Текст книги "Короли и Звездочеты"
Автор книги: Лана Туулли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)
А вот вчера не получилось. Убили Федю. Всё, как говорится, кранты. Зря на него Гильдебран шесть лет назад свою магию тратил.
Но кто? Волков? Попросил Октавио постоять в сторонке, посмотреть, как он будет избавляться от ненужного свидетеля? Что за бред, даже от пациентов такого не услышишь.
По всему выходит, что Волкова и Прытковецкого убил сам Октавио.
Ай-яй-яй, Евгений Аристархович, что ж вы не высмотрели в новом знакомце потенциального маньяка? Теряете хватку, Евгений Аристархович! Где ваш профессионализм? Что, пшикнулись ваши таланты? Как вы лажанулись с Сергеем Барабановым, ай, как нехорошо получилось! всего-то сказали пустячную расхожую фразу, не думая контролировать силу эмоционального воздействия, а ведь и в самом деле мог застрелиться парень! Почему же вы не смогли почувствовать ложь и недоверие со стороны гостя из другого мира? Что, конец вашим хваленым способностям?
Нет, – одернул самокритику Лукин, – нет. Октавио был спокоен и не врал. Я бы почувствовал. Я бы догадался… А что Волков не сумел сработать так, как договорились, – так это вмешался какой-то неучтенный стихийный фактор.
И что за напасть свалилась на мою голову?! Принесла нелегкая этого сфинкса! – Лукин, пользуясь отсутствием случайных свидетелей, от души высказался в пустоту узкого коридора по поводу существа, которое доставило ему столько хлопот в последнюю неделю. – И ведь какой проворный стервец попался! Пятерых «конанов» задрал, Витьку, Игоря… Эх, Игорек, Игорек, как жаль, что ты не справился! Мне не пришлось бы жертвовать господином Октавио – я ведь совершенно не успел расспросить его. Волков с Монфиевым, как сговорились, требовали немедленно покончить со смутьяном-людоедом. Похоже, вы можете поведать мне немало интересного – и не только о способах ловли сфинксов, но и о том, как вы догадались и предупредили намерение Волкова убрать ненужных свидетелей существования иномирской твари.
Где же вы, господин Громдевур? Возвращайтесь.
Этот мир слишком сложен, чтобы выжить в нем в одиночку. Я знаю людей, подобных вам – вы не умеете жить для себя, ваша фантазия ограничивается сытым брюхом, податливой красоткой и теплыми тапочками. Вы не сможете долго играть против меня – к тому же играть вам придется на моем поле и по моим правилам. Возвращайтесь, господин Октавио. Кому, кроме меня, вы нужны в этом чужом и странном мире? Возвращайтесь, и я помогу найти занятие, которое будет мало отличаться от того, что вам привычно. Говорили, что служили королю? Что ж, я и здесь сотворю вам короля и королевство, будете, как покойный Волков, служить в свое удовольствие, только возвращайтесь.
Я должен знать, как вам удалось меня обмануть.
И все же, – подумал Лукин, подходя к последнему повороту коридора – уже можно было увидеть потайные двери, соединявшие бункер Теплакова и пятый подземный этаж Объекта, – кто мог ожидать от команды «изолянтов», что они за короткое время вырастят столь густые джунгли? Вот уж не знаешь, где найдешь, где потеряешь! И почему у этой пальмы такой знакомый запах? Честное слово, петрушкой пахнет!
Лукин покачал головой и прибавил шаг. Он только даром потерял время. Взятое «с потолка» предположение, что Октавио может скрываться в бункере Теплакова и его коллег, оказалось ошибочным.
Где ж вы скрываетесь, господин Громдевур? Ваше отсутствие мне всю игру портит…
У лифта топтался Сашка Глюнов.
– Меня ждете? – спросил Лукин. – Как вы, Саша? Вчера нам не удалось нормально побеседовать. Может быть, сегодня вечером подойдете?
– Я это… – замялся Глюнов. – Вас Мазай Арутюнович ищет, Евгений Аристархович. Велел вас разыскать, я в клинику позвонил – Лена сказала, что вы еще у нас. Я по всему Объекту, снизу доверху пробежался – вас нет. Идемте быстрее, там вас ждут.
Лукин нахмурился. Кого еще принесла нелегкая на его шею? Глюнов продолжал:
– Евгений Аристархович, а вы куда исчезали? Я вас по всем этажам искал– вы будто сквозь землю провалились.
Так, навязчивое любопытство нам не нужно. Поэтому складываем руку привычным способом – пальцы плотно сжаты своеобразной «дощечкой», большой чуть согнут и прижат к основанию указательного; представляем невидимую линию, соединяющую центр ладони и лоб – в данном случае, Сашин. Короткое, мягкое и плавное движение – «Я уже нашелся, Саша, не стоит волноваться по поводу моих перемещений».
Как и требовалось, Саша мигом потерял цепь рассуждений, на секунду запнулся, стараясь вспомнить, о чем он тут разговаривает с доктором, и заговорил о другом:
– Там эти приехали… ну, эти… на машине с мигалками. Спрашивают, почему Волков умер, да как. Расследование будут проводить…
Черт!
Ворвавшись в кабинет Монфиева, Лукин обнаружил не только нервничающего и подпрыгивающего от сдерживаемых эмоций Монфиева, но и довольного собой Журчакова, расплывшуюся в фальшивых улыбках Петренко, и двух донельзя официальных лиц.
– Кто, извините за выражение, настучал властям? – деловито и тихо осведомился Евгений Аристархович, дав отмашку Петренко изнасиловать визитеров предложением кофе с дополнениями.
– Я, – гордо, но нервно ответил Журчаков.
– Алексей Павлович, вы тихо сбрендили или уже громко перебрали? – зашипел из своего роскошного кресла Монфиев. Большой Начальник окончательно растерял свое привычное благодушие.
Зато приобрел самый настоящий меч. Оружие – не какой-то современный новодел, а самый что ни на есть внушительный и полноценный антиквариат лежало на монфиевском столе – потертые от долгого употребления ножны, чуть заметные царапины, кожаные ремешки не плохо бы сменить; металлические полосы, украшающие рукоять, распространяют в пространство ощущение грозной, но спрятанной до поры до времени силы.
Не удивительно, что господа детективы нервно косятся на Монфиева.
– Я всего лишь выполнил свой гражданский долг, – чопорно поджал губы Журчаков. – Мне надоело, что тут происходит черт знает что; я не собираюсь отдавать свою жизнь на откуп шляющемуся по окрестностям психу. Если никто из вас не способен принимать ответственные решения – значит, черт возьми, это должен сделать кто-то другой.
– Спасибо, Алексей Павлович, – с заметной иронией бросил Лукин. – Без вас наша жизнь была бы пресной и тихой…
Так, не тратим слов, действуем. Крепко сжать пальцы «дощечкой», направить всю волю в центр ладони, установить связь с сознанием подопытных.
– Рад приветствовать вас у нас в гостях, – улыбнулся Лукин, на ходу придумывая приемлемое объяснение своим жестам, – Как хорошо, что вы к нам заглянули! У нас, как обычно, все в полном порядке. Такая скука смертная, что просто диву даешься!
– Точно-точно, – подхватил Монфиев, утирая обильный пот, – скучаем… до смерти…
– Мы просим прощения, что напрасно вас побеспокоили, – продолжал внушать доктор.
Журчаков открыл рот, собираясь что-то сказать.
– У нас тут всё в полном порядке. Тишь да благодать.
– Но… – подал голос недоумевающий Журчаков.
– Единственная проблема, в решении которой мы смеем надеяться на ваше понимание и поддержку, – усилил нажим – и ментальный, и волевой, Евгений Аристархович, – заезжие туристы. Бродят по окрестностям, сладу никакого нет! Мне больных пугают…
– Но как же… – вклинился Журчаков. Монфиев схватил меч и попытался его приподнять, прямо намекая, какая участь ждет чересчур разговорчивого сотрудника.
– Может быть, – продолжал внушение Евгений Аристархович, – вы сможете как-то не пускать в наши ближайшие степи новых экскурсантов?
– Мы бы рады, – выдал ответ один из посетителей. Лукин взмахнул ладонью – от внушения он испытывал зверскую усталость. Получилось?
– Да, нечего ребятне по степям тутошним мотыляться, – добавил второй детектив. – У нас, кстати сказать, уже три заявления имеются, что туристы отправились в поход, да еще не вернулись. У вас они тут не мелькали? – и он достал из папки, которую держал на коленях, большие фотографии.
Монфиев быстро пролистал их и передал Лукину. Евгений Аристархович мельком взглянул: так, вот знакомое лицо, и этого они с Волидаровым вскрывали…
– Первый раз вижу, – солгал Лукин. И снова попытался вложить в головы детективов то, что должно стать официальной версией: – Не было их в наших краях. Ищите в другом месте.
– А может быть… – не унимался Журчаков.
Сил, чтоб контролировать сознание еще и этого неугомонного… э-э… экземпляра, у Лукина уже не оставалось. Поэтому он ограничился тяжелым, многозначительным взглядом, буквально вдавив Алексея Павловича в кресло, и от души рисуя картинку, как можно пришибить разговорчивого доктора биологии чем-нибудь тяжелым.
И, как частенько бывало в момент стресса, магия вновь не пожелала контролироваться; какой-то ушлый флюид вырвался на свободу, тут же был пойман ближайшим сознанием с повышенной восприимчивостью. И воплотился в реальность.
Другими словами, дежурящая у двери Петренко вдруг подошла к нервно подпрыгивающему в кресле Журчакову, подняла поднос с кофейными чашками и со всей куртуазной силы стукнула по журчаковской макушке.
– Вот видите, – поспешил обратить ситуацию в собственное благо Лукин, – у нас тут работа нервная, не все выдерживают. Так что не пускайте в наши края молодежь, пожалуйста.
И снова усилил просьбу заклинанием.
Подействовало?
Пусть подействует. Ему достаточно уже случившихся смертей…
Как было бы хорошо оказаться в тысяче километров от Объекта, от связанных с ним тревог и проблем! Взять Марину, цветы и уехать куда-нибудь подальше. Допустим, на берег моря – слушать шум прибоя, играть в шахматы, беседовать с женой о прекрасном и вывести, как мечталось в юности, новый сорт орхидей. Бросить клинику, пациентов, всю команду сотрудников Объекта, которых, по-хорошему, следует утопить в успокоительном…
Ах, знал бы заклинание, которое могло такое счастье обеспечить – обязательно бы попробовал, – подумал Евгений Аристархович. – А нынче приходится разбираться с бедами, которые обеспечил явившийся из другого мира на наши с Монфиевым головы голодный сфинкс. Хорошо, что один был…
Камни, мелкие и побольше, с острыми гранями и гладкими сколами с шорохом посыпались вниз. Скорее-скорее-скорее… Скала! Когти царапают стылый твердый камень.
Отойти в сторону и попробовать снова. Лапами, быстрее и быстрее… Чувствуя когтями и загрубевшей кожей каждую выцарапываемую песчинку… скорее-скорее-скорее…
От последнего движения песок и земля вдруг срываются и с шорохом падают вниз. Из углубления тянет запахом… Чей этот запах? Что-то знакомое, очень знакомое…
Я хочу знать, откуда идет этот запах; добраться до него, попробовать на вкус. Мне голодно, а этот запах манит, как дух родной норы. Я хочу его. Хочу… И потому мои лапы роют сухую твердую землю все быстрее и быстрее.
Скорее-скорее-скорее…
XII. ДАЛЕКО И БЛИЗКО
День, начавшийся беседой со чудаковатым незнакомцем о магии и странствиях между мирами, продолжался суетой и скандалами. О чем-то поспорили Журчаков, Монфиев и Лукин – потом Алексей Павлович лихорадочно жаловался Сашке, как у него болит голова и возникают странные провалы в памяти. Петренко радостно приплясывала по кабинетам, рассказывая, как избила Журчакова под влиянием ситуативного аффекта и собираясь проходить в экспериментальном оздоровительном центре интенсивную терапию. Или лоботомию. Или частичную трепанацию – речь Анны Никаноровны была на редкость бессвязной, но Саша по обилию кружевных халатиков, которых она забирала с собой в клинику Лукина, догадался, что хроническая жертва моды готова на всё.
Удобно развалившись и отбросив в сторону пушистый хвост, Кот спал на клавиатуре, не позволяя Саше даже часок посидеть, поработать над полузабытым рефератом по философии. Тетя Люда суетилась в столовой, «волчата» рыскали по округе в поисках пропавшего психа…
Где же он может прятаться?
Воспользовавшись всеобщим помешательством – не в клиническом, а в бюрократическом смысле слова, – Сашка отдохнул, подремав на кабинетном диванчике до ужина, торопливо проглотил вечерний чай, подслушал доклады «волчат», которые теперь делались сразу двум начальникам, а потом, осторожно, шарахаясь от каждой тени, выбрался за ограду Объекта.
Нервно озираясь на каждый звук и чувствуя себя этаким Джеймсом Бондом в пионерской редакции – то есть хилым, тощим, голенастым, в коротких штанишках и горном в кобуре – Глюнов стал подниматься в горы.
Лотринаэн, накинувший поверх своей помятой рубахи с когда-то пышным кружевным воротом куртку с подписью «Теплаков» на кармане, сидел на огромном валуне и меланхолично наблюдал за догорающим закатом.
– Вечер добрый.
– Привет. Сегодня днем к вам, случайно, Евгений Аристархович не заходил? Такой небольшой, широкий, на лысого гнома похож? – спросил Саша.
– Где ты видел лысых гномов, Саша? – с хмурой раздражительностью ответил Лотринаэн. – Такого в природе не бывает. А лекарь ваш сюда действительно заходил. Безумцев немного приструнил, теперь они играют в какую-то сложную игру: сидят и рассказывают кошмары из своего детства. Я послушал – такая гадость… – Лот поморщился, выразительно скривился и передернул плечами, показывая, как неприятно ему услышанное. – Что-нибудь удалось узнать о Громдевуре?
– Нет. Его пока не нашли.
– Будем считать, что это хорошая новость… – мрачно проговорил Лот. Сашка, смущаясь, протянул сверток и объяснил, что это всё, что ему удалось украсть из столовой. Лотринаэн решил не отказывать от угощения.
– Думаю, что пропавший беглец прячется где-нибудь в горах, – осторожно подал идею Глюнов. – Тебе же удалось найти бункер Теплакова, может и он…
– Не исключено, – вежливо не стал противоречить Лот, расправляясь с пирогом, – но маловероятно. Днем я прошел по коридорам в нескольких направлениях, послушал – один из ходов ведет к вам в подземелья, там достаточно прочная дверь; несколько ходов заканчиваются тупиками…
– Но ты как-то вход в бункер нашел, – возразил Саша.
– Повезло, как висельнику. У меня с собой был побег руимшанэ.
Глюнов захлопал глазами. Что, это непонятное слово как-то объясняет прохождение сквозь каменные толщи? Лот тяжело вздохнул, сожалея о неграмотности молодежи:
– Если вежливо попросить, руимшанэ дробит камень. Правда, живет она очень не долго, нуждается в большом количестве маны для своего нормального функционирования, так что в обычном виде в природе практически не встречается… Я, собственно, хотел этот побег продать одному гному – дома, в Талерине, – вот случайно с собой и прихватил. Не беспокойся, – Лот подумал, что правильно догадался о причине смятения своего собеседника, – Когда разберусь с поисками Громдевура и со своим энергетическим потенциалом, я вызову побег нуимшани и восстановлю стену там, где я ее проломил. Нуимшани, – продолжил Лот, впадая в раздражение от того, что читалось на лице Саши. Ей-ей, полуэльф чувствовал себя дрессированной собачкой, веселящей детвору на городской площади, – чтоб ты знал, обладает прямо противоположными способностями – сок ее спелых ягод залечивает раны камня. Ну-с, какие будут предложения по поиску Октавио Громдевура?
– Не знаю, – пожал плечами Глюнов. – Он же твой приятель, ты лучше должен представлять его привычки. Как бы он поступил, окажись в незнакомом месте среди незнакомых людей?
Лотринаэн поморщился. Собственно, где он – дипломированный и уважаемый магистр магии, вечно в делах и заботах на благо Кавладора; а где – какой-то рубака, только и годный, что устраивать драки и ломать что ни попадя! Но не признаваться же случайному помощнику, что живьем Громдевура не видел, а уж тем более – знать о его привычках ничего, кроме столичных сплетен, не знает?
– Он мог поступить, как угодно. Ввязаться в драку, устроить какой-нибудь дебош, попытаться ограбить проезжего купца…
Лицо Саши вытянулось, за очками мелькнуло недоверие, и Лот поспешил внести коррективы в рисуемый образ храброго генерала:
– В данном конкретном случае я рассуждаю…э-э… как выражается одна моя знакомая, теоретически. Уверен, – продолжил Лотринаэн, тайком скрещивая пальцы, – что господин Громдевур отважится на противоправное действие только в самых исключительных обстоятельствах.
Саша судорожно кивнул, принимая шитое белыми нитками объяснение.
– Если совершать преступления, – поразмыслил он над предположением Лотринаэна, – то только на ферме Курезадова. Больше негде…
– Да, вашей цивилизации явно не достает размаха, – проворчал полуэльф, с оттенком легкого презрения осматривая пустоту полынной степи.
Идея Глюнова была не лучше и не хуже другой. Конечно, всегда можно попробовать пустить полдюжины разнообразных поисковых заклинаний, если бы…
Если бы у Лота сохранился хоть лоскуток от одежды, принадлежавшей объекту поисков. Если бы магические потоки повиновались волшебнику так, как он привык за сто с лишним лет.
И если бы каждая попытка произвести магическое действие хотя бы второго уровня сложности не заканчивалась язвой астральной сущности угодившего в неприятности, как кур в ощип, волшебника. Отслеживая после каждого опыта состояние астрального себя, Лот, говоря по чести и совести, просто устал созерцать густо-синие, с неприятными бурыми струпьями по краям, раны на тонких, как воспоминание о призраке, полупустых магических жилах. Повреждения затягивались – что есть, то есть, – спасибо выпущенным в подземелье Жоры и Вована растениям, которые ласково и щедро делились со своим создателем жизненными силами, – раны затягивались едва ли не с той же скоростью, с какой и возникали, но…
Вечное проклятое «но»! Но что случится, если Лотринаэн, впав в рассеянность или излишний энтузиазм, вдруг сотворит заклинание привычного восьмого или даже более высокого уровня? Что станет с его магическими способностями? А с его физической сущностью?
Хорошо еще, магия странного искореженного места не коснулась врожденных, наполовину эльфийских способностей к пониманию и управлению растениями. Сегодня, устав наблюдать игры безумцев, Лот провел строгую ревизию с целью узнать, каких же успехов он достиг на почве выведения новых, подземных, растительных форм. К своему удивлению, он обнаружил две достаточно живучие мутировавшие особи. Впрочем, изумление вызвал не сам факт мутации – помнится, Лот не постеснялся вкатить чахлым полуживым росткам такое количество энергии, что хватило бы на небольшую березовую рощицу, – а именно устойчивость и жизнеспособность получившихся экземпляров. У бывшего куста картофеля темно-зеленые, почти черные листья истончились в едва заметные иглы, а молочно-белые, очень сочные клубни выросли до размеров месячного поросенка; плеть чего-то, бывшего до трансформации малиной, вилась по стене, вгрызаясь в цементный шов длинными шипами, мелкие звездчатые цветочки распространяли умопомрачительный медвяный аромат. Надо будет обязательно попробовать на вкус урожай, – дал себе обещание Лот. – После того, как найдем Громдевура… Может, это приключение еще и не так плохо кончится? Соберусь домой – прихвачу с собой оба опытных экземпляра, папе похвастаюсь своими друидическими талантами, авось, он оценит…
Поднявшись на второй (если считать от Объекта) холм, Лотринаэн прищурился, всмотрелся в пятно яркого света, сияющего посреди ночной темноты:
– Это и есть та самая ферма?
Саша посмотрел в темноту. Протер очки. Еще раз полюбовался окружающей ночной непроглядностью. Дипломатично согласился:
– Ну, направление, по крайней мере, правильное.
– Громдевур там.
– Почему ты так решил?
– Да вон его жеребец у забора пасется.
Саша заморгал, тщетно пытаясь рассмотреть в сгустившемся сумраке хоть один проблеск света, не говоря уж о заборе и обсуждаемом животном.
– Я, конечно, клясться не буду, – на всякий случай уточнил Лот, – но не думаю, что воин запросто откажется от своего оружия или хорошего коня умбирадской породы.
– А… а если конь – плохой? – решился уточнить Саша, по прежнему не веря, что можно хоть что-то рассмотреть в вечерней полутьме. Свет чахлых звезд на небосклоне позволял различать собственные руки да землю на три шага вперед, а чтоб увидеть ферму Курезадова за шестьдесят км от Объекта… неплохо бы подзорную трубу взять. Или телескоп…
– Нет, – Лот принюхался к ауре животного. Даже с такого большого расстояния ощущался характерный для умбирадцев сложносоставной аромат. – Выезженный, специально обученный, чтоб служить рыцарю в походах и битвах. Был бы здесь мой приятель Лео, – он, чтоб ты знал, в магии Крыла и Когтя специализируется, – можно было бы издали узнать у коня, где его хозяин. А я, к сожалению, так не умею.
– Тогда пойдем, проверим, – нехотя и недоверчиво согласился Саша.
Тут что-то зашуршало поблизости, и Глюнов подпрыгнул высоко и слабонервно.
На тропинку вылез довольно мурлыкающий Черно-Белый Кот, облизнулся и упал на ногу Глюнову. Будто смертельно соскучился за время недолгого расставания.
Лотринаэн буркнул:
– Я же просил где-нибудь запереть твоего кадавра! Он опять будет мешаться под ногами, сожрет кого-нибудь – а нам потом отвечай!
– Я его запер! – мигом оскорбился Саша. – Сам не понимаю, как он из шкафа выбрался…
Черно-Белый мог бы объяснить, что обязан своим спасением Петренко, которая послушала завывающий голос и поверила, что настал ее черед собираться на конкурс «Сверхъестественное рядом». Но не стал. Он проникновенно улыбнулся обоим людям и замурлыкал, заурчал, подставляя животик для поглаживания и всячески сигналя, что готов к продолжению шалостей.
– А давай, – осенила Сашу гениальная мысль, – Кот Громдевура поищет! Мне, если честно, не хочется встречаться с Курезадовым, да и Серов с Бульфатовым где-то здесь должны дежурить…
Он с мрачной подозрительностью осмотрелся по сторонам. Лот едва удержался от того, чтобы предложить парню снять, наконец, линзы с глаз: в конце концов, может быть, здесь такая мода среди молодежи? Вместо этого волшебник сказал:
– Идея неплохая, но неосуществимая. Был бы Кот поумнее, можно было бы рискнуть. А так… Как ему объяснить, кто такой генерал Громдевур? И как заставить не отвлекаться на всех попавшихся мышей, сурков, валерьянку…
– Ммняу! – закричал Кот, услышав любимое слово.
– Объясним, – храбро ответил Саша. Он подхватил свое животное, развернул к себе наглую, хитрую черно-белую морду и сказал по возможности убедительно и понятно: – Эй, Котик, слушай сюда! Твоя задача – найти Октавио Громдевура, понял?
– Мыушку? – облизнулся Кот.
– Нет, человека. Такой большой, с лицом, руками, ногами…
– Мррр… Наушел! – ответил Кот, запуская когти в Сашину руку.
– Да не меня, другого человека!
– Телосложения крепкого, воспитания разбойного, – подсказал Лотринаэн.
– Фрфрфс…
– Конем должен пахнуть, – осенило Сашу.
Забыв о Глюнове, Кот начал вылизывать плечо и искать что-то под когтями.
– Саша, это бесполезно, – сдался Лот. – Разума у этого кадавра – как у всех кошек, с наперсток.
– Он же разговаривает!
– И что? Попугаи разговаривают, двери разговаривают, котлы для зелий иногда припевают… У моей шестиюродной кузины по материнской линии на окне растет разговаривающий куст герани – это же не значит, что они разумные! Особенно насчет кузины у меня большие сомнения…
Разочарованно – а ведь какая была идея! – Глюнов опустил Кота на землю. Но практически сразу же ему в голову пришло другое соображение. Саша склонился к Черно-Белому, внимательно посмотрел ему в глаза и сказал:
– Найдешь Громдевура – получишь семь пузырьков валерьяновой настойки. Понял?
– Саша, это бесполезно… – проворчал Лот.
Кот внимательно посмотрел на Сашу, мяукнул и, крутанувшись как большое пушистое пушечное ядро, бросился в полынные заросли.
– Ладно, хотя бы под ногами мешаться не будет, – нехотя признал правоту Сашину Лот. Помолчав, он посмотрел на юношу – тот вышагивал по ночной степи, сияющий от счастья, что удалось очередное заклинание. Простейшее, не будем спорить – но ведь удалось. – А какими еще заклинаниями ты обычно пользуешься? Если, конечно, это не секрет.
– Да какой секрет! Я вообще никакими заклинаниями не владею! И с чего ты вообще взял, что я маг? Вчерашний фокус с телефоном…
– Он тебя не убедил?
– Если честно – нет. Случайности бывают. – Саша неуверенно почесал переносицу. – Даже такие.
– И что, с тобой никогда не было событий или происшествий, которые заслуживали бы наименования чудес?
Некоторое время Саша шел молча, обдумывая слова Лота. Оказаться настоящим, «взаправдашним» магом было столь удивительно, что просто не подлежало осмыслению: такие чудеса случаются с кем-то другим, но не с Сашкой Глюновым, «ботаником», отличником и серым обывателем.
– Ну, сны в последнее время мне странные снятся, – неохотно признался он Лоту, ожидая, что тот сейчас высмеет его самонадеянность. – Например, сегодня днем мне снилось, что я сплю.
Лотринаэн и не подумал смеяться над такими «талантами»:
– Ты чувствовал, что спишь, или вдруг оказался в чужом сне?
Я сплю свернувшись калачиком, удобно пристроив голову на переднюю лапу… В норе тесно, но уютно, земляные стены плотно прилегают к спине и крыльям, и от этого нора кажется еще теплее… Задние лапы не помещаются, и я пытаюсь прикрыть их кисточкой хвоста, чтоб отгонять настойчивую мошкару… Солнце высоко в небе, слепит глаза, и поэтому я просыпаюсь всего лишь на секундочку… чтобы снова зажмуриться и погрузиться в теплый спокойный сон…
Прогнав в памяти воспоминание, Саша задумчиво ответил, что ощущал чужой сон так, как будто бы сам дремал, свернувшись в земляной норе и помахивая хвостиком, чтоб отпугнуть досужих мух.
– Хмм… Необычный ракурс использования Силы. Над твоими способностями действительно стоит поработать… А не сократить ли нам путь? – вдруг поменял тему Лотринаэн.
За разговором «господа сыщики» спустили с холма, и сейчас Лот весьма придирчиво рассматривал темный островок, возвышающихся над чахлой полынью переплетенных ветками кустов, вьюнков… ой, крапивы…
– Что ты придумал?
Вместо ответа Лотринаэн предложил Саше встать в центр «оазиса».
– Вообще-то, дома я практически не использую Зеленую магию, – с извиняющейся интонацией прокомментировал волшебник свои действия. – У меня, понимаешь ли, приблизительно равный потенциал к управлению Природными Стихиями и к управлению растениями; как-то так получилось, что второй специализацией я очень редко пользовался. Хотя учился, конечно… Не хотел выглядеть неумехой и примитивным огородником на фоне более опытных коллег и…э-э… родственников, – Лот скривился, ругая за то, что сказал правду первому попавшемуся встречному. К чему откровенничать? Но мальчишка такой легковерный и наивный, что, скорее всего, просто не сможет понять, как тяжело – жить в тени успехов гениального отца и постоянно соизмерять собственные достижения с тем, что говорят о мэтре Пугтакле.
То, что Пугтаклю потребовалось пятьсот лет, чтобы в нем перестали видеть всего лишь талантливого сына великого Лаитанкриэля, от внимания Лотринаэна хронически ускользало.
Волшебник достал из рукава дубовый жезл и очертил круг вокруг себя и Глюнова. Жезл-усилитель, хоть и выглядел непрезентабельной короткой корягой, не подвел – растения, которые попали внутрь невидимой границы, тут же, прямо на глазах, начали наливаться жизненной энергией, расти… Молодой гибкий ясень учтиво согнул ветки так, чтобы волшебник мог отдохнуть в импровизированном «кресле»; трепетная мальва устроилась под рукой мага и, ласкаясь, расцвела в неурочный час нежно-розовым цветком. Глюнов смотрел, как его колени опутывает разросшийся вьюнок, не зная, то ли звать на помощь, то ли… блин, кто заказывал трехметровую крапиву!…звать на помощь сейчас же!
Дождавшись, когда растения наберутся сил – а это произошло быстро, за четыре-пять минут, – Лотринаэн прошептал второе заклинание и указал на мелькающую вдали сияющую точку.
Сорняки вытянули длинные корни из чахлой сухой земли и, бережно подхватив людей надземными побегами, побежали-покатили в указанном направлении.
Увидев, в какой растерянности пребывает его «коллега», Лот от души рассмеялся. Учись магии, новичок! Тогда ты не пропадешь, даже если Судьба закинет тебя в седьмое пекло!
Хотя там растений нет. Папа один раз проверил, с тех пор рассказывает в подробностях…
– На самом деле, – выразительно намекнул Бульфатов, буравя дрожащего Курезадова злым прищуренным взглядом, – У тебя всего два выхода. Или ты говоришь нам, то, что мы хотим знать, или ты вообще никогда и никому ничего говорить не будешь.
Торговец задрожал еще сильнее, даже постучал зубами, чтоб было убедительнее. Бульфатова не проняло.
Серов задумчиво спросил:
– Вы, господин Курезадов, наверное, не правильно нас поняли. Меня интересует, зачем вчера приезжали сюда Волков и Прытковецкий. И был ли с ними кто-то еще.
– Не был, не был! – всплеснул руками Курезадов. – Мамой клянусь!
– Пожалейте бедную женщину, – укоризненно покачал головой Серов, – ей и так в сыновья вы достались!
– Ты, крыса усатая, – рванул Бульфатов торговца за воротник, – Думаешь, что мы тебя тронуть не посмеем? Что без твоих посылочек да бутылочек Монфиев с голоду попухнет? Так вот: мне […] на Монфиева, мне на тебя накласть с высокой вышки, мне вообще тут всё по хрен, и если ты, мурло мерзопакостное, еще раз соврешь…
Охранник выразительно приподнял Курезадова, встряхнул и задышал, как голодный волк на пухлую овечку.
– За что?! – возопил Курезадов со слезой в голосе. – Почему вы мне не верите? Я ж правду говорю! Мамой клянусь! Папой тоже! Не было с ними никого, Волков приехал – Волков уехал, Прытковецкий был – Прытковецкий ушел, а между ними никого не было! Мамой клянусь!!!
Октавио наблюдал за происходящей сценой сверху – там в деревянном перекрытии между комнатой и чердаком было достаточно щелей, чтобы наслаждаться происходящим спектаклем в подробностях.
Курезадов вопил, как прима Талеринской Оперы; Серов изображал ученого гоблина – по крайней мере, его попытки казаться вежливым, но грозным и напористым, обаятельным, но мрачным и значительным, были столь же убедительны, как у зеленого питомца престарелого шарманщика с улиц Стафодара. Нежданный знакомец – тот самый, которого Октавио видел во время своих скитаний вокруг горы, – ярился и злился, щуря черные маленькие глазки, плюясь и сквернословя, но переходить от слов к действиям явно не собирался.
Октавио слышал его неуверенность так, будто тот громко шептал молитву.
Эх, господа, что ж вас понесло заниматься делом, в котором вы ни хрена не смыслите? Разве так надо разговаривать с торгашами? Припомнив, как сам разобрался в свое время с Раддо и Мильгроу, Громдевур сдержанно ухмыльнулся. С купчинами надо по-другому: им надо доходчиво и вежливо объяснить, что в результате сотрудничества каждый из участников сделки поимеет какую-то выгоду; а если кто-то не хочет делать так, как говорит Громдевур– огребет штрафы и неприятностей до ушей. Угрожать выжиге физической расправой – да боги с вами, разве ж такие дела делаются посреди бела дня, да в доме, полном людей! Угрожать надо темной ночью, на опушке, и чтоб растрепанная пеньковая петелька раскачивалась-поскрипывала на ближайшем суку, да что б кто-нибудь из подручных завывал по-волчьи из дальних кустов… Просто диву даешься, каких успехов можно достичь при наличии в отряде хорошего имитатора обортнического воя!
