Текст книги "Я - ведьма!"

Автор книги: Лада Лузина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Глава пятая
Сбывшееся предсказание

Крещение метелило за окном. Я сидела дома, сгорбившись в кресле, и понуро ждала двенадцати ночи. Все было уже готово. Два загодя купленных мной больших зеркала – оба высотой в человеческий рост – стояли друг против друга, образуя зеркальный коридор в бесконечность. Теперь я знала: его называют сатанинским коридором. Но это меня не останавливало. У меня не было выбора. Пусть заклятие сатанинское, разве треклятая ведьма, кичащаяся белизной своей магии, предложила мне иной вариант?

Свечи были зажжены. Часы стояли рядом. Я предусмотрительно сверила время по телевизору и выставила их точно – секунда в секунду. На черном прямоугольнике циферблата горели зеленые, светящиеся во тьме цифры 23.53. Еще семь минут.

Ладонь, в которой я сжимала рукоятку ножа, предательски вспотела. Шрамы на руках ныли, словно старые боевые раны. Это было странно – они давно перестали болеть. Быть может, мои руки мучились в преддверии новой боли, как животные, предчувствующие, что обречены на заклание?

Еще пять минут. Я не знала, сработает ли мой план. Правда ли это или только почудилось мне год назад, что, когда во время гадания я случайно прикоснулась к стеклу, оно прогнулось вовнутрь, будто мягкая резина? Возможно, в тот момент оно не было незыблемым, и если бы я надавила посильнее, то могла пройти сквозь него?

Три минуты.

Я встала с дивана и подошла к зеркалам. Вытянула вперед руку и подняла нож, зажмурившись от страха. Затем заставила себя разлепить глаза – невозможно не глядя разрезать себе ладонь точно, единым махом пересекая все линии на руке.

Две минуты. Страшно.

Я надеялась, мне не придется идти в зеркало. Некогда притягивавшая меня неизвестность казалась теперь пугающей.

Услышав заклятие, Лера должна выйти ко мне сама. Мы протянем окровавленные руки навстречу друг другу, мы смешаем свою кровь, смешаем свои губы и тела в единое «Мы». И я не стану кричать «Чур сего места!». Пусть, если хочет, забирает меня к себе. Вместе с ней мне не страшно ничего, даже умереть, оставшись навсегда в Зазеркалье. Все что угодно, лишь бы не это кошмарное, засасывающее чувство пустоты, которое охватывало меня каждый раз, когда я подходила к зеркалу и, как сейчас, не видела в нем своего отражения. Все что угодно, лишь бы не это!

Одна минута. Чем быстрее я это сделаю – тем легче мне будет. Я храбро перечеркнула ладонь новым порезом и перекинула нож в другую руку. Ну же! Нельзя сосредоточиваться на боли, иначе у меня просто не хватит решимости. Мучительно стиснув зубы, я нанесла второй порез.

На часах было нулевое время. Время, когда не существует времени. Одна-единственная минута из пятисот двадцати пяти тысяч шестиста минут года, когда граница между тем и этим миром становится прозрачной и преодолимой.

Одна за другой в зеркале появились двенадцать арок.

– Плоть от плоти моей, кровь от крови моей, приди есть мою плоть, пить мою кровь, ибо ты – это я! Я – отэ ыт, оби ьворк юом ьтип, ьтолп юом ьтсе идирп, йеом иворк то ьворк, йеом итолп то ьтолп! – громко прошептала я и протянула рыдающие от боли руки к стеклу.

Стекло дрогнуло и поддалось – мои пальцы прошли сквозь него, как сквозь воду. Я медленно занесла ногу и перешагнула через раму зеркала.

«Получилось!» – вспыхнуло в голове.

И, едва лишь моя ступня опустилась на пол по другую сторону стекла, я увидела ее. Лера бежала ко мне, выбросив вперед сочащиеся кровью ладони. Ее лицо было страшным, грозовым, изуродованным сморщенными губами, отчаянным взглядом, напряженными складками лба, – таким же, каким, наверное, было сейчас и мое лицо.

«Я же говорила… Она примчится ко мне, как только!»

Наши руки встретились.

– Ты простила меня? – спросила я.

Или только хотела спросить. Тьма ударила мне в глаза, двумя кулаками одновременно. И я упала на пол лицом вперед, прежде чем Лера успела меня подхватить.

* * *

Когда я очнулась, за окном уже серебрился январский рассвет. Я лежала на полу гостиной, рядом валялся подсвечник со сломанной свечой, воск залил пол темной глянцевой лужицей.

Я села и ощупала шишку на лбу. К моему удивлению, она не болела. Я чувствовала себя прекрасно, безмолвствовали даже порезы на руках.

– Лера! – громко позвала я.

Она не ответила.

– Лера, где ты?

В отличие от прошлого года, я прекрасно помнила все события минувшей ночи, предшествующие моему ритуальному падению в обморок: план полностью удался – Лера пришла. Она простила меня. Я встала и заглянула в зеркала, по-прежнему отражающие зеркальный коридор, – там ее не было. Значит, Лера в кухне или в спальне. Странно только, что она кинула меня на полу.

«Хотя что здесь странного? – вспомнила я. – Лера всегда засыпала и просыпалась одновременно со мной. И если я упала в обморок, она, должно быть, тоже свалилась без чувств и пришла в себя лишь сейчас. Только где она? И где мой чертов тапочек!»

Тапочек с правой ноги куда-то запропастился. Я досадливо покрутила головой в поисках беглеца, затем раздраженно отфутболила левый в угол комнаты, наплевав на его преданность. Бессознательно раздвинула зеркала, разрушая сатанинский коридор, и, шлепая по полу босыми пятками, направилась в спальню. Дверь была плотно прикрыта. Я распахнула ее…

– Ле… р-р-р… а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!

Родное имя переросло в вопль ужаса. Я отпрянула в испуге, захлопнула дверь, защелкнула ее на замок и влипла спиной в стену, тяжело дыша и закрывая лицо руками.

За дверью не было спальни – только темнота – огромная бесконечная дыра в никуда!

Я стояла оглушенная, боясь сделать шаг вперед. Коридор, который должен был оканчиваться просторной прихожей, теперь – я отчетливо видела это! – уходил в такую же безысходную тьму. Чернота срезала его по косой, как лезвие огромного ножа. Где-то там за непроницаемой мглой исчезла и моя кухня.

Я кинулась обратно в гостиную, поспешно обшаривая ее мятущимися, безумными глазами. Сердце похолодело от страха, словно кто-то запихнул его в морозилку. Только сейчас я заметила: комната, где я очнулась, тоже существует не полностью – в отдельных местах, за спиной одного из зеркал, ее размывали черные щели мрака.

Страшная догадка уже накатывала на меня, но, увернувшись от нее, я кинулась к зеркалу.

– Лера, где ты?!! Лерочка…

Неужели она снова ушла от меня?

– Лера!!!

Я расплющила лицо о стекло, пытаясь углядеть Леру в зазеркальной гостиной. Но она была столь же безлюдной, как моя. Я видела лишь диван, новогоднюю елку, срезанный обрывок коридора, разбросанные вещи на полу: нож, опрокинутый подсвечник со сломанной свечой, осиротевший тапочек…

Приставала-догадка похлопала меня по плечу, пощекотала за ухом, дернула за нос. Гонимая ею, я нехотя отлипла от стекла, пошла в угол комнаты, подобрала тапок и, прижимая его к животу, вернулась к зеркалу.

Увиденное больше не оставляло мне поводов для сомнений. Там, за стеклом, валялся на полу мой потерянный тапочек с правой ноги.

Я была в Зазеркалье!

– Нет!!! Лера, нет!!! – В истерике я забарабанила по зеркалу кулаком. Я орала и царапала его, пытаясь поддеть ногтем, продырявить пальцем, нащупать податливую брешь, чтобы прорваться сквозь нее обратно – домой. А потом в отчаянии подхватила с пола тяжелый подсвечник и ударила по непобедимому стеклу.

Это была моя ошибка!

Бабах!

Зеркальная гладь со звоном посыпалась к моим ногам. Тьма схватила меня за плечи.

Бабах!

Падая, тяжелая рама обрушилась на второе зеркало, разбивая его вдребезги и увлекая за собой.

Бабах!

Оба зеркала упали на пол, взорвавшись осколками света…

И я очутилась в беспросветной темноте.

* * *

Не знаю, сколько времени я стояла, вцепившись ладонями себе в щеки и тараща невидящие глаза. Но постепенно шок перестал ослеплять меня, и я поняла: темнота не столь уж беспросветна. От осколков, лежавших под моими босыми ногами, шли лучи – как от нескольких десятков зажженных одновременно карманных фонариков. Опасаясь сделать неверное движение и поранить ногу, я присела и пригляделась к ним.

Все осколки, лежащие на земле, – если, конечно, это черное нечто можно было назвать землей! – как один отражали потолок моей квартиры. Я выбрала самый большой кусок, размером примерно с две мои ладони, и, аккуратно взяв его обеими руками, стала вертеть, наклоняя под разными углами. Все верно: мне удалось разглядеть сначала свою люстру, потом другие части интерьера: фрагмент кресла, вазу на столике, игрушки на новогодней елке, часы…

Ступая на цыпочках, я выбралась из стеклянной кучи и отошла на максимально безопасное расстояние.

«Не нужно паниковать, – мужественно приказала я себе. – Лучше последовательно рассортировать по полочкам все случившееся. Вчера во время ритуала я вошла в Зазеркалье и, потеряв сознание, упала и осталась там. То есть здесь.

Почему Лера бросила меня? Неизвестно. Так же как неизвестно, могла ли она вообще протащить меня обратно сквозь стекло. Мы никогда это не обсуждали. Она и эта дрянь Карамазова лишь предупреждали, что нельзя сюда соваться в принципе. Возможно, проход между двумя мирами открывается для человека только на одну минуту. И сама Лера, освобожденная моим заклятием, способна пройти сквозь него, а я нет. Это понятно.

Но куда подевалась Лера? Пожалуй, лишь одно важное дело могло заставить ее бросить меня тут в одиночестве: сейчас она наверняка выясняет у какой-нибудь зазеркальной Карамазовой, как вытащить свою глупую подружку из зеркал. Нужно просто подождать ее возвращения или отправиться на поиски самой…»

Отправляться на поиски Леры в незнакомый черный мир было бы полным безумием.

В лучшем случае вы заблудитесь в Зазеркалье, – кажется, так сказала мне проклятая ведьма, и только теперь я понимала, как она чертовски права. Мир Зазеркалья оказался вовсе не таким, каким я знала его по детскому фильму «Королевство кривых зеркал» и мультфильму «Алиса в Зазеркалье». Даже пессимистичный романтик Жан Кокто показал его в своем «Орфее» куда более жилым и привлекательным.

– Скажи, куда ведет коридор?

– В смерть.

Если смерть есть небытие, Лера говорила чистую правду.

Мира, где оказалась я, попросту не существовало. Он был громадной черной дырой. И у меня не было ни малейшего желания отходить от того слабого источника света, который, словно оригинальная напольная люстра, давала мне лежащая поодаль кучка разбитых зеркал.

Но просидев рядом с ней несколько часов, я ощутила: незыблемость моего решения несколько поистаяла. Томительность ожидания растопила страх. После нескольких попыток мне удалось еще раз навести свой осколок на циферблат часов и расшифровать вывернутые наизнанку цифры . То бишь 15.37. Я проснулась на рассвете, с тех пор прошло полдня.

Неудивительно, что свет в осколках почти погас. Зимой темнеет рано – в моей комнате уже сумерки, А включить свет не представляется возможным. Нужно идти искать Леру, прежде чем мой осколок не превратился в незрячее черное стекло.

Ноги затекли. Я встала и помаршировала на месте, разминая их и одновременно пытаясь завести свою решимость бравурными телодвижениями. Плохо, что я босиком, плохо, что мой осколок светится еле-еле, плохо, что я совершенно не знаю, куда идти. Но выхода нет. Вперед! «Кто ищет – тот всегда найдет!»

Я медленно двинулась вперед. Свет из осколка-фонарика неуверенно тыкался в огромное брюхо темноты. Пройдя шагов десять-двадцать, я трусливо оглянулась – кучка разбитых зеркал исчезла из виду. Неужели я отошла так далеко? Или просто свернула за невидимый мне угол?

Я сделала еще несколько шагов. Осколок-проводник внезапно погас. Вытянув вперед вторую руку, я пошла дальше на ощупь. Пальцы коснулись ручки невидимой двери. Я толкнула ее. И оказалась в открытом космосе!

Во всяком случае, именно так мне показалось вначале. Со всех сторон меня окутывало бесконечное звездное небо. И лишь когда осколок в моей руке вдруг снова зажегся яростным светом, я разгадала:

«Это не звезды! Это зеркала!»

Чернота была пронзена миллиардами колючих лучей, сильных, как свет прожекторов, и тонких, как паутина.

Я невольно улыбнулась и покачала головой. Забавно – будто неведомая сила засунула меня в самую сердцевину подушечки для иголок. Но теперь у меня было достаточно света, чтобы продолжать свое путешествие.

Справа тянулась длинная стена с рядом дверей, вроде той, из которой только что вышла я сама. Я двинулась вдоль нее и открыла одну наугад. Передо мной предстала комната, залитая ярким электрическим светом, похожая по планировке на мою. У стены мерцала огнями елка, рядом с ней разглагольствовал включенный телевизор, в центре стоял накрытый стол, поджидающий не меньше десятка гостей. А прямо напротив меня – массивный зеркальный шкаф, отражающий елку, стол, телевизор и веселого ведущего на экране.

«Это отражение комнаты моих соседей по дому», – догадалась я и закрыла дверь, с трудом преодолев соблазн войти туда – в такое родное, уютное, такое нормальное пространство моего мира.

Развернувшись, я нос к носу столкнулась с женщиной в разноцветных бигуди и кухонном переднике. Зыркнув исполненным подозрения взглядом, она резко оттолкнула меня плечом и вошла в комнату. По-видимому, это было отражение хозяйки квартиры, выходящей из спальни.

Я торопливо засеменила дальше, опасаясь соваться в другие двери. Я не знала законов Зазеркалья – насколько сурово они карают чужаков, вваливающихся в отражения чужих квартир. Судя по взгляду женщины в бигуди – убивают их на месте преступления. И правильно делают. Я бы сама сошла с ума, если бы в один кошмарный день увидела в своем зеркале, помимо Леры, кого-то незнакомого и чужого.

Стена окончилась, я завернула за угол и стала спускаться по нескончаемой темной лестнице. Осколок опять погас, я сунула его в карман халата. Лестница оборвалась и уперлась в очередную дверь, на этот раз открытую настежь.

За ней виднелась вечерняя, заметенная снегом, знакомая улица, на которой мы с Лерой жили последние полгода. Точнее, лишь разорванные фрагменты улицы в тех местах, где ее отражали витрины магазинов и кафе. По ней двигались несколько закутанных в зимнюю одежду отражений прохожих, спешащих куда-то по своим делам.

Я с ужасом представила, как буду выглядеть, разгуливая по снегу босиком, в домашнем халате. С другой стороны: куда мне деваться? Подняться по ступенькам обратно, ввалиться в одну из квартир, устроить революцию в зазеркалье? И пусть либо судят меня страшным судом, либо объяснят, как выбраться отсюда. Или хотя бы найдут мою Леру!

Лера…

Она, верно, уже вернулась, уже ищет меня, обезумев от страха за свою непутевую половинку, отправившуюся черт-те куда, черт знает зачем!

Как нам теперь отыскать друг друга?

Я припомнила давнишний разговор:

– А когда ты жила там, как ты знала, что я сейчас подойду к зеркалу?

– Так же, как и ты, – просто подходила и видела тебя.

Собрав свои смятенные чувства в кулак, я попыталась настроить их на связь с Лерой. Мне почудилось: я улавливаю какие-то слабые импульсы. Будто тонкие ниточки, привязанные к рукам марионетки, они тихонько дергали меня, увлекая в сторону одного из кафе.

Тяжко вздохнув, я ступила на снег. Нога не почувствовала стужи – снег зазеркалья был не холоднее ваты. Наверное, живущие тут не способны испытывать ни холода, ни тепла, ни боли – только отражать чувства реальных людей…

Окрыленная новым открытием, я припустила почти бегом и юркнула в ближайшую дверь кофейни с вывеской «Абели».

Раньше я сто раз проходила мимо нее по улице, но никогда не заглядывала внутрь и теперь с любопытством осматривала интерьер. Он казался утешительно реальным. Одна из стен кафе была полностью зеркальной и потому отражала его целиком, без черных дыр. Несколько мужчин, сидевших за столиками, с интересом поглядели на меня, не выказывая изумления при виде босоножки в махровом халате. Естественно, ведь сейчас они «на работе» и могут лишь повторять движения людей.

Но тогда почему они в принципе посмотрели на дверь?

Я непроизвольно кинула взгляд на дверь реального кафе за стеклом. И увидела, что на пороге его стоит Лера.

Она усмехнулась, и я почувствовала, что тоже усмехаюсь ей в ответ. Она двинулась по залу – я пошла за ней, без труда повторяя ее движения.

На ней было купленное мною на днях красное платье и мои любимые черные сапоги на шпильках с острыми носами.

Она отвернулась, выискивая кого-то глазами, – я тоже – и увидала за столом в углу знакомый стриженый затылок Валерки.

Двух Валерок! Одного за стеклом, второго здесь, в трех шагах от меня.

Я хотела броситься к нему – но не смогла. Подошла медленно и неторопливо, выждала паузу, пока он догадается встать и отодвинуть мне стул. И лишь затем села и насмешливо посмотрела на него.

Я хотела закричать: «Что ты делаешь тут?!» Но не смогла разомкнуть рта. Мой рот ухмылялся помимо моей воли, пальцы, помимо воли, потянулись к сумке и вытащили пачку сигарет. Я хотела закурить, но рука, переставшая подчиняться мне, размеренно постукивала пачкой по столу.

«Откуда взялась сумка? Ее же не было…» – подумала я.

Я хотела испугаться, но не смогла сделать даже этого!

– Я так соскучился по тебе… – проскулил Валера, ласково накрывая мою руку своей. И только теперь, глядя на наши руки, я заметила: на мне нет больше махрового халата – запястье обнимал рукав красного платья.

Я хотела рассмотреть его, но не смогла. Я подняла глаза на Валеру и растянула губы в улыбке.

– Сначала соскучился по мне, потом будешь скучать со мной, – саркастично сказала я. – Так оно всегда и бывает. Да?

И поняла, что сказала это не я, а Лера. И слова ее были адресованы вовсе не реальному Валере, и не зеркальному Валере, сидевшему напротив меня. Она сказала их мне. И обо мне.

Я хотела повернуть голову к ней. И мне это удалось, потому что она тоже посмотрела на меня длинным победоносным взглядом.

Валера что-то быстро заговорил в ответ:

– Нет… Так больше не будет… Прости меня… Я все понял… Мы будем жить по-другому…

То же самое собиралась сказать Лере и я. Но я не могла говорить, не могла даже бросить на нее умоляющего о прощении взгляда. Могла лишь смотреть ей в глаза, чувствуя, что мое лицо, словно невыносимая тесная маска, складывается в ироничную, недоверчивую гримасу.

В Лерино лицо, не верящее ни мне, ни Валере.

И я ничего не могла поделать, потому что была только ее отражением.

Эпилог

– Простите, что я без звонка. Но я не знаю вашего телефона…

– Не извиняйтесь, я ждала вас. – Иванна Карамазова с интересом рассматривала в монокль новую гостью.

Вид у ведьмы был растрепанный и ленивый. Ночь на Крещение – лучшее время для предсказаний – считалась рабочей. Она гадала до утра, а проснувшись, провела остаток дня в любимом кресле у камина, листая книги и расшифровывая увиденные символы со скрупулезностью разведчика, получившего послание из штаба.

Этот визит был первым из событий грядущего.

– Вы меня ждали? – заколебалась визитерша, делая акцент на слове «меня».

Облокотившись на подлокотник кресла, она с не меньшим любопытством рассматривала лукавую ведьму в черной шелковой шапочке.

– Вас, Лера, вас… – расставила точки над «i» Карамазова.

– Вы узнали меня?

– Как я могла не узнать вас? Вы так похожи на Валю… А она, я думаю, вряд ли способна осчастливить меня визитом.

– Значит, вы в курсе?

– Можете рассказать свою версию, – предложила ведьма.

– Вчера ночью Валя, как я и ожидала, произнесла заклинание, – послушно отрапортовала Лера, – вошла в зеркало и потеряла там сознание.

– Вы, похоже, знаете ее лучше, чем она сама, – заметила Карамазова.

– Это естественно… – сказало отражение как что-то само собой разумеющееся. – Она не могла поступить иначе и попалась в мою ловушку. Ну а утром я позвонила Валере и назначила ему свидание в кофейне возле дома. Он пришел, и Валя тоже пришла… с другой стороны стекла. Сразу после встречи с ними я отправилась к вам.

В ее рассказе не было и намека на самодовольство.

– Вы хотели отомстить? – осторожно спросила Иванна.

– Я хотела только одного – вновь обрести саму себя. Понимаете… – Лера замялась, подбирая слова. – До того как Валя освободила меня из зеркала, я была уверена, что это ОНА МОЕ ОТРАЖЕНИЕ.

– Как интересно! – воскликнула ведьма с интонацией ученого, получившего неизвестное науке доказательство.

– Точнее, – объяснила гостья смущаясь, – мы, отражения, думали, что люди – видения, появляющиеся в зеркале, когда мы подходим к нему. Видения будущего, вроде толчков ребенка во чреве матери, и лишь смерть дает вам истинную жизнь – в Зазеркалье.

– Очень интересно, – повторила Карамазова, пододвигая к себе листок бумаги и делая на нем какие-то пометки.

– И только выйдя оттуда и обретя свободу, я узнала, что я – раба! – подвела горький итог пришелица из небытия. – Я поняла это не сразу. Вначале был шок – ведь я получила возможность попасть в мир иной, не снившуюся ни одному из нас. Была любовь, затмевающая все. И Валя казалась такой несчастной и потерянной. Словно нерожденный ребенок, она не знала о себе ничего. Я открыла ей истину. Научила ее быть самой собой. А саму себя потеряла…

Лера страдальчески скрипнула зубами и опустила глаза.

– О, я долго не признавалась себе в этом! До тех пор, пока не услышала песню из фильма. Кто здесь настоящая? Может, это ты? – пела героиня своему отражению в зеркале. И я разрыдалась, осознав наконец отвратительную, ненавистную истину: настоящая не я, а она. А я – марионетка, с которой Валя способна сделать все что угодно! Даже заставить меня заниматься любовью с противным мне мужчиной.

Лера склонила голову и замолчала.

– Но ведь Валя с Валерой были любовниками и раньше? – удивилась Иванна.

– Раньше, – выдавила Лера сквозь зубы, – они гасили свет. А то, что не видно в зеркале, не существует для зазеркалья. В тот вечер я была с ним впервые – против своей воли. Это было практически изнасилование.

– И вы взбунтовались, – заключила Карамазова. – Я вас понимаю… Могу предложить эликсир белладонны – он заставит вас забыть печальную правду, вы вернетесь в Зазеркалье и будете жить как раньше. Хотите?

– Нет, – гордо отказалась Лера. – Зная истину, я не стану возвращаться в мир теней. Я останусь здесь и никому не позволю указывать мне… Я уверена, у меня получится. Сегодня я доказала это и ей, и себе! В общем, я пришла к вам не затем. Вы должны помочь мне вызволить Валю.

– Но…

– О да, – угадала вопрос она, – я знаю, все начнется сначала. Мы слишком похожи, каждая хотела бы, чтобы другая была только ее отражением. Чтобы весь мир был только отражением наших желаний. Валера, конфеты, красивые вещи – лишь маленькие зеркальца, отражающие наши сиюминутные прихоти. На самом деле мы способны любить исключительно самих себя. И именно поэтому обречены друг на друга. Клянусь, я люблю ее, несмотря ни на что… Скажите, я смогу освободить ее тем же заклятием?

– Нет, – покачала головой Иванна, – это может сделать только человек.

– Любой?

– Только тот, которому сужена Валя.

– Валера? – в голосе Леры прозвучала тревога. – Но ведь тогда она останется с ним!

– Увы, Валера вряд ли вызовет Валю из Зазеркалья. Валя была только его наказанием. Но она перечеркнула их общую судьбу.

– А больше некому! – Лера изменилась в лице, запоздало испугавшись непоправимых последствий своего поступка. – Что я натворила! Неужели даже вы не сможете помочь нам?

Карамазова нагнулась и подбросила поленьев в камин. Ее желтые глаза отражали пламя и казались сейчас выплавленными из живого огня.

– Я не знаю, как вам помочь, – призналась она честно. – Мне это не по зубам.

С самого начала зазеркальная история была для нее неразрешимой загадкой, из тех, что посылаются свыше для испытания и усмирения гордыни.

Но лишь та, в чьей душе нет страха, способна в этот час переломить собственную судьбу. И вызвать из бездны не того, на кого обрек ее рок для испытания и искупления, а Единственного, с кем жаждет слиться ее душа… – вспомнила она слова из книги заклинаний.

«Может, любовь к себе и есть единственно истинная из всех человеческих любовей? – подумала ведьма, пытаясь отвлечься от мыслей о собственной немощи. – Какие бы маски она не надевала, под ней всегда таишься ты сам – твои дети, твое дело, твоя идея. То главное, в чем ты видишь высшее проявление своего, Я“».

– Помогите нам! – в отчаянии сплела руки Лера.

И единственно истинный суженый, будь он даже мертв или не рожден, выйдет и устремится к ней с протянутыми руками… – струилось заклинание шелковой нитью.

Но единственно истинный – не непременно один. Каждому свое! И верно, если б заклинание на зеркале прочел Христос, к нему бы вышли оттуда тысячи тысяч еще не рожденных верующих, чьей судьбою он стал и чье спасение стало его судьбой.

Нет… Произнеся сатанинское заклятие, он переломил бы судьбу, избежав испытания и искупления на кресте! Пилат, Цезарь, Иуда Искариот безропотно приняли бы его веру, устремясь к нему с протянутыми руками. Если бы заклятие прочел Ленин, мы бы жили нынче при коммунизме. Те, чья душа жаждет единственного – переустройства мира, вместе со своей судьбой переиначили бы ход истории».

– Помогите, прошу!

– Я не могу, – закричала ведьма, отбиваясь от дьявольского искушения. – Я не стану обращаться к Сатане!

Внезапно она хлопнула себя по лбу столь резко, что черная шапочка чуть не слетела с ее головы. Поправляя на ходу головной убор, Карамазова кинулась к книжным полкам и торопливо вытащила оттуда книгу.

– Мы забыли. Есть ведь и второе – белое заклинание. «Суженый-ряженый! Покажись мне в зеркале». – Отыскав нужную страницу, она прочитала: – «…граница между тем и этим миром становится прозрачной и преодолимой… гадающая смотрит сквозь зеркало прямо в тот свет, в ожидании видения жениха или знака собственной смерти». Все то же самое, только без крови и насилия над судьбой. С его помощью так же легко можно пройти туда и обратно!

– Но кто его прочтет? – всхлипнула Лера.

– Я.

– Вы? Но при чем тут вы? – ревниво вспыхнула она. – Какое отношение вы имеете к Вале?

– Успокойтесь, – остудила ее пыл Иванна. – У ведьм не бывает ни женихов, ни невест. Ведовство, как религия, становится тобой. Мои суженые – люди, которым я не имею права отказать в помощи… И если мне судьба помочь Вале, она выйдет ко мне.

– А если не судьба?

– Судьба… – обреченно вздохнула Карамазова. – И притом тяжелая. Мне не удалось откреститься от нее. Валя непременно придет снова… Боюсь только, нам придется подождать до следующего Крещения.

* * *

Крещение метелило за окном.

На часах было нулевое время.

Иванна Карамазова с ужасом глядела в зеркало – там, за стеклом, возглавляемая Валей, стояла длинная очередь людей, бесконечная, словно в мавзолей Ленина.

Ее след терялся в нескончаемых глубинах зеркального коридора…