, там, внутри, когда рождаешься.

МАРТИН. Так ты хочешь обратно… Хочешь вернуться обратно.

РОГЕР. Ну конечно… Этого они и хотят.

КАРТИН. Вагина моей матери была синего цвета.

Пауза.

Синяя, как слива.

ЭРИКА (надев очки Анн-Мари). Я чувствую себя, как Джон Мейджор.

МАРТИН. Почему?

ЭРИКА. Не кричи на меня.

МАРТИН. Нет, нет, я просто спрашиваю… Почему ты чувствуешь себя, как Джон Мейджор?

ЭРИКА. У меня такие же очки, как у него.

Пауза.

Они приятные.

РОГЕР. Хочешь, я вставлю тебе в жопу автомат Калашникова? Хочешь, я вставлю тебе в жопу автомат Калашникова? Автомат Калашникова говорит «ш-ш, ш-ш» – и педрила улетает на небо. Автомат Калашникова говорит «ш-ш, ш-ш» – и педрила улетает на небо. Тебе нравится автоматом Калашникова в жопу? Кто-нибудь любит автоматом Калашникова в жопу? Хочешь полизать мой автомат Калашникова? Кто-нибудь любит лизать автомат Калашникова? Кто-нибудь любит лизать автомат Калашникова? Кто-нибудь любит лизать автомат Калашникова? Хочешь полизать мой автомат Калашникова? Хайль Гитлер, хайль Гитлер. У меня три автомата Калашникова. Первый автомат Калашникова я вставляю в жопу первому педриле. Второй автомат Калашникова я вставляю в жопу второму педриле. Третий автомат Калашникова я вставляю в жопу третьему педриле. Меня зовут Шварцвальд. Меня зовут Шварцвальд.

МАРТИН. Да, ты похож на торт.

РОГЕР. Меня зовут Шварцвальд. Зиг хайль, зиг хайль, зиг хайль. Автомат Калашникова говорит «ш-ш, ш-ш», автомат Калашникова говорит «ш-ш, ш-ш».

ЭРИКА. Она же ничего без них не видит… У нее такие красивые глаза.

Они выходят.

Комната пуста.

РОГЕР идет за остальными, повторяя: «Тебе нравится автоматом Калашникова в жопу? Автомат Калашникова говорит „ш-ш, ш-ш“, автомат Калашникова говорит „ш-ш, ш-ш“».

Остается один МАРК. Вдруг, медленно, его тело разрывается от шизофрении, все его клетки взрываются у нас на глазах. Он рассыпается на бесконечное число осколков, которые рассеиваются по комнате, как осколки красивого бокала под слишком сильным давлением.

________________________

KLINIKEN copyright © 1994 by Lars Norén,

Published by permission by Rowohlt Verlag GmbH, Reinbek bei Hamburg.

Перевод со шведского Марии Людковской.

Война

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

A.

B.

C.

D.

E.

Жалкий, невзрачный двор. Полуразрушенная стена с дверным косяком. Деревянный стол. Несколько пластмассовых стульев. Яркий свет. Несколько картонных коробок. На полу два матраса.

A (убирает в доме). Пойди умойся. Семира, пойди умойся.

C. Вода грязная. (Идет и приносит хлеб.)

A. Нет, сначала умойся.

C. Вода грязная.

A. Умойся как следует… Оденься… Оденься.

B помогает C одеться. C поет.

C. Давай скорей. Мне холодно. (Прикасается к ее спине.)

B. Хватит… хватит.

A. Как вы выросли. (Стелет постель.) Помогите мне… Идите сюда. (Берет C за правую руку.)

C. Не за эту руку!

A. Прости.

C. Неужели нельзя купить новые простыни? Эти все грязные. Всё в моче, дерьме и собачьей шерсти. Они воняют.

A. Сама ты воняешь, сама ты воняешь.

C. Какая я была, когда родилась?

B. Как кусок дерьма.

A. Прекрати.

C. Ну а… я была большая?

A наклоняется, чтобы показать, что C была очень маленькой.

Не верю. А Бенина, она какая была?

B. Я была больше тебя, я всегда была больше тебя.

C. А как бы ты меня назвала, если бы я была мальчиком?

B. Семира, Семира, коровья жопа!

C. Бенина, Бенина, волосатые уши! Я хочу маленького братика или сестричку, чтобы я могла их мучить.

A. Что ты сказала?

C. На Рождество. Подарите мне на Рождество маленького братика.

A. Отлично, напиши Деду Морозу записку: «Добрый Дедушка Мороз, я бы очень хотела…»

C. Ну пожалуйста, давайте заведем братика, когда папа вернется. Я уверена, что папа был бы не против…

Молчание.

B. А ты? Ты бы хотела?

C. А ты уже тут жила?

A. Ну конечно. Вот глупая.

C. Где я спала?

A (указывает на картонную коробку). Вон там.

B. А я? Где я спала?

A. В другой коробке.

Пауза.

Ну все, хватит.

B (берет кассету. Кричит). Они такие классные! Просто офигительные. Я их поставлю на своих похоронах.

C. Это когда?

B. Когда умру. Потому что они просто офигительные! (Выключает.)

C вворачивается в простыню, A отбирает у нее простыню. C бежит к B.

C. Нет.

B. Все.

C. Я хочу еще послушать.

B. Мне некогда.

C. Ну давай послушаем еще одну! Только одну!

B. Нет. Помолчи. (Садится.)

C. А что ты наденешь на свои похороны? Красную юбку?

B (начинает красить губы). Ничего.

C. Ничего не наденешь? Голая будешь?

B. Да, совершенно голая. К Богу нужно идти обнаженной.

C. Почему?

Молчание.

А я надену белое платье и белые туфли из шелка. И на платье будет столько страз, что будет казаться, что идет снег… или такие маленькие зеркальные штучки, которые светятся. А вниз шикарное белье. (Смеется.) Я буду лежать, сложив руки на груди.

Молчание.

А на голову что наденешь? Шляпу?

B (вытягивает губы трубочкой, как будто кого-то целует). Что ты сделала с зеркалом?

C. Слишком ярко.

B. Ну конечно, чтобы было заметно.

C. Да уж, мимо не пройдешь.

B. Должно быть видно в темноте.

C. Ты сама на себя не похожа.

B. А это и не я.

C. Чего?

Молчание.

Жаль, что папа тебя не видит.

B. Какой папа?

C. Есть только один папа… Он бы очень огорчился.

B. Он умер, так что уже неважно – огорчился бы он или нет.

C. А ты откуда знаешь?

B. Что?

C. Умер он или нет. Может, он жив.

B. Ну конечно умер.

C. Он, может, еще вернется.

B. В таком случае он вернулся бы уже давным-давно.

C. А мне кажется, что он вернется… молодой.

B. Молодой?

C. Да, такой, каким он был до войны.

B. Ну скажи ей, что он умер.

A. Что ты сказала?

B. Про папу. Скажи ей, что он умер. (Пауза.) Умер. (Пауза.) Его нет.

Молчание.

Правда же, он умер?

A. Я не знаю.

B. Папа. Правда же, он умер?

A. Кто знает.

B. Но ты же так думаешь.

A. А что мне, по-твоему, думать?

C. Он умрет только тогда, когда больше не вернется.

B. Но он же и так не вернулся, дубина.

C. Да, но он же может… можно же стараться вести себя так, как будто он жив. Необязательно вести себя так, будто его нет… ну то есть просто его как бы нет здесь сейчас.

B. Может, он живет в Италии и сдает напрокат шезлонги жирным туристам.

C. Надеюсь, он вернется… до того, как я вырасту, и даст мне пощечину.

B. Может, у него теперь новая молодая жена и два новых ребенка и новая собака.

C. Нет… Я тебе сейчас грудь отрежу.

B (находит в своем ботинке челюсть животного). У тебя зубы выпали.

A. Принесите воды.

B. Я утром приносила. Теперь ее очередь.

C. Я не хочу.

B. Почему?

C. Не хочу.

B. Это не страшно.

A. Сходи с ней. Она же прольет половину.

B. Я утром принесла два ведра.

C. Я боюсь.

A. Тогда придется мне.

B. Ну да, ты же мама.

Молчание.

Если они захотят что-то сделать, они придут сюда по-любому. Им как раз нужны глупые дети, потому что они еще ничем не заразились.

A. Хватит.

C. Гав, гав, гав, гав. (Кидает челюсть.) Это просто Дино.

B. Правда.

A. Что вы несете.

B. Да они могут сделать все что угодно, им на все плевать. Изнасилуют тебя, а потом нассут тебе в рожу. В твою глупую рожу.

A. Не забывай, что она ребенок.

B. Ребенок?

A. Она еще ребенок.

B. Нет больше детей.

A. И что мы, по-твоему, должны делать?

B. Просто подумай об этом, и все.

A. Ты поможешь мне или нет?

B. А я что, не помогаю? Не помогаю?

A. Ну…

B. Разве я тебе не помогаю? Что же я делаю?

A. Прости.

B. Что я, по-твоему, делаю?

A. Прости… прости меня.

B. Да я могла бы уже давно свалить куда подальше. Уехала бы в Германию, а не торчала тут с вами. Да если бы я захотела, если б я думала только о себе, я бы уже давно уехала – все равно с кем.

A. Вот как.

C. Ты же не говоришь по-немецки.

B. Да какая разница? Я не пропаду. Я знаю несколько слов, мне хватит.

A. Ну и что бы ты делала в Германии?

B. Ну а тут я что делаю? (Небольшая пауза.) Вчера просил меня один поехать с ним в Мюнхен. У него там большой дом. Он директор на «Мерседесе». В машине у него был телевизор. Мы смотрели американский фильм. А потом другой фильм, с войны. Там показывали лагерь, множество изможденных мужчин. Может, среди них был папа. Они все похожи друг на друга как две капли воды.

Молчание.

C. И что, ты это сделаешь?

B. Что?

C. Поедешь в Германию? Ты поедешь в Германию?

B. Может быть.

C. Отдашь мне тогда твое одеяло?

К ним приближается D.

Они его не видят. D останавливается в нескольких шагах от калитки, стоит неподвижно.

C замечает его. Испугавшись, бежит к A, прячется у нее за спиной, в тени.

Потом его замечает B, медленно поднимается, неосознанно стирает помаду с губ.

C дергает мать за рукав.

A. Почему ты больше не называешь меня мамой? (Пауза.) Если бы я еще хоть кому-нибудь была нужна, я бы… (Смотрит на B, а потом туда, куда смотрит B.)

Стоят неподвижно.

A (тихо). Нет.

Молчание.

D. Это я.

A. Нет.

D. Я вернулся.

A. Нет…

Молчание.

D. Чем вы тут занимаетесь?

A. Что тебе надо?

D. Неужели все…

A. Господи…

Молчание.

Я не думала…

D. Что?

A. Нет.

D. Что я вернусь?

A. Что у тебя за ботинки?

D очень медленно входит во двор. На нем длинная потертая шинель. Шарит рукой перед собой. Молчание.

D. Дайте мне стул. Стул-то у вас найдется?

A приносит и ставит перед ним стул.

(Ощупывает стул, садится). Я должен немного посидеть. Я шел издалека.

Молчание.

Как вы?

Молчание.

Где девочки?

A. Они…

D. Они живы?

A. Вот же они.

D. Где? Где они?

Молчание.

Давно… давно я не был дома.

A. Да.

D. Два года, кажется.

A. Я думала… я и не думала, что увижу тебя живым… а ты тут, возле нашей калитки, и ни слова не говоришь.

D. А что тут скажешь?

A. Я была уверена, что ты не вернешься.

D. Я вернулся.

Молчание.

Где они… Семира и Бенина?

A. Вон стоят…

D. Да… (Пауза.) Не сразу… Скажи, пусть подойдут ко мне. Скажи, чтоб подошли поздороваться с отцом. Скажи, что он вернулся. Расскажи им, что он жив и что он вернулся…

A. Они и так тебя видят.

Молчание.

(Подталкивает Семиру.) Подойди к нему.

C. Нет.

A. Не бойся.

C. Я не боюсь.

A. Мы же не видели, кто это.

C. Я видела.

D (протягивает руки). Идите ко мне.

B (медленно подходит к нему, протягивает руку). Здравствуй.

D. Здравствуй. (Ощупывает ее руку, встает, обнимает ее.) Семира?

B. Нет, это Бенина.

D. Это ты, моя девочка?

B. Да.

D. Девочка моя.

B пытается высвободиться из объятий.

(Прикасается к ее лицу, случайно пачкается в остатках помады, нюхает пальцы.) Что это?

B. Ничего.

D. Что у тебя на лице?

B. Ничего.

D. Что это?

B. Просто крем для губ.

C. Это помада.

D. Иди умойся.

C. Ей подарили.

B. Нет. Это моя.

D. Ты же не шлюха.

A. Это всего лишь помада. Сейчас все девочки красятся.

D. Да, но не мои девочки. Только шлюхи красят губы. Иди умойся.

A. Очень многие красят губы… Это ничего не значит.

D. Мои дети не должны выглядеть как шлюхи.

C. А у меня ничего нет.

A. Идите за водой. (Пауза.) Ты, наверное, голоден.

Молчание.

D. Чем вы тут занимались, пока меня не было?

A. Пытались выжить.

D. Да уж, заметно.

Молчание.

A. Что у тебя с глазами?

D. А что у меня с глазами?

A. Ты на нас не смотришь.

D. Какая разница, я же вернулся.

A. Ты не смотришь на меня, когда говоришь со мной… Ты отворачиваешься в другую сторону.

D. Так и положено… Сказано же в Священной книге. (Пауза.) Может, я на что-то другое смотрю.

A. Что ты такое говоришь?

D. Ничего.

Молчание.

A. Ты потерял зрение?

D. Просто дерьмо в глаза попало.

A. Ты ослеп?

D. Все со мной в порядке.

A. Что же делать?

D. Не спрашивай… Может, в один прекрасный день я прозрею, с Божьей помощью.

A. Как ты сюда добрался?

D. А ты, может, и не хотела, чтобы я добрался?

A. Тебе кто-то помог?

D. Кто мне будет помогать? Кто мне будет помогать?

A. Ты что, ослеп, придурок?

D (после долгой паузы). Ты что, не рада, что я выжил?

A. Рада? (Пауза.) Чего мне радоваться?

Молчание.

C смотрит на A, потом на D, потом снова на A, которая стоит совершенно неподвижно. Потом C осторожно подходит к D. D чувствует чье-то приближение, размахивается и бьет рукой по воздуху, задевает C.

C вскрикивает.

D. Кто это?

C. Это я.

D. Семира?

C. Это я. Я просто хотела тебя обнять.

D. Поосторожней… Я же не знал, что это ты.

C. Я просто хотела…

D. Ну ладно. Иди сюда.

C подходит к нему.

Я не знал, что это ты. (Протягивает правую руку.) Ну-ну, все хорошо. (Прикасается к ее лицу.) Все хорошо. (Проводит рукой по ее лицу, по ее губам.) У тебя на лице нет этого дерьма.

C. Нет… Я еще маленькая.

D. Ну и хорошо… Улыбнись.

C. Да.

D. Радуйся.

C. Да.

D. Ты рада?

C. Не знаю. Нет, только глупые радуются.

D. Сколько тебе лет?

C. Тринадцать… скоро.

B. Тебе еще двенадцать.

C. Да, но скоро мне тринадцать.

D. Да, в мае.

C. Седьмого мая.

D. Май – это хорошо… хороший месяц. (Поднимает ее и сажает к себе на колени.) О, какая ты стала тяжелая. Что, плотно позавтракала?

C. Нет. Я ела только то, что нам послал Господь.

D. Сейчас модно быть стройной.

C. Да.

Молчание.

Ты что, ничего не видишь? Ты уже никогда не сможешь видеть?

D. Это только Богу известно.

C. Почему?

D. Потому.

C. Ты меня не видишь?

D. Нет… я тебя вижу.

C. Как?

D. Я вижу тебя… так же хорошо, как если бы я по-настоящему мог видеть.

C. Правда?

B. Ну он же, наверное, помнит, как ты выглядела.

C. Потому что я очень симпатичная.

B. Ты-то?

A. Принесите воды и дров, чтобы мы могли уже поскорее сесть за стол.

C. Ты будешь с нами есть?

B. А почему бы ему не есть с нами?

D. Боишься, что еды не хватит?

A. Ну идите же.

C. Я не хочу. Я хочу побыть с папой.

D. Иди… Побудешь со мной потом. Я же вернулся.

C. А дядя Иван…

A роняет кувшин на пол.

D падает на землю.

A. Идите же, черт возьми! Сколько можно повторять?

B. Чего разоралась-то?

C. Пошли.

B. Сама пусть идет.

Уходят.

D. Что это было? Мне показалось…

A. Я уронила кувшин. Теперь повсюду осколки, так что смотри, осторожнее.

D (встает). Будь аккуратней. Надо бережно обращаться с тем малым, что у нас есть.

A подбирает осколки.

Как ты? (Пауза.) Скучала без меня?

A. А ты не обращался к врачу, чтобы обследовать глаза?

D. Как ты себе это представляешь? (Короткая пауза.) Ты что, не понимаешь?

A. Я просто спросила.

D. Ты что, думаешь, там есть врачи?

A. Ну и что ты будешь делать?

D. Ты думаешь, я где был? В отпуске? Я был там, где люди жрали свое дерьмо и пили свою мочу. А не в отпуске.

A. Да…

D. А ты что себе вообразила?

Молчание.

D (зажигает сигарету). Расскажи…

A. Что?

D. Как вы… как вы тут живете…

A. А ты как думаешь?

D. Да, сейчас полегче, когда потеплело.

A. Что тебе рассказать?

D. Можно по крайней мере выходить на улицу. (Пауза.) А что с домом?

A. А ты не видишь?

Молчание.

D. А еды вам хватало?

A. Если бы не хватало, мы б уже давно подохли… Нам досталось несколько куриц, когда соседи переехали в город…

D. К двоюродному брату. Он же в городе. Уже несколько лет.

A. Они уехали в марте.

D. В марте?

A. Да. Они совсем постарели. Но живы пока.

D. Это потому, что они старые.

A. Тони погиб.

D. Да, многие погибли.

Молчание.

A. Какой же ты худой.

D. Да, наверное, так оно и есть. Последние месяцы мы ели то, что удавалось найти на земле. Мы работали на фабрике, где делали трактора. Жевали кусочки асфальта, которые валялись на дворе. Я думал, вот вернусь домой и отъемся наконец.

Молчание.

Где ты?

A. Здесь.

D. Что ты там делаешь?

A. Стою.

D. Ясно. (Короткая пауза.) Почему так далеко?

A. Я здесь.

D. Ясно. (Короткая пауза.) Что с крышей? Не течет?

A. Не течет – когда нет дождя. А так в нескольких местах протекает.

D. Я о том и спрашиваю.

A. Протекает в кухне и спальне.

D. Я о том и спрашиваю.

A. Но дождя не было уже два месяца.

D. Значит, сухо.

A. Да. (Короткая пауза.) Света у нас нет… но они говорят, что могут включить через несколько недель.

D. Они только и делают, что говорят. Только и делают, что говорят.

Молчание.

A поворачивает голову.

Ты здесь?

A. Да.

D. Мне показалось, что ты ушла.

A. Нет, я здесь.

D. Мне показалось, что ты шевельнулась.

A. Нет.

D. Попробуем как-нибудь починить крышу. (Короткая пауза.) Как-нибудь попробуем.

A. Это не срочно… Они мечеть превратили в парковку.

D. В парковку?

A. Они ставили там свои машины и мотоциклы.

D. Чего от них еще ждать.

C (возвращается). Папа, папа, папа… Я собрала тебе цветы. Один розовый и три белых. Они хорошо пахнут. Они искусственные.

D. Спасибо.

C. Мы принесли воды.

D. Молодцы. Дай мне попить.

C приносит воду, протягивает ему.

Спасибо.

A. А вдруг ты никогда больше не будешь видеть? (Короткая пауза.) Как же ты тогда будешь жить?

C. Я буду ему помогать.

D (через какое-то время). Но я же не изменился.

C. Я буду тебе помогать.

Молчание.

Скоро я смогу все делать сама.

D. Да.

C. Я буду заботиться о тебе, пока не вырасту.

D. Да. (Пауза.) А как Шариф?

A. Шариф?

D. Да. Где он?

A. Его нет.

D. Нет?

A. Как и всех остальных.

D. А Исмаил?

A. Его тоже… Вот уже скоро год.

D. Ну да, конечно.

A. Они пришли как-то вечером и забрали всех мужчин. Никто не успел спрятаться. С тех пор мы их не видели.